Монстр с края света

6

Как ни странно, но следующим утром Дрейк пробудился ото сна, чувствуя себя удивительно бодрым и свежим. И в голове тоже порядком прояснилось. Вообще известно, что функционирование человеческого мозга зачастую находится в прямой зависимости от физического состояния организма. Известно, например, такое специфическое явление, как «второе дыхание». Человек в хорошей физической форме, подвергая себя большим нагрузкам (в спорте или иной сфере), достигает иногда предела выносливости, за которым любой другой на его месте просто потерял бы сознание. Так обладатель закаленного, хорошо тренированного тела может заставить себя усилием воли продолжать нагрузку «через не могу», и спустя какое-то время он снова начинает легко и свободно дышать, а налитые тяжестью мышцы становятся упругими. Наука пока затрудняется дать точное обоснование этого явления, но не отрицает многочисленных свидетельств и наблюдений, подтверждающих данный факт. То же самое может произойти и с умственной деятельностью.

Дрейк проснулся с рассветом, нисколько не удивившись неожиданному приливу энергии. Голова работала четко и быстро, как компьютер. Уже сегодня к вечеру механики обещали поставить самолет на колеса и вытащить со взлетной полосы. Если завтра со станции бухты Гиссела пришлют еще одну машину — а там наверняка встревожены внезапным обрывом связи, — она сможет беспрепятственно совершить посадку на острове. Тогда Дрейк первым делом отправит на материк Нору и остальных девушек и сможет наконец свободно вздохнуть. Потом закажет новое радиооборудование и генераторы, которые прибудут через несколько дней. На самолете прилетят компетентные эксперты, свежий взгляд, несомненно, поможет прояснить ситуацию. Положение на Гоу-Айленде сложилось, конечно, весьма и весьма тяжелое, но, по оценке Дрейка, отнюдь не безнадежное.

Вездесущий грохот прибоя, терзающего прибрежные скалы на западном побережье, проникал сквозь наглухо закрытые окна спальни, но сегодня начальник базы его даже не замечал. Наскоро одевшись, он вышел наружу. Напоенный запахом моря свежий воздух, разительно отличающийся от застоявшегося в помещениях, наполнил легкие и еще больше поднял настроение. В течение ночи, разумеется, никто не рискнул бы отворять окна и двери, хотя все пространство вокруг жилых бараков было освещено в достаточной степени, чтобы отпугнуть незваных гостей. Поэтому было жарко, душно и удушающе воняло гарью и нефтью. Неудивительно, что первый же глоток свежего воздуха показался Дрейку слаще нектара.

Из камбуза, расположенного в дальнем крыле административного здания, уже доносились звуки оживленной деятельности. Кок и его подручные, обычно просыпающиеся на пару часов раньше остальных, занимались приготовлением завтрака. Один из двух оставшихся на острове псов при виде Дрейка поднялся с крыльца и лениво потянулся всем телом.

Предельная ясность в голове и оптимистический настрой на будущее свидетельствовали о том, что пришедшее к нему во сне «второе дыхание» пока не торопится покидать Дрейка. Выйдя из дома, он прихватил с собой дробовик, но с удивлением обнаружил, что ландшафт больше не кажется ему унылым и враждебным, а редкая субантарктическая растительность выглядит не жалкой карликовой порослью, а, наоборот, внушает уважение своей стойкостью. Даже облака над головой, по-прежнему закрывая почти весь небосвод, словно умылись и просветлели, очистившись от угнетающих темных оттенков.

Он почему-то вспомнил о пингвинах. В бухте Гиссела на злополучный транспортник погрузили пять экземпляров. На Гоу-Айленд прибыло четыре. От пятого осталась только сломанная клетка. Внезапно озаботившись судьбой птиц, Дрейк направился посмотреть на них, хотя за последние двое суток мысль о пингвинах ни разу не пришла ему в голову. Хватало других проблем.

Клетки были пусты. Открытые дверцы доказывали, что их обитателей кто-то выпустил. Скорее всего, это сделал Бичем. Возможно даже, он сам разрешил биологу отпустить птиц на волю. Разговор с ним об этом велся, но подробностей Дрейк, как ни старался, припомнить не мог. Да и вообще этим утром, оценивая свои мысли и поступки за истекшие дни, он поразился их однобокости, сумбурности и непродуманности. С позиций своего сегодняшнего просветленного сознания он объяснял это тем, что катастрофа самолета и связанные с нею события заставили его работать в постоянном напряжении. И настолько затуманили мозг, что можно только удивляться, как он ухитрился не допустить грубых ошибок и не наворочать глупостей! Как и прочие обитатели Гоу-Айленда, он позволил себе зациклиться на череде невероятных происшествий, потрясших персонал базы. Хуже того, Дрейк с маниакальным упорством одержимого подчинил все свои помыслы и действия одной цели: защите людей и станции от нападения неизвестного монстра, которого никто не видел, и он запросто мог оказаться не более чем игрой воображения.

Рассуждая, Дрейк без труда вычислил свою главную ошибку. Он поверил сам и заставил поверить других, что чудовище представляет собой постоянную угрозу. Исходя из этого, он, по сути, ввел в поселке осадное положение. Но никакую осаду монстр на самом деле не вел! Он появился ночью и утащил собаку. Потом отправился на птичий базар разорять гнезда. Снова вернулся в поселок и прикончил Кейси, сдуру сунувшегося в темноту. Во всех этих действиях не прослеживалось ни взаимосвязи, ни ярко выраженных побуждений, не говоря уже о полном отсутствии логики, свойственной развитому интеллекту. Взять хотя бы первый день, когда никто еще понятия не имел, что по острову рыскает смертельно опасная тварь. Зачем ей понадобилось забираться на склад и шарить по заставленным несъедобными предметами полкам, когда можно было легко атаковать не ожидающих нападения островитян и учинить кровавый разгром? Стоп! Этот вариант не проходит. Монстра отпугивает свет. Днем он вообще не нападает, а сразу после происшествия на складе были задействованы все прожектора и лампы, и территория базы стала для него недоступной.

Но даже если отвергнуть последний пример, все равно приходишь к выводу, что чудовище в своих действиях руководствуется скорее инстинктом дикого зверя, чем разумом. А люди — и сам Дрейк в том числе — восприняли его как какое-нибудь кошмарное создание из третьеразрядного фильма ужасов, наделенное коварством, сообразительностью и одержимое патологической ненавистью ко всему человеческому роду. Данная посылка была ошибочной и потому вредной. В основе поведения монстра лежит инстинкт, и только инстинкт! Соответственно относиться к нему нужно, как к любому нормальному хищнику вроде тигра-людоеда. В сущности, он ничем от обычного дикого зверя не отличается. Так же охотится по ночам, так же избегает огня, света и открытых мест. Плохо только, что он людей совсем не боится. Не научился, паразит, в своей Антарктиде!

Дрейк неторопливо обошел вокруг самолета. Хвост машины был задран высоко вверх и покоился на выпущенном вчера вечером колесе, а вот нос, наоборот, самым неприглядным образом уткнулся в землю. Видимых повреждений снаружи заметно не было. Холлистер, очевидно, знал, когда уверял его, что сможет отремонтировать самолет своими силами. В воздух им его, разумеется, не поднять (прав пилота не было ни у Дрейка, ни у главного механика), но освободить полосу для посадки других машин сегодня уже реальность. Дрейк был бы рад приветствовать на острове любую комиссию, как бы скептично ни были настроены ее члены. Главное — уберечь Нору, а все прочее как-нибудь образуется. По его прикидкам выходило, что ожидать повторного визита можно уже сегодня, в крайнем случае — завтра.

После завтрака начальник базы решил посадить Спаркса в кабину самолета к уцелевшей приемной бортовой рации. Пусть передатчик выведен из строя, но если с островом попытаются связаться, они хотя бы будут в курсе событий. Кроме того, кое-какую информацию можно также узнать из радиопереговоров между Вальпараисо и антарктическими научными станциями. Возможно, удастся выяснить, какие у начальства планы относительно смены персонала на Гоу-Айленде.

Проходя мимо складского ангара, Дрейк сразу вспомнил ту ночь, когда он трясся от страха у двери, а на складе бушевал монстр, сбрасывая со стеллажей ящики и контейнеры. Повинуясь внезапному импульсу, он раскрыл тяжелые створки ворот и заглянул внутрь. Там уже успели навести порядок. Последний тюк с биологическими образцами из оазиса Горячих озер, так и оставшийся нераспакованным, мирно покоился близ входа в ожидании отправки на «большую землю». Плотную упаковочную ткань крепко стягивали прочные веревки, гарантируя, что ценный груз не растрясет и не повредит воздушная болтанка над океаном.

Покидая ангар, Дрейк вдруг замер у двери. Мелькнувшая в голове мысль показалась настолько простой и очевидной, что можно было только удивляться, как он раньше до нее не додумался. В своем стремлении поскорее избавиться от возникшей проблемы он совершенно упустил из виду наиболее разумный и само собой напрашивающийся подход к ее решению.

Когда человеческое существование протекает нормально и в установленных рамках, отдельно взятый индивидуум, как правило, обращает внимание только на то, что его непосредственно касается и находится у него под носом. Жизнь идет своим чередом. Ничего из ряда вон выходящего не случается. Законы природы и общественного развития функционируют, как им положено. Окружающие большей частью склонны говорить правду и решаются обмануть только в случае крайней необходимости. Никто не лезет в дела соседей и не проявляет повышенного интереса к чужому грязному белью. Но стоит случиться чему-то непредвиденному, как весь этот устойчивый, размеренный распорядок начинает трещать по швам.

Взять, к примеру, жертву преступления. Потрясение бывает порой настолько ужасным, что навсегда выбивает человека из колеи и даже может подтолкнуть к самоубийству. Тут существует множество вариантов, потому что преступник, выступая против общества, нарушает не только уголовный кодекс, но и другие законы. Иначе говоря, причинно-следственные связи зачастую имеют тенденцию проявляться самым неожиданным образом. Вор, удачно ограбивший кассу бензоколонки, нарушает правила дорожного движения и попадает в полицию, потому что ему в принципе наплевать на всяческие правила. Взломщик, блестяще вскрывший сейф в банке, оказывается задержанным, потому что поехал не в том направлении по улице с односторонним движением. Скрывающегося от правосудия беглеца чаще всего ловят не от избытка бдительности, а потому, что тот невольно нервничает и всячески старается не привлекать внимания. Все эти примеры элементарны и общеизвестны, только вот никому из обитателей Гоу-Айленда, к сожалению, не пришло в голову о них вспомнить.

Над головой Дрейка с пронзительным криком пронеслась чайка. Где-то поблизости хлопнула дверь. Он развернулся и зашагал назад, перебирая в уме возможные приложения своей новой идеи. Прежде всего — трезвый подход и здравый смысл. Без этого любые усилия обречены на провал, а персоналу базы во главе с начальником предстоит малопривлекательная перспектива всем вместе очутиться в психушке.

Смысл нового подхода заключался в том, чтобы отследить и проанализировать все необычные происшествия, с первого взгляда никак не связанные с нависшей над жизнью людей угрозой. По крайней мере, одно такое происшествие было известно. Позапрошлой ночью кто-то основательно потрудился над разорением птичьих гнезд на южной оконечности Гоу-Айленда. Сам факт такого вторжения нес определенную дозу информации. Но монстр наверняка побывал и в других местах, где оставил если не прямые, то хотя бы косвенные свидетельства своего пребывания, которые могут дать дополнительные сведения о его природе и повадках. Взять хотя бы антарктические деревья из района Горячих озер. Чудовище появилось на острове одновременно с ними. Если это совпадение, то уж очень подозрительное. Если же нет, то высаженные в долине гейзеров образцы могут подвергнуться такому же нападению, как пассажиры самолета, люди в поселке и пернатые обитатели птичьего базара.

Бичем, помнится, высадил их в грунт на самой границе района вулканической активности, выбрав это место как наиболее близкое по условиям их родной среде произрастания. В качестве саженцев было использовано содержимое одного целого тюка и одного разорванного. Третий оставили на складе в неприкосновенности. Его хотели отправить в ботанический сад при Академии наук, если пересаженные деревья так и не смогут прижиться в непривычной обстановке. Дрейк твердо решил, что при первой возможности осмотрит посадку и лично проверит, не случилось ли там каких-нибудь неприятностей.

Были и другие зацепки, в первую очередь жуткая маленькая тварь, посаженная Бичемом в стеклянную банку. Между ней, деревьями и монстром также не прослеживалось прямой связи, но их одновременное появление на острове по меньшей мере настораживало. Нужно будет направить людей на поиск этих прожорливых плотоядных «корешков», а заодно проинструктировать островитян обращать внимание на любые бросающиеся в глаза отклонения от нормы и немедленно сообщать о каждом необычном явлении ему или биологу. В чем-то такой метод походил на расследование убийства или другого тяжкого преступления, в ходе которого приходится допрашивать десятки людей и у каждого проверять алиби и выяснять возможные мотивы. В подобного рода делах никогда не знаешь заранее, какой вопрос из тысячи приведет в конечном счете к установлению истины, уверен только, что какой-то из них обязательно окажется верным.

Увязавшийся за Дрейком пес внезапно застыл как вкопанный. В его глазах отразилось недоумение. Он принюхался, отпрыгнул в сторону, снова принюхался и глухо зарычал. Что-то зашевелилось в траве. Собака залаяла и сунулась носом под кочку. В голове у Дрейка как будто сработало тревожное реле. Словно со стороны, он услышал собственный голос:

— Фу! Нельзя! Назад! Ко мне, песик, ко мне!

Тот повернул голову и удивленно вильнул хвостом. Дрейк нагнулся и крепко ухватил его за ошейник. Пес недовольно заворчал и попытался освободиться. Удерживая одной рукой рвущуюся собаку, другой Дрейк осторожно раздвинул жесткие стебли травы. Из-под пестрого лишайника, облепившего подножие кочки, торчали три сложенные миниатюрные веточки, покрытые шипами. Он отшвырнул пса в сторону и наступил на них каблуком. Когда поднял ногу, хвост твари все еще подергивался, но даже в агонии она, казалось, испускала агрессивность и угрозу. Дрожа от омерзения, Дрейк продолжал топтать ее, пока движение не прекратилось.

Пес, возбужденно лая, носился вокруг. Вряд ли он сознавал, что избежал смертельной опасности, — скорее решил, что двуногий хозяин заигрывает с ним таким необычным способом. Тут внимание собаки вновь привлекла кочка и странное раздавленное насекомое. Дрейку пришлось прикрикнуть на пса, чтобы отогнать прочь. Затем он порылся в карманах и достал сложенные листки бумаги с так и незаконченными «показаниями очевидца». Он разложил развернутый лист на земле, а другим осторожно перенес на него останки четырехдюймового существа — точной копии пойманного Бичемом экземпляра. Оно было мертвым, но Дрейк так и не смог заставить себя прикоснуться к нему пальцами.

С завернутым в бумагу трофеем он направился в лабораторию. Биолог был осунувшимся и уставшим, как будто не спал всю ночь. Впрочем, сегодня примерно так же выглядело большинство островитян.

— Вы вчера высказывали пожелание получить второй экземпляр, доктор, — сказал начальник базы. — Забирайте. К несчастью, мне пришлось его раздавить, чтобы эта дрянь не укусила собаку. Надеюсь, вы сумеете извлечь из него что-то полезное.

Бичем принял пакет с благодарностью.

— Сумею, сумею, можете не беспокоиться, — заверил он, суетливо развернув бумагу и переместив сплющенный образец на предметное стекло. — Я займусь им прямо сейчас! Кстати, первый экземпляр по-прежнему жив и не страдает отсутствием аппетита. Жрет все подряд и в любых количествах!

— Я собираюсь сегодня днем прогуляться к горячим источникам и взглянуть на ваши посадки, — вспомнил Дрейк, уже взявшись за ручку двери.

— Да-да, конечно, — рассеянно пробормотал биолог, не сводя глаз с растоптанного тельца на столе. Начальнику базы на мгновение померещилось, что биолог чем-то напуган. — Большое вам спасибо за помощь, мистер Дрейк.

Когда он вошел в столовую, Нора уже завтракала. За столиком она сидела одна, но Дрейку дойти до нее не дали. Холлистер с набитым ртом окликнул его, так что пришлось изменить маршрут и сесть за стол рядом с механиком.

— Я могу гарантировать, что поставлю самолет на все три колеса еще сегодня, но мне понадобится помощь, — без обиняков заявил тот. — Фюзеляж и носовая часть гораздо тяжелее хвоста, поэтому было бы желательно иметь под рукой побольше народу. Вы уж сегодня никого далеко не отправляйте, ладно?

— Хорошо, — пообещал Дрейк. — Весь мужской контингент в вашем полном распоряжении, мистер Холлистер.

Сполдинг тоже сидел один. Лицо его было недовольным и угрюмым. Дрейк остановился у его столика и немедленно удостоился злобного, подозрительного взгляда.

— Чего надо? — хмуро проворчал Сполдинг, первым отведя глаза.

— Позволю себе напомнить, — с отменной вежливостью проговорил начальник, словно не замечая вызывающей грубости парня, — что так и не успел выслушать ваши соображения по поводу ущерба, нанесенного району. Том Белден сообщил мне, что он значителен, но хотелось бы услышать и ваше мнение. Кстати, может быть, вы вспомните, так сказать задним числом, не заметили ли чего-нибудь необычного, ненормального, выходящего за рамки? Между прочим, Том утверждает, что не видел ни единого следа. Вы согласны с его мнением, мистер Сполдинг?

У того задергалось веко. Следовало признать, что чиновник по кадрам в свое время допустил ошибку, направив его в столь изолированное и малонаселенное местечко, как Гоу-Айленд. Некоторые люди постоянно нуждаются в одобрении или даже восхищении окружающих. Сполдинг тоже принадлежал к их числу, но в данный момент он чувствовал себя скверно, не без оснований полагая, что лишился внимания коллег. Это из-за него начался пожар, в результате которого островитяне остались без связи и электроэнергии. С тех пор он так и не сумел совершить или придумать ничего такого, что позволило бы ему восстановить свое доброе имя. Поход к гнездовьям закончился полным провалом. Командирские замашки Сполдинга вызывали у других участников глухое раздражение и привели к закономерному финалу: домой он возвращался один, потому что никто не захотел идти с ним рядом. Если учесть, что он и до трагических событий находился на грани срыва, то сейчас ему можно было только посочувствовать.

— Мне нечего добавить к словам вашего прихвостня! — грубо огрызнулся парень и неожиданно взорвался, закричав: — Да! Да, я заметил! Только что толку, если мне все равно никто не поверит?!

— Ну что вы, — успокаивающе произнес Дрейк, — зачем же так плохо думать о друзьях. Я вам верю и готов внимательно выслушать.

— И вы поверите, если я вам скажу, что на птичьем базаре побывал не один монстр, а два или больше? — недоверчиво прищурился Сполдинг. Не дождавшись ответа, он продолжил, но уже более спокойным тоном: — Почти все разоренные гнезда сосредоточены на одном участке, но к нему ведут сравнительно узкие подходы, где также все раздавлено и разбросано. И этих подходов несколько! Вы понимаете, что это означает? Два или три чудовища одновременно атаковали гнездовья сразу по нескольким направлениям, в то время как еще одно бродило вокруг поселка, даже не думая никуда убегать. И пока его собратья охотились на птиц, оно подстерегло и утащило Кейси. Вы можете сказать, что оно все-таки было одно, просто рыскало туда-сюда, то уходя, то возвращаясь, но я там был и все видел собственными глазами. Во-первых, зачем дорвавшемуся до добычи хищнику уходить от кормушки, а потом возвращаться с противоположной стороны? А во-вторых, тропы, которые отчетливо видны, если взглянуть сверху, были проложены по прямой и вели от границы строго в центр гнездовья. Но самое главное даже не в этом. Их было слишком много! Я говорил, что чудовищ двое или трое, но думаю, их на самом деле шесть или семь, если не целая дюжина!

Услыхав последнее утверждение, Дрейк слегка растерялся. Очевидно, колебания как-то отразились на его лице, потому что он тут же наткнулся на яростный, ненавидящий взгляд собеседника. Увы, никого так не раздражают чужие сомнения, как человека, который сам далеко не уверен в собственной правоте.

— Я так и знал, что вы мне не поверите! — с каким-то безнадежным надрывом в голосе решил Сполдинг.

Дрейк осторожно откашлялся.

— Я этого не сказал. Просто мне требуется время, чтобы привыкнуть к вашей новой версии. И успокойтесь, пожалуйста, я вовсе не собираюсь ее опровергать. Более того, согласен признать, что с ней согласуются некоторые факты, прежде казавшиеся несопоставимыми. Я имею в виду убийство собаки, исчезновение Кейси и одновременную фиксацию радаром постороннего объекта на птичьем базаре. Я еще тогда, помнится, удивился, как быстро эта тварь бегает. Если же допустить, что их больше одной, тогда все становится понятным. Непонятно другое, как это вообще может быть? Мы себе головы сломали, пытаясь понять, каким образом одному такому существу удалось пробраться в самолет незамеченным, а уж чтобы сразу нескольким… Или у вас и на этот счет имеются свежие мысли?

— Хватит надо мной издеваться! — оскорбленно взвился Сполдинг. — Не хотите верить, не надо! Но вы об этом еще пожалеете! Все пожалеете!

Он уткнулся в тарелку, не обращая больше внимания на собеседника. Вилка в его руке заметно подрагивала. Дрейк добрался наконец до стола Норы и, хмурясь, опустился на свободный стул.

— Неприятности? — с участием спросила девушка.

— Да нет, пожалуй. Скорее, наоборот. Знаешь, я решил изменить тактику. Прекратить концентрироваться только на уже известных фактах и начать уделять больше внимания неизвестным или оставшимся незамеченными. Помнишь, как Бичем переживал, приживутся ли его саженцы? Он еще тогда сетовал, что у некоторых экземпляров кончики ветвей то ли обломаны, то ли откушены. А заодно высказал гипотезу, что в антарктическом оазисе обитает животное, которое питается побегами этих деревьев. Если это животное и есть тот самый монстр, спасаясь от которого мы за две ночи сожгли четверть запасов горючего, тогда… — Он сделал паузу и уверенно закончил: — Тогда есть шанс, что его потянуло к привычной пище. Я хочу пойти взглянуть на посадки. После завтрака вряд ли получится — Холлистер просил, чтобы все мужчины остались в поселке и помогли ему поднять самолет, — а вот после обеда попробую выкроить часок-другой.

На столе перед ним появились тарелка с закуской и большая чашка кофе. Дрейк поблагодарил и отхлебнул глоток ароматной жидкости. В устремленных на него глазах Норы светилось такое откровенное обожание, что он чуть не поперхнулся.

— А ну-ка прекрати сейчас же! — прошептал он. — Кто вчера вечером предлагал пойти проверить освещение? Забыла? А потом пришлось одному проверять, и никому не было дела, что мне очень обидно и одиноко.

— Прошу прощения, мистер Дрейк, — скромно потупив глазки, пролепетала Нора, но не выдержала и прыснула, успев, правда, прикрыться ладошкой.

Тот притворно зарычал и сделал вид, что всецело поглощен содержимым стоящей перед ним тарелки. Думая о любимой и поглядывая на нее украдкой, он постепенно сумел вернуться к просветленному, вдохновенному состоянию гармонии, в котором проснулся сегодня поутру. Поговорить толком во время завтрака не удалось. Вокруг было слишком много посторонних ушей, поэтому их диалог носил отвлеченный характер и затрагивал темы, обычные в деловом общении начальника и его секретарши. Но Дрейк был счастлив, что мог спокойно любоваться ее лицом, фигурой, глазами, манерами и еще тысячью милых черт и черточек. Когда они вместе покидали столовую, он задержался на пороге и сказал:

— Ты обещала мне вести себя осторожно. А теперь пообещай, что станешь еще и под ноги смотреть. Полчаса назад я нашел в траве такую же гадину, какую доктор Бичем показывал вчера в клубе. Я ее раздавил и отнес к нему в лабораторию, но могут попасться и другие.

Нора молча кивнула, огляделась, быстро чмокнула его в щеку и упорхнула в офис.

Холлистер и его команда уже приступили к подъему носовой части аварийного корабля. Им удалось сравнительно легко подсунуть массивный стальной брус под левое крыло. Но когда нужно было привести в действие двадцатифутовый рычаг подъемного устройства, понадобились усилия четырех человек, чтобы сдвинуть его с мертвой точки. Ничего удивительного, поскольку именно там находился центр тяжести транспортника. Дрейк тоже ухватился за рукоятку, присоединив свой вес к остальным. Корпус машины едва заметно вздрогнул и качнулся вверх. Понемногу вокруг стали собираться люди — кто помочь, кто просто поглазеть. Заметив в толпе Спаркса, он отправил его в кабину слушать эфир. Заодно поинтересовался судьбой пингвинов. Оказалось, как он и предполагал, что выпустил их из клеток Бичем.

Дрейк снова и снова налегал на металлический брус, чувствуя непривычную усталость в мышцах, но с удовольствием отмечая, что совместные усилия приносят ощутимые плоды. Когда фюзеляж самолета приподнялся примерно на полфута, Холлистер зафиксировал его и объявил перекур. Из столовой донесся пронзительный женский визг. Дрейк в спринтерском рывке первым взбежал на крыльцо, значительно обогнав группу преследователей.

Гортензия, несмотря на свою полноту, ухитрилась забраться на угловой столик и непрерывно визжала. Кок с подручными, вооружившись сковородками, черпаками и другими кухонными причиндалами, возбужденно суетились вокруг соседнего столика и пытались кого-то вытолкнуть из-под него на открытое место.

Крошечное существо, длиной около четырех дюймов и похожее на обыкновенный корешок, ерзало по полу, время от времени производя молниеносные выпады покрытым микроскопическими шипами хвостом, состоящим из трех отростков, в сторону угрожающих ему предметов. Когда Дрейк приказал оставить его в покое, маленькая тварь очень быстро и целенаправленно поползла в угол, стремясь поскорее укрыться в какой-нибудь щели.

Схватив с раздаточного стола пустую миску, Дрейк точным броском накрыл ею беглеца, а кок притащил чистый противень, который подсунул под край миски. Пойманный таким оригинальным способом пленник был торжественно препровожден в лабораторию и вручен доктору Бичему в присутствии небывалого в его владениях скопления народа. Покончив с церемонией передачи, Дрейк напомнил присутствующим, что эта гадина может оказаться ядовитой, и порекомендовал почаще смотреть под ноги. После чего вернулся на взлетную полосу.

Стосковавшийся без дела Спаркс высунулся из кабины и радостно доложил, что с «большой земли» продолжают настойчиво вызывать Гоу-Айленд, хотя потеряли, похоже, надежду связаться с островом. Еще ему удалось перехватить несколько переговоров между Вальпараисо и другими операторами, суть которых сводилась к тому, что большое начальство, до глубины души возмущенное разрывом коммуникаций, ежечасно бомбардирует бухту Гиссела настоятельными требованиями принять незамедлительные меры. Радиостанция бухты Гиссела вяло отказывалась, ссылаясь на полученное штормовое предупреждение и строжайший запрет на использование авиации.

Левое крыло тем временем оторвалось от грунта уже на полтора фута. Правое, упирающееся концом плоскости в бетон, начало угрожающе потрескивать. Холлистер распорядился прекратить подъем, снова зафиксировал крыло и занялся разборкой подъемного механизма. Платформу перетащили на противоположную сторону, опять собрали агрегат и дружно взялись за другое крыло. На высоте в шесть дюймов работа застопорилась. Где-то что-то разладилось в системе блоков и противовесов. Главный механик выругался и приказал временно зафиксировать и правую плоскость.

Из помещения клуба послышались крики. Дрейк ринулся туда. Еще один маленький зеленый монстрик озадаченно крутился посреди зала, постукивая по полу хвостиком с шипами и мучительно соображая, где ему отыскать подходящую норку. Прежде чем Дрейк успел вмешаться, главный электрик храбро бросился на него и расплющил врага каблуком. Его ненаглядная Элиза взирала на действия жениха одновременно с ужасом и восторгом. Чтобы продемонстрировать даме свое презрение к опасности и готовность защитить ее, электрик ободряюще улыбнулся девушке, нагнулся и брезгливо, двумя пальцами, поднял полураздавленное тельце, намереваясь, очевидно, выкинуть его за порог. Внезапно он застонал, лицо его побелело, и незадачливый рыцарь, потеряв сознание, свалился на пол у ног возлюбленной, тут же последовавшей его примеру.

Явившийся на зов Бичем привел в чувство обоих с помощью нашатырного спирта, а электрику сделал перевязку, щедро обмазав обезболивающим кремом пальцы и ладонь в тех местах, где соприкосновение с шипами вызвало страшный болевой шок. Биолог работал быстро и уверенно, но был бледен и на этот раз предпочел воздержаться от комментариев. Закончив с пациентами, он тут же удалился к себе, прихватив трупик раздавленной твари.

Дрейк не стал его удерживать и расспрашивать. Оставив главного электрика на попечение Элизы, он вернулся к самолету. Говорить пострадавшим о соблюдении осторожности он не счел нужным — этим двоим полученного урока и так до конца жизни хватит. Гораздо больше обеспокоило начальника базы то обстоятельство, что оба последних экземпляра были обнаружены внутри помещения. Привлекать к этому всеобщее внимание он благоразумно не стал, но для себя взял на заметку.

Правое крыло поднялось выше уровня левого, и подъемный механизм еще раз разобрали и опять перетащили на другую сторону. Затем левое крыло снова перегнало правое. Так повторялось несколько раз, пока весь фюзеляж, благодаря усилиям усердно и энергично качающих рычаг людей, не поднялся на высоту, почти достаточную, чтобы попытаться выпустить передние колеса. Но тут подошло время обеда, и Холлистер решил отложить это волнующее событие на потом.

Ни Бичем, ни Нора в столовой еще не появлялись. Дрейк подошел к лаборатории. Дверь оказалась запертой. Он постучал. Прошло около минуты, прежде чем она открылась. Ученый стоял на пороге. Лицо его было серым.

— Как продвигаются исследования, доктор? — дружелюбно осведомился Дрейк, твердо решивший пока игнорировать странное поведение Бичема. — Я имею в виду ваших маленьких чудовищ. Вы уже разобрались с их происхождением?

— Я… я пока не уверен, — с трудом выдавил биолог. — Им нет аналогов в природе. Это… это просто невероятно!

— А как насчет подобных в районе Горячих озер?

— М-м… Возможно, возможно, — все также не-охотно ответил Бичем. — Видите ли, этот антарктический оазис был отделен от всего мира в течение миллионов лет. В той же Австралии встречаются многочисленные виды растений и животных, которых нет на других континентах. Но Австралия оказалась изолированной сравнительно недавно — по геологическим меркам, естественно. А Горячие озера были обособлены задолго до того, как исчезла смычка Антарктиды с Южной Америкой! Поэтому процесс эволюции проходил там по собственным законам, которые невозможно даже приблизительно сравнивать с известными нам. Сомневаюсь, чтобы другие виды смогли выжить в тех условиях. Представьте себе сочетаньице: полгода ночь, полгода день, горячие минеральные источники с элементами половины таблицы Менделеева, растворенными в их водах, и горячая почва вследствие непрекращающейся вулканической деятельности. Любое существо, живущее и выживающее в такой среде, не может быть ничем иным, кроме как в высшей степени необычным и своеобразным организмом. То же самое относится и к растениям.

Бичем замолчал, почему-то избегая встречаться с Дрейком взглядом. Тот подумал немного и сказал:

— Что ж, не буду вас больше задерживать, доктор, тем более вы еще не обедали. И хотелось бы, если позволите, попросить об одном одолжении. Поищите, пожалуйста, какое-нибудь средство борьбы с этими мелкими тварями. Сразу два случая в общественных помещениях за какие-то полчаса — это уже чересчур. Что угодно, лишь бы их отпугивало. А если они от вашего снадобья еще и подохнут, никто, я думаю, в обиде не будет.

— Хорошо, я посмотрю, — неопределенно пообещал биолог, которому явно не терпелось поскорее выпроводить гостя.

Дрейк еще раз внимательно посмотрел на него, повернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он не успел сделать и двух шагов, как за спиной щелкнул замок. Пожав плечами, он пошел дальше. Войдя в свой кабинет, Дрейк застыл в дверях от удивления. Нора, белая как снег, взгромоздилась на стул и прижалась спиной к стене. Оцепенение вошедшего длилось не дольше десятой доли секунды. Он бросился к девушке и увидел уже знакомую картину: похожий на корешок зеленый уродец крутился вокруг ножки стула, время от времени пытаясь по ней забраться наверх. Ножка была гладкой и скользкой, поэтому он постоянно срывался и падал на пол, но тут же возобновлял попытки с упорством, достойным лучшего применения.

Нечленораздельно зарычав от ярости, Дрейк в два удара размазал гадину каблуком, превратив ее в месиво.

— Если бы он… оно… Если бы это залезло на стул, я бы перебралась на стол, — пролепетала Нора охрипшим голосом. В следующее мгновение она уже рыдала у него на груди, громко всхлипывая и часто шмыгая носом.

Она первой пришла в себя. Мягко, но решительно высвободилась из его объятий и даже нашла в себе силы улыбнуться сквозь слезы.

— Знаешь, — сказала она, глубоко вздохнув, — я думаю, сейчас нас никто бы не осудил. Все было так естественно! Я в самом деле страшно перепугалась и ужасно обрадовалась твоему приходу. Ты не поверишь, но эта мерзкая тварь очень хотела до меня добраться. И когда ты ее убил, я просто нуждалась в сочувствии и утешении. Сначала, во всяком случае.

Влюбленный начальник ухмыльнулся, высунул голову за дверь и позвал. Том Белден явился ровно через пять секунд.

— Собери эту гадость в какую-нибудь бумажку и отнеси доктору Бичему, — попросил Дрейк. — Только руками не прикасайся. Скажи ему, что она забралась в мой кабинет.

Чтобы окончательно успокоить девушку, он взял ее под руку и проводил в столовую. По дороге она призналась все еще дрожащим от волнения голосом:

— С тобой так приятно идти рядом. Ты такой большой, сильный, надежный…

Дрейк скрипнул зубами. Ну почему, черт побери, мир так несправедливо устроен?! Даже у самого крутого руководителя бывают в жизни моменты, когда очень хочется хоть на минутку сбросить броню и побыть обыкновенным смертным.

Обед в этот час был мало похож на успешное светское мероприятие. Да и в былые дни атмосфера в столовой навевала беспокойство и уныние. В небольшом, к тому же изолированном коллективе деление на какие-то социальные группы в принципе абсурдно. Тем не менее механики и складские рабочие старались держаться вместе и во время трапез неизменно занимали два угловых столика, в то время как все остальные рассаживались где придется. Но сегодня все смешалось. Главный электрик сидел рядом с Элизой, которая заботливо разрезала на кусочки жареный бифштекс у него на тарелке. Сам он орудовать ножом и вилкой не мог — мешала перевязанная толстым слоем бинтов рука, все еще болевшая от неосторожного контакта с ядовитыми шипами. Девушка что-то ворковала вполголоса, а он не сводил с нее обожающего взгляда. Толстая дурнушка Гортензия, у которой начисто пропал аппетит после недавнего столкновения с зеленым уродцем, сидела одна за чашкой кофе, завистливо поглядывая в уголок, где проголодавшиеся и намаявшиеся с самолетом работяги с аппетитом уплетали все блюда.

Спаркс влетел в столовую сразу вслед за Дрейком и Норой.

— Свежие новости, сэр! — сообщил он. — Три дня назад в Вальпараисо заходил наш эсминец. Загрузил топливо и ушел. Вчера с ним связались по радио, он изменил курс и полным ходом шпарит к Гоу-Айленду.

— Отлично, — кивнул Дрейк. Он отодвинул стул и усадил Нору за столик.

У исполняющего обязанности официанта — подручного кока — отвисла челюсть. Пришлось ему популярно объяснить, что мисс Холл несколько минут назад пережила тяжкое потрясение и нуждается в опеке.

Это заявление Дрейка привлекло всеобщее внимание, и обед окончательно утратил привычные рамки, превратившись в некое подобие сборища в лондонском Гайд-парке. А Нора еще подлила масла в огонь, поведав, с добавлением слегка приукрашенных подробностей, о нападении на нее прямо на рабочем месте. Рассказ вызвал поголовное возмущение и шквал комментариев, смысл которых сводился к тому, что эти твари совсем обнаглели, раз начали кидаться на людей среди белого дня. Мало им ночного монстра, таскающего часовых и собак, так тут еще и днем приходится беречься от каких-то мелких зеленых паразитов, неожиданно оказавшихся агрессивными и опасными.

Бичем появился в столовой, когда обед уже подходил к концу. Он прошел прямо к столику Дрейка и Норы.

— По-моему, я нашел способ борьбы с ними, — нервно произнес он. — Те два живых экземпляра, что имеются в моем распоряжении, упорно избегают контакта с нефтью и любыми нефтепродуктами. Если полить землю обычной соляркой, они ни за что не полезут через преграду даже ради пищи. Собственно говоря, я это еще раньше выяснил, просто как-то не вспомнилось, когда мы с вами беседовали.

Дрейк недолго обдумывал слова ученого. Оснований не доверять Бичему у него не было. Что ж, если так, от одной проблемы они, считай, избавились.

— Мы пока не знаем, сколько их расползлось по жилым корпусам и другим помещениям, — заговорил он, рассуждая вслух, — но рисковать я не намерен. Во избежание несчастных случаев, этой ночью все будут спать в другом месте. Складской ангар номер три свободен, пол там бетонный, щелей нет. Проложим вокруг полосу из солярки фута в четыре шириной, отгородим ширмой уголок для женщин, перенесем лампы и спальные принадлежности и проведем ночь в безопасности. А завтра устроим генеральную уборку и выкурим этих тварей всех до единой, даже если это займет не одни сутки.

Потоптавшись еще немного у стола, Бичем направился к выходу. Дрейк выскочил из-за стола и перехватил его сразу за дверью.

— Я же вижу, доктор, что вы знаете гораздо больше, но почему-то недоговариваете, — начал он, преграждая ученому дорогу. — Я это давно заметил, но молчал до поры. А теперь выкладывайте все, что вам известно об этих зеленых монстриках! Дело зашло слишком далеко, и я не могу больше мириться с вашими недомолвками.

— Я сам ни в чем не уверен, — уклонился от прямого ответа биолог. — Понимаете, Дрейк, все это настолько невероятно и нереально, что я не в состоянии утверждать что-либо конкретно, не имея неопровержимых доказательств. Я не имею права уподобляться всяким безответственным личностям вроде Сполдинга! И ни один уважающий себя ученый не станет делать фантастических заявлений, пока не будет уверен на все сто процентов в собственной правоте.

— Как вам будет угодно, доктор, — пожал плечами Дрейк. — В конце концов, кто я такой, чтобы заставлять вас поступать вразлад с вашими этическими убеждениями? Но скажите хотя бы, чего нам ожидать в ближайшем будущем? Нашествия маленьких зеленых уродцев?

— Не исключено, — вынужден был признать припертый к стенке Бичем. — Возможно появление сотен, а то и тысяч особей в непосредственной близости от поселка. Я пока могу только догадываться, как быстро они способны размножаться, но если мои догадки верны, нам всем придется туго.

Дрейк сжал губы. Он не сомневался, что биолог препарировал попавших в его руки мертвых тварей и обнаружил у них способность размножаться в геометрической прогрессии. Подозрения Дрейка не имели ничего общего с истиной, но тот этого пока знать не мог.

— Но вы не ошиблись, утверждая, что солярка их отпугивает?

— Нет-нет, ни в коем случае! Отпугивает, можете не сомневаться! Честно говоря, не только отпугивает, но и убивает. Я случайно капнул соляркой на живую особь, и она подохла через пару минут.

— Звучит утешительно, но если их будут тысячи, которые со временем превратятся в миллионы, я не представляю, как мы сможем их остановить. Солярки у нас не так уж много, да и заградительную полосу придется обновлять после каждого дождя. Вот незадача, черт побери!

Бичем воспользовался паузой и улизнул в свою лабораторию. Вид у него был неважнецкий, и Дрейк не стал больше задерживать ученого. Тем более что на него нежданно-негаданно свалилась малоприятная перспектива возглавить в недалеком будущем оборону населения Гоу-Айленда от вторжения полчищ миниатюрных, но очень прожорливых и агрессивных тварей, одно прикосновение к которым валит с ног здорового, полного сил мужчину. И это в дополнение к большому монстру, которого вряд ли остановишь, даже если вылить на него целую бочку горючего. Впрочем, для этого его сначала нужно было хотя бы увидеть.

Дрейк вновь перебирал в памяти события, потрясшие мирный остров, поверить в реальность которых не мог бы ни один здравомыслящий человек, не будучи их непосредственным очевидцем. Лицо его перекосила мимолетная гримаса. Но на долгие размышления у него просто не было времени. В последний раз все обдумав, Дрейк решил воплотить в жизнь продиктованные здравым смыслом планы. Правда, смешно, наверное, говорить о здравом смысле в ситуации, которая в корне ему противоречила.

Большая часть мужчин вернулась после обеда на взлетно-посадочную полосу

— помогать бригаде Холлистера, а Сполдингу начальник поручил персональное задание: подготовить к ночлегу пустующий складской ангар. Дрейк особо подчеркнул, что тот должен действовать в постоянном контакте с Бичемом и ничего не предпринимать без его одобрения. Последнее его замечание ухудшило и до того невеселое настроение заведующего складом, но возражать он не решился. Затем Дрейк отобрал трех человек, чтобы вместе с ними проверить посадки антарктических деревьев на границе района термальных источников. Сейчас эта проверка уже не казалась ему первоочередной важности, особенно после туманного прогноза Бичема о возможном нашествии зеленых тварей, несравненно более опасных, чем саранча. Но эта угроза могла реализоваться в будущем, а отступать от своих замыслов Дрейк не привык.

Помимо самого начальника базы, в состав маленького отряда вошли Том Белден, один из складских рабочих и вызвавшийся добровольцем помощник кока по фамилии Томас, у которого вдруг прорезалась авантюристическая жилка. Все четверо надели высокие сапоги и вооружились ружьями и фонариками — на всякий случай, хотя Дрейк твердо решил вернуться задолго до захода солнца. Они вышли из поселка и отправились в южном направлении. По дороге руководитель вкратце объяснил основную цель экспедиции и свой взгляд на возникшую напасть.

— Дела у нас паршивые, ребята, — сказал он откровенно. — Доктор Бичем допускает, что эти зелененькие кошмарики размножаются быстрее кроликов или домашних мух. Еще вчера мы даже не подозревали об их существовании, а сегодня уже пять штук нашли, причем трех в помещении, где любой может с ними столкнуться и заработать крупные неприятности. Если предсказания ученого оправдаются, очень скоро на острове и ступить будет некуда. Он, правда, нашел способ отпугнуть этих тварей соляркой от наших домов, так что мы все на некоторое время избавлены от опасности. Но меня очень беспокоит эсминец, который, если верить Спарксу, сейчас спешит на всех парах к Гоу-Айленду.

Том Белден растерянно почесал в затылке.

— Вот это да! Эсминец-то военный! Значит, они первым делом высадят десант.

— Совершенно верно. С него спустят шлюпки с людьми, которые ни о чем не подозревают, потому что мы не можем их предупредить. Если эти монстрики действительно размножатся, как полагает Бичем, морячков ждет весьма веселая прогулка до поселка. Чтобы избежать лишних жертв, я предлагаю соорудить на берегу керн и оставить записку. Может, они и не поверят, но какие-то меры предосторожности предпримут. И поставить предупредительный знак желательно сегодня, пока мерзкие твари еще не успели оккупировать каждый кустик и каждую трещину в земле.

Дальше они шагали молча, хотя каждый наверняка обдумывал слова начальника. Почва под ногами была в основном сухой и каменистой, но попадались и заболоченные низинки, которые приходилось обходить. Время от времени на пути возникали редкие рощицы, но самое высокое из окруженных стлаником деревьев не превышало двенадцати футов. То тут, то там среди поросших жесткой травой кочек встречались заросли кергеленской капусты, а изредка попадались даже такие экзотические в субантарктической зоне растения, как лютики и одуванчики.

До небольшой бухты на восточном побережье Гоу-Айленда, где обычно разгружались заходящие на остров суда, отряд добрался сравнительно быстро. Не обошлось, конечно, без задержек в пути — в основном из-за обхода болот. Подходя к бухточке, Дрейк приказал замедлить шаг и внимательно смотреть под ноги, чтобы вовремя обнаружить хвостатых уродцев, если они уже и сюда успели добраться. Окружающие бухту скалы были значительно ниже утесов на западном берегу, но все же на спуск ушло немало времени. Для доставляемых на остров грузов имелся, разумеется, мощный подъемник, но сегодня он не работал и спускаться пришлось пешком.

Широкая полоса песчаного пляжа начиналась от подножия скал и тянулась на добрых четверть мили. Грозные океанские валы не бушевали, здесь, с подветренной стороны, было непривычно тихо. Дрейк отметил этот факт с некоторым удивлением — он настолько свыкся с постоянным шумом, что перестал его замечать, но сейчас сразу обратил внимание на непривычную тишину.

Что-то вынырнуло из воды в нескольких ярдах от кромки океана и тут же исчезло. Дрейк потряс головой, словно не доверяя своим глазам. Потом один за другим на песок выбрались четыре пингвина Адели и гордо зашагали вдоль берега, смешно переваливаясь. Они искупались в океане, заодно насытились микроскопическими зелеными водорослями и планктоном, которыми богаты здешние воды, а теперь направлялись куда-то по своим неотложным делам. Появление на пляже группы людей привлекло внимание пингвинов, но никаких проявлений страха или неприязни с их стороны не наблюдалось. Очевидно, недавние мытарства, связанные с заключением в клетки и нападением монстра в самолете, успели затеряться из их короткой птичьей памяти. Они толпились вокруг четверки мужчин, издавая какие-то щелкающие, скрипучие звуки, — должно быть, обсуждали между собой достоинства и недостатки странных двуногих, чем-то похожих на собратьев.

Дрейк прошелся по пляжу, выбирая место, где предупредительный знак будет замечен и наверняка привлечет внимание экипажа подплывающей к берегу шлюпки. Вид пологих, с легким шелестом накатывающихся волн у самых его ног резко отличался от чудовищных, высотой с многоэтажный дом валов на противоположной оконечности острова и был так же непривычен, как здешняя тишина.

Вдруг с океана донеслось чье-то громкое фырканье. Помощник кока Томас обогнал начальника, быстро вскарабкался на небольшой скалистый мыс, приложил к плечу ружье и нажал на спуск. Гром выстрела раскатился по окрестным скалам, соединяясь с какими-то жалобными стонами, которые вскоре оборвались.

Дрейк подбежал к юноше. Через минуту к ним присоединились двое других островитян. На волнах на миг показалась круглая усатая морда и тут же вновь скрылась под водой. Еще один котик неподвижно лежал у самого берега. Гладкий, лоснящийся мех на боку животного был залит кровью.

— Свежее мясо! — в восторге закричал помощник кока. — И ценная шкура!

Дрейк изменился в лице, но было уже поздно протестовать против абсолютно бессмысленного убийства морского зверя.

— Боюсь, что шкура летом никакой ценности не представляет, — сказал он, чтобы хоть как-то унять восторг стрелка. — Их зимой бьют — сейчас не сезон. А мясо котика отдает ворванью и не идет ни в какое сравнение с говяжьей вырезкой. Правда, из-за отсутствия холодильника нам теперь не скоро доведется полакомиться бифштексами.

Но эти язвительные замечания не смогли охладить радостное настроение горе-охотника. У него с собой был нож, которым Томас собирался снять шкуру и разделать тушу. Он даже пообещал всех угостить сегодня вечером великолепными антрекотами, а если получится, то и ростбифом. Убитый собственноручно котик символизировал для него Приключение с большой буквы, и никто на свете не сумел бы сейчас разубедить парня.

— Хорошо, разделывай, — разрешил Дрейк, не испытывая никакого воодушевления. — А мы пока займемся строительством.

Том Белден нашел целую кучу выброшенного морем плавника, и они сложили из бревен и камней довольно высокую пирамиду в самом центре пляжа. Не заметить ее с корабля было невозможно, а своеобразный знак сразу привлекал внимание. Но сегодня горизонт был пустым и чистым на всем протяжении. В глубине острова как-то не ощущалось, что живешь на краю света. Там были скалы, земля, камни и скудная, неприхотливая растительность полярных широт. Здесь же взору открывались необозримые океанские просторы, и это огромное, простирающееся на тысячи миль во все стороны водное пространство, где не было ничего, кроме бесконечной череды серых, угрюмых валов, действовало на психику наблюдателя угнетающе.

Дрейк привязал цветастую тряпку к длинной жерди на вершине пирамиды и пристроил на видном месте закрытую стеклянную банку с запиской внутри. В записке сообщалось подробное описание маленьких зеленых тварей и содержался ряд предупреждений и полезных советов. Высадившимся на берег людям, безусловно, не помешает узнать заранее, что похожие на корешки монстрики ядовиты, агрессивны, смертельно опасны и защищаются ударами хвоста с шипами. Далее рекомендовалось смотреть под ноги, не садиться на землю и не проявлять опасного любопытства — хватать руками всякую мелкую ползающую живность. Сообщалось, что солярка и другие нефтепродукты их отпугивают, поэтому достаточно смазать обувь керосином и машинным маслом, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности. В заключение Дрейк добавил, что относиться к ним следует с такими же предосторожностями, как к скорпионам или тарантулам, хотя, на его взгляд, это было бы явной недооценкой.

Больше здесь нечего было делать, да и с возвращением не стоило затягивать. Задерживал только Томас, оказавшийся неопытным мясником. Да и нож у него порядком затупился и плохо годился для разделки.

— Послушайте, мистер Дрейк, — сказал он, на минутку оторвавшись от работы, — я знаю, что вы торопитесь, но бросить столько мяса жалко. Вы идите без меня, а я, как только закончу, рвану напрямик в поселок со шкурой и лучшими кусками. Вы все вечером пальчики оближете, честное слово! И не надо за меня волноваться. Сами же говорили, что днем не опасно. До сумерек еще куча времени, так что я десять раз обернуться успею. Очень прошу вас, сэр!

В жизни любого начальника случаются моменты, когда приходится выбирать: то ли власть проявить, то ли слегка ослабить вожжи. Талант руководителя в том, чтобы сделать правильный выбор. Дрейк по натуре больше склонялся к методу пряника, потому что давно усвоил: орудуя одним кнутом, многого не добьешься, только людей озлобишь и восстановишь против себя. А если Томас и подвергался опасности, оставшись один, то ничуть не большей, чем трое других. Правда, времени до захода солнца осталось не так уж много, но Дрейк все-таки разрешил, предварительно взяв с молодого человека слово отправиться в путь не позже чем через полчаса, независимо от того, сколько филейных кусков тот успеет нарезать. Кроме того, он строго наказал Томасу вернуться в поселок до наступления сумерек и не пытаться взять больше мяса, чем ему под силу унести.

— И не забывай, пожалуйста, — сказал он напоследок, — что мясо котиков для белого человека — такая же экзотика, как, например, ласточкины гнезда. Одни только эскимосы в состоянии лопать его каждый день, да еще и нахваливать. Можно, конечно, съесть кусочек-другой — просто для того, чтобы потом можно было похвастаться, — но это удовольствие ниже среднего, уверяю тебя. Так что не стоит особо усердствовать.

Томас так обрадовался, что с готовностью согласился на все условия. Рядовому островитянину здесь крайне редко выпадает шанс отличиться. И даже такая мелочь, как бифштекс из котика, может несколько оживить монотонность бытия. К тому же на пляже все дышало таким спокойствием и умиротворением, что страхи юноши куда-то улетучились и возобладало естественное желание удивить коллег и впервые стать героем дня.

Дрейк и двое его спутников снова поднялись на вершину окружающих бухту кольцевых скал и двинулись к долине гейзеров, чтобы осмотреть высаженные Бичемом деревья. Примерно на полпути их остановило препятствие — обширное болото. Случай, конечно, досадный, но ничем не примечательный — заболоченные участки составляли добрую треть территории Гоу-Айленда. Группа оказалась в затруднении. Путь от поселка до горячих источников был хорошо изучен, и островитяне сравнительно быстро добирались до места. Часто они пользовались дорогой от базы до бухты на восточном побережье. А вот от бухты до долины гейзеров никто из них пока не ходил, хотя расстояние между ними было короче вдвое любого из предыдущих.

Трижды отряд пытался обойти препятствие, но всякий раз путь ему преграждали многочисленные, покрытые трясиной бочаги. До границы оставалось уже рукой подать. Сплошное облако испарений стояло над долиной, и ветер доносил характерный запах тухлых яиц. Когда трое людей в четвертый раз пошли в обход, они наткнулись не на болото, а на мелкое, длинное озеро с берегами, изрезанными заливчиками и протоками. Чтобы обойти это препятствие, группе пришлось бы затратить больше времени, чем отсюда до поселка.

— Ничего не выйдет сегодня! — объявил, выругавшись в сердцах, Дрейк. — Пока мы туда доползем, начнет смеркаться. А нам ведь еще и домой нужно успеть. Да и не разглядим мы ничего толком в сумерках. Ладно, ребята, возвращаемся. Завтра сходим еще раз.

Неудача его расстроила, но делать было нечего, и они пустились в обратный путь. По дороге Дрейк молча размышлял. Его вновь охватило исчезнувшее сегодня утром нервное напряжение последних дней. Никто не любит поражений, хотя, подводя итоги, он вынужден был признать, что сделано не так уж мало. Взлетную полосу к этому моменту почти наверняка уже освободили, и теперь самолет из бухты Гиссела сможет беспрепятственно совершить посадку. Это плюс. С другой стороны, у них нет возможности сообщить начальству, что Гоу-Айленд готов к приему спасателей. Это минус. Появление на острове смертельно опасных и ядовитых маленьких зеленых тварей практически совпало по времени с появлением ночного убийцы. Оба события, несомненно, связаны, хотя проследить эту связь между ними пока не удалось. Это тоже минус. Ну а самый большой минус — присутствие на Гоу-Айленде таинственного монстра-призрака, которого никто не видел и о котором никто ничего не знает.

Добираться домой пришлось долго. Дольше, чем они рассчитывали. Поиски прохода к термальной зоне завели маленький отряд в какой-то бесконечный лабиринт болотистых низин, небольших озер и оврагов. Все эти преграды нужно было обходить стороной, поэтому, когда они наконец-то выбрались на возвышенное место и двинулись по прямой, уже начало смеркаться. Дрейк достал фонарик и щелкнул выключателем. Том Белден и грузчик тоже проверили свои фонари. Все трое, не сговариваясь, ускорили шаг, несмотря на усталость и подавленное настроение. За милю до поселка они увидели желтое зарево от окружающих территорию огней. От них поднимались в небо густые, черные клубы дыма. Дрейк представил себе, что произойдет с освещением, если на остров обрушится шторм, и мысленно содрогнулся. Ночной шторм — не такая уж редкость в это время года. И можно не сомневаться, что такая перемена погоды значительно осложнит и без того незавидное положение островитян, зато сыграет на руку затаившемуся где-то ночному чудовищу.

Характер почвы то и дело менялся. То они шли по темному, слегка пружинящему под ногами ковру из мха и перегноя, то спотыкались о торчащие из земли камни, то выбирались на гладкие, без единой песчинки, длинные языки базальтовых обнажении. Казалось, путь их в сгущающейся темноте никогда не закончится. Три небольшие рощицы местных низкорослых деревьев они обошли стороной. А потом огни поселка вдруг оказались совсем рядом, и можно было даже различить не только ангары, бараки и другие постройки, но и движущиеся около них человеческие фигуры. Дрейк сложил ладони рупором и закричал. Кто-то откликнулся на его зов, несколько островитян бросились навстречу, и вскоре трое путешественников пересекли границу освещенной территории в сопровождении почетного эскорта. Только тогда Дрейк почувствовал, как сильно вымотался за весь день.

Но стоило Норе улыбнуться ему своей милой улыбкой, как вся усталость куда-то улетучилась, а на смену ей пришло чувство радости и облегчения. Теперь, когда она была рядом, целая и невредимая, он мог наконец расслабиться и больше не волноваться за ее безопасность.

— До деревьев мы так и не дошли, — сообщил он девушке, долго вглядываясь в ее озаренное отсветами пламени лицо. — Завязли в болоте, искали обход и решили вернуться. Томас подстрелил котика. Браконьер паршивый! Сложили в бухте керн и оставили записку для морской пехоты, которая спешит к нам на выручку на всех парах. А у вас тут как, все нормально?

— Более или менее, — пожала плечами Нора. — Поймали еще с полдюжины тех зеленых недоростков и потеряли третью собаку. Этот дурачок решил поиграться и ткнулся в одного из них мордой. Через пять минут сдох. С тех пор все ходят очень медленно и смотрят только под ноги. В третьем ангаре все чисто вымели, расставили койки и светильники и проложили вокруг защитную полосу из солярки. Все переобулись в болотные сапоги, а Холлистер предложил воспользоваться для дополнительной иллюминации бортовыми огнями самолета.

Еще один плюс! Посадочные огни транспортника не уступят по мощности прожектору. Их даже в метель и туман издалека видно.

— Будешь дегустировать бифштекс из котика? — спросил Дрейк. — Томас уже, наверное, поставил мясо жариться.

— Томас? — удивилась она, всматриваясь в лица вернувшихся. — Он же был с вами! Что случилось?

У Дрейка все оборвалось внутри. После минутного расспроса он выяснил, что помощник кока на базу не возвращался и никакого мяса не приносил. А сумерки на дворе сменились ночным мраком.

— Каждый берет ружье, фонарь и столько бутылок с горючей смесью, сколько сможет унести, — осипшим от тревоги голосом инструктировал он группу, отправлявшуюся на поиск. — Идем цепью, обозначая дорогу маркерными лампами. Если мы с ним разминемся в темноте, лампы послужат ориентиром и обеспечат Томасу хотя бы минимальную защиту. Фонарик у него есть, но если с ним что-то случилось по дороге…

Он по себе знал, как угнетает боязнь темноты, и от души сочувствовал бедняге, который сейчас, быть может, трясется от страха, пробираясь во мраке к дому по незнакомой местности и ежесекундно ожидая нападения безжалостного убийцы. Заблудиться он не мог — ночью отблеск окружающих поселок огней виден на очень большом расстоянии. Но если Томас где-то подвернул ногу или расшибся, свалившись в овраг, этот ориентир ему вряд ли поможет. Дрейк проклинал себя за проявленную слабость, нельзя было оставлять этого любителя острых ощущений на пляже, чтобы разделать тушу никому не нужного животного. В пылу азарта Томас мог навьючить на себя неподъемный груз, под тяжестью которого легко сорваться со скалы или завязнуть в трясине.

Люди заряжали ружья, меняли батарейки в фонарях, прилаживали к поясам зажигательные бутылки, заправляли дизельным топливом маркерные лампы. Все понимали, что найти пропавшего в темноте — дело почти безнадежное, да и отправляться на поиск в ночь было страшновато, но иного выхода у них не было.

Подготовка близилась к завершению, когда в ночную тишину ворвался отчаянный вопль. Это был человеческий крик, вслед за ним прозвучал ружейный выстрел. Мгновение спустя Дрейк мчался в группе из шести человек. Лучи их фонарей беспорядочно метались во все стороны, выхватывая из мрака то каменистую осыпь, то поросшую темно-зеленым мхом прогалину. За спиной Дрейка что-то кричали, но он не обращал внимания и, задыхаясь, продолжал бежать вперед, спотыкаясь о камни, скользя по траве.

Кто-то громко крикнул, требуя остановиться. Луч высветил в темноте какой-то серебристый предмет — фонарик. Стекло и лампочка разбиты. Мужчины посветили вокруг. Еще одна находка — дробовик с выгнутым под прямым углом стволом, из которого Томас днем застрелил котика. Чтобы так согнуть оружейную сталь, нужно обладать нечеловеческой силой.

Ружье валялось у края опушки небольшой рощи карликовых деревьев. Краем глаза Дрейк уловил в ней какое-то движение и предостерегающе закричал. Сбежавшиеся к нему люди успели заметить, как что-то большое быстро скользит между деревьями, двигаясь в глубь рощицы. Что это было, никто рассмотреть не сумел, но легко проследили его путь по треску сучьев и колышущимся кронам задеваемых им деревьев. История повторялась: все видели, как шевелятся ветки, но кто это делает, оставалось загадкой. Впору поверить дурацкой версии Спеллинга о невидимке.

Срывающимся от злости голосом Дрейк начал отдавать приказания. Спустя минуту рощу окружили со всех сторон. Кто-то бросил бутылку с газолином. Горючее вспыхнуло, языки пламени взметнулись выше деревьев. Еще через минуту роща оказалась в сплошном огненном кольце. Никто и ничто не могло теперь покинуть ее незамеченным. Расставленные по периметру наблюдатели внимательно смотрели, но внутри не было даже намека на движение. Люди знали: тот, кто им нужен, затаился среди деревьев, прячась от огня и света. Они были готовы ждать всю ночь, лишь бы не упустить врага.

От границы поселка потянулась цепочка огней. Она становилась все длиннее, постепенно приближаясь к окруженной кольцом пламени роще. Спустя некоторое время во мраке показались человеческие фигуры с маркерными лампами в руках. Они оставляли их за собой через равные интервалы. С вновь прибывшими мужчинами пришла Нора Холл. Она тоже зажигала и ставила на землю миниатюрные светильники, отмечавшие обратный путь к базе подобно вешкам на фарватере.

Дрейк схватил за плечо Тома Белдена.

— Быстро бери ее в охапку и веди домой! — прошипел он на ухо юноше. — Запри где-нибудь в безопасном месте и охраняй до утра. Все понял?

Белден закивал и испарился. Цепь горящих сухопутных бакенов гарантировала безопасность по пути к поселку. А Дрейк почувствовал, что разозлился по-настоящему. Вместе с Томом и упирающейся Норой он отправил еще несколько человек, пришедших вскоре с дополнительным запасом зажигательных снарядов. Начальник базы распределил бутылки между постовыми и подал команду.

По его сигналу несколько мужчин одновременно швырнули в рощу начиненные газолином бутылки, те разбились — и деревья воспламенились. Охваченные огнем заросли орляка и «девичьих волос» корчились и на глазах чернели от лижущего их пламени. Все новые и новые бутылки летели, раздувая пожар до невиданных размеров. Не прошло и минуты, как все деревья превратились в пылающие факелы. Огненный смерч устремился в черное, беззвездное небо и в считанные минуты достиг высоты многоэтажного здания. На сотни ярдов вокруг стало светлее, чем днем, и только причудливые тени людей хаотично перемещались внутри этого огромного светового пятна.

Внезапно со всех концов послышались восторженные крики. В эпицентре бушующего пожара началось стремительное круговращение, словно кто-то огромный корчился от боли и жара, в слепой ярости кидаясь то в одну, то в другую сторону и сокрушая все на своем пути. Обугленные стволы деревьев ломались как спички. Пылающие ветви отбрасывались на десятки футов. Но самое удивительное было в том, что никто так и не смог толком рассмотреть неистовствующее в пламени создание. Позже, когда все закончилось, ни один из свидетелей так и не сумел припомнить каких-либо его характерных примет или конкретных деталей.

Но в данный момент собравшихся вокруг пылающей рощи людей волновало другое. Наконец-то они смогли отомстить за погибших товарищей, со злорадством наблюдая за агонией погибающего страшной смертью врага. Его сумбурные метания становились все слабее и слабее, потом окончательно затихли. Никто по-прежнему не видел тела поверженного противника, но люди были удовлетворены: они все-таки одержали победу.

Роща давно превратилась в кучу догорающих углей, но ее все еще окружало кольцо оцепления. Наученные горьким опытом островитяне не смыкали глаз до рассвета, время от времени подбрасывая в гигантское кострище бутылку-другую с горючей смесью. И только перед самым восходом солнца они прекратили это занятие, чтобы дать углям время остыть.

Утром место пожарища прочесали вдоль и поперек и даже просеяли золу и пепел в надежде обнаружить какие-то вещественные доказательства. Но людям опять не повезло. Они не нашли ни останков таинственного убийцы, ни костей, ни пуговиц, ни других металлических предметов. Они вообще ничего не нашли.

Только покрытые золой и пеплом черные, обугленные головешки.