Момент умирающей веры

ГЛАВА 25

Открыв глаза, я не сразу вспомнила что произошло. Я лежала в каком-то стерильном помещении на кушетке, а в моей руке находился катетер, через который поступала какая-то жидкость. Моргнув пару раз, я прислушалась к звукам, тихий двухголосый шепот отдавался гулким эхом. Повернув голову, перед моими глазами, появился железный похожий на операционный, стол, и несколько стеклянных шкафов с какими-то бутыльками. Похоже на подпольную операционную. Скинув свои ноги с кушетки, я попыталась встать, но моя голова закружилась, я резко оперлась на руку чтобы, не упасть.

— Не так быстро. — Послышался пожилой голос мужчины.

Когда головокружение прошло, я нашла взглядом мужчину за шестьдесят, на нём был белый медицинский халат одетый поверх серого костюма.

Во рту был кисловатый привкус, горло очень першило. Я облизала пересохшие губы. Теплая ладонь накрыла моё колено, я медленно повернула голову, серые глаза Ареса как две бездны смотрели на меня тяжелым взглядом из-под густых ресниц. Он протянул мне открытую бутылку с водой, неуверенно я потянулась за ней. Моя жажда была чем-то непередаваемым, как будто я не пила уже долгие недели. Арес положил свою ладонь мне на спину.

— Медленнее малыш. — В гробовой тишине раздался его низкий голос, который гулом отдался в моей голове. Отдав бутылку Аресу, я почувствовала, как вода подходит к горлу, но сдержалась.

— Что произошло? И где я вообще? — Мой голос был похож на кваканье лягушонка. Доктор подкатил табурет на колесиках и сел прямо напротив моих ног.

— Ты потеряла сознание. — Начал доктор. С нагрудного кармана халата он достал фонарик и, взяв меня за подбородок начал светить в глаза. — Головокружение? Тошнота? Потеря памяти? — Начал доктор задавать вопросы. Я нахмурилась. — Следи за пальцем. — Доктор спрятал фонарик и начал водить пальцем из стороны в сторону.

— Нет, все в норме. — Прорезался мой голос. Доктор начал щелкать пальцами в разных сторонах от моего лица. После он встал и подошел к белому столу, взяв листок с ручкой.

— На этот раз мы отделались легким ушибом с повреждением ткани. Я выпишу таблетки, и тебе стоит первые пару дней соблюдать постельный режим. Может быть, потеря ориентации в первое время и сухость во рту это из-за капельницы. — В это время доктор что-то писал на листке. Мужчина поднял голову и посмотрел многозначительно на Ареса, который сидел около меня, на корточках не двигаясь. — Арес, она еще совсем ребенок. Не впутывай её в свою жизнь. — Проворчал он. Арес сузил глаза, его губы сложились в тонкую линию.

— Это блядь не твоя забота. Я плачу тебе деньги, чтобы делал свою работу, а не ебал мне мозги. — Зарычал низко Арес. Но доктор, как ни странно не испугался, а лишь фыркнул и сердито нахмурился.

— Ты еще не дорос сопляк, чтобы так со мной разговаривать. — Выпалил доктор. Арес подорвался с места.

— Прекрати. — Сквозь зубы процедила я. Арес застыл как вкопанный, переводя сердитый взгляд на меня, тяжело вздохнув, он закрыл глаза, его плечи расслабились.

— Ты прав док, извини. — Проскрежетал его голос. Казалось, он не привык вообще извиняться, потому что каждое слово выходило из него с заминкой. — Я провожу тебя. — Арес обратился к доктору, а после перевел свой взгляд на меня. — Не шевелись. Я вернусь за тобой. — С этими словами Арес зашагал в сторону белой двери, по пути залезая ладонью в правый карман джинсов, он доставал купюры, много купюр.

Мне все еще было не понятно где я, и почему Арес провожает доктора из кабинета. Арес вернулся через пару минут, его взгляд прошелся по мне как сканер. Он подошел почти вплотную к кушетке.

— Иди сюда. — Арес усмехнулся и потянулся ко мне. Я не стала спорить лишь потому, что слишком ослабла. Обвив руками его шею, я вяло вцепилась в него.

Уткнувшись носом в его ключицу, я чувствовала себя слишком уютно, чтобы хоть на секунду прервать этот момент. Арес нёс меня долго, но я не успела разглядеть помещение, потому что голова всё еще кружилась. Я поняла, что мы уже пришли, лишь тогда когда почувствовала под собой мягкую кровать. Арес отпустил меня, и мне удалось осмотреться. Это была комната в коричневых тонах, в конце находился камин из серого камня с журнальным столиком и двумя креслами. Большие окна в пол закрывали красные шторы, по цвету такие же, как и постельное бельё на кровати около которой находилось две прикроватных тумбочки.

— В твоём доме личная операционная. — Первое что выпалила я. Арес усмехнулся и открыл окно, впуская воздух в комнату.

— Ты удивлена? — С усмешкой спросил он. И на самом деле нет. Я ни капельки не удивлена.

Осмотрев пространство, я не заметила ни единой фотографии либо чего-то такого, что могло бы хоть немного рассказать об Аресе.

— Мне нужно домой.

— Не сегодня это факт. — Проворчал Арес, осмотрев меня скептическим взглядом. — Тебе нужно в душ и поесть. — С этими словами Арес прошагал в дальнюю часть комнаты и открыл темные двери, по плитке я догадалась, что это ванная комната. Когда я не двинулась с места, Арес нагло улыбнулся. — Мне помочь тебе принять ванную? — На что получил в ответ средний палец. Пожав плечами, он направился ко второй двери. — Действуй. — Он закрыл за собой двери.

Ванная комната была достаточно большой. В ней поместилась душевая кабина, ванная с джакузи, туалет и большое зеркало в пол. Напротив ванной находилось большое окно. Могу сказать, что это частный дом с невероятным видом на озеро. Войдя в кабину душа, я стала под воду, которая обожгла мою кожу. В сток сбегала вода, перемешанная с кровью. Я решила не использовать шампунь, чтобы, не раздражать поврежденный участок головы. Не знаю, сколько времени я провела, смывая с себя сегодняшний день, но стеклянные стенки полностью запотели от пара.

Моя одежда была испачкана кровью, поэтому замотавшись в банное полотенце, я вышла обратно в комнату, и сразу же мне на глаза попался шкаф. В нём висели отглаженные рубашки и пиджаки. Всё-таки это комната Ареса. Достав одну из рубашек темно-синего цвета, я натянула её на себя, буквально впитывая в себя аромат владельца. Рубашка доходила мне до половины бедра, поэтому с шортами я не стала заморачиваться. Промокнув волосы полотенцем, я как могла, расчесала их пальцами. Когда я уже собиралась выйти из комнаты, моё внимание привлек странный альбом, стоящий на полке около двери. Вытащив его я с минуту сомневалась, стоит ли мне открывать его, но сдалась, моё любопытство взяло верх.

Страницы альбома прилипли одна к другой, как будто его давно не открывали. Надпись на обложке гласила «89-тый на веки с нами» Я нахмурилась, это ведь не может быть выпускной альбом? Аресу не может быть настолько много лет. Но то, что оказалось внутри, удивило мне куда больше чем мои предположения. На первой фотографии было одиннадцать парней в военной форме, они стояли на фоне каких-то гор. Каждый из них улыбался светлыми улыбками, которые заставляют людей дышать. Пройдя по каждому парню взглядом, мои глаза остановились на парне посередине, на его голове был, берет, а на груди свисал автомат, двумя руками он обнимал двоих ближе стоящих парней. Это был Арес, только его волосы были сбритыми, его улыбка казалась мягче, так же как и взгляд, он был теплым и радостным. Справа от него стоял парень на вид чуть постарше, но я узнала его, это был Мирка. На следующей фотографии тем же составом парни стояли на том же месте, только теперь их лица были запятнанными, а щетина уже давно прошла трехмесячную стадию, их волосы тоже отросли. На следующей странице было такое же фото, только вот состав был не полным. Лица парней больше не выглядели счастливыми, он скорее были отчаянными и безумными. У Ареса была перемотана рука, грязным бинтом, а не его скуле виднелся черный синяк. Арес служил? Вот этого я точно не ожидала. Я не знаю почему, но Арес вырос в моих глазах.

Шум за дверью, заставил меня быстро поставить альбом на место и выскочить из комнаты. Медленно я последовала за шумом, пройдя по длинному коридору, я свернула налево, там оказался пролет из темной дубовой лестницы. Некоторые доски поскрипывали под ногами, я свернула налево, там оказалась просторная кухня. В данный момент Арес стоял в дальней части, готовя что-то на плите, он насвистывал какую-то мелодию, и мне показалось это забавным. Решив не выдавать себя, я наблюдала за ним. Он подбросил блинчик в воздухе и тот вновь вернулся на сковородку. Я тоже хочу так научиться! В последний раз, когда я пыталась так сделать, я три часа отмывала потолок.

— Я знаю, что ты сейчас пялишься на меня. — Между свистом протянул довольно Арес. Я вздрогнула от неожиданности. Это было жутковато.

— Как ты понял? У тебя глаза на затылке? — Фыркнула я, перемещаясь к стеклянному столу. Арес усмехнулся.

— Лестница скрипела. — Произнес он, перекладывая блинчик на тарелку. Это странно, даже я едва слышала этот скрип.

Облокотившись о стол, я наблюдала за ним и если честно не могла поверить, что совсем недавно этот человек кого-то убил, а теперь он, насвистывая, готовит блинчики. Проделав со следующим блинчиком такую же процедуру, за которой я наблюдала с неподдельным интересом, Арес выключил плиту.

— Итак, джем или шоко… — Арес обернулся и впервые посмотрел на меня, его выражение лица оставалось непроницаемым, он тяжело сглотнул. — Лад. — Закончил он, сканируя меня взглядом. Мне стало неуютно, я затопталась на месте, обнимая себя руками.

— Шоколад. — Пробормотала я, отводя взгляд.

Кивнув, он открыл черный шкафчик над головой и достал банку с топленым шоколадом. Я устроилась за столом, чувствуя себя до жути неловко в его рубашке. Поставив предо мной тарелку с блинчиками и банку с шоколадом, Арес обошел стол и сел напротив меня. Он же предпочитал джем. После неловкой тишины, Арес начал есть, облизывая свои пальцы. Когда, первый кусочек блинчика попал ко мне в рот, я почти растаяла — как мороженное на солнце. Очень вкусно, вдоволь сахара и ванили, я бы никогда не сумела такое приготовить.

— Ты взяла мою рубашку. — Мрачным голосом пробормотал Арес, глядя на меня из-под густых ресниц. Кусочек блинчика застрял в моём горле.

— Моя одежда испачкана кровью. — Оправдывалась я. Арес нахмурился и кивнул.

Следующие пятнадцать минут мы ели в полной тишине. Но мне не давал покоя тот факт, что Арес служил. Я то и дело поглядывала в его сторону, чтобы разглядеть в нём что-то из парня на том фото. Арес медленно поднял голову от своей тарелки, его бровь поползла вопросительно наверх.

— Я же вижу, что ты хочешь что-то спросить. — Пробормотал он. Я отодвинула тарелку от себя.

— Ты служил? Никогда бы не подумала. — Мой язык никогда не мог долго держаться за зубами. Я видела, как меняется взгляд Ареса, он помрачнел, его скулы сжались, а плечи напряглись.

— Ты рылась в моих вещах. — Процедил он сквозь зубы. И мне стало не по себе. Я опустила взгляд в пол, это действительно было некрасиво.

— Да. — Созналась я.

— Да я служил. — Ответил он, прочистив горло. — Восемьдесят девятый батальон, горячая точка. — Когда Арес продолжил, я подняла извиняющийся взгляд на него. Он сощурено смотрел на меня, как будто думал: продолжать или не стоит.

Арес.

Казалось, я только что переместился на шесть лет назад. Глупец, который решил сбежать из дома, пойти против воли отца, отказаться от семейного дела, это всё был я. Безрассудно веруя в справедливость и добропорядочность, я не мог заниматься тем, что отец называл семейным бизнесом. Зеленый сопляк, окончивший юридический университет с отличием, верил, что всё должно быть по правилам, по закону. Отказавшись принимать участие в темных делишках отца, я сбежал из дома, решил отдать долг своей стране. Но тогда я не думал, что окажусь в Ираке, в самой мясорубке, куда людей посылают на убой. Там не действовали законы, которые я учил, там не действовала даже мораль. Кто не с нами, тот против нас — вот что я там понял.

Там нельзя было расплатиться золотой картой. Всем было плевать, чей ты сын и какой статус ты занимал в обществе. Ты лишь один из солдат, который вполне возможно не вернется домой даже в гробу.

Когда команду из одиннадцати человек доставили на место, я не думал что может быть хуже, чем показывают по телевизору. Хлев, который теперь считался нашим домом, был больше похож на палатку для бездомных. Нам выдали оружие и бронежилеты, каску и штык ножи мы должны были добыть сами. Я не был перепуганным, но и храбрым меня тяжело было назвать. Там я познакомился с Мирка и Маркусом, только они вселяли меня веру в то, что отсюда можно вернуться живым.

Первая наша миссия прошла успешно, мы освободили двадцать пленных и вернулись без потерь. Этот день был самым счастливым из тогдашних дней. Я и Мирка были единственными, кто до этого держал оружие в руках, не считая месячную подготовку в армии. Два месяца мы держали позиции и патрулировали не захваченные участки. Взрывы стали привычными для слуха, на них уже никто не обращал внимания. Меня назначили командиром отряда. Я отвечал за десятерых живых людей, а они мне полностью доверяли. Жизнь в ужасных условиях уже не казалось такой ужасной.

Мирка сидел на койке, выпуская густой дым от сигареты.

— Когда я вернусь домой, женюсь на первой встречной. — Посмеивался он.

Все знали Мирка достаточно хорошо, чтобы понять, что возвращаться домой он не собирается. Мы были смертниками, пушечным мясом, вопрос состоял лишь в том, когда мы умрем. Моя команда стала моей семьей, я беспокоился о каждом из них, всегда прикрывал, так же как и они меня.

После очередного взрыва мы попали в осаду. Нас окружили со всех сторон, но мы прорвались, потому что каждый знал свою роль. Перебегая из одного здания в другое, мы попали на троих местных жителей. Один из них поднял палец на меня, его взгляд был суровым, а грязное лицо вызывало отвращение.

— Ирбис! — Произнес он и убежал вместе со своей женой и сыном.

Никто не знал, что он имел ввиду. Быть может, для них белые люди ассоциировались с Ирбисом. Но после этого случая все парни называли меня именно так.

После осады, мы вернулись в разгромленный штаб. Ни чистой воды, ни еды, ни нормального крова над головой. Я видел, на что способны люди ради воды, еды и крова. Так же я видел, сколько стоит этим людям сил, не перегрызть друг другу глотки за это. Припасов, которые у нас остались, хватило бы на две недели, если бы каждый пил по два глотка воды в день и ел по корке хлеба.

Ночью мы пробрались в чей-то дом, чтобы пополнить свои припасы. Девушка арабской внешности, начала вопить, я заткнул ей рот рукой смотря в её карие глаза.

— Всё что нужно, только не убивать. — Она знала наш язык. Я отступил от неё, не разрывая зрительный контакт. Когда она потянулась к своему атагу (платье), я крепче сжал свое оружие. Она сбросила трясущимися руками одежду с плеч, её платье упало на земляной пол. Много ума не требуется, чтобы понять, что она предлагала мне себя. Поджав губы, я покачал головой.

— Я убийца, вор, плохой человек, но не насильник. — Прорычал низко я. Девушка быстро подняла своё платье и забилась в угол комнаты, бормоча что-то вроде молитвы.

На следующий день в наш двор, где находилась палатка, зашел парень, он не был другом. Схватив автомат, я вышел в середину двора, свистом созывая остальных парней. Парень распахнул свою грязную абу (накидка поверх одежды), под ней находился целый фейерверк, который мог детонировать в любую минуту. Послышались выстрелы, я не сразу сообразил, что один из моих парней начал огонь. Араб упал на землю, из его руки выкатился пульт. Все затаили дыхания.

— Быстро! В укрытие! — Рявкнул я.

Мы бежали так быстро, что подошва моих сапог плавилась под ногами. Когда мы были уже достаточно далеко, я обернулся, мои ноги подкосились. Маркус лежал на Арабе.

— Маркус! Что ты делаешь? — Завопил я, срывая голос.

Он обернулся, на его лице была улыбка умиротворения. В следующую секунду прозвучал взрыв, который оглушил и опалил кожу. Из наших ушей потекла кровь. Маркуса больше не было. Первая кровь пролилась. Именно тогда я понял, что такое семья, и что Маркус пожертвовал собой, ради спасения своей семьи. Я чувствовал, как жар обжигает моё плечо и лицо.

— Брат, мы должны идти! — Голос Мирка прозвучал как гул около моего уха.

Я не хотел уходить, я должен был почтить его память. Но у меня было еще девять человек, которые любым способом должны выжить. Именно тогда я понял, что семья это в первую очередь защита любым способом.

Неделю мы перебегали из одной точки в другую. Тогда я поклялся себе, что если вернусь, никогда не отвернусь от своей семьи. Кто-то должен делать грязную работу и если этим кем-то должен буду быть я, так тому и быть. Я сделаю все, что потребуется ради семьи. Эти недели я спал с открытыми глазами, мог по шагам определить, кто именно сейчас проходит в сорока метрах от нас: ребенок, женщина, мужчина, пожилой.

Когда в небе показался наш вертолет, я не поверил своим глазам. Мирка плакал, я же упал на колени благодаря господа об услышанных молитвах. За нами прибыли. О нас не забыли.

По возвращению домой, я стал другим человеком. Защита семьи для меня имеет извращенное понятие. Отец встретил меня в аэропорту, впервые в жизни я видел уважение и одобрение в его глазах. Но мне было плевать. Я вернулся иным человеком, и никогда не смогу стать прежним.

Я сам того не понял, но все это я произнес в слух. Никки обняв себя руками, смотрела на меня глазами полными слез и уважения. Я видел, как вознесся в её глазах. Поэтому дальше не стану продолжать эту историю. Пусть для неё она закончиться именно так. Потому что после этого, моя жизнь превратилась в кровавое месиво.