Глава 16

Алла Венедиктовна провела меня по всему особняку, но больше ничего примечательного я не заметил. Да, в доме имелись артефакты, которые я видел и мог определить, в чем их сила, но… Для меня это поделки начинающих. Слишком топорно исполненные, с огромными потерями магической силы при использовании, а некоторые и вовсе рассеивали магию, просто лежа без дела.

Это хорошо проиллюстрировало для меня здешний уровень артефакторики. Из памяти до пробуждения на алтаре кровавого культа я знал о существовании этой отрасли и даже видел, но только сейчас, благодаря магическому взору, смог оценить. Что ни говори, а даже мой перстень с динамическим щитом — на голову выше того, что продают дворянам. Богатым дворянам, на минуточку!

Это открытие существенно подняло мне настроение, так что в зал, где Варвара Константиновна все это время вела допрос рода Солнцевых, я вернулся, уже предвкушая будущую прибыль от продажи своих изделий.

— Любовник⁈ — зашипел отец Виталия Геннадьевича, подскакивая со своего места. — Эта дрянь еще и на сторону от меня бегала⁈

— Геннадий Сергеевич, — обратилась к нему Легостаева недовольным тоном, — держите себя в руках.

— Я ради этой дуры из рода вышел! — перешел на крик мужчина, который ранее пытался обвинить Аллу Венедиктовну в связях со мной.

Реакция главы Солнцевых последовала мгновенно. Старик взмахнул тростью, и его зять оказался на полу в двух метрах от своего свекра. Венедикт Кириллович вынул платок из внутреннего кармана своего костюма и стер кровь с набалдашника трости.

Некромантка приподняла бровь, разглядывая мужчин. Геннадий Сергеевич тяжело пошевелился на полу и медленно стал подниматься на четвереньки.

— В следующий раз, когда вздумаешь еще что-то сказать о моей дочери, — спокойным тоном начал Венедикт Кириллович, заканчивая вытирать платок, — вспомни о том, что, в отличие от тебя, я глава рода. И я не потерплю подобного обращения. Или ты думаешь, я не знаю, зачем ты на самом деле бегал к вдове Колмогоровой?

При этих словах стоящий на коленях зять всхлипнул, прикрывая разбитое лицо. Унизительный удар переломил ему нос и расквасил губы в кровавую лепешку.

— Папа? Дедушка? — переводя взгляд с одного на другого, вмешался в диалог Виталий Геннадьевич. — Что это значит? Ты бегал к Колмогоровым⁈

— Он тебе не родственник, внук, — заявил Венедикт Кириллович, возвращаясь к своему креслу.

— Что? — удивился молодой Солнцев.

— Этот человек, который корчится на полу, — произнесла Алла Венедиктовна, — так и не смог обеспечить нас здоровым наследником. Моя сестра не смогла выносить ни одного ребенка, которым это ничтожество ее награждало.

— Погодите, но тогда…

— Твоя мать перед тобой, Виталий, — ответил Венедикт Кириллович таким голосом, как будто речь шла о погоде. — А отец… Достаточно сказать, что вы не встретитесь никогда. Он умер незадолго до твоего рождения, Виталий.

Стоящая рядом со мной Алла Венедиктовна прошла к своему сыну и, присев рядом, снова взяла его за руку. А вот Легостаева посмотрела на меня, и по одному ее взгляду мне стало ясно, что Варвара Константиновна прекрасно осведомлена, кто же поделился своей генетикой ради рождения наследника Солнцевых.

— Но почему тогда он? — спросил Виталий Геннадьевич, указывая на замершего мужчину, так и стоявшего на коленях с прижатыми к лицу руками.

— Потому что ты стал бы бастардом, — объявил глава рода. — А это испортило бы репутацию всего рода и, что еще важнее, помешало бы тебе влиться в общество. Алла и Анастасия забеременели примерно в одно и то же время. Но Алла выносила дитя, в свой срок родила здорового мальчика. Младенец, отцом которого стал Геннадий, появился на свет уже мертвым. Как и все прочие дети этого проклятого семени.

— Тоже проклятие? — спросил Виталий и повернулся ко мне.

— Вряд ли, — пожал я плечами. — Судя по тому, что я вижу, Геннадий Сергеевич не несет на себе никаких следов магии. Впрочем, полагаю, дело в генетике. Возможно, есть некие повреждения в генетическом коде, которые сложились так неудачно, что при связи с Анастасией Венедиктовной рождение здорового потомства оказалось невозможно.

— Да, — подтвердил мои слова старик, ставя трость между ног и тяжело на нее опираясь. — Впрочем, раз эта история всплыла в присутствии людей Службы Имперской Безопасности, вероятно, теперь она станет достоянием общественности.

Варвара Константиновна хмыкнула в ответ.

— Если для расследования эта информация не потребуется, никто за пределами этой комнаты от меня ее не узнает, — произнесла Легостаева. — Несмотря на то, что я служу императору, я ведь и сама дворянка, Венедикт Кириллович.

Он перевел тяжелый взгляд на меня.

— Меня внутренние дела рода Солнцевых не касаются, — ответил я на его невысказанный вопрос.

Старик вспылил, и все вокруг это понимали. Его дочь сегодня нашли мертвой после кровавого ритуала, а тут и без того паршивый зять смеет очернять ее имя. Глава Солнцевых еще сдержался, мог бы и убить ведь.

Впрочем, Геннадий Сергеевич сносить такой позор не стал. Его заготовку огненного шара я заметил в тот же миг, когда мужчина только начал его формировать.

— Назад! — приказал я, запуская контрзаклинание.

Но муж погибшей и не думал останавливаться. Кажется, он был доведен до отчаяния, раз решился в присутствии меня и Легостаевой свести счеты с главой рода Солнцевых.

Геннадий Сергеевич не пытался атаковать нас, только Венедикта Кирилловича. А тот, глядя в формирующийся сгусток пламени, оставался совершенно спокоен. Огненный шар потух как раз в тот момент, когда Геннадий его завершил.

— Сдохни, старый козел! — завопил мужчина, окончательно теряя последние остатки дворянского достоинства.

В первые мгновения он даже не понял, что его чары развеялись и между ладонями уже не пылает готовый к броску огненный шар. Но этого времени хватило полицейскому, который вломился в зал на мой крик.

— Арестовать его! — приказала Легостаева, взмахом руки формируя на руках Геннадия Сергеевича черные, как нефть, путы.

Сильно.

Мановением руки создать и наложить заклинание оков — задача не из легких. Однако Варвара Константиновна справилась играючи. Недаром у нее столько узлов открыто. Может, и выйдет из нее толковая ученица в итоге.

Эти чары не давали одаренному колдовать, высасывая из его резерва свободную магию. Ты еще только начинаешь формировать заклинание, а оковы уже поглощают его, чтобы поддерживать самих себя. Извращенное издевательство над магом. А главное, оно будет работать до тех пор, пока резерв жертвы не истощится — когда станет нечем поддерживать оковы.

Если, разумеется, их не будет периодически подкармливать наложивший заклинание маг или, например, артефакт.

Как наручники, которые застегнули на Геннадии Сергеевиче. В отличие от тех кандалов, которые использовали на мне члены кровавого культа, у Службы Имперской Безопасности имелись средства, чтобы не дать колдунам сопротивляться аресту.

— Моя семья этого так не оставит! — выплевывая кровавую слюну, произнес мужчина, прежде чем его увели.

Некоторое время в зале сохранялось молчание, так что я приступил к тому, о чем уже говорил. К чему тратить время? Да, у Солнцевых случилось сегодня немало драм, но меня они не касаются. Внутренние дела чужого рода меня не интересовали.

Варвара Константиновна обратила внимание на то, что я прошел к ближайшему креслу и спокойно уселся в него, но не стала со мной заговаривать. Вместо этого продолжила выяснять подробности по делу у Солнцевых.

Что любовник у Анастасии Венедиктовны был, знали все, кроме ее законного супруга. Геннадий Сергеевич и так не пользовался любовью у Солнцевых, а так у главы рода была слабая надежда, что, возможно, появится здоровый ребенок от другого мужчины.

Слушая краем уха, я разбирал наложенные на потолок чары на составляющие. Составить контрзаклинание для проклятья было несложно, однако мне требовалось сделать это не только эффективно, но и эффектно. Чтобы Солнцевы убедились сразу — я свою работу выполнил, и теперь наступит их очередь.

Мне нужна моя заслуженная слава.

А кроме того, здесь было собрано столько эссенции, что я просто не имел права ее не вобрать в себя. Когда еще выдастся подходящий случай, чтобы поглотить столько дармовой силы?

Чисто технически передо мной комплекс из трех заклинаний, увязанных в одно. Первое — это, разумеется, подпитка, которая перерабатывала собираемую всем комплексом эссенцию.

Второе — наложение эффекта с условием. Ведь целями были исключительно мужчины Солнцевых, и хотя я ближе к эталону рода, но меня проклятье игнорирует. Естественно, магия направлена на сознание человека. К примеру, Геннадий Сергеевич искренне не считал себя Солнцевым, его и не задело. А вот Виталий Геннадьевич — другое дело, и ему досталось по полной.

Надпись, которая маскирует магию, это уже третий слой, входящий в комплекс.

Некромант, занимавшийся этими чарами, работал напрямую с собственной эссенцией, которую здесь ошибочно принимают за душу. Это, конечно, с одной стороны, повысило расход магии на создание проклятья, а с другой — если сознательно сжигаешь собственное я, лишь бы навредить своим врагам, о расходах ты уже не думаешь.

Я уверен, что некромант скончался максимум часа через три после завершения проклятья. Судя по тому, как чародей все осуществил, дураком он не был и точно понимал, что делает. А потому и не экономил.

И теперь эта сила должна стать моей.

— Я готов снять проклятье, — объявил я, прерывая диалог некромантки и главы рода.

На меня теперь смотрели все. Убедившись, что никто ничего не пропустит, я запустил контрзаклинание.

В магическом взоре черные нити чужой магии раскручивались, переплетение потоков силы проступило грязным пятном на потолке, и сидящие в зале дернулись. Не каждый день над твоей головой возникает темный туман, в котором шевелится нечто, похожее на щупальца.

Как в меня течет высвобожденная магия, уже никто не видел — зачем это показывать посторонним? Но то, как густое облако медленно светлеет, покрываясь проплешинами, как язвами, заметили все. И смотрели, не отрываясь от устроенной мной иллюминации.

Ведь это совсем несложно, добавить поверх контрзаклинания небольшую подсветку. Так у меня появится возможность показать, как я работаю. Пойдут слухи, сплетни — все мне на благо.

Минуту проклятье распадалось на свободную магическую силу. И все это время я все больше и больше разгонял циркуляцию в собственном узле.

Даже Легостаева не смотрела на меня, слишком эффектное представление я устроил. Настолько, что Варвара Константиновна даже щитом окуталась, закрывая себя от возможной атаки.

Тело бросило в жар, но его тут же сменил озноб. Магия в проклинающих чарах собиралась десятилетиями. Чары переработали огромное количество эссенции. И теперь это все вливалось в меня.

Окажись на моем месте кто-то менее образованный и опытный, он бы сгорел от переизбытка дармовой силы. Мне же нужно было лишь взять ее под контроль и верно направить.

На открытие второго магического узла мне не хватило, но чтобы обозначить его, прожигая маленькое вместилище, оказалось достаточно. Это еще не узел, а только его зачаток, зародыш, из которого можно будет вырастить второй узел. Пользоваться им пока что не получится, но первый шажочек в собственном развитии, можно сказать, сделан.

И даже на это ушло все, что у меня было, и все, что я выпил из проклятья. Истощение тут же вдавило меня в кресло, но я держал себя в руках и наслаждался собственным успехом.

— Все? — спросил Венедикт Кириллович, обращая ко мне свое бледное лицо. — Проклятье исчезло?

Я кивнул, чтобы не показать, как я ослаб. А Варвара Константиновна тут же подошла к старику и, вытащив иголку, требовательно протянула ее старику.

— Есть способ убедиться, — произнесла она взволнованным голосом.

Да, такого она раньше определенно не видела. Впрочем, знания у нее имелись, и тот факт, что у нее был заготовлен инструмент для проверки, меня не удивил.

Венедикт Кириллович решительно подставил ладонь, и некромантка ткнула иглой в безымянный палец главы рода Солнцевых.

Едва выступила капля крови, как Варвара Константиновна кивнула.

— Магии смерти на вас не осталось, — произнесла Легостаева.

Ну да, она же видит следы и считает это прерогативой исключительно некромантов. Варвара Константиновна ошибается, конечно же, в этом вопросе, но хоть так ее умений хватает, чтобы определить наличие или отсутствие вредоносной магии, что уже само по себе хорошо.

И вызывает вопросы, почему до сих пор никто так же не проверил Солнцевых, хотя метод известен. Моровы не позволили помочь своим любимым родственникам? Очень вряд ли, по сравнению с нами Солнцевы куда богаче и могли бы себе позволить простейшие услуги мага смерти.

Опять интриги. Нужно как можно скорее прощаться с семейством Венедикта Кирилловича, пока меня не втянули в противостояние с влиятельными дворянами Российской Империи. Один раз я уже связался с властью, и мне не понравилось.

— Оплата за снятие будет перечислена вам в ближайшее время, Иван Владимирович, — обернувшись ко мне, сообщила Легостаева.

— Благодарю, — ответил я, уже полностью придя в себя. — Алла Венедиктовна, не распорядитесь подать кофе? Желательно, с сахаром и молоком.

Варвара Константиновна взглянула на меня из-под приспущенных ресниц, но тут же кивнула, отпуская Солнцеву к слугам. А я просто поудобнее устроился в кресле и продолжил слушать рассказ главы рода.

— Геннадий ходил к вдове Колмогоровых, — озвучил он свою версию событий. — И они наверняка знали, с кем моя дочь проводит время по ночам.

Как у него все просто. И жену подкинули порченную, и дочку на алтарь кровавого культа подложили Колмогоровы. Но что-то мне с трудом верится, что это правда. Семейство министра финансов и такая борьба ради пусть и большого наследства Солнцевых, но уж не настолько, чтобы совершать столь радикальные поступки.

Говоря откровенно, обладая возможностями, которые есть у Колмогорова, обанкротить Венедикта Кирилловича и все его семейство было гораздо проще законными путями. На стороне министра финансов целый государственный аппарат, готовый разорвать любого ради прибытка в квартальном отчете. Так зачем им ждать годами, чтобы осуществить свой захват?

Алла Венедиктовна вернулась со служанкой. Девушка в униформе со знаком Солнцевых на груди поставила передо мной кофейник и посуду с приборами. Поклонившись, она тут же вышла, а вот родственница самолично налила мне в чашку и кофе, и молока, и даже сахар размешала.

Полагаю, для нее я теперь действительно из ненавистного Морова превратился в почти что племянника. Что неудивительно, учитывая, что я спас ее родного сына.

— Ваша версия будет проверена, не сомневайтесь, Венедикт Кириллович, — кивнула меж тем Варвара Константиновна. — Кто из вашей охраны знал о наличии слепого пятна и имел доступ к расписанию вашей дочери? Анастасия Венедиктовна возвращалась без охраны, как это произошло?

— Это был мой личный приказ, — ответил глава рода. — Ни к чему слугам видеть и знать такие подробности о моей дочери. Если бы новость о ее любовнике всплыла, сами понимаете, какой позор бы лег на Анастасию.

— А что любовник сказал? — уточнил я, сделав несколько глотков кофе и уже значительно лучше себя чувствуя. — Его имя ведь вам известно?

Венедикт Кириллович кивнул, прежде чем ответить.

— Разумеется, известно, Иван Владимирович, — сказал старик. — Я бы не одобрил связи своей дочери с посторонним человеком. Подходящий мужчина был выбран мной, проверен тщательнейшим образом. С ним говорили на тему молчания и были очень убедительны.

Я перевел взгляд на некромантку. Она лишь пожала плечами в ответ.

Сложно как все, даже любовников Венедикт дочерям выбирал самостоятельно. И вот это семейство всерьез опасалось, что я пожелаю предъявить свои права на фамилию Солнцевых? Какой-то рассадник мерзости, а не дворянский род.

— Полагаю, в таком случае вам не составит труда сказать мне, где же искать этого замечательного человека? — спросила Легостаева.

В этот момент мой телефон завибрировал в кармане, уведомляя о входящем сообщении. Коротко извинившись, я вытащил аппарат и спокойно посмотрел на поступившие средства.

Интересно, а брат некромантки вообще в курсе, что человек, на которого он с таким презрением смотрел на приеме Завьяловых, сегодня получил уже триста тысяч рублей из кармана Легостаевых? Было бы забавно увидеть его лицо в момент, когда он об этом узнал.

— Это Василий Егорович Загорский, — озвучил Венедикт Кириллович, отвечая на вопрос Варвары Константиновны. — Двоюродный племянник моего начальника охраны.

Бардак.

Загрузка...