Моряк Дорган и Желтая Кобра

Когда «Питон» зашел в Фузан, мне был обеспечен спокойный отпуск на берег, потому что я не знал ни одного бойцовского клуба в Корее. Но едва я и мой белый бульдог Спайк нашли приличный бар, где жадно набросились на имбирный эль, как нас отыскал Билл О'Брайен и говорит, он сказал:

— Отличное дело, Деннис! Ты знаешь Дутчи Гробера из Нагасаки? Так он приобрел здесь бар, и для того, чтобы собрать достаточно бабок, чтобы расплатится с теми, кому должен, он устраивает боксерские поединки. Я добился для тебя боя с тертым англичанином с «Ашанти». Пошли, отпразднуем и покатаемся на рикше.

— Мое мнение не захотел узнать, — раздраженно сказал я. — Я планировал тихо и спокойно отдохнуть. Иди, празднуй сам, если хочешь, но возьми с собой Спайка. Он любит кататься на этих рикшах.

Так Билл и Спайк ушли, а я отправился на поиски места, где мог бы немного вздремнуть, потому что понял, что этой ночью придется жестоко подраться на ринге. Я прошел через открытую дверь в заднюю комнату и там увидел человека, сидевшего за столом положив голову на руки. Он показался мне знакомым, и я подошел взглянуть на него поближе. Без сомнения, я знал его — Джек Рэндал, горный инженер. Я хлопнул его по спине и прокричал:

— Привет, Джек!

В следующее мгновение он был на ногах и ткнул ствол прямо мне в живот. Он был очень изможден и имел тусклый взгляд.

— О, это ты, Дорган! — вздохнул он с облегчением. — Ты меня напугал. Я, должно быть, задремал — плохо спал в последнее время. Садись, я закажу выпить.

— Джек, — сказал я, когда мы потягивали местное пойло, — похоже, ты побывал в тяжелой переделке.

— Так и есть, — сказал он. — Я только что вернулся из Северной Маньчжурии. Я не могу поведать тебе все детали — там я устроился на службу в китайскую компанию, о которой никто ничего не знает, но которая имеет достаточно много денег. Когда я приехал туда, то обнаружил, что это просто шайка бандитов, тайно использующая в шахтах труд рабов. Ты не поверишь мне, если я расскажу тебе о некоторых вещах, которые я там увидел. Я сбежал, и они преследовали меня до самой корейской границы. Они отправили по моему следу фанатиков из тайного восточного общества — Желтые Кобры, так они называют себя, и у них имеются филиалы культа по всему Востоку.

— Почему ты не идешь к копам? — спросил я.

— Я никому не могу доверять, — сказал он. — Я могу наткнуться на Желтых Кобр в совершенно неожиданных местах. Я нашел место, никто никогда и не подумает, что белый человек будет скрываться там — заброшенную местную хижину внизу в доках в районе, называемом аллея Гниющих Домов. Я зарегистрировался в «Европейском» отеле для отвода глаз, в случае если за мной до сих пор следят. На рассвете я уеду на пароходе, направляющемся в Японию. Мой единственный шанс — это скрываться и бежать. Эти черти убивают своих жертв в закрытых помещениях и прямо под носом у полицейских.

— Ты думаешь, что так сможешь удрать от них? — спросил я.

— Я не знаю, — ответил он. — Их самый упорный шпион — высокий худой евразиец[1] с длинным грубым лицом и шрамом, идущим от левого уха вниз к краю челюсти. Я не видел его в Фузане, но…

— Почему бы тебе не подняться на борт «Питона» и дождаться утра там? — спросил я.

— Если они здесь, они будут следить за доками, предвидя такой шаг, — сказал он. — Они увидят меня, поднимающегося на борт, меня трудно не узнать, и всю ночь мне останется ожидать их следующего шага. Они не остановятся ни перед чем, они даже могут взорвать корабль со всем экипажем. Нет, думаю лучше всего, это затаиться сегодня и подняться на пароход утром, как раз перед его отплытием. Может быть, так я смогу скрыться незаметно от них.

Я предложил остаться с ним на всю ночь и защищать его, но он сказал, что ему лучше скрываться в одиночку. Я признаю, человека моей комплекции и с моими чертами характера не так легко скрыть. Я проводил его до отеля, где он пожал мне руку и сказал громко вслух: «Пока», а затем прошептал:

— Я пойду к себе в комнату открыто, но когда станет темно, я улизну через боковой вход и направлюсь в свою хижину. Если повезет, мы увидимся на пристани на рассвете — у нас будет около пяти секунд!

Он ушел к себе, а я отправился прогуляться, чтобы убить время, оставшееся до боя. Я покидал кости с несколькими французскими моряками в баре в течение часа или около того, а затем направился в закусочную. У меня было много времени, так как бойцовое шоу начиналось достаточно поздно. Тяжелая еда вредна для человека как раз перед тяжелой битвой, но я никогда не замечал, чтобы нанес какой-нибудь вред себе от такой легкой закуски, как превосходный бифштекс с луком и квартой пива. Я переходил улицу, когда — будто молния! — автомобиль выскочил из-за угла и чуть не сбил меня. Я отскочил назад с яростным криком, грозно размахивая своим огромным кулаком вслед водителю и давая выход некоторым избранным замечаниям, привлекшим внимание нескольких восхищенных прохожих. Я разглядел лицо человека, сидевшего рядом с водителем, в свете уличного фонаря, и это вызвало небольшой переполох в моих мыслях, но я гордо прошествовал к закусочной и с достоинством заказал жратвы.

Пока я ждал, я попытался вспомнить, откуда это лицо, увиденное мельком в уличном свете, мне знакомо. Это было желтое лицо, длинное, с большим шрамом на левой челюсти. И вдруг озарение пришло ко мне, словно вспышка света! Я вскочил с громким криком, который стал причиной того, что один из посетителей едва не подавился, проглотив целиком картофелину. Лошадиное лицо со шрамом! Это был евразийский шпион, Джек Рэндал хорошо описал его мне!

Не обращая никакого внимания на крики хозяина, который настойчиво требовал, чтобы я вернулся и заплатил за пищу, которую съел, я выскочил через дверь и рванул вверх по улице. Я был взволнован. Я чувствовал, что что-то произошло или должно произойти с Джеком Рэндалом.

Я направился прямо к хижине в аллее Гниющих Домов — нищий местный район, расположенный на самом берегу, покосившиеся лачуги, соединенные друг с другом мостками, низко провисали над темной водой. Вокруг все замерло, словно застыв в смерти; здесь отсутствовали уличные фонари, и как назло не было луны в небе. Я слышал, как вода бьется о гнилые сваи, и это вызвало у меня легкую дрожь, когда я представил, сколько трупов было сброшено в эти воды.

Джек рассказал мне, как добраться до его убежища, но у подонков тоже было время найти его. И когда я подошел ближе, мои волосы встали дыбом — бамбуковая дверь была открыта, и ни одного звука внутри, там было темно, как в брюхе у кошки. Я прокрался внутрь, каждое мгновение ожидая ножа в спину, и зажег спичку. Тут никого не было — только сломанная кровать и разбитый стул, и лужа крови на полу. Джек Рэндал пропал, и не было ни единого следа, указывающего, куда он делся; и все это время я отчетливо слышал, как черные воды плещутся внизу у свай.

Я ненавижу моменты, когда вынужден зависеть от своих мозгов. Дайте мне проблему, которая может быть решена с помощью удара в челюсть. Когда я стою лицом к лицу с чем-либо, я не отступаю с моими громадными кулаками-кувалдами, я словно приливная волна. Я стоял там и пытался понять, что делать, совершенно сбитый с толку.

Наконец я решил, что единственное, что сейчас я могу сделать — это позвать ребят и прочесать весь Фузан, часть за частью, пока не найдем Джека или его останки. Я отправился к арене Дутчи, где нашел Билла в ярости.

— Где ты был? — завыл он. — Ты заставил зрителей ждать уже более часа! Бык Ричардсон, твой противник, уже на ринге…

— Ох, заткнись, — пропыхтел я. — Дутчи, мы должны отложить бой.

Дутчи отступил с криком.

— Я не могу! — взвыл он, дергая себя за волосы. — Толпа — они все захотят вернуть свои деньги назад, а я не могу их вернуть! Я уже отдал их человеку, которому задолжал, и он уже ушел! Он ждал у кассы, чтобы получить их! Я буду разорен! Пожалуйста, Деннис! Подумайте обо всем, что я сделал для вас! — Он начал рыдать.

— Хорошо! — выкрикнул я, почесав слегка свой котелок. — Я не дам сорвать этот проклятый бой, но я не собираюсь торчать на ринге более пятнадцати секунд. Билл, скажи команде, чтобы была готова к тому моменту, как я разделаюсь с этим болваном. Каждая минута на счету! — сказал я, срывая с себя уличную одежду, напяливая спортивные трусы и надевая пару старых перчаток, которые нашел в шкафчике. — Пошли!

И сказав так, я выскочил прочь из раздевалки, пролетел по коридору, не останавливаясь, чтобы накинуть свой халат, и не обращая никакого внимания на разъяренные выкрики толпы.

Я увидел моего противника, стоящего в углу, свирепо взглянувшего на меня, и прокричал:

— Снимай халат и поднимай перчатки! Бейте в гонг! Мне сегодня не до церемоний!

Однако несмотря на мои условия отказа от соблюдения обычаев, хронометрист ударил в гонг, как только я полез через канаты. И тут же, махом скинув халат, Ричардсон бросился на меня. Толпа закричала от неожиданности, но они все не были ярыми блюстителями этикета.

Только я сделал ошибку. Ричардсон был уже в перчатках, паре перчаток, предназначенных для того, чтобы свалить меня в центре ринга. Судья объявил бой, едва я перелез через канаты. Но моя ошибка была в том, что гонг прозвучал прежде, чем я оказался на ринге. Прежде, чем я смог использовать свои руки, Ричардсон с полпути отбросил меня на канаты ужасным правым в голову. Отпрянув, я ошарашил его левым хуком под сердце и взрывным ураганом правой в челюсть, но удача была не со мной. Моя нога соскользнула, и я рухнул на пол, пропустив один из самых жестоких ударов, которые я когда-либо принимал в своей жизни.

Я услышал, как кто-то ведет счет, и осознал, что лежу на спине в середине ринга.

Тотчас яркой вспышкой мелькнула мысль в моем мозгу, что, вероятно, Джека Рэндала уже поймали, чтобы пытать и убить, пока я лежу тут, — если уже не убили. Я вскочил в панике и мгновенно осознал истину утверждения о том, что бой требует полной концентрации. Если бы я не думал о Джеке Рэндале в это время, я бы блокировал левый хук Ричардсона, встретивший меня. Это было так, он пометил меня, врезав по подбородку со всей силы, имеющейся в его мощном теле, и я отлетел в обратном направлении, перевернулся в воздухе и рухнул лицом вниз на пол, преследуемый ужасающим воем команды «Питона» и восхищенными криками всех присутствующих здесь англичан.

Говорят, если человек падает лицом вниз, он готов. Я падал много раз и все же поднимался. Тем не менее, это неприятное ощущение. Я попытался воззвать к своей замечательной живучести, чтобы встать и убить Быка Ричардсона, но как только это произошло, вновь что-то обрушилось на меня. Я лежал на животе с головой под нижней веревкой и, приподнявшись на локте, разглядел мутное пятно насмешливого лица перед собой. Когда мой взгляд немного прояснился, я узнал это конкретное лицо, которое, казалось, плывет в окружающем меня тумане — длинное желтоватое лицо, насмешливое, ненавистное, со шрамом на нижней челюсти.

Мгновенно я пришел в себя с недоуменным криком! Это был долговязый евразиец, он сидел в первом ряду у ринга, и я свирепо уставился прямо ему в лицо. Когда я посмотрел на него, он встал с насмешкой, сделал оскорбительный жест в мою сторону и направился по проходу к выходу, вероятно, ему было так отвратительно мое испорченное выступление, что он не собирается оставаться здесь дольше.

Судья не должен сказать «десять», но я не знал, какой сейчас был счет. Сказать по правде, я совсем забыл о рефери и о Быке Ричардсоне тоже. Я вскочил на ноги и на глазах удивленной толпы направился к канатам.

— Он испугался! — взвыли обезумевшие поклонники. — Он пытается сбежать! Хватайте его! Бей его, Бык!

Я только коснулся ногой канатов, когда некий инстинкт самосохранения заставил меня повернуться, как раз вовремя, чтобы познакомить левую Ричардсона с моим ртом. Я врезался спиной в канаты и понял, что мне придется уничтожить этого лими[2], прежде чем я смогу спокойно покинуть ринг. Оттолкнувшись от канатов с бешеным ревом, я врезал моей страшной правой противнику под челюсть с силой каждой унции железных мышц, которые были у меня. Бык Ричардсон тяжело рухнул на пол, прокатился на спине через ринг, перекатился на плечи, кувыркнулся и исчез под канатами на другой стороне. Счет для него был лишь ненужным излишеством.

Я не остановился. Я сорвал перчатки и спрыгнул с ринга, отбрасывая своих почитателей направо и налево, когда они толпились вокруг меня.

— Следуйте за мной! — вскричал я, потому что полдюжины боев уже началось между мужчинами с «Питона» и головорезами с «Ашанти». — Уводи команду, Билл, и задержи копов! Идем, Спайк!

И пробившись через массу друзей и врагов, не обращая внимания на бесцельные удары кулаками, которые отскакивали от моего железного черепа, я помчался по проходу к выходу, через который исчез евразиец с украшенным шрамом лицом. Я вынырнул на улицу, одетый только в мои боксерские трусы.

Евразиец как раз окликнул какую-то коляску на конной тяге, одну из тех разновидностей, где водитель сидит словно обезьяна.

— Стой и повернись, ты, нахальная деревенщина! — вскричал я, догоняя его. — У меня есть что сказать тебе!

Он вряд ли мог подумать, что я выйду следом за ним, но почувствовал свою вину. Он побледнел, вскочил в карету или как они называют ее, завизжал на водителя, который начал бешено хлестать свою лошадь, и коляска сорвалась с места с головокружительной скоростью. Но с безумным ревом я кинулся к обочине и совершил прыжок, который позволил мне приземлиться прямо в экипаж туда, где сидел евразиец, которого я тут же сцапал за горло. Он громко вскрикнул и выхватил нож, но я сдавил его запястье словно в железных тисках, и битва началась. Лошадь будто сошла с ума и летела вперед словно ракета, закусив удила. Местный, что сидел на козлах, полностью утратил контроль над животным и сейчас только крепко держался, стараясь не упасть, и вопил весь посиневший: «Убивают!» Я увидел мельком, как Спайк мчится следом за нами.

На пассажирском сиденье я и евразиец сплелись в смертельном бою. Повозка качалась, подпрыгивала и кренилась, словно спасательная шлюпка в ураган, и нас бросало из стороны в сторону так яростно, что мы с трудом дышали, и я уже подумал было, что все мои ребра сломаны. Это был дикий клубок рук и ног, евразиец булькал и тянулся ножом ко мне, пока я удерживал его одной рукой, а другой чередовал, то нанося стремительные удары, то стараясь придушить его, пока его лицо не почернело.

Колеса высекали огонь из булыжной мостовой, и все местные отскакивали прочь с громкими возмущенными криками, а затем мы завернули за угол так резко, что кореец слетел с места погонщика, словно парящий орел, а меня и евразийца вместе швырнуло яростно на пол, где наши головы столкнулись с громким треском. Евразиец обмяк, и я вырвал нож из его ослабевших рук и встал рядом с ним на колени, сомкнув свои железные пальцы на его горле.

— Что вы сделали с Джеком Рэндалом? — еле выдавил я, жадно хватая ртом воздух, с трудом сохраняя свое положение; колеса от каждого удара высоко подскакивали над мостовой. — Отвечай мне, или я вырву тебе горло!

Он посинел и с трудом сдерживал рвоту, его одежда превратилась в лохмотья, его лицо было жестоко разукрашено.

— Я скажу! — выдохнул он между ударами колес и креном мчащейся повозки. — Мы поймали его… он на складе Тао Цанга… в доке № 7… о, ты задушишь меня…

Крак! Бедная лошадь с разгону свернула за угол, и колесо краем ударилось о каменный бордюр. Повозка разлетелась на части. Воздух наполнили спицы, гайки и болты и щепки дерева, а лошадь понеслась бешено дальше по улицам с оборванной болтающейся упряжью. Я с некоторым изумлением поднялся среди обломков и почувствовал, что все еще жив. Я, казалось, не пострадал, за исключением того места, которое все прячут от нежных девичьих глаз, и некоторых ушибов и порезов, появившихся здесь и там. Евразиец лежал среди обломков, потеряв сознание, с трехдюймовой раной на голове. Я даже и не подумал оказать ему первую помощь.

Спайк подошел и сел у моих ног, высунув язык. Он не создан для бега на длинные дистанции. Я осмотрелся вокруг, — интересно, где это мы оказались, — и тут мое сердце учащенно забилось. Удача была со мной вновь. Или скорее, я считаю, евразиец дал приказ кучеру следовать на склад Тао Цанга, и лошадь просто продолжала следовать в этом направлении после того, как началась бешеная скачка. Во всяком случае, я понял, что сейчас был не далеко от дока № 7. И заметив, что вокруг медленно начинает собираться толпа зевак, очевидно принимающих меня за пришельца в моих рваных одеждах для ринга, я поспешил удрать в переулок, Спайк бежал следом.

Никто не пытался остановить меня, и вскоре их трескотня исчезла позади, а рядом я увидел склад Тао Цанга, огромный и тихий во мраке.

Никого не было видно поблизости, ни звука, кроме бесконечного плеска волн. Здесь было темно; даже уличные фонари, тусклые и давно устаревшие, сейчас не горели. Я был один, очевидно, словно был единственным человеком во всем Фузане. Но я чувствовал, что Тао Цанг не такой человек, чтобы оставить свое имущество без присмотра. Он был китайцем из Кантона и имел репутацию обманщика, однако ничего никогда не было доказано.

Но я верил, что евразиец сказал правду, и теперь собирался все разведать тут, даже если для этого мне придется совершить кражу со взломом. Я продолжал прислушиваться к звукам, которые могли бы сообщить мне, что команда спешит мне на помощь. Я верил, что они последуют за мной, а местные укажут им путь. Когда бы я услышал их вопли и крики, что было так свойственно им, то собирался окликнуть их. Но они все не появлялись, а я не мог дольше ждать.

Я нашел брусья, которые выглядели, как решетка, но не были настолько прочными, очень осторожно ухватился за один из них и начал вырывать. Я расставил ноги и медленно применил всю свою огромную силу, так что вены набухли на висках, и вскоре один конец вырвался с треском, от чего мое сердце прыгнуло прямо в горло. Я замер, ожидая чего угодно, но ничего не произошло. Так что я освободил и другой конец бруска и отложил его, другие два вышли намного легче, когда я вырывал их. Оконная рама была без стекла, только старые железные двойные жалюзи, которые я толкнул внутрь. Внутри было темно и тихо. Я положил руки на подоконник и собрался уже лезть, когда Спайк грозно зарычал, схватил меня за ногу и рванул обратно. И как только он это сделал, что-то просвистело над моей головой так, что сбрило прядь моих волос. Я попытался схватить это в темноте, и мои пальцы сомкнулись на человеческой руке, сжимающей острый топор, кто-то зарычал, словно дикий зверь, и жестоко дернулся в моих руках.

Почувствовав опасность, я резко выдернул своего пленника наполовину через окно и в тусклом свете увидел, что это был большой желтокожий полуголый человек с бритой головой. Прежде, чем он смог вырваться, мой кулак врезался, словно молот, в его челюсть, и он перегнулся через подоконник, потеряв сознание.

Я ощутил, что весь дрожу и покрыт холодным потом, и нахожусь на грани бегства. Если бы Спайк не почувствовал угрозы, я бы перелез прямо в темноту, где притаился чертов убийца, и тогда моя белая голова лежала бы на полу внутри. Я прислушался, но больше не услышал никаких звуков, и Спайк не подтверждал, что чует каких-либо азиатов. Поэтому я грубо выдернул свою жертву через окно и скинул на землю. Я знал, что он придет в себя еще не скоро.

Я посмотрел на Спайка, он понюхал воздух, но ничего не сказал, так что я тупо и смело перелез через решетку и помог ему перелезть следом за мной. Мы на ощупь пробирались среди ящиков и мешков с каким-то хламом, и если сейчас больше не было убийц в этой части склада, это не значило, что другие не услышали меня, когда я ударился голенью обо что-то очень похожее на бочонок с гвоздями.

Тогда я услышал, как Спайк тихо скулит в темноте, и направился к нему. Там я обнаружили, что он стоит на нижней ступени лестницы, ведущей наверх. Он почуял следы и сейчас шел по ним тихо, как призрак, а я следовал за ним тихо, как только мог. Он не знал, за кем я охочусь, но чуял людей, которые поднялись по этой лестнице.

Наверху я различил отблеск света и через несколько секунд замер перед дверью, из-под которой исходило сияние, и мне было интересно, почему я не заметил этот свет снаружи.

В двери была замочная скважина, и, пригнувшись, ожидая получить булавкой в глаз, я заглянул внутрь. То, что я увидел, остудило мою кровь. Я нашел Джека Рэндала.

Внутри была одна единственная комната; в ней не было окон, но был световой люк. Только одна дверь вела внутрь, насколько я смог разглядеть. Комната освещалась европейскими лампами, и было в ней пять человек. Один из них был собственно Тао Цанг, сидящий в углу, как желтый идол, ничего живого не было в его змеиных глазах. Два косоглазых желтокожих гиганта, такие же убийцы, как тот внизу; один высокий худой мужчина, одетый в красивые шелковые одежды, которые, должно быть, очень дорого стоят. Последним был Джек Рэндал. Он висел на крюку, укрепленном в потолке, связанный веревками, которые врезались в его плоть так, что с запястьев стекала кровь.

— Вы достаточно долго ускользали от нас, мой друг, — проговорил человек в шелке на английском языке таком же хорошем, как мой. — Но у каждого пути есть конец. За вами тайно следили с того момента, как вы появились в Фузане. Наши шпионы видели, как вы поселились в отеле, и они так же видели, как вы крались по аллее Гниющих Домов, теперь вы знаете это. У вас было достаточно времени, чтобы подумать над глупостью, которую вы совершили, переступив дорогу Желтым Кобрам?

— Убей меня, и покончим с этим, ты свинья! — ахнул Рэндал, с трудом вытолкнув слова сквозь зубы.

Маньчжурец покачал головой.

— Не так просто, — промурлыкал он. — Желтые Кобры не жалеют своих врагов. Смотри!

Один из этих косоглазых дьяволов принес жаровню, полную пылающих углей. Маньчжурец — если он действительно им был — взял несколько стальных полос и положил их концами в угли, он начал раздувать угли, и они вспыхнули ярко-красным. Я рассвирепел и почти сошел с ума от злости; я испытал шок, словно меня накрыл девятый вал, и короткие волоски на моей шее встали дыбом. Это было последней каплей. С воем кровожадного безумного волка я дернул дверь, и она легко распахнулась. Я ворвался в комнату, и Спайк мчался следом за мной.

Он был словно молния, верный Спайк, он оттолкнулся от пола и сомкнул свои железные челюсти на горле убийцы с жаровней. Они вместе упали, другой выхватил нож, и я тут же бросился к нему. Острое лезвие чиркнуло по моему горлу, нарисовав кровавую полосу, а я смял его ребра, словно картонную коробку, когда ударил со всех сил левой и правой в корпус. За ним мелькнула фигура вскочившего маньчжурца, я увидел тусклый отблеск стали в его руке и услышал треск выстрела, пуля пронеслась у меня над ухом и обожгла мне лицо. Единственной причиной, почему он промахнулся, был Джек, раскачивающийся в воздухе позади, он ударил его ногой, когда тот выстрелил.

Прежде, чем он смог нажать на спусковой крючок еще раз, я схватил его за запястье и так сжал со всей силы, что кости в его руке треснули, словно гнилые ветки. Стон вырвался из его рта, но своей левой он саданул меня по глазам, разрывая длинными ногтями кожу на моем лице. Обезумев от боли, я врезал правой ему в челюсть, он зашатался, будто пьяный, и рухнул на спину, холодный, словно макрель.

Повернувшись к Тао Цангу, я увидел, как он бросился к стене, и Джек вскрикнул:

— Останови его.

Тао Цанг был слишком быстр для меня, но не для Спайка. Когда он достиг стены, Спайк взлетел в воздух и обрушился ему прямо на плечи. Тао Цанг рухнул с громким визгом, словно раненый кот, а Спайк быстро и неумолимо бросился к его горлу, но его челюсти запутались в украшенном цветочными узорами шелковом халате, который носил китаец.

— Останови его, Деннис! — взмолился Джек, раскачиваясь, словно маятник, на конце веревки. — Не дай ему убить старого дьявола — он наш единственный шанс!

— Довольно, Спайк, — приказал я. — Сиди на нем.

Спайк сделал так, как я сказал, и Тао Цанг лежал, дрожа от страха. Я спустил Джека вниз, но его тело настолько занемело, что он не мог стоять. В то время, пока он разминал конечности, возвращая кровообращение, я бросил взгляд на Желтых Кобр. Те двое мужчин, которых я вырубил, все еще были без сознания, естественно, а убийца, которого поразил Спайк, был мертв, у него было порвано горло.

— Давай убираться отсюда, — сказал я Джеку и направился к двери, но он остановил меня.

— Подожди! — сказал он. — Разве ты не слышишь?

На первом этаже тихо открылась дверь, и там зазвучали гулкие голоса.

— Это команда, — сказал я. — Они ищут меня здесь.

Я хотел было окликнуть их, но Джек внезапно остановил меня.

— Подожди! — сказал он снова. — Было около десяти или двенадцати мужчин, что проникли в мое убежище и одолели меня. Только трое из них пришли сюда со мной — эти двое и еще один. Я не знаю, куда ушли остальные, но быть может, это они вернулись.

Я взглянул на Спайка. Он также слышал эти звуки. Он навострил уши, а затем у него в горле начало что-то грохотать. Мои волосы встали дыбом. Это были враги, он чувствовал, не друзья. Где же эта упрямая команда?

Джек повернулся к Тао Цангу.

— Я хочу заключить с тобой сделку, — сказал он. — Я знаю, что есть секретная дверь где-то в этой стене. Ты пытался добраться до нее. Выведи нас отсюда, и мы тебя отпустим и ничего не скажем полиции о том, что здесь случилось.

— Белый дьявол! — прошипел Тао Цанг. — Я ничего тебе не дам, кроме смерти!

— Отдай его псу, Деннис! — сказал Джек.

— Нет, нет! — китаец изменился в лице, он повернул голову и посмотрел на другую жертву Спайка, затем на мокрые клыки Спайка. — Я отведу вас в безопасное место!

— Торопись! — сказал Джек. — Я слышу, они уже у подножия лестницы.

Я приказал Спайку отойти от Тао Цанга, а сам крепко ухватил его за одежду. Китаец что-то нащупал на стене, и панель скользнула назад, открывая тускло освещенный проход. Мы проскользнули в него в спешке, и Тао Цанг вернул панель на место, потом мы услышали, что много мужчин вошло в соседнюю комнату. Шум голосов с трудом проникал сквозь стену. На внутренней стороне панели была задвижка, и Джек повернул ее.

— Веди, — прошипел я в ухо Тао Цангу. — Одно неверное движение, и я скормлю тебя моему бульдогу-людоеду.

— Держите животное подальше от меня, — сказал он угрюмо. — Никто не знает про этот коридор, кроме меня. Он выходит к пристани.

Мы шли вперед по этому узкому коридору, который был построен в толстых стенах склада, затем спустились вниз по узкой лестнице, что опускалась ниже фундамента, и шли через подземный туннель, который должно быть был построен чьими-то далекими предками, таким древним он выглядел. Закончился коридор железной дверью, и Тао Цанг открыл ее. Мы вышли под пристанью и оказались по колено в грязной воде. Оказывается, скоро уже рассвет, хотя я не мог поверить, что прошла почти вся ночь — все произошло так быстро.

Мы молча поднялись на пристань, и я потребовал:

— Что делать с Тао Цангом?

— Пусть идет, — сказал Джек. — Мы уберемся отсюда прежде, чем он сможет вернуться к своим головорезам и повести их за нами. Мы убежим… что это был за всплеск?

— Это я отпустил Тао Цанга, — ответил я, когда мы направились в другое место. — Я боюсь, у него нет ни единого шанса утонуть, хотя… Я бросил его далеко, насколько смог, но воды так мрачны под этой старой пристанью…

— Каким образом ты нашел меня? — удивился Джек.

— Это все из-за этого евразийца, — проворчал я. — Я напишу тебе обо всем в письме.

— Отправляй его в Сан-Франциско, — сказал он, — потому что я буду там. Вон причал и мой пароход.

— Не собираешься забрать свои вещи из отеля? — спросил я.

— Черт с ними, — сказал он. — У меня есть деньги, зашитые в майке. Все, чего я хочу сейчас, это подняться на борт этого парохода. И я не забуду, что ты сделал для меня сегодня вечером, Деннис.

— А, пустяки, — проворчал я. — Но где же носит Билла О'Брайена и эту проклятую команду. Я не понимаю — это первый раз, когда Билл подвел меня.

Потом я посмотрел, как Джек невредимый поднялся на борт парохода, а когда я направился прочь от пристани, то встретил оборванца, в котором признал Билла О'Брайена. Его одежда была изорвана в клочья, а сам он был весь в синяках и ушибах. Прежде, чем я обрушился на него с руганью за то, что он бросил меня и не помог мне победить Желтых Кобр, он с горечью произнес:

— Так! Ты убежал и оставил своих товарищей одних во время драки! Где твоя одежда? Ты хотел таким образом избежать ареста? Неудивительно, что полицейские не преследовали тебя.

— Что ты такое говоришь? — потребовал я. — Какая драка?

— Драка, в которую ты втравил нас, — сказал он. — Драка с полицейскими, из-за которой большая часть команды «Питона» находится сейчас в тюрьме.

— Почему, во имя Иуды, вы дрались с копами? — пронзительно вскричал я.

— Ты же сказал: задержи копов, — ответил он холодно. — Поэтому, когда мы увидели, как ты побежал, чтобы угнать коляску, мы ринулись следом и…

— Я не имел в виду бить их! — взвыл я. — Я имел в виду…

— Ты ясно сказал, что имел в виду, — отрезал он. — Мы боролись со всеми копами Фузана всю ночь, пока ты забавлялся и угонял транспорт… Куда ты идешь?

— На корабль, — прорычал я. — Пока я сражался с бандой азиатов, полицейские и мои товарищи забавлялись драками в переулках, вместо того, чтобы прийти на помощь достойным гражданам. Нет ни единого шанса здесь на берегу у честного человека. Кроме того, мои трусы треснули на заднице.