Моль

Глава 7

Время до конца недели пролетело быстро. Она и оглянуться не успела, как наступила пятница. Последний рабочий день перед долгожданным, тысячу раз переносимым отпуском. Но даже сейчас Света не была уверена, что улетит. Сможет ли, наплевав на все, бросить Василия? Его история не выходила из головы. Порою ей казалось, что каждое скупое слово Васиного дневника запечатлелось уродливыми шрамами в ее душе. И не было покоя. Понимания, как дальше жить, тоже не было.

Она как раз заканчивала осмотр Василия, когда в палату вбежал взмыленный Славка:

– Светка, тут такие дела делаются! В общем, главврач попросил предупредить, что ему из кабмина звонили… К одиннадцати сюда прибудет делегация во главе с премьером, оборудование на баланс передавать. Ну, как обычно, камеры, журналисты и эти морды сытые, которые опять будут пиариться за наш счет! Так что вы тут марафет по-быстрому наведите. И не забудь, что ты мне кино задолжала! А то улетишь на свою историческую родину, и поминай, как звали. Все… Убегаю, один гемор с этими визитерами…

Славка исчез так же быстро, как и появился, и Света, проклиная все на свете, отвернулась к тумбочке, делая очередную запись в карте. А потом вдруг ее как будто потоком подхватило, и что-то острое уперлось в бок:

– Быстро выводи меня отсюда, – прохрипел Василий. – Ну же, немедленно. Или я прикончу тебя… Шевелись.

Света не испугалась… Нет. Разозлилась скорее…

– Ну, выведу, а дальше что? В коридорах камеры, ты в одном исподнем. Что будешь на улице делать в десятиградусный мороз?

За спиной послышались грязные ругательства. Но Свету таким было не удивить. Она о другом думала… О том, почему именно сейчас Василий слетел с катушек. Что стало тому виной, и как ей себя вести?

– Выводи, я тебе сказал! – Острие больно ткнулось в бок.

– Послушай, – взволнованно прошептала женщина, облизывая пересохшие губы. – Тебе не дадут уйти. В коридоре люди, камеры… Так нельзя.

Хватка немного ослабла. Ну не мог человек в таком состоянии долго держаться только за счет адреналина. Моль сразу воспользовалась мужской слабостью и, провернув неплохой прием, вернула того обратно на кровать:

– Не смей! Слышишь? – прошипела она. – Не смей мне угрожать! Если я тебе помогу, то только потому, что мне дико… До безумия просто жаль мальчика Васю. Я не знаю, кто ты теперь… Во что превратила тебя жизнь… И почему тебе сейчас так приспичило валить… Но я помогу, – решилась она, судорожно соображая, как быть.

Казалось, Василий впал в шок, его трясло и подкидывало. Как же хорошо, что остальных мужиков перевели в общие палаты. Неизвестно, чем бы тогда все закончилось.

– Вася, ты слышишь меня? Ну же…

– Он меня найдет… – шептал мужчина в беспамятстве. – Он меня найдет, если я не уйду прямо сейчас.

Света не понимала, о чем он вообще? Кто найдет? Почему именно сейчас? А потом в голове как будто что-то щелкнуло… Василий слетел с катушек после сообщения Славки о скорых визитерах… Возможно ли, что среди них мог быть палач?

– Подожди… Тот человек… Из твоего дневника… Он… Может быть в делегации?

Вой в стенку подтвердил догадки женщины. Света крепко задумалась. Как ему помочь? Что вообще делать?

– Послушай меня! – решилась она. – Василий! Послушай, пожалуйста… Он не войдет в эту дверь. Я обещаю, что не войдет. Ты мне веришь?!

Никакого ответа. Его просто безостановочно трясло.

– Возьми себя в руки и послушай меня! – рявкнула она.

Сквозь вязкое болото панической атаки в его мозг пробились слова… Сказанные женщиной. Врачом, который его спас. Василий вдохнул раз, другой, заглушая ужас. Сосредоточился на этом твердом, немного хриплом голосе.

– Мы сейчас никуда не пойдем. Это привлечет кучу внимания. Лежи, набирайся сил и не высовывайся. В эту палату никто не войдет. Даю слово. Я закончу дежурство, принесу тебе одежду, и ты уйдешь вечером, никем не замеченный. Я даже подвезу тебя, куда скажешь. Просто верь мне.

Он сглотнул, ужас сковывал все внутри. Нет, он не боялся Виктора. Не боялся последствий своего побега. Его до ужаса пугала мысль, что он не справится с местью. Не доведет ее до конца. Ни самого себя, ни свою жизнь он уже давно ни во что не ставил. Василий не доверял никому и никогда. Эта женщина… Светлана… Она требовала невозможного. А еще она узнала его тайны. Идея вести дневник была абсолютно дурацкой. Даже пятнадцатилетним он это прекрасно понимал. Но прекратить писать попросту не мог. Боялся забыть то, из-за чего все пошло псу под хвост. Память ненадежна. Каждый раз, когда у него появлялось желание прогнуться и жить довольно сытой жизнью, он перечитывал корявые строки. Вспоминал того мальчика, которым был. Хорошего, умного мальчика, которого лишили выбора, изнасиловали и растоптали в угоду прихоти. И желание сдаться мгновенно исчезало. Появлялись силы для борьбы. Тайной, кропотливой, опасной… Себя спасать было поздно. Василий уже давно ходил с трупом внутри. Его внутренний мир покончил жизнь самоубийством еще лет десять назад. Но он мог спасти других детей. Дать им тот шанс, которого лишили его самого.

– Ну так что? Полежишь тихонько до вечера?

Василий прикрыл глаза, соглашаясь.

– Вот и ладно. Вот и хорошо. Не бойся. Кем бы этот человек ни был, он тебя не увидит. Обещаю…

Света выскользнула за дверь, а потом и вовсе закрыла палату на замок. А дальше ее закрутила работа. Как правильно выразился Славка, любое посещение учреждения «высокими» гостями ничем хорошим, как правило, не оборачивалось. Совершенно лишние, пустые хлопоты, которые только отвлекали персонал. Гости задержались на полтора часа, и когда, наконец, явились, Света едва зубами не скрипела от злости. Довольный главврач соловьем разливался, развлекая постороннюю публику, а Моль сканировала каждого взглядом. Кто из них Виктор? Премьер, само собой… Но верить в то, что человек, занимающий настолько высокий пост в их стране, педофил и убийца, как-то не хотелось. Министра здравоохранения Света неплохо знала, – это была женщина. Поэтому круг подозреваемых сужался. Еще три каких-то замминистра, не считая охраны. Так-так… Александр Павлович, Игорь Васильевич, а это кто? Иван Иваныч. Миленько. Все-таки премьер? Руки сжались в кулаки. Челюсти свело от напряжения. Света едва сдерживала себя от того, чтобы не вцепиться в глотку твари.

– Светлана Юриевна, – сквозь пелену бешенства донесся елейный голос главврача. – Не правда ли шикарные, а главное – нужные подарки?

– Еще бы. Десять лет их ждем, – не смогла не поддеть Света.

Главврач сделал «страшные» глаза и затараторил что-то еще, сглаживая неловкость. Присутствующий тут же Славка незаметно подмигнул и показал большой палец, выражая полную поддержку. Милый… хороший… Славка.

К окончанию визита у Светы скулы свело от неестественной улыбки. Она закрылась в своем кабинете и закурила. Моль, конечно, догадывалась, что жизнь – хе*овая штука, но чтоб настолько… Что делать? Как ей быть? Стряхивая пепел, нечаянно столкнула с подоконника сумку. На пол посыпались помада, антисептик, любимые духи… И злосчастный блокнот… Чтоб его! – тоже выпал, и теперь лежал, раскрытый, на полу.

Света вдохнула… Раз, другой… Когда-то давно она пыталась ходить на йогу. Да только с таким графиком разве походишь? С йогой не вышло, а вот основные приемы дыхания почему-то вспомнились… Очень кстати.

От бычка сигареты прикурила новую. Дрожащими руками собрала вещи в сумку, туда же отправила блокнот. Взглянула на время. До окончания рабочего дня три часа. Как их пережить? То, что она поможет Василию, уже даже не обсуждалось. План отхода полностью сформировался в голове еще на середине стихотворения… В Таллин она, похоже, тоже не поедет. Нужно предупредить отца. Он расстроится… А еще нужно хоть как-то успокоиться, только как это сделать, если его стихотворение разорвало душу на куски? Совпало с ее чувственным восприятием жизни настолько, что страшно становилось… На кончик сигареты что-то капнуло, и та громко зашипела. Света растерянно провела по щекам. Слезы… Сколько лет она не плакала? Даже страшно вспомнить…

Тишину разорвал телефонный звонок:

– Светочка, милая… Ну что, ты отработала? Когда ждать-то тебя, трудоголик?

– Папа… – прошептала Моль, опуская голову на лежащие на столе руки.

– Папа, кто ж еще? – засмеялся Юри. – Ты же мне так и не сообщила номер рейса. Думаю, дай-ка позвоню…

– Папулечка, я не прилечу, к сожалению.

На том конце воцарилось молчание:

– Опять потеряла кого-то? То-то мне твой голос с самого начала не понравился.

– Нет-нет… Не потеряла… Просто дела срочные появились. Никакой возможности нет отложить. Ты прости меня, родной. Не ахти из меня дочка…

– Ты мне это брось, Светлана! – возмутился родитель. – Дочка у меня самая лучшая из всех возможных. Художник! Мэтр!

– Ну, начинается, – она немного повеселела.

– А что? Коллекция по твоим эскизам знаешь, каким успехом пользуется? Я тебе процентики исправно перечисляю. Видела?

– Процентики – это хорошо, – улыбнулась Света. – Деньги мне никогда не помешают.

– Так чего тогда от моей помощи отказываешься? – в который раз возмутился отец. – Все равно после смерти все тебе достанется.

– Даже и не говори мне об этом, папа. Проценты – это другое. Их я, можно сказать, своим трудом зарабатываю. Хотя, что это за труд – рисование?

Художественный талант Света открыла в себе лет в десять. Только до этого никому дела не было. Мать ею вообще не интересовалась, а когда удавалось поговорить с отцом (международные звонки в советском союзе были тем еще удовольствием), они всегда находили более интересные темы для разговоров. Так что об увлечении дочери Юри узнал, когда ей было лет двадцать пять. Света гостила у него в Таллине и оставила свой альбом с набросками на столе. Отец увидел – и влюбился! Стоит ли говорить, что вдохновленная ювелирными работами отца, Света весь отпуск рисовала эскизы украшений? Кольца, кулоны, колье…

– Света… Милая… Это же… Это же… изумительно! – отец дрожащими руками перебирал наброски, и просто светился от счастья. – Ты же разрешишь мне их воссоздать?

Света, конечно же, разрешила. И с тех пор, вот уже десяток лет, Юри талантливо воплощает в жизнь идеи дочери.

– Ладно, папуль, я в роуминге, так что особо не поговоришь… Я тебе в скайп постучусь на днях. Старайся быть на связи.

Тепло попрощавшись с отцом, Света умылась, достала из закромов свой старый медицинский костюм, тапочки (размер-то у нее – о-го-го, любому мужику подойдет). Теплый халат, в таких санитарки обычно выскальзывают на улицу покурить, и который без надобности пылился у нее в шкафу. Колпаки у Моли были достаточно приметные, поэтому тут нужно что-то попроще. Достала одноразовую медицинскую шапочку, маску… В таком виде Василия мать родная не узнает! Хотя, она его и так не узнает! Кукушка! Света аккуратно сложила все добро в пакет и вошла в палату Василия. Он беспокойно спал.

– Василий… Просыпайся, и слушай меня.

Мужчина открыл мутные со сна глаза.

– Здесь одежда. Вставай, помогу одеться.

Одевая мужчину, продолжила:

– Через два часа накинешь халат… Вот он, в пакете. Тапочки… Не забудь шапочку на голову и маску. И ровно в пять выйдешь из палаты. Здесь слепая зона, камеры не зафиксируют, откуда и когда ты выйдешь. Ты меня хорошо понимаешь?

Мужчина уверенно кинул, и Света продолжила:

– Пойдешь налево, спустишься по ступенькам на первый этаж, тут недалеко, мы на третьем, выйдешь на улицу, и пройдешь вдоль здания до перекрестка. Я буду ждать тебя в своей машине на маленькой стоянке возле остановки. Камер там быть не должно. У меня черный Mercedes GLS 350. Узнаешь