Монета скифского царя

Глава 2 После всего, что было

Дайнека вошла в квартиру и увидела в прихожей отцовские башмаки. Она сбросила свои туфли и крикнула:

– Папа, ты здесь?

Из комнаты выбежал Тишотка и, радостно взвизгнув, встал на задние лапы. Вячеслав Алексеевич вышел из ванной, вытирая полотенцем лицо:

– Здравствуй, милая. На улице душно. Решил умыться.

– Хорошо, что приехал. – Она подошла ближе и уткнулась носом в отцовское плечо. – Я очень соскучилась.

– Как у тебя дела? – Отец обнял ее, поцеловал в темя и повел в гостиную. Там усадил рядом с собой на диван. – Чем занимаешься?

За ними в комнату прицокал Тишотка и, удовлетворенно вздохнув, рухнул на коврик.

– Да как тебе сказать… – Дайнека потрепала псину по холке. – Валяю дурака. По сути – бездельничаю.

– Ну, что же… Иногда и это полезно.

– А ты? Как себя чувствуешь? Как твое сердце?

– Нормально… – Вячеслав Алексеевич непроизвольно потер грудь ладонью.

– Болит? – Дайнека вскочила с дивана.

Тишотка мгновенно отреагировал и тоже вскочил.

Отец замахал рукой:

– Успокойся, я – в норме. Скажу больше, мы с Еленой Петровной решили отправиться в отпуск. Поедешь с нами?

Дайнека покачала головой:

– У меня Тишотка. Он как ребенок, одного не оставишь.

– А мы и Тишотку с собой возьмем. Сядем в машину, и айда по Европам!

Представив это путешествие, Дайнека прикрыла глаза и впала в состояние дремотного блаженства.

– Едем или нет? – напомнил отец.

Она закивала головой:

– Да! Да! Едем!

– Прививки у зверя есть? – Вячеслав Алексеевич взыскательно посмотрел на Тишотку, тот вскочил и вытянулся в струнку, как будто собрался паковать чемоданы.

– Есть! – ответила за него Дайнека.

– Паспорт собачий имеется?

– Все как положено.

– Нужно взять справку для ветеринарного контроля на таможне, – сказал отец. – Знаешь где?

– В ветлечебнице.

– Вот и хорошо. – Вячеслав Алексеевич хлопнул себя по коленям и встал с дивана: – Недели через полторы двинем в дорогу.

– Так быстро уходишь? – расстроилась Дайнека.

– Есть одно дело…

– Что-нибудь случилось?

– Не хотел тебя расстраивать, но уж если зашла речь…

– Говори.

Вячеслав Алексеевич склонился к Тишотке и, поглаживая пса по спине, размеренно произнес:

– У Насти дом отбирают.

– Нашу дачу? – вскинулась Дайнека.

– Она давно не наша, а Настина.

– Но почему? При разводе ты оформил на нее все документы 1.

– Я-то оформил. Настя взяла под залог дачи два миллиона рублей в какой-то мутной конторе. Теперь разбираемся.

– Сергей Вешкин знает?

– Начальник службы безопасности, куда без него? Через пятнадцать минут встречаемся.

– Тогда я спокойна.

– Все не так просто… – Вячеслав Алексеевич выпрямился и сунул руки в карманы брюк. – При передаче денег Настя подписала бумаги, по которым земля под домом переходит к кредитору независимо от того, вернет она деньги или нет.

– Какая глупость!

– Вероятно, так она решила обезопасить себя. Не подумала о том, что теперь дом стоит на чужой земле.

– Получается, ее обманули?

– Ты же знаешь – ее обмануть не сложно.

– Умом и сообразительностью Настя не отличалась, – не без сарказма подтвердила Дайнека. – Но куда же смотрела Серафима Петровна?!

– Так или иначе придется им помогать.

– После всего, что было?2 – сдавленно проговорила Дайнека.

Отец обнял ее за плечи и назидательно произнес:

– Теперь не время сводить счеты. Если землю и дом отберут – им негде будет жить. Я в ответе за Настю.

– Вот и нет! – воскликнула Дайнека.

– Прости, дочь, но это мое дело! – сказал Вячеслав Алексеевич и, словно повинуясь какому-то импульсу, вышел из комнаты.

Дайнека догнала его в коридоре и обхватила руками:

– Прости, папа! Прости! Ты благородный человек! Я это знаю… Но мне обидно, что Настя тобой пользуется.

– В свое время я использовал Настю, – тихо сказал отец.

– Неправда! Она сама на тебе повисла.

Дайнека была права, но только отчасти. Настя с первой встречи подкупила Вячеслава Алексеевича выражением беспомощности на детском лице. Наблюдая за ее ужимками и беспробудной умственной ленью, он снисходительно улыбался, скрывая боль и сожаление, как будто дело касалось близкого родственника, пораженного смертельной болезнью. Чувство ответственности за судьбу Насти не оставляло его, как и чувство вины – за то, что он использовал ее молодость, не имея на то бесспорного права.

Вячеслав Алексеевич покачал головой:

– Она отдала мне часть своей жизни и в результате осталась одна.

– С нашей дачей…

– Что?

– Она осталась с нашей дачей… – проговорила Дайнека, подняла голову и залюбовалась отцом.

Густые с проседью волосы, четкий профиль, умные проницательные глаза. Несмотря на возраст и солидную внешность, в нем по-прежнему бурлила молодая энергия. При большом росте и крепком телосложении Вячеслав Алексеевич был легок на подъем. Ему часто говорили, что он напоминает военного в штатском. И это было похоже на правду, с той только разницей, что Вячеслав Алексеевич умел носить деловой костюм и выглядел в нем достаточно импозантно.

Дайнека смахнула пыль с его пиджака:

– Красивый костюм.

– Елена Петровна купила.

– Знаю. По магазинам ты не ходок.

– Вот видишь… Что тебе ни скажи, ты все уже знаешь. – Вячеслав Алексеевич посмотрел на часы: – Через пятнадцать минут встречаюсь с Вешкиным. Когда возвращается Джамиль?

– Не скоро.

– А если точнее?

– Он не сказал.

– Не нравится мне это, – проворчал Вячеслав Алексеевич. – Деньги у тебя есть?

Дайнека расстегнула кошелек и высыпала на столик всю мелочь:

– Вот!

– Это все? – удивился Вячеслав Алексеевич и вытащил из кармана портмоне. – Не я ли на прошлой неделе переводил на твою карточку приличную сумму?

– Пришлось немного потратиться. Платье купила. – Она вздохнула и поддела носком голубую туфлю. – Потом это…

– Собралась куда-нибудь?

– Уже сходила. На следующей неделе увидишь меня по телевизору.

– Да ну?..

– Честно-честно… – Проследив за его взглядом, Дайнека удивленно спросила: – Что случилось?

Вячеслав Алексеевич поворошил кучу монет и вытащил из нее одну:

– Откуда это у тебя?

– А… Ерунда! – Она беспечно махнула рукой. – Приобрела у одного старичка. Подделка.

– Зачем?

– Просто пожалела.

– И где ты его встретила?

– На заправке. Классическая схема – там часто что-нибудь предлагают.

– Всегда покупаешь?

Дайнека помотала головой:

– Нет, никогда.

– Зачем же сейчас купила?

– Я сказала…

– Ах да… Стало жалко. – Вячеслав Алексеевич положил монету на ладонь и включил верхний свет. – Мне кажется, что я такую где-то уже видел.

– Папа, не будь ребенком. Обычная подделка, что же еще.

– Позволишь мне ее взять?

– Бери!

Раскрыв портмоне, он сунул туда монету, достал несколько купюр и положил их на стол:

– Постарайся не тратить на ерунду.

– Зачем так много? – поинтересовалась Дайнека.

– Не могу позволить, чтобы дочь голодала, – отшутился Вячеслав Алексеевич.

Проводив отца, она, не раздеваясь, легла в постель и закрыла глаза. Дайнека вспомнила тот день, когда отец впервые привел Настю в их дом. Ей было семнадцать, и она не планировала заводить себе «мачеху». Тем не менее была готова мириться с ней, лишь бы не увидеть еще раз отцовскую сгорбленную спину, как в день бегства матери3.

Впервые увидев Настю, Дайнека была шокирована ее сходством с мамой, наивно предположив, что за этим кроется какой-то особый промысел Судьбы. Но хватило одного совместного чаепития, чтобы от иллюзии не осталось и следа. Настя была не слишком умна и обременительна в общении, однако внешне была вполне хороша. Подкачали только ноги, явно не дотягивавшие до светского стандарта. Но, как говорится, есть места поважнее.

Дайнека утешала себя мыслью, что союз с такой женщиной обречен и отца надолго не хватит. Но время шло, и Настя оставалась в их жизни, а с ней и Серафима Петровна. Они обе стали появляться в их квартире. Потом мать с дочерью перебрались на их дачу – сначала на лето, а потом на осень, зиму и весну.

Появляясь на даче, Дайнека с утра уезжала на велосипеде к реке, а по вечерам старалась не выходить из своей комнаты. Одиночество в такие моменты казалось ей меньшим из зол.

Она никогда не чувствовала себя хозяйкой на даче. Эту роль самонадеянно присвоила себе Серафима Петровна. Улыбаясь и сладенько вздыхая, она ходила за Дайнекой по пятам и со значением выключала оставленный ею свет. На повестке дня была бережливость.

Дом и участок неузнаваемо преобразились, наполнившись уютом и целесообразностью. Во всем чувствовалась новая хозяйская рука. На мебели в гостиной появились чехлы (никому и в голову не приходило, что они неуместны), на окнах – новые занавески. Часть предметов обстановки переместилась на более подходящие места. В спальне Дайнеки произошли не согласованные с нею перемены. При этом кое-что из мебели перекочевало в комнату Серафимы Петровны. А еще в доме прижилось немало занятных вещиц.

Демонстрируя произведенные усовершенствования, Серафима Петровна подолгу восхищалась сама собой и назойливо вопрошала:

– Правда же, стало лучше? Ведь правда?

С ней молча все соглашались.

Таким образом, дачный, по замыслу, дом получил статус полноценного загородного жилища. Но главным, что делало его семейным очагом, стало обилие мудреной кухонной утвари. С ее помощью Серафима Петровна творила свои кулинарные чудеса, отчего в доме всегда пахло вкусной едой и рукотворным достатком. Располневшая от прожитых лет и часто употребляемой выпечки, Серафима Петровна и сама напоминала только что вынутый из печки пышный хлеб: румяная, большеглазая, с объемным, туго стянутым бюстом. Никто, кроме дочери, не догадывался, какое нежное женское сердце бьется в ее груди. И если бы помимо похвал в адрес ее стряпни и хозяйской сметки ей изредка говорили о том, как хороши ее глаза и ямочки на пухлых руках, она бы наверняка успевала переделать вдвое больше дел.

Неизменным атрибутом внешности Серафимы Петровны была чистая накрахмаленная косынка поверх прически. Ни один волос не смел выбиться из-под нее, дабы не оказаться в чьей-то тарелке. Она была по-немецки аккуратна и точна в действиях.

Появившийся в саду огородик год от года становился все больше. И в период летних заготовок соседи надолго лишались покоя из-за колдовских запахов солений и варений, секреты которых Серафима Петровна не открывала даже дочери. Впрочем, Настя не очень-то ими интересовалась.

Нельзя сказать, что вся энергия этой неугомонной труженицы шла на мирные цели. Значительная ее часть отдавалась тому, что отличает обычного человека от идеала. Осознавая свою значимость в доме, Серафима Петровна жаждала всеобщего признания, не забывая напоминать, как трудно все успевать и сколько сил она положила на алтарь всеобщего благополучия. Никто и не возражал ей. Просто Дайнека перестала бывать на даче. А папа перестал бывать в городской квартире. Часто, возвращаясь из очередной командировки, он приезжал к Дайнеке из аэропорта только за тем, чтобы переночевать. А утром неизменно отправлялся на дачу.

Тогда Настя выиграла или, как сказала бы ее мудрая мама, вытащила счастливый билетик. Но годы шли, и счастье ускользнуло из ее маленьких цепких ручек. Отец ушел к Елене Петровне Кузнецовой.

Тишотка подошел к кровати и тронул ее лапой. Дайнека открыла глаза:

– Хочешь на улицу?

Как только она произнесла эти слова, Тишотка потрусил на кухню к миске с водой, и оттуда донеслись размеренные хлебки. Выйдя в прихожую, Дайнека пристегнула пса поводком, и они вышли во двор.

Нельзя сказать, что дурная новость про дачу была для Дайнеки сюрпризом. Она давно ждала чего-то подобного. Настя слишком долго не давала о себе знать, и вот наконец свершилось. Дайнека знала, что отец решит эту проблему, даже если ему придется выкупать свою собственную дачу, которую так глупо «проворонила» Настя. Ее беспокоило то, что все встречи с Настей заканчивались для отца сердечными приступами. Осталось только молить Бога, чтобы основная нагрузка легла на Сергея Вешкина. На него всегда можно было положиться, и Дайнека знала это как никто другой. Сергей не раз помогал ей в сложных жизненных обстоятельствах.

Тишотка добросовестно описывал кусты возле забора. Взглянув на него, Дайнека проронила:

– Непростой выбор в сложных жизненных обстоятельствах…

Телефон откликнулся на эти слова звонком с незнакомого номера.

– Слушаю…

– Добрый вечер, Людмила. Простите, что поздно. Я был уверен, что вы не спите.

– Кто вы такой?

– Остап Романов, писатель. Мы познакомились сегодня.

– Что вам нужно?

– Хочу продолжить знакомство.

– Зачем?

– Не загоняйте меня в тупик, иначе я начну сочинять.

– Это ваша работа.

– Какая вы язвительная… – Остап замолчал, но спустя мгновение все же продолжил: – Мне хочется узнать вас поближе. Давайте встретимся завтра?

– У меня есть любимый человек, – предупредила Дайнека.

– А я не предлагаю выйти за меня замуж. Завтра у меня встреча с читателями. Буду рад, если придете.

Допустив, что встреча с читателями – вполне приличная тема, Дайнека представила, что сидит рядом с писателем, а на нее завистливо смотрят его почитательницы.

– Где будет встреча? – на всякий случай поинтересовалась она.

– В Доме книги «Москва». – Остап радостно рассмеялся, потом спросил: – Неужели придете?

Во многом из-за его хорошего смеха она согласилась:

– Приду. В котором часу начало?

– Ровно в семь.

– К семи буду там.