Морфоз. Повесть белой лилии

Глава XVII Cantus firmus[23]

…Я мало помнил свой путь до сквера: мой разум был вне пределов тела, обретаясь на границе воплощённого и непроявленного. Среди тысячеликих сонмов многокрылых существ, что, сохраняя молчание, баюкали его в колыбели огромной Вселенной.

…Запах жасмина, терпкий и пряный. Миниатюрные белые цветы. Я здесь. На Земле. Небесная лазурь изливалась лучистыми потоками на посветлевший после затяжного дождя мир. Я дышал ею, наполняя каждую частицу своей оболочки этой пронзительной до нестерпимости синевой, что лоскутами проглядывала сквозь кроны перешёптывающихся деревьев. Я слушал призрачные голоса стихий, теряясь крохотной лёгкой пушинкой в нескончаемых анфиладах Сущего.

А вечером я внимал пению Органа, сидя на последнем ряду в одиночестве. Музыка в материальном проявлении своём была неведома мне доныне. Оттого я был внимателен и сосредоточен, пристально следя, как переливчатые звуки подобно растекающейся амальгаме скользили по стенам. Я не слушал музыку – я её созерцал. Меняя контуры, дрожащий абрис мелодии медленно вальсировал меж рядов сидений, то прижимаясь к самой земле, то воспаряя ввысь. Я плавно следовал за ним взглядом. Державный и величественный, утончённый и изысканный, сменяли друг друга музыкальные сюжеты. Едва заметно улыбаясь уголками губ, я наблюдал за порождением человеческих фантазий и грёз, видя образы, напечатленные автором на каждой из нот. Эта фантомная память звука рождала незатихающий отзвук в беспредельных просторах космоса, перенося колебания физических носителей в области более возвышенные – неосязаемого бестелесного Света.

…Когда я остался один в опустевшем тёмном зале, никем не замеченный, я медленно приблизился к инструменту – посреднику между плотными оболочками и полупрозрачным духом. Пальцы мои изящно заскользили по клавишам, рождая вибрации обертонов и полутонов. Я вспоминал этюды далёких звёзд моей милой Morati, пытаясь воспроизвести их на ином уровне существования согласно его законам и формулам. И cantus firmus этот рождал бессчётные отклики во всех точках мироздания, вне времени и пространства, становясь немеркнущим бликом в сверкающих одеяниях Творца. Иного Творца.

Томимый тоской по моей Обители, я будто бы убеждал себя, что сберегу свой мир, воскрешая в памяти нота за нотой звуки его голосов. Я не знал, существует ли моя Вселенная в скрижалях Бытия, или же тихо угасла под покровами всепоглощающей Зыби. Не знал. И не хотел знать. Музицируя, я возвращал звук отзвучавшему, ощущая себя тем, кто возвращает к жизни мёртвых. Прошлое. Будущее. Я жил «здесь» и «сейчас» – всё прочее «до» и «после» утратило смысл. Только чувства трепетными крыльями мотыльков щекотали мой разум, тревожа и лишая его совершенного безликого покоя…