Молитва по ассасину

16

Время вечернего намаза

— Ты не знаешь, чем это вызвано? — Ракким следовал за Элроем. — Я слышал, Спайдер обитает под автобусным тоннелем. Мы туда направляемся?

— Я просил не разговаривать со мной. — Мальчишка резко свернул из переулка направо, пролез сквозь узкую щель в заборе из проволочной сетки и, не оборачиваясь, зашагал еще быстрее.

Протискиваясь вслед за ним, бывший фидаин порвал куртку, но юного проводника в сгущающихся сумерках из виду не упустил. Солнце уже село, а уличное освещение в той части города, где располагались в основном ночлежки или заброшенные дома, работало довольно плохо. После смерти отца Ракким жил примерно в таком же районе, пока Рыжебородый не привел его к себе домой. Лабиринт узких переулков сменился засыпанными гравием тропинками. Одна из них вывела путников к щербатым каменным ступеням. Миновав лестницу, они нырнули в заваленную мусором гофрированную металлическую трубу и долго брели по ней, хрустя яичной скорлупой. Ориентируясь по непрестанно усиливающейся вони гнилых овощей, бывший фидаин вычислил свое примерное местонахождение. Элрой вел его под кварталом, прилегающим к территории общественного рынка, в сторону прибрежной части города. До рынка они не дошли. Мальчишка резко изменил направление и двинулся к Пайонир-сквер. Самому старому району столицы.

Юный проводник быстро проверил гостя высокочастотным сканером.

— Чисто. — Он убрал прибор под футболку. Затем нажал на кирпичную стену, выглядевшую вполне прочной, и часть ее скользнула в сторону.

Элрой дождался, пока Ракким протиснется в образовавшуюся щель, и закрыл ее за собой. Заслонка встала на место. Они замерли во мраке, пропуская через легкие холодный влажный воздух.

Сколько бывший фидаин ни напрягал зрение, глаза к темноте так и не привыкли, их словно залили битумом.

— Сюда, — позвал Элрой.

Ракким, вытянув руки, двинулся на голос.

— Иди в этом направлении. Скоро будет поворот.

Он споткнулся и услышал хихиканье.

— Элрой. — Его голос гулко разнесся по подземелью. — Может, включишь свет?

— Мне свет не нужен, — презрительно фыркнул невидимый проводник. — Я точно знаю, где нахожусь.

Ракким резко подался вперед, одновременно шаря вокруг себя. Ему удалось схватить Элроя за футболку, однако мальчишка вырвался.

— Если прикоснешься ко мне еще раз, оставлю здесь. Через несколько дней над твоим трупом будут пировать коты и крысы.

— Веди меня к Спайдеру. Или у тебя другой приказ?

Ответа не последовало. Ракким сделал несколько шагов, ударился головой о выступ и вполголоса выругался.

— Что, страшно? — поинтересовался Элрой.

Бывший фидаин замер. Он обладал превосходным ночным зрением, но сюда свет не поступал вовсе. Он даже не мог сказать с уверенностью, в каком направлении следовало двигаться. Пахло болотом.

Смех Элроя эхом разнесся по подземелью.

Ракким не двинулся с места. Он уже учуял, как подросток совершенно бесшумно подбирается к нему. Затаив дыхание, бывший фидаин выждал еще несколько секунд и неожиданно выбросил руку. Пальцы сомкнулись вокруг тощего запястья. Элрой замолотил по нему кулаками, попытался выкрутиться из захвата, но Ракким держал крепко. Вскоре сопротивление увяло и прекратилось.

— Справился, да, — засопели в темноте. — Наверное, гордишься собой.

— Отведи меня к Спайдеру, — напомнил бывший фидаин, не разжимая пальцев.

— Если бы я хотел оставить тебя здесь, то давно сделал бы это. Мне уже приходилось так поступать. Просто решил немного пошутить. Отпусти. — Элрой опять попытался выкрутить кисть. — Не прикасайся ко мне, хорошо? Не люблю, когда меня трогают. Пожалуйста.

Ракким отпустил подростка, хотя и сознавал, как велик риск остаться в одиночестве.

— Готов поспорить, ты уверен, что я сбегу.

— Вовсе нет.

— Врешь. — Элрой фыркнул. — Вытяни правую руку так, чтобы коснуться стены. Получилось? Все время касайся рукой стены. Я буду предупреждать о поворотах.

— А если включить свет, веселье будет испорчено?

— Ага.

За полчаса путники одолели значительное расстояние, поддерживая не быстрый, но равномерный темп. Ракким считал шаги и повороты, составляя в голове карту подземелья. Сорок семь шагов, поворот направо, двести восемнадцать шагов, налево… Похоже, они спускались по пологой спирали, причем Элрой умышленно несколько раз возвращался назад, вероятно желая сбить его с толку. Иногда вдали громыхали составы метро, а каменный пол отзывался под ногами мелкой вибрацией. Дважды им приходилось преодолевать глубокие и холодные лужи. И трижды Ракким ударялся головой. Споткнулся, правда, всего один раз. Упав, он едва не сбился со счета, однако быстро повторил зафиксированные в памяти числа и тут же восстановил мысленную карту. Какие-то мелкие существа изредка прошныривали мимо них, тихонько цокая коготками по твердой поверхности. И всю дорогу ни малейшего намека на видимость.

— Пришли, — внезапно произнес Элрой.

Только теперь Ракким понял, как бешено колотится его сердце. На мгновение прищурившись от яркого света, он вслед за мальчишкой шагнул в образовавшийся проем.

Они оказались в какой-то маленькой подсобке. Здесь имелась раковина с краном, а на стене рядком висели полотенца. Элрой сразу же кинулся мыться, обильно намыливая лицо и руки и заливая пол водой. Покончив с водными процедурами, он снял с крючка на стене чистый комбинезон, явно рассчитанный на куда более габаритного персонажа, быстро переоделся, бросил такой же Раккиму и снял обувь. Вода из крана текла ледяная, но бывший фидаин все равно обрадовался возможности смыть грязь. Вытерев лицо, он заметил на полотенце кровь, а взглянув в зеркало, обнаружил на лбу огромную ссадину.

— Я — Спайдер, — представился босоногий мужчина в черной ермолке, поджидавший их. Гном с роскошной темной бородой неловко переминался с ноги на ногу.

— Очень рад встрече. — Ракким протянул руку, однако Спайдер быстро зашагал прочь. Элрой догнал отца, и они принялись что-то оживленно обсуждать. Гостю оставалось лишь последовать за ними.

Внутреннее помещение, озаренное мягким светом, размерами напоминало небольшой склад. Пол устилали толстые персидские ковры, декорированные шелковым орнаментом и по качеству исполнения вполне годившиеся для музея. Сочетания красно-синих тонов с приглушенными желто-розовыми казались настолько изысканными, что на них не хотелось наступать. Теплое сухое жилье, несомненно, содержалось в чистоте, а прекрасно работающая вентиляция обеспечивала здешних обитателей свежим воздухом. Ноздри Раккима уловили едва заметный аромат жареной курицы с чесноком. Ни малейшего сходства с темным промозглым коридором, ведущим к тайному пристанищу. Всюду со стен свисали дорогие гобелены, десятки гобеленов. Ему доводилось бывать вместе с Рыжебородым в домах состоятельных людей — сенаторов и ведущих промышленников. Любой из них с радостью пополнил бы собственную коллекцию любым из находящихся здесь предметов роскоши. То и дело отвлекаясь и глазея по сторонам, Ракким отстал от хозяев. Пришлось ускорить шаг. Отодвинув штору, украшенную вышивкой, Спайдер проник в небольшой кабинет. Дождавшись, пока гость устроится на лиловых подушках, он расположился напротив него. Элрой остался снаружи.

Хозяин подземной обители буквально физически испускал нервозность, подобно клубку нервов. Кожа его, бледная словно перламутр, вероятно давным-давно позабыла прикосновение солнечных лучей. Узловатые ступни и кисти рук говорили об изрядной физической силе. Длинная борода и собранные в хвост седые волосы ниспадали на черное шелковое одеяние. Нос, как и подозревал Ракким, напоминал орлиный клюв. Из-за редких визитов на поверхность определить возраст человека представлялось сложным, но, скорее всего, он прожил не более четырех десятков лет.

— Сын сказал, что вы достойно вели себя по пути сюда.

Ракким огляделся. Мебель в кабинете отсутствовала, лишь вдоль одной из стен тянулись полки, заставленные стеклянными шарами со снежинками. Сувениры для туристов из прежней эпохи. Он узнал мост «Золотые ворота», эмблему Голливуда, отель «Спейс нидл», Санта-Клауса на санях… даже Башни-близнецы присутствовали в коллекции. Откуда-то доносились женские голоса и плач ребенка.

— Насколько глубоко мы находимся?

Спайдер не ответил. Заплакал еще один ребенок, к нему присоединились другие. Спайдер, совершенно игнорируя завывающий хор, пристально смотрел на Раккима. Его расширенные зрачки казались до неприятности огромными. Лишь они и выделялись на бледном лице гнома.

— Давно хотел встретиться с вами. Вы знаете, что «Полнолуние» — единственный клуб в Зоне, который не платит ни одной «крыше?

— Очень интересно. И все же почему я здесь? Что вы нашли на…

— Вы не платите даже полиции. Делаете подарки офицерам. Еще подарки ко дням рождения их жен и любовниц, подарки их детям по случаю окончания школы. Щедрые подарки, но не взятки. — Спайдер часто замигал. — Вероятно, они весьма симпатизируют вам за то, что вы не относитесь к ним как к ворам в форме.

— Так какую информацию вам удалось извлечь из сердечников памяти?

— Когда вы открыли клуб, мне не терпелось узнать, что произойдет, когда вас навестят местные громилы. — Гном покачал головой. — Первыми заявились «Три молотка»… и последними. Грязные ублюдки. За ними по всей Зоне остался широкий след из инвалидов. Правда, на вашем заведении он обрывается. — Компьютерный гений нервно улыбнулся. — Два бывших спецназовца и фидаин в отставке…

— Он не был фидаином, сбежал из лагеря через месяц.

— Правда? А все говорили… — Спайдер кивнул. — Впрочем, это не имеет значения. Эти трое пришли и… исчезли. — Он хитро взглянул на Раккима. — Правда, что их молотки месяц лежали на стойке бара? Три молотка с круглыми бойками? — Гном пожал плечами. — Я порицаю насилие, но с тех пор никто даже не пытался вымогать у вас деньги.

В кабинет с хихиканьем ворвались две девицы лет восьми. Близняшки зашушукались, показывая пальцами на гостя, громко рассмеялись и порскнули назад.

— Сколько у вас детей? — Ракким проводил глазами дочерей Спайдера.

— Недостаточно много, — совершенно серьезным тоном ответил тот.

— Итак, зачем я сюда пришел?

— Да, конечно. — Хозяин часто заморгал. — Сердечник из университетского компьютера не содержал ничего заслуживающего внимания, а вот сердечник из домашнего компьютера вашей Сары оказался снабжен весьма хитрой системой доступа. — Он обхватил себя руками. — Хотелось бы мне знать, где она его взяла.

— Спрошу, когда найду.

У Спайдера задергались пальцы.

— Представляете, у него была двойная память. Один пакет информации мог считать любой, кто способен взломать код доступа, и сделать это не так уж сложно, но под слоем первой памяти скрывался второй — назовем его фантомной памятью, — проникновение в который оказалось куда проблематичнее. Особенно интересно то, что эта фантомная память снабжена специальным таймером. Если не вводить каждые семьдесят два часа кодовое слово, запускается программа саморазрушения, оставляющая в неприкосновенности лишь первичную, внешнюю память. Таким образом, любому, кто совершит попытку исследовать сердечник, достаются одни файлы с научными статьями и результатами исследований. Разве нормальному человеку придет в голову заподозрить, будто помимо них имелась другая информация, которая взяла да и стерлась сама по себе? Впечатляет. Понятия не имею, где разрабатывали такую программу, но явно не в России, Китае или Швейцарии. Ни один из известных специалистов по первоклассным системам защиты не создавал ее. Тут потрудилась личность, использовавшая обратный код… но только высочайшей степени сложности. Мастер моего уровня. — Его пальцы уже не дергались, а мелко задрожали. — Может быть, поэтому мне удалось взломать его.

— Вы взломали фантомную память?!

Лицо гнома расплылось в некоем подобии самодовольной улыбки.

— А вы случайно не сумели определить, имел ли еще кто-нибудь доступ к спрятанным файлам? — поинтересовался Ракким.

— Вроде Рыжебородого? — Спайдер презрительно фыркнул. — Нет, я был первым. — Он оттянул губу, сверкнув белыми зубами. — Если бы вы принесли мне сердечник чуть раньше, я бы узнал гораздо больше. Программа уничтожила большую часть информации, но из оставшегося мне кое-что удалось восстановить. Я сохранил пролог книги, над которой она работала. Вероятно, она ввела его одним из последних. В первую очередь разрушаются наиболее ранние файлы. — От нервного тика у него несколько раз дернулась правая щека. Подавшись вперед и глядя Раккиму прямо в глаза, он произнес по памяти:

«Злодеяние сионистов является основным фактом современной истории, осью, вокруг которой повернулся весь мир. Об этом важнейшем событии знает каждый школьник. Ежегодно, ровно в полдень, мы чтим память жертв той великой трагедии минутой молчания. Любой из нас может поведать, как в тот кошмарный день боевики израильского правительства нанесли удары по священной Мекке и объектам в Соединенных Штатах, попытавшись затем возложить вину на радикальных исламистов с целью дискредитации ислама в целом. Мы все знаем, что их план потерпел неудачу и сионисты нашли прибежище в России, в то время как силы ислама распространили благотворное влияние по всему миру. Тем не менее… что, если не все, что мы знаем об этих событиях, — правда? Что, если за злодеянием сионистов стояли не сионисты?»

Ракким пожал плечами.

— Я слышал множество теорий о тайных играх, связанных с великим заговором. Ей удалось найти доказательства?

— Книга не закончена, мне удалось восстановить лишь отрывки, но вывод очевиден. Обвинение в проведении этих терактов было очередной гнусной клеветой на евреев. Самой мерзкой.

— Очевиден для вас. Доказательств нет, но евреи не виноваты. Очень удобная позиция. — Бывший фидаин отдавал себе отчет, насколько он задевает чувства Спайдера. — Кто же тогда, по мнению Сары, стоял за взрывами? Она ведь должна была что-нибудь выяснить.

— Ее исследования, — произнес гном, заикаясь от волнения, — ее исследования не позволили сделать определенных выводов. Она упоминает — правда не называя имени — какого-то саудовца или йеменца, возможно пакистанца. Лишь прозвище — Старейший. Сара даже не знает, жив ли он сейчас. На момент трагедии ему, очевидно, перевалило за шестьдесят, значит, сейчас не меньше девяноста, но…

— Террористы во всем сознались. Они родились, выросли и учились в Израиле и давали показания в прямом эфире. Вы сами видели. Весь мир видел.

— Этот человек работает в чрезвычайно протяженных временных рамках. Он потратил двадцать или тридцать лет на то, чтобы подготовить операцию. — Спайдер замахал ладонями, высунув их из длинных рукавов пижамы. — По словам Сары, он направил своих агентов в Израиль под видом иммигрантов. И только дети этих агентов, получившие гражданство, ставшие полноценными жителями страны, действительно выращенные и обученные в Израиле, добившиеся высокого положения в политических и военных кругах…

— Террористы были казнены. Думаете, родители с любовью растили их, прекрасно понимая, что собственных детей придется принести в жертву? И дети согласились?

— Понимаю, все понимаю. Но этот Старейший занимает весьма выгодное положение с культурной и религиозной точек зрения. Он вызывает в людях такое чувство преданности… — Пальцы Спайдера извивались подобно клубку потревоженных змей. — Он взялся продолжить дело выдающегося мусульманина древности, Горного Старца, знаменитого мистика одиннадцатого века…

— Да, знаю, Хасана ибн-Саббаха. Слышал эту легенду. Считается, будто он вызывал у людей такую безумную преданность, что его последователи охотно прыгали в пропасть по малейшему его знаку.

— Эти легенды соответствуют истине. Хасан ибн-Саббах уверовал, что сам Аллах благословил его объединить всех мусульман, и действовал в соответствии со своими убеждениями. Жертвами его учеников стали многие правоверные монархи, включая халифа Багдада.

Тем не менее горячность собеседника ничуть не поколебала скептического настроя Раккима.

— Итак, в терактах обвинили евреев, и Дэймон Кинсли стал пожизненным президентом новой Исламской республики. Полагаете, он тоже был участником заговора? Извините, но Кинсли трудно назвать экстремистом.

— Верно, Кинсли — умеренный, что считается смертным грехом для истинного правоверного. На самом деле, если этот Старейший хоть чем-то похож на древнего Горного Старца, он враждебно относится не только к евреям, но и к мусульманам, не придерживающимся единственно правильной, с его точки зрения, линии поведения. Избрание Кинсли означает лишь то, что Старейшему не удалось достичь поставленной цели. — Нервный тик исказил лицо Спайдера. — Но это вовсе не значит, что его последователи отказались от осуществления задуманного им, независимо от того, жив их предводитель или уже умер.

— Почему Сара не рассказала об этом Рыжебородому?

— Может быть, не верила, что он ей поможет… возможно, догадывалась, что у него нет достаточной власти. — Спайдер заморгал. — Восемь лет назад я вскрыл файлы Бюджетного управления Конгресса. Следи за деньгами и познаешь истину. — Он заморгал еще чаще. — За последние три года бюджет Рыжебородого был урезан на сорок процентов. Программы по вербовке и обучению пришли в упадок. Деньги были перенаправлены в армию и религиозным властям… ну и фидаинам, конечно. Об этом не знает никто, кроме специального комитета. Я сперва решил, будто «черные халаты» просто переиграли его в Конгрессе. Но теперь у меня возникли определенные сомнения.

— Вы строите очень серьезные выводы на основании незначительной информации.

— Ну да, именно за счет этого я живу. И вы тоже, фидаин. — Спайдер усмехнулся, пристально глядя на гостя, пытающегося переварить вновь полученную информацию. — Переделка мира — не простая работа. Мне тоже некогда отдыхать. — Он передал Раккиму крошечный чип. — Здесь все, что удалось извлечь из сердечника памяти.

Тот вставил чип в порт наручных часов.

— Кому Сара посылала сообщения из кафе «Мекка»? Вам удалось выяснить, с кем она работает?

Спайдер покачал головой.

— Информация поступала через систему связи Лас-Вегаса, но это вряд ли чем-нибудь поможет. В том городе очень много каналов спутниковой связи, а посему отправитель мог находиться в любой точке мира. — Снова заплакал ребенок. — Так много жертв. Сожженных домов. Разоренных предприятий, гражданская война… и все ради лжи. — Его лицо дергалось, словно от ударов тока. — Вам повезло, Ракким. Перед сиротой открываются определенные… возможности.

— В смысле?

— Во время Перехода были разорены архивы. Базы данных заражены вирусами… я нигде не смог найти ни малейшего упоминания о вас. Еще одно перемещенное лицо. Кто бы усомнился в вашем праве переписать историю собственной жизни?

— Я — мусульманин.

— Мусульманин, который рискует жизнью ради спасения евреев? Подобное существо мне встречать не доводилось.

— Ну, не только евреев. Гомосексуалистов, вероотступников и ведьм — я всех веду на землю обетованную. Вы не сомневаетесь в моем праве считать себя Моисеем?

— Я не сомневаюсь в вашем праве считать себя невероятно хорошим и добрым человеком.

Ракким, казалось, даже не заметил его комплимента.

— Китай в файлах не упоминался? Или плотина «Три ущелья»?

— Нет, а в чем дело? — Щеки Спайдера снова затряслись от тика. — При чем здесь Китай?

— Сколько я вам должен?

— Договоримся, когда завершу работу. — Бледное лицо перестало дергаться, сделавшись почти безмятежным. — Какое впечатление произвела на вас моя дочь?

— Карла? Она показалась мне… — Бывший фидаин вдруг расхохотался. — А я-то все гадаю, почему вы не приказали Элрою вести меня прямо сюда. Ведь реальной-то необходимости появляться в ресторане у меня не было — информацию, которую передала там ваша дочь, вы здесь и сами вполне могли изложить с тем же успехом. Спайдер, я польщен, но вам не стоило ради меня устраивать эти смотрины.

— Ради вас? — Бледное лицо сморщилось от едва сдерживаемого смеха. — Я послал вас в ресторан, чтобы узнать, понравитесь ли вы ей.

— Она заслуживает лучшего. — Ракким встал. — Элрой меня проводит? — На самом деле в услугах проводника он не нуждался, однако не считал нужным это афишировать. — Пожалуйста, продолжайте работу над сердечником.

— Шалом, Ракким.

— Алейкум ассалам.