XX Бегство в море

Мессенджер осмотрел все, что его окружало. Над ним возвышалась скала в 30 футов высотой, но такая гладкая, что нечего было и пытаться вскарабкаться на нее; перед ним была пропасть, в которой была масса людей, жестикулировавших и ревевших, как волки. Мессенджер, естественно, был против бегства по пропасти, ведущей к гавани, опасаясь, как бы не открыли их убежище; там была еще тропинка на 20 футов ниже их, но он не знал, может ли она привести их к морю. Выстрел из ружья, пролетев мимо его головы, попал в скалу и заставил его решиться на что-нибудь.

– Можно уйти только через ворота, – сказал он, – мы должны к ним бежать, как только сойдем! Уходите, Хель, или они в вас попадут!

Фишер схватился за канат, чтобы подняться. Но тот лопнул – и юноша упал на спину с коротким концом каната в руке.

От этой новой неудачи оба оцепенели. Скала была такая крутая по эту сторону ворот, что было бесполезно пытаться влезть на нее. Нечего было и говорить, опасность была очевидна. Вскоре они увидели людей, бегущих по тропинке к дому, на крыше которого они стояли. Мессенджер начал бегать вдоль и поперек, но как только он показался, вторая пуля ударила в парапет, а рев дикой толпы становился громче и свирепее.

Двое преследователей бежали по тропинке, уже находясь в 50 шагах от каменного дома, но, к счастью, были не вооружены. Мессенджер посмотрел на утес, который был над концом здания, и увидел, что он был не так крут, как пропасть, которая мешала ему вернуться в гавань. В другое время он бы принял за самоубийцу человека, который попытался бы взобраться туда, но теперь, в полном отчаянии от своего положения, он ухватился за соломинку и рискнул.

– Хель, – сказал он, – я попробую влезть на ту скалу. Ты пойдешь?

– Попробую, – ответил Фишер лаконично, но Принц не дал ему возможности ответить. Он уже вскочил на скалу, нервно цепляясь и перебираясь с одного куста на другой. Раньше чем юноша двинулся, тот уже приближался к верхушке, висящей над пропастью в 200 футов глубиной, он продолжал идти там, где никто бы не прошел, где один неверный шаг мог сбросить его вниз и убить; голова Фишера закружилась при виде этого, он понял, что не сможет следовать за Мессенджером, хотя его жизнь зависела от этого.

В то время, как юноша колебался, дрожа от сомнения, в отверстии показалась голова огромного испанца; громкое восклицание вырвалось у него при виде своей жертвы. Но это только ускорило бегство Фишера; теперь, пробужденный опасностью, он ударил испанца по голове, затем, когда тот отстранился с ужасным криком от боли, юноша поставил ногу на выступ скалы и начал храбро взбираться вверх. Несколько первых шагов он сделал легко, но теперь крыша внизу уже не защищала его, так что если бы он обернулся и посмотрел вниз, то увидел бы страшную глубину пропасти. Поднявшись футов на двадцать, он дошел до большого выступа скалы; но дальше не решался лезть. В ужасе он закрыл глаза, поник головой и ждал конца, как вдруг что-то ударило его по руке, и он увидел перед собой короткую железную полосу, качающуюся на канате. Он схватился за нее и через три минуты лежал наверху вала.

– Я вам дам одну минуту прийти в себя, не более! – проговорил Мессенджер, наклоняясь над ним. – Вам следует послать благодарственное письмо той женщине, которой принадлежат эти владения, за то, что натянула канат на скале. Я вытащил последний столб и спустил вам канат. Но нам надо спасаться, я вижу людей в лесу!

Фишер приподнялся при последних словах и увидел, что они были на газоне большого парка; направо возвышались скалы, окаймленные группой сосен, налево – лес, состоящий главным образом из каштановых деревьев. За чащей была большая поляна, а позади нее, на расстоянии одной трети мили, замок, который они видели с другого залива; первые лучи солнца озаряли его. Из леса, доходящего почти до дверей этого здания, вышли более 20 человек и с криком побежали по большой лужайке на наших беглецов.

– Когда-то я хорошо бегал, – заметил Мессенджер, – и знаю, что вы тоже быстро бегаете! Вы должны теперь пробежать милю, прошу не отставать!

– Постараюсь, чтобы нас не догнали! – сказал Фишер и побежал.

Они бежали десять минут с быстротой зайца, сопровождаемые дикими криками испанцев. Когда они подбежали к лесу, преследующие отстали на две трети мили, но Мессенджер все еще продолжал бежать, прокладывая дорогу через непроходимый кустарник и густую чащу терновника, пока море не исчезло из виду. Тогда они остановились передохнуть. Затем беглецы вернулись в лес, но держались параллельно берега до тех пор, прока не пришли к сухому дну ручейка, над которым образовался навес из листьев. Они прошли таким образом четверть мили и, наконец, подошли к глубокой яме, защищенной кустами и молодыми деревьями, где и легли, прислушиваясь к отдаленному крику в чаще.

В течение всего жаркого дня Мессенджер и Фишер прятались здесь, часто слыша голоса людей; треск валежника и терновника указывал, что поиски продолжались, но к вечеру звуки прекратились и тишина в лесу нарушалась только шелестом осины.

Было около 9 часов, когда Мессенджер, убедившись, что в лесу рядом с ними никого не было, рискнул встать и быстро окинул взором окрестность.

Наступил вечер. На небе не было туч, и можно было ясно видеть деревья и холмы; была такая тишина в воздухе, что можно было слышать каждый звук, даже жужжанье насекомых или полет летучей мыши. Пора предпринять что-нибудь, Хель, – шепнул Мессенджер, – я совсем не знаю местности! Север вон там, где чаща, а бухта лежит немного на восток оттуда, а как нам найти туда дорогу, Бог знает!

– Там будет толпа народу! – сказал Фишер.

– Конечно, если они не придумали чего-нибудь лучшего и не разошлись! Но это надо узнать. Видите холм с большим терновым кустом? Я подойду к вершине холма как можно ближе. Во время моего отсутствия проберитесь к лужайке около чаши и постарайтесь там разузнать что-нибудь. Если нас увидят, советую начать читать молитвы!

– Вы долго там пробудете? – спросил Фишер.

– Столько, сколько мне понадобится, чтобы узнать, буду ли я спать здесь или с Берком!

– А если нас увидят?

– Спасайтесь бегством! Выстрел может привлечь целый отряд. Нужно соображать, мой друг, нельзя нам обозначить все, как на плане. Я думаю, что путь свободен.

Сказав это шепотом, он снова растянулся и пополз через кустарник с удивительной ловкостью. Но Фишер не стал наблюдать за ним, пытаясь подражать его гибкости и добраться до чащи, которая находилась к северу от русла потока. Ему было легче идти, чем Мессенджеру, так как он шел по траве между посаженными молодыми деревьями, за которыми можно было прятаться. Однако он шел с большой осторожностью, и его сердце билось при шелесте листьев. Дойдя, наконец, до вершины лесистого холма, он почувствовал, что лицо его покрыто потом, и лег на несколько минут отдохнуть.

Около чащи виднелось море, серебристое и спокойное, но залива не было видно. Видна была низменность, окруженная парком и лесом, но незаметно было ни привала, ни караула. Он хотел вернуться на старое место, как вдруг внезапно свет между деревьев заставил его броситься на землю и наблюдать за движением фонаря (как он предполагал) со страхом и ожиданием, хорошо ему известными со времени крушения яхты.

Откуда явился свет? Кто нес фонарь? Более зрелый ум решил бы, что его нес человек небольшого роста, так как фонарь качался низко над землей, и не думал прятаться, но быстро приближался к чаще, судя по мелькающему свету. Свет падал то здесь, то тут на папоротник и на цветы; это указывало на то, что человек с фонарем бежал – слышался шорох сухих листьев и звук быстрого дыхания. Но при этом юноша, прислушиваясь, еще сильнее прижался к земле, и когда легкие шаги стали еще слышнее, ему казалось, что только каким-нибудь чудом его могут не заметить.

Пока юноша думал о том, где он будет через час и что с ним будет, как фонарь вдруг осветил его, и в тени он увидел лицо и фигуру девушки из Монако. Она шла очень быстро – косынка скрывала ее хорошенькую головку, в правой ее руке был кнут, большой дог следовал за ней. При словах юноши, которые у него вырвались, она остановилась и, очутившись перед ним, долго не говорила.

– Я увидел свет вашего фонаря, – сказал Фишер, предполагая, что она знала об его положении, – и боялся, что шайка опять в погоне за нами! Я со своим другом прятался в том кустарнике, но мы едва не умерли от усталости и недостатка пищи. Если бы вы только могли указать нам безопасный путь к берегу, я не знаю, как мы смогли бы отблагодарить вас!

– Я знаю всю вашу историю, – ответила девушка. – У нас в доме говорили, что вы прошли в лес по другому заливу, и теперь вас ищут там. Но я вас увидела в окно сегодня утром и ждала темноты, чтобы вам помочь. Они все еще наблюдают за вами на берегу, но это в миле отсюда!

Она погасила фонарь при этих словах, но не раньше, чем он спросил ее.

– Почему вы это делаете для нас?

– Я это делаю для вас, – возразила она совершенно просто. – Вы не можете представить себе, что у меня никогда не было друга. Я стыжусь своей семьи! Я живу очень уединенно. Бог один знает, что это за жизнь.

Она говорила с такой нежностью, что Фишер схватил ее руку и поднес к губам; это заставило ее вздрогнуть.

– Если бы только я мог отплатить вам, – сказал он, – но я не могу ничего предложить, кроме своей признательности, которую нельзя выразить словами. Я буду помнить это до конца своей жизни!

– Я также буду вас помнить, – произнесла девушка, не отнимая руки, – я никогда не забуду, что вы доставили мне счастье, а я так мало пользовалась им!

Ее печальный тон вызвал у юноши рыцарское чувство. Держа ее руку и чувствуя на своем лице ее горячее дыхание, почти слыша биение ее сердца, когда она прижалась к нему, глядя в глаза, которые пылали южной страстью, он обещал, что вернется, какая бы судьба его ни постигла. Не обращая внимания ни на время, ни на место, он вдруг притянул ее к себе и их губы соединились в первом поцелуе – до сих пор он не целовал еще женщин. Она прижалась к нему со слезами на щеках, и ее сердце радовалось; теплый ветерок шелестил листву, и лес, красуясь, затих. Время шло, но она освободилась от его объятий и первая пришла в себя.

– Мы оба забыли, – сказала она, – где мы, а этого нельзя забывать! Я вас проведу через наш сад к берегу. Я ничего больше не могу сделать, и если люди вернутся с другого конца залива, то это может только повредить. Но это все, что я могу сделать!

– Я верю вам, – сказал Фишер, – и мы должны воспользоваться вашим садом! Я скажу Мессенджеру все, что вы сделали!

– Да нет, – проговорила девушка, – это было сделано для вас! Не забудьте этого, вот все, что я прошу!

Ответа не надо было ждать. Однако он продолжал обещать, что никогда не забудет ее и что снова придет поблагодарить ее.

Взяв друг друга за руку, оба направились к холму, где наблюдал Мессенджер.

– Ну, – проговорил Мессенджер, заметив их, – вы, кажется заняты. Это та молодая барышня, про которую вы говорили неделю назад?

– Да, – сказал Фишер просто, – во второй раз она нам делает услугу! Она обещала провести нас через свой сад к берегу, на котором, кажется, нет людей!

Принц, глядя на парочку, даже не спросил, не опасно ли идти? Он уже обсудил все шансы, когда юноша с молодой испанкой подошли к нему, и теперь только поблагодарил ее с изысканной вежливостью, которую он всегда умел выказать. Девушка быстро повела их к ближайшему лесу, пока они не пришли к большой каменной стене; в ней она отперла большую железную дверь, и они проникли в сад, где было много беседок и фонтанов, затем очутились наверху каменной лестницы. Здесь она покинула их раньше, чем Мессенджер мог ей сказать еще что-нибудь или Фишер взять ее руку.

Ступени привели их на берег, который был совершенно пустынен, но, идя поспешно к своей гавани, как они думали, они увидели темную форму лодки, и тотчас узнали, что в лодке греб негр Джо, а Берк сидел у румпеля. Увидев это, Мессенджер остановился и топнул ногой по песку.

– Проклятье! – сказал он, – ведь их могут увидеть!

Он побежал по берегу, и шкипер, увидев его, повернул лодку к заливу. Немного времени спустя она причалила и четверо приветствовали друг друга, как вдруг раздался громкий крик и шайка людей набросилась на них, повалила всех и связала их прежде, чем они могли что-либо понять.

Загрузка...