ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина третья

Кабинет председателя фабкома текстильного комбината Ирины Гриневой. Большая, высокая комната в старом здании. И хотя здесь, видимо, не раз происходил капитальный ремонт, всё ещё чувствуется старая мануфактура. Видны батареи парового отопления, а рядом с ними выпуклая, с чугунными дверцами, кафельная печь. У потолка медное солнышко вентилятора. Посреди комнаты — буквой «Т» — стоит стол, покрытый синим сукном. На столе пухлые альбомы материй, выпускаемых комбинатом. На стенах различные панно и веерами подобранные полотнища материй, — это также продукции комбината. От них в комнате весело, даже ярмарочно.

За столом, на месте Гриневой, сидит Анна Кружкова. Перед ней демобилизованный офицер Свиридов. Он в кителе, с орденскими ленточками, но без погон.


Свиридов — Мг… Так вот я и не понимаю, товарищ депутат, зачем вы меня вызвали? Мне, конечно, лестно быть, у депутата, познакомиться, так сказать… Но я вам напоминаю, квартира у меня имеется, не дворец, но вполне… На работу я выхожу, тут задержки нет, рогаток не ставят, к демобилизованным у нас в районе относятся доброжелательно. Так что повода…

Кружкова — Почему вы хотите уйти от вашей жены, товарищ Свиридов?

Свиридов — Не понимаю, товарищ депутат!

Кружкова — Разве я не ясно говорю?

Свиридов — Вполне… Даже слишком… Она приходила к вам?

Кружкова — Приходила.

Свиридов (приподнимаясь и снова присаживаясь) — Товарищ депутат, к сожалению, я не располагаю свободным временем… Мне, конечно, приятно было познакомиться с вами, хотя я за вас не голосовал, товарищ Кружкова.

Кружкова — За кого же вы голосовали?

Свиридов — В зоне, за генерал-полковника, дважды Героя Советского Союза…

Кружкова — Вы его уважали?

Свиридов — Вполне.

Кружкова — И если б он разговаривал с вами по этому вопросу, вы бы так же себя держали, как сейчас, или слушали его и старались понять, о чём с вами говорят?

Свиридов (усмехнулся) — Так то ж генерал-полковник.

Кружкова — Вы привыкли к погонам?

Свиридов — За пять лет? Вполне!

Кружкова — А я думаю, товарищ Свиридов, что вы не привыкли ни к погонам, ни к своему офицерскому званию.

Свиридов — Я и сейчас офицер запаса!

Кружкова — Вам этого запаса не надолго хватит.

Свиридов (подымаясь) — Как-нибудь…

Кружкова (хлопнула ладонью по столу. Поднялась) — Сядьте, Свиридов! Не как-нибудь. (Свиридов сел.) Ничему вы не научились в армии. Где это вас, в какой армии учили оскорбить жену, бросить её с двумя детьми…

Свиридов — Да я ж ещё не бросил… Я культурно хотел, через «Вечорку»…

Кружкова — Отстала от вас? Вы от неё отстали! Она одна из лучших стахановок нашего комбината!

Свиридов — Так я ж против этого не возражаю. Лучшая. Вполне. Если б я уходил от худшей, мне б было стыдно. А от лучшей? Не достоин её.

Кружкова — Да, пожалуй, недостойны.

Свиридов — Вот и я ж говорю. Недостоин. И всё. Вполне! И вообще это — наше личное дело. Возьму и уйду. Что вы со мной сделаете?

Кружкова — Ничего… Генералу вашему напишу… в зону.

Свиридов (забеспокоился) — Нет уж, генерала вы не троньте. Он мне лично два ордена вручал. Говорил, что достоин… Не к чему его волновать. Дело это семейное… Сегодня разошлись — завтра сошлись. Диалектика природы, товарищ депутат!

Кружкова — Бы диалектику приберегите для другого случая. А вам я даю совет: вернитесь в семью!

Свиридов — Я не уходил, пока…

Кружкова — Тем более… Отстала, неровня… Присмотритесь к жене, Свиридов Она у вас прекрасный человек. Впрочем, далеко не надо ходить. (Подходит к фотовитрине стахановцев.) Узнаёте? (Свиридов подходит тоже.) Похожа?

Свиридов — Вполне.

Кружкова — А знаете, что она скоро будет делать. (Показывая на яркий красивый материал.) Тут у нас новый станок появляется и новая ткань. Только ей доверяем! Ребята у вас в школе учатся?

Свиридов — Старший во второй класс перешёл. Младшему через год идти.

Кружкова — На вас или на неё похожи?

Свиридов — На меня. Особенно старший!

Кружкова — Ответственное сходство! Надо, чтоб не жалели они об этом.

Свиридов — Да уж не пожалеют… Понимаю вас…

Кружкова — Вот я только этого и хочу…


(Входит Гринева.)


Гринева — Здравствуйте.

Кружкова — Здравствуйте, Ирина Фёдоровна. Познакомьтесь, это товарищ Свиридов.

Гринева (подчёркнуто изумлённо) — Свиридов?! Очень, очень рада! (Подаёт руку Свиридову, тот недоуменно протягивает свою.)

Свиридов — А-а, собственно, почему вы рады?

Гринева — Как же? Она лучшая стахановка у нас. Мы гордимся ею… А вы?

Свиридов — Я… я тоже. (Стоит растерянный.)

Кружкова — Я тут, Ирина Фёдоровна, товарищу Свиридову рассказываю, какую ткань его жена производить будет.

Свиридов (пробует пальцами) — Почище заграничной. Непрочный у них товар… Я Зине привёз — солдатский подарок, — рассыпался… Н-да. (Молчание. Кружкова отходит от выставки. Гринева идёт на своё место. Свиридов, чувствуя, что разговор как будто кончен, хочет уйти, но что-то он ещё не досказал.)

Кружкова — Я думаю, что всё ясно, товарищ Свиридов?

Свиридов — Ещё бы! Вполне. Разрешите идти, товарищ депутат?

Кружкова — Конечно… Ведь мы поняли друг друга?

Свиридов — Ещё бы, товарищ депутат. Вполне. До свидания. (Ушёл.)

Гринева — Ты делаешь успехи. Может, к тебе Кривошеина вызвать?

Кружкова — Нет, Ирина Фёдоровна, то — другое! (Присела на диван.) А ведь он, в сущности, неплохой человек.

Гринева — Кривошеин?

Кружкова — Что вы, Ирина Фёдоровна! Свиридов… Напустил на себя грубость, развязность, вначале, правда… Вот если бы он мог также понять…

Гринева (прищурясь) — Свиридов?

Кружкова — Да нет же, Ирина Фёдоровна! Кривошеин… Теперь ему трудно… Дороги отрезаны.

Гринева — По-моему, не все. Депутат должен знакомиться с бытом своих избирателей.

Кружкова — Что вы?! Он не поймёт.

Гринева — Он же с высшим образованием!

Кружкова — Не тот предмет…


(Входят Полозова и Северова. Гринева и Кружкова подымаются им навстречу.)


Полозова — Здравствуй, Аня. Здравствуй, Ирина.

Кружкова — Здравствуйте, Нина Ивановна. (Здороваются.)

Полозова (подошла к новым тканям) — Хорош матерьял! Ох, иоденемся же мы, бабоньки, с вами! Хорош матерьял! Подай-ка, Аня! (Кружкова подходит. Полозова ловко, профессиональным движе-нием ткачихи выхватывает кусок материи и прикинула его к Кружковой.) Хорошаневеста! Хочу видеть тебя на твоей свадьбе в таком платье!

Северова — Не состарилась бы она к тому времени.

Полозова — Что так?

Северова — Всё то же…

Полозова (Гриневой; неожиданно.) — Затруднительное у тебя положение. С одной стороны, муж, с другой — интересы производства. Как решить?

Гринева — У тебя хотела спросить.

Полозова — А сама?

Гринева (уклончиво) — Сама потом…

Полозова (села на место Гриневой; ко всем). — А может, Потапов прав? Ведь он хороший хозяйственник! Может, ему видней. Как, Ольга?

Северова (смотря на Гриневу) — Понимаешь… У него есть одна опасность… А впрочем…

Полозова — Подожди, не уходи от прямого разговора… Ирина — взрослый человек. Говори, что тебе кажется?

Северова — Это, в общем, трудно объяснить. Он становится только хозяйственником. Теряет черты коммуниста. Делягой становится. Выключает себя из общего потока.

Полозова (задумчиво) — Да-а… Сто тридцать семь процентов. А знаете, ведь у него есть стахановцы, у которых прямо астрономические показатели…

Северова — Не слишком ли много у него астрономии?

Гринева (словно продолжая ранее начатую фразу) — Я скажу вам, так мне кажется… С ним происходит что-то недостойное, обидное длянего…

Полозова — Ну, ну… интересно. (Глубже усаживаясь в кресло.) — А ты с ним разговаривала?

Гринева — Я жена… Впрочем, говорила. Мы с ним вчера резко поссорились. Так — впервые.

Полозова — Жирок благодушия появился? В этом мы, пожалуй, сами виноваты. Но, с другой стороны, план-то, план он ведь прекрасно выполняет?!

Северова — Частник!

Полозова — Что ты, Ольга, говоришь?.. Какой он частник! Побольше бы таких для государства.

Северова — Консерватор…

Полозова — Ты его ещё лейбористом обругаешь… Но, с другой стороны, в районе, да и в Москве, пожалуй, нет другого завода, который сумеет так быстро освоить ваш заказ. Технолог там башковитый… Вот с ним проконсультироваться, как думаете? Может, вызвать его в райком? Он коммунист?

Кружкова — Кандидат.

Северова — Потаповский подпевала.

Полозова — Что ж, они не так уж плохо поют… У них получается…

Гринева — Мне Потапов сказал, что Кривошеин по его заданию дляминистерства докладную записку писать будет.

Северова — Представляю, что он напишет!

Гринева — Да, уж если Алексеи не захочет…

Северова — Зачем технолог будет портить отношения с директором, даже если тот и не прав?!

Полозова — А что думает депутат по этому вопросу?

Кружкова — То же самое, что и избиратели.

Полозова (взглядом указывая на Северову) — Отдельные избиратели могут ошибаться.

Кружкова — Могут. И я думаю, что в отношении товарища Кривошеина они ошибаются, он чест-ный человек.

Полозова — У тебя есть основания, чтобы так говорить?

Кружкова — Да.

Полозова — Присмотрись к этому делу, Кружкова.

Северова — Мы ей поможем.

Полозова — Здесь она должна сама разобраться, без вашей помощи, должна высказать госу-дарственную точку зрения. Член правительства. Понимаешь, Кружкова, выше своей, фабричной?

Кружкова — Это я хорошо понимаю.

Полозова — Подведём итоги… Почитаем для начала потаповскую докладную…

Северова (присвистнула) — «С одной стороны…», «с другой стороны…», «в результате чего…» и т. д. и т. п. Всё известно!

Полозова — На заводе есть партийная и профсоюзная организации?

Северова — Они находятся под влиянием Потапова.

Полозова — А если это — благотворное влияние?

Гринева (иронически) — Наверно, благотворное… А вы займитесь, Нина Ивановна, вопросом.

Полозова — Обязательно займёмся. Вы серьёзные обвинения против коммуниста выдвинули. (Гри-невой.) Может, это результат семейных неурядиц? Ирина?

Гринева — Насколько мне известно, Алексей мне не изменяет.

Полозова — Так приехали… А может, ты находишься под влиянием Северовой, а?

Гринева — Если это — благотворное влияние… С каких это пор вы стали такой осторожной, Нина Ивановна?

Полозова — С тех пор, как отсюда перешла в райком, ты хочешь сказать?

Северова — Ирина, оставь…

Гринева — Да, нет! Получается, что я, Ирина Гринева, жена Потапова, на какой-то личной почве хочу мстить ему! А если нет личной почвы? Я понимаю. (Полозовой.) Тебе это странно? Жена. А ведь мне тяжелей вас. Неужели непонятно? Вы с ним под одной крышей не живёте. Вы с ним — здравствуйте и до свиданья. А если я так, — значит, продумала всё. Что же, мне молчать, Нина, или попытаться сохранить в нём коммуниста? Я согласна с Ольгой. Мне не легко с ней согласиться. Неужели вы в райкоме не видите? Не видите… Вы тоже — «с одной стороны», «с другой стороны». А здесь со стороны, а внутри плохо.

Полозова (Северовой) — У вас аптечка есть?

Северова — Есть.

Полозова (указывая на Гриневу) — Дай ей валерьяновки.

Гринева — Не пользуюсь. (Молчание. Полозова, закурив, подошла, к окну. Кружкова перелистывает альбом. Гринева сидит молча, ни на кого не смотря. Северова тоже закуривает и подходит к Полозовой. Входит Зайцев.)

Зайцев — Простите, я помешал?

Гринева — А-а, Зайцев!

Зайцев — Здравствуйте, Ирина Фёдоровна. (Северовой.) Здравствуйте, товарищ Северова. Я вас искал. Мне сказали, вы в фабкоме. По поручению товарища Потапова (достаёт из большого портфеля пакет). Вот, мы согласны принять ваш заказ.

Гринева — Согласны?

Зайцев — Ещё бы, рады помочь… Чем можем…

Северова (прочитав содержимое пакета) — Передайте Потапову, что мы отказываемся от помощи.

Гринева — Что ты говоришь?

Северова — Отказываемся. (Полозовой.) Я просила их сотню тяпок для нашего пригородного хозяйства сделать. Но мы как-нибудь уж сами. Сами, товарищ Зайцев.

Гринева — А насчёт станков?

Северова — Здесь об этом ни слова.

Полозова — Обтяпали, значит, товарищ Зайцев, вопрос?

Зайцев — Не имею чести быть знакомым.

Северова — Товарищ Полозоза, секретарь райкома.

Зайцев (засуетился) — Товарищ Полозова? Нина Ивановна? Очень приятно с вами познакомиться.

Полозова — Скажите, товарищ Зайцев, вы давно работаете на заводе?

Зайцев — Девять лет.

Полозова — Вы довольны своей работой?

Зайцев — Весьма.

Полозова — А директор — вашей работой?

Зайцев — Весьма, Нина Ивановна.

Полозова — Значит, вы хорошо знаете свой завод?

Зайцев — Весьма!

Полозова — А не кажется ли вам, что завод имеет много скрытых возможностей?

Зайцев — Весьма. (Спохватился.) То есть, что вы спросили? Ах, насчёт скрытых? Не думаю… Даже нет.

Полозова — Так весьма или нет?

Зайцев — Весьма нет! И потом, Нина Ивановна, это уже не моя компетенция. Я человек маленький. Директор дает указания.

Полозова — Вы же начальник планового отдела?

Зайцев — Я только планирую.

Полозова — Я думаю, что здесь вы спланировали. (Плавное движение рукой.)

Зайцев — Ха-ха! Остроумно, Нина Ивановна, остроумно! Вы шутите?

Полозова — Что же мне остаётся делать?

Северова — Так, значит, у вас скрытых возможностей нет?

Зайцев — Ольга Ивановна, это же все знают.

Гринева — Безусловно. Вопрос ясен. Им трудно, Ольга Ивановна. У них свой план.

Зайцев (Полозовой) — Вот видите, Ирина Фёдоровна разбирается. Алексей Кирьяныч, несомненно, высказывал свои соображения.

Гринева — Да-а, он дал мне указания!

Зайцев — Ну вот, видите… Алексей Кирьяныч с инженером Кривошеиным всерьёз изучают вопрос… так сказать, вширь и вглубь.

Кружкова — А как это вширь?

Зайцев — Неужели не ясно? Не имею чести быть знакомым…

Гринева — У вас плохая память, товарищ Зайцев.

Зайцев — Нет, почему же…

Гринева — Депутат Верховного Совета Анна Сергеевна Кружкова.

Зайцев — Что вы говорите? Близорукость… Как говорят, «мартышка в старости…» Как же, голосовал, голосовал от всего сердца, так сказать… Очень рад познакомиться. Очень, очень!

Кружкова — Вы всё-таки мне не сказали, как это — вширь?

Зайцев — Вширь — это, понимаете, когда с одной стороны и с другой стороны…

Северова — Слышишь, Нина Ивановна?

Полозова — Понятно, товарищ Зайцев… А вот если взять вглубь этот вопрос… Так вы говорите? Я не знаю вашего имени-отчества?

Зайцев (с опаской) — Сергей Сергеич.

Полозова — Так вот, между нами, Сергей Сергеич… Нас здесь всего четыре женщины…

Зайцев (со вздохом) — Всего!

Полозова (доверительно) — Можно ведь взять заказ?

Зайцев — Мы же предлагаем…

Полозова — Тяпки вы оставьте… Станки. Как думаете?

Зайцев (отодвигаясь) — Нет, простите, Нина Ивановна, Не уполномочен…

Северова — Сергей Сергеич, не кривите душой. Неудобно.

Зайцев — Ольга Ивановна, не имею права…

Кружкова — Товарищ Зайцев, право гражданина…

Зайцев — Не надо, не надо, товарищ депутат. Я не за это голосовал. Ирина Фёдоровна, я не понимаю, в вашем присутствии… такое говорят… Алексей Кирьяныч будет недоволен.

Гринева — Сергей Сергеич, что я могу сделать? Начальство! Придётся нам с вами вместе отвечать. Что ж, я иду на это. Ведь неофициальный разговор. Всё останется в стенах фабкома. Никто не посмеет воспользоваться вашей откровенностью. Ведь правда?

Северова — Ещё бы, как можно!

Гринева — Сергей Сергеич, скажите правду.

Зайцев — Ирина Фёдоровна!

Гринева — Я прошу вас!

Зайцев — Ирина Фёдоровна!

Гринева — Сергей Сергеич, в знак дружбы…

Зайцев — Ирина Фёдоровна! Я не ожидал! Я должен покинуть вас. И вообще я считаю этот разговор неуместным. (Пятится к двери, оставляя на столе портфель.) Нина Ивановна, извините, я не в курсе. Я никаких указаний на этот счёт не получал. (Ушёл.)

Полозова — Вымуштрован!

Северова — Наглядное пособие к моим словам.

Полозова — Хорошо! Изучим этот вопрос.

Гринева — Вширь и вглубь, Нина Ивановна.

Кружкова (Гриневой) — Я решила, Ирина Фёдоровна. Я пойду к нему.

Гринева — К нему?!

Кружкова — К нему!

Полозова — К кому это?

Гринева — Есть у неё один знакомый инженер! (Входит запыхавшийся Зайцев.)

Зайцев — Портфель, портфель забыл!

Полозова — А я думала, вы решили поделиться возникшими у вас соображениями.

Зайцев — Нет у меня соображений, у меня директор есть! (Берёт портфель.) Прощайте товарищи!

Полозова — Не прощайтесь, скоро увидимся

Зайцев (на пороге) — Разве?

Полозова — Обязательно встретимся, товарищ Зайцев! (Зайцев, махнув рукой, скрывается за дверью, женщины смеются.)

Занавес

Картина четвёртая

Квартира Кривошеина. Кабинет с широкими окнами и большой дверью, ведущей на балкон. Но и окна и балкон затянуты шторами. Письменный стол завален книгами, тетрадями, чертежами. Здесь же стоит большой глобус. Возле стола стоят старое кожаное кресло и одинокий стул. Вдоль стен наполовину пустые открытые книжные полки. Над столом висит плакат. Если присмотреться, можно разобрать, что это предвыборный плакат с биографией депутата. Кроме плаката на стенах комнаты ничего нет. Лампочка на потолке без абажура, но сейчас и она не горит. Только настольная лампа бросает неяркий свет. Дверь в кабинет полуоткрыта, и видно, что ведёт она в столовую, тоже полупустую, посреди которой стоит стол без скатерти. Кабинет идёт через сцену диагональю, так что если дверь открыта в соседнюю комнату, то её видно почти наполовину.

Открытие занавеса застаёт Кривошеина сидящим за столом. Он пишет, то и дело сверяясь с чертежами и попыхивая большой трубкой. Затем, что-то вспомнив, он выходит из комнаты и вскоре возвращается, неся в бутылке из-под кефира несколько роз. Ставит цветы на стол под плакат.


Кривошеин — Душно вам было? (Вытаскивает зубами шип из пальца.) Обиделись? В общем, это правильно, конечно (вытащил шип, рассматривает его). Такая маленькая колючка и такая злая? (Пододвинул розы ближе к плакату.) Здесь лучше. (Звонок. Кривошеин пошёл открывать дверь. За дверью слышен разговор.)

Гринев — Товарищ Кривошеин?

Кривошеин — Я Кривошеин.

Гринев — Я к вам.

Кривошеин — Прошу, заходите.

Гринев — Это мой сын.

Кривошеин — Прошу в кабинет.

Гринев — Виктор, обожди здесь.


(В кабинет входят Гринев и Кривошеин.)


Кривошеин (через порог) — Проходите сюда…

Гринев (останавливая Кривошеина) — Да вы не волнуйтесь, он смирный. Он студент.

Кривошеин — Я не волнуюсь.

Гринев (представляясь) — Гринев, Фёдор Степанович. Мастер текстильного комбината. Слышали?

Кривошеин (пожимая плечами) — Простите, не слышал.

Гринев — Услышите. (Осматривая комнату.) Холостяк?

Кривошеин — Угадали.

Гринев — Это нетрудно. Скучно одному?

Кривошеин — Привык.

Гринев — У каждого — не слышали? — такая терпячая жилка есть.

Кривошеин — В анатомии я такой не помню.

Гринев — Анатомия до этого не дошла.

Кривошеин — Возможно.

Гринев — Так вот она у меня кончилась. К вам пришёл.

Кривошеин — Врач этажом выше.

Гринев — Этаж я выбрал правильный. (Подошёл к глобусу.) Географию изучаете?

Кривошеин — Немного.

Гринев (повернул глобус) — А эта земля вам знакома?

Кривошеин — Великобритания.

Гринев — Она самая. Перешибём её!

Кривошеин — В каком смысле?

Гринев — В смысле техники.

Кривошеин — А, перешибём!

Гринев (указывая на глобус) — А эту?

Кривошеин — Труднее, но… перешибём.

Гринев — Беспокоитесь об этом?

Кривошеин — Конечно…

Гринев — И мы! Помочь хотите?

Кривошеин (улыбнулся) — Попрошу вас: яснее.

Гринев — Вы инженера Горбенку Владимира Николаевича знаете? У нас работает.

Кривошеин — Слышал о нём.

Гринев — Мы с ним станок изобрели. Гравировальный, для текстиля… Перешибли великую Британию и её (указывает на глобус) до самого Панамского канала.

Кривошеин (попыхивая трубкой) — Что вы говорите?

Гринев — Ага! Поможете?

Кривошеин (взял трубку в руку) — О чём вы?

Гринев — Примите заказ.

Кривошеин — Товарищ Гринев, не тот этаж.

Гринев — Тот самый… Знаете, поехали станок смотреть. Я такси найму.

Кривошеин — Ну, зачем же так расточительно? У нас свой заказ. (Показывает на чертёж.)

Гринев — А сверх?

Кривошеин — Не мы с вами решаем.

Гринев — Но смогли бы?

Кривошеин — А почему нет? Но в данный момент не можем. Думаем пятилетку в три с половиной года… разрабатываю… Вот…

Гринев (взял в руки глобус) — А если принять эту штуку во внимание? Параллельно?

Кривошеин — Трудно.

Гринев — Дитя тоже трудно рождается. А ничего, живёт потом. Да как!

Кривошеин — Хотите, с директором вас познакомлю?

Гринев — Имею счастье…

Кривошеин — Тем более.

Гринев — Не тем более, Игнат Степаныч (указывая на глобус) …Вы глобус как памятник или как оружие держите?

Кривошеин — Наглядное пособие…

Гринев — А вы его как оружие… Против нас они (жест за окно) что готовят?.. А мы что же…

Кривошеин — Но ведь вы говорите о текстильной промышленности… Гравировальный станок…

Гринев — У нас всё — оружие… Текстиль — оружие. Хлеб — оружие.

Кривошеин — Агитатор вы…

Гринев — Какой агитатор? Так как?

Кривошеин — Не могу. Официальными путями действуйте.

Гринев — Само собой. Но союзники нужны.

Кривошеин — На союзников, знаете, не всегда рассчитывать можно.

Гринев — На вас можно. Слышал, что вы у себя на заводе делаете. Лучшего союзника не надо. Так как?

Кривошеин — Не могу.

Гринев — Нет? Хорошо. (Через дверь.) Виктор! (Входит Виктор с рулоном чертежей.) Прикалывай!

Кривошеин — Ну, это знаете, по меньшей мере…

Гринев — Потом поговорите… Прикалывай! (Виктор развёртывает чертежи и прикалывает их кнопками. Кривошеин, улыбаясь, смотрит на Гринева.)

Кривошеин — Что дальше?

Гринев — Смотрите: не понравится — заверну! (Виктор в это время отдёргивает руку, укололся.)

Кривошеин — Осторожней. Кнопка?

Виктор — Нет, что-то другое. (Рассматривает палец.) Шип от розы. (Зубами вытаскивает шип.)

Кривошеин (несколько удивлённо) — Скажите, какой настойчивый!

Гринев — Будешь настойчивым — за рукава держат.

Кривошеин — Кто же это?

Гринев — Родственники! Да вы загляните, красавец!

Кривошеин — Ну, и настойчивый у вас характер! (Рассматривает чертежи. Виктор отзывает отца в сторону.)

Гринев — Чего ты?

Виктор — Он на тебя как-то странно смотрит.

Гринев — Не сглазит. Не мешай.


(Виктор, пожав плечами, отошёл. Обратил внимание на плакат.)


Виктор — Кружкова?

Кривошеин (оторвавшись от чертежей) — А-а, да!

Гринев (Виктору) — Выгоню!

Виктор — Вот честное слово! (Отошёл от стола, пытаясь зубами вытащить шип из пальца.)

Кривошеин (оторвался от чертежей) — А, знаете, это действительно интересно.

Гринев — А как же вы думали?

Кривошеин — Я думал… Вы меня извините…

Гринев — Конечно.

Кривошеин — Я думал, будет бред какой-нибудь…

Гринев — Зачем же бред? В полном сознании.

Кривошеин — Но я должен детально познакомиться.

Гринев — Об этом только и мечтал…

Кривошеин — Я ничего не обещаю…

Гринев — Пожалуйста, Игнат Степаныч…

Кривошеин — И если что, — прошу не обижаться. (Звонок.) Минутку! (Пошёл открывать дверь.)

Виктор — Пора, отец, уже поздно.

Гринев — Теперь можно. Он нас в лоб, а мы его с фланга. Стратегия!

Виктор — Командарм!

Гринев — Врежем мы Потапову промеж глаз!


(В открытую дверь слышен разговор: Кривошеин — «Прошу, Анна Сергеевна». Кружкова — «Вот она какая у вас, квартира!»)


Виктор — Кружкова?

Гринев — Знакомится с бытом избирателей.

Виктор (указывая на плакат) — А это?

Гринев — Дипломант!

Кривошеин (на пороге) — У меня гости, Анна Сергеевна. (Входит с Кружковой в кабинет.)

Кружкова — Фёдор Степанович! Здравствуйте, Виктор!

Виктор — Здравствуйте, Анна Сергеевна.

Кривошеин — Вот, занимались здесь…

Гринев — Занимались. (Кружковой.) Так оставляю. Пошли, Виктор. До свидания, депутат.

Кружкова — До свидания, Фёдор Степаныч.


(Гринев с Кривошеиным уходят.)


Виктор — Вот уж никогда не думал, что увижу вас… здесь…

Кружкова — Я тоже.

Виктор — А почему вы здесь?

Кружкова — Надо, Виктор.

Виктор — Вы по долу? Правда, по делу?

Кружкова — Конечно, Виктор, и по важному.

Виктор — Может, мне обождать вас, не здесь, внизу?

Кружкова — Я могу задержаться.

Виктор — Это ничего. Я погуляю… Посижу на скамеечке.

Кружкова — Не надо ждать, Виктор.

Виктор — Не надо?

Кружкова — Не надо.

Виктор — Хорошо…

Гринев (на пороге) — Тыже спешил. «Пора, отец, пора!» (Скрылся в другой комнате.)

Виктор — Теперь уже пора… До свидания, Анна Сергеевна.

Кружкова — До свидания, Виктор! (Виктор уходит. Кружкова с удивлением рассматривает плакат. Берёт бутылочку с розами, смотрит на наклейку и ставит розы на место. Входит Криво-шеин и останавливается у порога комнаты.)

Кривошеин — Присаживайтесь, Анна Сергеевна

Кружкова — Нет, ничего.

Кривошеин — Я не ждал вас.

Кружкова (указывая на плакат) — Что это за агитпункт на дому?

Кривошеин — Новая квартира. Пустые стены.

Кружкова — Правильно… Вы часто бываете дома?

Кривошеин — Бываю.

Кружкова — Работаете?

Кривошеин — Конечно…

Кружкова — А как вы работаете?

Кривошеин — Не понимаю…

Кружкова — Вы садитесь за стол…

Кривошеин — А как же иначе?

Кружкова — Покажите, как вы, это делаете.

Кривошеин — Что за прихоти?

Кружкова — Интересно… Нет, правда.

Кривошеин (присаживаясь к письменному столу) — Ну?

Кружкова — А когда вы думаете, куда смотрите?

Кривошеин — Я не слежу за собой.

Кружкова — Вы выучили мою биографию?

Кривошеин (поднимаясь) — А-а… До половины. Не беспокойтесь, скоро сниму. Как только куплю что-либо подходящее, чтобы стены заполнить.

Кружкова — Торопитесь.

Кривошеин — Почему?

Кружкова — А вдруг запомните и вторую половину. (Отошла от стола. Зажгла потолочный свет.) Абажура нет? Нехорошо.

Кривошеин — Нехорошо. У меня многого нет.

Кружкова (погасила свет) — Лучше с одной лампой. Не так пусто.

Кривошеин — Аня, почему вы пришли?

Кружкова (наклонилась над цветами) — Такие хорошие розы — и в бутылке из-под кефира?!

Кривошеин — Ваза при переезде разбилась.

Кружкова — А как же быть с кефиром?

Кривошеин — У меня есть ещё одна.

Кружкова — Вы хозяйственный человек.

Кривошеин — Аня, зачем вы пришли?

Кружкова — У вас чисто, хотя и неуютно. Кто наблюдает за вашей квартирой?

Кривошеин — Я могу подумать, что вы собираетесь сюда переезжать…

Кружкова (резко) — Не собираюсь! (Обратила внимание на чертежи.) Почему здесь марка нашего комбината?

Кривошеин — Товарищ Гринев изобрёл гравировальный станок.

Кружкова (с деланным изумлением) — Неужели?

Кривошеин — Да.

Кружкова (стараясь быть равнодушной) — И хороший?

Кривошеин — Да ещё не знаю, но как будто ничего. Вот собираюсь заняться… А разве вас это интересует?

Кружкова (даже испуганно) — Меня? Нет, нет, что вы! Я в технике не понимаю.

Кривошеин — Мне показалось, что у вас какая-то заинтересованность в голосе.

Кружкова — К станку?

Кривошеин — Нет? Аня, тогда… Тогда зачем же вы пришли?..

Кружкова — Какой негостеприимный хозяин! Ну, например, мне захотелось посетить музей…

Кривошеин — Анна Сергеевна, зачем вы смеётесь? Это нечестно. Вы знаете, что я…

Кружкова — Я ничего не знаю. Ничего!

Кривошеин — Аня, поедемте на край света…

Кружкова — Зачем так далеко? Можно ближе… Но вы заняты. Чем вы занимаетесь?

Кривошеин — Разрабатываю заводскую пятилетку.

Кружкова — Кто же вам поручил это?

Кривошеин — Как кто? Потапов.

Кружкова — Вы к нему хорошо относитесь?

Кривошеин — Прекрасно. Он изумительный, сильной воли человек.

Кружкова — Больше он вам ничего не поручил?

Кривошеин — Поручил… О чём вы говорите, Аня?

Кружкова — Нет, нет! Что вы! Но надо же о чём-нибудь говорить… в гостях… Тем более вы всегда любили деловые разговоры.

Кривошеин (молчит).

Кружкова — Игнат Степанович, у меня к вам просьба: снимите этот плакат.

Кривошеин — У меня нет вашей фотографии.

Кружкова — А может, она вам не нужна?

Кривошеин — Не нужна?

Кружкова — Мне так кажется…

Кривошеин — Хорошо. (Снимает и свёртывает плакат. Обернулся.) Аня, вы меня любите.

Кружкова — Не надо об этом… Поверьте, когда я шла к вам, я не думала… (Отошла к окну.)

Кривошеин — Вы думали, вы верили мне, иначе ваш приход не имел бы смысла. Зачем вы пришли?


(Кружкова молчит.)


(Подходит к ней.) Мне казалось тогда, что нам будет трудно. Но я ошибся. Я чем-то вас обидел.

Кружкова — Нет, что вы?!

Кривошеин — Обидел, я знаю. Простите меня, я никогда так не говорил, как сегодня…

Кружкова — Игнат Степаныч, не надо так. Я думала, что всё прошло. Я зашла просто, как друг…

Кривошеин — Я так вас не отпущу. Я должен вам всё сказать… Всё!

Кружкова — Ну, говорите же, в конце концов. Говорите! (Звонок.) Кто так поздно?

Кривошеин — Я не открою. (Звонок.)

Кружкова — Нет, откройте.

Кривошеин — Я не хочу открывать! (Настойчивый звонок.)

Кружкова (уже с женским любопытством) — Я сама.

Кривошеин — Нет, уж тогда я сам! (Пошёл открывать. Кружкова почти тотчас пошла за ним, прислушивается возле двери к голосам. Услышав голос Зайцева, она облегчённо вздохнула и отошла от двери. Слышен голос Зайцева: «Хорошо, что застал. Я от Потапова». Кривошеин — «Проходи». Зайцев — «Ничего себе под женитьбу квартирку оторвал!» Кривошеин (возмущённо) — «Да что ты такое говоришь?/» Зайцев и Кривошеин входят в кабинет.)

Зайцев — Ах, у тебя гости! Рад вас видеть, товарищ Кружкова, на нейтральной почве.

Кружкова — Гости, кстати, уходят, товарищ Зайцев. До свидания. Проводите меня, Игнат Степа-нович. (Кивнув головой Зайцеву, вышла из комнаты, за ней вышел Кривошеин. Зайцев невнимательно, но весьма бесцеремонно осматривает стол, нюхает цветы, затем берёт со стола лежащий на чертеже свёрнутый плакат, разворачивает его.)

Зайцев — Ого! (Читает.) Анна Сергеевна Кружкова родилась в 1922 году в Москве в семье потомственного текстильщика… Четырнадцати лет она поступила… (Входит Кривошеин, Зайцев не видит его, продолжает читать.) в фабрично-заводское училище текстильного…

Кривошеин — Комбината, который окончила в 1939 году… Что тебя принесло так поздно?

Зайцев — Помешал?

Кривошеин — Ещё бы.

Зайцев (указывая на плакат) — Вижу. Что ж, неплохо! На четыре года уважение будет. Кто это пошёл? Кривошеин. Какой Кривошеин? Муж депутата Верховного Совета (отложил плакат.) А вообще, ничего!

Кривошеин — Болтай, болтай! Зачем приехал?

Зайцев — Потапов сказал, чтобы завтра докладная записка была готова. Министр требует. Там, брат, такая каша заварилась! Вот текстильщики! Чего захотели? А Северова эта, а? Как тебе нравится? Бабы, брат, такие настырные. Тут я с ними недавно разговаривал, ещё уговорил…

Кривошеин — Уговорил?

Зайцев — Как тебе сказать…

Кривошеин — А честно?

Зайцев — Сбежал. (Хохочет.) Уже втащили в это дело райком, главк, министерство…

Кривошеин — Райком?

Зайцев — Конечно. Завтра заседание. Но Потапов на тебя надеется. Кривошеин не подведёт, так и сказал: не подведет! У него в руках — у тебя в руках — технология. Сказал, чтоб ты прямо приезжал на бюро райкома. (Обратил внимание на плакат.) Слушай, а она к тебе не за этим ли приходила?

Кривошеин — Нет, нет!

Зайцев — А зачем же?

Кривошеин — Вот так я тебе сейчас всё и скажу!

Зайцев — Хитёр! Хитёр, брат. Вот женский пол! Уж если что втемяшится, поленом не вышибешь.

Кривошеин — Продумать бы надо…

Зайцев — А что думать? Алексей Кирьяныч решил. Нам его решение цифрами подкрепить нужно, технологией. Понимаешь? Цифры готовят, я дал указание.

Кривошеин — А ты убеждён в том, что решение Потапова правильно?

Зайцев — Вот чудак! А как же?! Директор! Ну, я поехал. (Заметил чертёж.) Что за чертежи?

Кривошеин — Мои. (Накрывает чертежи плакатом.)

Зайцев — Вот, брат, привалило! Потапов злой. Грозится. С женой поругался. Дела! Вот кашу текстильщики заварили! Поехал. Пока!

Кривошеин — До свидания.

Зайцев — Значит, прямо на бюро? Смотри не подведи.

Кривошеин — Как можно!

Зайцев — Ну, брат, оторвал квартирку под женитьбу! (Уходит.) (Кривошеин возвращается. Открывает шторы. Берёт плакат и снова прикалывает его над столом, пододвигает бутылочку с розами. Разворачивает в руках чертёж Гринева. Присаживается к столу, закуривает трубку, склоняется над чертежами.)

Кривошеин (распрямляясь над столом) — Зачем же она всё-таки приходила?

Занавес
Загрузка...