Мороз по коже (СИ)

Я не знала, сколько это продолжалось, но когда рука Морозова в очередной раз прошлась ребром, а затем и подушечками пальцев у меня между ног, за ней потянулась влажная дорожка. После этого стало понятно, что больше он ждать не будет. Через пару движений я, всё еще разморенная, хватающая распухшими от поцелуев губами воздух, была перевернута на спину и крепко зафиксирована под коленями мужскими руками.

Уже с первым толчком вся дымка рассеялась. Было больно и резко. Стиснув зубы, я широко открыла глаза и столкнулась с самым безумным и голодным из всех Морозовских взглядов. Я словно отрезвела и наконец поняла, на что согласилась, поэтому попыталась отпихнуть массивную мужскую фигуру, но уже через мгновенье мои руки были крепко сжаты и подняты над головой, а тело сжалось в болезненном спазме от второго и третьего толчков. Четвертый подарил окончательную наполненность, хлынувшие слезы и вскрик, который Морозов буквально выпил своими губами. Это было ни с чем не сравнимое и по-настоящему болезненное ощущение, но мужчина, берущий мое тело, был сдержан. Только в конце он ускорился и хрипло прошептал, собирая губами мои всхлипы:

— Потерпи.

Мог ли Морозов оставить меня в покое после того, как получил, то о чем мы договаривались? Нет. Ведь ему принадлежала целая ночь, за которую было щедро уплачено.

Потом была горячая ванна и опытный растирающий каждую мою затекшую мышцу массаж руками Романа Сергеевича. Потом ещё… И ещё…

Под утро, с первыми лучами солнца он в четвертый раз взял то, что было этой ночью его по праву.

В теории я представляла, что Морозов воспользуется ситуацией и наверняка захочет меня во всех смыслах, но на деле между нами был только традиционный секс. Менялись позы и интенсивность, но все что происходило, было достаточно щадящим. Что-то внутри подсказывало, что Мороз учитывал мою неопытность и сдерживался, хотя мог и хотел больше и жестче.

Когда я открыла глаза, то за окном уже спускались сумерки. Каждая мышца ныла, как после тренировки в зале, а между ног невероятно сильно саднило.

Кое-как присев на кровати, я сморщилась от неприятного ощущения стянутости, а потом покраснела, вспомнив, что ночью Морозов собирал у меня с живота остатки семени, перемешанного с кровью, и пальцами заталкивал их туда, где еще недавно я была девственницей.

— Проснулась? — вздрогнув от неожиданности, я обернулась на мужской голос и залилась румянцем.

Морозов, свежий, отдохнувший и вкусно пахнувший, стоял на пороге спальни и сверлил меня суровым мрачным взглядом.

— Только что, — хрипло прошептала я, очень некстати вспомнив, как вчера стонала до срыва голоса.

— Пойдем в душ, — хрипло проговорил он и, подхватив меня вместе с одеялом, понес в ванную.

— Я могу сама, — запротестовала было я, но тут же утихла, после ответной реплики.

— Я решу, что ты можешь сама, а что нет.

Было непонятно, как ночь перетекла в день, но в душе, смыв с живота остатки семени и крови, Морозов поставил меня лицом стене и приперев своим телом, снова заставил стонать.

Внутренний голос говорил мне что пора заканчивать и нужно уходить, но Роман Сергеевич был хитрее. Он сам лично тщательно вытер меня пушистым полотенцем, пробежав цепким взглядом по каждой отметине, оставшейся после ночи. Одел меня в свою футболку и на руках понес на кухню, где посадил на высокую раную стойку, не давал сказать даже слова и лично клал каждый кусочек еды из ресторана мне в рот.

— Я хочу…, — начала было я, прожевав кусочек стейка, но тут же притихла под посуровевшим взглядом янтарных глаз.

— Но, я, — не успев договорить, замолчала, получив новую порцию сочного мяса, которое Морозов тут же резал при помощи вилки и ножа и отправлял мне в рот.

Впервые за все время знакомства я видела не раздраженного и злого, а сосредоточенного и гиперзаботливого Романа Сергеевича. Словно тогда, после моего робкого первого поцелуя он наконец, снова стал самим собой и уладил проблему, которая мешала ему жить спокойно.

Нужно было уходить, но какая-то неведовая сила держала меня на месте. Хотелось одним глазком подсмотреть и запомнить, каким он, оказывается, может быть. Мой первый мужчина.

Но, как только я прожевала хрустящий кусочек спаржи, здравый смысл стал потихоньку возвращаться. Он купил меня на ночь. Пора собирать вещи.

— Я бы хотела…

— Тшшш, — крепкая фигура Морозова оказалась у меня между ног, а его губы на моих.

* * *

Очнулась я только следующим утром. Голая и краснеющая при воспоминании о том, как снова стонала и прогибалась под мужскими руками. Морозов снова был дома, только теперь спал рядом, крепко сжав меня в своих руках.

— Роман Сергеевич, — я попыталась освободиться от железной хватки, но это оказалось очень непросто, потому что одна здоровая ручища Морозова, кажется, весила, как половина меня.

— Тшшш, — сонно прошелестел он и слегка прикусил меня за плечо.

— Мне нужно ехать.

— Куда? — уже через мгновение Роман Сергеевич открыл глаза и посмотрел на меня в упор.

— Отдайте мне расписку, — сама, не знаю, почему, но сейчас я почему-то боялась его больше чем вчера. Как будто получив мое тело, этот красивый, опытный и избалованный женским вниманием мужчина, больше не намерен был отпускать.

— Ты никуда не поедешь. Я забираю тебя себе.

— Нет.

— А НУ-КА, ТИХО! — рявкнул Морозов и навис сверху, — деньги, побрякушки, машины… Что ты хочешь?

— Хочу уйти…

— Я СКАЗАЛ, НЕТ!

— Вы обещали…

— Я двое суток трахаю тебя не вынимая, думаешь до сих пор стоит обращаться ко мне на "вы"?

— Кстати об этом, мы договаривались на одну ночь! Я уезжаю!

Кажется, Морозов озверел окончательно, потому что уже через секунду натянул боксеры и штаны, а потом принес откуда-то расписку и порвал её.

— Это ничего не меняет. Ты остаешься!

— В качестве кого? Псевдоплемянницы? Повара? Постельной грелки? Нет, Морозов. Я ухожу, и мне нахрен не нужны твои деньги.

— Если ты уйдешь, я превращу твою жизнь в ад, — прорычал Роман Сергеевич и схватил меня за подбородок.

— Я и так в аду, — бесцветно ответила я и отстранилась.

Глава 27

Возможно наш скандал набрал бы огромные обороты, но в самый его разгар на весь дом раздался дверной звонок.

— Да, твою мать! — выругался Морозов, после чего натянул серую футболку, смерил меня мрачным взглядом и вышел из спальни.

Я не знала, что за посетитель приехал с самого утра, и даже не задумалась о том, почему на месте нет охранника, ведь звонили с улицы. Главным желанием сейчас было воспользоваться тем, что Романа Сергеевича отвлекли, и незаметно улизнуть. Именно поэтому я быстро натянула на себя одну из больших мужских футболок и побежала к себе в комнату.

Решив не терять время на переодевание, надела нижнее белье и джинсы, после чего беспорядочно покидала свои вещи в сумку и направилась к выходу.

Из кухни доносился женский голос. Потихоньку заглянув в дверной проем, я заметила воркующую у кофемашины блондинку и невольно залюбовалась ей. Девушка была очень красивой. Моя одногодка или чуть старше, она показалась мне по-настоящему холеной и ухоженной от волос до кончиков пальцев.

Нет, я не считала себя хуже, но такие наряды и украшения мне только снились, ведь у нас с тетёй всегда было денег в обрез.

— Вот такая ему подходит, — машинально мелькнуло в голове.

— Ром, ты какой-то напряженный. Понимаю, что я не вовремя, но после той ночи я сама не своя. Ты знаешь, как я к тебе отношусь… Дай мне шанс показать тебе свою любовь, — девушка, как преданная собачонка заглядывала в янтарные Морозовские глаза и, кажется, была готова на все. Но Роману было наплевать. Это был совершенно не тот взгляд, которым он смотрел на меня. Здесь было полное безразличие.

Я уже собиралась было прошмыгнуть мимо, чтобы остаться незамеченной, но тут произошло нечто странное. Девушка вдруг приблизилась к Морозову и опустилась перед ним на колени. Словно завороженная, я замерла и впилась взглядом в ту, которая что-то горячо шептала и всхлипывала, то и дело заламывая руки. От унизительной позы девушки веяло покорностью и какой-то ужасной безысходностью:

— Дай мне шанс, прошу. Я на все готова, только позволь мне быть рядом… Обещаю, я буду лучше, чем она… Буду лучше Маши…

От сцены, невольной свдетельницей которой я явилась, стало по-настоящему тошно. Меня целый месяц третировал, а потом купил мужчина, у которого куча женщин. Взять хотя бы эту миловидную блондинку… Она давно и безответно в него влюблена, но Морозов с ней холодный, как лёд. Неужели ему не жаль эту девушку?

А еще какая-то Маша. Может, его бывшая? Осознание того, что у Романа Сергеевича могли быть с кем-то серьезные отношения почему-то неприятно кольнуло. Весь месяц, который мы прожили вместе, он отлучался только на работу и к какой-то женщине, которая явно не являлась его девушкой. Главной его проблемой и задачей была я…

— Таня, приди в себя. Мне не нужны отношения… Ни с Машей, ни с тобой, ни с любой другой, — в голосе Морозова звучало спокойствие и такое явное равнодушие, что я даже поежилась, подумав, что со мной он никогда не разговаривал таким тоном. Роман Сергеевич кричал, злился, раздражался, но весь этот месяц я всегда была у него на первом месте.

Больше находиться здесь не хотелось, поэтому я тихонько выскользнула из дома и уже через полчаса была у Ульяны в общежитии.

Пока подруга болтала без умолку и делилась новостями, я потихоньку раскладывала вещи в старенький шкаф и думала о своём. Между ног все еще сильно саднило, а россыпь засосов скрывала большая мужская футболка, но я почему-то не жалела о том, что произошло.

Пусть так… Главное — больше не пересекаться с Морозовым и забыть обо всем произошедшем. Мы оба виноваты в том, что случилось. Я была почти уверена, что мы не родственники, но ради призрачного наследства и огромного долга за операцию тёти продолжала терпеть, а Морозов проучил меня своими методами.

Внутри росло понимание, что нужно было переступить эту ситуацию и жить дальше, но у меня не получалось. В голове то и дело вспыхивали яркие картинки того, что со мной делал Морозов, и внутри постепенно разливалась горечь.

— Ксюш, ты меня слушаешь? — Ульяна явно сказала что-то интересное и ждала моей реакции.

— Прости, задумалась…

— Ну, так вот… Инка, помнишь, она с Азаровым на одном курсе учится? Она сказала, что он ходит чернее тучи. Типа у тебя дядя сам Мороз, поэтому не известно как теперь к тебе подступиться…

— Он мне не дядя.

— Как? Все таки сделали тест днк? — оживилась подруга.

— Да, мы не родня.

— Азар будет на седьмом небе, он же так по тебе сох, — рассмеялась Ульяна и приступила к пересказу других новостей.

Я не разделяла её веселья, потому что знала о том, что отсутствие родства с Морозовым в моем случае оказалось еще более худшим вариантом.

После того, как с одеждой было покончено, мы сели пить чай. Подруга снова болтала, а я молчала, сжимая руками горчую чашку и делая маленькие глотки обжигающего напитка. В обшарпанной комнатке общежития думалось и дышалось намного легче, чем в огромном шикарном доме Олега Морозова. Там я была чужой, здесь — своей.

— Ой, — вдруг вскрикнула подруга и поспешила опустить голые ноги со стула на пол.

Я оторвалась от чашки и невольно проследила за её смущенным взглядом, после чего вздрогнула всем телом и максимально подобралась. Весь небольшой дверной проем занимала высокая фигура Морозова, который сверлил меня тяжелым взглядом.

— Здравствуйте, Роман Сергеевич, — смущенно пропищала подруга и принялась торопливыми движениями поправлять свои растрепанные волосы.

— Оставь нас, — Мороз указал Ульяне на дверь, а сам, даже не разуваясь, прошел внутрь, заполнив все свободное пространство нашей маленькой комнаты.

— Зачем вы приехали?

— Зачем ты сбежала? — янтарные глаза снова были темными и смотрели с яростью и какой-то пугающей решимостью.

— Я отдала вам долг. Поэтому ушла.

— Оксана… Ксюша… Мое предложение насчет полугода в силе. Деньги, машины, шмотки… Чего ты хочешь?

— В обмен на что?

— В обмен на тебя.

Я не ждала от Морозлва слов любви, да и сама пока ничего кроме горечи не чувствовала, но откровенная попытка купить меня, причинила настоящую боль. Неужели он совсем ничего не почувствовал? Неужели не понял, что сломал внутри меня что-то важное? Теперь я никогда не буду прежней, а воспоминание о первом сексе за деньги будет преследовать меня до конца жизни.

— Я не продаюсь.

— Неужели? — оскалился Морозов и схватил меня за подбородок, — тогда кого я имел двое суток за три миллиона?

— Козел! — я сама не поняла, как подскочила и залепила Роману Сергеевичу хлесткую пощечину. Смотря на краснеющую кожу на его щеке я подумала, что наверняка это больно… Только вот в груди у меня болело в тысячу раз сильнее.

— Не ломайся, — процедил он и, схватив меня за запястье, потащил к выходу.

— Я больше не продаюсь, мудак! Будь ты проклят! — что-то внутри треснуло, и напряжение последних дней вылилось в настоящую истерику.

Когда Морозов взвалил меня на плечо и вышел в коридор, то на шум и мои крики сбежались студенты из соседних комнат. Одни просто смотрели, открыв рот, а другие начали возмущаться и угрожать полицией. Было видно, что Морозову наплевать, поэтому он поставил меня на ноги только на улице.

— Я никуда не поеду, — всхлипнула я и попыталась вырваться из железной хватки.

— Поедешь, — рявкнул Морозов и дернул меня на себя.

— Зачем? Не натрахался? Так перед тобой сегодня какая-то Таня на коленях ползала. Удовлетворяй себя с ней! А я тебя и твои методы терпеть не могу! У меня мороз по коже от того, что пришлось с тобой спать! Лучше бы я какого-нибудь папика или депутата нашла!

На моей последней фразе лицо Морозова стало серым.

— Депутата? — зачем-то переспросил он и сильно сжал челюсти на перекошенном лице, словно сдерживаясь из последних сил, чтобы не сломать мне шею.

— Говорят, что я красивая. Поэтому могла продать свою девственность и подороже. Подцепила бы бизнесмена, а может мэра или губернатора, — била словами я, а лицо мужчины напротив ужесточалось с каждой секундой всё сильнее.

— Губернатора? Сука продажная…, — он замер, а потом резко развернулся и оставил меня одну.

Расфокусированным взглядом я следила за тем, как Морозов сел в машину и с диким визгом шин стронулся с места. В голове и в душе осталась такая звенящая пустота, что как только черный мерседес скрылся за поворотом, я прислонилась спиной к холодной кирпичной стене и снова разревелась.

Глава 28

— Роман Сергеевич, зайдите к нам, подпишите документы на отпуск, — проворковала Марина Павловна, застав меня на внутренней парковке.

— Сейчас? — меньше всего мне хотелось ловить на себе голодные взгляды отдела кадров, но иного выбора не было, тем более, что этот отпуск был нужен мне, как воздух, поэтому я послушно поплелся за молодой женщиной, призывно покачивающей бедрами.

В небольшом кабинете пахло сладкими духами, растворимым кофе, а еще помадой, которой при моем появлении принялись красить губы все сотрудницы.

— Вот здесь… И здесь, — с придыханием подсказывала Марина Павловна, показывая длинным острым ногтем в места для подписи. Она, как бы невзначай, наклонялась всё ниже и ниже, стараясь выставить передо мной полную грудь, выглядывающую из ворота блузки.

Разумеется, я воспользовался моментом и хорошенько рассмотрел, то что призывно маячило прямо перед глазами. Только вот увиденное мне совершенно не понравилось… И дело было даже не в том, что обладательница круглых полушарий была женой моего сослуживца и даже не в том, что я не поклонник большой груди… Просто хотелось видеть, трогать и сжимать в руках совсем другую… Ту, которая сегодня утром сбежала, как воровка…

— Может попьете с нами кофе? — расплылась в улыбке Марина Павловна, а двое остальных сотрудниц с активно закивали головами, — оставайтесь, Роман Сергеевич! Мариночка такой торт испекла!

— Я не люблю сладкое, — после сказанного лица женщин вытянулись, а я вдруг вспомнил ворчание Ксюши, когда сьедал за раз половину её пирога с малиной.

Выходит, все таки люблю… сладкое.

— Очень жаль. Хорошего отпуска, — расстроенно пробубнила Марина Павловна и проводила меня обиженным взглядом.

Выйдя на улицу, я с наслаждением втянул сырой мартовский воздух и достал сигарету. Хотелось вернуться в обшарпанную общагу и забрать девчонку, но я невероятным усилием воли держал себя в руках. В конце концов, она сбежала только утром, а значит время до вечера еще есть.

В голове крутились воспоминания о двух ночах, которые мы провели вместе и каждое новое было ярче предыдущего. Охренительно. Именно так можно было охарактеризовать мои ощущения после близости с пигалицей. Нет, она конечно, была настоящей девственницей и это ясно читалось в каждом неловком движении и рваном стоне, но ощущения внутри меня были такие, словно это лучший секс в моей жизни. Её хотелось пить, как молодое некрепленое вино, научить всему и настроить под себя, а потом никуда дальше спальни не выпускать.

Сделав последнюю затяжку, я поморщился вспомнив одни из её последних слов: "я не продаюсь".

Не правда, милая. В этом мире всё продается и покупается. А я ведь за эти две ночи дальше традиционного секса так и не продвинулся, а так хочется попробовать всё остальное… Перед глазами закружились яркие картинки того, чем мы с Ксюшей еще не занялись, и я невольно сглотнул слюну. Развернуть её, как самый желанный подарок, поставить на колени и смотреть сверху, как приоткрываются пухлые губы, но не для того, чтобы обозвать меня мудаком, а чтобы принять всё, что я собираюсь с ними делать. А у меня еще очень много планов…

Честно говоря, я изначально не питал никакаких иллюзий относительно того, что меня быстро отпустит. Было понятно, что мое увлечение этой девочкой далеко не на один день. Первая близость не только превзошла все ожидания, но и словно вернула мне хотя бы часть покоя. Если раньше я думал только о том, как заполучить, а потом наказать Круглову, то получив желаемое, я стал хоть немного себя контролировать. Никакой жести, только чувственность и прежде всего её готовность ко всему происходящему. Я никогда не принуждал женщин отдаваться мне или быть рядом, обычно они сами с радостью выполняли любое мое желание. Но с Ксюшей произошла осечка, поэтому мне было особенно важно, чтобы она сама согласилась и сделала первый шаг.

Только вот как вернуть её?

Шантаж — не подходит, принуждение — не моя тема… Может нужно было изначально вести себя с пигалицей по-другому? Хотя, с учетом того, что я застал её в випке с обдолбанным мажором, при этом считая её дочкой брата, по-другому бы не вышло…

День постепенно подходил к концу, а меня всё больше подмывало поехать и забрать Оксану. В итоге я все таки прыгнул в машину и уже через пятнадцать минут ждал у входа в её университет.

Я, конечно, понимал, что после утренней сцены в общежитии Ксюша будет зла, но даже представить себе не мог насколько все плохо.

Ничего не предвещало беды. Мимо пробежала стайка студенток, и я даже папу раз улыбнулся особо смутившимся девчонкам, продолжая стоять на под мартовским мелким дождем, облокотившись на капот машины.

Время шло, а пигалица все не появлялась. В какой-то момент я даже подумал, что после произошедшего она решила пропустить сегодняшние лекции. Я невольно поморщился при мысли о том, что снова придется ехать в обшарпанное общежитие, в котором утром мы устроили представление и уже хотел было сесть в машину, но тут рядом притормозила знакомая машина.

Скользнув взглядом по бмв и её владельцу, я нахмурился. Это же тот лысый пацан, который привез мою пигалицу в дом брата месяц назад. Неужели он тоже учится здесь? Вполне возможно… Молодой совсем, наверняка всего на пару лет старше Ксюши.

Так или иначе, но желание покидать наблюдательный пост сразу пропало. А когда я увидел, как лысый достает из машины букет цветов, пропало еще и настроение. Заметив меня, пацан напрягся, но не подал вида. Он тоже облокотился на капот и принялся кого-то ждать. Какое-то время мы стояли молча, но видимо, лысый был наслышан обо мне, поэтому все таки подал голос:

— Я сначала хотел к вам подойти… Разрешения спросить… Но сегодня узнал, что вы не родственники с Ксюшей…

— Разрешения? На что? — я подобрался, словно перед прыжком и посмотел на пацана в упор. Его ответ был мне заранее известен, но прежде чем бить, хотелось услышать то, за что я нанесу первый удар.

— Ну я за Оксаной уже больше полугода ухаживаю…

— А она? — при мысли о том, что Шамай бы на моем месте уже выбивал лысому зубы, я ухмыльнулся. Выдержка — моя сильная сторона, хотя с появлением пигалицы она порядком подрастерялась…

— Она пока держит оборону.

— Правильно делает. Ведь у неё уже есть мужчина.

Лицо пацана мгновенно помрачнело и вытянулось:

— Это вы?

— Я. Веник свой убирай, пацан. Увижу тебя рядом с Ксюшей, зубы повыбиваю.

Кажется, лысый потерялся на какое-то время, но смог взять себя в руки:

— То есть вы изначально были вместе, а про родство — это липа?

— Всё, пацан, разговор окончен. Вали, пока, я в настроении, — процедил я сквозь зубы и направился вперед, увидев свою пигалицу, среди вышедших из здания студентов. Но Оксана, заметив меня свернула в другую сторону.

— Стоять, коза!

— Пошел ты, — зашипела змеёй та, которая ещё ночью стонала мое имя.

— Я сказал, стоять!

— Мне кажется, или она не считает, что вы её мужчина? — голос лысого был полон сарказама, и это стало последней каплей моего ангельского терпения.

Развернувшись, я так резко упорол пацана с кулака, что тот мгновенно свалился на мокрый асфальт.

— Говорил же вали…

Разумеется, моя пигалица разревелась и бросилась к стонущему лысому. Он держался за окровавленный нос и и безуспешно пытался занять хотя бы сидячее положение.

— Артём. Не двигайся. Бедненький! Больно? — Оксана и её подружка, словно две курицы-наседки суетились над пацаном и пытались остановить кровь салфетками и платками.

Мне совершенно не хотелось наблюдать как моя пигалица ухаживает за кем-то левым, поэтому я тут же схватил её за запястье и потянул к машине.

— Я тебя ненавижу, Морозов! Не подходи ко мне, — пищала девчонка и вячески вырывалась. Хотелось взвалить её на плечо и унести, но ввиду того, что вокруг лысого собиралась толпа студентов, пришлось притормозить.

— Я приеду за тобой через час, когда успокоишься.

— Нет! — в голосе пигалицы слышалась такая непоколебимая твердость, что я снова начал злиться.

— Жить ты на какой *ер собралась?

— Отвалите, Роман Сергеевич! Я лучше полы буду мыть и официанткой до рассвета впахивать, чем стану вашей экспортницей! Вы мне жизнь сломали! — на последних словах она круто развернулась и зашагала к лысому, окруженному толпой студентов.

— Ты сама её себе сломала, когда трахалась со мной за бабки. Поздно цену себе набивать, теперь по-другому жить ты не сможешь, разве что прыгать с одного на дрругой, — прорычал я в спину вздрогнувшей девчонке. Готов поклясться, она слышала каждое слово и, кажется, даже всхлипнула и ссутулилась после моих унизительных слов.

Внутри кипела такая злость, что я совсем потерял контроль и даже не сразу понял, что наговорил лишнего… Лучше бы крушил всё, как Шамай…

Глава 29

После слов Морозова мне захотелось развернуться и броситься на него с кулаками, но невероятным усилием воли я сдержалась. Большая часть людей, столпившихся вокруг залитого кровью Азарова, не слышали нашей перепалки из-за общего гомона, но Ульяна и еще одна девушка всё же обернулись, так как стояли ближе других.

— Ты с ним спала? — зашипела мне на ухо подруга.

— Кому ты веришь? Я его терпеть не могу, — было стыдно обманывать подругу, но и признаваться в отношениях за деньги совсем не хотелось.

— Мне показалось, или тот шикарный мужик говорил, что ты украла у него бабки? — вклинилась стоявшая рядом девушка.

— Забей, — бросила я и вздохнула с облегчением. Она, конечно, стояла ближе других, но явно не разобрала сути разговора.

— А куда делся тот, кто ударил Артема? Как будто испарился! — заинтересованно загалдели две подружки — звезды нашей группы, — это же твой родственник, Ксюх?

Я не удостоила их ответом, но окончательно успокоилась. Стало понятно, что никто кроме меня и Ульяны не заметил нашей с Морозовым перепалки, а значит моя репутация пока на месте. Хотя неизвестно надолго ли, ведь этот козел твердо намерен опозорить меня и превратить мою жизнь в ад.

— Ксюша, мне плохо! Не уходи! — голосом мученика простонал Азаров и схватил меня за руку, заметив, что к его персоне теряется интерес.

— Артем, ты здоровый бугай, справишься без меня, — раздраженно ответила я и, схватив Ульяну за руку потащила её в сторону автобусной остановки.

* * *

В этот день Морозов больше не обьявлялся, что меня очень радовало. Сначала казалось, что события двух предыдущих ночей, как и красивая рожа Романа Сергеевича быстро забудутся, но к вечеру у меня случилась истерика. В груди скопилось такое большое количество горечи, что я не могла вымыть его даже потоком своих слёз. Мне было жаль себя и хотелось, чтобы этот мудак страдал также как и я.

— Всё таки вы переспали, — мрачно проговорила соседка по комнате, — воды принести, рёва?

— Мне так плохо, — всхлипнула я и принялась громко икать, — всё это было для него развлечением и и удачной охотой, а мне теперь всю жизнь с этим жить…

— Ты что-то к нему чувствуешь, — ошарашенно прошептала Ульяна, — Ох, Ксюха… Тяжело тебе будет…

— Ничего я к нему не чувствую кроме ненависти! Чтоб он провалился! — запричитала я и шмыгнула припухшим от слез носом.

Больше подруга ничего не сказала, хотя и бросала на меня задумчивые взгляды.

Спала я ужасно. Тело ныло, а организм, видимо, готовился заболеть, потому что меня крутило и ломало до самого утра, хотя термометр упорно показывал 36,9. Подруга, увидевшая мое помятое лицо, посоветовала остаться дома, но ответила отказом. Нужно было посещать занятия, а еще выходить на работу, чтобы хоть как-то существовать. К счастью, со вторым проблем не возникло, потому что Ульяна согласилась взять меня на подработку в кафе, в котором она работала официанткой.

День выдался по-настоящему сложным, именно поэтому после бессонной ночи я клевала носом прямо на последней лекции, стараясь скрыть это за кипой учебников, которая стояла на краю стола.

— Круглова, уберите свои талмуды! Вас не видно! — недовольно проворчала преподавательница, и мне пришлось повиноваться.

Ещё какое-то время я старалась внимательно слушать о чем вещала крупная тучная женщина, но очень скоро глаза снова начали слипаться.

— Ксюх, там Азаров тебя ждёт, — прошептала Ульяна, прогнав остатки сонливости.

— Как? Где? Не надо!

— Успокойся, Морозова нигде не видно, выйдем через задний ход и сразу в кафе. Гурам тебя ждет для собеседования.

Романа Сергеевича действительно не было видно, зато Артем находился на вчерашнем месте и, видимо, собирался застать меня врасплох. Только мы с Ульяной оказались хитрее и, обогнув парковку, вышли через соседний корпус, после чего буквально на ходу запрыгнули в отьезжающий автобус и направились на работу.

Днем заведение "Астория" работало в формате кафе, а вечером превращалось в подобие бара, где собирались любители опрокинуть по рюмке чего-нибудь горячительного. Хозяин — пожилой армянин Гурам в кратце рассказал суть работы и уже после пары дежурных фраз отправил меня в зал к посетителям, обьясняя это нехваткой рабочих рук. Особой формы у официантов не было, только короткие юбки и черные футболки, которые выдавались в начале смены, причем были единого размера. Именно поэтому я и Ульяна выглядели совершенно по-разному, несмотря на одинаковую одежду. Если более крупную и рельефную фигуру подруги буквально обтягивала черная футболка, то на мне она свободно болталась.

Работа шла тяжело. Хотелось спать, а не улыбаться в ответ на сальные взгляды посетителей. Каждый завсегдатай "Астории" хорошо знал персонал, поэтому сгодня я, как новенькая, больше других привлекала внимание.

— Свежее мясо, — посмеивались мужчины, сидящие у барной стойки, оглаживая взглядами мои ноги, почти не скрытые короткой свободной юбкой.

Теперь я понимала Ульяну, которая сразу после смены бежала в душ. От этих взглядов буквально горела кожа и нестерпимо хотелось отмыться. А когда один из посетителей приобнял меня за талию, то меня даже начало тошнить. Ближе к полуночи я поймала себя на мысли, что совместное проживание с Морозовым не было таким уж плохим. Разумеется, кроме последних двух ночей. Стоило вспомнить о том, сколько раз меня брал этот мудак, по телу побежали электрические разряды, а низ живота скрутило в тугой узел. Нет уж… Лучше каждый день до полуночи официанткой пахать, чем быть личной резиновой куклой для Романа Сергеевича.

Словно позакону подлости, как только я подумала о Морозове, дверь заведения открылась и внутрь вошел этот мудак. Как он меня нашел?! Не помня себя от волнения, я умчалась в подсобку и просидела бы там до конца смены, если бы меня не вытащил Гурам.

— Почему не сказала, что у тебя такой мужик? Требует тебя. Извини, Оксана, мне проблемы не нужны. Или выходишь к нему прямо сейчас и решаешь вопрос, или это твоя первая и последняя смена.

Злясь на весь мир и в первую очередь на поганого Романа Сергеевича, я на негнущихся ногах поплелась в зал. Морозов сидел за одним из столиков и придирчиво изучал меню, но, словно почувствовав мое приближение, поднял глаза и впился в меня злющим взглядом.

— Чего ты хочешь?

— Так себе сервис в этой забегаловке, — гадко ухмыльнулся Морозов.

— Здравствуйте. Рады приветствовать вас в нашем заведении. Вы готовы сделать заказ? — мигом исправилась я, подарив этому мудаку самый ненавистный из всех взглядов.

— Скажи, какого хрена ты ломаешься?

— Роман Сергеевич, неужели вам никогда не отказывали? Поймите, я просто не хочу вас видеть. Никогда.

— Почему?

Нет, ну он просто невыносимый мужик!

— Потому что вы месяц дурачили меня, потом принудили продать вам девственность, а теперь преследуете. Неужели вы не можете найти кого-нибудь другого?

— Могу, но…

— Не натрахались со мной, — перебила и закончила фразу за него, внутренне похвалив себя за умение противостоять этому козлу.

— Здесь ты работать не будешь. Тебя теперь вообще никуда не возьмут, — красивую Морозовскую физиономую перекосило от ярости, и я снова поставила плюс в графу своих личных достижений. Теперь уже за умение вывести Романа Сергеевича из себя.

— Неужели вы настолько подлый человек? Опускаетесь до шантажа, угроз… Это с вами впервые или вы все время так делаете? Погодите… Это все потому, что я единственная, кто вам отказал, — закончив последнюю фразу, я рассмеялась, глядя прямо в разъярённые янтраные глаза напротив.

— Сука, — рявкнул Морозов и вышел, хлопнув дверью, а через пять минут Гурам меня уволил.

Глава 30

Как описать состояние мужчины, который впервые в жизни не может взять себя в руки?

Бешенство и бессилие.

Я настолько вымотался за этот месяц, что сам не заметил, как постепенно стал терять контроль над ситуацией. Слишком давил на девчонку, контролировал, опустился до шантажа…

Наверно нужно было попробовать сразу после теста днк попробовать пустить ей пыль в глаза, по проверенной схеме влюбить в себя и потом уже трахнуть… Но все вышло с точностью до наоборот. Именно Ксюша трахнула мне мозг и обосновалась там, выселив всех бывших, вместе взятых.

Но самое неприятное во всей этой ситуации то, что я не просто сошел с ума, я ещё и совсем не продвинулся в отношениях с девчонкой. Хотя можно ли назвать отношениями то, что происходило между нами?

Чем я лучше Шамая, если весь этот месяц вел себя как форменный идиот? Чем я лучше мудилы Горина, если почти полностью повторил его поведение?

Хотя эта колючка тоже хороша. Увидела зараза, что меня на ней заклинило, и теперь изворачивается, как может. Это не кроткая Маша, которая прогнулась бы под любое принуждение, если бы мне реально приспичило, не одержимая Таня, готовая на унижение, чтобы быть рядом, и даже не Света, скрывающая влюбленность под свободными отношениями.

Моя пигалица уникальная. Абсолютно ни на кого не похожая, и от этого ещё больше раздражающая и желанная.

Остановившись у кофейни, я потер глаза и положив ладони на руль, прислонился к ним лбом. Нервозность и напряженность последних дней вылилась в дикую усталость, которая буквально валила с ног. Мне не хотелось бокса, встреч с друзьями идаже курить… Хотелось секса. Причем только с пигалицей, и ни с кем больше. Те два дня, на которые я получил Ксюшу себе, настолько быстро пролетели, что у меня возникло стойкое ощущение лохотрона. И лохом в этой ситуации был именно я. Купился на её развод с одной ночью и так глупо отдал единственный имевшийся у меня козырь. В итоге она свободна, а остался голодным, причем во всех смыслах этого слова.

Заказав себе кофе, я сел в машину и максимально медленно поехал по старым улицам города, то и дело засматриваясь на молоденьких девушек. Хотелось подцепить какую-нибудь очередную, окружить заботой и запудрить мозги, а потом отвести на ней душу по полной программе.

Но всё было не то.

В который раз я переключался на воспоминания о больших зеленых глазах, мягких, по-обиженному надутых губах, и острых ключицах пигалицы. Что с ней делать?

Ну не пускать же пыль в глаза, после того, как мы неудачно начали наше общение? На шантаж она не поддается, на деньги не повелась. Кремень девка.

Бесит до зубного скрежета… А возбуждает ещё больше.

Пока я ехал к нужному месту, в голове то и дело прокручивались варианты присвоения Кругловой. Может устроить спектакль и выступить в нём спасителем? Показать ей хорошего Мороза? Неплохо, но нужно подумать.

Лениво размышляя над дальнейшей стратегией действия, я допил кофе и зарулил в нужный двор. Мартовское утреннее солнце здорово пригревало, поэтому пришлось оставить машину под одним из раскидистых деревьев и пройти пару пролетов пешком. Пройдя под аркой, я поднялся по ступеням и остановился у отдельного входа, после чего нажал звонок на массивной деревянной двери.

— Морозов. У меня назначено.

— Проходите, Роман Сергеевич, — ответил мягкий, немного надтреснутый мужской голос, после чего дверь распахнулась.

— Вы очень пунктуальны. В моем кабинете нам будет удобнее, — радушно улыбнулся мне невысокий полноватый мужчина в дорогом классическом костюме, после чего обратился к девушке, бросавшей на меня смущенные взгляды, — Инна, принесите нам кофе.

Когда дверь кабинета закрылась, мужчина сразу перешел к делу:

— Документы готовы, плюс пакет касающийся дочери Олега Сергеевича.

Я махнул головой и взял предложенную папку, после чего бегло изучил документы. Здесь было завещание, выписки на клубы и рестораны, а также опись недвижимости. Рудольф Филиппович давно был доверенным лицом нашей семьи, поэтому к нему я испытывал полное доверие и не видел смысла рассатривать каждую букву под лупой.

— В завещании говорится, что всем движимым и недвижимым имуществом покойного будете распоряжаться вы, но, как личная просьба, прописано желание, чтобы по одной пятой части досталось сестре Олега Сергеевича Ольге Сергеевне Кощеевой и дочери Кругловой Оксане.

Тут мой взгляд упал на два, скрепленных между собой теста днк… Предполагаемый отец Морозов Олег Сергеевич… Предполагаемая дочь Круглова Оксана…

Оба положительные.

Он её отец.

П*здец.

Висок прострелило резкой болью, а в груди разлилось едкое, до жути неприятное чувство осознания того, что я наворотил…

В голове тут же закрутились воспоминания, как Олег перед смертью просил меня присмотреть за его ребенком, как говорил всегда, что я самый здравомыслящий и справедливый человек… Он тогда шутил, что если когда-нибудь умрет, то только мне доверит распоряжаться всем имуществом, хотя часть заведений по факту и так была моей.

Хорошо присмотрел. Молодец, Роман…

Планомерно доводил и мечтал трахнуть дочь Олега…

Чёрт возьми, да я совсем сошел с ума и двинулся на этой девушке, поэтому шантажом принудил её к сексу.

Меня так оглушило, что я забыл, где нахожусь и чем занимался еще минуту назад. На душе стало так погано, что впрору было лезть в петлю…

Стоп. Если Олег её родной отец, то, получается, мы не братья?!

Кто из нас приёмный? Я или он?

Мысли вихрем кружились в голове, а голос нотариуса доносился словно издалека:

— Роман Сергеевич! Вы побледнели… Все в порядке?

— Да, оформляйте всё так, как ранее договаривались, — я поднялся и направился к двери, но снова был окликнут:

— Куда же вы? У нас еще много нерешенных моментов.

— Мне нужно ехать. Делайте все сами. Я вам полностью доверяю, — прошелестел я, схватившись за переносицу и сильно зажмурившись.

— Олег Сергеевич очень вам доверял и хотел, чтобы вы распоржались наследством Оксаны Кругловой до того момента, пока ей не исполнится двадцать один год.

— Делайте так, как хотел брат.

Вылетев из кабинета, я наткнулся на помощницу Рудольфа Филипповича и чуть не сбил её вместе с увесистым подносом.

— Уже уходите? — расстроенно крикнула она вслед, но мне было наплевать. На неё, нотариуса и вообще на всё, что происходило вокруг, потому что чёрная дыра в груди так стремительно увеличивалась, что готова была поглотить всё вокруг.

Воздуха не хватало, и горло словно пережало тисками.

Вдох. Еще один… Всё было бесполезно. В какой-то момент мне даже показалось, что я упаду прямо посреди улицы. Но постепенно спазм начал слабеть, и уже на третьем, более-менее нормальном вдохе, я закурил.

Я не знал, что делать дальше, как искупить свою вину перед покойным братом и девушкой, по которой я проехался танком. В голове крутился только один вопрос: почему?! Почему я, как одурелый, захотел именно её? Почему начал давить и упорно пытался сломать… Чертов идиот…

Она не простит. Ближе чем на километр к себе не подпустит… Теперь уж точно…

Кое-как приведя лихорадочно роящиеся мысли в порядок, я попытался вспомнить какие-то моменты из юности… И ничего… Родители любили нас троих одинаково и никогда не разделяли. Отец наказывал Олега и меня, но только за дело, а уж маленькую нежную Олю так вообще обожал и пальцем не трогал.

Образы из детства калейдоскопом пролетали перед глазами, и я все не мог понять, как так вышло, что мы с братом не родные…

Сначала из жизни ушел отец, а за ним мама. Она была ещё довольно молодой, но без отца не смогла…

Понимая, что найти правду будет очень сложно, я сразу решил поехать к единственной близкой родственнице, кроме сестры оставшейся в живых. Бабка Лариса была родной тёткой моей матери и жила в нашем городе.

Надежда была только на неё.

Глава 31

— Это же сколько мы не виделись? С похорон Олежкиных небось, — ворчала пожилая женщина, наливая кипяток в расписанный синими цветами чайник.

Сидя в её старенькой уютной кухне, я невольно возвращался в детство, полное счастья и веселья, связанных с этим домом.

— Вот сейчас с мятой чаю заварю… Варенье у меня из айвы… Ниночка, покойница, любила… Ох как любила его. Придет, бывало, ко мне и говорит: тетя Лариса, давайте чаю попьем с вашим вареньем.

— Я поговорить приехал, — подал голос я, заранее понимая, что беседа будет непростой.

— Поговорить? Помощь решил урезать? Так погляди, Ромка, я ж еле хожу, всё таки восемьдесят лет мне… Кроме тебя и Ольги у меня никого не осталось…

Несмотря на то, что пожилая родственница выглядела очень бодрой и при желании могла бы пережить меня и ещё кучу молодых, я все таки решил её успокоить:

— Успокойся, как помогал так и буду. Если не хватает, скажи, увеличу платеж.

— Нет, нет, внучок, не надо. Там хорошо набегает, что Олежка, покойник, что ты — молодцы, никогда не бросали немощную одинокую старушку.

Какое-то время она молча суетилась по кухне, раскладывая по маленьким вазочкам варенье, бублики и румяные оладьи, а потом принялась разливать из заварочного чайника чай по чашкам, и всё таки нарушила тишину:

— Как там Олечка? Как детки? Поди из-за этого бандюка совсем не прилетает.

— Ольга счастлива и довольна жизнью. Она за мужем, как за каменной стеной, — ответил я и подвинул к себе вазочку с айвовым вареньем. Никогда не любил сладкое, но варенье из айвы всегда асоциировалось у меня с мамой. Она и правда его обожала.

— Так о чем поговорить хотел? Обычно вас молодых к старухе ничем не заманишь, а тут приехал…

— Кто из нас троих приемный? Хотя нет, мамину беременность Олей я помню. Кто приёмный: я или Олег? А, может, мы оба?

По вытянувшемуся лицу бабки Ларисы было видно, насколько сильно она обескуражена моим вопросом. Извитые вздутыми венами старушечьи руки внезапно задрожали, и морщинистое худое лицо очень сильно побледнело, выдавая крайнее волнение женщины.

— Воды, бабуль? — глядя на неё, я пытался определить правда ли бабке поплохело или это виртуозная театральная игра, направленная на запудривание моих мозгов.

— Тонометр принеси и валидол.

Понимая, что сейчас внятного ответа от старушки не добиться, я молча принес необходимое и принялся терпеливо ждать, пока ей станет легче.

Наконец, тонкие веки пожилой женщины приоткрылись и мертвенно бледное лицо стало приобретать небольшой старческий румянец. Казалось, что она совсем не хотела говорить о прошлом, но увидев решимость, буквально написанную на моем лице, тяжело вздохнула и начала свой рассказ:

— Ниночка всегда красавицей была… Темноволосая и смуглая, как цыганка, волосы вились, но на ощупь были как шёлк. Невысокая, но фигуристая. А глаза… У Оли её глаза, голубые, как майское безоблачное небо… Она после школы ко мне приехала из села. В педагогический поступила, училась… Мужики табуном бегали, но Нина была девочкой правильной. Никого к себе не подпускала. Говорит, хочу, тетя Лариса, один раз и навсегда. Так и вышло. Только не с тем, с кем ей хотелось. Меня тогда перераспределили в город другой, служебное жилье там выдали, а здесь забрали. Ниночка в общежитие пошла жить, да на завод работать. Там её начальник и заприметил.

В ту зиму её соседка по комнате в родах умерла… Мальчишку в детский дом забрали. Ох и переживала тогда племянница… Пороги во всех инстанциях отбила… Просила мальчика ей отдать. Прикипела она к нему… Плакала как… Даже я ходила поручаться за неё. Помню, побежала она к начальнику завода, умоляла его… Жесткий он человек был… Властный. Говорит, будешь моей, помогу. Ниночка отказалась, но когда ребенка пришли усыновлять, она снова почти на коленях приползла к начальнику. Согласилась на всё, чтобы мальчишку не забрали.

— Начальником завода был мой отец, — прошелестел я, не в силах поверить в услышанное.

— Да, Морозов Сергей Тимофеевич. На следующий день поженились они с твоей матерью.

Картинка моего счастливого беззаботного детства рушилась на глазах. Поездки на природу, в санаторий, на море… Походы, рыбалка и вечера с отцом в гараже. Влюбленные взгляды мамы и обожание отца. Все, что казалось самым важным и святым, вдруг начало рушиться, как карточный домик, хороня под обломками самые лучшие воспоминания…

— Она плакала долго… В ночь перед свадьбой напилась впервые. Говорила, что не хочет без любви, не для этого себя берегла. Боялась она его сильно. Помню, как в ванне с холодной водой её купала и тоже плакала. Ты пойми, Ромка, твой отец высоким был, красавцем… Но слава о нём дурная ходила, да и старше он был гораздо. Нине тогда всего двадцать один год был — девчонка совсем, а ему уже тридцать пять.

Не в силах пережидать очередную паузу, я практически зарычал:

— Дальше что?

Вздрогнувшая старуха продолжила:

— Первое время плакала она сильно. Дом большой был, денег много, да и мальчика они сразу усыновили. Но Сергей словно помешался на Нине. Требовал, чтобы она рядом была все время, ревновал ко всем и даже к ребенку. А Олежке всего три месяца, внимания он требовал большого. То животиком мучался, то кривошея была… В итоге она вечером собрала мальца и ушла от него ко мне.

Хорошо помню ту ночь… Только свет выключили, дитё уснул, волга черная подъехала… Зашел он, как будто собой всю комнату заполнил. Молчал сначала страшным взглядом её буравил. Я Сергея таким видела всего раз… В ту ночь. Казалось, он убьет её, а потом и сам умрет. Орал, что Нина его околдовала, крушил всё, а потом как отрезало: на колени опустился и стал её руки целовать. Вернуться просил, в любви клялся…

Она не хотела с ним ехать, но переступила через себя, ведь Сергей пригрозил, что ребенка отберет. Я ей на прощанье шепотом посоветовала лаской его окружить, сделать вид, что любит. Племянница прислушалась ко мне и не прогадала.

Через месяц Нину было не узнать. Сергей к ребенку прикипел, как к родному, а с неё пылинки сдувал. Потом ты родился — копия отец… Ох и гордый зять ходил. Всем хвастался своими сыновьями.

Много они с Ниночкой вместе пережили… Власть сменилась, рейдеры хотели завод отобрать, но Сергей отбил его и сам выкупил. Обеспечивал вас полностью, жену обожал и берег, как самое большое сокровище.

Вас с Олегом он никогда не разделял. Мне даже казалось, что он Олега особенно сильно любит, ведь благодаря усыновлению Нина ему досталась. Потом Оля родилась — копия мать… Он от счастья совсем с ума сошел, на руках мать вашу носил.

Когда Сергей умер, Нина сдала совсем хоть и молодая была ещё… Вот уже третий год её нет, а сердце всё болит…

Ох, Ромка… Какая любовь у них была… Хоть книгу пиши… Сейчас такого нет уже… Молодежь другая пошла…

Старушка ещё долго говорила, но до меня долетали только незначительные обрывки фраз, смысла которых я совершенно не улавливал. Мысли витали далеко, то попадая в раннее детство, то возвращаясь обратно.

Мы с Олегом не братья. Мой отец принудил маму выйти за него… Я смертельно обидел единственную дочь родного, пусть и не по крови, человека…

Как заглушить гнетущее, пожирающее изнутри чувство вины, и самое главное, как жить дальше?

Разве можно делать вид, что ничего не произошло?

Молча перевести Ксюше деньги и больше никогда не пересекаться? Нет… Даже после всего, что наворотил, я не имею на это никакого морального права. На горло себе наступлю, кровью буду харкать, но сделаю все, чтобы дочь брата ни в чем не нуждалась.

Глава 32

Дверь в нашу скромную комнатушку открылась с таким оглушительным скрипом, что от неожиданности у Ульяны даже выпало из рук ведерко с мороженым.

— Снова вы, Роман Сергеевич, — почти обреченно протянула я, и, не обращая внимания на внушительную фигуру Морозова, продолжила копаться ложкой в подтаявшей малиново-сливочной субстанции.

— Выйди, — он не ни на секунду не оторвал от меня взгляда, но подруга всё поняла и тут же вылетела в коридор, натягивая по пути пушистые тапочки со смешными мордами зайцев. Мне очень хотелось окликнуть её и попросить остаться, но странный нечитаемый взгляд Морозова здорово дезориентировал и мешал сосредоточиться, поэтому я так и осталась сидеть на кровати, поджав под себя ноги.

— Оксана…

— Я вам сто раз говорила, что мне больше по душе имя Ксюша, — мой голос звучал ровно, но внутри начинала бушевать настоящая буря, — зачем вы пришли?

— Сегодня утром я узнал, что завещанию и результатам теста днк ты дочь Олега. Мы с ним не родные братья, — впервые за всё время нашего знакомства Морозов был спокоен и даже казался подавленым, но мне меньше всего хотелось размышлять о сейчас о внезапных метаморфозах, происходивших с ним.

— Какое счастье! Значит, моя мать хоть где-то не солгала, — уловив нотки сарказма, Морозов напрягся еще больше, но тем не менее вел себя крайне сдержано:

— Тебе полагается пятая часть всего движимого и недвижимого имущества моего покойного брата…

— Отлично. От денег не откажусь. Теперь не придется отдавать долги натурой, — понимая, что на последней фразе меня понесло, я сжала губы и опустив глаза, принялась выискивать несуществующие мусоринки и нитки на своих розовых пижамных штанах.

От услышанного Морозов поморщился, словно при резкой головной боли, а я вдруг испытала какое-то странное извращенное удовольствие от того, что ему неприятно. Будь моя воля, этот мудак каждый день страдал и испытывал бы чувство вины!

На какое-то время в комнате наступила гнетущая тишина, нарушаемая только ударами чайной ложки о пластиковый бортик ведерка с мороженым, которое я с аппетитом поедала под пристальным взглядом сощуренных янтарных глаз. Это было довольно сложно, но я тоже наблюдала за Романом Сергеевичем из под полуопущенных ресниц.

Куда же испарился вечно раздраженный, злющий Морозов? Теперь на его месте стоял немного растерянный, но невероятно красивый мужчина. Я с мрачным удовольствием подмечала детали, которые выдавали то, что у Романа Сергеевича на плечах висит огромное чувство вины и стыда. Разумеется, ведь теперь я не просто девочка, которую он лишил девственности за три миллиона… Теперь я неприкосновенный человек…

Неужели стыдно перед умершим братом? Совесть проснулась? Интересно…

Понимая, что слишком сильно погрузилась в размышления, я оторвалась от банки с мороженым, облизала губы и посмотрела на Морозова в упор:

— Это всё просто прекрасно, но сюда вы зачем пришли? Если мне полагается какая-то часть наследства, то вы можете дать мне контакты нотариуса, и я сама всё оформлю.

— Всё наследство по завещанию оформляется на меня, но личная просьба брата — выделение долей тебе и моей сестре.

— То есть вы себе захапываете львиную долю, а нам с бедненькой сестрой покойного папочки останутся крохи? Как благородно!

— Мы с братом по факту владели бизнесом пятьдесят на пятьдесят, поэтому ваше с Ольгой наследство только с его половины.

— Ладно, мне все равно. Давайте адрес нотариуса и больше не приходите, — я решительно поднялась направилась к двери, в которую намеревалась выпроводить Морозова.

— Есть еще один нюанс…

— Какой?

— Последняя воля Олега — это мой полный контроль за твоей долей наследства, пока тебе не исполнится двадцать один год.

От непосредственной близости Морозова и ощущения новой западни по спине пошел холодок. Разумеется… Никакого днк теста нет! Этот хитрющий козел просто придумал новый способ затащить меня в постель. Он же не натрахался, мудак поганый!

— Пошел вон, вместе со своим долбаным наследством! — заорала я не своим голосом и бросилась в лицо Морозову. Несмотря на то, что он мгновенье ока схватил и обезвредил меня, на красивом лице тут же показалось два красных кровоточащих следа от ногтей.

— Это правда, малыш. Поверь мне. Мне не нужны твои деньги, ты получишь, все, что тебе причитается, — шептал Морозов, уткнувшись носом мне в макушку.

— Сначала отпусти и никогда даже пальцем ко мне не притрагивайся. Потом покинь мою комнату и больше не приходи, а своё поганое наследство засунь себе в жопу! — зашипела я, пытаясь извернуться и лягнуть Морозова ногой. Но он был не просто гораздо выше и сильнее, Роман Сергеевич был еще и быстрее, потому с легкостью опережал все мои нападки.

— Уже можно заходить? — из приоткрытой двери показалась голова Ульяны. По покрасневшим щекам и блестящим глазам подруги было понятно, что она успела подслушать каждое слово. Но сейчас я была рада этому, потому что просто печтала поскорее отделаться от Морозова.

— Можно! Роман Сергеевич уже уходит, — как можно громче ответила я, и наконец, вырвалась из ослабевшей хватки.

— Я пришлю тебе номер нотариуса. Завтра он будет тебя ждать, — бросил Морозов, после чего растер ладонью кровь по лицу и вышел из комнаты.

После ухода Романа Сергеевича я еще долгое время не могла успокоиться. В голове крутилась тысяча мыслей, а сердце то и дело срывалось в галоп. Но самое неприятное во всей этой ситуации, что я совершенно не представляла, какое решение принять. Сначала хотелось согласиться и взять деньги, потом возникало желание послать Морозова куда подальше, но в конце концов в памяти снова всплывал месяц, проведенный вместе с этим мудаком, и на глаза наворачивались слезы. Теперь больше всего мое ранимое сердце требовало возмездия. Пусть Морозов поплатится, за каждую мою слезинку. Пусть ему будет ещё хуже, чем мне.

Когда за окном забрезжил рассвет, я по-прежнему сидела и раздумывала над тем, как поступить.

Проснувшаяся от назойливого сигнала будильника, Ульяна разлепила сонные глаза и удивленно уставилась на кружку с оставшим чаем у меня в руках.

— Ксюха, ты чего проснулась в такую рань?

— Я и не спала.

— О наследстве думала? Не глупи, соглашайся, там наверняка не меньше пары миллионов! У тебя все равно ни родни, ни работы, — пробормотала она и широко зевнула.

— Соглашусь, конечно. Кто же от денег отказывается? — хлебнув остывшего чая, мазнула рассеянным взглядом по просыпающейся улице за окном. Сбоку орудовал метлой дворник, а впереди шумел мусоровоз. Жизнь продолжалась и шла своим чередом. Так и вся эта история с отцом, дочерью которого я так и не стала, с Морозовым, который купил мою девственность — всё пройдет и забудется, а потом будет новый день… Много новых, счастливых дней.

— Соглашайся, только на своих условиях, чтобы Роман Сергеевич больше тебя не третировал.

— Разумеется, — хитро улыбнулась я и поднялась с кровати.

* * *

В нотариальной конторе пришлось просидеть до полудня. Официально единственным наследником Олега Сергеевича Морозова был его брат, но Рудольф Филиппович заверил меня, что Роман намерен выполнить последнюю волю брата.

Сумма, которая мне полагалась, была баснословной. По сравнению с ней три миллиона долга перед Маратом казались каплей в море. Знать бы раньше… Скольких проблем можно было бы избежать…

Устроившись на ближайшей скамейке, я собралась с духом, достала телефон и набрала номер Морозова. Он словно ждал моего звонка и ответил уже после первого гудка:

— Ты передумала?

— Не совсем…

Глава 33

— Ты передумала?

— Не совсем…

Тяжелый вздох на том конце провода и усталый голос Морозова:

— Чего ты хочешь?

— Я так понимаю, что деньги до двадцати одного года в руки я не получу, — деловито начала я, готовясь к продолжительному и неприятному разговору.

— До их получения ты будешь полностью обеспечена.

— Вот об этом я и хотела поговорить подробнее. Я против того, чтобы вы контролировали меня и мою личную жизнь.

— Принято, — проскрипел Роман Сергеевич, а я даже охнула от неожиданности. Он, что, идет на попятную? Неужели у этого гада больше нет цели затащить меня в постель?

— Еще вы перестаете меня домогаться.

— Разумеется.

— И жить вместе мы не будем.

— Не будем. Переезжай обратно в дом брата. Я тебя не потревожу, но оставляю за собой право иногда приезжать в гости.

— Хорошо, — тут уже настал мой черед соглашаться. В конце концов, у Морозова работа, а значит он не сможет наведываться ко мне каждый день.

— Я заеду за тобой через час.

— Не нужно, Роман Сергеевич. Я попрошу Артема помочь мне перевезти вещи. Помните его? — кажется, скрип Морозовских зубов был слышен даже через динамик телефонона.

— Оксана, — зарычал он, видимо теряя терпение, но я тут же перебила:

— Я уже говорила, что мне больше по душе Ксения. До встречи, Роман Сергеевич!

Нажав отбой, я ещё какое-то время сидела на скамейке и раздумывала над тем, как сильно изменилось ко мне отношение Морозова. По логике этого гада безродную девушку можно третировать, шантажировать и купить, в конце концов… А вот дочь сводного брата совсем другой уровень. Здесь всё по совести и с уважением к памяти покойного Олега Сергеевича. Двойные стандарты, однако…

Разумеется, я не собиралась звонить Артему Азарову. Весь этот цирк был нужен для того, чтобы прощупать новые границы позволенного с Морозовым. И они приятно удивили. Ведь то, что дико бесило прежнего Морозова, теперь было в порядке вещей с новым покладистым Романом Сергеевичем. Все таки чувство вины очень хорошо усмиряет мужчину.

Купив в ближайшем киоске картонный стаканчик с горячим попкорном, я не спеша направилась к автобусной остановке. Было приятно подставлять нос весеннему солнцу и ни о чем серьезном не думать, поэтому я с удовольствием хрустела запеченной карамелью и наслаждалась моментом. Впервые в жизни мне не нужно было думать о деньгах, и это здорово повышало настроение. Жаль только, что мама Люся не дожила… Ей бы очень пригодились эти средства, ведь раньше мы с ней цеплялись за любые подработки, только чтобы скопить на лекарства. Теперь деньги есть, только любимой тети нет…

* * *

Когда я отпустила такси и направилась к высоким воротам большого Морозовского дома, на улицу уже опустилась ночь. Затащив тяжелые сумки во двор, я поздоровалась с пожилым охранником и вежливо отказалась от помощи.

— Романа Сергеевича не было? — как бы невзначай поинтересовалась у мужчины и направилась к дому.

— Как же не было. Тут он. С обеда вас ждёт.

— Чёрт бы его побрал, — проворчала я и поплелась по мощеной плиткой дорожке.

С каждым новым шагом идти становилось всё сложнее. Более того, в какой-то момент у меня возникло желание сбежать. Ведь со момента моего последнего пребывания здесь ничего не изменилось, кроме информации о том, что я всё таки дочь Олега Морозова. Так что мешает Роману Сергеевичу снова повести себя, как мудак? Неужели я опять, как последняя дурочка, поведусь на этот развод?

Раздумывая над тем, как поступить в сложившейся ситуации, я замерла у порога и даже не сразу заметила, как дверь распахнулась, и из нее показался Морозов. Он молча подошел вплотную, разжал мои пальцы и подхватил тяжелые сумки, после чего развернулся и скрылся внутри дома. Чувствуя себя максимально растерянной, я немного помялась на месте, но всё же отправилась вслед за хозяином.

— Спальню выбирай любую. Этот дом я тоже перепишу на тебя, — наконец подал голос Морозов, после чего поставил мои сумки на пол в гостиной и направился к выходу.

— До свидания, — помахала рукой вслед и, не сумев скрыть радости, широко улыбнулась. Как же хорошо, что этот гад уезжает и больше не будет жить со мной на одной территории!

Теперь, оставшись одна, я смотрела на хоромы Олега Морозова совершенно по-новому, словно опять знакомясь с большим пафосным домом. Мне по-прежнему не верилось, что я правда наследница большого состояния и будущая владелица этого особняка. Бедное, полное лишений детство и синдром самозванца одолевали сильнее, чем когда-либо. Хотелось ущипнуть себя до синяка, чтобы проверить — не снится ли мне эта сказка.

На часах был поздний вечер, одежда ровными стопками была разложена в гардеробной, а я все никак не могла найти себе нового занятия. После месячной дрессировки от Морозова, организм просил найти ему какое-нибудь дело. Сесть за учебники, приготовить что-нибудь, просто почитать, в конце концов!

Решив, что лучше всего меня расслабит и отвлечет от дурных мыслей приготовление ужина, я отправилась на кухню и принялась за малиновый пирог. Несмотря на мою задумчивость тесто получилось просто отменным и в купе с начиной из свежих ягод сложилось в очень красивую композицию. Уже через час на столе появился ароматный румяный малиновый пирог.

— Только вот есть тебя некому, дружочек, — грустно улыбнулась я и направилась к себе.

Сначала казалось, что после всего, что было между нами с Романом Сергеевичем — этот дом будет казаться мне неприятным, но на деле все оказалось с точностью до наоборот. Меня не покидало стойкое ощущение того, что я вернулась домой. Даже свою маленькую уютную спальню я не стала менять на что-то более просторное. Она как будто была создана именно для меня и поэтому уходить из неё совсем не хотелось.

Постепенно выброс адреналина в крови уменьшился, и на смену ему пришло спокойствие. Когда я уже начала задремывать под звуки песен из любимого плейлиста, из гостиной послышался какой-то звук. Первой догадкой было возврашение Морозова, но уже через секунду я широко распахнула глаза и замерла. Он же сказал, что не будет жить со мной вместе!

Ведомая не столько страхом, сколько желанием защититься, я схватила со стола фарфоровую статуэтку и выскользнула из комнаты, после чего на цыпочках прошла по длинному коридору и выглянула в гостиную.

Не знаю, кого я ожидала увидеть… Возможно, грабителей или маньяка, пробравшегося в дом, через окно? Но в гостиной никого не было, а в кухонном проеме виднелась высокая фигура Морозова.

Первой мыслью было потихоньку ретироваться и закрыться у себя в спальне, но я завозилась и локтем задела огромную вазу с какими-то иероглифами. Морозов, словно почуяв добычу, в тот же миг поднял голову и впился в меня цепким тяжелым взглядом.

И, о ужас! Кажется, он был пьян!

— Роман Сергеевич, вы же обещали, что мы будем жить раздельно!

— Обещал, — проворчал он, — заскочил за кое-какими вещами. Уже уезжаю.

— Под-кое какими вещами вы подразумеваете мой малиновый пирог? — я выразительно посмотрела на то, что осталось на тарелке, и показательно нахмурилась, сложив руки на груди.

— Я не знаю как так вышло, — честно признался Морозов и вздохнул.

— Да уж… И этот мужчина утверждал, что не ест сладкое! Ладно! Вы пьяны, поэтому оставатесь. Уеду я.

— ЧТО? НЕТ! — кажется, Роман Сергеевич на мгновенье потерял терпение, потому что его выпад в мою сторону больше напоминал старого раздраженного и импульсивного Мороза, чем нового адекватного человека.

— Откуда мне знать, что вы не решите опять меня третировать или не попытаетесь затащить в свою постель? Нет, уж… Я буду жить в общежитии.

— Я пальцем тебя не трону. Обещаю, — в голосе Романа Сергеевича появилась горечь, а глаза, наполненные чувством вины, опустились в пол.

— Раньше вы тоже так говорили, а потом…

— Что мне сделать, чтобы ты поверила? — рявкнул Морозов и снова поднял на меня нечитаемый тяжелый взгляд.

— Может вы завели бы себе девушку? — голые участки кожи, выглядывающие из под пижамы, непривычно покалывало, а внутри всё сжалось как будто перед прыжком. Казалось, еще мгновенье, и он набросится на меня, чтобы растерзать… А я? Я почему-то не знала — буду ли защищаться.

— Уже.

— Вы завели себе девушку?!

— Да. Иди. Спать. Пожалуйста, — он развернулся и нечетким шагом направился к лестнице, видимо всё же решив, что в таком состоянии лучше остаться здесь.

Словно в тумане, я убирала со стола крошки и складывала в холодильник остатки пирога… На ватных ногах дошла до своей комнаты и упала на кровать… Настроение почему-то так резко рухнуло вниз, что я даже сама не поняла, что явилось причиной этого. Приезд Морозова? То, что он съел пирог? А может, появление у него девушки?…

Да ну, бред какой-то… У меня же от него мороз по коже.

Он же отлупил меня по заднице и шантажировал долгом в три миллиона!

А ещё он целый месяц думал только обо мне. Хотел меня, как безумный… Стал моим первым мужчиной…

— Вот же козел! Вот же сволочь! — заорала я в подушку, запоздало понимая, что что поганый Мороз поймал меня. Пусть пока только на чувстве собственности, но всё же поймал.

Глава 34

Четыре! Четыре ванных комнаты в огромном доме моего отца, но по закону подлости мы столкнулись с Морозовым в маленьком санузле на первом этаже.

Когда я почти на полном ходу впечаталась лицом в широкую мужскую грудь, по телу словно прошел разряд тока. Оно слишком хорошо помнило ощущения и властную энергетику Морозова, поэтому мгновенно отозвалось спазмом внизу живота. Щеки обожгло румянцем, а сердце вдруг заходилось, как бешеное. Я испугалась. По-настоящему оробела от собственной взрывной реакции. Отскочив на безопасное расстояние, невольно обняла себя руками, пытаясь унять мурашки и до крови прикусила губу, в надежде, что боль хоть немного отрезвит.

Лицо Романа Сергеевича было помятым, но янтарные глаза загорелись диким огнем, когда прошлись по открым участкам моей кожи. В этот момент со мной творилось что-то странное. С одной стороны я дико жалела, что напялила короткие шорты и топ с рыжими лисятами на груди, а с другой испытала какое-то извращенное удовлетворение… Во взгляде Морозова горел такой неприкрытый голод, что было предельно ясно — в этот момент он хотел меня сильнее любой другой женщины на свете. И это здорово тешило мое женское самолюбие. Сама не знаю, зачем, но я не торопилась уходить и даже позволила Морозову закончить доскональный осмотр. Пусть я и далеко не первая его женщина, но мне хотелось, чтобы именно меня он запомнил больше, чем всех остальных.

— Откуда? — он вдруг указал взглядом на небольшой ожог на моем запястье чуть ниже локтя. Разумеется, я не сразу поняла о чем речь, поэтому уставилась на свои руки судорожно вспоминая, где умудрилась обжечься.

— Синяк? Это я?.. Два дня назад? — теперь он снова смотрел мне в глаза, только совсем по-другому. В янтарных радужках плескалась вина и сожаление. Тут дымка мгновенно рассеялась, и теперь мне вдруг захотелось поежиться и закрыться от этого мужчины.

— Нет, это ожог… Я вчера немного не справилась духовым шкафом.

— Болит?

— Ерунда… Там просто очень неудобная ручка, поэтому я уже не в первый раз получаю ожоги.

После этого странного разговора находиться рядом с Морозовым стало совсем неуютно, поэтому я быстро прошмыгнула мимо, все таки немного задев грудью стоящего в дверном проеме мужчину. В этот момент у меня появилось стойкое ощущение, что кто-то выкачал из ванной весь кислород, потому что дыхание сбилось, а перед глазами всё поплыло.

Наверно нужно было проанализировать ситуацию и постараться максимально отдалиться от Морозова, но внутри был такой сумбур, что сил на размышления просто не осталось. Быстро вбежа в свою комнату, я оделась, и, даже не позавтракав, вылетела за дверь. Меньше всего хотелось снова встречаться с Романом Сергеевичем, поэтому столкнувшись с ним в дверях, я практически зашипела от досады. Огромный дом, гиганская территория, а мы с ним как два магнита то и дело притягиваемся в самых неожиданных местах!

— Больно? — озабоченно спросил Морозов, глядя, как я потираю ушибленный лоб.

— Не так, чтобы очень, но неприятно уже во второй раз впечатываться в такую машину на полном ходу.

— Это я — машина? — он удивленно приподнял бровь и улыбнулся уголком рта.

В этот самый момент я буквально застыла на месте, словно пригвожденная к полу его улыбкой. Улыбающийся Морозов почему-то так поразил меня, что из головы, как шальные птицы, вылетели все планы и цели на предстоящий день. Неужели он может быть и таким?!

— Вот карта. Ни в чем себя не ограничивай, — Роман Сергеевич протянул мне пластиковый прямоугольник золотистого цвета и снова нахмурился, после чего мне стало совсем неловко.

— Спасибо, — я постаралась взять карту так, чтобы не касаться своими пальцами руки Романа Сергеевича и пустилась наутек, проигнорировав его предложение подвезти меня в университет.

Уже после занятий, в столовой, Ульяна, целый день косо на меня посматривающая, начала допрос:

— Что случилось? Ты сама не своя! Неужели Роман Сергеевич опять тебя третирует?

— Нет. Просто… Наверно, я поторопилась с переездом… Нужно было остаться в общежитии.

— Стоп… Что-то тут не так, — подруга поджала губы и вдруг выдала то, что я больше всего боялась услышать, — вы что переспали?!

Несмотря на то, что я принялась с жаром всё отрицать, покрасневшие щеки и дрожащие руки выдавали с головой. В итоге пришлось во всем признаться. И в шантаже, и в оплате долга натурой, и даже в том, что я теперь не могу находиться с Морозовым на одной территории, потому что перед глазами снова всплывают картины того, что и в каких позах он со мной делал.

— Ты его не хочешь и не влюблена, — со знанием дела заключила подруга, — просто после такого любому человеку было бы неловко… Это как переспать с мужиком и наутро выяснить, что он лучший друг твоего отца. Вроде и ничего такого, но ощущение кринжа будешь ловить постоянно.

— А откуда ты знаешь? — спросила я просто, чтобы заполнить неловкую паузу, но Ульяна тут же ошарашила меня по полной программе:

— Спала с другом отца, — увидев на моем лице удивление, она рассмеялась, — ладно не обо мне речь. В общем, у тебя два варианта: не пересекаться с ним и выждать, пока детали двухдневного порно с участием большого поршня сотрутся из памяти, либо…

— Я не для этого тебе рассказала подробности! — насупилась я и отвернулась, после чего Ульяна быстро поняла, что переступила черту и переключилась на последние новости университета, а обсуждение размеров Морозова оставила на потом.

Домой возвращаться не хотелось, поэтому я максимально оттягивала этот момент. Сначала проводила подругу до ближайшей остановки, потом погуляла в сквере, и только когда на улице начало смеркаться, вызвала такси.

Большой дом Олега Сергеевича встретил оглушающей тишиной. Раздевшись и приняв душ, я переоделась в максимально закрытую пижаму и вышла готовить ужин. Не знаю почему, но как только я натыкалась на места, где Морозов брал меня, щеки начинали полыхать, а низ живота болезненно сжимался.

Наверно, Ульяна права… Он мой первый мужчина и поэтому воспоминания вызывают такую бурную реакцию. В конце концов, далеко не у каждой девственницы первый секс перетекает в двухдневный марафон… Должно пройти какое-то время, прежде чем я забуду подробности… Все пройдет. За три дня саднящая боль в паху утихла, а значит и душевные терзания тоже пройдут. Просто нужно чуть больше времени…

Я настолько сильно погрузилась в раздумья, что даже не сразу поняла, что снова готовлю на двоих… Теста получилось довольно много, да и количество нарезки явно для большой пиццы. Решив не убирать лишнее в холодильник, я раскатала большой круг и быстро разложила начинку. За предыдущий месяц я досконально изучила предпочтения Морозова в еде и сейчас усмехнулась тому, что на автомате снова сделала его любимую пиццу с грибами и ветчиной.

Когда настало время ставить противень в духовку, я остановилась, удивленно взирая на новое чудо техники, встроенное в кухонную стенку. Нет, это точно другой духовой шкаф!

Первой реакцией было непонимание. Зачем менять дорогущий агрегат, встроенный в шикарную дизайнерскую кухонную стенку?! Безусловно, новая духовка была лучше и удобнее, более того, отлично смотрелась и подходила к общему стилю… Но…

Несмелая догадка вдруг расставила всё по местам. Это из-за моего ожога! Неужели Морозов решил, что один небольшой след на запястье стоит таких забот? Как это странно и приятно! От ощущения того, что этот резкий, вечно раздраженный мужчина обо мне заботится, на душе стало так легко и радостно, что я даже улыбнулась. Не знаю, какой порыв заставил набрать номер Романа Сергеевича, но мне очень хотелось поблагодарить его, а может и накормить пиццей.

Уже на втором гудке он взял трубку, только вот на мое радостное "спасибо" ответил не Морозов, а смутно знакомый женский голос:

— Перезвоните позже. Роман в душе… Может ему что-то передать?

— Нет, не нужно. До свидания.

— Всего доброго, — тут я вспомнила обладательницу этого соблазнительного мягкого голоса. Это же та самая блондинка, которая стояла перед Морозовым на коленях!

В этот момент настроение так резко упало вниз, что даже закололо в груди. Что-то важное глубоко внутри словно оборвалось. Он в душе, значит она теперь его девушка… Та самая, о которой он тогда говорил. Плевать… Я ведь просто хотела поблагодарить его…

Просто… Он для меня первый, я каждый гребанный раз, когда глаза закрываю, вспоминаю, как он трогал, целовал, сжимал… Отойти не могу, забыть…

Девушка у него… Неужели моя девственность — такая рядовая вещь, что уже через несколько дней можно спать с другой?!

Мудак поганый… Кобель проклятый…

В горле стоял огромный ком, который было просто невозможно проглотить.

Больше не хотелось есть, поэтому недопеченная пицца полетела в мусорное ведро, а я нашла номер Азарова и без промедления набрала его номер:

— Алло, Артём?

— Ксюха? Слушаю.

— Ты, кажется, со мной встречаться хотел? Не передумал?

— Зая… Конечно, хотел… Хочу!

— Давай попробуем. Для начала забери меня завтра из университета.

Глава 35

Не знаю, на что я расчитывал, когда звал Ксюшу вернуться в дом брата… Понимал же, что буду вести себя как голодная псина перед куском свежей вырезки… Нужно было снять или купить ей квартиру, а адрес держать от самого себя в тайне. Хотя тут без вариантов, кажется, я нашел бы её в любом месте этого города просто по запаху…

Вспоминая позавчерашний вечер, я каждый раз морщился, чувствуя себя всё хуже и хуже. Идиот… Я просто форменный идиот, потому что стоило выпить лишнего, как ноги снова понесли меня в уже знакомом направлении. А дальше всё было, как в тумане… Мне почему-то так сильно захотелось вернуться в прошлое, когда я знал о каждом шаге девчонки и ежедневно ел её стряпню. Неужели я тогда многого просил? Просто быть рядом…Ну еще одеваться скромнее, никуда не ходить, не строить отношений, слушаться меня…

Чёрт, кажется, всё таки много…

Каким чудом мне хватило адекватности не наброситься на свою пигалицу, как пятью минутами ранее на чертов пирог? За что мне это наказание? Эта коза не просто та, после кого я даже трахаться с другими не хочу, она еще и готовит так, что теперь я еще и другую еду не воспринимаю!

Эх, Мороз, Мороз… Такими темпами ты скоро сдохнешь или от сперматоксикоза или от голода…

Хорошо хоть вчера я нашел в себе силы вернуться в квартиру, хотя и следил за Кругловой сначала возле её университета, а потом возле дома. Сторож Боричыч оказался прав, пигалица просто пригрозила мне этим лысым пацаном, но на самом деле все время ездила на такси.

Хотя, не совсем же он имбицил? Наверняка понял мою позицию еще в тот раз, когда получил кулаком в нос. Нет, теперь он к пигалице не сунется, если хочет остаться с целой черепушкой.

Часы на стене показывали семь утра, поэтому я нехотя поднялся с кровати и пошел на кухню. Один щелчок и кофемашина зашумела, оповещая о готовности варить кофе, а я вышел на балкон и закурил, поежившись от утренней мартовской прохлады. В голову лезли самые разные мысли, но все они были только об одном человеке.

Интересно, Ксюша уже проснулась? За тот месяц, который мы прожили вместе, я неоднократно будил эту соню утром… Пару раз приходилось даже входить к ней в комнату, потому что она так крепко спала, что не реагировала ни на что, кроме интенсивного тормошения.

Напрягшийся пах мигом отозвался на воспоминания о пигалице и её прелестях, поэтому я невесело улыбнулся. Насмешка судьбы… Больше всех я хочу ту, которую по сути нельзя. Молодец, Мороз. Никаких легких путей и душевного покоя, млять…

Ладно, прочь сводящие с ума мысли… Контрасный душ, свежая одежда и кофе — вот что мне сейчас нужно, а Ксюша, какой бы важной для меня не была — пусть хоть не на долго оставит мою голову, в которой она и так заняла все свободное место.

Примерно через полчаса я, уже будучи свежепобритым и вполне адекватным, хлебнул глоток остывшего американо и всё таки сдался. Разблокировал смартфон и быстро нашел глазами заветный номер, который почему-то знал наизусть.

Я просто позвоню и узнаю, проснулась ли она… Ничего больше…

Однако перед тем, как нажать на зеленую кнопку, глаза заметили один интересный момент. Последний входящий был от контакта "Пигалица". Вчера вечером… Время разговора тридцать секунд…

Что за хрень? Я же вчера не разговаривал с Ксюшей. Уж такое я бы точно запомнил!

Медленно, но верно начало приходить понимание, а вместе с ним и злость, перетекающая в настоящую ярость. Вечером ко мне приезжала Кулецкая. Она застала меня у порога после бокса, поэтому согласилась налить кофе, пока я переоденусь и приму душ. Как эта сучка, пробыв у меня всего двадцать минут, умудрилась поговорить с Ксюшей? Что она ей наговорила?!

Разумеется, я тут же набрал номер Кулецкой:

— Рома, доброе утро, — голос Татьяны звучал тихо и хрипло. Видимо, эта белобрысая сука только открыла глаза.

— Какого хрена ты вчера брала трубку с моего телефона? Что ты наговорила девушке, которая звонила? — зарычал я.

— Ромочка, я случайно… Смартфон трезвонил, и я хотела отключить звук, но почему-то приняла вызов. Я молчала и ни слова не сказала… Сразу стала жать на кнопку отбоя, — к хрипце стремительно прибавилась дрожь и робкие всхлипывания. Но это меня совершенно не разжалобило, а наоборот разозлило еще больше.

— Бабье, б*ть…, — выругался я себе под нос, после чего Кулецкая заревела в голос.

— Это твоя девушка? Хочешь я позвоню и извинюсь. Ромочка, прости меня, пожалуйста… Я правда молчала!

— Это моего брата Олега дочка, — бросил я и нажал "отбой", после чего сразу набрал номер Ксюши. На удивление, она ответила уже со второго гудка и, судя по бодрому голосу, давно проснулась и была полна энергии:

— Слушаю вас, Роман Сергеевич.

— Доброе утро. Как дела? Когда мы уже вернемся к общению на "ты"?

— Что ты хотел, Роман? Я занята.

— Ты вчера звонила? Связь барахлила…

— Связь барахлила? Ясно, — мне показалось, или голос пигалицы буквально сочился сарказмом?

— Ты где? — внутри почему-то зашкребло какое-то неприятное предчувствие… Странно… Было в её тоне что-то такое, от чего я вдруг почувствовал себя… как обманутый муж, которому собирается изменить жена.

— Еду в университет на занятия. Артем Азаров за мной заехал. Помните… то есть, помнишь его?

— Как же не помнить… Я же ему нос недавно сломал, — прорычал я, теперь уже без предчувствий понимая, что реально чувствую себя обманутым мужем… Даром, что не женат…

— Давай не будем о прошлом. Артем хочет со мной встречаться, и я обещала подумать, — голос этой мелкой гадины был полон язвительности и, кажется, и сочился настоящим ядом. Только я никак не мог понять, почему? Неужели она злится за съеденный пирог?

— Подумай, Ксюшенька, подумай, — прошипел я, мысленно закрывая пигалицу в подвале, и ломая этому лысому поганцу хребет арматурой.

— Ладно, мы уже приехали, поэтому до свидания. Девушке привет. Нужно будет как-нибудь увидеться вчетвером, — проворковала она и отключилась, а ещё какое-то время сидел с телефоном, прижатым к уху и буравил взглядом собственную кисть, которую то разжимал, то сжимал до побелевших костяшек.

Коза! Мелкая заноза, до которой теперь не дотянуться! Встречаться она с этим утырком надумала! Да я ей устрою!

От злости и неконтролируемой ревности у меня буквально свело челюсти. Хотелось поехать прямо сейчас в этот гребанный вуз и прорычать в лицо этой пигалице, что она моя! Если не поймет сразу, то затащить за шкирку в первую свободную аудиторию и нагнуть её на любом попавшемся столе, а потом ещё долго показывать, кому эта несносная девчонка принадлежит! Я её первый и единственный мужик, поэтому никому не позволю пальцем тронуть, даже просто смотреть!

Я так резко поднялся из за стола, что стул из под меня вылетел и упал назад, с оглушительным стуком ударившись о плитку. Именно этот звук и помог придти в себя.

Стоп, Мороз… Она не твоя…

Разве так я должен поступать с родной дочерью Олега, который закрыл меня от пули своим телом? Брат умер, подарив мне жизнь, а отплатил ему тем, что купил девственность Ксюши, а теперь ещё и отпустить её спокойно не могу…

Какой же я поганый человек…

Твою мать, но и отдавать пигалицу этому лысому утырку тоже не хочу! Я лучше сдохну, чем позволю ему или любому другому хоть пальцем её тронуть!

Должен же быть какой-то выход?

Думай, Мороз… Думай…

Глава 36

— Если хочешь жди своего Азарова, а я побежала! — возмущенно проворчала Ульяна и начала торопливо застегивать крупные пуговицы своего серого пальто.

— Во-первых он не мой, я просто решила возобновить общение, а во-вторых всего на десять минут задерживается человек! Не хочешь, не жди! — было обидно, что она решила бросить меня, но и уговаривать Ульяну не хотелось. Пусть катится.

— Ты у нас теперь дамочка с безлимитной картой, а я простая студентка, поэтому мне последний автобус пропускать нельзя. Без обид, Ксюх, но на такси у меня денег нет, — подруга клюнула меня в щеку и заторопилась к выходу, а я осталась в стремительно пустующем фойе.

Однако время шло, а Артема всё не было. Решив подождать его на улице, я быстро оделась и вышла из университета. Каково же было мое удивление, когда прямо ко входу подъехала черная машина Морозова. Только его здесь не хватало!

— Ты что до полуночи учишься? Новое расписание? — Роман выглядел спокойным, но его внимательный взгляд и губы, вытянутые в тонкую линию, ясно давали понять, что он недоволен.

— Не твое дело, — зачем-то огрызнулась я и тут же похвалила себя. Всё правильно! Пусть оставляет эти замашки диктатора! Или, как вариант, испытывает их на своей белобрысой девушке! Интересно, её он очаровал своей красотой и брутальностью или тоже купил?

— Садись, домой отвезу, — на напряженному лицу Морозова было понятно, что он наверняка был взбешен моей грубостью, но не подал вида. Кремень — мужик.

— Нет, я лучше на такси, — мой гордый вид и ровное вышагивание по тротуару закончилось почти сразу, потому что Роман Сергеевич выдал то, что я меньше всего ожидала от него услышать:

— Ксюша, сядь, пожалуйста, в машину. Если ты поедешь на такси я буду волноваться.

Он не командует, а просит? Не орет, что я пигалица и любительница шляться по ночам, а просто признается, что будет волноваться? Это что-то новенькое… Неужели всё таки чувствует вину за прошлое?

Ну, что же. Такой Морозов мне нравится… Главное, чтобы это не было разовой акцией для заманивания в машину.

— Ладно, — пробурчала я как можно возмущенее и даже фыркнула для эффекта. А садясь на переднее сиденье, всетаки не смогла сдержаться от укола:

— Девушка твоя не будет сердиться на то, что ты ночи не с ней проводишь, а дочку сводного брата катаешь?

Роман Сергеевич не удостоил меня ответом и молча вырулил на перекресток, после чего так резко нажал на газ, что мой желудок прижало к сиденью и даже немного замутило.

— Вообще меня должен был Артем забрать, но у него срочные дела, — не унималась я, зачем-то пытаясь вывести Морозова на эмоции. Но он продолжал молчать, разве что сделал радио погромче.

— Мы наверное будем встречаться. Артем такой внимательный… Он за мной целый год ухаживал…

Не идеальном лице Морозова не дрогнул ни единый мускул, более того казалось, что он вообще не слушает, потому что этот гад очень внимательно смотрел на дорогу и вообще меня не замечал.

— Он мне даже жить вместе предложил. Наверно перееду к нему. Может на следующей неделе? Хотя, чего тянуть? Перееду прямо завтра. С утра! — произнося последние две фразы, я даже повереулась к поганому Морозову и намеренно повысила голос, но этого гада было не пронять. Он молча следил за дорогой и отвлекся только раз, чтобы сделать радио ещё громче, когда я стала рассказывать, как хорошо мы будем жить с Азаровым и сколько детей я ему рожу.

Больше всего в эту самую минуту мне хотелось вцепится в красивую физмономию напротив и подпортить её своими ноготками. Сволочь! Козел равнодушный… Неужели остыл? Натрахался, наверно, с этой курицей холеной! Не нужно было садиться к нему в машину! Все настроениё испортил своим молчанием, подлец!

Невыплеснутые эмоции бурлили внутри, так и не найдя выхода, а Морозов продолжал, как ни в чем не бывало, вести машину. Вдруг в голове пронеслась шальная мысль… Может он оглох? Решив сразу проверить свою гениальную догадку, я как можно громче вздохнула и произнесла:

— Как же хочется бургер или картошки фри… С утра ничего не ела…

В ответ ничего! Полная тишина! Крутит себе руль от своей бмв и молчит! Оглох мужик… Такой красивучий, такой поджарый, в постели шикарный… Хотя, может в его случае, потеря слуха — это хорошо? Больше не будет на меня орать по телефону.

Я и сама не заметила, как увлеклась этой дикой фантазией… В голове крутилась дальнейшая жизнь, в которой белобрысая бросает Морозова и он приползает…

— Картошка-фри, бургер, что еще?

Словно очнувшись ото сна, я осмотрелась: мы стояли прямо у окошка с табличкой "касса" одной из крупных сетей фастфуда, и на меня пытливо смотрели две пары глаз: Морозова и молодого паренька, принимающего заказ.

— И чай фруктовый, — проворчала я, после чего пристыженно отвернулась к окну.

Со слухом у этого гада всё в порядке. Значит ему реально наплевать… Вот же сволочь равнодушная…

Впереди образовался небольшой затор из машин, поэтому прежде, чем мы подъехали к окну выдачи заказов, я несколько раз шумно вдохнула и вдруг уловила странный аромат.

— Странный запах… Как будто ржавчина или кровь, — задучиво пробормотала я, не расчитывая на ответ, но, к моему полному удивлению, Морозов мгновенно отреагировал:

— Ржавчина.

— А мне кажется кровь, — из чистой вредности и для поддержания разговора заявила я. Хотелось хоть как-то разговорить превратившегося в молчуна мужчину и поэтому я уже громче добавила:

— Точно кровь!

— Не болтай ерунды, — он сунул мне в руки пакет с фастфудом и снова переключился на дорогу.

— И все таки это кровь, — упорствовала я, все таки теряя интерес к обсуждению странного запаха. Из бумажного пакета исходил такой умопомрачительный аромат, что перебивал собой все остальные. Зашуршав упаковкой, я достала картошку и с удовольствием засунула в рот сразу несколько штук.

— Вкусно? — Морозов на секунду повернулся ко мне и даже улыбнулся уголком рта, отчего сердце пропустило пару ударов. Какрй же он невероятный, когда не орет!

— Ага, хочешь? — из-за набитого рта вместо четких слов слышалась каша, поэтому не дожидаясь ответа, я схватила кусочек картошки фри и подавшись вперед засунула его Морозову в рот.

Был риск того, что вечно раздраженный Роман Сергеевич начнет отчитывать меня за то, что отвлекаю его от дороги, но вместо этого Морозов послушно прожевал картошку и скомандовал:

— Ещё.

Всю оставшуюсь дорогу до дома я была занята тем, что кормила Романа Сергеевича. От предложенного бургера он отказался и ел только картошку из моих рук. Странно, но мне даже понравилось, хотя потом вдруг невольно вспомнилось, с каким аппетитом он ел мою стряпню, и на сердце стало горько. Пусть ему теперь его девушка готовит!

Когда впереди открылись автоматические ворота, я поспешила выйти из машины и побежала в дом, надеясь, что Морозов не последует за мной. К счастью, он почти сразу за спиной раздался визг шин. Уехал.

Рада ли я была, что именно Роман Сергеевич, а не Азаров оказался в нужное время у входа в унивеситет? Не знаю…

Номер Артема был не в сети, и я невольно начинала волноваться, не случилось ли чего.

В тот момент, когда я, уже в пижаме чистила зубы перед сном, телефон ожил и оповестил о том, что Азаров в сети. Прижав аппарат к уху, я продолжила жужжать зубной щеткой, глядя на себя в зеркало, и принялась слушать длинные гудки.

— Алло, Артем! С тобой всё в порядке? Мы договоривались встретиться.

— Выхожу из трампункта, — голос Азарова звучал так глухо, как будто он находился в консервной банке.

Неприятное предчувствие обожгло внутренности, и я осела на полу в ванной, уже понимая, что Артема избили, и кажется я знаю, кто… Металлический запах крови в машине, приезд Роман Сергеевича…

— Это Мороз?

— Нет… Я просто неудачно упал… Несколько раз… В общем Круглова, ты мне больше не нравишься. Извини, но общаться дальше желания нет.

Глава 37

После разговора с Азаровым я была полна праведного гнева! Значит, чертов Роман Сергеевич не зря оказался у стен университета и повез меня домой! Вот же гад! Решил обдурить глупую Ксюшу и снова распоряжаться моей жизнью?!

Испытывая огромное желание вцепиться Морозову в глотку, я еще какое-то время мерила шагами большую гостиную, придумывая план мести… Может приготовить ужин и отравить его? Слишком просто… Нет… Теперь всё серьезно! Никакого общения! Никаких договоренностей с этим деспотом!

Наскоро приняв душ, я быстро переоделась и вызвала такси. Нужно обязательно посмотреть в глаза этому гаду, чтобы он не мог выкрутиться! Интересно как он запоет, когда поймет, что мне всё известно?! Обещал не трогать, не командовать, не лезть в мою личную жизнь… И что в итоге? Обманул по всем пунктам!

К сожалению, адрес квартиры Морозова сразу найти не получилось, но после долгих уговоров и целой тарелки с бутербродами охранник Борисыч все же сдался и открыл ворота:

— Ксюша, вы точно Роману Сергеевичу собираетесь сюрприз сделать? Просто странно, что он сам не дал вам свой адрес, — недоверчиво спросил пожилой мужчина, провожая меня взглядом.

— Даже не сомневайтесь, Федор Борисович! Я устрою ему такой сюрприз, что Роман Сергеевич будет его вспоминать даже через много лет, — хотелось добавить "с содроганием", но на подъездной дорожке уже во всю сигналило такси, поэтому я просто подмигнула растерянному мужчине и скрылась внутри желтого автомобиля с шашечками.

Наверно всё таки нужно было позвонить и предупредить, что собираюсь приехать, но чувство вины за побитого Азарова, и обида просто раздирали изнутри. Каким бы не был Артем, он не заслужил того, что пострадал из-за меня.

Поездка продлилась совсем недолго. Уже через пятнадцать минут впереди показался закрытый жилищный комплекс, в котором, по заверению Федора Борисовича, жил Роман.

Оплатив такси, я подошла к кованным воротам и нажала звонок, осматривая вереницу двадцатиэтажных зданий. Здесь было всё очень современно и дорого, начиная от красивых детских плошадок, виднеющихся за забором, и заканчивая ровным новеньким слоем асфальта под ногами. В этот момент мне почему-то вспомнился мой родной двор с обшарпанными качелями и мрачным панельным домом. Не чета этим хоромам…

— Я к Морозову Роману Сергеевичу, улица Гагарина, 3 подъезд, 610 квартира, — на одном дыхании выдала вышедшему угрюмому охраннику и даже скрестила пальцы на левой руке, в надежде на то, что это поможет войти.

— К Морозову? Он что, двоих?… Ох… Не положено пускать.

— Что значит — не положено?

— То и значит, девушка, что не пускаем никого без согласия собственника.

— А договориться?

Лицо мужчины, одетого в черноую форму, расплылось в довольной улыбке:

— Можем договориться. Пять тысяч и проходите.

— Сколько?! Я сейчас ему сама позвоню, и если Морозов узнает, что вы с меня деньги вымогали, то разнесет вашу сторожку к чертовой матери, — видимо мой воинственный вид и громкий визг возымели эффект, потому что охранник сначала перестал улыбаться, а затем и вовсе сник.

— Глеб открой. Проходите, девушка, — прошелестел он в рацию, и уже развернувшись ко мне спиной, проворчал:

— Скандальная какая… Ишь, пигалица… А та платила спокойно и не грубила никогда…

Наверно его странные слова должны были насторожить меня, будь я чуть внимательнее, но внутри слишком сильно кипело возмущение и желание расправы над Морозовым, поэтому я гордо вошла в ворота и громко затопала каблуками в сторону нужной многоэтажки.

Подъезд, лестница, лифт… Чем ближе была конечная точка, тем сильнее потели мои ладони, а сердце стучало все чаще.

Что я ему скажу? Пошлю этого гада подальше и потребую никогда ко мне не приближаться! А если этот поганый Роман Сергеевич хоть пальцем тронет кого-то из моих знакомых, то я подам на него в суд!

Выйдя на нужном этаже, я расстерянно осмотрелась и направилась к нужной двери:

— Конечно, это вам не моя обшарпанная панелька… Евроремонт, цветочки… Чтоб ему пусто было, гаду! Я ему всё выскажу! — пробормотала я и со всей силы нажала на звонок.

Когда дорогая металлическая дверь приоткрылась, я подобралась и приготовилась к скандалу, но тут же замерла, понимая, что ошиблась квартирой:

— Здравствуйте, — проворковала красивая белокурая девушка, выглядывающая из-за двери.

— Я, наверно ошиблась, — от осознания того, что чуть не бросилась на незнакомого человека с кулаками, стало невыносимо стыдно. Вот был бы позор…

— Бывает… До свидания, — улыбнулась блондинка, но тут из-за её спины послушался до боли знакомый мужской голос:

— Таня, кто там?

Это же Морозов!

Прищурив глаза, я впилась взглядом в растерянное лицо девушки и вдруг вспомнила: это же та самая дамочка, которая падала перед Романом на колени в то утро, когда я решила от него уйти… Значит ли это, что он с ней спит?

— Ошиблись дверью, — крикнула Морозову эта самая Таня и попыталась закрыть дверь, но я очень ловко подставила ногу в проем и тут же прошипела:

— Всё таки мне сюда, Таааняяя…

Услышав свое имя из моих уст, девушка содрогнулась и даже потерялась на мгновенье, но тут же взяла себя в руки:

— Вы к Роману? — улыбка моментально спозла с красивого лица, а на смену ей пришел настороженный изучающий взгляд. Она ревновала, причем так сильно, что даже не справлялась с эмоциями.

А я? У меня в груди тоже росло что-то большое и очень болезненное… Только пока было не совсем понятно, что конкретно…

— Да, я дочь Олега Морозова, — удивительно, но эта фраза, как по волшебству, расслабила блондинку. Кажется, она даже вздохнула с облегчением, а потом вдруг обняла меня.

— Мы подружимся!

— Это вряд ли…

— Таня, ты по делу или просто повидаться? Я хотел дочь брата навестить сегодня, — ошарашенный Морозов застыл в дверях, удивленно наблюдая за тем, как я пытаюсь высвободиться из объятий Татьяны.

— Зачем меня навещать? Я и сама приехала для того, чтобы сказать, что знаю, кто избил Артема Азарова!

— Ксюша, успокойся, давай поговорим наедине? Я не трогал твоего знакомого… Он упал, наверно, — Морозов смотрел тепло и очень внимательно, как будто сканируя меня. На мгновенье даже захотелось поверить ему, но тут взгляд невольно упал на разбитые костяшки руки, которую он протянул вперед, и всё стало предельно ясно.

— Несколько раз? — заорала я на весь коридор, забыв на мгновенье, что мы не одни.

— Рома, я наверно в другой раз зайду… Понимаю, вам с племянницей нужно поговорить наедине, — вклинилась блондинка, сделав такое участливое лицо, что мне сразу стало тошно. Захотелось не просто размазать по стенке эту рыбу-прилипалу, но и испортить ей настроение на всю ближайшую неделю:

— Мы не родственники! Они с Олегом не родные братья, — рявкнула я, после чего развернулась и вышла, со всей силы хлопнув массивной металлической дверью.

Слезы хлынули из глаз так неожиданно, что я даже не сразу поняла, что плачу… Разумеется, сначала хотелось вцепиться поганому Морозову в лицо, оставить там глубокие кровавые царапины и заявить, что больше никогда не хочу его видеть, но эта блондинка как будто выбила меня из колеи… Теперь в голове крутились совершенно другие мысли: почему он позволяет ей приезжать, если равнодушен? Спят ли они? Хочет ли её Морозов так, как меня?

И самый главный и болезненный вопрос: отчего я так сильно ревную?!

— Ксюша! — Морозов вылетел из квартиры и бросился следом, но я успела нажать кнопку лифта и прошипела, выглядывая из-за закрывающихся створок:

— Кобель!

Глава 38

Если бы мой начальник видел, как я летел следом за своей пигалицей, то безусловно поставил бы мне плюс за скорость и оперативность. Но, учитывая, что я все таки не успел догнать её до того, как уехал лифт — норматив бы я не получил.

В дверях меня уже встречала поникшая Кулецкая:

— Ром…

— Таня, уйди.

— Прости… Это она тогда звонила?

— ТАНЯ. УЙДИ.

Когда за всхлипывающей Кулецкой хлопнула дверь, я даже не обернулся. Именно сейчас стало заметно то, на что раньше я не обращал никакого внимания: если Татьяна будет крутиться рядом, то не остынет. Более того, станет только хуже.

Невольно вспомнилась та единственная ночь, когда Кулецкая попалась мне под горячую руку… Не нужно было брать то, что она с таким рвением предлагала… А эти её последние три визита? Красивая, умная, мечта любого мужика, Татьяна не вызывала во мне ровным счетом ничего. Равнодушие, смешанное с легкой, чисто приятельской симпатией… Но ей нужно было другое… Меня до недавнего времени особо не напрягало это обожание, превращающееся в одержимость, но Кулецкая уже больше двух недель не желает возвращаться в столицу и снова пошла в наступление…

Надев первую попавшуюся толстовку, я бегом спустился вниз и завел машину.

Ксюша наверняка уже дома. Неужели так расстроена из-за этого Азарова, что не будет со мной разговаривать? А если она сбежит? Если откажется со мной видеться?

Ночные улицы со скоростью света пролетали перед глазами, но дорога всё равно казалась бесконечно долгой. Когда я подъехал к автоматическим воротам, из калитки показалось растерянное лицо Борисыча:

— Роман Сергеевич?

— Он самый. Ксюша дома?

— Нет… Она же к вам поехала. Я адрес давать не хотел, но девочка сказала, что приготовила сюрприз…

— Сюрприз удался, — буркнул я и, развернувшись на подъездной дорожке широким шагом напрравился к машине, которую не успел заглушить.

От осознания того, что Ксюша не вернулась домой, внутри начинался настоящий хаос. Где может быть эта пигалица? В общежитии? У подружек? Может, она поехала выхаживать и утешать этого лысого?!

Перед глазами живо представилась картина того, как Азаров обнимает или целует Ксюшу… От этого на душе стало так погано, что я даже ударил по рулю сжатым кулаком. Я этого лысого заставлю землю жрать, если он хоть пальцем тронет мою пигалицу!

Что делать? Думай, Морозов…

Найти девчонку и притащить домой за шкирку? Нет… Эти методы теперь не работают. Да и не хочу я снова вести себя, как вечно раздраженный, недотрахавшийся тиран…

Хочу, чтобы сама… Хотя бы дуться перестала…

Занятый разъедающими внутренности мыслями, я даже не сразу понял, что уже подъехал к общежитию. Обшарпанное пятиэтажное здание грязно-желтого цвета ночью выглядело еще более устрашающим, чем днем, а окна, горящие холодным светом, выглядели как пустые глазницы.

Нет, моей строптивой, но очень ранимой девочке здесь совсем не место. Ксюша должна жить в комфорте, пусть и просто как дочь моего сводного брата… А я, если нужно наступлю себе на горло… Во всяком случае попробую.

Скрипнув ржавой железной дверью, я шагнул внутрь и невольно поморщился от странного спертого запаха. Видимо, здесь давным-давно не делали проветривание…

Сидящая за покосившимся столом сухая старушка помнила меня с прошлого раза, поэтому быстро надвинула на нос очки с толстыми окулярами и нахмурилась:

— Время для посещений закончилось.

— Вот, — перед бабулей легла новенькая хрустящая купюра, но это совсем не помогло. Вахтерша упиралась и даже за довольно внушительную сумму отказывалась пустить меня внутрь, и только через десять минут, на четвертой по счету банкноте, наконец, сдалась:

— Ладно, идите… Знаю я таких родственников… Поиграют с девчонками и пропадают, а те потом беременные и брошенные ревут здесь белугами на всё общежитие…

Пропустив её болтовню мимо ушей, я почти бегом поднялся на третий этаж и постучал в хлипкую дверь. За стенкой сразу что-то загромыхало, зашуршало и заскрипело, но потом все звуки резко оборвались, и наступила полная тишина.

— Ксюша! Открой, пожалуйста! — всё мое терпение висело на тоненьком волоске, и больше всего на свете хотелось подпереть фанеру плечом, чтобы не дожидаясь приглашения, войти внутрь.

— Спокойно, Мороз, — бормотал я, — она там… Где же ей еще быть?

Но вдруг Ксюша всё же поехала к этому вечно падающему Азарову?! Приложив чуть больше усилий, чем нужно, я снова затарабанил по облупившейся деревянной поверхности:

— Оксана! Я знаю, что ты там! Нам нужно поговорить!

О, чудо! Дверь заскрипела, и изнутри показалось дико злое, но при этом самое красивое лицо на свете:

— Сколько раз я просила не называть меня Оксаной?

— Малыш, почему ты уехала? Я не трогал твоего этого Базарова!

— Азарова!

— Не важно! Ты чем-то обижена? Давай это обсудим? Зачем сразу было уезжать? — чёрт, кажется, я окончательно растекся перед пигалицей подтаявшим малиновым желе… Был Мороз и нет теперь… Вместо него влюбленный идиот…

— Нет, что ты, я не обижена… Хотя до сих пор считаю что многочисленные гематомы, поломанные пальцы и нос Азарова — твоих рук дело!

— Какие пальцы? Что за бред?! — в сердцах рявкнул я и тут же прикусил язык.

— Спалился! — запищала пигалица и, раскрыв дверь, бросилась мне в лицо, успев нарисовать несколько ощутимых царапин на шее, до которой дотянулась своими коготками, прежде чем я перехватил тонкие запястья. Ссориться перед высунувшими головы из комнат студентами совсем не хотелось, поэтому я быстро потащил яро сопротивляющуюся Ксюшу в сторону выхода. Когда мы оказались на парковке, вдали от любопытных глаз и ушей жильцов общежития, пигалица зашипела змеей:

— Значит мне ты личной жизни не даешь, а сам с этой белобрысой курицей трахаешься? Гад!

— Я с ней не трахаюсь… Точнее трахался в том году всего один раз… То есть не один раз, а одну ночь…

Сначала показалось, что разъяренная Ксюша снова бросится на меня с кулаками, и я даже невольно залюбовался ею… В гневе ещё красивее и ярче, хотя, казалось, куда уж лучше? Длинные волосы цвета молочного шоколада рассыпались по плечам, а огромные зелёные глаза на прекрасном лице в свете луны сверкали ярче драгоценных камней…

— Чего уставился?! — зашипела девчонка, — значит так, чтобы я ни о какой Тане больше не слышала!

Услышанное повергло меня в настоящий шок, ведь я ожидал чего угодно, но только не этого! Пигалица, которая откровенно тяготилась общением и так и норовила сбежать, запрещает мне видеться с Кулецкой?!Если это сон, то пусть он никогда не заканчивается. Пусть вокруг непроглядная, холодная мартовская ночь, а девушка напротив просто в бешенстве, но я счастлив. По-настоящему и без всяких оговорок…

Видимо, заметив то, насколько сильно я ошарашен, Ксюша подошла совсем близко и, задрав голову, изо всей силы ткнула указательным пальцем мне в грудь:

— Раз ты испортил мои зарождающиеся отношения с Артемом, то и ты бросаешь эту блондинку!

— У меня с ней ничего не было…

— Не перебивай!

— Как скажешь, малыш, — с готовностью согласился я и плотно сжал челюсти, чтобы ненароком не расплыться в улыбке.

— Чтобы я её больше не видела!

— Хорошо.

— И номер удали.

— Считай, что его никогда не было в моей записной книжке.

— И если я хоть один волосок белобрысый найду в машине или у тебя в квартире… то…!

— Завтра же отгоню все машины на мойку, а в квартиру приглашу клининг, — не сумев сдержаться, я всё таки хохотнул, потому что наблюдать за тем, как меня строит хрупкая, едва достаюшая до моей груди пигалица, было невероятно умилительно.

— Ты над кем смеешься, Морозов? — Ксюша нахмурилась ещё больше и, кажется разозлилась окончательно.

— Не над кем. Просто от холода челюсть свело. Давай домой поедем? Поздно уже, а ты совсем легко одета.

— Поехали, — милостиво согласилась пигалица и первой направилась к машине, гордо расправив плечи.

Видимо, она была уверена в победе в этом бою, поэтому, оказавшись в салоне, сразу потребовала включить своё любимое радио и мороженое, за которым нужно было ехать на другой конец города.

А я просто молча выполнял все её капризы и улыбался, потому что понимал, что выиграл именно я.

Глава 39

Когда за выехавшей машиной Морозова закрылись автоматические ворота, я, наконец, заставила себя отойти от окна и направилась на кухню. Есть не хотелось, поэтому я схватила со стола пару крекеров и бутылку негазированной воды, которую тут же принялась пить мелкими глотками.

Что ж… Такой Роман Сергеевич мне нравился гораздо больше, чем вечно недовольный деспот. Конечно, он мог и притвориться добреньким и понимающим зайкой, но почему так легко отказался от собственнной девушки? А может они не вместе, и Морозов говорил о другой? От внезапной, пронзившей мозг мысли, я даже подавилась водой, забрызгав весь стол и мойку…

Нет… Нет… Спокойно, Ксюша. Возможно, Роман спит с кем-то еще, но точно не встречается…

Главная прилипала — это белобрысая Таня. Черт бы её побрал, она ведь даже на колени перед ним становилась!

Хотелось успоиться или отвлечься на что-то, но все было тщетно: я все больше думала об этой блондинке и все сильнее заводилась. Если еще полчаса на моем лице то и дело появлялась глупая улыбка при воспоминании о вечере, проведенном вместе, то сейчас все виделось совершенно в другом свете. То, что Морозов так легко сдался и согласился прервать с ней общение, был таким сговорчивым — всё это не спроста… Может он решил поиздеваться? Чего стоили его с трудом сдерживаемые смешки и внимательные взгляды… Да и не баловал он меня никогда хорошим отношением, а тут слишком сладко запел… Неужели очередная психологическая ловушка от тирана Морозова?

Погрузившись в раздумья, я так сильно нахмурилась, что невольно почувствовала головную боль. Именно поэтому пришлось идти на кухню за обезболивающим, которое совершенно не помогло ни через час, ни через два. Разминая ноющие виски, я подумала, о том, что мы с Романом так и не поговорили начистоту. А, ведь, это именно то, что было важнее всего… Несмотря на то, что Морозов уехал по моей инициативе, сейчас почему-то захотелось вернуть его любым путем. Может ли разговор подождать до завтра? Наверно… Только бы в него не вцепилась мервой хваткой эта рыба-прилипала Таня…

Однако, я еще не занала, что сегодняшняя ночь будет полна сюрпризов и откровений…

Помучавшись от сомнений и мигрени еще какое-то время, я нырнула под теплое одеяло с книгой и приготовилась уснуть после пары страниц протичанного, но как раз в это время телефон на прикроватной тумбочке ожил и оповестил о звонке охранника.

— Алло. Федор Борисович, что-то случилось?

— Тут к вам подруга приехала, требует пропустить. Я ей объясняю, что на дворе полночь, но эта девица очень упертая.

Узнаю свою лучшую подружку… Только вот что понадобилось Ульяне у меня около полуночи? Хотя имею ли я право злиться? Она ведь принимала меня в общежитии любое время, несмотря ни на что. Разве после всего добра, которое она сделала, Ульяна заслужила плохой прием?

Ругая себя на полное отсутствие гостеприимности, я попросила охранника пустить ночную гостью, а сама натянула халат поверх пижамы и направилась на кухню, для того, чтобы включить чайник.

В тот момент, когда мои руки выставляли на стол вазочки с печеньем и кофетами, в гостинной открылась дверь и по мраморной плитке застучали женские каблуки. Звук был раздражающим и казался совсем неуместным в полной ночной умиротворенности и тишине большого дома.

Стоп… Ульяна на каблуках? Пусть запоздало, но я всё же заподозрила подвох и обернулась на агрессивный звук, эхом отскакивающий от стен и высокого потолка. В дверном проеме стояла стойная фигура Татьяны.

— Видела бы ты себя сейчас в зеркало… Я умею удивлять, да? — сексуально расхохоталась блондинка и снова застучала каблуками, направившись к высокому барному стулу, на который тут же взобралась так грациозно, словно была не девушкой на шпильках, а дикой кошкой на мягких лапах.

В этот момент в голове, помимо нарастающего гнева, набатом раздавалась только одна мысль: что эта сука здесь забыла?

Но, кажется, мои вгляды, полные неприкрытой ненависти, совсем не смущали девицу. Видя мое замешательство, блондинка откровенно веселилась и даже не скрывала этого, бесцеремонно рассматривая мою пижаму и голые ноги, моментально покрывшиеся неприятными мурашками.

— Отмирай, Ксюша… Я поговорить приехала, а не молчать. Я, ведь до сегодняшнего вечера только догадывалась что Мороз Машей отболел, а когда увидела, как он на тебя смотрит, всё поняла…

— Зачем приехала? Поговорить? Слушаю, только по делу и без разглагольствований, — мой тон был далеко не таким сладким, как у этой блондинистой гадины, поэтому улыбка быстро сползла с красивого надменного лица.

— То, что ты, будучи дочкой Олега еще и спишь с Романом, я уже поняла, но наведя сегодня вечером некоторые справки, была крайне удивлена… Неужели ты нашла себя на помойке, девочка? Я ведь его уже почти год люблю и знаю, каким Мороз может быть… Он с моей подругой встречался буквально шесть месяцев назад… Ромка пылинки с неё сдувал, на руках носил, как привязанный ходил… Но Маша изначально была влюблена в другого, поэтому он отпустил…

В горле пересохло, а в груди так сильно запекло, что я с трудом сделала короткий болезненный вдох. Неужели есть девушка, к которой он относился по-другому? Та, в которую он был влюблен всего полгода назад… Это ведь совсем недавно!

Шесть месяцев — для меня это целая жизнь, в течение которой я потеряла тётю, жилье, и узнала, что у меня есть отец… Словно вечность прошла…