Монстр с края света

3

Стояла глубокая ночь. Небо нависало над головой угольно-черным бездонным провалом. Ни луна, ни звезды не озаряли небосвод своим рассеянным сиянием. Окутанный пеленой мрака остров казался бы постороннему наблюдателю чем-то вроде фундамента преисподней. И только рокочущий гул прибоя, исполненный зловещей угрозы, нарушал безмолвие. Высоченные валы ударяли с таким неистовством о скалы, что казалось, будто сотрясаются основы мироздания. Время от времени к реву прибоя примешивались пронзительные завывания шквального ветра вокруг возникающих на его пути препятствий.

Лишь на небольшом пятачке, составляющем крошечную часть территории Гоу-Айленда, отмечалась некоторая активность: слабые вспышки ручных фонарей и тусклый свет лампочек служебных помещений. Чуть в стороне от них одиноким маячком прорезало мрак квадратное окошко радиорубки. Горели окна и в помещении клуба, там в комнате отдыха собралась сейчас большая часть населения острова. Все были взбудоражены, встревожены, и никто, естественно, об отдыхе и развлечениях не помышлял. В жилых бараках почти никого не осталось: лишь редкие одиночные огоньки брезжили за окнами спальных комнат. Самый яркий источник света находился в складском ангаре, створки ворот которого кто-то оставил раскрытыми настежь, забыв выключить рубильник. Все остальное пространство вокруг потонуло в непроницаемой темноте.

Дрейк выбрал двух мужчин, находившихся в клубе, и велел им прихватить с собой фонари. По дороге к радиорубке они заметно нервничали и то и дело размахивали фонариками во все стороны. Лучи то описывали большую дугу, то скрещивались, то устремлялись в небо, вместо того чтобы освещать тропинку под ногами, как это обычно делается, когда идешь ночью. Никакого эффекта от этих суматошных действий, разумеется, не было, да и глупо надеяться обнаружить что-то подозрительное в сплошном беспросветном мраке, практически непроницаемом для маломощных лампочек с их слабенькими отражателями.

— Я позабочусь, чтобы вас сменили вовремя, — сказал Дрейк. — Ваша главная задача на посту состоит в том, чтобы ни на мгновение не оставлять без присмотра экран радара. Советую меняться каждые пять минут — тогда и глаза будут меньше уставать, и заскучать не успеете.

Кто-то саркастически хмыкнул. Это был Кейси, один из складских рабочих.

— Я ведь не просто так предупреждаю, — сухо заметил Дрейк. — Ни один нормальный человек не в состоянии долго концентрировать внимание на чем-то одном, не говоря уже о пустом экране монитора. Если не верите, попробуйте просидеть целый день, не вставая со стула.

Кейси снова хмыкнул.

— Насчет стула не знаю, но я весь день чего-то боюсь, — пробасил он. — Приятно, конечно, услышать от вас, сэр, что это должно скоро кончиться, вот только я не совсем уверен, что трясусь зря.

Они приблизились к деревянной радиорубке. Рядом, в машинном отделении, громко гудел электрогенератор, вызывая тряску и вибрацию стен пристройки. В ней стояли два генератора, но мощности одного из них с лихвой хватало на обеспечение потребности в электроэнергии всех служб и населения Гоу-Айленда. Поэтому в рабочем режиме постоянно находился только один. Дрейк без стука отворил дверь и вошел. Радист вздрогнул, резко обернулся и растянул губы в вымученной улыбке.

— Я уж думал, обо мне все позабыли, — пожаловался он то ли в шутку, то ли всерьез. — Пока ничего нового, сэр. Только что поймал Вальпараисо. Какой-то струнный ансамбль. Господи, как же я рад, что вы пришли! А то сидишь здесь один, как пень, и в каждом темном углу призраки да вампиры мерещатся.

— Поэтому я и решил установить здесь специальный пост, — сказал Дрейк.

— На случай появления призраков и вампиров, которые тебя так беспокоят. За экраном радара должен внимательно следить хотя бы один человек. И если всякая нечисть, типа вурдалаков и привидений, имеет сколько-нибудь осязаемую структуру, она непременно там отразится. Если не ошибаюсь, в дневное время со стороны гнездовья на экран поступает несколько размытый сигнал? Иначе говоря, птичьи стаи серьезно затрудняют наблюдение за той стороной горизонта?

Спаркс повернулся к монитору и через несколько секунд ткнул пальцем в экран.

— Вот! — утвердительно кивнул он. — Чисто, как видите. А по утрам и вечерам за этой тучей и авианосец ни за что не заметишь. Сейчас-то они все дрыхнут.

— Верно, — согласился Дрейк. — Отсюда следует, что ночью радар — самый надежный для наблюдения инструмент. Всем ясно, за чем нужно следить?

— Ясно, — горестно вздохнул Кейси, — только лучше бы нам вовек этого не видать!

— А вы и не увидите, — обнадежил вахтенных начальник базы. — Это ведь все так, на всякий случай. С другой стороны… Короче говоря, если существует некая тварь, способная напасть в воздухе на транспортный самолет, она обязательно отразится на экране радара. Когда это вдруг произойдет, дадите нам знать.

— Дадим, еще как дадим! — мрачно пообещал Кейси. — Так заорем, что в Антарктиде услышат. А вы что, сэр, обратно один пойдете? Темно все-таки…

Дрейк только плечами пожал, направляясь к выходу. Трое оставшихся мужчин провожали его напряженным молчанием. Пришедшие с Дрейком рабочие, испытавшие страх по дороге в радиорубку, сейчас стыдились в этом признаться, но ни один из них в эти минуты ни за что не согласился бы в одиночку выйти наружу. Крайне затруднительно сформулировать причину овладевшего ими испуга, тем не менее тягостное ощущение незримо витающей в атмосфере неведомой угрозы затронуло каждого из обитателей Гоу-Айленда.

Выйдя из рубки, Дрейк на секунду задержался, прислушиваясь к монотонному гудению генератора. На мгновение он почувствовал липкое, холодное прикосновение щупальцев ужаса и вновь ощутил, как бессознательно его охватывает страх. Этот мимолетный миг слабости заставил его встряхнуться и прийти в себя. Сердито выругавшись сквозь зубы, Дрейк быстро зашагал по направлению к клубу. Желтый овал от луча фонарика бежал перед ним, приплясывая, и высвечивал из мрака стелющуюся под ногами утоптанную тропинку. Его так и подмывало осветить вокруг и убедиться, что никто не крадется за ним и не прячется в зарослях карликового кустарника. Желание обернуться и посмотреть нарастало с каждым шагом, пока ему и в самом деле не стало казаться, будто кто-то следует за ним по пятам.

Резко остановившись, Дрейк направил луч фонаря прямо и начал медленно поворачиваться, пока не совершил полный оборот. В отличие от прочих, он не боялся сознаться в собственном страхе и уж тем более не стал бы лукавить перед самим собой. Но обстоятельства складывались так, что никакие предосторожности нельзя было счесть излишними. Кто-то забрался в неосвещенный ангар, скинул со стеллажей ящики и контейнеры, разбросал по полу биологические образцы из антарктического оазиса и вообще устроил самый настоящий погром. А потом бесследно исчез вместе с телом застрелившегося капитана Брауна. И Дрейк явно слышал, как что-то двигалось в помещении склада. Поскольку ни поймать, ни хотя бы увидеть таинственное существо не удалось, предположили, что оно каким-то образом выбралось на свободу и сейчас бродит по острову. Так как же его не опасаться, тем более в темноте? И нет ничего постыдного в том, чтобы оглянуться и посмотреть, нет ли кого за спиной. А вот когда сковывает твои движения страх — это уже недопустимо! Дрейк снова выругался про себя и с вызовом крикнул во тьму:

— Катись к чертям, тварь поганая!

Немного успокоившись таким способом, он решительно выключил фонарь и остаток пути проделал без света. Но даже поднимаясь по ступеням на крыльцо клуба, он продолжал испытывать мучительное недовольство из-за проявленной трусости.

Когда он вошел, плохо скрываемая тревога на лице Норы сменилась радостью и облегчением. В комнату отдыха набилось все население Гоу-Айленда, за исключением троих, несущих вахту в радиорубке. Никто из собравшихся, правда, не играл в настольные игры, не порывался включить проигрыватель и не перелистывал иллюстрированные журналы. Люди держались скованно и неуверенно, собираясь небольшими кучками, и о чем-то тихо шушукались по углам. Дрейк сразу почувствовал атмосферу всеобщего уныния и безнадежности.

— Есть новости, шеф? — спросила Нора, внимательно вглядываясь в его осунувшееся лицо.

Тот покачал головой.

— Единственные новости — это полное их отсутствие, — сказал он, но его неуклюжая попытка пошутить не вызвала ответной улыбки. — По радио передают струнный концерт из Вальпараисо, а трое в рубке по очереди наблюдают за экраном радара, на котором, увы, пока ничего не появляется.

Нора продолжала сосредоточенно смотреть на него.

— Знаешь, наверное, я все-таки допустил ошибку, когда решил установить в радиорубке постоянное дежурство, — признался Дрейк, испытывая неловкость от ее пристального взгляда. — По сути, это признание в том, что нам есть чего бояться. И хотя мы теперь точно знаем, что на острове появилось некое живое существо неизвестного происхождения, нагнетать панику — отнюдь не самый действенный способ самозащиты. Но раз уж я сделал первый шаг, теперь придется идти до конца. Судя по реакции на свет той твари в ангаре, она, похоже, действительно привыкла к темноте, потому что улизнула или спряталась сразу после того, как я включил рубильник. Поэтому необходимо подготовить все наши прожектора и другую аппаратуру и осветить все свободное пространство между постройками. Да и люди при свете сразу обретут уверенность.

Не откладывая решение в долгий ящик, он подошел к главному электрику базы, пристроившемуся к одной из групп и с несчастным видом слушавшему мрачные прогнозы коллег. Взяв его под локоток и отведя в сторонку, Дрейк передал электрику свое распоряжение, но тот явно колебался и вовсе не спешил покидать уютное и безопасное помещение.

— Я понимаю, что все необходимое вам оборудование находится в том самом ангаре, — мягко сказал начальник базы, сочувствуя в душе этому напуганному человеку, — но мы там ничего не нашли и к тому же оставили свет включенным. Кроме того, я сам пойду вместе с вами и помогу отобрать и принести нужную аппаратуру.

Рядом с ними появился Сполдинг, заметивший, что Дрейк уговаривает электрика.

— Что происходит? — бесцеремонно спросил он.

Дрейка его манера покоробила, но ответил он на вопрос достаточно спокойно и вежливо:

— Мы собираемся установить внешнее освещение на прилегающей к постройкам территории. Как бы то ни было, а при свете все-таки чувствуешь себя в большей безопасности. Такая вот программа-минимум на сегодняшнюю ночь.

— Я бы хотел внести кое-какие замечания и дополнения, — напыщенно заявил Сполдинг.

— А я бы предпочел выслушать их завтра утром, — хладнокровно заметил Дрейк, но парня уже понесло.

— Это существо, — с апломбом заявил он, — по вине которого пропадают самолеты над океаном, совершенно определенно относится к ведущим ночной образ жизни тварям. А всех ночных животных, как известно, тянет на свет. Поэтому я считаю неразумным увеличивать освещение. Более того, я бы даже предложил устроить искусственное затемнение: завесить все окна плотной бумагой или тканью, потушить все наружные огни и не пользоваться фонарями, выходя на улицу.

Дрейк мысленно сосчитал до десяти и только тогда позволил себе высказаться.

— Как показали последние события, — произнес он ровным, бесстрастным голосом, — мы действительно имеем дело с неким живым объектом неизвестного происхождения. Поскольку мы пока почти ничего не знаем о его природе и повадках, то поневоле вынуждены принимать все мыслимые меры безопасности. Что касается вашего предложения, мистер Сполдинг, то я с ним согласиться не могу. Прежде всего, я отнюдь не убежден в вашем утверждении, что у ведущего ночной образ жизни существа свет вызывает повышенную агрессивность. Факты этому противоречат. Позволю себе напомнить, что забравшаяся в ангар тварь спряталась или сбежала сразу после того, как я включил рубильник, тогда как по вашей версии она, наоборот, должна была на нас наброситься. Благодарю за совет, но я все-таки намерен проверить сначала свой план.

— А я говорю, что вы совершаете большую ошибку! — упрямо настаивал Сполдинг.

Теперь уже не только электрик, но и остальные присутствующие прекратили разговоры и внимательно прислушивались к спору между начальником базы и самоуверенным заведующим складом.

— В таком случае, — саркастически усмехнулся Дрейк, — вы не станете, надеюсь, возражать, если я именно вам поручу заняться изобретением ловушки для нашего непрошеного гостя, раз уж вы считаете себя таким знатоком его привычек? Ступайте, посидите в темноте на свежем воздухе — глядишь, что-нибудь полезное в голову и придет.

Он отвернулся от обескураженного парня, потому что электрик тронул его за рукав и быстро заговорил:

— Думаю, мы быстро управимся, сэр, если вы тоже пойдете с нами. Эй, Том, иди сюда!

К Дрейку присоединились электрик и двое его помощников. Все они вооружились заряженными ракетницами и дальнобойными электрическими фонариками. Выйдя из клуба, начальник базы возглавил процессию и повел всех кратчайшим путем. Дойдя до поворота тропинки, он внезапно остановился. С этого места не было видно ни ярко освещенных ворот складского ангара, ни светящегося квадратного окошка радиорубки. Вокруг не горело ни единого огонька.

— Теперь постойте несколько секунд на одном месте, а потом выключите фонари, — приказал Дрейк.

Один за другим погасли лучи, и четверо мужчин очутились в абсолютной темноте. Со стороны океана доносился отдаленный рокот ударяющего о скалы прибоя, где-то за спиной ровно гудел генератор. Порыв ледяного ветра хлестнул по лицам. Казалось, будто весь мир погружен во тьму. Земля под ногами была такой же черной, как небо, которое могло сравниться с самыми мрачными провалами преисподней. В этой беспросветной, лишенной привычных ориентиров среде четверо мужчин испытывали ужасные муки. Уже через минуту им начали мерещиться простирающиеся к ним из мрака чьи-то холодные, скользкие пальцы, а в гуле сотрясающих воздух звуков прорезались торжествующие злобные, издевательские завывания.

Кто-то громко выдохнул, выругался вполголоса, включил фонарик и трясущейся рукой описал его лучом большую дугу.

— Ладно, достаточно, — сказал Дрейк. — Пошли дальше, друзья.

Он тоже зажег свой фонарь и зашагал к складу, освещая дорожку широко перед собой. Световое пятно у него под ногами служило ориентиром для идущих следом людей. После проведенного эксперимента он испытывал странное облегчение, лично убедившись в том, что и другие тоже боятся темноты.

Дрейк первым вошел в помещение ангара и огляделся по сторонам. Вроде бы ничего не изменилось. На полу у входа громоздились два упакованных тюка с биологическими образцами из Антарктиды, а вокруг было разбросано содержимое разорванного третьего. По всему проходу валялись сброшенные со стеллажей коробки, ящики и контейнеры. И только одно место пустовало: где раньше лежало тело капитана Брауна.

— Начинайте подбирать оборудование, — обратился к электрику Дрейк, — а мы с парнями поможем его отнести. Кстати, — добавил он, — если нагрузка на сеть при подключении всего этого хозяйства окажется слишком большой, нам, наверное, придется подключить второй генератор.

Том Белден пошел за электриком в дальний конец склада, где хранилось электрооборудование, и через несколько минут вернулся с полной охапкой проводов, переключателей и прочих приборов. Дрейк стоял на месте, внимательно наблюдая за остальными. Проходя мимо него, Том остановился, помедлил и нерешительно спросил:

— Прошу прощения, сэр, но не могли бы вы объяснить, для чего мы остановились по дороге сюда и выключили фонари? Может, вы что-то услышали?

— Нет, — сухо ответил тот. — Просто я хотел, чтобы каждый из вас, как я сам полчаса назад, не только почувствовал на собственной шкуре, что такое боязнь темноты, но и осознал, как стыдно на самом деле ее страшиться.

Юноша глубоко вздохнул, задумался на миг и неожиданно широко улыбнулся. Потом повернулся и бодро пошел назад за следующей партией.

Электрик тем временем успел установить снаружи ангара мощный прожектор и подсоединить его к сети. Щелчок выключателя — все покрытое колючей, чахлой травой пространство между складом и административным зданием было залито морем света. Теперь уже никому не пришло бы в голову испытывать страх, возвращаясь, и в обратный путь все четверо отправились со спокойной душой, перебрасываясь по дороге репликами и безобидными шутками.

— Полудюжины прожекторов за глаза должно хватить, — рассуждал электрик.

— С их помощью мы осветим большую часть прилегающей территории, а в остальных местах обойдемся гирляндами лампочек. Пропустим провода сквозь окна и включим в сеть. Сразу всем веселее станет.

— Хорошо бы протянуть одну гирлянду между клубом и жилым бараком, — поддержал его Дрейк.

— Нет проблем, сэр! — охотно согласился повеселевший электрик.

— Мистер Дрейк, — осторожно поинтересовался идущий рядом Томми, — скажите, пожалуйста, у вас есть какие-нибудь соображения насчет той твари, против которой мы все это затеяли?

— Сколько угодно, — ответил начальник базы. — Беда только в том, мой юный друг, что ни одно из них, по всей вероятности, не имеет ничего общего с реальным положением дел.

Пока электрик и его добровольные помощники налаживали освещение, устанавливая прожектора и развешивая длинные гирлянды электрических лампочек, Дрейк следил за ходом работ. За это время он сделал для себя ряд любопытных наблюдений. Главное заключалось в том, что все, без исключения, старались ни в коем случае не выходить за пределы освещенного пространства, там мрак казался еще более плотным и непроницаемым. И вся предварительная подготовка велась только на свету. Но результаты уже были. Тьма постепенно отступала, шаг за шагом сдавая свои позиции. Она все еще присутствовала, но отдалилась настолько, что никто уже не ощущал ее удушающего воздействия.

Когда наконец иллюминация была единодушно признана достаточной и оставалось только внести несколько завершающих штрихов в общую картину, из дверей клуба выглянул биолог Бичем. Увидав Дрейка, он помахал ему рукой. Тот поднялся на крыльцо и посмотрел на ученого.

— Послушайте, Дрейк, — озабоченно заговорил Бичем, — как вы считаете, могу я сделать несколько срезов ткани с одной из обломанных ветвей антарктических деревьев из оазиса? Они все равно так малы, что вряд ли смогут укорениться, если их высадить в грунт. Но у этих образцов совершенно уникальная древесина! Мне бы очень хотелось провести исследование под микроскопом и хорошенько изучить ее строение. Клянусь вам, в жизни не встречал ничего подобного!

— Не вижу никаких препятствий, чтобы удовлетворить ваше научное любопытство, доктор, — пожал плечами начальник базы. — Полагаю, пара-тройка этих стволов из разорванного тюка наверняка вывалилась в океан через открытый грузовой люк, так что никто не станет тщательно проверять оставшиеся экземпляры. И если у вас руки чешутся исследовать всего одну маленькую веточку, почему бы и нет?

— Вообще-то я одну уже утащил, — признался заметно успокоившийся биолог, — но не решился заняться ею без вашего согласия. Она в вашем кабинете на столе.

— Так в чем же дело? — удивился Дрейк. — Пойдемте со мной, и забирайте вашу игрушку. Обещаю, что буду смотреть в другую сторону.

И они пошли к административному корпусу.

Из-за двери офиса доносился непрерывный стрекот. Нора молча кивнула вошедшим, оторвавшись на миг от пишущей машинки. Дрейк удивленно приподнял бровь.

— Вот, решила перепечатать индивидуальные показания, — виновато потупилась под его взглядом девушка. — Мистер Холлистер только что принес свой отчет. Две страницы. Это еще ничего, одна из девушек целых тринадцать исписала!

— А теперь быстренько отвернись, пока мистер Бичем реквизирует ценный биологический образец, — сказал Дрейк. — Кстати, в тех материалах, что ты уже перепечатала, есть какие-нибудь правдоподобные, на твой взгляд, версии по поводу случившегося на борту самолета?

— Ни единой, — огорченно призналась Нора, — что, честно говоря, несколько удивляет. А вот у меня, между прочим, появилась одна любопытная догадка.

Дрейк заинтересовался и опустился на стул. Бичем стоял, рассматривая в руках тонкую, гибкую веточку с обломанным концом.

— Я где-то читала, — начала девушка, — что в ящиках с бананами и другими экзотическими фруктами, которые привозят в Нью-Йорк из тропиков, при разгрузке частенько находят скорпионов, тарантулов и прочих ядовитых насекомых. А однажды докеры обнаружили живого кораллового аспида! Все эти твари каким-то образом забираются в ящики при сборе фруктов или во время погрузки и остаются незамеченными, пока не прибудут в порт назначения. К чему я все это говорю? Предположим — всего лишь предположим! — что некое живое существо проникло в самолет, а потом и на остров в одном из этих деревьев. Я понимаю, что в такое трудно поверить, но вдруг в них действительно обитает кто-то или что-то, столь же смертельно опасное, как змеи и скорпионы? Когда образцы собирали, упаковывали и грузили в самолет, это существо затаилось и не высовывалось, тем более что в Антарктиде сейчас полярный день, а оно, как мы думаем, привыкло к ночному образу жизни. К тому же там очень холодно. Возможно даже, оно было в спячке, а в грузовом отсеке, где темно и тепло, согрелось, активизировалось и напало на пассажиров.

— Что-то я с трудом верю в антарктических скорпионов и тарантулов, — скептически покачал головой начальник базы.

— В районе Горячих озер достаточно жаркий климат, — напомнила Нора.

— Все так, — согласился Дрейк, — только вряд ли кому-нибудь придет в голову хвататься за револьвер при виде тарантула. Когда человек видит скорпиона, паука или какую-нибудь другую мелкую тварь, у него сразу возникает естественное желание раздавить ее ногой или прихлопнуть чем-то тяжелым, но уж никак не выталкивать в грузовой люк!

Бичем мрачно кивнул.

— Я очень тщательно осматривал каждое из деревьев, — сказал он, — и никак не мог пропустить инородное тело, не имеющее к ним отношения.

— А если это инородное тело, как вы выражаетесь, кажется со стороны неотъемлемой частью ствола? — прищурившись, спросил Дрейк.

— Гм-м-м-м, — задумчиво протянул биолог. — Что ж, в таком случае наиболее вероятным вариантом представляется змея. Если у нее соответствующая окраска и форма… Иначе говоря, если она обладает идеальной способностью к мимикрии, тогда я действительно мог ее не заметить. Хотя мне трудно представить себе живое существо с такими поразительными свойствами.

— Не хочу повторяться, — заметил Дрейк, — но против версии со змеей имеются те же аргументы. Если люди в самолете заметили змею или что-то на нее похожее, очень сомневаюсь, чтобы у них возникло желание вытолкать ее в грузовой люк. Никто не избавляется от змей столь экстравагантным способом! Змею можно ударить, прижать рогатиной, но ее никак нельзя толкать куда-то, да еще всем скопом. Кроме того, — добавил он после паузы, — то существо в ангаре, которое я слышал, при перемещении издавало совсем не такие звуки, какие можно ожидать от пресмыкающегося.

— Тогда что же это такое? — спросил Бичем, озабоченно выпятив нижнюю губу.

— Вот это нам с вами и предстоит выяснить, — улыбнулся Дрейк и перевел взгляд на сидящую за машинкой Нору. В глазах его светилась несвойственная ему нежность, погруженный в свои мысли биолог ничего не заметил. — Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться и заодно проинспектировать работу наших электриков, мисс Холл? — неожиданно спросил он.

— Положительно, шеф! — с готовностью воскликнула девушка и вскочила со стула, сияя от удовольствия.

Дрейк тоже встал, но не так проворно, а медленно и тяжело, с трудом поднимая со стула свое долговязое, изрядно измотанное за прошедшие сутки тело. Нора уже успела выпорхнуть из кабинета, а он еще задержался на минутку, чтобы сказать кое-что Бичему, продолжавшему трепетно поглаживать обломанный отросток, по виду ничем не отличавшийся от обычного сучка.

— Знаете, доктор, по-моему, мисс Холл очень близка к истине. Как и вы, впрочем. Есть только одна загвоздка. Ни тарантул, ни скорпион, ни даже змея размером с одно из ваших деревьев не в состоянии проглотить или утащить человеческое тело. Так куда же тогда делся труп капитана Брауна?

И он вышел, потихоньку затворив за собой дверь, оставив в офисе биолога с раскрытым от растерянности ртом.

Перемены на территории базы поистине ошеломляли, особенно учитывая сравнительно недолгое отсутствие Дрейка. Прожектора, установленные на крыше клуба, заливали светом радиорубку и складские ангары, а размещенные над воротами складов и на генераторной станции они окружали плотным световым кольцом жилые бараки. Кое-где их широкие лучи перекрещивались и накладывались друг на друга, но это были уже детали, которыми можно заняться позже. Главное было достигнуто: внутри и вокруг маленького поселка не осталось ни единого затемненного участка площадью свыше квадратного фута. И чем ярче становилось на улице, тем больше островитян покинули свои жилища. Одна из девушек даже рискнула выйти из клуба и стояла на крыльце, завороженно наблюдая за увлеченной работой электриков.

— Совсем другая атмосфера, вы не находите, мисс Холл? — подчеркнуто официальным тоном спросил Дрейк и, не дожидаясь ответа, подхватил девушку под руку и увлек за угол.

Они успели сделать всего несколько шагов, когда он внезапно остановился и беззвучно выругался. На стремянке у стены стоял Том Белден и протягивал вдоль закругленной крыши какие-то провода.

— Когда кругом светло, чувствуешь себя гораздо лучше, — весело крикнул он, заметив подошедшую парочку.

— Безусловно, — без особого энтузиазма согласился начальник базы и снова завернул за угол, бормоча что-то под нос.

Но там они наткнулись на Холлистера, занятого установкой еще одного прожектора, луч которого бил на добрую сотню ярдов, выхватывая из темноты широкую полосу каменистого грунта, усеянного дикорастущей кергеленской капустой и низкорослыми шелковистыми мхами.

— Знаете, мистер Дрейк, — доверительно поделился главный механик, — будь у меня побольше времени, я мог бы соорудить вращающуюся платформу и приладить на нее прожектор. Тогда можно будет освещать практически все небо. Как по-вашему, стоит попробовать?

— Может, и стоит, — ответил Дрейк, — хотя я на вашем месте не стал бы очень торопиться. — Он склонился к уху Норы и нетерпеливо зашептал: — Пошли на ту сторону, там уж наверняка никого нет!

Но и на противоположной стороне их ожидало очередное разочарование. Там копошились сразу двое рабочих, копавших яму для столба, на который хотели установить прожектор для освещения небольшой ложбины, вплотную примыкающей к жилым строениям. И если луч рефлектора действительно способен отпугнуть нежелательных визитеров, их работу, несомненно, следовало считать полезной и нужной.

— А я-то думал, что мы хотя бы ночью сможем на минутку ускользнуть от посторонних взглядов, — с горечью заметил Дрейк.

— Признаться, я тоже на это надеялась, — очаровательно улыбаясь, прошептала Нора.

Дрейк в раздражении взлохматил рукой волосы на голове и неожиданно рассмеялся.

— Подумать только, какие мы с тобой благородные! Ведем себя как дети на школьном балу, — и все в угоду общественной морали. Ну ничего, когда-нибудь мы за все отыграемся!

— А мне уже не верится, — с грустью сказала девушка, но тут же улыбнулась и легонько сжала своими пальчиками локоть спутника. — Но я благодарна судьбе хотя бы за это, — ласково добавила она.

— И даже о таких мелочах приходится думать, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не заподозрил нас в грехе, — сердито проворчал Дрейк. Внезапно он встрепенулся, качнул головой в сторону небольшой прогалины и зашептал конспиративно: — Слушай, там в низинке грунт мягкий, и если мы туда пойдем, мне обязательно придется подать даме руку, чтобы помочь перебраться через опасный участок.

Нора едва заметно кивнула. Они подошли к прогалине, и девушка весьма артистично разыграла колебание и нерешительность, после чего кавалер галантно предложил ей руку и бережно перевел на твердое место. Ему страшно не хотелось ее отпускать, но все же пришлось. Нора вздохнула и прошептала:

— Можешь считать меня фантазеркой, но это было чудесно! Как будто по мне электрический ток пробежал. Ты мне очень нравишься. Очень! И когда мы с тобой вместе отправимся в отпуск и ты решишься сделать мне предложение, прошу тебя, не мучайся сомнениями и не думай о том, что я могла в тебя влюбиться только потому, что больше не из кого было выбирать. Это не так. И не очень затягивай, а то ведь я и передумать могу, — добавила она с шаловливой усмешкой.

Дрейк зарычал.

Когда они вернулись в клуб, то сразу заметили, что тягостное, тревожное настроение людей значительно улучшилось. Стоило лишь выглянуть в окно и окинуть взором залитое светом прожекторов пространство, как прежние скрытные страхи перед чем-то неведомым и ужасным, таящимся в темноте, теперь казались вздорными и надуманными. Широкие лучи рефлекторов выхватывали из мрака то заросли папоротника с поэтическим названием «девичьи волосы», защищающие поселок от западного ветра, то редкие насаждения причудливо искривленных карликовых деревьев, которые в этих широтах не вырастали выше семи или восьми футов. Все это было видно как на ладони, в ослепительном сиянии установленных по всему периметру поселка прожекторов. Уже один только этот вид вселял в души и сердца спокойствие и уверенность.

Дрейк отметил и резко повысившийся моральный дух большинства островитян. Тот же Холлистер, закончив работу, возвратился в клуб и сейчас мастерски блефовал, играя в покер с инженером и двумя партнерами. Команда грузчиков собралась вокруг пары свободных девиц, обмениваясь с ними двусмысленными любезностями и отпуская тяжеловесные комплименты. Том Белден забрался в уголок и с упоением погрузился в книгу с жутко интригующим названием и завлекательной картинкой на обложке. В другом углу выясняли отношения главный электрик и его девушка. Пару часов назад, когда все места себе не находили от страха и тревожных предчувствий, они утешали и поддерживали друг друга. А сейчас затеяли очередную ссору, быстро приближающуюся к кульминации, судя по повышенному тону диалога. Нет, напряжение определенно спало, и Дрейк имел все основания быть довольным. Но ему показалось странным, что никому не пришло в голову включить проигрыватель или радиоприемник, работающий на волнах от пяти до тридцати метров, по которому изредка удавалось ловить передачи с «большой земли», правда большей частью с помехами и на иностранных языках.

Как бы то ни было, теперь у начальника базы появилась возможность отвлечься на время от проблем подчиненных и уделить внимание главному вопросу, от ответа на который во многом зависела их жизнь. Итак, что же все-таки произошло на борту того злосчастного самолета? Начнем по порядку. В грузовом отсеке неожиданно появилось нечто экстраординарное и, вероятно, достаточно агрессивное. Пассажиры, а затем и члены экипажа вступили с ним в борьбу. Существо, безусловно, было видимым и умело передвигаться. Кроме того, оно имело довольно солидные размеры, иначе пассажиры не стремились бы сообща выпихнуть его в открытый люк. Для этого пришлось повозиться, значит, чудовище было большим. Клыков и когтей у существа, скорее всего, не было, так как нет следов крови в салоне, но пассажиры тем не менее с первого взгляда определили, насколько оно опасно.

Окончательное резюме Дрейка было удручающим. Да, ему удалось определить несколько черт, присущих твари. Но представить себе точно внешний вид существа, вот уже почти сутки наводящего ужас на население Гоу-Айленда, руководитель островитян по-прежнему не мог.

Плюнув на бесплодные размышления, он решил заняться чем-либо конкретным. Приказ о предоставлении индивидуальных рапортов о чрезвычайном происшествии распространялся и на него тоже. Но видел Дрейк не больше остальных, а слышал, пожалуй, даже меньше. Кроме того, он испытывал стабильное отвращение к подобной писанине, заранее зная, что солгать не сможет, а в правдивое описание никто не поверит.

В голове вдруг мелькнула занятная идея. Сначала она так захватила воображение Дрейка, что он даже сделал пометку в блокноте: утром первым делом отправить в бухту Гиссела тщательно сформулированный запрос. Пусть биологи полярной станции ответят, не обнаружено ли в оазисе хотя бы признаков обитания крупного живого существа, предположительно питающегося побегами, корой или корнями имеющейся там растительности. Если такое животное существует, то нельзя отбрасывать и микроскопическую вероятность, что оно каким-то способом сумело проникнуть в вертолет экспедиции и спрятаться среди образцов древесины. А продолжая составлять цепь из ускользающих возможностей еще на одно звено, можно предположить, что затем это существо нашло дорогу и в грузовой отсек транспортного самолета, в настоящий момент разбитой и изуродованной груды металла.

Но когда он снова вернулся к этой гипотезе несколько минут спустя, она выглядела уже не столь привлекательной. Любой критик, в том числе и сам Дрейк, мог моментально разнести ее в пух и прах. К сожалению, больше никакие идеи в этот поздний час его не посетили.

Из комнаты отдыха в кабинет начальника базы постоянно доносились оживленные голоса и смех. Потом все стихло. Дрейк вышел из комнаты злым и раздраженным. Повлияли и бессонная ночь, и безрезультатные попытки самому придумать ответы на все вопросы. Из клуба почти все уже разошлись. Парни со склада всей гурьбой увязались провожать девиц, клятвенно заверяя, что защитят их от любой нечисти. А когда дошли до порога, настояли на том, чтобы предварительно обыскать спальные помещения. Обыск сопровождался визгом, хихиканьем, преувеличенно бурными протестами и продолжался подозрительно долго. Но в конце концов утихомирились: девушки легли спать, а мужчины отправились в свой барак.

Когда Дрейк появился в комнате отдыха, в ней оставались только Холлистер, инженер и Том Белден. Все трое подняли головы и уставились на вошедшего.

— Что, остальные уже разбежались? — смущенно откашлявшись, спросил он невпопад.

— Я вот что думаю, сэр, — заговорил Том, тактично не обращая внимания на заданный вопрос. — Все ли мы сделали, что в наших силах? Или все-таки стоит…

— Стоит, стоит, — энергично кивнул Дрейк. — Я и сам хотел вам предложить разбиться на пары и по очереди обходить территорию поселка. Полагаю, двоих в патруле будет достаточно, чтобы заметить что-либо подозрительное или необычное.

— Я с вами, сэр! — восторженно воскликнул Белден.

— Меня тоже включите в команду, — решил Холлистер. — Все эти огни снаружи — штука хорошая, но я все-таки сомневаюсь. Сам собирался к вам заглянуть и спросить, не надо ли подежурить…

Инженер выразил свое согласие молчаливым кивком и приготовился выслушать инструкции.

Спустя десять минут Дрейк и Томми неторопливо шествовали вдоль освещенного периметра станции, сжимая в руках заряженные дробовики. Из темноты вынырнул большой черный пес и пристроился к ним, приветливо виляя хвостом. Патрулируя, они останавливались у каждого здания и осматривали все подходы к нему, обращая особое внимание на двери и окна. Сделав дюжину кругов, они вернулись в комнату отдыха, а Холлистер с инженером сменили их. Так продолжалось до рассвета. Черный пес давно устал и уснул на ступеньках крыльца, рассудив, видимо, что эти двуногие и без него отлично справятся.

Никто ничего не заметил. Собственно говоря, Дрейк иного и не ожидал, но все же испытывал некоторое разочарование и досаду, в который раз уже серьезно сомневаясь в собственном здравомыслии и обоснованности своих поступков.

Как только окончательно рассвело, все четверо прекратили патрулирование и собрались на совет. Они успели немного отдохнуть и вздремнуть при смене патрулей, но у каждого остались навязчивые сомнения и неуверенность в целесообразности затеянных мер, которые тревожили и начальника. Они выпили по чашечке кофе, сваренного заспанным коком, после чего Дрейк вынужден был признать, что по-прежнему не может ни отказаться от своих опасений, ни подкрепить их конкретными фактами.

— После завтрака я отправляюсь на охоту, — сообщил он наконец. — Любая живая тварь, способная прикончить девять взрослых мужчин, непременно должна иметь соответствующие габариты и оставлять следы. Возможно также, что она куда-то уволокла пропавшее тело пилота. В этом случае опять-таки должен проявиться какой-то след. Организуем две поисковые партии, захватим с собой собак, — может, и отыщем что-нибудь интересное.

Обсуждение деталей предстоящей экспедиции отняло у них все оставшееся до завтрака время. К этому часу островитяне начали потихоньку просыпаться и выползать на свет божий. Дрейк лично поджидал в столовой каждого входившего и проводил с ним подробный инструктаж. Замысел его был прост: нужно обследовать остров двумя группами одновременно. Первая партия начнет поиск в той части Гоу-Айленда, где сосредоточены горячие источники. Им не стоит завидовать: сотня акров заболоченной местности, перемежающейся мелкими озерцами и гейзерами, изрыгающими струи пахнущей тухлыми яйцами горячей воды. Сотня акров грязи, покрытой разноцветными разводами минеральных окислов и противно чавкающей под ногами. Вторую партию ожидало поручение полегче: осмотреть гнездовья на противоположном конце острова, там морские птицы в дневное время тучами кружат над морем, порой заслоняя крыльями солнце, а по ночам молча сидят на гнездах, распушив перья.

Если допустить, что таинственный убийца обладает плотоядными наклонностями, шум и запах птичьего базара вполне могли привлечь его внимание. Десятки тысяч птиц были практически неистощимым источником питания. Кроме того, горячие источники на острове могли напомнить пришельцу о родном антарктическом оазисе и побудить его искать убежище именно там.

Впрочем, не исключалась и третья возможность. Сожрав труп Брауна, тварь могла залечь где-нибудь в укромном месте на неопределенный срок и переваривать пищу до тех пор, пока голод не выгонит ее на поиски новой жертвы. Такой вариант был самым страшным. Эти рассуждения и заставили Дрейка вновь и вновь мысленно перебирать все известные ему факты в поисках рационального объяснения случившегося. Но ответ не находился. Оставалось только молить Небо о том, чтобы неизвестный монстр оказался игрой воображения, а предполагаемая угроза — не более чем вымыслом, порожденным нездоровой психикой.

Одно было ясно начальнику базы: при снаряжении обеих партий он не имел права пренебречь ни одной мыслимой предосторожностью. Поэтому он даже решил изменить свой первоначальный план. Теперь каждая группа должна взять с собой по собаке, сначала прочесать с двух сторон побережье острова, соединиться на подходах к горячим ключам, совместно обследовать этот район, а затем осмотреть птичий базар.

На собак Дрейк возлагал немалые надежды. Запах чудовища был для них незнаком и мог вызвать бурную реакцию, заставив насторожиться и сопровождающих псов людей. Хотя нюх и охотничьи качества этих дворняг вызывали у него определенные сомнения, их неподдельное желание сопровождать кучу народу в дальний конец Гоу-Айленда все же вселял некоторый оптимизм.

Наконец все было готово, и обе партии тронулись в путь. В каждую входило по четыре человека. Все мужчины. Еще семеро остались в поселке — охранять девушек и заниматься текущими делами, которым служебные обязанности не позволяли отлучаться надолго: радист, и главный электрик, и, ко всеобщему удивлению, Сполдинг. Он с торжествующей физиономией все утро вертелся около поисковых групп, но желания отправиться добровольцем почему-то не изъявил.

Возглавляемый Дрейком отряд следовал по направлению к горячим источникам. Туда же направлялась вторая группа, двигаясь параллельно первой на расстоянии мили. Счастливые собаки, свесив языки, восторженно носились вокруг, то убегая далеко вперед, то рыская по кустам вдоль тропы. На подветренном берегу Гоу-Айленда, по которому пролегал маршрут партии Дрейка, высилась скалистая гряда, правда значительно уступающая в высоте великанам-утесам на западном побережье. Но почва здесь была сплошь покрыта камнями и обломками гранита. Попадались на пути и заболоченные участки, перемежающиеся с проплешинами базальтовых обнажении. Эта часть острова обильно поросла «лесом», в котором взрослые деревья едва возвышались над землей на четыре фута, а редкие экземпляры, достигшие девяти-десяти футов, выглядели на их фоне настоящими гигантами. Вокруг них росли различные виды мхов и папоротников, характерные для субантарктических широт. На прогалинах встречались дикорастущие лютики и маргаритки, а «девичьи волосы», древовидные папоротники, и другие не столь привлекательные разновидности предпочитали более влажные и затененные места.

Нечего было и надеяться отыскать следы на каменистом грунте — если только собаки что-то почуют. Но тот пес, который бежал с группой Дрейка, оказался никудышным следопытом. Он рьяно носился по зарослям, то и дело надолго исчезая из виду, потом объявлялся вновь, но лишь для того, чтобы убедиться, что не отстал от людей. А им приходилось внимательно исследовать края заболоченных низин, хотя результат можно было предсказать заранее — никакой фауны, кроме птиц, на Гоу-Айленде не существовало.

Впереди показался накрытый клубящейся, колышущейся шапкой испарений участок подземной вулканической активности. Прежде чем вторгаться в его пределы, Дрейк настоял на тщательном осмотре пограничной зоны. Сначала этим занялись он сам и члены его отряда, а чуть позже к ним присоединились подтянувшиеся участники второй группы. Особенно поражал контраст «нормального» грунта и поверхностного слоя почвы близ термальных источников. По одну сторону невидимой границы спокойно росли клумбовидные скопления кергеленской капусты и тянулись широкие полосы шелковистых темно-зеленых мхов. По другую, в каких-нибудь двадцати — тридцати ярдах от них, над рыхлой, ядовито-желтого оттенка глиной поднимались струйки пара, а чуть поодаль бурлила и булькала красновато-бурого цвета лужа, распространяя отвратительный запах сероводорода. Уже в сотне ярдов от границы ничего нельзя было разглядеть из-за обильных испарений, незначительных по краям, но сгущающихся до плотности грозовых туч в центральной части. Порывы ветра то и дело отрывали крупные клочья от облачной массы, унося их в сторону океана или швыряя на прибрежные скалы.

Дрейк мужественно пересек из конца в конец этот малопривлекательный участок, хотя ему и пришлось не раз зажимать нос пальцами и сдерживать приступы подкатывающей к горлу тошноты. По пути встречались лужицы и маленькие озерца, наполненные кипящей жидкостью всех цветов радуги — от красного до фиолетового. В одном месте Дрейк обнаружил ряд миниатюрных террас, по которым струился горячий ручеек со сравнительно прозрачной, но невообразимо дурно пахнущей водой. Потом он наткнулся на небольшой гейзер, который периодически бурно клокотал и взрывался, выбрасывая в воздух слабенькую для таких потуг струйку смешанной с паром и грязью воды. Затем гейзер надолго замолкал и погружался в спячку до следующего выброса. Еще дальше шумел окутанный облаками пара довольно бурный поток, срывающийся водопадом со скалы, искрящейся вкраплениями кристаллических друз. А в промежутках между «достопримечательностями» была грязь. Красная грязь. Голубая грязь. Зеленая грязь. И просто грязно-серая жижа неопределенного состава, не похожая ни на глину, ни на торфяной перегной.

На противоположном конце окутанной паром долины гейзеров Дрейка встретили остальные участники экспедиции, двигавшиеся по периметру, но достигшие места свидания раньше предводителя, вынужденного постоянно выбираться из чавкающего грязевого плена. Ни он, ни обе группы не обнаружили никаких следов, да и вряд ли можно было рассчитывать найти их здесь, где любые отпечатки на грунте мгновенно затягивались слоем жирной, липкой грязи.

— Если какая-нибудь зверюга, достаточно крупная, чтобы скинуть со стеллажей дюжину тяжелых ящиков, забралась в эту гнусную клоаку, — мрачно заявил Дрейк, выбравшись на сухой пригорок, — я только обрадуюсь: здесь ей самое место! Ладно, парни, пошли дальше. Пора навестить птичек.

Они снова разделились, чтобы дать собакам побольше простора для поиска. От гнездовий их отделяло около двух миль, причем почти весь путь пролегал по бесплодной, каменистой почве. Шум птичьего базара люди услышали задолго до того, как приблизились к нему. Небо над мысом было усеяно черными и белыми пятнышками парящих в нем пернатых. Даже на расстоянии в нос ударил резкий запах.

— Нитраты, — сморщив нос, заметил идущий рядом с предводителем биолог.

— И прочая дрянь, которая образуется при разложении перьев и других отходов жизнедеятельности. Запашок еще тот, скажу я вам! Наше счастье, что ветер в спину. Было бы наоборот, без противогазов не обойтись.

Дрейк почти не обращал внимания на разглагольствования Бичема. Он был озабочен тем, чтобы не пропустить явных или косвенных свидетельств посещения птичьего базара незваным гостем. Раз уж эта тварь запросто управляется с людьми, что ей стоит прикончить дюжину-другую чаек или бакланов? Гнезда попадались на каждом шагу. В углублениях у подножия скал, в трещинах, на карнизах, в нагромождениях валунов и каменной крошки, — одним словом, везде, где только может найтись опора для пары цепких птичьих лапок.

Появление людей вызвало небывалый переполох среди обитателей гнездовий. Одни испуганно взмывали ввысь, оглашая окрестности громкими, негодующими криками, другие суматошно носились над головами, пытаясь отвлечь внимание пришельцев от своих яиц или птенцов, а третьи оставались на кладке и только укоризненно взирали на двуногих великанов своими глазами-бусинками, когда те проходили слишком близко. Дрейк и его спутники старались, естественно, соблюдать осторожность, но гнезд было так много, а места между ними так мало, что порой приходилось двигаться напролом.

Перед глазами мельтешили беспорядочно кружащиеся птицы, в ушах звенело от оглушительных взмахов тысяч крыльев. С каждым шагом все новые и новые стаи поднимались в воздух, добавляя свою долю криков во всеобщий шум и гам. Обе партии дважды пересекли гнездовье вдоль и поперек. Каждый квадратный дюйм пригодной для постройки гнезда поверхности был оккупирован пернатыми. Никто не заметил ни пустых гнезд, ни сравнительно свежих птичьих трупиков. Если монстр сюда и забредал, то вел он себя исключительно по-джентльменски, во что было довольно трудно поверить.

Прежде чем экспедиция тронулась в обратный путь, Бичем привлек всеобщее внимание, указав на широкий каменный карниз, расположенный с подветренной стороны у самой границы птичьего базара. Гладкая скальная поверхность, которой по всем законам природы суждено было вечно оставаться безжизненной, неожиданно пестрела обилием самой разнообразной растительности, являя собой миниатюрный оазис приполярной тундры. Площадку целиком покрывали различные мхи и лишайники самых экстравагантных расцветок: от белого до бурого и от желтого до зеленого. И все они росли на голых камнях, из которых при всем желании невозможно было извлечь ни одного миллиграмма питательных веществ.

— Это нитрофилы, — со счастливой улыбкой пояснил биолог. — Очень редкие и деликатные растения. Они питаются нитратной пылью, образующейся при высыхании птичьего гуано, продуктов гниения перьев, рыбьих костей и других отбросов. В цивилизованных условиях нитрофилы не выживают. В тех же городах воздух тоже загрязнен, но не теми веществами. И только здесь, где нормальному человеку нечем дышать, они чувствуют себя превосходно. Удивительно, не правда ли, друзья мои?!

Полюбовавшись редкостным зрелищем, участники экспедиции направились обратно в поселок. Дрейк шагал молча, погруженный в невеселые мысли. Лишь однажды он повернулся к биологу и с горечью произнес:

— Хоть вы мне скажите, Бичем, действительно на острове происходит нечто ужасное или мы все просто с ума посходили? Я уже даже начинаю сомневаться, что на взлетной дорожке стоит разбитый самолет, из которого бесследно исчезли девять человек, а десятый, совершив аварийную посадку, тут же застрелился!

Биолог, растерянно моргая, озабоченно уставился на начальника, а затем, вместо прямого ответа, пустился в пространные рассуждения по поводу того, что ему удалось обнаружить, исследуя под микроскопом срезы коры и древесины обломанной веточки дерева из оазиса Горячих озер. По его словам, биологическое строение этих образцов в корне отличалось от практически всех известных растений, произраставших на Земле на протяжении позднейших геологических периодов. По существу, образцы представляли собой живую окаменелость, не имеющую аналогов ни с одним из известных науке видов. Клетки целлюлозы были невероятно длинными и пространственно ориентированными, наподобие льняных волокон, из которых изготавливают постельное белье и салфетки. Кроме того, внутри и между клетками наблюдались нейронообразные структуры, подобных которым не было отмечено за всю историю существования ботанической науки. Пока было ясно, что речь идет, как минимум, о новом, неизвестном роде, а может быть, даже о целом семействе.

Бичем продолжал с азартом рассказывать о своих потрясающих открытиях, поведав, между прочим, что уже подобрал подходящее местечко в долине с горячими источниками, где можно будет высадить часть находящихся на складе стволов. Не в центре, конечно, где, кроме грязи, ничего нет, а ближе к границе. Там посуше и достаточно тепло от подземной вулканической деятельности, чтобы обеспечить саженцам условия, сходные с их природной средой произрастания. Вначале Дрейк еще прислушивался к его сообщениям, потом махнул рукой и пошел вперед.

Итак, сегодняшняя утренняя вылазка, на которую возлагалось столько надежд, закончилась безрезультатно. Когда впереди показались крыши складов и жилых бараков поселка, перед Дрейком вновь встала животрепещущая дилемма руководителя среднего звена, который в кризисной ситуации подвергается невероятному давлению как снизу, так и сверху. Буквально все, а в первую очередь высокое начальство, требуют от него фактов и объяснений, которые он не в состоянии дать. Самое же обидное для такого руководителя — это невозможность сослаться на объективные причины и трудности, поскольку изначально предполагается, что он по должности обязан предпринять все, дабы в дальнейшем не иметь ни малейшего повода для оправданий.

Нора выбежала им навстречу, будто все утро только и ждала возвращения экспедиции. Приблизившись к ней вплотную, Дрейк заметил легкий румянец на щеках девушки. В руках она держала стандартный бланк желтого цвета с текстом официальной радиограммы.

— Послание с базы в бухте Гиссела, сэр, — сообщила она. — Оттуда на рассвете вылетел самолет с комиссией, чтобы разобраться на месте. Они надеются, что к моменту посадки взлетная полоса будет свободной.

— Черт с ними, пускай надеются, — сердито пробурчал Дрейк. — Когда они сами увидят посреди дорожки покореженный транспортник на брюхе, тогда, может быть, сообразят наконец, что мы не чокнутые и не вводим их в заблуждение. Только бы им горючего хватило на обратный путь!

Он мягко вынул бланк из руки Норы. Пальцы их на мгновение соприкоснулись. Девушка сделала вид, что ничего не заметила. Дрейк прочел текст и взглянул на часы.

— Связь с самолетом есть? — спросил он. — Когда их ждать?

— Ждем с минуты на минуту. Спаркс на связи. Он уже измучился, пытаясь втолковать им, что к чему. А они только поддакивают и говорят, чтобы он успокоился.

Дрейк сунул бумажку в карман и зашагал дальше. Помрачневшие спутники потянулись за ним. На порог радиорубки выскочил человек, отчаянно размахивая руками.

— Надо полагать, самолет только что появился на экране радара, — философски заметил начальник базы. — Вот будет номер, если и с ним случится то же самое! Правда, я в это не верю…

Он прибавил шагу и вошел в радиорубку первым. На самом краешке экрана монитора методично мигала желтая точка, постепенно приближаясь к центру, а значит, и к острову. Радист поднес к губам микрофон и произнес усталым, охрипшим голосом:

— Босс только что вернулся. Желаете с ним побеседовать?

Динамик прямой связи ожил, и чей-то до приторности бодренький голос с неискренней горячностью воскликнул:

— Конечно! Безусловно! Это вы, Дрейк?

— Дрейк на связи, — сухо буркнул тот, забирая микрофон у вздохнувшего с облегчением Спаркса. — Сразу предупреждаю, что у вас могут возникнуть большие проблемы с посадкой. Как вам известно, наша взлетно-посадочная полоса не очень длинная и не слишком широкая, а прямо посреди нее валяется на брюхе потерпевший аварию транспортник.

— Ни о чем не беспокойтесь, мистер Дрейк, у нас все схвачено! — с неестественной веселостью ответил тот же голос. — Все будет в полном порядке, не сомневайтесь!

— Был бы рад разделить вашу уверенность, — процедил собеседник. — Метеоданные о силе и направлении ветра вам сообщили?

— Что? Ах да, разумеется! Все сообщили, благодарю вас.

— Тогда до связи, — отрезал Дрейк, сунул, не глядя, микрофон опешившему радисту, даже выскочил на улицу и чуть не столкнулся с Норой. — Знаешь, мне даже хочется, чтобы с этими идиотами тоже что-нибудь стряслось! — выдохнул он, сжимая кулаки от негодования и обиды. — Это им докажет, по крайней мере, что мы тут еще не окончательно свихнулись! А без реальных фактов — если не принимать в расчет ночного хулиганства на складе, в которое все равно никто не поверит, — нас примут за сборище истерических невротиков. Хуже того, мы сами себя скоро начнем такими считать! У меня предчувствие, что нас всех отсюда эвакуируют в срочном порядке, разделят поодиночке и подвергнут массированному психоанализу, чтобы выяснить, как это мы всем скопом могли поверить в ту невообразимую чушь, которую несем.

— Не надо так переживать, шеф, — успокаивала девушка. — Мы-то знаем, что говорим правду.

— Ты в этом убеждена? — скептически прищурился Дрейк.

Громкие крики за спиной прервали их диалог. Как и накануне, наружу выбежало все население Гоу-Айленда. Все внимательно следили за небом, где над горизонтом уже появилась маленькая черная точка. Она росла по мере приближения, постепенно приобретая очертания большого грузового самолета — почти точной копии того, другого, сейчас беспомощно застывшего посреди заблокированной посадочной полосы.

Задрав головы, люди молча наблюдали, как он достиг западной оконечности острова, снизился, сделал круг, затем второй, третий… Обожающий театральные эффекты Сполдинг выбрал именно этот момент, чтобы появиться на сцене.

— Смотрите, что я соорудил! — громогласно заявил он, пыжась от важности. — «Коктейль Молотова», вот что это такое. Все очень просто. Обыкновенная бутылка с горючим. Чиркаешь спичкой, поджигаешь запал и швыряешь подальше. Бутылка разбивается, горючее вспыхивает, и получается классное горячее блюдо, которое любому людоеду поперек глотки встанет!

— Ничуть не сомневаюсь, что ваше изобретение вызовет всеобщее восхищение, — заметил Дрейк иронично. — Особенно в том случае, если этот самолет все-таки ухитрится сесть.

Внутри у него все кипело от бессильной злости, охватывающей человека в те минуты, когда он полностью дискредитирован и не может ничего этому противопоставить. Одного этого кретина Спеллинга вполне достаточно, чтобы стать в глазах комиссии свидетельством эпидемии всеобщего помешательства среди персонала.

Натужно ревя двигателями, самолет пронесся над головами, сделал разворот, снова пролетел над поселком, ушел вверх и лег на заданный курс. Из радиорубки высунулся Спаркс.

— Они хотят еще раз поговорить с вами, сэр, — крикнул он. — Жалуются, что не могут приземлиться.

Дрейк молча направился в рубку. Нора, помедлив секунду, последовала за ним. Из динамика прямой связи доносился знакомый голос, в котором уже отсутствовала былая наигранная веселость, зато отчетливо слышались нотки разочарования и обиды.

— У вас на взлетной полосе аварийный самолет! — негодующе констатировал говоривший. — По следам на дорожке видно, что он заходил на посадку при попутном ветре и садился на брюхо! Как вы могли такое допустить и что, черт побери, у вас тут происходит?!

— Полагаю, вы читали мой рапорт? — осведомился Дрейк, изо всех сил стараясь говорить ровным, бесстрастным тоном. — В таком случае уверяю вас, что мне больше нечего ни прибавить, ни убавить.

— Да, но… но этого же не может быть! — протестующе завопил собеседник.

Наступила пауза. Слышны были лишь отдаленный гул моторов кружащего над Гоу-Айлендом самолета да надсадное гудение генератора в соседней пристройке.

— Раз мы не можем сесть, — раздался растерянный голос в динамике, — нам остается только вернуться в бухту Гиссела. Обещаю лично доложить обо всем по инстанции. Вероятно, они направят к вам корабль с группой экспертов для выяснения обстоятельств. Боюсь только, что дожидаться его придется не меньше недели.

— Пожалуй, — согласился Дрейк.

— Пока же на вас возлагается обязанность сохранять спокойствие среди служащих базы. — Говоривший обрел характерную начальственную интонацию. — Разбитый самолет ни в коем случае не трогать! Это работа для правительственной комиссии и квалифицированных экспертов.

— Но мы его уже разгрузили, — кротко сообщил Дрейк.

— Напрасно, напрасно, — пожурил его собеседник. — Полагаю, вы допустили ошибку. Очень жаль, что мы не можем приземлиться! Мне кажется, ситуация выходит из-под контроля. Кстати, вы не нуждаетесь в… э-э… транквилизаторах для… э-э… так сказать, части персонала?

— Этого добра у нас на складе хватает, — сухо ответил начальник базы. — Вы, может быть, не в курсе, но это мы снабжаем медикаментами все полярные станции, включая бухту Гиссела.

Затянулась пауза. Атмосферные помехи. Потом динамик снова ожил.

— Очень хорошо. Держитесь. Я на вас надеюсь, Дрейк. Постараемся не затягивать с отправкой корабля. Конец связи.

Самолет прекратил наконец описывать над островом бесконечные круги. Он лег на крыло, заложил крутой вираж и взял курс на юг. Он удалялся от Гоу-Айленда, понемногу уменьшаясь в размерах и превращаясь из пятнышка в черную точку над горизонтом. А затем и вовсе исчез из вида наблюдателей, хотя еще некоторое время продолжал оставаться на экране радара.

Многим в эти минуты показалось, будто шум прибоя стал громче и свирепее. У многих на душе возникло щемящее чувство тоски и одиночества, которое испытывает, наверное, потерявшийся или выброшенный щенок. Только что у них над головами летал самолет, собиравшийся приземлиться, но так и не сумевший этого сделать. На борту находились люди — специалисты и эксперты, — в чьи обязанности входил опрос островитян и выяснение причины катастрофы. Гоу-Айленд всегда был унылым и малопривлекательным местом; теперь же, когда самолет улетел, остров сразу стал совершенно невыносимым. К чувствующим себя обманутыми и обездоленными людям вдруг вернулись все прежние сомнения и неврозы, и между ними вновь возникла атмосфера натянутости и недоверия. Помочь островитянам мог только Дрейк.

На первый взгляд вроде бы не произошло ничего такого, чем можно было объяснить столь отрицательную реакцию, за исключением растаявших вместе с самолетом надежд на скорое разрешение кризиса. Но ведь еще утром никто из живущих на острове даже не подозревал о его прилете и не рассчитывал на постороннюю помощь в борьбе с неведомым врагом. Казалось бы, ничто не изменилось с тех пор, но на самом деле изменилось очень многое.

Пока все провожали улетающий самолет затуманенными тоской и унынием взглядами, совсем рядом произошло событие, которое могло бы еще больше омрачить их настроение, окажись кто-нибудь его свидетелем и догадайся он о возможных последствиях. Но свидетелей не нашлось, да и эпизод этот выглядел со стороны настолько незначительным и непримечательным, что вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову соотнести его с недавними потрясениями. Единственным связующим звеном между случившимся и трагедией в транспортнике была, пожалуй, полная абсурдность и необъяснимость происходящего.

Одна из дворняг, сопровождавших поисковую партию во время экспедиции, вдруг начала принюхиваться, почуяв в траве незнакомый запах. Что-то неторопливо ползло по земле. Оно было маленьким, совсем крошечным и, уж конечно, не могло внушить никаких опасений крупному, здоровому псу. Тот и представить себе не мог, что такая мелкая тварь может оказаться смертельно опасной. Хуже того, об этом не подозревал пока ни один из обитателей острова, потому что никто из живущих на Земле людей еще ни разу ни с чем подобным не сталкивался.

Пес негромко залаял и игриво отпрыгнул в сторону. Существо замерло, потом снова поползло вперед. Собака протянула лапу и тронула его когтями. Оно резко отмахнулось хвостом, состоящим из трех миниатюрных отростков, напоминающих побеги терновника с шипами. Длина существа не превышала четырех дюймов. Хвост скользнул по густой шерсти собаки и не причинил ей никакого вреда. Заливисто лая, она принялась носиться вокруг. Существо в траве сложило отростки хвоста и стало медленно, с усилием, втискиваться в узкую щель между двумя камнями.

Это было очень необычное существо, по всем законам природы не имевшее права на существование. И все-таки оно было.