Молчаливая роза

Глава 21

— Ты сегодня ужасно задумчивая. — Голова Девон покоилась на груди Джонатана, а он играл прядью ее шелковистых светлых волос. Оба лежали на диване напротив камина, в котором теплился огонь. Они любили друг друга, потом вместе приняли душ, облачились в халаты — для его халата в дверь ванной был вделан свой крючок — и перешли в гостиную почитать и отдохнуть.

— Правда?

Он кивнул, хотя Девон не могла видеть этого.

— Не хочешь рассказать, в чем дело? — Даже сквозь пушистый желтый плед чувствовалось, как напряглось ее тело.

— Не очень…

— А если я попробую догадаться?

Она подняла голову и посмотрела на Джонатана, рассеянно гладившего ее бедро. Стаффорду нравилось ее стройное сильное тело, нравились ее высокий рост и грациозные движения. Нравилось, что они подходят друг к другу, как соседние части головоломки, как два зубца смежных шестеренок.

— Да ничего особенного…

— В самом деле? — Он провел пальцем по щеке Девон, вспоминая, что еще нравилось ему в этой женщине. Забота о людях; участие, с которым она смотрела на его сына; умение не унывать, забывать о трудностях и радоваться каждому новому дню. Девон заставила и его вернуться к той жизни, вкус которой он забыл много лет назад.

— А это «ничего» случайно не сродни тому «ничего», о котором ты не захотела говорить с Линдерманом? По-моему, ты вспоминаешь о сексуальном приключении в гостинице.

Ее бровь удивленно изогнулась. Девон не ожидала от Джонатана подобной проницательности.

— Но ведь это мне только почудилось.

— Кажется, доктор Линдерман так не считает.

— Но мне действительно не хочется говорить об этом… Особенно с тобой.

— Почему? Боишься, что я тебе не поверю?

— Нет. Потому что… в это время я была в постели с Майклом.

Джонатан наклонился и поцеловал ее за ухом.

— Я знаю, что до встречи со мной у тебя были другие мужчины, и меня не волнует, что ты спала с Галвестоном. Все это осталось в прошлом. Но мне бы хотелось знать, как это случилось.

Девон вздохнула, села и повернулась к нему лицом.

— Может, там действительно ничего не было. На самом деле я ни в чем не уверена. — Избегая ненужных подробностей, она рассказала о прикасавшихся к ней чужих руках. Больших, грубых, но нежных. — Когда все кончилось, я представила себе этого человека… призрака… в общем, неважно. Почему-то он показался мне иностранцем с оливковой кожей, и на мгновение я представила себе, что он мой любовник.

— Я тебя понимаю, — поддразнил Джонатан, пытаясь шуткой разрядить атмосферу. — Все лучше, чем какой-то Галвестон.

Девон тихо засмеялась, и он почувствовал, что напряжение спало.

— Джонатан, это было очень… сладострастно. Я чувствовала, что мной восхищаются. Любят. Конечно, в то время я считала, что это всего лишь эротическая фантазия. Затем я что-то заподозрила и огляделась, но никаких следов присутствия второго мужчины в комнате не было, и я решила, что была права: все это мне только почудилось.

— А это не мог быть Флориан? Линдерман говорил, что дух может принимать любую материальную форму.

— Нет, не Флориан. Кто бы — или что бы — это ни было, я ощущала его нежность и ласку. От Флориана же всегда исходило только зло.

Мурашки пробежали по спине Джонатана. Вся эта история по-прежнему казалась бредом сумасшедшего. Чем-то страшным, нереальным и абсолютно невозможным. Но отмахнуться от нее было нельзя. Раз он согласился помогать Девон, то должен был принять ее главную посылку: в доме поселилась нечистая сила. Должен был верить и в то, что произошло между Флорианом и Энни, и в трагическую гибель сына Флориана. А уж коли он поверил, то обязан был поверить и в то, что случившееся в гостинице произошло на самом деле.

— Было что-нибудь или не было, — в конце концов сказал Джонатан, — я не хочу, чтобы ты переживала из-за ерунды. Это не меняет наших с тобой отношений и не имеет ничего общего с тем, что тебе предстоит. Так что нет смысла ломать голову еще и над этим.

Девон вновь опустилась на диван.

— Пожалуй, ты прав. При желании тому найдется множество объяснений. Может быть, в этом была виновата напряженная атмосфера дома. Или действовало сразу несколько причин.

— Может быть. — Он не стал напоминать, что до сих пор все ее ощущения так или иначе подтверждались. Она ни разу не ошиблась.

— Я хочу попросить тебя об одном одолжении.

Она приподняла голову, лежавшую на груди Джонатана, и посмотрела на него сквозь золотистые ресницы. Высокие скулы и нежные коралловые губы делали ее очень красивой. Мучительно, душераздирающе красивой.

— Каком?

— До Рождества осталось чуть больше недели. Обоим нам надо закончить эпопею с подарками и купить украшения для дома. Ты не могла бы взять это на себя? Тогда я мог бы не уезжать от тебя до самого Рождества. — Лучше бы до Нового года, но надо и честь знать… — Ты бы немножко работала над «Следами», а все остальное время мы проводили бы вдвоем. И рождественские каникулы тоже.

— Ты хочешь украсить свою квартиру?

— Я собираюсь нанять декоратора. Это важно для Алекса, да и какое Рождество без елки, по правде говоря? Могу попросить его украсить и твой дом.

Девон резко повернулась и уперлась локтями ему в грудь.

— А почему бы нам самим не заняться этим? Алекс будет помогать нам во время уик-эндов. Я уверена, это доставит ему радость.

Джонатан задумался. Он много лет не занимался домашними делами, за исключением готовки по особым праздникам. Эта мысль показалась ему заманчивой. Он улыбнулся.

— Ладно. Тогда завтра после работы едем за покупками. В цветочном магазине для меня оставили елку. Я попрошу хозяина подыскать тебе деревце поменьше. Мы купим гирлянды цветных лампочек…

— Лучше маленьких беленьких, — перебила Девон. — Они такие уютные, такие старомодные… Похожи на мигающие свечи.

— Пусть будет «маленьких беленьких». А разноцветные шары подойдут?

Она кивнула.

— И мишуру…

— Конечно. — Джонатан улыбнулся ее энтузиазму. — Какая уважающая себя рождественская елка обойдется без мишуры?

Девон закинула руки ему на шею.

— Чудесно звучит, — сказала она, целуя его.

Это действительно звучало чудесно. Романтично. Очень по-домашнему. И намекало на долгую связь так же, как крючок для халата на двери ванной.

В первый раз он серьезно подумал об этом. В первый раз принялся размышлять о том, к чему приведет его растущее чувство. Неужели он действительно хотел постоянной связи? А как же его работа, обязанности перед Алексом и все увеличивающаяся ответственность?

Несмотря на то, что Девон ему нравилась, что он желал эту женщину и часто восхищался ею, Джонатан никогда не предполагал, что это зайдет так далеко. Готов ли он к такого рода отношениям? За несколько недель знакомства с Девон на столе скопились горы бумаг, на которые у него не хватало времени. Приходилось откладывать намеченные встречи, потому что он начал безбожно опаздывать.

Брак с Ребеккой рухнул из-за того, что Стаффорд чувствовал себя ответственным за мельчайшие детали семейного бизнеса, насчитывавшего сто пятьдесят лет. Кроме того, надо было подумать об Алексе. Он не хотел, чтобы в жизнь сына вошла другая женщина, к которой тот мог бы привязаться и даже полюбить, а потом потерять ее, как уже потерял мать.

Джонатан опустил голову на валик дивана, и Девон прильнула к его груди. Как бы ни закончилась их связь, сейчас волноваться было не о чем. Не за горами Рождество, но об этом позаботятся Девон и его сын. А раз Девон согласилась на время выбросить из головы мучающие ее проблемы, он может выбросить свои. Вот кончатся каникулы, тогда он как следует подумает, все взвесит и решит, как быть дальше. Но интересно, будет ли это решение наилучшим для него самого?

Эти праздники казались Девон чем-то вроде волшебных сказок из «Тысячи и одной ночи». Джонатан накупил охапки замечательных игрушек. Обе квартиры были украшены пуансетиями и пропитаны запахом хвои и смолы. На уик-энд приехал Алекс, и все эти дни они лепили шарики из кукурузного теста, вымазались до ушей, но остались очень довольны друг другом. Слава Богу, готовку Джонатан взял на себя. Хотя он никогда не пек печенья и не готовил другие традиционные рождественские блюда, но, как ни странно, справился с этим блестяще.

Пока Джонатан трудился на кухне, Девон лепила из теста шишки, а Алекс нанизывал на нитку ягоды клюквы вперемежку с блестящими золотыми шариками. Такой гирляндой они замыслили украсить камин.

— Здорово, па! — завопил Алекс. — Почему мы до сих пор никогда так не делали?

Девон улыбнулась. Ей нравилось установившееся между ними взаимопонимание. Она надеялась, что это войдет у них в привычку и повторится на следующий год.

— Наверно, потому что это чертовски хлопотно, — буркнул Джонатан, раскладывая под елкой целую охапку подарков. Но Девон видела, что он доволен ничуть не меньше, чем она сама.

Всю предыдущую неделю они покупали недостающие подарки и завертывали их в бумагу, готовясь встретить Рождество в домашнем кругу. Позвонила Кристи и предложила повидаться с Сарой Стоун, но Девон, верная своему обещанию, попросила отложить свидание на первую среду после Рождества.

— О'кей, — нехотя согласилась Кристи, — но я тоже приду.

Обязательно! Мне будет намного легче, потому что вы с Сарой подруги. Кроме того, я хочу познакомить тебя с Джонатаном.

— Он придет с тобой?

— Да.

— Фантастика! Я уж думала, что не доживу до этого дня!

Они договорились встретиться в среду в семь вечера. Этот день Алексу предстояло провести в больнице, а Джонатан обещал взять работу на дом. И только одно обстоятельство мешало тому, чтобы тема «Стаффорд-Инна» окончательно улетучилась из их памяти, вытесненная предпраздничными заботами. От бывших постояльцев гостиницы начали приходить письма с ответами на разосланный по почте опросник.

Большинство откликнувшихся просто указало на то, что пребывание в гостинице не доставило им особого удовольствия. Никто не рассыпался в похвалах, а двое подчеркнули, что в доме царит неприятная, неуютная атмосфера.

— А я-то думал, что миссис Микс успешно ведет дело, — проворчал Джонатан, как-то вечером просматривавший почту.

— В каком-то смысле, да. Благодаря хорошей рекламе гостиница всегда полна. Но мало кого из постояльцев тянет вернуться.

— Ты считаешь, что в этом виноваты не столько неприятные манеры миссис Микс, сколько сам дом?

— Я думаю, что это взаимосвязано.

Через два дня, когда прибыла новая партия писем, Девон обнаружила в ней весьма любопытный ответ мужчины из Скрэнтона, штат Пенсильвания. «Ни за что не вернулся бы, — гласила заполненная анкета. — Полночи не сомкнул глаз. Где-то плакал ребенок. А говорили, что гостиница только для взрослых!»

Когда она показала это письмо Джонатану, тот свел черные брови.

— Интересно… Я думал, Ада Микс пустит ребенка на порог гостиницы разве что за двухмесячное жалованье. Конечно, за исключением собственного сына.

— У нее есть сын?

— Уже большой. Учится в колледже. Не совсем подходящая личность, чтобы реветь по ночам.

— Нет, не похоже. Ты не думаешь, что в этом следует разобраться?

— Согласно твоей последней книге, каждый след заслуживает того, чтобы в нем разобраться. Но в свете того, что нам уже известно, ставлю сто против одного: детский плач имеет прямое отношение к Бернарду!

Девон сначала растрогалась, а потом почувствовала небывалый подъем. Она и сама так думала, но ее очень воодушевил энтузиазм Джонатана.

— Так что, позвонить и договориться о встрече?

— После Рождества, — напомнил он. — А сейчас отбери письма, которые, по-твоему, заслуживают дальнейшего расследования, и отложи их в сторону. Мне не терпится отведать пирожков с хурмой!

Девон улыбнулась, но тут же притворилась озабоченной.

— Они же еще в духовке! Не знаю, не знаю… Я бы на твоем месте не злоупотребляла печеным. Мне бы не хотелось, чтобы ты перестал пролезать в дверь.

Джонатан обвил рукой ее талию и притянул девушку к себе.

— Мы всегда можем пойти в спальню и сбросить лишний вес…

Думая только о пирожках, Девон вырвалась и опрометью бросилась на кухню. Но когда противень был вынут, она вернулась в гостиную, подкралась к Стаффорду и обняла его за шею.

— Джонатан, ты был абсолютно прав. Я думаю, настала пора худеть…

Сочельник они провели у родителей Девон. Алекс приехал с ними, и Юнис влюбилась в мальчика с первого взгляда. Она пичкала его печеньем и сладостями и суетилась вокруг, как наседка.

— Ну до чего славный малыш! — вздохнула она, ставя перед Алексом тарелку со вторым куском миндального торта. — Знаешь, Алекс, если бы все сложилось по-другому, у Девон мог бы быть такой же мальчик, как ты. — Она печально вздохнула и бросила на дочь красноречивый взгляд. — Я всегда хотела внука.

— А я никогда не видел свою бабушку Уинстон, — сказал Алекс. — Правда, она присылает мне замечательные подарки.

Бабушка Уинстон, мать Ребекки. Почти такая же светская львица, как и ее покойная дочь.

— А дедушка Уинстон иногда приезжает в гости, но это бывает редко. И только по воскресеньям.

— Ну, ко мне ты сможешь приезжать в любое время дня и ночи, — улыбнулась Юнис. Ее тонкое лицо дышало добротой.

Она всегда любила детей. Девон знала, что мать мечтает о внуках, но только сейчас до нее дошло, насколько сильна эта мечта.

— Торт великолепный, — сказал Джонатан, деликатно меняя тему. — Может быть, даже вкуснее вашего тыквенного пирога.

Юнис просияла. Грандиозный праздничный ужин подходил к концу: ветчина, украшенная консервированными персиками; свежий горох и морковь; горы картофельного пюре с маслом, плававшего в подливке по-деревенски материнского изготовления; и, конечно, домашние сладкие булочки. Расправившись с пирогом, они перешли в гостиную любоваться подарками, и вскоре весь пол был усеян мятой оберточной бумагой, дюжинами красных и зеленых шелковых ленточек и пустыми картонными коробками.

На Девон вылилось целое море благодарностей за новейшую кухонную утварь, спортивный костюм для папы и халат со шлепанцами для мамы. Это не считая заранее купленных кашемировой шали и пенковой трубки. А родители подарили ей пару золотых сережек и белый пуховый свитер, на который Девон грустно поглядела несколько месяцев назад, когда ходила с матерью за покупками.

— Ма, па, это прелесть что такое! — Девон обняла и расцеловала обоих.

Джонатан был удивлен, найдя под деревом подарки для себя и Алекса, хотя и сам не забыл ни Юнис, ни Падди. Но Стаффорда особенно тронуло, что в коробке для Алекса лежали связанные Юнис красные варежки, а ему самому достался чудесный вязаный шарф, отлично подходивший к пальто, которое было на нем во время предыдущего визита.

— Ай да варежки! — восхитился мальчик, польщенный тем, что кто-то не пожалел труда, желая сделать ему приятное. — Спасибо большое!

В общем, вечер прошел с потрясающим успехом, и Джонатан с Девон легко догадались, что Фицсиммонсы возлагают большие надежды на их крепнущую связь. Когда они отправились домой, Джонатан выглядел задумчивым и даже слегка раздраженным, но Девон тактично не замечала этого.

Рождество мало чем отличалось от сочельника. Поскольку Алекс был дома, Девон провела остаток сочельника у себя, но на следующее утро Джонатан приехал за ней в десять часов и они отправились в Саутгемптон. К тому времени Алекс уже «оприходовал» кучу гостинцев, которые Санта-Клаус положил под елку, а Джонатан тоже получил подарки от сына. Девон надеялась, что эта церемония пройдет при ней, но Джонатан не счел нужным пригласить ее…

Она опустилась на заднее сиденье, и Джонатан поцеловал ее в щеку. Алекс сидел с противоположной стороны, откуда было удобнее смотреть в окно.

— Папе очень понравился подарок, — похвастался Алекс, сияя от удовольствия. На нем были свитер с V-образным вырезом и коричневые замшевые брюки. Джонатан был одет в слаксы и темно-синий жакет, а Девон выбрала слаксы из верблюжьей шерсти, кремовую шелковую блузку и коричневый твидовый жакет от Ральфа Лорена. Это было и женственно, и нарядно.

— Еще бы! Картина получилась очень выразительная.

— Спасибо за то, что помогла ему, — сказал Джонатан.

— Алекс сам все сделал. А мне это тоже доставило удовольствие. Мы оба старались, правда, Энди?

— Ага, папа. — Он улыбнулся. — Девон многому научила меня. Я хочу, чтобы она приходила ко мне в больницу.

По выражению лица Джонатана Девон догадалась, что эта просьба ему не по душе.

— У меня ужасно много дел, Алекс. Может быть, мы займемся с тобой в одном из уик-эндов, когда ты будешь дома.

Кажется, Джонатана это вполне удовлетворило. Девон почувствовала, что у него отлегло от сердца.

— Я подумал, что нам с тобой лучше всего вручить друг другу свои подарки вечером, — шепнул он, — после возвращения в город. Алекс будет ночевать с кузенами. — В серо-голубых глазах читалось обещание, и это заставило ее забыть о только что повеявшем холодке.

— Чудесная мысль.

— Смотри, папа, снег! — Маленькие руки Алекса протирали стекло. С неба падали огромные белые хлопья.

Джонатан наклонился и поглядел в лобовое стекло.

— Белое Рождество…

— Обожаю снег! — возбужденно воскликнул Алекс.

— Я тоже, — кивнула Девон, взволнованная ничуть не меньше.

— Как бы он не наделал нам хлопот на обратном пути, — буркнул Генри, не отводя взгляда от дороги.

Впрочем, эти опасения были ни на чем не основаны. Ничто не предвещало сильной метели.

Всю дорогу до Лонг-Айленда шел тихий, медленный снег, укрывавший замерзшую землю. Улицы оставались чистыми, и путешествие в Саутгемптон прошло тихо и мирно.

Когда они свернули с шоссе номер двадцать семь, проехали через город и наконец достигли Лугового переулка, сияющие желтые огни большого нового дома показались им светом долгожданного маяка. Генри остановился у самого подъезда, Девон вышла, следом за ней Джонатан вынес Алекса, и они бегом поднялись на крыльцо. Следом внесли кресло Алекса и подарки. Тем временем Джонатан представил Девон своей сестре Мэдди и ее мужу Стивену, а затем по очереди познакомил с тремя их детьми — Томасом, Фредериком и Уинифредом.

— Очень приятно. Я с нетерпением ждала этой встречи.

— Мы тоже сгорали от желания познакомиться с вами, — ответила за всех Мэдди, прежде чем Джонатан потащил Девон дальше.

По случаю праздника дом был задрапирован красным и белым. Дерево было огромное и ломилось от игрушек. На каждой ветке висели большие красные шары. На окнах белой краской были нарисованы рождественские сцены, на всех столах лежали сосновые и еловые ветки, украшенные большими красными бантами.

Все было красиво, элегантно и сделано с большим вкусом. Конечно, работа сестры Джонатана, от пят до макушки воплощавшей собой высокий стиль. Ее глянцево-черные волосы были собраны в тугой замысловатый пучок, на ногах красовались дорогие туфельки из черной лакированной кожи.

— Брат много рассказывал о вас, — сказала Мэдди, когда Джонатан оставил их наедине. Она не сводила с гостьи оценивающего взгляда, и у Девон запылали щеки. Интересно, что же говорил о ней Джонатан?

— Надеюсь, ничего плохого?

— Только хорошее. Мой брат очень увлечен вами.

Приятно слышать. А еще приятнее, что он говорил об этом с сестрой.

— Я тоже сильно увлечена им.

— В самом деле?

От Девон не укрылось настороженное выражение поразительных голубых глаз Мэдди. На ней были просторные брюки из красного велюра, по последней моде собранные у щиколоток. Дорогой, модный наряд дополнялся красным велюровым жакетом, украшенным ручной вышивкой и бриллиантами. Кожа ее — гладкая и такая же смуглая, как у Джонатана, — подчеркивала высокие точеные скулы и полные алые губы.

— Да. Время, которое мы провели вместе, было восхитительным.

— Рада слышать. Джонатан хлебнул немало горя. Мне бы не хотелось, чтобы его постигло новое разочарование.

«А как же я? — подумала Девон. — Видно, мне на роду написано всю жизнь разочаровываться». Но вслух она этого не сказала.

Они мило побеседовали, и неожиданно для самой себя Девон поняла, что ей нравится откровенность сестры Джонатана. Стивен был галантен до абсурда, но с первого взгляда было видно, что он без памяти влюблен в жену. А трое их малышей были настоящим сокровищем.

— Извини меня, сестренка, — сказал вернувшийся через несколько минут Джонатан, подходя к камину, перед которым сидели женщины. Из стереоколонок доносились негромкие звуки рождественских гимнов, и кто-то из детей подпевал им. — Если ты не возражаешь, я украду Девон на пару минут.

Мэдди понимающе улыбнулась, когда Джонатан взял Девон за руку и повел ее в маленькую комнатку с высоким потолком и огромным окном во всю стену, смотревшим на море. Завтра утром она будет полна света. Видимо, комната была предназначена для чтения или шитья.

— Ты ведь знакома с моей тетей Стелл? — Оказавшись внутри, Джонатан тихонько сжал руку Девон. У окна сидела старая женщина, следившая за тем, как снег медленно устилает песчаный пляж. Она обернулась не сразу, продолжая наблюдать за узорами, которые ветер, всюду успевавший первым, вышивал на девственно белом полотне.

— Тетя Стелл… — негромко окликнул шагнувший к ней Стаффорд, и женщина наконец обернулась.

— Джонатан! — Она улыбнулась и протянула к нему хрупкие руки. Стаффорд наклонился, и тетя Стелл обняла его. Джонатан ответил ей тем же.

— Я спала и не заметила, как ты приехал.

— Тетя Стелл, я не один. Это Девон Джеймс. Я слышал, что вы уже встречались.

Тетя Стелл выглянула из-за его широкого плеча, увидела стоявшую рядом Девон и улыбнулась.

— Хелло, дорогая, рада видеть вас снова.

Девон сделала шаг вперед и пожала протянутую ей руку. Рука была тонкая и маленькая, но теплая и неожиданно сильная для такого хрупкого существа.

— И я рада еще раз увидеться с вами, тетя Стелл.

Джонатан принес пару кресел, и они сели рядом со старухой.

— Алекс с вами? — спросила Стелл.

— Он ждал, пока вы проснетесь.

— Как он чувствует себя?

— Неплохо.

Тетя Стелл поджала губы.

— Едва ли, Джонатан. Он все еще в этом проклятом кресле? Отвечай честно.

Джонатан что-то пробурчал себе под нос, но это не помешало ему бросить на тетку взгляд, полный восхищения.

— Все по-прежнему. Я дал доктору Реймонду еще полгода, а потом заберу мальчика домой. А что будет после… пока не знаю.

— Не следует отчаиваться. — Стелл похлопала его по красивой смуглой руке. — Есть способ поставить мальчика на ноги. Осталось только найти его.

Джонатан кивнул.

— А вы, Девон? Как продвигается ваша работа? Вы не позволили этому мальчишке помешать вам?

Девон улыбнулась.

— По правде говоря, Джонатан только помогает мне.

— Ну что ж, неплохо. Давно бы так.

— Джонатан волновался за Алекса, — неожиданно для себя самой выпалила Девон. — Он боялся, что в это дело опять могут вмешаться газетчики.

Тетя Стелл сдвинула седые брови.

— С этим надо считаться. Я ведь тоже волнуюсь за мальчика.

Они немного поговорили. Беседа была легкой и приятной. Девон знала, что упоминание об Энни Стаффорд не доставит удовольствия ни Стелл, ни Джонатану, но особого выбора не было; она чувствовала, что Обязана задать этот вопрос.

— Тетя Стелл, я была бы вам очень признательна, если бы вы согласились еще немного рассказать об Энни.

Джонатан слегка напрягся, но не сделал попытки остановить ее.

Тетя Стелл снова нахмурилась.

— Ну, если уж Джонатан согласился вам помогать, то мне сам Бог велел.

Девон придвинула кресло чуть ближе.

— Когда мы виделись с вами в прошлый раз, вы сказали об Энни нечто такое, что до сих пор не выходит у меня из головы.

— Что же это, моя милая?

— Вы сказали, что в конце жизни она была счастлива. Я долго думала над этим. Она казалась такой одинокой… Я думаю, что у нее не было ни мужа, ни детей. Как она могла быть счастливой?

— Энни любила детей, но у нее никогда их не было. Мне следовало сказать об этом еще в тот раз, когда вы приехали, но предмет был довольно щекотливый… У Энни не было детей, потому что она не могла их иметь. В пятнадцать лет она забеременела от Флориана, и тот заставил ее сделать аборт. Тогда это было запрещено. Желая защитить свое имя незапятнанным, он отвел Энни к женщине, которая согласилась сделать это за деньги. Но эта неряха натворила такое, что Энни чудом не умерла и на всю жизнь осталась бесплодной.

Воздух со свистом вырвался из легких Джонатана.

— Проклятие… — Стаффорд покачал головой, его лицо скривилось от отвращения. — Я мало что знал о ней. Только то, что она была затворницей и жила в доме одна. Кто мог предположить, через какой кошмар ей пришлось пройти?

— Но вы говорили, что она была счастлива, — стояла на своем Девон. — Не думаете ли вы, что в ее жизни был кто-то… может быть, мужчина… кто-то, кто любил ее? — Это было единственным объяснением появления в доме существа с ласковыми руками. Энни была блондинкой, как и Девон. Если Флориан принял Алекса за Берни, то кто-то мог по ошибке спутать ее с Энни.

— Я сказала вам все, что могла. Как моя кузина жила после бегства от Флориана, это ее дело. Я сказала вам так много, потому что вы и без меня это знали и потому, что Флориан был настоящим чудовищем и заслужил позорную память. Я дала Энни слово никому не передавать услышанного и сдержу его. Если бы она хотела, чтобы об этом знали, то не спрятала бы свой дневник.

— Дневник? — Девон подалась вперед. — Энни вела дневник?

— С самого раннего детства. Но он исчез. Куда-то сгинул. По правде сказать, я только рада этому. Она заслуживает нескольких добрых слов. Пусть покоится с миром.

Девон не могла с этим спорить. Но покоится ли Энн с миром, которого заслужила, или ее душа все еще заключена в доме номер двадцать пять по Черч-стрит?

— Так был там кто-нибудь или нет? — не отставала Девон, уже понимая, что это бесполезно.

Тетя Стелл только улыбнулась и отвернулась к окну.

— Тетя Стелл… негромко позвал Джонатан. Его тетушка слегка покачивалась взад-вперед, как будто сидела в своем любимом кресле с высокой спинкой.

— Счастливого Рождества, тетя Стелл, — сказала Девон, погладив лежавшую на подлокотнике руку и чувствуя себя слегка пристыженной.

Тетя Стелл повернула серебряную голову и благожелательно посмотрела на нее.

— Счастливого Рождества, — ответила она. — Моему племяннику крупно повезло. — Эти слова были последними. Она снова повернулась к окну.

Джонатан и Девон молча вышли из комнаты и тихо закрыли за собой дверь.

— Мне не следовало быть такой настырной, — сказала Девон, когда они вышли в коридор.

— Еще вчера я согласился бы с тобой. — Девон подняла на него удивленные глаза. — Но если быть честным, услышав ее рассказ, я понял, что ты была права. Я действительно недооценил ее. Она очень смышленая и умная женщина. Никакой возраст не может изменить этого. И я сильно подозреваю, что эти ее штучки — вроде взгляда в окно, когда нужно закончить беседу — всего лишь ловкий трюк.

Девон негромко рассмеялась.

— Я тоже так подумала!

— Сколько я ее помню, она любила сидеть в своем старом кресле-качалке с плетеной спинкой и покачиваться туда-сюда. Как-то она рассказала мне, что когда была маленькой, отец подарил ей на Рождество красную в белых яблоках лошадку-качалку. Она могла часами качаться на этой лошадке и смотреть в окно. Через много лет, когда она вернулась в старый особняк Стаффордов, эта лошадка была еще цела. Ее нашли на чердаке. А потом на ней качался Алекс. Причем точно так же, как это делала тетя Стелл, когда была маленькой.

— Так эта лошадка до сих пор цела?

Джонатан покачал головой.

— К несчастью, нет. Сгорела во время пожара. Я думаю, тетя Стелл больше расстроилась из-за потери этой старой игрушки, чем из-за потери дома.

— Еще одна из жертв Флориана…

— Может быть. Теперь я убежден: даже если этот ублюдок и не устроил пожар, он все равно заслуживает за свои грехи геенны огненной. Если благодаря твоим усилиям он попадет в ад, мой долг — помогать тебе.

Они рука об руку вошли в гостиную, где по молчаливому согласию больше не касались этого предмета. Рождество — большой праздник…

И настроение в доме было действительно праздничное. Девон с самого приезда чувствовала согласие и взаимную любовь, царившие в семье Стаффордов, и с облегчением поняла, что от нее не потребуется больших усилий, чтобы найти с ними общий язык. Джонатан должен был бы ощущать то же, но если Девон все это радовало, то его скорее угнетало. Может быть, он ревновал к ней Алекса, который вцепился в руку Девон и не отходил ни на шаг?

Когда Джонатан и Девон собрались уезжать, Мэдди и Стивен проводили их до дверей и обняли на прощание каждого по очереди. Мэдди крепко расцеловала брата.

— Это было лучшее Рождество за последнее время. Впервые за долгие годы мы с тобой сумели поговорить.

— Да, замечательно. Может, встретимся через год?

— Рассчитываю на это. Только теперь буду ждать тебя в Англии.

Он улыбнулся.

— Когда собираешься в дорогу?

— Сразу после Нового года. Хорошо погостили, сорванцы досыта наигрались в футбол — пора и честь знать.

— Ну что ж, раз так… — Он снова обнял сестру. — Я буду скучать по тебе.

Мэдди поглядела на Девон.

— Может, не так сильно, как ты думаешь, — лукаво улыбнулась она.

Джонатан промолчал. Девон дорого бы дала, чтобы узнать его мысли.

В тот вечер они рано вернулись домой. Джонатан взял удивленную Девон на руки, отнес в спальню, раздел и положил на кровать. Он был невероятно страстным, никак не мог насытиться, а Девон, как всегда, пылко отвечала на эту страсть.

Несколько часов спустя, сидя у камина, они вручили друг другу рождественские подарки. Девон подарила Джонатану украшенный ляпис-лазурью и бриллиантами ободок для часов и по блеску глаз догадалась, что угодила ему. Его подарком был солитер в два карата, висевший на тонкой золотой цепочке.

— Спасибо, Джонатан. Прекрасный подарок. — Застегивая крошечный замок на шее Девон, Стаффорд не удержался и поцеловал девушку в затылок.

— Я надеялся, что он будет тебе к лицу, — сказал Джонатан, отступая на шаг и любуясь бриллиантом. — И не ошибся.

Они поужинали остатками индейки, прихваченными из Саутгемптона, а затем снова легли в постель. Джонатан был еще более пылким, чем раньше, и встревоженная Девон задумалась, что бы это значило. Вскоре все объяснилось. Перед тем как уснуть, Стаффорд сказал, что должен на пару дней слетать в Калифорнию, чтобы на месте разобраться с проблемами «Пасифик Америкен».

— Я делал все, что мог, лишь бы отложить поездку на январь, но медлить больше нельзя.

Девон не пыталась скрыть своего разочарования.

— Но хотя бы к среде ты вернешься? Мы собирались встретиться с Сарой Стоун.

Он чарующе улыбнулся ей.

— Разве можно надолго расстаться с домом, полным привидений?

Девон уснула в его объятиях, а когда пробудилась, Джонатан уже ушел.