А что эти полгода для Морозова? Вдруг он до сих пор любит ту девушку? Наверняка…

— Всё сказала? Вали тогда, — собственный голос звучал холодно и отстраненно, подчеркивая, что мне наплевать на слова блондинки, но на деле все было с точностью до наоборот. Татьяна попала в цель и ясно прочитала это в моих глазах, которые против воли начали наполняться слезами.

— Милая, не нужно расстраиваться. Роман — эгоист по натуре. Насколько я знаю от людей, окружавших его раньше, Морозов только единожды влюблялся и берег Машу, как хрустальную вазу. Тебе, наверняка неприятно слушать, что с кем-то он может быть таким заботливым и чутким… Но я видела это воочию… Вот это было больнее всего. На стенку хотелось лезть, когда он пальчики её целовал и вату эту поганую из её рук ел… Маша сказала, что он даже секса от неё не требовал… Так берег… Все ждал, когда она готова будет… Она моя подруга, но все таки, полная дура, потому что не выбрала его тогда… Я закурю, ты не против? Знаешь, хотела устранить тебя, больно сделать… А теперь вспомнила и так тошно… Мы ведь обе несчастные. Только я — оттого, что не нужна, а ты от того, что нужна ему, как вещь… Та, которая заткнет черную дыру после Маши. К нам он, как к грязи относится, а к ней как к королеве…

Она все говорила и говорила, затягиваясь тонкой сигаретой и выдыхая мятный горьковатый дым, а я просто слушала, испытывая дикую внутреннюю боль, но не имея сил остановить её.

* * *

Когда на часах было уже около четырех утра, мы обе плохо соображали из-за сизого дыма, витающего по большой кухне и трех пустых бутылок мартини, вытащенных из бара Олега Морозова.

Она рассказала все… И о моем отце и бизнесе, об изнасиловании и влюбленности, и даже о единственной ночи, когда пришла к Роману, даже не надеясь на взаимность…

Теперь я больше не испытывала ненависти к Тане. Мне было искренне жаль её… Более того, наши чувства были в чем-то схожи: мы обе были вторыми после той самой Маши, с которой Морозов теперь всегда будет сравнивать всех последующих женщин…

— Прости меня, я сегодня потребовала у него, чтобы он перестал с тобой общаться, — просипела я и, поддавшись порыву, обняла Татьяну.

— Любишь его? Дурочка… Он и не общался со мной, это я сама навязывалась… Надеялась на что-то… Теперь больше не буду. Может он поймет все и хотя бы тебя не обидит… Хотя уже обидел…

Мы просидели на задымленной кухне до самого рассвета, и я даже не сразу поняла, как дошла до дивана в гостиной и уснула на нем, свернувшись калачиком. Как и куда ушла Таня, я не знала.

Глава 40

— Да, Оля… Да, родная, я согласен… Когда ты познакомишься с ней то поймешь, что эта девочка — просто чудо, — зажав смартфон плечом, я натягивал черные джинсы и поэтому практически балансировал на одной ноге, поэтому отвечал на множество вопросов сестры невпопад.

— Я уверена в этом, брат. Сердце сжимается при одной только мысли, что после Олега осталась его родная кровь, — сестра замолчала на мгновенье, но тут же исправилась, — мы, с тобой, разумеется, ему тоже родные… Я никогда не приму результаты каких-то глупых тестов днк… Он навсегда останется для меня таким же важным, как и ты. А то, что между вами с этой девушкой симпатия — это даже хорошо. Тебе все равно придется заботиться о ней…

В этом была вся моя сестра… Вылитая мама… Такая же невероятно красивая и такая же мягкая и понимающая. Если до рождения кнопки Оли наша семья казалась не до конца цельной, то именно с её появлением пазл полностью сложился. Несмотря на юный возраст, я хорошо запомнил, как тогда сошел от счастья отец и окончательно успокоилась мама. Мы с Олегом тоже сразу влюбились в темноволосую макушку и её невероятные янтарные глаза на пол лица, которыми маленькая девочка по-хозяйски осматривала дом. Она была крошечной и очень хрупкой, но уже тогда крепко держала наши сердца у себя в ладошке.

Время шло, семья крепла, а сестра по-прежнему была её центром и душой. Идеальная девочка… Всегда и во всем видящая только хорошее. В ней никогда не было изъянов… Хотя… Пожалуй, у умницы и невероятной красавицы Оленьки был только один минус — её муж.

— Ладно, сестренка, не волнуйся ни о чем. Скоро увидимся, — хотелось поговорить еще немного, но как только из динамика донесся ледяной хрипловатый голос зятя, сразу возникло желание повесить трубку.

— До встречи, мой родной, тут как раз Миша приехал…

— Кощею привет, — с трудом проскрипел я, на что услышал хихиканье Ольги и ответ почти полушепотом:

— Обязательно передам.

После беседы с сестрой настроение стало еще лучше. Теперь я чувствовал почти осязаемое чувство счастья, которое никак не отпускало и постепенно разрасталось в груди. Оля все поняла и приняла ситуацию даже лучше, чем я ожидал. Ксюша — рядом, пусть и просто на платоническом уровне, но все же принимает меня, и кажется, даже немного ревнует. Чего еще хотеть? Наверно, для начала, перестать ревновать самому…

Ревность… Хорошо знакомое и привычное для меня чувство. Сильнее всего я ревновал именно пигалицу, но что-то подобное, пусть и гораздо более слабое испытывал в отношении сестры и Маши… Обе они выбрали совершенно не тех мужчин… И если с Машей все было предельно ясно, то выбор Оли я не мог принять довольно долго. Когда сестры особенно не хватало, внутри расползалось ощущение, что её, как Персефону выкрали у нас из под носа и отдали в преисподнюю.

Он ей совершенно не подходил… Холодный, злой, и такой отталкивающий, что у меня мороз шел по коже при одной только мысли, что Кощей целует или обнимает Олю. Только вот сестра была счастлива, поэтому все недовольства мы с Олегом душили в себе на корню. А потом родились дети, и нам пришлось окончательно отпустить ситуацию…

Одевшись и спускаясь вниз, я невольно размышлял о том, каким будет знакомство Ольги и Ксюши. Они должны понравиться друг другу. Обязательно. Да и разница в возрасте совсем невелика, поэтому девушкам будет о чем поговорить.

Пока я выезжал из гаража, а затем по городским пробкам добирался до дома брата, то и дело вспоминал вчерашний вечер, даже не пытаясь стреть с лица идиотскую улыбку. Она запретила мне общаться с Кулецкой. Это было так смешно, но вместе с тем приятно, что я чуть лужей не расплылся у ног пигалицы.

Когда впереди показались кованые ворота особняка, я даже заерзал от нетерпения. Соскучился. Причем так сильно, что до треска в ребрах хотел обнять пигалицу и зарыться носом в её шоколадных волосах.

— Привет, Борисыч! — крикнул я из-за приопущенного стекла охраннику и, не дожидаясь его помощи, въехал во двор.

— Доброе утро, Роман Сергеевич. Вы просили докладывать обо всех посетителях сразу… К Оксане вчера приежала подруга… Уехала под утро… Не стал вас беспокоить ночью…

— Ясно. Если посетители женского пола, то не докладывай. Обо всех мужиках звони и говори сразу! Хотя, нет… Вообще не пускай внутрь лиц мужского пола без моего ведома.

— Так она же взрослая вроде… Племянница ваша…

— Она мне не родня. Пока не родня.

— Ясно, — засуетился охранник, а я заглушил мотор и бодрой походкой направился в дом для того, чтобы будить свою пигалицу. С каждым новым шагом, приближающим меня к Оксане, внутри росло предвкушение. Словно она долгожданный подарок, который пока нельзя разворачивать, но уже можно вовсю любоваться им.

Внутри было тихо, словно дом абсолютно пуст. В какой-то момент мне даже стало страшно, что она снова ушла, но когда пигалица появилась в дверях гостиной, я не смог сдержать вздох облегчения.

— Доброе утро, малыш, — просипел я, шаря голодным взглядом по стройной фигурке, скрывающейся за черной толстовкой и джинсами.

— Кому доброе, а кому не очень, — буркнула Ксюша и направилась к шкафу, из которого достала куртку и ботинки, после чего села на банкетку и принялась надевать обувь.

— Я тебя отвезу, — взгляд невольно задержался на мертвенно-бледном лице девушки, а в носу защекотало, от еле заметного запаха алкоголя.

— Ты что, пила?

— Немного. За встречу с подругой. Охранник ведь доложил о том, что у меня была гостья? — голос пигалицы сочился сарказмом, и вся она вела себя как-то слишком холодно и отстраненно.

— Ульяна твоя? — продолжил я, изо всех сил стараясь сохранять самообладание.

— Нет, не Ульяна… Другая моя приятельница… Впрочем, неважно. В институт меня довезет Марик Соболев. Мы утром созвонились, поэтому вам… тебе не стоит беспокоиться.

Пигалица, не поднимая глаз, вылетела из дома, хлопнув входной дверью, а я так и остался стоять, ощущая себя облитым целым потоком ледяной воды.

Что?! Что, могло измениться за одну ночь? За не полных двенадцать часов, вашу мать?!

Какой, к черту, Соболев?! Я еле отбился от обвинений о избиении Азарова, а теперь еще и мажор Марик?

— Мороз… Мороз… Куда ты лезешь? — с видом настоящего мученика простонал я и вышел на террасу, в надежде, что догоню пигалицу и свежий воздух немного прояснит туман в голове. Но Ксюши уже нигде не было видно, а весеннее солнце набирало силу, и на улице было по-настоящему тепло. Но мое хорошее настроение разлетелось, как сигаретный дым на ветру, поэтому теплая мартовская погода не радовала. Если буквально пять минут мне хотелось насвистывать от удовольствия, то теперь в пору было крушить все вокруг.

Всему виной пигалица.

Мелкая коза… Неужели мне вчера показалось? Неужели не было ревности и её расположения? А я — взрослый искушенный тридцатидвухлетний мужик, как подросток повелся на бабские уловки?

Весь последующий день проходил просто отвратительно. Меня бесило буквально всё. Пришлось заехать на службу, и там меня понесло… Перескандалив с половиной коллег и наорав на подчиненных, я решил отвлечься на бокс, но и там желанной разрядки не наступило. В перерыве между спаррингами я всё таки набрал номер Ксюши, но она три раза подряд отбила вызов и в итоге прислала сообщение:

"Я занята. С Мариком Соболевым обедаю в кафе."

— Сучка мелкая! Зараза! — рычал я, готовый скрипеть зубами от ревности и изо всей силы бил перчаткой прямо в лицо Сереги Кравцова, когда тот не успевал увернуться.

— Ну разбей рожу ему, как первому её хмырю. Только появится новый, а за ним ещё… Ой, *лять… Мороз, падла, больно. Не мне рожу разбей, а Соболю! — застонал друг и схватился за нос.

— Переборщил, извини… Ладно, я поехал, — перчатки в один миг оказались на скамейке, а я быстрым шагом направился в сторону душевых.

Стоя под упругим прохладными струями воды, я лихорадочно размышлял, какая шлея могла попасть под хвост этой пигалице? Как из милой, ревнивой Ксюши она, буквально за одну ночь превратилась в холодную неприступную Оксану?

Уже позже, в машине, я снова потянулся к телефону, ругая себя за неумение сдерживаться в отношении всего, что связано с этой мелкой заразой:

— Слушаю, — голос Ксюши звучил так холодно, что я невольно поежился.

— Малыш, я заберу тебя из университета.

— Не нужно, после обеда с Марком, я решила не возвращаться на последнюю лекцию. Приведу себя в порядок и вечером мы пойдем с ним в кино.

— Ты намеренно меня злишь? Я же разобью ему лицо, как и тому лысому, — я вдруг понял, что не сдержался, и эта негодняйка снова вывела меня на эмоции, но было уже слишком поздно…

— Ну вот, наконец-то ты признался, что побил Артема! С кем хочу, с тем и встречаюсь! Иди к черту, Морозов!

— Тут только два варианта. Первый: я ломаю нос и выбиваю зубы каждому твоему новому ухажеру, а второй — я еще и трахаю Таню, Свету и всех баб, которых имел раньше. Поняла меня?

— Чтоб ты провалился, козел! Ненадолго же хватило твоей выдержки! — зашипела Ксюша, голосом полным яда.

— Во всём, что касается тебя, зараза, у меня нет ровным счетом никакой выдержки! — рявкнул я в ответ, но уже следующая реплика, сказанная пигалицей окончательно выбила меня из колеи.

— Разумеется, я же не Маша, на которую ты дышать боялся… Меня можно бить по заднице, тиранить, орать, покупать в конце концов…

Из динамика раздались короткие гудки, а я ещё какое-то время продолжал сидеть в полной прострации и просто смотреть на дорогу расфокусированным взглядом.

Откуда Ксюше известно про Казанцеву и о подробностях наших отношений? И самое главное, как теперь выпутаться из этого всего?

Глава 41

Всю следующую неделю отношения между мной и Морозовым были крайне натянутыми. Я усиленно изображала полное равнодушие и избегала любого общения, а он каждый день приезжал, но совсем ненадолго. Было неловко находиться под пристальным взглядом и держать себя в руках, но мне каким-то чудом это удавалось. Наши встречи теперь больше напоминали заученный ритуал, чем гремучую смесь, как раньше: Роман неизменно здоровался, внимательно осматривал меня, словно врач пациентку, а потом молча уходил.

Вроде ничего особенного не происходило, но с каждым днем мне было все сложнее держать лицо. Хотелось броситься на Морозова с кулаками, уже по привычке расцарапать его красивую физиономию и высказать ему всё, что накопилось внутри. Главное — вызвать его на эмоции, которые он раньше открыто показывал и выплеснуть обиду самой.

Долго ждать не пришлсь, потому что повод для очередного скандала очень скоро представился.

Все началось с того, что в тот день мы сидели в университетской столовой, и я как раз всхлипывала после того, как мимо, шмыгая разбитым носом, прошел Соболев. Если после тяжелого кулака Романа Сергеевича он еще храбрился и кричал, что ему наплевать, то после разговора с отцом, который запретил ему подходить к девушке Мороза — Марик сник.

— Круглова, ты мне дико нравишься, но против бати я не попру. Мороз лично ему позвонил и потребовал, чтобы я слился. Этого мудака… Романа Сергеевича отец очень уважает…

— Иди уже… Ты не мужик — Марик, — фыркнула я, отвернувшись.

— Дура ты. Я может против всех друзей пошел, когда решил с девчонкой не из нашего круга замутить. Кто знал, что ты под Мороза легла? А я бегал, как идиот, на свидания звал! — буквально прошипев последнюю фразу, Соболев не дал мне ответить, сразу скрывшись в толпе студентов, а Ульяна, теряющая дар речи при мажорах, наконец ожила и проворчала:

— Ты и сама идиотка! Это же очевидно: Роман Сергеевич — влюблен в тебя по уши, раз уже второму поклоннику портит лицо!

— А Таня сказала, что он эту Машу на руках носил, — начала было я, поджав губы, но Ульяна завелась не на шутку:

— Эта стерва Таня его любит, как одержимая психически нездоровая фанатка! Спровоцировала тебя, настроила против Морозова и радуется, а ты дурочка, уши развесила! Дружбу с соперницей завела!

— Ну зачем ей это делать? Таня мне такие подробности рассказала…

— Говорю же ты — идиотка… Доверчивая, девятнадцатилетняя дура, — со знанием дела заключила Ульяна и вдруг вся подобралась, — слушай, а давай встретимся с этой твоей Таней, и я просто понаблюдаю за ее поведением со стороны?

* * *

Наверно нужно было позвонить и предупредить о визите, но моей целью было внезапное появление. Именно поэтому я практически подвинула замершего в дверях Морозова и уверенно шагнула внутрь квартиры.

— Привет, — откашлялся он и учтиво освободил мне дорогу.

— Прииивееет, — передразнила я и, скинув на ходу беленькие кроссовки, смело направилась вперед.

— Я просила никого не бить… Зачем ты разбил нос Марку?

— Ах, вот в чем дело. Приехала скандалить из-за очередного идиота, которого не держат собственные ноги? — ухмыльнулся Роман, обнажив в оскале белоснежный ряд идеальных зубов. Он подошел ближе и, окинув меня насмешливым взглядом, сложил руки на груди.

— Приехала плюнуть тебе в лицо!

— А я думал, будешь искать женские волосы… Квартира в полном твоем распоряжении, — рассмеялся Морозов и, не дав мне ответить, скрылся в ванной.

— Прекрасно. Гад ты поганый, — прошипела я и двинулась в комнату, которая на поверку оказалась гостиной.

Сама не понимая — зачем, я вдруг замерла и на короткий миг вдохнула воздух полной грудью. Здесь все пахло им. Каждая частичка словно кричала о том, что здесь совсем недавно был Роман. Несмотря на необжитый вид, квартира была очень похожа на своего хозяина и очень подходила ему. Минимум мебели, ремонт в светлых тонах и запах Мороза. Идеально.

Ещё немного постояв в гостиной, я направилась на экскурсию в остальные комнаты и почему-то остановилась в спальне, где и принялась ждать хозяина.

Хотелось высказать все, что я думаю этому мудаку в лицо, но он все не появлялся из ванной, поэтому я принялась придумывать пакости. Кипельная чистота дико раздражала, и я разбавила её, вырвав пару своих темных волос и раскидав их на видных местах. Затем достала из косметички зеркальце и свои духи и гордо разложила все это в спальне этого подлеца.

— Так-то! Хрен тебе, а не Света с Таней! Раз мне нельзя ни с кем встречаться, то и тебе тоже.

— Что ты там бормочешь? — в дверях появился полностью обнаженный Морозов, прикрытый только белым банным полотенцем в области бедер, и совершенно спокойно прошел мимо меня в сторону гардеробной, которую я тоже успела исследовать.

— Говорю, мудак ты паршивый! Я буду лечить и защищать Марка!

— Ясно, — хмыкнул этот гад и скрылся в гардеробной.

Не успела я достать губную помаду, чтобы написать какую-нибудь гадость на зеркале, как до меня снова донесся голоса Романа:

— Ксюша, ты надолго? Мне ехать нужно…

— Куда?! — от неожиданности я даже присела на краешек кровати и до крови закусила губу. В голове вдруг произошло короткое замыкание, а в груди так резко кольнула догадка, что я даже испугалась, того, что чувствую, и вздрогнула всем телом.

Он едет к женщине. К той, которую будет холить и лелеять… К мудрой и женственной… А я? Я — колючая девятнадцатилетняя пигалица, которую он воспитывал целый месяц, и в итоге купил на две ночи…

— К другу на день рождения, — появившийся Мороз пах как мечта, да и выглядел тоже. Почему-то это разозлило меня еще больше. Снова захотелось разодрать его красивую мужественную физиономию, или, на худой конец, оставить засос на самом видном месте, чтобы ни одна Таня или Света…

Стоп…

Стараясь привести сердцебиение в норму, я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Спокойно, Ксюша… Пусть катится… Нам не по пути… Он же так меня обижал…

— Ты в порядке, малыш? — от раздавшегося прямо над ухом хрипловатого голоса по спине побежал холодок, а низ живота скрутило в тугой узел.

— Что? — я честно пыталась держать лицо, но все было тщетно. Щеки горели, а внутри стремительно разливалось поганое ощущение ненужности. Словно я маленькая девочка, которую не берут с собой на праздник, поэтому она злится и всеми силами пытается привлечь к себе внимание, топая ногами и готовясь пуститься в рёв.

Сейчас из головы совершенно вылетел план мести и конспект скандала, который я изначально собиралась учинить Морозову. Вместо этого внутри пульсировало и разрывало мозг только одно желание: поехать с ним.

— Тебе плохо? Совсем бледная, — янтарные глаза напротив внимательно сканировали мое лицо на предмет недомогания, подмечая каждую мелочь, которая могла выдать с головой.

— ДА! Мне плохо! — наверняка я выглядела как плохая актриса из провинциально театра, когда неловко завалилась набок и изобразила обморок, но, к моему полному удивлению, Морозов повелся.

От спокойного занятого Романа Сергеевича не осталось и следа, теперь на его месте был очень взволнованный мужчина, в голосе которого ясно слышалась настоящая паника:

— Малыш, Ксюша! Очнись! — горячее дыхание опалило мою скулу, а от прикосновения немного шершавых ладоней к талии, по коже поползли мурашки. Приоткрыв один глаз, я, как можно правдоподобнее, простонала:

— Мне уже лучше… Езжай, не хочу тебя задерживать…

— Нет, — мне в пору было плясать чёчетку но, как оказалось, радость была преждевременной:

— Отвезу тебя. Вызову врача, а уже потом поеду.

Поедет он… Конечно… Чёрта с два!

— Не нужно, — просипела я и при помощи сильных рук Морозова приняла сидячее положение.

— Что нужно, а что нет, я решу сам.

— Можешь взять меня с собой, — как можно более равнодушным тоном выдала я, — если так переживаешь.

На несколько мгновений Морозов нахмурился, словно недовольный моим предложением, а я затаила дыхание, всей душой надеясь на положительный ответ. Пауза затянулась, и в какой-то момент даже показалось, что он откажет, но в итоге Морозов согласно кивнул головой.

— Наверно так будет лучше. У Олега большой дом. Отдохнешь в одной из комнат. Мне будет спокойнее.

Глава 42

Всю дорогу Морозов выглядел нахмуренным и лишь изредка кидал на меня задумчивые взгляды, когда машина останавливалась на светофорах. А я, видимо, была слишком плохой актрисой, потому что с трудом доигрывала партию. Это оказалось чертовски сложно — притворяться больной, если прекрасно себя чувствуешь.

В какой-то момент я вдруг подумала, что мой обман раскрыт, потому что машина завернула в тот район, где был дом моего отца. Я даже приподнялась на месте, готовясь к обороне, но Морозов подъехал к одному из огромных домов на центральной улице, и остановился.

Словно по сигналу, автоматические ворота открылись, и мы въехали на огромную территорию с большим особняком и кучей машин на парковке.

— А это удобно, то что я без приглашения? — начала было я, вдруг спасовав перед встречей с совершенно не знакомой мне компанией. Они, наверняка, старше меня и будут смотреть свысока…

— Я уже говорил тебе: что удобно, а что нет — я решу сам.

Разумеется, я еле сдержалась от ядовитой реплики в ответ, вовремя вспомнив, что изображаю больную. Но это было действительно трудно, потому что такой холодный и отстраненный Морозов совсем мне не нравился. Сразу захотелось вывести его на эмоции любым доступным путем… Но мне нельзя… Я же плохо себя чувствую… Идиотка…

Взяв меня под руку, Морозов прошел мимо большого дома и направился в сторону другого, видимо, гостевого Чем дальше вглубь участка мы продвигались, тем более робкой я становилась. Когда сбоку показался огромный бассейн, в моей шальной голове даже мелькнула мысль броситься туда, чтобы не представать перед друзьями Романа. Но мое запястье было крепко сдато большой ладонью Мороза, а бассейн, наверняка, без подогрева… Не хватало еще воспаление легких схватить… В общем, пришлось послушно плестись следом и мысленно корить себя за излишнюю импульсивность и вранье.

В большом холле гостевого дома всё было оформлено в охотничьем стиле. Звериные шкуры, чучела на стенах и огромный камин с потрескивающими поленьями — создавали уют и вместе с тем немного пугали. Замерев у входа, я пробежала глазами по головам оленей и лисиц, развешанным по стенам, а затем остановилась на большой компании, сидящей за столом. Именно в это мгновенье я вдруг поняла, что приехала не зря. Практически все присутствующие девушки, увидев Морозова, спешно начали приводить себя в порядок и в открытую стрелять глазами. Более того, некоторые из них смотрели и на меня, только не с обожанием, а оценивающе и недоброжелательно. И это невероятно раздражало.

Пожалуй, изо всех присутствующих было только пара женщин, которых не впечатлил Морозов. Одна рыжая девица в открытую флиртовала с хозяином дома — огромным устрашающим мужиком, похожим на бандита из девяностых и бурого медведя одновременно. К несчастью рыжей, этот самый дядя вообще не обращал на нее внимания, потому что как привороженный следил за каждым движением миниатюрной брюнетки, сидящей рядом с ним.

Девушка показалась мне очень красивой и немного растерянной, как будто была здесь такой же случайной гостьей как и я. Но именинник — Сергей упорно называл её хозяйкой дома. Неужели это жена этого самого Шамаева? Не похоже… Более того, складывалась такое впечатление, что девушка, как оказалось, её звали Катя, робела и сильно смущалась от того, что медведь буквально поедал её глазами… Странная парочка — подумалось мне…

Тут виновник торжества вдруг отвлек меня от наблюдений, предложив познакомиться поближе:

— Ксюшенька, я ведь вас только мельком видел, но так и не познакомился поближе… А мы ведь с Ромкой лучшие друзья, — он явно был ловеласом и сейчас намеревался со мной пофлиртовать.

Первым моим порывом было отказаться от разговора и продолжать пялиться в телефон, потихоньку рассматривая присутствующих, но помрачневший Морозов разжег во мне азарт.

Ах, если бы он знал, что я уже как пару недель распробовала новый доппинг — удовольствие от того, что поганый Роман Сергеевич злится, то сидел бы с каменным лицом.

— Роман говорил, что вы как картинка, но оказалось, что в живую всё ещё лучше. Ксюшенька, у вас просто колдовская красота…

— Спасибо за комплимент, но я никогда не поверю, что Роман Сергеевич мог так тепло обо мне отзываться… Он ведь называет меня исключительно пигалицей и до недавнего времени был недоволен каждым моим шагом… Все ругал за что-то и воспитывал…

— Считаешь, что было не за что? — от идеального спокойного Мороза не осталось и следа: красивые черты лица напряглись и заострились, придав образу демоничности, а губы вытянулись в тонкую линию.

— Считаю, что не за что, — процедила я, стараясь не смотреть на него, и снова переключилась на голубоглазого Сергея, — вы, конечно разительно отличаетесь от своего лучшего друга… Такой понимающий и добрый… Мечта любой девушки…

Скрипящий зубами от злости Морозов — это просто отдельный вид искусства. Он, кажется, был на грани, но продолжал держать себя в руках, то и дело сжимая и разжимая в кулаке изрядно согнутую вилку.

— Ксюшенька, как видите, все разбились на кучки, поэтому я предлагаю никого не ждать и выпить за знакомство прямо сейчас. Шампанского? — Сергей подхватил со стола высокий узкий бокал и наполнил его шипящим напитком, но как только мои пальцы коснулись тонкого стекла, сбоку зарычал Морозов:

— Яйца не подкатывай, именинник, — он резко вытащил из моей руки бокал шампанского, врученный Сергеем, и сунул вместо него стакан с соком.

Сергей понимающе хмыкнул и переключился на девушек, сидящих сбоку, а я практически зашипела от досады.

— Почему это ты мне указываешь?

— Потому что ты не здорова, помнишь, малыш?

— Так я уже не пигалица? — я удивленно изогнула бровь и посмотрела прямо в перекошенное от ярости лицо Морозова.

— И пигалица тоже!

Наверно наш конфликт продолжился бы и дальше, и даже разгорелся бы в настоящий скандал, но мужчины вдруг решили отправиться в парилку и прихватить с собой моего спутника, поэтому все угасло, чему я была очень рала. Меньше всего хотелось выяснять отношения при посторонних, тем более что наши разборки с Морозовым всегда были горячими.

Оставшись без Морозова, я осмотрелась и невольно поморщилась. Чтобы не разговаривать с девушками, явно симпатизирующими Роману, я собиралась подсесть к Катерине, но она вдруг извинилась перед всеми и отправилась отдыхать.

— Интересно, какой у неё срок?

— Совсем небольшой, раз не видно живота. Да и с Кристиной Шамай только два месяца назад развелся, наверно из-за Катиной беремености, — присутствующие зашептались, провожая девушку взглядом, а я уткнулась в телефон, совершенно не понимая, о какой Кристине речь.

Очевидно, что этот самый Шамай смотрит на Катю, как голодный медведь на свежий мясной стейк. Так о какой бывшей может идти речь? Ведь даже мне, видящей их впервые, ясно, что он буквально помешался на этой девушке…

Через какое-то время из парилки начали появляться мужчины, и притихшие девушки снова загалдели. Разумеется, самым устрашающим выглядел Шамаев, который был подобен какой-то адской машине из мышц, но Морозов явно не уступал ему. Когда он прыгал в аоду, каждая мышца на сильном буквально каменела, превращая Романа в идеальную скульптуру.

Наблюдая за ним из под полуопущенных ресниц, я невольно вспоминала, что и в каких позах он вытворял со мной в постели, и невольно заливалась румянцем. Однако Морозов, видимо, понял перемены во мне по-своему, потому что тут же оказался рядом. Он обдал меня горячим дыханием и обеспокоенно прикоснулся губами к моему виску:

— Температура?

— Нет, с чего ты взял?

— Ты покраснела.

— Я покраснела, потому что здесь десять накачанных полуголых мужиков, — уже через мгновенье стало понятно, что фраза про мужиков была лишней, потому что Роман изменился в лице, и схватив меня под локоть, потащил к выходу.

Глава 43

Я честно обещал себе, что больше не буду воспитывать дочку сводного брата. Клялся, что отступлю, дам ей полную свободу и в учебе и в личной жизни и даже кривенько изображал равнодушие, которое ежедневно давало огроменную трещину… Но все тщетно!

Бесполезно бороться с тем, что во много раз сильнее меня… Пора констатировать пренеприятный факт: у меня не просто стоит на эту вредную своенравную пигалицу, я влюблен в неё по уши… Тадаааммм…

Довоспитывался, дурак.

Теперь я, как ревнивый подросток разбиваю носы молодым кобелям, вьющимся вокруг неё, мучаюсь от сперматоксикоза и непроходящего чувства вины перед покойным братом и просто тягощусь от неразделенного чувства.

И что в итоге делает эта коза? Сначала воюет со мной целый месяц и ведет себя как трудный подросток, а потом вдруг начинает меня дразнить, причем так умело, что я даже не сразу просек, в чем дело…

Взять хотя бы её требование не общаться с Кулецкой… Ведь купился, как дурак… А сегодняшний спектактль погорелого театра с миниатюрой на тему недомогания?

Зараза! Мелкая поганка! Я ведь, чуть с ума не сошел, когда увидел, что моя девочка упала в обморок… Но потом стали заметны приоткрытые ресницы и бешенно стучащее сердце, которое выдало пигалицу с головой!

Дать бы ей по заднице за все фокусы! И за походы в ночные клубы в неподобающем виде и за то, что прямо у меня на глазах приняла какую-то дрянь, и за постоянных ухажеров, вьющихся вокруг неё косяком…

Но я не могу. Заорать как раньше или отходить по красивой упругой заднице ладонью тоже. И совсем не потому, что чувствую вину перед погибшим братом… Хотя и поэтому тоже.

— Ты вывел меня на улицу, чтобы я вдобавок к моему недомоганию еще и простудилась? — красивое недовольное лицо пигалицы вывело меня из оцепенения и вернуло на землю, но отвечать я не спешил, скользя по идеальным чертам взглядом и продолжая думать о своем.

Пигалица тем временем не оставляла попыток меня растормошить. Теперь она щелкала пальцами прямо у меня перед лицом и недовольно вздыхала, подкатывая глаза:

— Алё… Морозов!

Что за девица! Она даже возмущается сексуально, чертова кукла!

— Ладно попробуем по-другому… Я собираюсь пойти в парилку с твоим другом Сергеем.

— ЧЕГО?

— Ну вот, ожил наконец, — хитро улыбнулась провокаторша и, сделав шаг вперед, ударила меня кулачком в грудь, — домой поехали, поздно уже!

— Я не понял, с кем ты там собралась, и в какую парилку? — прорычал я, игнорируя все остальное, сказанное Ксюшей и концентрируясь на том, что посчитал важным.

— Пошутила я, потому что ты не реагировал!

— Я тебе за такие шутки по заднице дам!

— Только тронь! Не имеешь права!

— Не дерзи!

Несмотря на призрачное перемирие, между нами почему-то искрило. Причем гораздо сильнее, чем раньше. Именно поэтому я все таки принял решение уехать. Не хватало еще показывать наши разборки, похожие на мексиканский сериал моим друзьям!

Наскоро попрощавшись со всеми и зло глянув на именинника, я усадил пигалицу в машину и крепко пристенул, словно опасаясь, что она всё таки сбежит в парилку с Серегой. Всю дорогу до дома мы препирались. Ни ночные виды весеннего города, ни приятная музыка из динамиков — ничто не могло придать поездке позитивный настрой. Более того, мы оба заводились с пол оборота и не могли остановиться, хотя давно пора было сделать передышку.

Когда я припарковался во дворе и заглушил мотор, пигалица повернулась ко мне и зашипела, как кобра перед прыжком:

— Надеюсь, ты не останешься! Вали к своей Тане или Маше! — она вылетела из машины и громко хлопнув дверью, направилась в сторону дома, этим жестом красноречиво показывая, что не собирается продолжать разговор.

В ночной тишине только-только пробуждалась природа и только-только оживали насекомые, но уже было по весеннему тепло. Я вышел следом и, прислонившись к машине, просто наблюдал за фигуркой, удаляющейся по мощенной дорожке вглубь двора, размышляя о жизни.

И тут случилось волшебство. Вдруг все происходящее перестало меня напрягать, и стало так легко и хорошо, что впору было заорать на всю улицу, как мартовский кот. Впервые за несколько лет я почувствовал себя счастливым и улыбнулся, пробуя на вкус и запуская глубоко внутрь это замечательное ощущение.

Я ведь люблю её, на дворе весна, впереди лето, а за ним, пожалуй, вся жизнь… Чего еще желать?

Да, она строптивая и слишком молодая… Да, за ней вьётся целый табун мужиков, и иногда мне хочется поставить её в угол или отходить ремнем… Но она ревнует меня к бывшим, шикарно готовит, а самое главное будит внутри такие сильные чувства, какие не будила ни одна женщина до нее.

— Пигалица! — вдруг закричал я вслед и тут же получил гневный взгляд от обернувшейся Ксюши.

— Я на тебе женюсь, — пожалуй, сказанное было самым искренним признанием женщине за всю мою жизнь, но эта молодая строптивая коза не оценила моего порыва и заверещала на всю огромную территорию двора:

— Я лучше таракана съем, чем когда-то за тебя выйду, козёл! У меня от тебя мороз по коже! — даже в полумраке было видно, что зелёные глаза мечут молнии, но меня это только заводило. Я, кажется, нашел новый вид удовольствия: раздражать Ксюшу и доводить её до белого каления, и а потом любоваться её разъяренным видом.

— Таракана? Заметано. Завтра привезу тебе огромного таракана из зоомагазина. Если не съешь, то станешь Морозовой. Ясно?

— Пошёл ты! — девчонка в мгновенье ока оказалась прямо передо мной и уже готова была броситься с кулаками, но я, будучи уже привычным к её выпадам, перехватил желанное тело и впился поцелуем в манящие полуоткрытые губы.

— Ненавижу! — заверещала девчонка и укусила меня за язык, но уже через мгновенье сдалась и обмякла.

Какое-то время я пробовал её губы на вкус без ответа, но потом Ксюша всё таки ожила, правда почти сразу уперлась мне в грудь ладошками и вдруг, в не свойственной для себя манере очень робко спросила, стыдливо опустив глаза:

— Почему ты такой злой и непонимающий? Как будто ненавидишь меня? Мне говорили, что с этой Машей ты был совсем другим…

— Глупая… Маша мне нравилась, а от тебя у меня крышу сносит. Чувствуешь разницу? При одной мысли, что тебя кто-то тронет, у меня мозги кипят. А Маша… Она хорошая, мягкая, но только теперь я мужа её понимаю. Он её любил, а я нет. Я когда с тобой познакомился — все поганые черты этого мудака в себе нашел… Потому что по-настоящему влюбился.

Наверно меньше всего на свете Ксюша ожидала услышать от меня признание в любви, поэтому сначала удивленно замерла, а потом шумно шмыгнула носом:

— Правда? — из зеленых глаз пигалицы выкатилась одинокая хрустальная слезинка, которую я тут же стер большим пальцем и поспешил ответить.

— Правда, коза.

— Сам такой! — зашипела девчонка и попыталась удрать, но была схвачена и перекинута мной через плечо.

— Я буду кричать!

— Конечно будешь, малыш. Всю сегодняшнюю ночь.

— Извращенец! Гад! Отпусти! — верещала пигалица, но почему-то совсем не вырывалась.

Глава 44

— Что мы все обо мне, да обо мне… Как Роман? Как ваши отношения? — мы сидели на открытой террасе кофейни уже около часа, но Татьяна впервые поинтересовалась Морозовым.

Со стороны могло показаться, что это простое проявление вежливости, но мы обе знали, что она не остыла. Именно поэтому красивые пальцы с идеальным маникюром слегка подрагивали, а высокая грудь, затянутая черным бархатным платьем стала вздыматься чуть выше, чем раньше. Она, наверняка, не желала мне зла, но точно надеялась на то, что Морозов свободен.

Это так по-женски: подружиться и целовать друг друга в щеку при встрече, болтать обо всем на свете и даже чувствовать себя родственными друг другу душами, но любить одного и того же мужчину.

— Мы вместе, — я не видела смысла скрывать очевидное, поэтому не стала юлить и ответила честно, вместе с тем понимала, что это точно ранит Татьяну.

На пару минут за нашим столиком воцарилось молчание, которое никто не спешил нарушить. В какой-то момент даже показалось, что в воздухе на физическом уровне начала ощущаться боль, которую испытала Кулецкая, услышав мой ответ. Боль потери того, кто и так никогда не принадлежал ей.

— Ты смогла проглотить его поганое отношение? — если раньше она еще держала лицо, то сейчас маска равнодушия начала медленно расползаться и покрываться мелкими трещинками. Из её израненной души готова была хлынуть горечь, которая скопилась за весь этот год, который она болела Морозовым.

Я молчала и едва слышно постукивала чайной ложкой в креманке с тирамису, опустив глаза. Сказать ей, что всепонимающий и адекватный Роман — это тот, кто не любит, а просто испытывает влечение? Объяснить, что ревность, страсть и ежедневный вынос мозга от Морозова — это не поганое отношение, а крайняя степень влюбленности? Ни к чему это… Не нужно отвечать… Особенно теперь…

Наверно, Таня и не ждала ответа на свой вопрос, потому что первой прервала молчание, окликнув официанта: — Текилу три шота. Будешь?

Увидев, как я отрицательно машу головой, Кулецкая ухмыльнулась и достала из пачки длинную белую сигарету, которую ей тут же поспешил зажечь мужчина, сидящий за соседним столиком. Сухо поблагодарив его, она глубоко затянулась и закрыла глаза:

— Видимо, я тебя недооценила… Хотя тогда, в первый раз, заметила, что Роман сам не свой… Теперь понимаю, в чем дело. Он тебя любит. Похоже сильнее, чем Машу. А я снова за бортом. Знаешь, а он ведь терпеть не может курящих девушек. Я из-за него бросила. Но сейчас понимаю, что зря. Женщин Мороз выбирает сам. И тут мне ничего не поможет стать той самой. Хоть курить бросай, хоть в космос отправляйся…

— Тань, тебе нужно просто отпустить эту ситуацию. Уезжай, — начала было я, но Кулецкая предупреждающе подняла руку:

— Уеду, конечно, я и так вместо двух недель два месяца здесь проторчала. Чувствую, что просто не вывожу, но отпустить не смогу.

— Тогда клин клином.

— Странная штука жизнь: сначала Мороз любил мою лучшую подругу, теперь ту, которая дает советы, как его забыть и жалеет меня… Иди, Ксюш, нам не нужно дружить, потому что я не смогу смотреть на твоё счастье. Нет во мне благородства. Сорвусь…

Зря она это сказала. Ведь именно признание и игра в открытую и делали Татьяну благородной в моих глазах. Несмотря на всю неоднозначность ситуации, она не стала играть грязно. Возможно из-за того, что боялась Романа, но мне казалось, что причиной была именно её природная честность и порядочность.

Я вдруг подумала, что хотела бы себе такую подругу, красивую, уверенную в себе и по-женски откровенную.

Но судьба распорядилась так, что нам никогда не сблизиться. Нас навсегда развел мужчина, который оставил в сердце Кулецкой очень глубокую рану. И даже если она затянется, то шрам всё равно будет болеть на погоду.

* * *

— Сфотографировала?

— Да! Но я совершенно не понимаю, зачем тебе это? Надеюсь, это не что-то противозаконное? — я не хотела причинять зла Татьяне и не держала на неё обид, поэтому никак не могла взять в толк, почему Ульяна так взъелась на неё.

— Ты идиотка, Ксюш? Благодаря включенному телефону я слышала весь ваш разговор и могу с уверенностью сказать, что эта блондинка любит Романа Сергеевича еще больше, чем я предполагала. Помнишь моего соседа, через которого ты брала кредит? Он обещал мне помощь в одном вопросе…

— Или ты рассказывашь, что задумала, или я не дам фото! — при воспоминании о череде моих вынужденных быстрозаймов по затылку прошел холодок. Вспомнились те амбалы, которые приходили выбивать долг и бессонные ночи заполненные мыслями по поиску денег. Нет, так с Кулецкой поступать нельзя!

— В общем, он ищет паспорта для поручительств. То есть твоей Тане придется быстренько вернуться к себе в столицу и сменить номер, потому что её будут просто изводить звонками двадцать четыре часа в сутки!

— Она вроде и так собралась уезжать…

— Вроде, — копируя меня, Ульяна смешно сморщила нос и возмущенно фырнула в сторону оставшейся за спиной кофейни.

— Ладно, а тебе какая выгода?

— Тебе помогаю и сосед прощает мне долг. Помнишь, мне на телефон не хватало? Заняла у него немного под расписку.

— Ладно, но только чтобы на Тане это не сильно отразилось, — сдалась я и отправила подруге фотографию паспорта Кулецкой, которую успела сделать, пока та ходила в уборную.

— Подходит. Уверяю тебя, номер телефона эта дамочка сменит уже завтра.

Мы еще какое-то время прогулялись по парку, наслаждаясь весенним солнцем, потом прошлись по магазинам и расстались только тогда, когда на весенний город опустились первые сумерки.

Встретивший меня у входа в парк Морозов коротко кивнул Ульяне, а затем проворчал, снимая с плеч и накидывая мне на плечи большой форменный пиджак:

— Сейчас начало апреля, а не июня, задницу себе решила застудить?

— Началось, — я подкатила глаза и, махнув на прощанье подруге, приготовилась к очередному спору.

— Язвишь? — оскалился Морозов и силой дернул свой пиджак на груди, закутывая меня в его широкие полы, — детей как рожать собралась, если у тебя от холода нихрена работать там ничего не будет?

— А, может, я чайлдфри? — разумеется, это было блефом, но очень уж хотелось поддеть этого гада в ответ. Поэтому я состроила серьёзную гримасу и принялась наблюдать из под полуопущенных ресниц за стремительно вытягивающимся лицом Морозова.

— ЧЕГО?! Ты, пила что-ли со своей Ульяной? — рявкнул он и схватив меня за локоть, дернул на себя, после чего наклонился к губам и шумно вдохнул воздух, видимо, проверяя меня на пары алкоголя.

— Шучу я. Просто в ближайшие три года замужество и рождение детей не планирую. Я тёте обещала когда-то, что отучусь сначала, а только потом…

— Посмотрим.

— Я серьезно! — от вспыхнувшего возмущения я даже остановилась и топнула ногой.

Здорово, конечно, что Морозов меня обожает и буквально носит на руках, но командовать своей жизнью я никому не позволю!

— В машину садишь, пигалица моя ненаглядная, — лицо Романа было чернее тучи, но спорить он не стал. Словно знал что-то такое, чего ещё пока не знаю я.

Глава 45

Татьяна Кулецкая

— Да, сим карту… Любую и побыстрее, — меня дико раздражал этот идиот-продавец, поганое апрельское солнце и вообще весь этот огромный, ставший мне ненавистным городишко… А теперь еще и бесконечные звонки с требованием выплатить какой-то долг!

Какой придурок дал мой номер коллекторам? Какие кредиты? Бредятина. Хотя, возможно это один из брошенных мной обиженных бывших решил отомстить нетривиальным способом? В любом случае, номер придется сменить.

Парнишка продавец распечатал упаковку и принялся колдовать над смартфоном, то и дело одаривая меня восхищенным взглядом. Оценил мою красоту и ухоженность, молодец. Знаю, что яркая и манящая, но не по твою душу, мальчик…

Сначала удавалось ещё какое-то время терпеть то как на меня глазеет продавец, но только день не резиновый, а еще нужно успеть забрать чемодан и доехать до аэропорта… Да и потом, мне нет никакого дела до любви с первого взгляда, поэтому я сорвалась:

— Молодой человек, вы долго меня взглядом будете облизывать или всё же поторопитесь? — хотелось не просто нагрубить, а сразу провести между мной и ним четкую линию, за которую переступать не стоит.

— Всё готово, — понурив голову он передал мне аппарат и отвернулся, видимо понимая, что здесь ему точно ничего не обломится. Молодец, понятливый.

Проверив подключение, я вздохнула с облегчением: неужели мой телефон впервые за два дня замолчит? Честно говоря, мне порядком поднадоели эти звонки каждые десять минут, а также грозы и обещания заставить отрабатывать натурой. Если это действительно такой способ мести от кого-то из бывших, то я аплодирую стоя! Очень изощренно и мучительно…

Впервые за двое суток наслаждаясь тишиной, не нарушаемой противной телефонной трелью, я отпустила водителя такси. Почти бегом забежала на свою старую квартиру, быстро собрала чемодан и вызвала такси. В четырех стенах сидеть не хотелось, поэтому в голове стемительно созрело решение прогуляться перед отъездом. Действительно, почему бы не подышать свежим воздухом.

Всё таки родной город прекрасен! Ну и пусть еще полчаса назад я готова была рычать от раздражения ненавидела все вокруг… Сейчас, когда настало время отъезда, сердце защемило от теплых воспоминаний, связанных домом. Здесь останутся мои страдания по неразделенной любви и вся боль пережитого, а в новую жизнь я постараюсь взять только хорошее. Купив ближайшем продуктовом магазине минеральной воды, я уселась на лавочку и принялась ждать запаздывающую машину, размышляя о том, как жить дальше.

Мимо то и дело сновали сновали прохожие, и за рассматриванием влюбленной парочки на скамье напротив я даже забыла позвонить с нового номера Ксюше, чтобы попрощаться, а ведь изначально намеревалась пожелать ей удачи в неравном союзе с Морозом. Хорошая она… Молодая, дерзкая, горячая и пока еще глупая… И хотя разница в возрасте у нас совсем небольшая, я чувствую себя гораздо старше. Опытнее и несчастнее. Даже жаль, что именно её он любит, потому что мы могли бы стать близкими подругами…

К Морозову я не остыла, но впервые за этот год нашла в себе силы смириться с тем, что вместе мы никогда не будем. Не Маша, так Ксюша, не Ксюша, так еще кто-нибудь… С ним всё равно будет другая, ведь женщин Роман всегда выбирает сам. Здесь не поможет отказ от вредных привычек, покорность или красота, которой у меня избытке… Дело в том, что я просто не та и всё… Без всяких "но"…

В тот момент, когда я достала из сумочки и прикурила тонкую сигарету, телефон засигналил, видимо, обновив статус заказа такси. Но вопреки ожиданиям прямо передо мной резко затормозил не привычный хёндай или лефан, а огромный черный внедорожник, больше похожий на хищного зверя, чем на машину. Внутри сидел огромный верзила, напомнивший мне всех уголовников из криминальной хроники разом. Более того, в голове тут же начала набираться статья с описанием его внешности и особыми приметами.

— Мужик, ты идиот совсем? Здесь тротуар! — завозмущалась было я, но уже в следующую секунду праведный гнев сменился на испуг, ведь этот самый дядя вылез из-за руля и направился прямо ко мне.

— Ты — Кулецкая? — рявкнул он, потерев лысину кистью, зеленой от обилия наколок, явно сделанных не в крутой тату мастерской.

— Она самая, — неосторожные слова сорвались с моих прежде чем пришло понимание, что нужно было молчать и все отрицать. Нет, ну я точно дура… Совсем из-за своей влюбленности поехала… Что мелю, а главное кому?!

— В машину садись, — мужик явно не собирался церемониться и звать меня на ужин, скорее в подворотню или на заброшенный завод. Бррр…

— Зачем это? Я не знакомлюсь, дядь, и в мужике не нуждаюсь, — пытаясь отвлечь верзилу, я боковым зрением уловила, что сбоку приближается долгожданная машина с шашечками и поднялась, схватившись за выдвижную ручку чемодана на колесиках. Если я резко подамся вперед, то возможно, успею запрыгнуть на заднее сиденье и хлопнуть дверью прямо перед носом этого бандитского элемента.

Откуда он знает мою фамилию и зачем хочет затолкать меня в машину — уже другой вопрос, об этом я подумаю потом… Сейчас главное направить весь выработавшийся адреналин на спасение.

— С тобой никто и не собирается знакомиться. Долг поедешь отрабатывать.

Ага, дядь, так и сделаю… И почему я раньше балончик перцовый не носила? Дура.

— В смысле? Какой долг? — я не из робкого десятка, поэтому вместо того, чтобы сразу убегать, вдруг расхохоталась от осознания абсурдности ситуации, но когда из машины вылез второй амбал, стало совсем не смешно. Теперь мне было не до чемодана и прочей ерунды. В голове яркой лампой замигало единственное слово, вытеснившее все остальные мысли и желания.

Бежать.

Наверное, нужно было сразу отнестись к опасной ситуации с должным вниманием, но я слишком много рефлексировала ни к месту и думала о Морозе, а не о подозрительных звонках, поэтому бритоголовые бандиты сцапали меня и запихнули в свой черный сарай на колесах…

Не зря я всегда ненавидела гелики… Чувствовала, что меня убьют именно в таком….

Глава 46

Спустя неделю…

Нет, ну какой же он всё таки гад! Сволочь! Подлец! Почему я снова узнаю обо всём последней?!

В сотый раз я набирала номер проклятого Морозова и ругала его последними словами, и в сотый раз слушала длинные гудки. А всё потому, что он даже не потрудился предупредить меня, что их с отцом сестра Ольга через час прилетает в страну, чтобы познакомиться со мной!

— Оксана, успокойся, я просто забыл тебе рассказать, — вспоминая нелепое оправдание этого гада, я попыталась спародировать лицо и мимику Романа в зеркале, а когда ничего не вышло — громко фыркнула.

Оксана… Он всегда вспоминает мое ненавистое паспортное имя, когда хочет меня взбесить!

Может прямо сейчас поехать к нему на работу и разодрать острыми коготками красивую журнальную физиономию?

Нет… Это слишком… Даже для меня… Там всётаки серьёзные люди сидят…

Так ничего и не придумав, я оправилась на кухню и принялась с остервенением кидать на стол продукты для своего фирменного малинового пирога, которым планировала угощать Ольгу.

Яйца, масло, творожный сыр, тростниковый сахар, мука… Продукты живо полетели в планетарный миксер и начали причудливо переплетаться между собой в однородную, тягучую массу, а я села перебирать ягоды малины, высыпав их из лотка в чашку. Сначала эмоции бурлили во мне как действующий вулкан, но постепенно готовка поглотила с головой, а злость и раздражение начали отступать. Беспроигрышный способ: когда хочу успокоиться — я готовлю.

Обида никуда не ушла, но теперь коварный план мести я обдумывала уже более спокойно, ненароком вспоминая, как буквально два дня назад уже бросалась на Морозова с кулаками. Ему тогда названивала какая-то Света, которую Сергей Кравцов весело называл третьим размером. Ох и взбесилась я тогда…

А какой был скандал! Этот гад хохотал как умалишенный, и держал меня, пока я пыталась лягнуть его ногой или укусить за палец. Но улыбка было сползла с красивой Морозовской физиономии, как только он услышал, что я, в отместку, собираюсь в ночной клуб.

Разумеется, после этого ночь была очень жаркой. Такой горячей, что я проспала все лекции и проснулась после полудня с опухшими губами и тянущими во всём теле мышцами, а Морозов до сих пор ходит с разодранной в кровь спиной.

Когда пирог оказался в духовке, я схватилась за ещё несколько абсолютно неважных дел, но выполняла их с огромным усердием, чтобы хоть как-то отвлечься. Не хотелось признаваться самой себе, но я дико нервничала и боялась предстоящей встречи.

Ольге всего двадцать пять, но она уже замужем и имеет двоих детей, а значит у неё море опыта в самых разных вопросах… Вдруг я ей не понравлюсь? Перед глазами появился образ темноволосой невероятно красивой женщины с медово-янтарными глазами… Она ведь идеальная, да и Морозов отзывается о сестре, как о настоящем божестве. А я? Характерная, неопытная и совсем не видевшая жизни девчонка… То ли дело Татьяна Кулецкая… У нас всего полтора года разницы в возрасте, но она, кажется, гораздо мудрее меня.

Вспомнив о приятельнице по несчастью, я вдруг задумалась о том, когда мы в последний раз разговаривали. Кажется, больше недели назад. Внутри поселилось какое-то нехорошее предчувствие и я сразу набрала номер Тани…

Недоступен… Странно. Может она сменила номер телефона, как и обещала Ульяна? Жаль, что контакты потеряны, но, возможно это даже к лучшему…

Пока я задумчиво расставляла приборы на стол, во дворе послышался рев мотора. Неужели Морозов уже привез сестру?! Я даже в порядок себя привести не успела! Подбежав к зеркалу, я охнула: огромная футболка Романа, перемазанная мукой, и леггинсы, обтягивающие узкие бедра и небрежный пучок на голове… Хороша новая родственница… Ужас! Что она подумает обо мне?

Как раз тот момент, когда я с силой стряхивала с себя остатки муки, послышался щелчок открывающейся двери и в гостинной раздались голоса.

Приехали! Страшно то как… Словно знакомство со свекровью…

Наверно на моем лице было написано выражение сильного испуга, потому, что когда на кухню вошел Роман и его сестра, они замерли и обменялись обеспокоенными взглядами.

— Малыш, ты в порядке? — голос Морозова доносился до обрывками, прерываемый бешенным стуком моего испуганного сердца.

— Малыышшш, — снова произнес он и подошел вплотную, — тебе нехорошо?

— Переволновалась, — кое-как ворочая языком, призналась я и попыталась криво улыбнуться Ольге, которая с интересом разглядывала меня.

— Только не говори, что испугалась знакомства! — вдруг тепло рассмеялась она, явно забавляясь ситуацией, — Рома говорил, что ты у нас не робкого десятка…

— Просто…

— Ксюша, видимо, опасалась, что ты окажешься похожей на меня, — подначил Мороз и тоже расхохотался.

Прекрасно. Я — посмешище, над страхами которого потешается вся семья Морозовых!

— Не дуйся. Давай знакомиться. Я — Ольга, полная противоположность Олега и Романа по характеру, — смех сменился обаятельной улыбкой, которая, наконец разрядила обстановку, а протянутая рука сестры Мороза сразу превратилась в крепкие объятья, которые окончательно успокоили меня.

— Вы… Ты одна?

— Миша уехал по делам, которых за время нашего долгого отсутствия накопилось просто море, а дети остались дома с няней… Поэтому пока одна.

— С Кощеем ты еще успеешь познакомиться, — хмыкнул Роман и проворчал, — он Олю одну никуда не пускает, боится, что украдут. Поэтому сестра прилетает раз в год и на рекордно короткий срок.

— Перестань, тебе теперь и без меня весело. Чего только рассказ про принятую таблетку для возбуждения чего стоит… Я хохотала до слёз… Даже Миша улыбался, — Ольга снова рассмеялась, видимо в деталях вспоминая подробности моего позора, а я зашипела, повернувшись к Роману:

— Ты что ВСЁ ей рассказал? Сволочь, гад…

— Не всё, конечно… В общем только то, что можно знать сестре, — наглая ухмылка этого подлеца настолько взбесила, что я вмиг забыла приличия и прямо при гостье хотела броситься нанего с кулаками, но Ольгин щебет немного остудил мой пыл.

— Чего вы там шепчетесь? Я так соскучилась по Родине… Ксюша, пробежимся по магазинам? С друзьями хочу увидеться… Погулять…

— Сестра у меня душа компании. У неё супер веселый нрав и куча знакомых, поэтому это надолго, — обреченно вздохнул Морозов и чмокнув меня, потом и Ольгу в лоб, отправился к выходу, — гуляйте девчонки, только чтобы зять город и область на уши не поднимал, — он отвлекся на входящий звонок, а Ольга снова расхохоталась. Однако веселье длилось недолго.

Слушая собеседника, Роман молчал и с каждым мгновеньем мрачнел всё больше и больше, а когда повесил трубку, произнес:

— Татьяна Кулецкая пропала. Звонили общие знакомые из столицы. Её ищут уже три дня. В последний раз на связь она выходила неделю назад.

Глава 47

— Татьяна Кулецкая пропала. Звонили общие знакомые из столицы. Её ищут уже три дня. В последний раз на связь она выходила неделю назад, — Морозов выглядел крайне озадаченным и задумчивым.

— Какой кошмар! Это ваша знакомая? Рома, не молчи, я сейчас Мише наберу, если нужна помощь, — веселость Ольги рассеялась как дым, и теперь каждое её движение и взгляд были полны участия и готовности помочь.

А я? Я в этот момент вдруг подумала, что Татьяна пропала как раз после того, как я передала фотографии её паспорта Ульяне.

Нет… Не может быть…

Она же обещала, что имя Кулецкой запишут как контакт поручителя, а значит просто будут названивать, и ей придется сменить номер телефона…

Какая же я идиотка! Если это из-за меня? Бедная Татьяна…

Пока Роман мерял большую кухню широкими шагами и обзванивал знакомых и друзей, способных помочь с поиском, я буквально тряслась от страха, но не перед ним, а за Кулецкую… Пусть будет жива, пусть здорова…

Нет, так не пойдет, нужно позвонить Ульяне и всё узнать. Вдруг Кулецкая просто укатила на курорт с очередным поклонником? Она ведь красивая… Даже слишком…

— Извини, Оля, я выйду на минутку, — кивнув сестре Морозова, я пулей поднялась по лестнице на второй этаж и закрылась в первой попавшейся комнате.

Прислонившись спиной к двери, я постояла еще пару мгновений, пытаясь придти в себя, но получалось откровенно плохо. Дыхание сбилось, руки дрожали, а бешено барабанящее сердце, словно хотело вырваться из груди… Кое-как совладав с собой, я всё таки разблокировала телефон и набрала номер Ульяны:

— Алло, Ксюха, не могу говорить, тут такооеее, — из динамика раздались характерные завывания и всхлипывания, точно указывающие, что дело — дрянь.

— Что случилось? — внутри меня всё похолодело и приготовилось к худшему.

— Этот мой знакомый — такой козееееел… Он на мой и еще пару паспортов взял огромные кредиты по десять-пятнадцать миллионов у Марата Токуева и сбежааааллл. Эти мордовороты уже приезжали, Ксюха… Ищут меня… Я боююююсссь… Это же Токуееееввв… Там спасения не будет. Спрячь меня, Ксюха..

— Я перезвоню, — нажав отбой, я сползла на пол и схватилась руками за голову. Все плохо… Очень плохо…

Одно дело — телефонные звонки, из-за которых придется сменить номер, а другое — настоящий займ, тем более у такого человека, как Токуев… А, ведь, теперь ясно, что Татьяна у него…

Как её вызволять и как рассказать Морозову, что я — косвенный виновник того, что произошло? Он же будет просто в ярости… Прибьет меня…

Прощай перемирие и добренький влюбленный Мороз, здравствуй злющий Роман Сергеевич и саднящая от ремня задница…

Но здесь даже не может стоять никакого выбора: пусть орет, хоть на горох ставит и вообще наказывает по своему усмотрению, главное, чтобы с Таней всё было в порядке… Я, ведь, себе не прощу, если с ней что-то случится.

Сделав пару глубоких вдохов, я поднялась на ноги, стерла набежавшие слёзы и на негнущихся ногах направилась к Морозову.

Мне запомнился каждый шаг, который я сделала на пути вниз. Более того, когда я увидела Романа в прежней позе с телефоном у окна, вся жизнь пролетела у меня перед глазами.

Глядя на его широкую спину, я тщетно уговаривала себя заговорить, пока Ольги не было в комнате, но язык словно прилип к нёбу.

Давай же, это не сложно… Просто нужно признаться… Ради Татьяны… Выбора нет…

— Да, Артур Михайлович, я понимаю, но её нет уже неделю… Прошу, пробей по своим, — голос и поза Морозова были крайне напряженными и ясно свидетельствовали о том, что он сильно волнуется за Кулецкую, но мне было не до ревности, — Да, в столице её тоже ищут. Горин напрягся. Его жена с Кулецкой лучшие подруги.

— Роман, — робко начала я, но тут же прикусила язык, увидев, как Морозов строго глянул на меня и резко поднял руку, показывая, чтобы я замолчала.

— Спасибо, Артур, будем надеяться на лучшее… До связи, — нажав отбой, он поморщился, как при сильной головной боли, и резко развернулся ко мне:

— Ты не видела, что у меня важный разговор?

— Я просто не могла терпеть, — вместо пламенной речи-покаяния изо рта вырвался рваный всхлип, который разозлил и без того раздраженного Морозова еще больше. Сделав в направлении меня два больших шага, он наклонился, почти уперевшись своим лбом в мой, и рявкнул на всю комнату:

— Оксана, тебе девятнадцать, а не пять, но терпение и воспитание до сих пор как у ребенка! Человек пропал, мы в двух крупнейших городах страны поднимаем все связи, чтобы найти его, а ты не можешь потерпеть!

— Прости, — ну вот, сдержаться не получилось, и я всё таки заревела в голос, — возможно Таня пропала из-за меня…

Красивое лицо Морозова в этот момент застыло в настоящем изумлении, которое дико меня испугало. Он вдруг наклонился ещё ниже и, сверля меня почерневшими зрачками, прохрипел, опалив лицо горячим дыханием:

— Что ты сказала?

— Я просто ревновала немного… А Ульяна предложила… Но в итоге все вышло не так, и её обманули, — было одновременно страшно смотреть в лицо Романа и отвернуться, поэтому я просто зажмурилась, когда он заорал так, что задрожали стекла на окнах:

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?

— Ульяна передала её паспорт и номер телефона в кредитную организацию, там Танин номер должны были использовать, как контактные данные поручителя… Ульяна сказала, что она может увести тебя у меня и нужно заставить её сменить номер, — вся моя речь сопровождалась шумными всхлипываниями и обильным потоком слёз, но Морозова не пробивало. Его это заводило ещё сильнее… Резко тряхнув меня за плечи, как тряпичную куклу, он выпрямился и прорычал:

— Идиотка… Если её не найдут живой, пеняй на себя, — после чего указал мне на стол и добавил, — садись, пиши как всё было. Сейчас следака вызову.

Потом он вышел, хлопнув дверью, а я снова заревела в голос…

Похоже, я своими собственными руками разрушила любовь самого шикарного мужика и сдуру погубила хорошую девушку.

Как с этим жить?

Глава 48

Спустя неделю…

— Что там с поисками твоей приятельницы? — поинтересовался Шамай, похрустывая какой-то карамелью с ярким травяным ароматом.

— Токуева нет в стране, поэтому он сразу отпал. Да и не подберешься к нему, это больше Кощея уровень, сам понимаешь. Но в итоге Татьяна сама написала с нового номера Маше Гориной, что уехала отдыхать с каким-то мужиком, — проворчал я, поморщившись, — что за запах?

— Никотиновые леденцы с ароматом мяты. Катю мутит от другого запаха, — при виде кислого лица Шамая у меня вырвался невеселый смешок, который он тут же воспринял в штыки:

— Что ты ржешь? Зубы пересчитать?

— Просто ты такой послушный, что даже не верится, — наверно зря я это сказал, потому что Олежа ощетинился ещё больше и прорычал:

— Я на тебя посмотрю, когда Ксюха забеременеет! На одной ноге прыгать будешь и дышать через раз!

Понимая, что Шамай не настроен шутить, я поднял руки вверх в знак капитуляции:

— Я и без беременности дышу через раз. Она меня довела до той точки кипения, что я успокоительные готов горстями жрать… Раньше я думал, что развод мажоров в ночном клубе или глотание всякой дряни в таблетках — это край, но эта её выходка с устранением соперницы переплюнула абсолютно всё…

— Да ладно тебе… Я вон в состоянии аффекта еще и не такое творил. А она молоденькая совсем, — хмыкнул Шамай и нажал кнопку на селекторе, — чаю нам принеси… С мятой, чтоб её…

— Будет сделано, Олег Аркадьевич, — бодро ответил женский голос из динамика.

Несмотря на то, что жизнь лучшего друга безвозвратно изменилась с появлением маленькой хрупкой беременной девушки по имени Катерина, он выглядел самым счастливым человеком на свете, и я его прекрасно понимал, потому что чувствовал по отношению к Оксане тоже самое.

— Ладно, я поехал, — не поддавшись на уговоры остаться, распрощался с другом и быстро зашагал к выходу, надеясь, что смогу избежать участи в виде распития хреново пахнущей бурды. Пока моя пигалица не беременна, пусть пьет эту дрянь сам, а я — пас.

Наверно стоило вернуться на квартиру, где я ночевал последние два дня после отъезда сестры, но рука машинально выкрутила руль в сторону дома брата.

Ни к чему бороться с самим собой… Я до одури соскучился по этой козе и даже после того, что она натворила в последний раз — я не в силах разлюбить. Может это какая-то легкая степень мазохизма? Иначе как обьяснить то, что меня просто дико бесят её детсадовские закидоны, но когда я её вижу или вдыхаю запах пигалицы, то готов простить любую дичь?

Да она от неё даже во сне нет никакого покоя! Неделя! Целая, мать её неделя порознь, причем совсем не потому что я наказывал Ксюшу, а просто потому что искал Кулецкую, перед которой и сам испытываю постоянное чувство вины.

С мыслями о том, как мечтаю сгрести в обьятья свою дикую, вечно царапающуюся пигалицу, я почти бегом поднялся по лестнице и, рывком открыв дверь, вошел в дом, однако на пороге вдруг замер: Ксюша сидела на большом чемодане с вещами и натягивала на ноги белые кеды, видимо готовясь куда-то уезжать. Интересно…

— Привет, — по неестественно тонкому, испуганно прозвучавшему голосу сразу стало понятно, что Оксана явно не ожидала этой встречи.

Остановившись, как вкопанный, я быстро скользнул взглядом по чемодану, упакованному ноутбуку и увесистой сумке. Нет, эта негодяйка точно решила уехать.

Куда? Зачем? Неужели решила от меня избавиться?

Тогда ей придется меня убить!

С каждой новой мыслью, прибывающей в мою дуреющую от любимого женского аромата голову, я зверел. Она меня бросает… Моя пигалица, в которую я по уши влюблен, решила меня кинуть.

— Далеко собралась? — хотелось говорить мягче, но вместо моего обычного голоса изо рта вырвался приглушенный рык хищника, у которого забирают добычу.

— Поеду к Ульяне, она до сих пор в депрессии…

— С таким большим чемоданом?

— Давай на чистоту… Я всё таки виновата перед Татьяной, и не верю в то сообщение о её отъезде. Да и ты всю неделю не появлялся… Понимаю, что нам больше нет смысла быть вместе.

— ЧТО, Б*ЯТЬ?! — снова не вышло быть хорошим, пресловутое "что" громом прокатилось по комнатам, отскакивая от высоких потолков Олеговых хором.

— Что слышал! Я виновата, но терпеть твое равнодушие не намерена! — спокойствие уступило место дикому темпераменту, и на смену тихой девушке, собирающейся сбежать, снова появилась взрывная шипучка, готовая, как дикая кошка выцарапать мне глаза.

— Какое равнодушие? Я Кулецкую пять дней искал! В том числе, чтобы у тебя, идиотки, проблем с законом потом не было!

— А еще два дня где ты был, Морозов?

— Сутки на службе и еще сутки отсыпался!

Видимо, задумавшись над услышанным, Ксюша остановилась и прикусила пухлую губу, отчего у меня в паху всё буквально окаменело.

— Я всё равно уеду…

— Я не отпущу, — отрезал я, ничуть не сомневаясь, что так и будет.

— Я тебя обману и сбегу! — обиженно пробурчала пигалица, но все равно села на место, вытянув стройные ножки, облаченные в короткую теннисную юбочку.

— Я похож на идиота? — от вида нежной кожи, вмиг покрывающейся мурашками в горле резко пересохло и пришлось даже откашляться пару раз, чтобы проглотить образовавшийся ком.

— Временами, — прошептала покрасневшая пигалица и тоже сглотнула, глядя куда-то в область моих брюк.

— Значит вот как ты обо мне думаешь, малыш, — обманчиво мягко улыбнувшись, я сделал небольшой шаг вперед, но поймать Ксюшу не успел. Проворная и прыткая, как коза, она вмиг откочила на пару шагов, а потом, показав мне язык, пустилась убегать.

— Ты меня не любишь, раз из-за той ситуации так долго злился! — заверещала девчонка и лягнула меня ногой, сумев высвободиться, когда была уже почти поймана.

— Ты истратила все мои нервные клетки, чуть не угробила человека, но я всё равно тебя люблю! Сейчас покажу, как сильно… Иди ко мне, малыш..

— Черта с два! Не пойду! — как раз тогда, когда мои руки уже почти схватили тонкую талию, пигалица снова ускользнула, сверкнув кружевным бельём, показавшимся из под задравшейся теннисной юбчонки.

— Чтобы я эту тряпку на тебе больше не видел! — от неутоленного желания и крайней степени возбуждения мой голос совсем охрип, и теперь звучал как при сильной простуде, но пигалицу это нисколько не разжалобило.

— Теперь буду надевать её каждый день!

На последней фразе я всё таки успел схватить Ксюшу за локоть и, задрав чертову тенниску, обхватил ладонью её упругую ягодицу.

— Я на тебе женюсь, — мое утверждение прозвучало прямо в пухлые приоткрытые губы, которые я слегка, но ощутимо прихватил зубами. Выгнувшись навстречу, Ксюша охнула и прошептала на выдохе:

— Я не хочу…

— Обманщица… Влажная, но не хочешь? — одной рукой я продолжал держать её за бедро, а пальцы другой по-хозяйски просунул под белье и принялся медленно растирать тягучую влагу по кругу, заставляя пигалицу стонать.

— Замуж не хочу…

— А меня…

— Тебя — да.

Это "да" прозвучало как самое сладкое согласие в мире. Одним быстрым движением я посадил пигалицу на ближайший деревянный комод и отодвинув белье, вошел до упора, сорвав сдавленный хриплый крик из приотрытых влажных губ. С каждым новым толчком она выгибалась сильнее, словно желая высбодиться, но от этого эту дикарку и сумасбродку хотелось сжать еще крепче и никогда не отпускать.

Чтобы не сбежала…

Чтобы не натворила ничего нового…

Чтобы любила меня хоть на одну сотую также сильно, как я её…

До одури, до дрожи и бешенства…

Толчок, ещё один…

Я раствориося в эйфории и невероятных ощущениях, которые дарила близость любимого тела и вдруг подумал: может сделать ей ребенка, чтобы хоть на какое-то время её усмирить?

Нет, рано…

Это будет скандал вселенского масштаба, потому что пигалица просто выцарапает мне глаза, а значит, к такой глобальной войне нужно будет основательно подготовиться.

— Почему ты улыбаешься? — Ксюша почти сразу обмякла после оргазма, и прижалась голой, покрытой мурашками грудью ко мне, вызывая новый, непозволительно быстрый прилив возбуждения.

— Подумал, что ребенка тебе хочу сделать, — плотоядно ухмыльнулся я и приник к припухшим губам, наслаждаясь испуганным, но воинственным взглядом пигалицы.

— НЕТ!

— Пошутил я, малыш… Учись пока, я подожду.

— Ну и юмор у тебя, Морозов! — возмущенно зашипела Ксюша, но тут же расслабилась, дав мне доступ ко всем местам, которые до этого остались без внимания.

— Подожду, но совсем не долго.

— Ты охренел? Ни за что, гад! Какие дети, если мне еще три года учиться?

От ощущения того, что Ксюша уже готова вцепиться мне в глотку, я расхохотался, испытывая пьянящее ощущение настоящего счастья и снова резко вошел между все еще обвивающих меня бедер, усмиряя пигалицу самым своим любимым и действенным методом.

Глава 49

Спустя два месяца…

— Мороженое и чай, — прослушав мой короткий заказ, официант утвердительно кивнул и обьявил, что принесет его через три минуты, после чего оставил меня одну.

Я откинулась на спику бархатного кресла и прикрыла глаза. Эти экзамены и стажировка меня доканали, что хотелось В кафе напротив университета было уютно и уже по-летнему тепло, но в последнее время не радовала погода, а любимый май и вовсе раздражал.

— Такая красивая и совсем одна… Давайте, я угощу вас кофе и составлю компанию? — раздавшийся сбоку бархатистый мужской голос принадлежал красивому молодому мужчине, который в этот момент сверлил меня пытливым взглядом и, видимо, ждал ответа.

— Не знакомлюсь, — отказ прозвучал несколько жестче, чем планировалось, но по-другому бы и не вышло.

— Почему?

— Замужем и двое детей.

По вытянувшемуся лицу мужчины сразу стало ясно, что такое знакомство ему совсем не по вкусу, поэтому он поспешил извиниться, и откашлявшись ретировался к дальнему столику у окна.

— Привет, давно ждешь? — теперь вместо мужчины напротив приземлилась подруга и сразу схватила меню, — ты уже сделала заказ? Я жутко голодная… Кажется, слона съем, если предложат…

Утвердительно кивнув головой, я принялась рассматривать знакомые красивые черты, которые теперь выглядели ещё лучше, чем раньше.

— Что-то не так? — спохватилась собеседница и пробежалась обеспокоенным взглядом по своему дорогому платью, идеально сидящему на стройной фигуре.

— Нет, всё в порядке… Просто думаю, что Морозов — полный идиот, раз не выбрал тебя…

— Глупая, — расхохоталась Кулецкая, — ты так и не поняла, что Роман за человек, хотя и сорвала джекпот в виде его любви…

— Джекпот или проклятье, это ещё как посмотреть…

— Уж у кого проклятье, так это у меня… Теперь вот даже курить нельзя, не то что текилы бахнуть, — Кулецкая тяжело вздохнула и отвернулась к окну, за которым её ждал здоровый лысый амбал, облокотившийся на капот чёрного внедорожника.

— Вообще никуда одной нельзя без охраны?

— Вообще, — Татьяна ответила в свойственном ей веселом тоне, но у меня почему-то снова выступили слезы на глазах:

— Танюша, прости меня! Если бы я знала тогда, чем это всё обернется! — стыд за содеянное в прошедшие месяцы постепенно притупился, но чувство вины никуда не ушло. Более того, оно разгоралось при каждом упоминании о том, в какой переплет попала из-за меня Кулецкая.

— Забыли… Зато я при помощи шокотерапии избавилась от одержимости Морозом. Как он там, кстати? Уже второй раз видимся, а я все никак не спрошу о нём…

Впервые за всё врямя нашего знакомства в глазах Тани не горело пламени болезненной влюбленности, а интерес к жизни Романа показался абсолютно обычным. Она, словно дальняя родственница, справлялась о жизни сводного брата, с которым давно не виделась.

— Пока искали тебя, злился на меня очень. В первую неделю я вообще боялась из комнаты выходить, чтобы с ним не пересечься. Но через несколько дней он остыл. Правда сделал мне еще сто один выговор…

При воспоминании о том, в каком бешенстве был Роман, у меня снова пошел мороз по коже… Я даже вещи собирала, хотела уйти, только он не дал… Орал на весь дом, что никуда не отпустит. Потом все наладилось, только урок этот я уяснила навсегда.

— Я была очень удивлена, что столько людей подключились к моим поискам, — Кулецкая лучезарно улыбнулась официанту, — теплый салат с баклажаном, утку с бручничным соусом и гляссе.

— Да, Роман говорил, но когда сообщение пришло, что ты с поклонником уехала отдыхать, то все, кроме меня, поверили…

— Никому такой отдых не пожелаю, — смех Татьяны покатился по залу, заставив нескольких посетителей кафе замолчать и обернуться, поэтому она продолжила уже гораздо тише, — мне этот неандерталец до сих пор поперек горла… Здоровый, как гризли, взгляд бешеный, смотрит и глазами поедает…

— Может я Рому попрошу помочь? Уедешь?

Кулецкая отмахнулась и задумчиво посмотрела куда-то вдаль:

— Помнишь, я рассказывала о том, что меня когда-то изнасиловали? Я не знаю, как Марат узнал, но того парня больше нет в живых, поэтому про мою влюбленность в Мороза ему лучше не знать…

— Ясно… Таня, он тебя обижает?

— Пальцем не тронул, но поехал на мне знатно… Разве что поцеловал насильно один раз… Ох, и верещала я тогда! Охранник один проболтался, что я копия его первой и единственной любви. Не знаю, что с ней случилось, но этот бандит охраняет меня как зеницу ока и везде таскает с собой. Боится, что пропаду или, как вариант, сбегу…

— Какая любовь! Прямо как в женских романах! — мечтательно пробормотала я и вдруг живо представила, как лысый бородатый шкаф Токуев смотрит на хрупкую Кулецкую. Я как-то раз видела его фото в интернете и осталась впечатлена устрашающим видом этого восточного мужчины.

— Да уж… Всегда ненавидела любое ограничение свободы и в итоге получила поехавшего бандита, который никуда меня не пускает и первые две недели знакомства продержал в подвале.

— Ну прости, Танюша, — при упоминании о том, что пришлось пережить подруге по моей вине, я всхлипнула и потупила глаза.

— Да, ладно тебе… Я не злюсь, даже благодарна тебе за встряску, а Марат-то как тебе благодарен, — говоря о Токуеве, Кулецкая подкатила глаза, и мы обе прыснули со смеху: я — сквозь слезы, а она — сквозь грусть.

Эпилог

Спустя три года…

— Куда мы едем? — несмотря на требование сидеть тихо, я то и дело нетерпеливо ёрзала на кресле и вертела головой по сторонам.

— Я же говорил, что сделаю тебе сюрприз, малыш. Потерпи и не устраивай допрос раньше времени, — на губах Морозова играла загадочная улыбка, а сильные пальцы, держащие кожаный руль подрагивали в такт музыке, льющейся из динамиков.

— Раз нельзя устраивать допрос, то я просто буду называть различные варианты и следить за твоим выражением лица, — предстоящая игра показалась мне очень интересной, поэтому я подобралась и приготовилась веселиться.

— Я себя не выдам.

— Выдашь, любимый… Начнем… Ты везешь меня в аэропорт… Нет… В автосалон? Нет. Это ни к чему… Может на озеро? Для отдыха на природе еще прохладно…

Закусив губу, я принялась перебирать все возможные варианты сюрпризов и досуга, который мы еще не успели попробовать…

— Может, наконец, с парашютом разрешишь прыгнуть? — при взгляде на посуровевшее лицо Морозова, я сникла. Нет, всё, что попадает под категорию " с риском для жизни" мой мужчина сразу отметает. И тут не помогают ни слезы, ни уговоры, ни бойкоты. На все мои аргументы у него всегда один ответ "слишком люблю, чтобы доверять твою бесценную жизнь, твоей бедовой голове".

Хотя, мне грех жаловаться, то каким обожающим и чутким стал Морозов после того, как мы оба перебесились, достойно поэмы. Он ведь оказывается самый чуткий и ласковый мужчина, если не гладить против шерсти, разумеется.

— Может на воздушном шаре будем кататься? Или по реке на лодке? Собаку мне купишь? Пони? Лошадь? Слона? Диплом уже поздно покупать, несмотря на литр слёз, я сама написала его… Ладно, не хочу больше угадывать… Ты всё равно удивишь… Хотя, наверно я предприму последнюю попытку, — от осознания того, какой бред собираюсь произнести вслух, я захихикала, но всё же взяла себя в руки, — это загс?

От того как напряглись челюсти на красивом Морозовском лице, мне сташо страшно…

Он же не собирается жениться на мне?

Нет… Нет… Нет…

Мы же сто раз это обсуждали… Мне только двадцать два, диплом на носу… Разве нам плохо вместе? Зачем всё усложнять?

— МОРОЗОВ…

— Спокойно. Я за рулём, поэтому никаких разборок! Плюс от твоих когтей лицо заживает не меньше месяца. Как ты потом объяснишь потомкам, почему я весь расцарапанный на собственной свадьбе?

— Ты… Беспринципный, непробиваемый, эгоистичный…

На третьем слове я запнулась, принявшись лихорадочно перебирать новые эпитеты, которыми хотела бы наградить Романа, но ничего путнего на ум, как назло, не приходило.

— Старый!

— Не борщи, пигалица, — видимо последнее определение неплохо задело Морозова, потому что его янтарные глаза стремительно начали темнеть, а голос сразу зазвучал ниже, царапая слух хрипловатыми нотками.

— Ладно… Послушай, родной… Это так внезапно, мне нужно подумать, — вопреки надеждам, мой обманчиво ласковый тон не смог ввести Романа в заблуждение, поэтому он оскалился, сверкнув белыми ровными зубами и резко нажал на газ.

— Малыш, ты обещала, что как только закончишь учёбу мы поженимся. Я три года ждал этого момента и отступать не намерен. Насчет того, что я старый, очень верно подмечено: тридцать пять время становиться отцом.

— Отцом?! Аааа… Ромочка, родной мой, я тоже всего этого хочу, но мне еще четыре месяца учиться… Может позже это обсудим?

— Когда, *лять позже? Когда я на пенсию пойду? — рявкнул Мороз и, свернув с дороги, остановился у красивого здания с колоннами. Я не бывала здесь раньше, но помпезный фасад и расположение в самом центре города ясно говорили, что это загс.

— Ты не старый совсем у меня… Разве нам плохо вместе? Зачем эти формальности, любимый мой… Самый красивый, молодой…

— Смотри как запела, коза хитрая. Выходи из машины! — рявкнул Морозов и покинул салон мерседеса, громко хлопнув дверью.

— Нет! Я боюсь! Не тебя, разумеется, а штампа в паспорте!

— Ясно, — окинув меня взглядом мученика простонал Роман, после чего обогнул машину и вытащив меня на улицу, взвалил себе на плечо.

Разумеется, всю дорогу до нужного кабинета на нас оборачивались люди, которым Морозов отвечал ужасающей меня фразой:

— Изменила мне, а разводиться не хочет, гадина, — даже те, кто изначально были нк моей стороне, понимающе кивали, а на мои встречные реплики уже не обращали внимание.

В итоге подача заявления прошла так же горячо, как кульминационная серия мексиканского сериала: я кричала, Морозов растирал кровь на расцарапанной шее, а сотрудник загса молча взирал на нас равнодушным усталым взглядом.

— Неужели вы не видите, что творится беззаконие! — заверещала я, глядя на регистратора, но тот только флегматично покачал головой:

— Я тут каждый день такое наблюдаю, что все ваши препирания кажутся полной ерундой. Гражданка Круглова, вы его любите?

— Да, — ответила я без запинки.

— Три года назад обещали выйти за гражданина Морозова замуж?

— Ну, да…

— Тогда в чём проблема? Если передумали, расставайтесь. Он — мужчина видный, один не останется. У меня, например, дочка такая красавица…

— Бланк давайте!

С остервенением заполняя графы, я зло поглядывала на регистраторшу и довольного Мороза. Дочка у неё красавица… Я её быстро за кредитом отправлю!

Уже позже, празднуя помолвку в ресторане, я цедила маленькими глотоками шампанское из высокого бокала и из под полуопущенных ресниц и поглядывала на Морозова, ругая себя за несдержанность… Опять расцарапала… Фасад такого идеально генофонда порчу… Какие же у нас дети будут… Красавцы!

— Что-то ты притихла, малыш, — несмотря на глубокие отметины на скуле, Морозов выглядел умиротворенным и спокойным, напоминая сейчас большого породистого кота, пригревшегося на солнце.

— Думаю, что ребенка уже в этом году рожу, чтобы всякие сотрудницы загса под тебя своих дочерей не подкладывали!

— Какая ты коварная, — хохотнул Морозов, — можешь каждый год мне рожать, главное — будь рядом.

В следующее мгновение передо мной появилась кожаная красная коробочка, из которой Роман быстро достал кольцо с большим камнем и водрузил его на мой безымянный палец, пользуясь тем, что я не успела опомниться.

— Вот так… Я его ещё три года назад купил. Не смей снимать. Никогда.

Бонусная глава

— Как двое? — удивленное лицо Морозова можно было фотографировать на память и вешать на самом видном месте, потому что так смешно мой муж еще никогда не выглядел.

— Папаша, вы что не рады? — расплылась в улыбке мой лечащий гинеколог и просто женщина добрейшей души, рекомендованная мне Катей Шамаевой.

— Не рад?! Да я… Я… Я счастлив! — он не лгал, в глазах Романа действительно светилась целая гамма чувств: радость, гордость и бесконечная нежность, которую он и раньше мне дарил, но в гораздо меньших количествах.

Потом мы долго рассматривали очертания малышей, слушали звук маленьких сердец, наперебой стучащих с такой бешенной скоростью, что Морозов три раза переспрашивал, почему у его детей тахикардия.

— Это из-за того, что ты куришь, — зачем-то пошутила я, о чем уже в следующую секунду крупно пожалела.

— Что? Это я виноват? Что теперь будет? Доктор, скажите как это исправить? Неужели ничего нельзя изменить? Если бы я знал… Да я бы… Я бы никогда не курил! Даже в школе не пробовал бы!

— Успокойтесь, Роман Сергеевич, Оксана, вероятно, шутит. Для этого срока такая частота серцебиения — абсолютная норма. Но насчет никотиновой зависимости вам стоит задуматься, ведь употребление сигарет понижает потенцию, да и вашей беременной жене не стоит дышать дымом.

— Понял, доктор. Брошу, — с готовностью ответил Морозов и тут же пробурчал себе под нос, — Шамай предупреждал, что так и будет… Эх…

— Всё в норме, поэтому вот салфетка, можете стереть гель, а я пока распечатаю результат, — гинеколог проворно нажала нужные кнопки, через несколько секунд поставила внизу еще теплого заключения круглую печать и передала бумаги Роману в руки.

— До свидания. Жду вас через три недели на прием.

Как только дверь кабинета узи закрылась, Морозов сгреб меня в охапку и закружил по коридору под улыбающиеся взгляды беременных, сидящих в очереди.

— Прекрати, Ром, мы не одни, — все попытки освободиться из сильных объятий были пресечены и награждены нежнейшими поцелуями, поэтому я очень скоро забыла о неловкости и вообще о том, гле мы находимся.

— Малыш, их двое! Целых двое детей! Представляешь?

— Слушай, еще немного и я буду шугаться тебя, как Катя Олега! Вы что там все на детях помешались? Решили соревноваться, у кого больше?

— А ты, что не хочешь двоих? — влюбленный взгляд Морозова вдруг стал пытливым и очень внимательным, а губы сжались в тонкую линию, показывающую крайнее недовольство их владельца.

Видимо, пришло время оправданий, поэтому я слабо улыбнулась и посмотрела на мужа одним из самых своих очаровательных взглядов:

— Просто я еще на первом узи в семь недель узнала, что предположительно будет двойня, но врач сказал, что на первом скрининге всё будет уже точно видно. Именно поэтому свыклась с мыслью, что малышей двое.

— И ничего мне не сказала, — муж явно был не доволен, поэтому аккуратно, словно хрустальную вазу, поставил меня на ноги и, развернувшись ко мне массивной спиной, зашагал к выходу.

— Любимый, ну прости! Я не знаю, почему не рассказала… Может быть, боялась сглазить…

Видя, что ответа нет, а Морозов уже входит в разъехавшиеся двери лифта, я прибегнула к чисто женской коварной хитрости. Схватившись за бок, застонала, как можно натуральнее и состроила на лице гримасу, полную страдания:

— Ой… Ой… Больно…

Разумеется, уже через мгновенье побледневший муж был рядом и шарил по мне испуганным взглядом:

— Где больно? Малыш, не молчи! Врача! Врача сюда!

— Уже лучше, любимый, просто в боку закололо… От волнения, наверно, — максимально слабым голосом ответила я и опершись на твердую мужскую руку, направилась к лифту.

— Тьфу, актриса бессовестная… Именно такие беременность в болезнь и превращают! Вот я на заводе колбасном в две смены до седьмого месяца работала, и ни разу нигде не кололо!

К счастью, Морозов не слышал этой тирады, сказанной почти шепотом, потому что отвлекся на входящий звонок, а вот я бодро обернулась на голос и показала язык вредной завистливой тётке, после чего с чувством выполненного долга вошла в лифт и снова оперлась на руку мужа.

* * *

Пока пигалица была в душе, я в очередной раз схватил с холодильника снимок узи, час назад заботливо прикрепленный туда её пальчиками, и принялся внимательно рассматривать две еле различимые фигурки на черном фоне.

Подумать только! Это мои будущие дети! До сих пор в голове не укладывалось, что моя ненаглядная пигалица ждет сразу двоих!

Счастье? Нет… Это просто какая-то дикая эйфория смешанная с трепетом и страхом за эти два силуэта, уже ставшие бесконечно любимыми.

Глядя в на размытые очертания на снимке, я вдруг вспомнил Шамая, который бегал за Катей как одержимый и трясся над каждым анализом. Неужели я буду таким же одержимым папашей? Уверен, что так и будет… Уже есть…

— Снова разглядываешь узи? — подняв голову, я увидел вошедшую на кухню жену, и невольно залюбовался её немного округлившимися формами. Помимо внешних, пока еще едва уловимых взглядом изменений, Ксюша изменилась и внутренне. Из зеленых глаз пропал вызов и дерзость, а вместо них там поселилась теплота и спокойствие. После нашей свадьбы мою несдержанную невесту можно было смело переименовывать в бывшую пигалицу, потому что она вдруг перестала соответствовать своему старому прозвищу, вместо этого став в тысячу раз женственее и красивее, чем раньше.

— Морозов, ау! — Ксюша защелкала пальцами у меня перед лицом, словно проверяя реакцию, а когда я пару раз моргнул, удовлетворённо улыбнулась.

— Таня прилетит через два дня по делам, хочу с ней увидеться.

— Разве ей можно летать на таком сроке?

— Можно. Правда Токуев летит с ней. Никуда не отпускает от себя, мавр ревнивый.

— Я бы тоже тебя не отпустил.

— Даже не сомневаюсь, — улыбнулась жена и подарила мне самый нежный и желанный поцелуй, заставив забыть обо всем на свете.


Загрузка...