Молодые супруги

Мне споры ваши все из спальней были слышны.

К увещеванию слова, труды излишни,

И горести мои известны вам одним.

И опасалась в них довериться родным,

Чтоб не доставить тем худой Аристу славы.

Он виноват кругом, но вовсе ли вы правы?

Уж вы всё знаете, судите вы меня.

С тех пор, как я за ним, доселе, несмотря

На частые его отсутствия, холодность,

Я делаю ли что Аристу в неугодность?

Противоречу ли, мешаю ль в чем-нибудь?

Иль жалуюсь когда, ропщу? Ах! нет, отнюдь:

Я одобряю всё, что нужным он находит,

Не спрашиваю, где он дни свои проводит;

Что б ни задумал он, я перед ним молчу

И воли собственной иметь я не хочу.

Вот все вины мои.

И что же? очень худо.

Где нет взаимности, рождается остуда;

Ее же претворит один мертвящий взор

Любовь в раскаянье, согласие в раздор

И цепь цветочную в железные оковы;

Примеры этому и многи и не новы.

Итак, не до́лжно мне покорной мужу быть?

Нет, дайте мне сполна вам это объяснить.

Тот муж, мы, например, каким Ариста знаем,

Уверенный, что он женою обожаем,

Что ясных дней его ничто не помрачит,

В беспечности благой живет как сибарит;

Вседневны ласки он с холодностью приемлет;

Взаимность райская утихнет и задремлет;

Ему ничто не впрок и чужд сердечный страх.

Нет! постарайтесь быть хотя в его глазах

Вы легкомысленней и больше прихотливы;

Увидите, какой он будет боязливый.

Едва опомнится, что может потерять

Блаженство, коим стал он так пренебрегать,

С супругой-ангелом в любви минутах тайных,

Он в заблуждениях раскается случайных

И, образумясь, вам покорен будет вновь.

Не послушание мне нужно, а любовь.

Но возвратить ее нет способа другого.

Хоть ныне умереть я за него готова.

Не надо умирать; приличней средство есть,

Чтоб чувства прежние Ариста вам обресть.

И способ случай мне давно к тому доставил:

Мой муж в рассеяньи, дела свои оставил,

Но я за них взялась, радела как могла,

У должностны́х людей по целым дням была,

На малу опытность мою с прискорбьем глядя,

Мне руку помощи в том подавал мой дядя.

У мужа тяжба есть по делу одному,

И производится неведомо ему.

Хотя на стороне его и справедливость,

В неправоту ему вменили б нерадивость.

Я не щадила просьб, подарков и хлопот.

Сегодня жданный день решенья настает.

Я еду, чтоб узнать, успешно ль окончанье;

Увидит пусть Арист мое об нем старанье.

Возможно ль, чтоб он был неблагодарен вам?

Вы более об нем печетесь, чем он сам,

Но, ах!..

Докончите, я вам охотно верю.

Вы возвратите ль сим любви его потерю?

Конечно, скажет он, и скажет целый свет:

Что дивных качеств вы, что вам подобной нет,

Что делаете честь вы редких жен сословью.

Почтенье не всегда сопряжено с любовью.

Или намерены меня вы убедить,

Что нет возможности мне мужу угодить;

Что сердца я его лишаюсь невозвратно.

Так! должно верить мне сему, хоть неприятно.

Он вовсе действует тем чувствам вопреки,

Являл которые, искав моей руки.

В те дни, что для меня так памятны, так сладки,

Он всё любил во мне – и даже недостатки.

О! в этом нечего меня вам уверять!

Как вас не полюбить? вам суждено пленять.

Но узников своих чтоб приучить к неволе,

На то потребно средств еще гораздо боле;

Они, сударыня, для вас не мудрены;

Зачем отбросили свои таланты вы?

Искусством нравиться пренебрегать не надо.

Вы хороши собой хотя и без наряда,

Но что́ вы, как теперь, одеты не всегда?

Зачем не ездите в собранья иногда,

Которых можете быть первым украшеньем?

Там возбужденные правдивым восхищеньем

Хвалы, с которыми к вам всякий поспешит, —

Ручаюсь, что Арист их дорого ценит.

Ужели кисея, надетая удачно,

Ему заменит взор мой ласковый, безмрачный?

Ужель неискренний восторг, похвальный бред,

Который так легко всем уделяет свет,

Захочет он сравнять с горячностию тою,

С которой может он быть мной любим одною?

О нет! конечно, нет; но видя каждый раз

Везде угодников, вздыхателей круг вас,

Сам будет угождать, к свому привыкнет дому,

Чтоб сердца вашего не уступить другому.

Довольно; верьте мне, что до минуты сей

Скрывалась дома я, таилась от людей

Не для того, чтоб быть мне от других отличной, —

Любить веселье мне подобно всем прилично:

Утехи, счастие, всех радостей собор,

В Аристе мне одном мечтались до сих пор.

Он насмехается над чувствами моими.

С теперешней поры и я прощаюсь с ними:

Род жизни я моей переменяю весь;

И съездов ежели у нас не будет здесь,

То целый день и ночь искать их буду в чуже.

Вот удивите вы весь свет!

Так удивлю же.

И сим поддержите честь пола своего.

Я знаю, женщинам нет легче ничего,

Как пременять свой вид, и даже свойства, мненья…

Но, кстати, вы теперь начните превращенья:

Сыграйте что-нибудь и спойте в добрый час;

Пусть Музы, Аполлон и, словом, весь Парнас

Благоприятствуют успешному началу.

Давно не пела я.

Попробуйте.

Пожалуй.

Боги! Лида, унывая,

В грусти вопиет своей:

Ах! красавица какая

В мирной есть долине сей,

Что, от жалкой Лиды кроясь,

Разлучает с милым нас!

Иль она Венерин пояс

Получила в дар от вас?

Пристойнее бы мне совсем не начинать.

И таковой талант вы можете скрывать?

Как дурно скромничать не к месту! – Продолжайте.

Смотрите ж, за глаза меня не осуждайте.

Вдруг, как ветерок привея,

Лель ей на ушко шепнул:

Ты пастушек всех милее!

Но Филон, едва вздохнул, —

От тебя всё получает;

Для того не ищет вновь:

Где желанье умолкает,

Умолкает и любовь.

Что, ежели Арист пришел бы сей порой?

Не знаю, что бы он, а я уж сам не свой!