Московские картинки 1920-х - 1930-х г.г

Большая кругосветка» («Букашка»)

Сегодня у нас большая «кругосветка»: я вместе с Женькой Васиным, приятелем из нашего класса, катаюсь на «Букашке» по Садовому кольцу. Конечно, прогуливаем школу. Но на что не пойдешь ради такого путешествия. Огромное удовольствие! Еще бы: мы ни от кого не зависим, мы прекрасно устроились, стоя на подножке с левой стороны трамвая, и в ус не дуем. Только бы милиционеру на глаза не попасться. Двери трамвая с этой стороны плотно закрыты. Вход и выход только с правой стороны. Все тут устроено как бы специально для нас.

А подножки достаточно широкие, ручки гладкие, надежные. Стою и любуюсь проносящимися мимо меня кварталами, домами. Многие я уже хорошо знаю. Особенно те, что ближе к Кудринке, где я живу. Только деревья там здорово мешают смотреть на дома другой стороны бульвара. А когда перед Крымским мостом и до самой Кудринки, если ехать против часовой стрелки, бульвары вообще отсутствуют, и Садовое кольцо превращается в широкие улицы с палисадниками или без них, то обзор получается прекрасный. Дома, правда, невысокие не то, что наш дом на Новинском бульваре, пятиэтажная громадина, стоящая в начале бульвара. Таких домов мало. Все больше трех и двухэтажные. Встречаются и интересные. С колоннами и даже со скульптурами. И вывески самые различные. Магазины, лавчонки, кинотеатры, рынки, мастерские, разные учреждения и даже иногда фабрики. Чего только нет в нашей Москве. В последнее время начали появляться и новые дома советского времени. Эти не менее пяти-шести этажей. А по архитектуре они очень отличаются от прежних. Фасады у них, в основном, скромные, без каких либо украшений. Новые времена, новые взгляды на архитектуру, на строительство.

Сразу за нашим Новинским бульваром начинается Смоленская площадь, за ней Сенная площадь. Обе они торговые. Тут расположен Смоленский рынок. Посередке площадей стоят крупные двухэтажные дома. И чисто торговые и смешанные, с магазинами в первых этажах, с жильем или учреждениями во вторых. А есть и дом только торговый. В нем внутреннее помещение двухсветное, большое. Тут торговля идет с длинных прилавков. Тут торгуют всякими продуктами, в основном, мясом, овощами, молочными продуктами. А снаружи, растекаясь по площадям и прилегающим переулкам, бушует и бурлит розничная торговля. Чего тут только нет. Продают с рук, продают с лотков, из киосков, Но, в основном с рук. Частная торговля. Всем, чем угодно торгуют.

Трамвай осторожно продвигается, раздвигая толпу. И, конечно, трезвонит отчаянно. Часто притормаживает, даже останавливается. Очень мешают толпы людей, снующих повсюду по делу и без дела. А трамваю приходится пробираться еле-еле. Вагоновожатый, наверное, нервничает. А нам на нашей площадке вроде спокойно. Стоим себе, за ручки держимся. На углу Арбата высится среди мелких домишек большой серый дом. Первый этаж его занят большим магазином, с огромными витринами, со входами с обеих сторон и с главным входом с угла. Дом этот построен совсем недавно и олицетворяет собой новое строительство, новую Москву, Москву будущего. Магазин тут большой, помещения светлые, просторные.

Одно время тут был «ТОРГСИН», что означает «магазин, торгующий с иностранцами», как можно было бы перевести на понятный язык это странное название. Хотя такое толкование кажется неверным. Ни с каким иностранцами тут не торгуют. Покупатели все русские, москвичи и, возможно, приезжие. В магазине полно всякого товара. Такого, какой, пожалуй, просто и не снился. Все тут было. Разве что птичьего молока не было. Но продажа велась не на наши родные советские рубли, а на золото, серебро и всякие драгоценности. В кассах тщательно оценивали, взвешивали сдаваемые ценности и выдавали взамен так называемые «боны», нечто вроде денежных знаков или их заменителей. Этими бонами можно было расплатиться за покупки. Мама говорила: «Вот таким способом у населения вытягивают сохранившиеся со старых времен ценности». Наверное, она права: просто так сдавать серебро и золото вряд ли заставишь, а за продукты, за невиданные тысячу лет товары, как-то еще можно было собрать с населения все, что угодно. Мама тоже отнесла как-то в «Торгсин» то ли кольцо, то ли какую-то драгоценность. У нее не водилось многого. Что-то на боны купила. Вот пир-то был! Но сделала она это не ради каких-нибудь вкусностей, а из-за чего-то очень нужного, дефицитного, связанного с необходимостью какого-то лечения. Иначе ничего сделать было нельзя. Только в «Торгсине». А уж вкусности приобрела попутно. Жаль, но у нее не было возможности пойти туда во второй или третий раз. Ценностей не было.

Дальше по Смоленскому бульвару среди обычной и ничем не примечательной застройки попадались и довольно интересные красивые особняки. Например, на углу Глазовского за невысокой узорчатой оградой стоит славный особняк. Выкрашен он в зеленый цвет. Колонны портика, карниз, тяги и наличники белые. Обычно я встречал такие дома, выкрашенными в желтый цвет с белыми деталями. А тут вдруг зеленый. Необычно и красиво. Рядом с ним расположена усадьба, в глубине которой стоит очень красивый дом с колоннами и с пристроенной к его заднему фасаду домовой церковью. К сожалению, этот дом можно увидеть только в небольших промежутках между позднейшими постройками, загораживающими главный дом усадьбы.

На углу Смоленского бульвара и Пречистенки стоит большой доходный дом. Тут в одной из квартир верхнего этажа живет семья моего дяди Володи, брата отца. У них большая квартира с хорошей обстановкой. Дядя работает редактором в только что созданной редакции «Большой советской энциклопедии». Кроме того, он хороший музыкант. Когда мы бываем у них в гостях, то дядя Володя садится за рояль и долго самозабвенно играет. Шопена, Чайковского, Бетховена. Я люблю его слушать. Но бываем мы тут нечасто. Не знаю уж почему. Тетя Валя, та самая, которая меня крестила в младенчестве, выглядит очень важной дамой, и мне это не нравится. С дядей чувствую себя просто, а вот с крестной своей, с тетей, как-то не получается. Она смотрит всегда как-то свысока, будто бы снисходит до нас, конечно же, бедных родственников. У дяди Володи два сына Алик и Юрик, близнецы, моложе меня на год. Я их практически различить не могу, как ни стараюсь. Они и одеты всегда совершенно одинаково, как же тут различишь. Слышал, что они этим широко пользуются в школе. Один отвечает на одном уроке за двоих, другой на другом тоже за двоих. Сходило с рук. Учителя их тоже не различали. Везет же людям!

Но продолжим наше путешествие дальше. На углу Зубовской улицы и Зубовского бульвара, как раз наискосок от дядиного дома, построено совсем недавно высокое здание довольно странного вида. Плоское, серое, оно имеет длинные вертикальные щели-окна по всему фасаду. Такие окна очень необычны для домов в Москве. Горизонтальные ленты сплошных окон как-то все-таки ближе к обычным, привычным домам. А тут вертикали. Говорят, что это здание междугородней телефонной станции, и там необходим именно такой вид освещения. Одновременно по Москве в разных местах в это время строились одинаковые здания АТС или автоматических телефонных станций. Например, на Арбате, на Большой Ордынке. Вот и этот дом на Зубовской относится тоже к телефонным станциям, но совсем не похож на те.

По середине Зубовского бульвара справа, если ехать к Москве-реке, стоит очень красивый одноэтажный особнячок с многоколонным портиком. Слышал, что раньше, до революции тут было какое-то дворцовое ведомство. Что сейчас, не знаю. Такие домики, как драгоценные камни на кольцах с гладкой простой оправой, так и сверкают среди обыкновенной и ничем не примечательной соседней застройки. И, думаю, что это даже хорошо, что они только изредка сверкают среди простых домов. Представляю себе, как бы ужасно было, если все без исключения дома были бы шедеврами. Наверное, было бы очень скучно и бедно от такого однообразного соседствующего богатства.

В конце Зубовского бульвара на углу Остоженки стоит интересная группа зданий. Тут рядом стоят три дома, составляющие эту группу. Один дом главный среди них и стоит вдоль улицы. Два по бокам выходят на бульвар своими узкими боковыми фасадами, причем один из них обращен в сторону Остоженки. В главном доме три большие двери-ворота. Над ними большие полукруглые окна с красивыми рамами. По бокам прорезаны длинные окна. По карнизу размещены барельефные украшения на военную тематику — щиты, мечи, копья. Сразу видно, что это не жилые здания. Но о том, что это склады, догадаться трудно. Очень уж красивые здания для такого обыкновенного назначения. И все-таки это склады. С военным названием «Провиантские». Наверное, тут были военные продовольственные склады. А кто-то говорил, что тут вовсе не склады, а гаражи. Не знаю, врать не буду. Возможно, склады были раньше, а теперь могут быть и гаражи. Огромные двери тут все время закрыты, и я просто не мог заглянуть вовнутрь. Хотя очень хотел.

Но самое интересное то, что, казалось бы, стоят обычные склады (чего уж проще выдумаешь?), но сделаны они, как самые высокие произведения архитектуры. Очень красивые и спокойные, очень торжественные.

Если бы все заводские и складские здания делали так же красиво, то город был бы совсем другим. За складами на другой стороне Остоженки стоит большой дом. Не простой. Тут был раньше лицей цесаревича Николая, как мне однажды сказал дядя Володя. Лицей, значит, то же, что и в Детском селе под Ленинградом, где учился сам Пушкин. Только тогда село называлось не Детским, а Царским. В отличие от того, этот лицей не имеет при себе большого парка, есть только большой озелененный двор за большим забором. И все. А жаль.

Квартал лицея, в котором сейчас находится какой-то институт, выходит на Пречистенскую набережную, которую совсем недавно, в 1924 году, назвали Кропоткинской. Я это знаю потому, что смерть П. А. Кропоткина переживалась в нашей семье особенно. Я с большим интересом прочитал книгу «Князь-бунтовщик». О скольких замечательных людях я тогда узнал. О народовольцах, революционерах.

Вслед за этой книгой стал с особым интересом читать разные исторические и наши и иностранные книги. Вроде «Овода», «Пугачевщины», «Степана Разина» и многие другие. Но Кропоткин просто поразил меня: крупный ученый, географ, великий путешественник с головой ушел в революцию. И не просто влился в ряды «бунтовщиков», а со временем возглавил целое направление, зародившееся еще за границей. Он продолжил дело Прудона, Бакунина, Реклю, других. Учение его не было обычным анархизмом, который почему-то по недоразумению связывают только с именем бандита батьки Махно времен гражданской войны, оно было, может быть, немного наивным и идеалистическим, но оно было искренним и привлекало к себе многих. Потому что проповедовало всеобщее равенство без какого либо принуждения в виде государственной машины. Конечно, тут много было нереального, любой слом государства не мог произойти внезапно. Но сама мысль о полной личной и общественной свободе увлекала. Были в этом учении и разные направления — «анархо-синдикализм», «анархо-коммунизм». Наш папа был горячим и искренним поклонником и последователем Кропоткина. После разрыва с эсерами, к которым он примыкал в студенческие годы, в период ссылки он проникся учением Кропоткина и объявил себя его сторонником. Когда Кропоткин умер, папа входил в комиссию по организации его похорон. Понятно, смерть этого выдающегося ученого и революционера потрясла его и не прошла незамеченной в нашей семье. Похоронен Кропоткин был на Новодевичьем кладбище недалеко от могилы моего дедушки, куда мы все ходили. И всегда на обратном пути останавливались у темно-серой надгробной плиты могилы Кропоткина.

Ленин ценил Кропоткина. И, наверное, поэтому его именем были названы и улица, и переулок, и набережная, носящие до этого название Пречистенских.

Часть лицейского квартала огорожена высоким забором. Тут будут строить наземный вестибюль станции метрополитена «Парк культуры», а сейчас там высится башня шахты. Сам тоннель, как я слышал, будут строить открытым способом прямо на улице Остоженка. Ее уже перегородили забором, готовятся, видно, к началу работ.

Кропоткинская набережная имеет невысокие земляные берега. Уже сейчас начинаются подготовительные работы по сооружению новых набережных. К введению в строй строящегося канала Волга-Москва набережные должны одеться в гранит. Но это произойдет только к 1937 году, когда в Москву-реку польются волжские воды. К этому времени должен быть сооружен новый Крымский мост чуть в стороне от существующего, по которому сейчас медленно проходит наша «Букашка».

Старый мост необычен. Он весь, как одна ферма сложного, словно кружевного, переплетения металлических стержней. Он как прозрачный решетчатый тоннель. Въезд и выезд у него были оформлены тоже особенно, как триумфальные ворота. Одним словом, интересный мост. Наверное, в свое время, когда он только появился, он был чудом инженерной мысли, как башня Шухова. А сейчас он уже стал тесным для все увеличивающихся потоков транспорта. Стал не удовлетворять их.

На Садовом кольце это особенно чувствуется. В узком горлышке Крымского моста движение очень затруднено. Одновременно через мост может пройти только в одну или в другую сторону трамвай по единственной колее, и по бокам еще по ряду машин или телег. И это все. Худо.

За Крымским мостом до 1928 года была размещена Первая Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка. Ее создали на огромном пустыре и свалках, превратив в очень благоустроенный и ухоженный кусок города. Вот, где всем интересно побывать! После ее закрытия и создания на ее месте первого в Москве Парка культуры и отдыха, многое из построек Выставки сохранилось и вошло в застройку парка.

По Крымскому валу мы поднимаемся к Калужской площади. Она совсем небольшая. С одной стороны закругленная, с другой на нее выходит угол, образованный вливающимися в площадь улицами Большой Якиманкой и Житной. В этом углу, чуть в глубине квартала стоит возвышающаяся над всеми окружающими невысокими домами большая церковь Казанской Божьей матери с огромным яйцеобразным куполом. Только теперь это вовсе никакая не церковь, а кинотеатр «Авангард».

Под куполом храма укреплена огромная вывеска кинотеатра, видная издалека и привлекающая внимание. Но зрительный зал в приспособленном под него помещением храма все-таки не очень удобный, неуютный. И вообще при посещении этого кинотеатра не создается впечатления, что ты идешь смотреть фильмы. Все-таки остается ощущение церковного здания со всеми его особенностями.

Тут между Калужской и Серпуховской площадями трамваи ходят почти параллельно — и по Житной, но это те, что заворачивают на Калужскую улицу. И по Коровьему валу, по которому наш трамвай выскакивает на Серпуховскую площадь. Квартальчик между ними узкий.

К Серпуховской площади из центра через Замоскворечье сходятся сразу три улицы — Большая Полянка, Большая Ордынка и Пятницкая, а на юг отходят две — Большая Серпуховская и бывшая Малая Серпуховская, а теперь Люсиновская. На площади недавно построен большой современный универмаг, сверкающий сплошным остеклением. С этой очень сложной для движения транспорта площади наш трамвай выскакивает на улицу с очень смешным названием — Зацепский вал. Южнее рядом с ним проходит улица с еще более чудным названием — Зацепа. Звучит это так, будто бы тут в давние времена кого-то за что-то зацепляли. На самом же деле тут на границе города были какие-то цепи ограждения, чтобы не пропускать в город без проверки или уплаты пошлины. Недаром рядом находится улица с названием Мытная. Мыто — это дань, плата за провоз в город товара. Но все равно название Зацепа смешное, хоть и историческое.

Около Павелецкого вокзала очень тесно. Сам вокзал спрятался где-то за Зацепским рынком, а люди толкутся не только на рынке, но и на самой улице. А все это место тоже зовется в народе «Зацепа». Между Обводным каналом и Москвой-рекой на южной стороне стоит большая фабрика-прачечная. Сюда я вожу белье для стирки. Место очень знакомое.

Через реку перекинут очень длинный мост. Краснохолмский. Длиннее, чем Крымский. А за ним подъем на Таганскую гору. Очень запутан переезд через Таганские площади. Сначала, после узкой Народной улицы, мы выскакиваем на Нижнюю Таганскую площадь, а потом вынуждены объезжать широкое старинное двухэтажное торговое здание со множеством магазинов и лавочек, чтобы попасть на Верхнюю Таганскую площадь. Напротив торговых рядов яркие афиши кричат, что здесь кинотеатр «Таганский». И огромное количество вывесок, больших и малых. Все дома от этого просто пестрые какие-то, и я не сказал бы, что красивые. Больше всего бросаются глаза облезлые стены домов, мутные, дано не мытые окна. Какая-то запущенность, несмотря на оживленность движения и толпы народа.

На углу Верхней Радищевской улицы и Земляного вала стоит небольшое здание драматического театра. А напротив него высится большая красная с белыми наличниками пятикупольная церковь. Церковь-то красивая, а названа очень странно — Николы на Болвановке. Это оттого, что раньше Верхняя Радищевская называлась Болвановкой. Почему, не знаю. Наверное, обидно жить на улице с таким названием. По довольно крутой улице, которая называется Земляной вал, спускаемся к Яузе. Река эта узкая и мелкая. Даже какие-то сваи или столбы торчат то тут, то там. Вода грязная, мутная, берега земляные с невысокими деревянными перилами. И это в центре города. Грустно смотреть.

А за Яузой справа сразу же начинается большой парк. С целым дворцом, павильонами, беседками. Почему-то место это называется «Высокие горы». А гор-то и нет. Просто довольно крутой берег, на который наш трамвай еле-еле взбирается, подъезжая к Курскому вокзалу.

Этот вокзал тоже скрывается за кварталом с невысокими домами-лавчонками. Очень это неудобно для отъезжающих из Москвы пассажиров. Далеко идти до вокзала. А ведь тут сразу два направления — на Нижний Новгород, а через него на Урал и дальше, и на Курск к югу — на Кавказ, в Крым. Проходы к вокзалу забиты всякими торговцами и просто снующими туда и сюда людьми. Полно извозчиков, подвод, тележек, тачек. Идет торговля всем, чем угодно, прямо с рук. Есть, правда, несколько киосков, но этого явно недостаточно. А людям надо побыстрее.

Сам вокзал невысокий, тесноватый. Наверное, когда строился, движения поездов было меньше, пассажиров тоже меньше, вот он и был такой небольшой. Если бы не теснотища в нем и вокруг него, то был бы вполне приличным.

Дальше мы попадаем на интересную площадь, посреди которой стоит красивая арка — «Красные ворота». Она была построена страшно давно, еще при дочери Петра I-го Елизавете. Говорят, что до этой каменной арки тут были деревянные — одни в честь Петра, а другие в честь Елизаветы. До нашего времени дошла эта великолепная арка с большим золотым солнцем в центре. Очень красивая!

Сбоку большое место огорожено деревянным забором. За забором куча битого кирпича. Говорят, что здесь была какая-то церковь, но ее снесли, а мусор еще не убрали. Убирают, и потому тут полно подвод.

Тут тоже собираются строить станцию метрополитена. На праздничной первомайской выставке я видел проект вестибюля этой станции. Большой полукруглый вход с уменьшающимися арками. Очень необычно.

Едем дальше. Тут, несмотря на название «Садовые», никаких садов нет. Дома по улицам все старые, какие-то неухоженные. Давно, видно, не ремонтировались. Краска облезла. Кое-где вообще покривившиеся дома стоят. А новые все-таки строятся. То с той, то с другой стороны улиц ведется строительство. За счет сноса старья.

Поэтому появились заборы, за которыми видны строительные леса. По этим лесам перебегают человечки с кирпичами за спиной. Кирпичи наложены на специальные приспособления. «Козлами» они называются. Через плечи изогнутые ручки перекинуты, на спине доска с полкой. На полку можно много кирпичей положить. Тяжело, наверное. Но носят, и даже бегают с этой тяжелой ношей по лесам. Строительство идет без большой механизации. Только очень уж ответственные здания строятся с кранами-лебедками, или иногда даже с башенными. На Садовой-Черногрязской, например, строят огромный дом с башней и очень интересными сдвоенными колонами. А на Садовой-Спасской, на углу Орликова переулка совсем необычный дом строится — с большим закругленным выступом и с окнами не обычными, а вроде лент. Некоторые ленты даже за угол дома заворачивают. С такими же окнами-лентами и около нашей Кудринки строят. И на Мясницкой. А там вообще удивительный дом будет — на столбах. Писали в газетах, что там под домом автомобили стоять будут. Такого еще не бывало. И было там написано еще, что проект этого дома делал какой-то знаменитый иностранный архитектор. Корбюзье. Фамилия у него чудная, трудно запомнить, но я все-таки запомнил. А внешне эти новые дома совсем будут непохожи на обычные наши.

Проектируются они архитекторами, которых зовут «конструктивистами». Это теперь такая новая мода в строительстве. Говорят, что она больше соответствуют новой эпохе, новому времени. Возможно, но мне кажутся такие дома (а их уже понастроили, например, на Усачевке, куда я завернул, когда ходил на кладбище в Новодевичий монастырь, в других местах) какими-то скучными и однообразными. Но считается, что в этом лаконизме весь смысл.

В конце Садовой-Спасской, почти напротив Сухаревой башни стоит больница скорой помощи, или, как ее называют, «Склифосовка», то есть Больница имени Склифосовского. Это замечательное здание, развернутое полукругом к улице. В центре красивая полукруглая открытая сверху колоннада, а наверху великолепный купол над домовой церковью. Про это здание я часто и много слышал разных рассказов. И что называлось оно раньше Странноприимным домом, потому что предназначалось для благотворительных целей, что построил его граф Шереметьев в память об умершей жене, бывшей крепостной актрисе красавице Прасковьи Жемчуговой. Одно это заставляло как-то внимательнее и уважительнее рассматривать это красивое здание.

Около 1-ой Мещанской прямо посредине перекрестка стоит высоченная и красивая красная кирпичная башня с белыми узорными наличниками у окон и с высоким шатром. Называется она Сухаревой, по имени полковника стрелецкого полка Сухарева, не изменившего Петру во время стрелецких волнений. Построили ее еще при Петре I-ом. Значит, она старше «Красных ворот». В ней сейчас находится Музей коммунального хозяйства Москвы. А раньше была морская навигационная школа. Это при Петре еще было. Стоит башня на самом перекрестке. И даже через ее арочные ворота трамваи проходят. Со Сретенки на 1-ую Мещанскую и дальше к Ржевскому вокзалу. На этом перекрестке движение вообще затруднено. Не только из-за башни, ее еще можно как-то объехать, а из-за огромных толп народа. В этой сутолоке не разобраться.

Ведь тут начинается знаменитая «Сухаревка» — огромный рынок-толкучка. Самый большой и самый знаменитый в Москве. Тут, говорят, можно купить все, что угодно. Ну, и ворья всякого тут хоть отбавляй. Одному даже опасно сюда ходить. Народ по улицам снует туда и сюда. Куда ни посмотришь, все переполнено народом. Вагоновожатый отчаянно трезвонит, требует пропустить, а люди очень неохотно отходят. Еле-еле двигаемся и все время останавливаемся.

После Сухаревки спускаемся к Самотеке. Тут когда-то река была, Неглинка. Теперь она под землей в трубе. Около Самотечной площади интересный кинотеатр стоит. «Форум» называется. Название не наше, римское. Переводится, как центральная площадь для народных собраний. Почему кинотеатр называть площадью, не знаю. Вот «Колизей», это куда ни шло, все-таки в Риме Колизей это большое цирковое зрелищное здание, а «Форум» по смыслу не подходит. Если же просто, как красивым иностранным словом его решили назвать, то может и ничего. У нас очень любят красивые слова.

Дальше по Садовой-Каретной улице проскакиваем к Старой Триумфальной площади. Здесь перекресток с Тверской. Вернее, к центру идет Тверская, а к периферии к Белорусскому (бывшему Александровскому) вокзалу идет 1-я Тверская-Ямская. Рассказывают, что Триумфальной эта площадь называется потому, что посреди нее стояли в разное время разные триумфальные арки около Тверских ворот Земляного города. Для торжественной встречи разных важных особ из Петербурга. А Старой она называется потому, что была еще Новая Триумфальная площадь около Тверской заставы, где теперь вокзал стоит. Только теперь эту площадь Триумфальной не называют, а просто Тверской заставой. А там ведь и сейчас стоит красивая каменная арка с бронзовыми фигурами. В честь победы над Наполеоном. А так как площадь с аркой называется Тверской заставой, то у Старой Триумфальной незаметно слово «Старая» пропало. А арки никакой нет.

Все называют ее по-старому «Триумфальной». Может быть, так и лучше. А площадь эта и без арки интересная. Справа большой дом «Межрабпомфильма». Рядом здание чуть пониже. У него огромный, чуть ли не на весь фасад стеклянный витраж. Тут размещен кинотеатр «Горн». Дальше театр с чудным названием «Экспериментальный». Почему такое, не знаю. Немного позднее тут разместился театр сатиры. А слева на другой стороне площади кинотеатр «Зеркальный», в котором внутри все стены из зеркал. Удивительно! Я там часто бывал. Очень здорово получается, когда в зеркальных стенах видишь перевернутое задом наперед изображение кадров. Говорят, что скоро на этом месте будут строить театр знаменитому режиссеру Мейерхольду. За «Зеркальным» очень занятное здание. Оно называется «Мюзик-холл». Но почему-то сейчас здесь размещен цирк. Этот цирк не похож на настоящий, что на Цветном бульваре. Тут нет никакой арены, такая же сцена, как в обычных театрах. Я тут смотрел знаменитого фокусника Кио. Его еще называли иллюзионистом. Все равно, интересно. А за цирком сад «Аквариум». Тут начинается Большая Садовая улица, последняя перед нашей Садовой-Кудринской. На углу Владимиро-Долгоруковской улицы строится новый завод. Карандаши на нем будут делать. И строит его американец-миллионер Хаммер. Что ж, карандаши «Хаммер», пожалуй, самые лучшие. Как «Фабер», или «Кох-и-нур» Только, неужели этот завод будет капиталистическим, будет самому Хаммеру принадлежать?

А улицы тут с большими садами перед домиками или с палисадниками перед более крупными домами. У каждого дома свой забор, свои решетки, ворота. Из-за этого улица узкая с узкими тротуарами. А зелени вокруг полно. Ведь Садовые!

Ближе к Кудринке справа тоже новостройки. Строят здание какое-то длиннющее и тоже с окнами-лентами. Верно, опять для какого-нибудь крупного учреждения, вроде наркомата. За ним идет Софийская детская больница, в которой работает знаменитый на всю Москву детский доктор Филатов. Поэтому все вокруг и называют больницу «Филатовской» по его имени.

А рядом в соседнем доме до революции было реальное училище. Вот название какое чудное! Реальное, а остальные что ли нереальные, что ли? В нем учился мой папа. А что здесь теперь, не понятно. Никаких вывесок нет. А неподалеку строится очень интересное здание с высоким куполом, похожим на подрезанное снизу перевернутое яйцо. Это будет Планетарий.

Такого еще не бывало. Там будут звездное небо показывать. Юрка Модель, мой одноклассник, который всегда все знает лучше всех, говорит, что звезды и планеты там будут двигаться, каждая по своей орбите, как на настоящем небе, только быстрее, чтобы успеть показать. И всякие затмения будут — и солнечное и лунное. Скорей бы построили. Очень хочется посмотреть. Из-за этого строительства даже Биостанцию закрыли, куда мы с учительницей по биологии не раз ходили на экскурсии.

Говорят, сюда протянут даже зоопарк из-за Большой Грузинской. Он займет почти весь парк старого Вдовьего дома. До самого нашего Садового кольца. Отсюда в зоопарк будет еще один вход. Это хорошо. И будет, говорят, в новом зоопарке все по-иному. Не так, как в старом, где звери в клетках сидят. В новом я видел, что большущую гору наваливают.

Хотел получше посмотреть, но не пустили. И говорят, что звери тут на свободе гулять будут. Как это будет, не понимаю. Неужели, прямо по парку, по дорожкам и по этой горе? Львы, тигры, леопарды вместе с оленями и верблюдами? Чудно как-то. Не верится. Верно, кроме хищных.

У Вдовьего дома на Кудринке наше путешествие закончилось, и мы, соскочив с нашей прекрасной подножки, побежали по домам. Длилась кругосветка долго, больше часа. Да и на остановках приходилось иногда соскакивать. Мало ли что, вдруг милиционер появится, или еще что.

Трамвай наш «Букашка» так и крутится, так и крутится по Садовому кольцу. Правда, есть около Смоленской-Сенной у него конечная остановка (как будто у кольца может быть конец!). Тут меняются вагоновожатые и кондуктора. Или отдыхают. Поэтому лучше уж перебежать к стоящим впереди вагонам, ждущим очередную смену бригады. Правда, пока вагоны стоят, можно и на рыночную суматоху посмотреть. Я же говорил, что тут большая толкучка, как на Сухаревке.

Вот и рассказал я о поездке на трамвайной подножке. А можно ведь еще поехать и на буфере, что сзади трамвая торчит. Сидишь себе на самом буфере, крепко держишься за «колбасу» и сам себе кум королю. А «колбаса» это толстый прорезиненный шланг для подключения электричества в задние вагоны. Внутри шланга электропровода. Очень удобная штука, чтобы за нее держаться. Но обзор оттуда хуже, чем с площадки.

«Малая кругосветка» («Аннушка»)

Кроме «Большой кругосветки» есть еще и «Малая» по Бульварному кольцу на трамвае «А» и не менее интересная, чем на «Букашке» по Садовому. Даже, пожалуй, лучше. И намного короче. Это кольцо проходит по местам, где находились стены Белого города, снесенные еще давно-давно, при царях. И тогда начали делать бульвары. Вот и называется теперь это кольцо Бульварным.

Мы начинаем свое путешествие от Никитских ворот. Начальная для нашего путешествия остановка трамвая «А», или, как его называли ласково, «Аннушки» была в самом начале Тверского бульвара. Здесь стоит памятник академику Тимирязеву. Раньше на этом месте был жилой дом с аптекой, но его давно уже сломали, и я его не помню. На моей памяти тут всегда стоял строгий гранитный Тимирязев. А напротив него, на другой стороне площади тоже стоит дом прямо в торце Никитского бульвара. В первом этаже этого дома теперь тоже размещена аптека вместо снесенной вместе с домом, что был напротив. А в этом раньше была лечебница. Верхние этажи были жилые. Когда были оба дома, стоящие на торцах бульваров, площади, как таковой, все-таки не было. Был перекресток на месте старых крепостных ворот Белого города.

Когда снесли один дом и поставили на Тверском бульваре памятник, то получилось нечто среднее между площадью и перекрестком.

Открылось какое-то пространство. Не стало просто перекрестка, каким-то образом образовалось нечто похожее на площадь, окруженную с трех сторон двух-трехэтажными домами. Четвертой стороной было начало бульвара с памятником.

Напротив этого дома на углу Большой Никитской улицы, идущей к центру, стоит здание, в котором находятся кинотеатр «Унион» и очень хорошее фотоателье. Кинотеатр не очень удобен, тесен, с очень маленьким фойе и с выходом из кинозала прямо на узкий проезд через очень узкую дверь на простую железную лестницу. Как же было неприятно выходить на нее с толпой зрителей.

Кинотеатр был совсем недалеко от школы, и было очень удобно после занятий попасть на сеанс какого-нибудь боевика. Большая Никитская вообще была интересна такими замечательными зданиями, как Театр Революции, Дом культуры медработников, Консерватория, Зоологический музей и Театр МГУ — Московского Государственного Университета. Но улица уходила от площади к центру, а наше путешествие должно проходить по кольцу. Поэтому вернемся на остановку трамвая и подождем очередную «Аннушку», чтобы поехать мимо Никитского бульвара к Арбатской площади. Мы минуем некрасивый дом, поставленный в 1928 году в начале Никитского бульвара и заслонившего собой красивую церковь Федора Студита начала XVII века.

За этим домом стоит краснокирпичное здание Фармацевтического техникума, а за ним начинаются небольшие особнячки, среди которых находится усадьба, где жил и скончался Н. В. Гоголь. Усадьба состояла из небольших флигельков при главном здании, стоявшем в глубине небольшого двора. Флигели очень скромные.

А на другой стороне бульвара ближе к Никитским воротам стоят два красивых особняка послепожарного времени, принадлежавших семье известного декабриста подполковника Михаила Лунина. Его и называют «Дом Лунина». Большое впечатление производят колоннада на фасаде и ажурная чугунная ограда балкона. На доме много лепных украшений. Очень красиво получается, когда на желтом фоне белая лепнина.

Обращает внимание, что во многие узоры вплетены лиры. Очевидно, это указывает на какие-то музыкальные наклонности владельцев этого дома Особняки Лунина отделены от особняка «Дома Печати» огромным, нарушившим весь масштаб застройки, доходным домом.

Этот небольшой особняк несколько отступает от металлической ограды в глубину двора. Дом этот знаменит тем, что тут бывали Александр Блок, Сергей Есенин, Владимир Маяковский. О проходивших тут вечерах поэзии, о выступлениях на них разных поэтов интересно рассказывал нам Иван Иванович, наш учитель литературы.

Никитский бульвар, со стороны площади Арбатских ворот, так же как и со стороны Никитских ворот перегорожен трехэтажным домом, выходящим на площадь хотя и узким, но главным фасадом с небольшим фигурным аттиком. Совсем близко от дома по оси улицы Воздвиженка стояла до недавнего времени церковь святых Бориса и Глеба, «что на Арбате». Куполок с крестом на ее верхушке был виден даже от нашей Кудринки через крыши домов. Проезд между нею и домом на бульваре был очень узкий. Рядом с трамвайной линией узкая полоска проезжей части. Это совсем почти так, как у нас, на проездах от площади к Новинскому бульвару. Но теперь церковь эту, как и многие другие, сносят. Место огорожено высоким забором. Внутри вся площадка загромождена строительным мусором и битым кирпичом. Говорят, что и дом на бульваре тоже снесут. Что-то не верится. Зачем его сносить? Стоят же такие дома на других бульварах. У нас, например, стоит наш дом на Новинском бульваре и никому совсем не мешает.

Сразу за церковью на Воздвиженке есть небольшой переулок. Нижнекисловский. Отойдя от улицы, он круто сворачивает направо и идет параллельно Воздвиженке. От его поворота криво, отвечая изгибу Никитского бульвара идет Калашный переулок. А между ними образовался угол. Так на этом углу, смотрящем прямо на Арбатскую площадь, поставили очень интересный новый дом. Дом высокий из разряда «московских небоскребов», так как выше него, кроме «Дома Нирнзее», пожалуй, в Москве пока ничего еще нет.

Дом этот называется «Домом Моссельпрома» Он возвышается над соседними. У него гладкие стены, а на самом углу башня. Задний фасад вообще замечательный. Все простенки между окнами расписаны.

Они заполнены вертикальными надписями: «Нигде кроме, как в Моссельпроме». Это слова Маяковского. Я не знаю в Москве других домов, на которых были бы подобные рекламы в стихах. Только тут. Вот какая достопримечательность появилась в Москве. На другой стороне Воздвиженки расположен участок, на котором стоит кинотаетр «Художественный». Он только сейчас стал так называться. А то все время был «Первым Совкино». По новому звучит значительно лучше. Все-таки кинотеатр.

Здесь показывают все фильмы раньше всех, первым экраном. Здесь я смотрел «Броненосец «Потемкин». Так тогда вместо афиши на стене был выстроен большой макет носа броненосца вместе с пушечной башней, с мачтой. Этот нос броненосца далеко выходил на улицу, нависал над тротуаром. А у входа, что был сбоку, стояли не контролеры, а матросы в открытых бушлатах, тельняшках и с бескозырками. Очереди на сеансы были громадные. Но мы все-таки каким-то образом протискивались. Я несколько раз смотрел этот фильм. А еще здесь, впрочем, как и во многих других кинотеатрах, в фойе дают концерты. Дополнительно к сеансу. Артисты поют, играют на разных инструментах. И все за те же деньги. Без доплаты. А в самом зале, возле экрана сидит за роялем пианист, которого называют тапер, и все время играет. Наверное, импровизирует. Как он угадывает, какую музыку давать по ходу сеанса, ума не приложу. Но все у него получается. Когда надо грустное, то и музыка такая, когда что-нибудь бурное, то и музыка веселая. Особенно здорово, когда в фильме конница несется с саблями наголо. Вот тогда и «Марш Буденного» играют и что-нибудь на него похожее, задорное.

А в некоторых кинотеатрах вместо рояля играет баянист, а иногда даже три баяниста. Так и писали в афишах: «Играет трио баянистов». Позднее и таперы и баянисты из кинотеатров пропали. Началась эра звукового кино. Но концерты перед началом сеансов в некоторых кинотеатрах еще долго оставались. Это очень привлекало зрителей.

На Арбатской площади сразу за кинотеатром, чуть в глубине недавно построили большой деревянный крытый «Колхозный рынок». Это такая мода теперь пошла, строить в разных районах Москвы подобные колхозные рынки. Сооружение это просторное, а главное, крытое. В большом светлом помещении рядами стоят торговые прилавки. Пол асфальтовый, часто поливается водой из брандспойта. Столы каменные, полированные, чисто вымытые. Это хорошо. Не то что на прошлых открытых рынках и базарах. Там за чистотой почти не следили. Однако, подход к Арбатскому колхозному рынку сейчас затруднен из-за того, что прямо перед его главным входом разместилась большая строительная площадка, огороженная высоким забором, на котором красуются огромные буквы «М» в кругах. Это строительство гордость москвичей. Ведь это сооружается первая в Союзе подземная железная дорога — метрополитен.

За рынком ближе к улице Знаменке стоит среди низких двухэтажных домов церковь святого Тихона чудотворца. А на другой стороне Знаменки красуется большое здание Реввоенсовета и Наркомвоенмора. Здание торжественное, построенное еще до революции для военного училища. С большой колоннадой. На заборе со стороны Пречистенского бульвара на высокой каменной ограде укреплена Памятная доска, посвященная Великой Французской революции. Позднее ее почему-то сняли.

С правой стороны площади стоит на углу Арбата большой ресторан «Прага» с крышей-садом. Такое в Москве редко можно встретить. Да, пожалуй, и нигде больше. Есть крыша-сад на единственном в Москве небоскребе — доме Нирнзее на Большом Гнездниковском. Так там только для самих жильцов. Там живет мальчик из нашей группы в детском саду Юра Лебедев. Так он рассказывал про эту крышу, где они играли.

А на «Праге» по вечерам крыша освещена. За арками ограждения видны листья пальм, сидящие под большими пестрыми зонтами люди, слышна музыка. В первом этаже кинотеатр. Тоже «Прага». Позже этот кинотеатр стал называться «Наука и техника». Соответственно, изменился и профиль фильмов. В соседнем с «Прагой» домом в первом этаже самые, пожалуй, интересные в Москве магазины. Один называется «Искусство». Это книжный магазин. А кроме того, тут продают и картины, и гравюры, и плакаты и открытки на все возможные темы. Я страшно люблю копаться в грудах этих открыток. Соседом у «Искусства» на углу с Годеиновским переулком магазин «Канцелярские принадлежности». Тут, в отличие от многих подобных, всегда имеется большой выбор разной бумаги, всевозможных карандашей, красок, туши. Понятно, что я очень люблю потолкаться и в этом магазине. В переулке расположена швейная фабрика «Красная швея». В самом центре города стоит фабрика. Она для нашей школы не чужая, она наш шеф. В чем состоит шефство, не знаю, но, кажется, они помогают нам и с летним лагерем, и с ремонтом.

На другой стороне Арбата все первые этажи тоже торговые. На площади за рядом однообразных невысоких домов, образующих внешнюю ее застройку, опять начинается бульвар, но теперь уже Пречистенский, или, по-новому, с 1924 года, Гоголевский.

Многие люди еще, видно, не привыкли к новому названию, и продолжают называть бульвар Пречистенским. Там у начала бульвара на пьедестале Гоголь сидит. Нахохлившийся такой, печальный. Недаром однажды в журнале «Огонек» под фотографией памятника была такая подпись-цитата: «Скучно жить на этом свете, господа».

Я, конечно, не все еще читал у Гоголя, но как здорово написан «Тарас Бульба», какие веселые пьесы «Женитьба» и «Ревизор». Почему же здесь сидит такой печальный? У его ног на большом черном пьедестале расположены всякие смешные фигурки. Целая вереница, один за другим, как в очереди. Среди них всякие есть, и в цилиндрах и во фраках. Много почему-то толстопузых. Это герои его книг. Там даже Тарас Бульба есть с огромными усищами и в папахе.

Гоголевский бульвар отличается от других, кроме Яузского, тем, что он проходит по косогору. Один его внешний проезд со стороны центра более высокий, и на бульвар отходит озелененный откос с лестницами, идущими с верхнего уровня. А другой проезд в сторону Земляного города расположен ниже и отделен от бульвара подпорной стенкой. И на этот проезд с бульвара надо спускаться по удобным гранитным лестницам.

А в конце бульвара до последнего времени стояла церковь Покрова, «что на Грязи», как ее обычно называли. Настоящее ее название было церковь «Сошествия святого Духа». Она стояла в торце бульвара и закрывала выход на площадь. Но ее уже сносят. Стоит забор с буквой «М». Тут будет вестибюль станции метро. И так как он будет непосредственно связан со Дворцом Советов, который будут строить на месте Храма Христа Спасителя, то название у этой станции будет «Дворец Советов». А Храм уже сломали. Сейчас вывозят строительный мусор. И под вестибюль станции место готовят.

После бульвара трамвай проходит около огороженного участка, где находился этот храм. Сейчас здесь огромная куча кирпича. Кое-где видны целые кирпичные глыбы. Они не разрушились при взрыве. Их сейчас крошат и вывозят. Трамвай вынужден пережидать пока из ворот выедут грузовики, груженные кирпичом.

Наконец движение продолжилось, и наш трамвай сворачивает на набережную Москвы-реки. Тут он движется вдоль нее вниз по течению реки вдоль каменных парапетов и выложенных каменными плитами берегов. Такие набережные только перед Храмом, Кремлем и Китай городом были. А то все берега простые земляные не гранитные, и перила деревянные. Но тут место центральное, важное. Тут все по-другому. Мы едем мимо самого Кремля. Вдоль южной стены со множеством башен.

Между трамвайной линией и стенами Кремля широкая озелененная полоса, заросшая деревьями, засаженная газоном. Получается очень красиво. И здесь просто приятно погулять.

Темно-красные кирпичные стены и башни, черные стволы и зеленые кроны деревьев. Верхушки стен и башен почти не видны. Но все вокруг такое торжественное, величавое. Одним словом — Кремль. Наверное, и с другой стороны реки эта стена за рядами деревьев выглядит очень здорово. И не просто стена, а вся панорама Кремля с дворцом, соборами и Иваном Великим.

Китай-город такого впечатления не производит. Стены низкие, грязно-серые. В некоторых местах к ним прилепились какие-то пристроечки, сарайчики, лавчонки. Никакой торжественности, как у златоглавого Кремля. Непонятно, почему такое может быть рядом с Кремлем.

За Китай-городом проезжаем вдоль «Дворца Труда», который раньше как-то очень странно назывался «Воспитательным домом». Почему?

Он вообще немного странный, этот Воспитательный дом. Его повышенная часть, выглядящая главной, находится не по середине здания, а сбоку. Она увенчана высоким куполом с тонким шпилем. Впечатление такое, что здание недостроено, что дом должен быть симметричным. Я интересовался и узнал, что в самом деле дом не достроен. Выглядит это очень странно.

На другом берегу застройка почти на всем протяжении от Каменного до Устьинского моста примерно одинакова. Дома по высоте двух или трехэтажные. Весь берег застроен ровно. Производят же эти дома очень грустное впечатление. Какие-то неухоженные, облезлые, даже с облупившейся краской и штукатуркой.

И это напротив самого Кремля. Странно и обидно за свой город. Ведь это же самое центральное место в городе. Около реки. Кремль не случайно поставлен лицом к реке. Со всех других сторон он закрыт крепостными стенами с башнями. Даже на Красную площадь он не выходит так парадно, как на реку. Так почему же противоположная Кремлю сторона реки так запущена. Сами дома и по своей высоте, по общему строю как раз очень удачны, они не спорят с Кремлем, а еще более подчеркивают его главенство на этой излучине реки. Так неужели они недостойны того, чтобы за ними ухаживали, чтобы хоть отремонтировали хотя бы? Только одно здание выглядит нарядно. Оно стоит с отступом от линии застройки за купой деревьев, за красивой металлической решеткой. Это английское посольство. Тут все время флаг Великобритании полощется на мачте. Среди застройки стоит очень тонкая колокольня церкви святой Софии. Она совсем не похожа на остальные колокольни Москвы. А застройка на том берегу какая-то тихая, умиротворенная. Почти ничто не нарушает покоя этой фасадной части старого Замоскворечья.

Только уже за Москворецким мостом на берегу стоит «МОГЭС» — городская электростанция. Из ее расширяющихся кверху не очень высоких труб валит густой черный дым. Он заволакивает все вокруг, портит все впечатление от панорамы, губит ее. Кто ее поставил тут?

Около невысокого Устьинского моста сворачиваем влево по узкой улице к Яузским воротам. Весь квартал между улицей и рекой Яузой какой-то жалкий, неблагоустроенный. Дома даже кривыми кажутся. Трубы какие-то дымят. Верно, какие-то небольшие заводики тут расположены. А за таким некрасивым кварталом вдруг вырастает красавица колокольня церкви Троицы на Серебряниках.

Она стоит на Яузской улице и своим видом украшает все вокруг. Вид ее необычен хотя бы потому что она выкрашена необычно: в интенсивный голубой цвет. Очень стройная и величественная колокольня. Сама церковь притаилась за ней в Серебряническом переулке. Крыша у нее, как и купол на колокольне черного цвета, что, думаю, совсем для Москвы непривычно. Для Москвы характерно золото куполов и крашенные зеленой краской крыши.

А слева на горке виднеется еще одна церковь. Это церковь Петра и Павла. И переулок там тоже называется Петропавловским. В отличие от Троицы эта церковь вся красная с белым. Яркая, нарядная. Она стоит на склоне Ивановской горки. От нее, наверное, вид на реку открывается изумительный.

От Яузских ворот опять начались бульвары. Сначала очень узенький и кривой Яузский, потом Покровский. Только, не доезжая Покровских ворот, трамвай резко сворачивает влево и тут же направо. Он должен обогнуть большой двор перед Покровскими казармами. Тут за забором перед зданием с колоннами находится сам двор, или как его военные называют, плац казарм. И его нужно обогнуть, чтобы попасть на площадь Покровских ворот.

Ворот, конечно, как и по всему Бульварному кольцу, нет. Это название осталось от стен Белого города. Площадь сама по себе совсем не интересная. Даже не площадь а узкий перекресток. В торцах Покровского и Чистопрудного бульваров стоят дома, как и на Никитском. В одном из этих домов на втором этаже есть кинотеатр «Аврора». Театрик-то маленький. Но зато в нем есть тир, и можно пострелять по разным фигуркам из пневматического ружья.

Мы иногда специально ездили сюда, чтобы пострелять. И еще я любил приходить сюда, чтобы поупражняться в знании винтовки. На стене около тира висел большой плакат с изображением разреза винтовки 1891/1930 годов. Около каждой детали укреплена кнопка. На списке этих деталей тоже кнопки. Сверху укреплена маленькая лампочка и еще внизу этого плаката свисают длинные провода с металлическими наконечниками. Надо один наконечник прижать к кружочку какой-нибудь детали, а другим прижаться к соответствующей надписи. Если угадал правильно, то лампочка зажигается, если ошибся, то лампочка не горит. Очень здорово. Я довольно хорошо знал винтовку, и всегда безошибочно находил названия деталей. Это у нас в пионерском отряде изучали винтовку, учились разбирать затвор. Даже с завязанными глазами.

За Покровскими воротами опять бульвары: сначала Чистопрудный с большим прудом, на котором летом можно увидеть пару черных лебедей и массу уток.

На пруду много катающихся на лодках. Зимой здесь большой каток, а по вечерами и зимой и летом играет духовой оркестр. Я даже где-то слышал, что раньше это пруд назывался Грязным, потом при Меншикове его почистили и теперь он «Чистый». Вот ведь как бывает. Одного не пойму: пруд-то один, а название «Чистые пруды». Почему?

На бульваре напротив пруда стоит красивый кинотеатр «Колизей». Он имеет открытую сверху колоннаду, тонко прорисованные детали. А на другой стороне пруда стоит один многоэтажный доходный дом, имеющий очень своеобразный фасад. Вся поверхность стены главного фасада покрыта узором, созданным из разных экзотических зверей. Кого тут только не встретишь. Прежде всего всяких хищников. По своей стилистике все эти барельефные фигуры носят явно ассиро-вавилонский характер. Забавно. Хотя не очень серьезно. Все-таки такое оформление фасада по меньшей мере результат каприза или причуды заказчика.

А Меньшиков, с именем которого тут много связано, жил неподалеку. На углу бульвара и Мясницкой улицы. Тут было большое имение и дворец. Но все это давным давно исчезло. На месте этой усадьбы теперь размещается Московский почтамт. От всей прошлой усадьбы осталась одна церковь. Она очень своеобразна. Таких уже мало осталось. Особенностью ее является то, что она объединена с колокольней, что не так уж часто бывало. Завершение у нее тоже очень занятное. Я никогда и нигде не встречал таких куполов, как у этой церкви. Он весь витой и как бы перекручен. Потому что эта церковь относилась к усадьбе Меньшикова, то ее так и зовут «Меньшиковой башней». На самом же деле ее настоящее название — церковь Михаила-Архангела. А совсем рядом с ней в тот же переулок выходит и другая церковь, имеющая с ней один двор. Это церковь Федора Стратилата.

У Мясницких ворот перед Сретенским бульваром стоит памятник Тургеневу. Только это не скульптурный памятник, какие другим знаменитым людям ставили, а большой и очень красивый дом с огромными окнами. Это городская народная библиотека имени Ивана Сергеевича Тургенева. Говорят, что ее на народные деньги строили именно, как памятник великому писателю. А я все-таки, кроме того, и фигурный памятник Тургеневу поставил бы. Было бы куда лучше.

После библиотеки наш трамвай минует Сретенский бульвар и проезжает к Рождественскому. Вот тут красотища: трамвай катится вниз по крутой горе. Езда тут опасная, особенно осенью, когда на рельсы падает листва. Колеса тогда юзом идут, и затормозить вагон очень трудно. Скользит. Поэтому с горы трамвай спускается очень медленно, осторожно, на тормозах. А вот, когда идет вверх по бульвару, то еле дух переводит. Крута рождественская гора. И к тому же опасна для любого транспорта. К Трубной площади Рождественский бульвар спускается вниз, а от нее идет Петровский бульвар вверх к Петровке. Так на концах обоих бульваров, на углах Сретенских и Петровских ворот стоят монастыри. У Сретенских — Сретенский, а у Петровских — Высоко-Петровский монастырь.

Правда, от Сретенского сейчас остался только большой собор, и теперь трудно называть это место монастырем. Монастырь давно уничтожен. Собор стоит одинокий, окруженный давно уже выстроенными тут домами. И хоть он и заслонен этими домами, но все же его главки видны от Петровских ворот. А Высоко-Петровский монастырь очень хорошо виден и от Сретенки и от Трубной площади, которая расположилась над заключенной в трубу речкой Неглинной. Так и стоят эти два монастыря, как стражи над протекавшей здесь рекой. В оборонительном отношении это имело большое значение. Ведь тут же были крепостные стены Белого города по всему кольцу. От этих монастырей стены спускались к Неглинной. Река пересекала стену то ли в специальной трубе, то ли под специальными воротами с решеткой, а в трубу она была заключена позднее. Обо всем этом я читал еще в «Пионерской правде», где рассказывалось и о реке Неглинной и о том, что она теперь стала подземной рекой. Отсюда и площадь, образовавшаяся на этом месте и получила такое чудное название «Трубная площадь».

На Трубной площади нельзя не задержаться. Здесь ведь знаменитый на всю Москву Птичий рынок. Разные птички — канарейки, синицы, скворцы, щеглы и даже попугаи, много зверюшек — щенков, котят, кроликов. И взрослых кошек и собак. Много разных рыб живых. Даже золотых, или вуалехвосток, или вьюнов, сомиков. Очень интересно. Про этот рынок даже Чехов писал в «Каштанке». А все-таки, почему это рынок назван Птичьим, а не Звериным?

Тут же у Трубы вправо отходит Цветной бульвар. Тут есть цирк, куда я однажды с родителями ходил, и мне страшно все там понравилось. Особенно ученые медведи. Этот цирк интереснее, чем «Шапито» на Садовой улице. После «Трубы» и Петровского бульвара подъезжаем к Петровским воротам. В торце бульвара также стоит дом, как у нас на Кудринке. Налево от Петровских ворот идет улица Петровка, начинающаяся Высоко-Петровским монастырем и институтом. Один стоит напротив другого.

Прямо рядом с этим институтом стоит очень красивый особняк. «Дом Губиных». С очень красивым портиком, поднятым на второй этаж, с арочными окнами на первом этаже. Там какой-то медицинский институт. А у Петровских ворот с правой стороны в самом начале Страстного бульвара стоит большой дворец. Это Дом Гагарина или Екатерининская больница. Такое странное сочетание потому, что раньше это был дворец Гагарина, а теперь тут больница.

Этот дом имеет большой многоколонный портик с колоннами по второму и третьему этажам и с арками в первом этаже. Так же, как и в доме Губина. Недавно я был в этой больнице. Сюда положили Леву Абрамова, когда он чем-то заболел Так я пошел проведать его. Палата, в которой он находился, была на втором этаже. Это была оставшаяся без изменений огромная дворцовая комната и стояло в ней большое количество кроватей. Не очень уютно. Стены белые, кровати белые. Белая тоска. Туалет находился в конце коридора. А коридоры были длиннющие, высоченные с голыми скучными стенами. Вообще, больница произвела на меня довольно удручающее впечатление. Никогда я в больницах не лежал. Болел только дома. И попадать вот в такую больницу, хоть она и находится в таком прекрасном дворце, совсем не хочется.

Страстной бульвар, хоть и пошире многих других, но очень короткий. Быстро миновав его, мы въезжаем в проезд между кварталом, заканчивающимся Страстным монастырем, и застройкой, среди которой наиболее значительным зданием является какая-то типография с выложенными из желтого кирпича стенами. Потом стоит четырехэтажный дом на углу Малой Дмитровской улицы.

За ним скрывается чудо чудесное. Маленькая, но очень красивая и изящная многошатровая церковка Церковь Покрова в Путинках, как я выяснил позже. Она зажата между двумя сравнительно высокими домами и видна только с самой улицы. Вся она ослепительно белая. Три главных шатра увенчивают главное здание. А кроме того шатры есть и над колокольней и над крыльцом. Все шатры выполнены в кирпиче. Единственная такая церковь у нас в Москве. Как жаль, что по бокам церкви выстроены многоэтажные дома. Они закрыли обзор церкви, оставив возможность смотреть на нее только с противоположной стороны улицы, да еще с ее угла. Церковь, кроме того, сразу же потеряла свое значение главной среди своего прихода. Она стала просто очень красивой игрушкой, экспонатом из коллекции памятников архитектуры.

Малая Дмитровка упирается в стены Страстного монастыря, но не в главный его фасад, а в боковой. Главный выходит на Страстную площадь. Монастырь недействующий и очень запущен. Просто не ремонтировался. На его высоченной башне, увенчанной шатром, укреплен огромный плакат с призывом: «Вступайте в ряды «Автодора!». На плакате изображен автомобиль.

Сбоку от монастыря недавно выстроено большое здание редакции газеты «Известия». Все оно какое-то квадратное. Башня с часами тоже квадратная. Окна большие, квадратные, а поверху идут круглые окна. На самом верху большие буквы «ИЗВЕСТИЯ», дальше буковками чуть поменьше: «ЦИК СССР и ВЦИК». В этом здании сразу находятся и издательство, и редакция, и типография. Это удобнее, чем у многих других.

Конечно, интересно было бы посмотреть на типографию, на печатные машины. Недавно нас водили в старую, еще довоенную типографию. Она называется «Искра революции». С огромным интересом рассматривали мы типографские кассы, в которых лежали буквы-литеры, и печатные станки. Но все это даже сравнивать с типографией «Известий» нельзя. К сожалению, всем нас не разрешили пойти туда большой группой на экскурсию. Разрешили только двум ученикам, как представителям всего нашего класса. Мы выбрали своих делегатов — Юрку Моделя и Зосю Миллер. Они вернулись, ошеломленные виденным. Долго и интересно рассказывали и об огромных линотипах и о всем процессе печатания самой главной газеты страны. Я тогда впервые узнал, что такие газеты, представляющие страну, называются официозами. Слушать было интересно, но завидовал я им отчаянно. Говорят же: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».

На Страстной площади целых три кинотеатра — один с чудным названием — «Шануар». Говорят, что это значит «черный кот». А может быть «Черная кошка», не знаю французского. Но, причем тут кино? Причем кошка? А другой — «Великий немой». Это уже понятнее. Третий, «Палас», значит «дворец». А сам-то такой маленький. Тоже мне дворец!

В начале Тверского бульвара стоит памятник Пушкину. Это самый знаменитый памятник в Москве. И бульвар тоже знаменитый. Он ведь первым в Москве был создан. А еще знаменит он тем, что тут каждый год весной открывают книжные базары. По всему бульвару киоски, палатки и лотки. Книги разные, а главное, дешевые. Этот базар, как праздник.

В конце бульвара у Никитских ворот памятник — Тимирязеву. А за ним виден дом с аптекой. И слева от него кинотеатр «Унион». Круг замкнулся, и наша кругосветка закончилась.

Некоторые другие маршруты

И по остальным маршрутам, конечно, можно ездить, но кругосветки интереснее. По внутренним улицам города приходится ездить по разным делам. Эти маршруты тоже интересны. На них полно замечательных зданий. Особенно, когда от нашей Большой Никитской сворачиваешь к Театральной и по Мясницкой едешь к вокзалам на Каланчевке. Тут на каждом шагу знаменитые места. Например, на Никитской в здании консерватории размещен огромный кинотеатр. Называется он «Колосс».

Потому что колоссальный, что ли? Странное название. Этот кинотеатр хорош тем, что в него можно попасть бесплатно. Как мы называем «на протырку». Кто-то отвлекает кассиршу, которая стоит около узкого прохода в невысоком барьере на широченной лестнице. Или она просто сама очень занята пропуском зрителей с билетами. Мы пользуемся этим и, лихо перемахнув через барьер, изо всех сил несемся вверх по лестнице. Добираемся до самой галерки, куда пройти тоже просто. А там или остаемся, или, дождавшись, когда в зале начинает медленно гаситься свет, высматриваем, где остались свободные места и, перемахивая через ограждения балконов, пробираемся в темноте к ним. Замечательно удобный кинотеатр.

А поближе к Охотному ряду на другой стороне улицы есть очень интересный музей. «Зоологический». Тут можно увидеть скелеты самых-самых доисторических животных: динозавров, мамонтов. Ну и современных тоже. И не только скелеты.

На углу с Манежной улицей по обеим сторонам стоят здания Университета. Старое и новое. В новом в самом углу находится Клуб МГУ. Это место знаменитое. Тут происходят удивительные вечера. Выступают известные поэты. Даже сам Маяковский выступал. Мы сюда часто ходим. Особенно, когда читает свои композиции Яхонтов. Это нечто удивительное. Я редко слышал такое чтение. После Яхонтова совсем по другому начинаешь воспринимать поэтов.

Но едем дальше. Улицы в центре очень тесные, движение затруднено. На Охотном ряду приходится огибать очень неудобно стоящую старую церковь со странным названием «Параскевы-пятницы», и проезжать мимо большого количества маленьких одноэтажных лавчонок с огромными вывесками «Мясо», «Дичь», «Пух-перо».

Отсюда можно свернуть к Историческому музею и, поднявшись по горе и, обогнув музей, вырваться прямо на Красную площадь, проехать немного по Никольской мимо ГУМа, свернуть на узкий Рыбный переулок, потом на Варварку и дальше к Солянке, Таганке.

А можно и не сворачивать, а через Театральную площадь, где Большой театр, Малый театр и «МХТ-2», а еще и кинотеатр, который стали в последнее время называть «Востоккино», ехать дальше мимо гостиницы «Метрополь». Для меня «Метрополь» дорог тем, что тут помещался мой детский сад. Он назывался «Детский сад № 1–2 Деткомиссии при ВЦИК».

Тут работала наша мама, сюда она и определила одного за другим своих детей. Сначала Иру, потом меня, а уж совсем потом — Володьку. Сад был хорошим. Я любил его. До сих пор вспоминаю свою воспитательницу тетю Женю. Можно много было бы рассказать об этом садике, но пора возвращаться к трамваям. Ведь от Театральной надо после «Метрополя» проехать через узенький Театральный проезд вдоль Китайгородской стены. Рядом с ней памятник первопечатнику Федорову.

Около стены полно народу. Тут знаменитые развалы книг, тут туда и сюда шныряют китайцы с разноцветными большими и маленькими веерами, гирляндами, с цветными воздушными шарами, со свистелками «Уйди-уйди», маленькими мячиками-полушариками на длинных тонких резинках. Тут же на углу Лубянской площади у самой Китайгородской стены стоит киоск, единственный, кажется, во всей Москве. Называется он просто «Лом». А продают тут шоколадный лом, куски и обломки шоколадных плиток, которые не могут идти в производство настоящих конфет. И стоят эти обломки страшно дешево.

За Лубянкой, около которой за парой невысоких домов находится Политехнический музей, мы проезжаем на Мясницкую. Эта улица полна магазинов. Во всех домах огромные витрины, много огней. Разная реклама. А дальше трамвай идет прямо к «Каланчевке» — Каланчевской площади, где находятся сразу три больших вокзала. Тут огромное количество извозчиков, попадаются и такси. И много ломовых подвод. Сутолоки на этой площади не меньше, чем у Сухаревки. Отсюда прямая дорога в Сокольники. Мы туда ездим кататься на лыжах. Там хорошая лыжная станция, хороший парк. И зимой и летом там очень хорошо. А вообще-то маршрутов всяких много. Обо всех и не расскажешь.

Комментарии из конца 90-х годов XX века

Когда раздумываешь об этих увлекательных путешествиях по центральной части города, невольно задаешь себе вопрос, а что бы увидели мы, если бы проехали по этим маршрутам теперь, в конце века. Ведь процесс реконструкции коснулся центра в первую очередь. Уже в Генплане 1935 года было заложено коренное преобразование территории города. Практически это преобразование полностью ликвидировало бы исторически сложившийся облик Москвы. И этот процесс начал активно осуществляться с первых же годов реализации Генплана.

Тут необходимо расставить все акценты, чтобы не впасть в одностороннюю оценку значения Генплана. Бесспорно и не может подвергаться никаким сомнениям значение заложенных в Генплан грандиозных инженерных мероприятий. Москва получила первые очереди метрополитена, который последовательно осваивал все территории города. Москва получила волжскую воду для питьевого и хозяйственного водоснабжения. Москва с созданием канала Волга-Москва стала сначала портом трех, а потом пяти морей. Москва создала за период первых пятилеток мощную промышленную базу, внедрила самые передовые методы в производство. Москва успешно решала проблемы образования, науки и культуры. Москва начала грандиозное жилищное строительство и с каждым годом его совершенствовало и расширяло. Все это бесспорно. Это у Москвы не отнимешь. А ведь тут перечислены вкратце лишь некоторые основные аспекты Генерального плана реконструкции столицы. Но Генплан не ограничивается только ими. Огромное значение имеет и эстетическая сторона градостроительных мероприятий. И, ограничив себя рассмотрением только этого вопроса, хочу еще раз подчеркнуть, что это лишь одна сторона проблем, решаемых при реконструкции любого города только комплексно.

Так как же проявились все реконструктивные мероприятия на застройке центральной части города? Ведь мы проехали с вами по обеим кольцам центра и чуть-чуть затронули один из диаметральных маршрутов.

Мы увидели то, что было в двадцатых-тридцатых годах в этих местах. Уже тогда то тут, то там начиналось новое строительство, что-то преобразовывалось, что-то разрушалось, сносилось, заменялось чем-то новым. Процесс обновления и совершенствования неизбежен. В жизни всегда что-то отмирает, что-то нарождается. В этом глубокий смысл жизни, развития. Это происходит в живой природе, это происходит в обществе, это происходит повсюду. Но вмешательство человека в этот процесс бывает разным — и прогрессивным, и регрессивным. Вот мне и хочется посмотреть, каким было это вмешательство в исторически сложившийся облик центра Москвы за шесть-семь десятков последних лет.

Генплан, декларативно провозгласивший бережное отношение к исторически сложившейся структуре столицы, тут же заложил абсолютное уничтожение этой структуры. Демагогическими утверждениями о сохранении радиально-кольцевой структуры при радикальном улучшении и совершенствовании ее на основе последних достижений науки и техники, попытались затушевать грядущее разрушение застройки города. Ведь застройка всегда лепится по уличной структуре. Совершенствуя структуру улиц, спрямляя их, расширяя и пробивая новые магистрали прямо «по мясу», по застройке, невозможно не затронуть этой застройки. Меняешь улицы, значит, разрушаешь застройку, формирующую эти улицы. Это элементарно. Это не надо доказывать. Это одна сторона дела, которая проявилась в центре города «совершенствованием» таких улиц, как Охотный ряд, Театральный проезд, Тверская улица, Садовое кольцо. Какие бы аргументы ни приводили в защиту этих «совершенствований», нельзя не видеть, что они, решая одни проблемы, в основном, транспортные и отчасти жилищные, неизбежно повлекли за собой полное разрушение застройки тех, которые пришлось раздвигать расширяя, искажение характера застройки тех, которые лишившись бульваров и озеленения, оголились и оказались застроенными совсем несоответственно тому, что представляет теперь эта оголившаяся магистраль. Реконструкция Садового кольца практически коснулась всех площадей на нем. Слов нет, новым задачам, в основном транспортным, эти старые дошедшие до нашего времени площади уже никак не удовлетворяли. Конечно же, нужно было решать пути реконструкции так, чтобы «и овцы были целы, и волки были сыты». Возможно ли сделать такие, на первый взгляд несовместимые дела? Думаю, что возможно. Только надо как следует подумать, как, какими путями это сделать.

Наша практика показала, что об этом как раз и не думали. Решали просто: раз улица расширилась, значит ее застройка должна соответствовать новым ее размерам, значит, ее надо создавать, сметая все, что «не соответствует». При этом забыли или просто не подумали, что не соответствует как раз то, что необходимо сохранять, как народное достояние, как культурную ценность. И уничтожены сплошь почти все площади Садового кольца, некоторые площади Бульварного кольца. Да представьте себе только то, во что превратились площади хотя бы Арбатских ворот, Никитских ворот, Мясницких ворот. Во что превратились Кудринская, Смоленская, Сенная, Калужская, Серпуховская площади! Как преобразовалась Триумфальная площадь или площадь Красных ворот. Что стало с Сухаревскими площадями, с Павелецкой, Курской и другими. Ведь нет же ни одной законченной площади, представляющей собой пример разумного градостроительного искусства. А улицы между этими площадями? Как же изуродованы они. Даже строительством на них неплохих зданий. Сами по себе, может быть, и неплохие, они оказались чуждыми окружающей их исторически сохраняемой среде, они так и не сформировали застройки улицы-магистрали, так как тут нельзя продолжать безответственное отношение к наследию. Мне могут сказать, что, когда их строили, тогда еще не стоял вопрос о сохранении исторического наследия, о сохранении исторически сложившегося облика, как стоит сейчас. Позвольте, а как же декларации о бережном отношении к наследию, которые произносили и авторы Генплана, правда, тут же предлагая полное разрушение его, и все последующие руководители градостроительной политики, все Главные архитекторы города и их ближайшие помощники.

Теперь видно, какая иезуитская политика проводилась этим людьми — они клялись в верности наследию и они же все делали, чтобы ликвидировать или хотя бы принизить его.

А как отнестись к постановке семи из девяти высотных зданий в центре города? Это что, верх градоформирующей мысли? Это забота о наследии? Представьте себе хоть на минуту, что было бы, как выглядел бы, скажем Кремль, если бы было осуществлено строительство Дворца Советов и гостиницы «Зарядье» — главных составляющих этого созвездия высоток. Сейчас не будем разбираться, почему Дворец не построили, а гостиницу выстроили не в высотном варианте, а в не менее уродливом и чуждом центру, Кремлю и Китай-городу. А штучная постановка высоток на Большой Никитской улице, в Арбатских переулках, да и по всему центру? Она же не только не вписалась в среду, но и исказила ее. Какое же достижение таких реконструктивных работ мы получили? Считаю, что никакого. Ведь только в последние годы, после активного вмешательства общественности стали более внимательно относиться к новому строительству в центре города. И уже есть неплохие примеры. Но ведь это только теперь, в последние годы. А что же мы получили в итоге работы в течение многих десятилетий? Да ничего хорошего не получили. Поезжайте, пожалуйста, хотя бы по тем маршрутам, о которых я рассказал в этой книге. Посмотрите непредвзятым взглядом и честно скажите, что же мы получили в результате. Назовите то, чем можно гордиться. Причем, не просто конкретное здание, имеющее огромное количество различных достоинств, здание в среде, здание, вписавшееся в нее, организующее ее, улучшившее ее. Больше ничего не надо. Просто сами отдайте себе отчет, с чем мы пришли к концу века. Тогда никаких комментариев будет не нужно.