Москва купеческая. Как купцы себе и нам столицу построили

Особняк на Пречистенке, 21

Московская купеческая династия Морозовых – одна из немногих, про которую слышали все. Чем бы вы ни заинтересовались – политикой, бизнесом, экономикой, живописью, литературой, театром, архитектурой или благотворительностью, рано или поздно вы встретите фамилию Морозовы. Эта многочисленная семья, которая активно вела бизнес более 100 лет (редко кому из купеческих династий это удавалось), дала несколько поколений ярких мужчин и женщин, которые с помощью своих финансовых возможностей стремились помогать обществу. На их средства будут построены не только мануфактуры, давшие работу тысячам человек, но и больницы, школы, театры, богадельни, детские приюты и библиотеки.

Эту книгу я хотела бы начать с рассказа об одном из представителей семьи Морозовых, Иване Абрамовиче. Владелец Тверской мануфактуры и коллекционер, он, сам того не ожидая, сумел внести значительный вклад в национальное достояние нашей страны.

От крепостного к московскому фабриканту

Но прежде чем перейти к личности самого Ивана Морозова, необходимо познакомиться с историей этой семьи, начавшей свой путь к богатству из подмосковного Зуева. Именно там в 1770 году родился будущий основатель династии Савва Васильевич. Сын крепостного крестьянина, сам находившийся в зависимости, он не имел вначале никакой фамилии. Официально она появится уже после его переезда в Москву и вступления в гильдейское купечество. Как и его отец, Савва постоянно искал возможности для заработка – занимался земледелием, ловил рыбу, перегонял скот. Но все это не позволяло разбогатеть быстро.

В конце XVIII века, благодаря закону Екатерины II, крестьяне получили возможность искать работу, не связанную с земледелием, чтобы выплачивать оброк своим владельцам.

Воспользовавшись новыми возможностями, Савва Васильевич устраивается ткачом на фабрику Кононова в родном Зуеве и быстро становится опытным мастером. Работа на фабрике дает ему не только профессиональные знания, но и возможность заработать – средства были нужны и на выплату оброка помещику, и на открытие собственного дела. Была у Саввы и еще одна проблема – он вынужден был взять крупную сумму в долг, чтобы откупиться от необходимости идти в рекруты, деньги удалось выплатить всего за два года.

Савва Васильевич Морозов

Уйдя с фабрики, Савва Васильевич занялся производством ажурно-ленточного товара, активно привлекая к работе своих односельчан. Продавал свои изделия Савва Васильевич в Москве, для чего каждую неделю преодолевал путь в 100 километров (по семейной легенде, весь путь туда и обратно он проходил пешком). Слава о качественной продукции Саввы Васильевича быстро распространялась, заказов становилось все больше, и производство расширялось.

Пришло время Савве Васильевичу жениться. Выбор жены – дело сложное. Морозову важно было найти женщину, которая не только будет заниматься ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей, но и станет соратницей – сможет поддержать в его амбициозных планах. К счастью, Савве Васильевичу повстречалась Ульяна Афанасьевна, дочь красильщика, с которой они проживут 63 года в счастливом браке.

Для любого ткацкого производства невероятно важно было найти хорошего красильщика. Рецепты красящих веществ, дающих стойкий и яркий цвет, хранились в тайне, в существовавших на фабриках специальных «секретных» комнатах. И для Саввы Васильевича было большой удачей жениться на девушке, уже владеющей всеми нюансами этого мастерства.

Производство Саввы Морозова продолжало расти, чему особенно поспособствовал пожар, случившийся в Москве во время Отечественной войны 1812 года. В городе были уничтожены не только дома, но и инфраструктура – сгорели фабрики, склады, лавки. Эта трагедия обернулась временем возможностей для подмосковных фабрикантов, которые начали в еще большем масштабе производить товар для восстанавливающегося города.

Савва Васильевич быстро переходит на производство хлопковых тканей – плиса и миткаля, которые были более актуальными и выгодными в производстве. И именно на это время приходится активное накопление капитала, который в 1821 году позволил Савве Васильевичу выкупить свою семью (отца, жену и четырех сыновей) из крепостной зависимости у помещика Рюмина за огромную по тем временам сумму в 17 000 рублей.

В 1826 году он окончательно переезжает в Москву, где покупает дом в Шелапутинском переулке за 5000 рублей и обустраивает свою первую московскую фабрику. Постепенно его владение будет расширяться, и к 1860 году на территории будет построено уже 11 каменных и деревянных строений, включавших ткацкую фабрику, красильную мастерскую, дома для приказчиков и контору.

Одним из первых Савва Васильевич понимает необходимость в модернизации производства и заключает соглашение с Людвигом Кноппом, выходцем из Германии, выступавшим посредником между российскими владельцами текстильных фабрик и английскими компаниями по производству ткацких машин. Оснастив свои производства по передовым технологиям, Морозов выводит свое дело на лидирующие позиции.

Таким образом, начав свою жизнь крепостным крестьянином, Савва Морозов становится богатейшим купцом первой гильдии. Он смог существенно расширить свое дело и подготовить сыновей к работе в нем.

Второе поколение Морозовых

К счастью для Саввы Васильевича, в его браке с Ульяной Афанасьевной родилось пятеро сыновей (последний, Тимофей, родился, когда Морозов уже выкупился из крепостной зависимости) и бизнес можно было передать в надежные руки. Сыновья Елисей, Иван, Абрам, Захар и Тимофей смогли не только продолжить, но и существенно расширить семейное дело. По их именам принято называть ветви семьи Морозовых – Захаровичи, Абрамовичи, Тимофеевичи.

Сыновья Саввы Васильевича, как это и было заведено в семьях тех лет, активно помогали отцу в бизнесе. Каждый из них, за исключением Абрама, получил в свое управление фабрику, созданную Морозовым с нуля. И только Тверская мануфактура, доставшаяся Абраму, была приобретена у фабрикантов Шибаевых.

А теперь я расскажу мой любимый факт о Савве Морозове, который вас особенно поразит после того, как мы обсудили те успехи, которых он смог достичь. В течение всей своей долгой жизни (Савва Васильевич скончается в возрасте 90 лет) Морозов был абсолютно безграмотным. Он не умел ни читать, ни писать, да и возможности выучиться в детстве у него просто не было. Когда бизнес выйдет на серьезный уровень и появится необходимость подписывать документы, за него это будут делать приказчики и сыновья. Но совершенно точно можно сказать, что считал Морозов отлично, хоть и делал это в уме!

Третий сын Саввы Васильевича Абрам, как мы уже говорили, стал владельцем «Товарищества Тверской мануфактуры». Фабрика, доставшаяся им от Шибаевых, нуждалась в модернизации и, благодаря деятельности Морозовых, существенно расширилась, объем производства вырос втрое. К 1914 году на фабрике работали 14 000 рабочих, которые выпускали продукцию на 30 миллионов рублей в год. Особенно удачными для бизнеса Морозовых стали годы Первой мировой войны – они получили государственные заказы на изготовление ткани для нужд армии.

Морозовы-Абрамовичи

Абрам Саввич занимался фабрикой вместе со своими сыновьями Абрамом (отцом главного героя этой главы) и Давидом. В будущем к управлению Тверской мануфактурой присоединится жена Абрама Абрамовича Варвара Алексеевна, о жизни которой вы сможете прочитать в отдельной главе этой книги. Последние годы своей жизни Абрам Абрамович страдал от серьезного психического заболевания и работать не мог. Впрочем, за судьбу мануфактуры можно было не волноваться – Варвара Морозова сумела стать сильным руководителем.

Иван Абрамович Морозов

В семье Абрама Абрамовича и Варвары Алексеевны родилось трое сыновей – в 1870 году Михаил, в 1871 году Иван и в 1873 году Арсений. Третье поколение семьи получило хорошее образование. Мальчики учились в гимназии и продолжили образование в сферах, которые были им наиболее интересны.

Необычным для купеческих семей было то, что, помимо общеобразовательных предметов, сыновьям Абрама Абрамовича давали уроки живописи. Сначала мальчики учились в художественной студии Николая Авенировича Мартынова, затем им давал частные уроки молодой и перспективный студент Московского училища живописи, ваяния и зодчества Константин Коровин. Его сменил художник Егор Моисеевич Хруслов, которые приезжал к ним в имение Поповка, где мальчики проводили летнее время, и учил их писать этюды. А затем Хруслов и сыновья Абрама Абрамовича отправились в поездку по Волге и Кавказу, где они вновь работали над этюдами. Этот опыт подарил Ивану Абрамовичу любовь к пейзажам, которая будет оставаться с ним на протяжении всей жизни.

От художника до директора фабрики

Самое сильное впечатление уроки живописи произвели на среднего сына Морозовых, Ивана. В его голове зарождаются мечты о карьере художника, и вплоть до последних курсов Цюрихского политехникума, где Иван изучал химию, он будет продолжать писать. Но мечты о живописи все-таки пришлось оставить. Будучи серьезным и обстоятельным, Иван Абрамович понимал, что именно ему предстоит в будущем возглавить семейное дело. Брат Михаил окончил филологический факультет Московского университета и планировал заниматься писательской карьерой, младший брат Арсений пока не нашел себе дела, но и мануфактурой явно заниматься не спешил.

Юрий Бахрушин, сын основателя театрального музея, лично знакомый с Иваном Абрамовичем, в своей книге «Воспоминания» привел монолог Морозова о причинах отказа от занятий живописью: «Чтобы стать настоящим художником, надо очень, очень много работать, посвятить всю свою жизнь живописи. Иначе ничего не выйдет. Толк будет только тогда, когда на все в жизни будешь смотреть глазами художника, а это не всякому дано. Вот мне этого дано не было, и приходится восторгаться чужими работами… В искусстве самое ужасное – посредственность. Бездарность лучше – она хоть не обманывает». Скорее всего, Иван Абрамович был к себе слишком строг. В любом случае свою любовь к живописи он не сможет забыть, и в будущем она перерастет в настоящую страсть – коллекционирование.

Ну а пока, после окончания образования в Швейцарии, Иван Абрамович возвращается в Россию и следующие 8 лет проживает в Твери рядом с семейной мануфактурой. Производство было уже вполне налажено, хотя и нуждалось в постоянном участии – Ивану приходилось работать по 10–12 часов в день.

При Иване Абрамовиче для рабочих фабрики будут построены благоустроенные казармы, оснащенные вентиляцией, водой и электричеством. Фабричный городок Морозовых, состоявший из 50 зданий, стал одним из первых примеров микрорайона, в котором можно найти все необходимое для жизни – больницу, амбулаторию, пекарни, продуктовые лавки, собственную электростанцию. К строительству были привлечены известные архитекторы своего времени – Адольф Эрихсон, Константин Терский, Александр Федоров.

Также в городке имелся театр и чайные, в которых работники могли проводить свое свободное время. Появление таких мест было необходимо, так как рабочий день на фабрике постепенно сокращался, и рабочие, не зная, чем себя занять, злоупотребляли алкоголем. Теперь же они могли посмотреть спектакль, послушать лекцию или музыку.

Казармы «Морозовского городка» в Твери

Активное строительство новых зданий стало возможным благодаря наличию у Морозовых собственного кирпичного завода, поставлявшего материал для зданий. Сейчас этот район известен как «Морозовский городок», он находится на окраине Твери. До сих пор район продолжает оставаться жилым. Здания нуждаются в скорейшем восстановлении, и первые работы уже ведутся.

Наездами Иван Абрамович бывал и в Москве, где посещал дом своего брата Михаила, который к этому времени уже успел приобрести первые картины для своей коллекции. В доме Михаила бывали художники, именно там Иван познакомился с Врубелем и Серовым. Скорее всего, именно под их влиянием у Ивана появились мысли о создании собственной коллекции. Но окончательно он решился на первые покупки только после своего переезда в Москву в 1900 году.

Дом для будущей коллекции

К этому времени у Ивана Абрамовича уже было собственное жилье в Москве. В 1899 году он приобрел особняк по адресу Пречистенка, 21 у своей тетки, вдовы Давида Абрамовича Морозова Евдокии. Это было старинное владение, ранее принадлежавшее дворянам Мартыновым. Дом нуждался в обновлении, и в 1904–1906 годах для выполнения работ Иван Абрамович приглашает архитектора Льва Николаевича Кекушева.

Особняк Ивана Морозова на Пречистенке, 21

По просьбе заказчика Кекушев убирает лепнину в интерьерах и с фасада, добавляет световой купол и меняет отделку комнат на более нейтральную, ставшую идеальным фоном для картин. В прежнем виде сохраняется только столовая, выполненная в готическом стиле. Уже тогда Иван Абрамович предполагал использовать дом для экспозиции предметов своей коллекции.

Вход в особняк Ивана Морозова на Пречистенке, 21

Финальными акцентами в оформлении особняка должны были стать живописные панно, которые он заказал у французских художников Дени и Боннара. В 1907 году по заказу Морозова Морис Дени приступил к работе над панно для Музыкального салона. После переделки Кекушева это помещение получилось высоким и очень светлым. В качестве сюжета для панно Дени предложил античный миф об Амуре и Психее. Морозов согласился.

После того, как панно были готовы, Дени лично приехал в Москву, чтобы следить за их монтажом. Однако встретить художника Иван Абрамович не смог. В это время Морозову пришлось разбираться с делами младшего брата Арсения, который, находясь на охоте, решил на спор выстрелить себе в ногу, чтобы доказать, что не боится боли. В итоге Арсений Абрамович скончался от заражения крови. Незадолго до рокового выстрела он успел связаться с брачными аферистами и оставил им по завещанию все свое имущество.

Несмотря на отсутствие хозяина, Дени прекрасно справился с задачей. Он разместил на стенах готовые панно, которые привез с собой, дополнительно написал новые, расписал несколько ваз для декорирования зала и даже подготовил эскизы мебели, более подходящей для обновленного Музыкального салона. По рекомендации Мориса Дени Морозов заказал четыре бронзовые скульптуры «Времена года» работы Аристида Майоля.

Иван Абрамович Морозов

В 1910 году Морозов задумывается над оформлением парадной лестницы особняка. Для этого он заказывает у Пьера Боннара триптих «Средиземноморье», который в 1911 году будет дополнен еще двумя большими панно «Ранней весной в деревне» и «Осенью. Сбор фруктов».

Правда, никакого доступного музея в своем доме Иван Морозов устраивать не собирался, в отличие от Сергея Щукина или Павла Третьякова, которые допускали к осмотру своих коллекций посторонних. Единственным разом, когда коллекция была представлена публике, стала публикация в журнале «Аполлон» за 1912 год, где был напечатан рассказ и фотографии.

Также Иван Абрамович никогда не планировал передать свою коллекцию городу. К сожалению, после него сохранилось крайне мало личных документов – дневников, писем, поэтому сейчас сложно говорить о том, каковы были его дальнейшие планы.

Личная жизнь

Вскоре после переезда в Москву случаются изменения и в личной жизни Ивана Абрамовича. В ресторане «Яр», который любили посещать многие представители купеческого сословия, Морозов знакомится с хористкой Евдокией Кладовщиковой, по сцене Лозенбек. Между ними начинается роман, который был совершенно неудивителен для общества. Но вот когда стало очевидно, что отношения Ивана и Доси, как ее называли в семье, становятся серьезными, он встретился с непониманием друзей и родственников.

Эти отношения продлились до самой смерти Морозова. В 1903 году у них родилась дочь Евдокия, или Дося-младшая, которая воспитывалась в семье старшей замужней сестры Евдокии, и только в 1917 году Иван Абрамович узаконил ее в правах. Свадьба же состоялась лишь в 1907 году после уговоров друзей, в частности Алексея Бахрушина, с которым Морозов поддерживал дружеские отношения. Свидетелями на свадьбе стали Бахрушины.

Нежелание Ивана Абрамовича жениться можно объяснить страхом за Евдокию. Пока свадьбы не было, они могли жить как им хочется, не появляться в обществе и не сталкиваться с осуждением. А вот венчание меняло все. С новой госпожой Морозовой желали познакомиться и, конечно, оценить. Надо сказать, что Евдокия Сергеевна была достаточно мудра и обаятельна, обладала веселым и легким характером и в итоге понравилась почти всем родственникам и друзьям своего мужа.

Вскоре после свадьбы Валентин Серов написал ее знаменитый портрет, на котором изобразил Евдокию Морозову круглолицей, с модной прической и в дорогом платье, украшенном меховой накидкой. Большие томные глаза на красивом лице даже с портрета завораживают. Серов обладал не только художественным, но и психологическим даром. Он мог буквально заглядывать внутрь человека, над чьим портретом он работал.

После революции и смерти мужа Евдокия Морозова продолжит жить за границей, где скончается в 1959 году. Их дочь Евдокия выйдет, по настоянию матери, замуж за Сергея Коновалова, который происходил из семьи костромских текстильных фабрикантов. Отношения между матерью и дочерью после свадьбы практически прекратятся. В 1922 году у супругов родится сын Иван, их потомки до сих пор живут во Франции.

Коллекция Ивана Морозова

Поначалу Морозов собирал живописные работы и скульптуры отечественных художников – рисунки Врубеля, этюды Левитана, работы Головина и Коровина (с которым поддерживал дружеские отношения в течение всей жизни). На этом этапе он был стеснен в средствах, и при выборе будущих экспонатов своей коллекции руководствовался советами людей, которым доверял, – художников Серова, Коровина и в особенности Сергея Виноградова.

Всего «русская» часть коллекции Морозова будет состоять из 302 работ, включая 76 картин любимого Константина Коровина, более 40 работ Александра Головина, а также произведения Врубеля, Казимира Малевича, Ильи Репина, Валентина Серова и других.

Позже Иван Абрамович заинтересовался картинами французских импрессионистов, которые приобретал во время своих поездок в Париж.

Свой первый Осенний салон Морозов посетил в 1901 году. Его главной задачей в это время становится тренировка вкуса и насмотренности. Он хранил каталоги выставок, в которых делал отметки, давая оценки картинам. Этот процесс «образования» будет идти вплоть до 1910 года, когда уже подготовленный Морозов начинает совершать безошибочные точечные покупки. Каждое его приобретение в будущем станет шедевром.

В 1903 году Иван Абрамович покупает «Мороз в Лувисьенне» кисти Альфреда Сислея, первую импрессионистическую картину. В апреле 1904 года его коллекцию пополняет «Портрет Жанны Самари» и «Купание на Сене» Огюста Ренуара.

В скором времени поток картин из Парижа в Москву достиг невероятных объемов. Мало кто из частных коллекционеров и даже музеев мог сравниться с Иваном Абрамовичем в скорости пополнения коллекции и в суммах, которые он для этого тратил.

Не менее двух раз в год Морозов приезжал в Париж для посещения Салонов. Для этих поездок у него существовал четкий «регламент». После прибытия на Северный вокзал Иван Абрамович отправлял свои вещи в «Гранд Отель», в котором постоянно останавливался. Сам же ехал к маршанам[1] – Амбруазу Воллару, Полю Дюран-Рюэлю, Гастону Бернхейму. Там его усаживали в глубокое и мягкое кресло, и начинался процесс показа картин.

Ивана Абрамовича в его поездках в Париж часто сопровождал Сергей Виноградов, который подталкивал его к некоторым покупкам, давал советы относительно новых художников, знакомил с полезными людьми.

«Русский, который не торгуется», – так называл Морозова маршан Амбруаз Воллар. На самом деле, считать деньги Иван Абрамович умел прекрасно. Но тем не менее готов был приобрести понравившуюся ему картину даже за баснословную сумму. Маршаны и сами были готовы идти на уступки в надежде на будущее плодотворное сотрудничество. Например, Амбруаз Воллар решился продать Морозову свой портрет кисти Пикассо. Эта картина стала одной из трех работ художника в коллекции Ивана Абрамовича.

У маршана Бернхейма Морозов приобрел несколько работ Анри Матисса, в том числе композицию «Фрукты, цветы», панно «Танец» и натюрморт «Фрукты и бронза». Последняя картина послужила фоном для портрета Морозова кисти Валентина Серова. Художник также давал Ивану Абрамовичу советы по поводу приобретения картин. Благодаря ему в собрании предпринимателя появились полотна Ван Гога «Прогулка заключенных» и «Красные виноградники».

Спокойный, обстоятельный, основательный – таким был Морозов-коллекционер. Он ставил перед собой задачу приобрести картины из каждого творческого периода любимого живописца и готов был ждать нужное полотно годами, оставаясь верным тем художникам, которых решил собирать.

Несмотря на то, что личных документов Ивана Абрамовича практически не сохранилось, в распоряжении музейных работников находится большое количество счетов, записок, писем, связанных с покупкой картин. В них мы можем найти сомнения Морозова по поводу приобретения той или иной картины, зарисовки, сделанные его рукой, и, самое интересное, суммы, которые он тратил.

Зарубежная часть коллекции Морозова состояла практически из одних шедевров. В нее входили 177 картин и 26 скульптур, среди которых было 18 работ Поля Сезанна, 5 Клода Моне, 5 Винсента Ван Гога, 3 Пабло Пикассо и 11 работа Поля Гогена.

После начала Первой мировой войны и закрытия границ зарубежные покупки прекратились. В эти годы Иван Абрамович сосредоточил свое внимание на приобретении картин российских художников. 23 декабря 1917 года была сделана последняя покупка Морозова-коллекционера.

Морозов-меценат

Коллекция Ивана Абрамовича не стала его единственным вкладом в искусство. Он оказывал финансовую помощь Сергею Дягилеву и благодаря этому смог устроить в 1906 году в Париже выставку «Два века русской живописи и скульптуры».

В 1910 году он пожертвовал 10 работ из своего собрания Екатеринославскому научному обществу, при котором решено было открыть музей. Эти картины кисти Васнецова, Серова, Репина и других, к сожалению, погибли в годы Великой Отечественной войны.

Периодически за материальной помощью к нему обращались художники, например Валентин Серов и Иннокентий Жуков. Морозов им не отказывал.

После революции

Когда обстановка в охваченной революцией стране стала опасной, Иван Абрамович, беспокоясь о своей коллекции, перенес ее в специальную комнату, устроенную во время переделки Кекушевым. Это помещение могло надежно защитить произведения искусства благодаря бетонным потолкам, толстым дверям и кодовым замкам.

Затем начала появляться информация об охранных грамотах, которые должны были защитить частные собрания коллекционеров и памятники архитектуры. Грамоту Ивану Морозову лично принес известный скульптор Сергей Коненков. После этого Иван Абрамович немного успокоился и вернул картины на второй этаж особняка. На первом этаже, где всегда висели картины российских живописцев, к этому времени разместилось общежитие военного ведомства – Морозовых уплотнили.

В 1918 году коллекция и особняк были национализированы. В особняке открылся Второй музей новой западной живописи. Вместе с новым хранителем музея, искусствоведом и художником Борисом Николаевичем Терновцом, Морозов составляет каталог и описание своей коллекции. Иван Абрамович получает должность заместителя хранителя музея (какая ирония!). Не дожидаясь официального распоряжения, Иван Абрамович вместе с членами семьи и немногочисленной оставшейся прислугой начинает по воскресеньям водить экскурсии по своему, прежде закрытому, собранию.

Но ситуация быстро ухудшается. В музей начинают приходить люди из новой власти, которые намекают на то, что некоторые картины из коллекции нужно перенести в другие музеи, оценивают их. Последнее каплей стало распоряжение нового комиссара музея Денисова о переселении Морозовых на первый этаж, где теперь располагалось общежитие. Морозовы из особняка исчезли навсегда.

В 1923 году музей пополнится картинами из коллекции Сергея Щукина и будет переименован в Государственный музей нового западного искусства, который просуществует вплоть до 1948 года. Тогда же в особняке начнет работу Академия художеств СССР (сейчас Российская академия художеств).

После закрытия музея картины и произведения искусства, собранные Морозовым и Щукиным, поделят между собой Эрмитаж и Пушкинский музей…

Морозовы через Финляндию выехали в Швейцарию, где получили паспорт для своей несовершеннолетней дочери. Затем они добираются до Великобритании, где на их счетах в банках продолжают храниться деньги. Ранее их использовали для закупки оборудования Тверской мануфактуры. Теперь они должны были обеспечить семье новую жизнь.

Новым домом для Морозовых становится Франция. В 1920 году Иван Абрамович даст свое единственное интервью швейцарскому журналисту, который в том числе задаст вопросы о намерениях Морозова создать новую коллекцию искусства. Несмотря на финансовые возможности, Иван Абрамович эту идею отвергает.

Состояние здоровья Морозова из-за всех переживаний и трудностей резко ухудшилось. В 1921 году семья отправилась на отдых в Карлсбад (сейчас Карловы Вары), где у сорокадевятилетнего Ивана Абрамовича случился сердечный приступ. Спасти его не удалось.

Он был похоронен на Городском кладбище Карлсбада, но спустя непродолжительное время его могила была потеряна. Долгие годы о ней не было никаких известий, пока местный краевед не обнаружил скромную плиту с каменным крестом, находившуюся в крайне запущенном состоянии.

Иван Абрамович Морозов – один из самых известных и выдающихся русских коллекционеров и меценатов, благодаря которому мы сегодня имеем возможность приходить в музеи и любоваться мировыми шедеврами. Его коллекция была собрана с такой тщательностью, что мы вправе предполагать в нем редкий дар – видеть шедевры. Что бы это ни было – насмотренность или врожденный вкус, но Иван Абрамович умел понимать суть картин и безошибочно определять их будущую значимость.

Особняк Зинаиды Морозовой / Михаила Рябушинского. Ул. Спиридоновка, 17

Все мы знаем коллекции Ивана и Михаила Абрамовичей Морозовых, братьев Третьяковых и Щукиных. Сейчас они составляют ценнейшую часть собрания многих российских музеев. Но слышали ли вы когда-нибудь о коллекционере Михаиле Павловиче Рябушинском? Он собирал картины российских и французских художников, владел экспонатами, о которых мечтали другие коллекционеры, планировал в будущем передать свой особняк и коллекцию в дар городу. Но после революции память о нем постепенно стиралась. И в наши дни Михаила Павловича часто знают только как одного из братьев Рябушинских, наследников семейного дела.

Семья Рябушинских

Семья Рябушинских берет свое начало из Калужской губернии, где в начале XVIII века родился крестьянин Денис Кондратьев. Первую часть своей жизни он относился к Свято-Пафнутьевскому Боровскому мужскому монастырю, при котором работал стекольщиком. Затем он перешел в категорию экономических крестьян.

Сын Дениса Кондратьева, Яков, родился в 1733 году, работал резчиком по дереву и занимался мелкой торговлей. Он был женат, в браке родились три дочери и четыре сына, двоих из которых семья отправила в Москву для работы в качестве мальчиков в торговой лавке. Сыновьям Михаилу и Артемию было на то время 12 и 14 лет соответственно. Сложно представить, насколько подросткам, впервые оказавшимся так далеко от дома, было сложно начинать новую жизнь. Но братья были полны решимости преуспеть.

Уже в 1802 году (Михаилу на тот момент исполнилось 16 лет), братья вступают в третью гильдию московского купечества и начинают вести дела по торговле тканями самостоятельно. Причиной такого быстрого взлета могло стать сильнейшее желание добиться успеха в большом городе и оправдать надежды родителей, а также выгодная женитьба старшего брата Артемия. Скорее всего, можно говорить о совокупности этих факторов.

После переезда в Москву братья переходят в старообрядчество. Как и в случае их быстрого финансового успеха, мы можем только догадываться об истинных причинах подобного развития событий. Принадлежность к раскольникам могла принести финансовую выгоду – среди старообрядцев была развита взаимовыручка, ведь на помощь государства они рассчитывать не могли. Молодым и перспективным оказывалась финансовая помощь, и для кого-то это был весомый аргумент в пользу смены веры. Говоря о Михаиле и Артемии, нельзя забывать, что они выросли вблизи Свято-Пафнутьева монастыря рядом с Боровском, где были похоронены активные деятельницы раскола сестры Феодосия Морозова и Евдокия Урусова (в девичестве Соковнины). Это могло оказать на мальчиков влияние еще в детстве.

Так или иначе, переход в старообрядчество состоялся. Тогда же братья меняют фамилию с Денисовых (по имени дедушки) на Рябушинских, взяв за основу название слободы Ребушинская, в которой они выросли.

Собственное дело братьев стабильно развивается вплоть до 1812 года, который ознаменовался Отечественной войной. Опасаясь скорого прихода войск Наполеона, Рябушинские уезжают из Москвы. Вернувшись год спустя, они обнаруживают, что их склады с товаром сгорели и были разграблены. Не имея возможности «объявить капитал» (для вступления в гильдейское купечество необходимо было раз в год показать наличие определенной суммы), братья переходят в мещанское сословие.

Зачем вообще нужно было становиться купцом? Вступать в ту или иную купеческую гильдию было необходимо, чтобы осуществлять коммерческую деятельность. Достигая определенного оборота в своем деле, предприниматель получал специальное купеческое свидетельство и платил государству налог.

Первое деление на гильдии случилось в 1721 году при Петре I, который издал специальный указ о разделении городского населения (не входившего в аристократию) на две гильдии. К первой относились «банкиры, знатные купцы, докторы, аптекари, иконники, живописцы» и другие. Ко второй – «торговцы мелочным товаром, ремесленники, резчики, столяры, портные».

В 1742 году количество купеческих гильдий выросло до трех (с 1863 года вновь останутся только две гильдии). Для вступления в гильдейское купечество необходимо было «объявить капитал» и раз в год в период с 1 ноября по 1 января уплатить гильдейский взнос. Сумма зависела от гильдии и города (в Санкт-Петербурге и Москве взносы были больше, чем в менее крупных городах).

Михаил Яковлевич устраивается приказчиком к купцу Сорокованову и следующие годы будет работать в качестве наемного сотрудника. Возможно, что его посещали мысли попробовать заново открыть собственное дело, но обстоятельства жизни ограничивали желания. К этому времени Михаил Яковлевич женился на Евфимии Скворцовой, у супругов рождались дети, которых нужно было содержать, и средств для начала самостоятельной торговой деятельности просто не хватало.

Новая попытка построения бизнеса

Спустя 10 лет купец Сорокованов уходит на покой. Свое дело он, однако, передает не наследникам-сыновьям, а трудолюбивому приказчику Рябушинскому. В 1844 году Михаил Яковлевич полностью выкупит лавку своего бывшего хозяина. Помимо непосредственной торговой деятельности, Рябушинский активно ездит по деревням Московской губернии и скупает товар у местных производителей. Труд этот был тяжелый, изматывающий. Но доверить закупку товара Михаил Яковлевич никому не решался.

В преддверии своего 60-летнего юбилея Рябушинский откроет небольшую фабрику по производству шерстяных и шелковых изделий в собственном доме в Голутвинском переулке, который он ранее приобрел для проживания семьи. Вначале она была оснащена 140 ручными станками, но спустя 10 лет фабрика разрастается и модернизируется. На ней появляются паровая машина и самые современные ткацкие станки, выписанные из английского Манчестера.

На фабрике производили самые разные ткани – от простой хлопчатобумажной до эксклюзивного шелка круазе. Для реализации продукции были приобретены несколько лавок в Холщовом ряду Гостиного двора в Москве.

В 1850-х годах появится текстильное производство и в родной Калужской губернии. В селе Чуриково недалеко от Малоярославца будет построена мануфактура на 200 станков с паровым двигателем.

Первое здание фабрики Рябушинских

К моменту своей смерти в 1858 году Михаил Яковлевич уже был купцом первой гильдии и обладал состоянием в 2 миллиона рублей (особенно впечатляюще эта сумма выглядит, если вспомнить, что во второй раз собственное дело Рябушинский начинал, имея капитал всего в 1000 рублей). Фабрику и недвижимость Михаил Яковлевич собирался завещать своей жене Евфимии, но она скончалась раньше него. Семейное дело унаследовали сыновья Павел и Василий.

Второе поколение Рябушинских

Наибольший вклад в процветание семейного бизнеса сделал Павел Михайлович, средний сын. Первенец Михаила Яковлевича Иван еще при жизни отца был исключен из семейного дела из-за женитьбы на «несогласованной» девушке. После свадьбы с Натальей Дементьевной Гавриловой Иван получил от отца лавку и небольшую сумму на первое время для начала собственного дела. Отношения с отцом возобновились только после смерти Натальи Дементьевны.

Александра Степановна Овсянникова

Павел же надежды отца вполне оправдывал – с подростковых лет работал в семейной лавке, вникал в тонкости бизнеса и женился на Анне Семеновне Фоминой, внучке священника Рогожской старообрядческой церкви и проповедника Ястребова, который в свое время оказал большое влияние на Михаила Яковлевича.

Семейного счастья, однако, в этом браке не было. Разность характеров и отсутствие взаимопонимания привели к охлаждению отношений. Существовала и еще одна причина неудовлетворенности Павла Михайловича – отсутствие наследника. У супругов родились шесть дочерей и сын, но он умер в младенчестве. Ситуация усугублялась еще и тем, что у старшего брата Ивана также родились только две дочери, а младший Василий, отвечавший в семейном бизнесе за торговое направление, вообще женат еще не был. Таким образом, дальнейшая судьба семейного дела находилась под вопросом.

После 16 лет брака Павел решился на развод, и следующие 20 лет он прожил холостяком. Дочери в возрасте от 6 до 13 лет остались с ним. Впоследствии он отдаст их на обучение в хорошие пансионы. Большую часть жизни Павла Михайловича в это время занимали деловые вопросы, ну а в качестве отдыха он предпочитал культурные мероприятия – посещение театров и музыкальных концертов.

Время шло. На семейном совете было принято решение искать невесту для младшего брата Василия. Вскоре подходящая кандидатура нашлась в Санкт-Петербурге. Ею оказалась дочь «хлебного короля» Степана Тарасовича Овсянникова Александра. Для знакомства и сватовства в столицу отправился Павел. Василий был человеком замкнутым, светские мероприятия не посещал и вести разговоры с девушками не привык. Во избежание неловких ситуаций со столь щекотливым вопросом решил разобраться Павел, фактически глава семьи.

Приехав в дом Овсянниковых и познакомившись с Александрой, Павел (вот нарочно не придумаешь) влюбился в нее и предложение руки и сердца сделал от собственного имени. Несмотря на то, что жених был на 32 года ее старше, восемнадцатилетняя Александра Степановна согласилась.

Павел Михайлович Рябушинский

В этом оказавшимся на удивление счастливом браке родилось 16 детей – 7 дочерей и 9 сыновей, последний раз Павел Михайлович стал отцом в возрасте семидесяти лет. Младенчество пережили 5 дочерей и 7 сыновей, один из мальчиков, Борис, скончался в возрасте 7 лет. Вопрос с наследниками раз и навсегда был решен. А Василий Михайлович, кстати, так и не женился.

Не получивший систематического образования Павел Михайлович (его отец считал, что самые полезные знания можно получить работая в лавке) много времени уделял поиску лучших учебных заведений для своих детей. Мальчики учились в гимназиях и продолжали свое образование в Практической коммерческой академии и европейских университетах, а девочки получали образование дома, изучая, помимо общих дисциплин, искусство и иностранные языки.

Семь взрослых сыновей! Это означало, что Павлу Михайловичу было кому передать семейный бизнес, несмотря на то что некоторые наследники избрали для себя другой путь.

Николай, Федор и Дмитрий, хотя и оставались пайщиками предприятий Рябушинских, сконцентрировались на других занятиях. О жизни Николая Павловича вы можете прочитать в отдельной главе этой книги. Чем же занимались остальные?

Федор Павлович Рябушинский

Федор, чья жизнь оборвется в возрасте 24 лет от скоротечной чахотки (так раньше называли туберкулез), в 1906 году приобрел «Товарищество Окуловских писчебумажных фабрик», развивая новые сферы семейного бизнеса. Но настоящей его страстью была география. Слабое здоровье помешало ему самому стать исследователем и путешественником, однако, прослушав после окончания гимназии университетский курс лекций по географии, этнографии и антропологии, в 1908 году он решился на организацию большой научной экспедиции для исследования природных ресурсов и потенциала Камчатки. Его поддержало Русское географическое общество, и так называемая Экспедиция Рябушинского, в результате которой была получена ценная информация, использовавшаяся учеными долгие годы, состоялась.

К сожалению, Федор Павлович поехать в экспедицию не смог, его болезнь как раз активно проявила себя, и в 1910 году он скончался. Вместо него в путешествие отправился брат Дмитрий. Во время плавания на корабле он наблюдал за птицами и был поражен их способностью держаться в воздухе, несмотря на порывы ветра. В это время у него впервые возникла мысль занятья аэродинамикой, которая станет главным делом его жизни.

После революции Дмитрий Павлович передал институт новой власти и, только убедившись, что дело его жизни будет продолжать свою работу, присоединился к семье. Его жена, Вера Сергеевна, и дети, несмотря на все сложности дороги, сумели добраться до Франции. В Париже он продолжил свою научную деятельность, стал профессором Сорбонны, членом-корреспондентом Французской академии наук, одним из основателей Русского высшего технического училища.

Дмитрий Павлович Рябушинский

Остальные братья, включая героя этой главы Михаила Павловича, занимались семейным бизнесом, активно развивали его и, самое главное, находили в этом счастье и удовлетворение.

Михаил Павлович родился 15 июня 1880 года в Москве. После окончания гимназии и Московской практической академии коммерческих наук он вступил в семейное дело. Главным из них было основное предприятие Рябушинских – «Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями». Оно было создано в 1887 году и сочетало в себе промышленную и банковскую деятельность. Между братьями существовало разделение обязанностей: Сергей заведовал фабричным производством, Степан – коммерческой частью, Владимир, Михаил и Павел – банковской.

Михаил Павлович Рябушинский

В 1901 году, вместе с братьями, Михаил вошел в члены правления Харьковского земельного банка. В своих дневниковых записях он с гордостью отмечал, что является самым молодым директором банка (ему был всего 21 год). История о том, как Рябушинские оказались самыми крупными пайщиками банка и фактически захватили в нем управление, стала одной из самых скандальных в купеческих кругах.

Банк находился на грани разорения, и, чтобы избежать позора, председатель правления банка Алексей Кириллович Алчевский 7 мая 1901 года покончил жизнь самоубийством. Акции предприятия, оказавшегося в центре скандала, немедленно рухнули вниз, чем и воспользовались братья Рябушинские.

Владимир и Павел Рябушинские приехали в Харьков, где принялись скупать акции за бесценок и довольно быстро собрали контрольный пакет. Следующей задачей стало избрание в правление банка. Количество акций не давало автоматического права участвовать в принятии серьезных решений, да и устав запрещал акционерам владеть более 5 % голосов.

Тогда Рябушинские воспользовались одним из преимуществ своей семьи – ее многочисленностью. Из Москвы в Харьков приезжают братья и сестры Рябушинские (причем для этой поездки пришлось полностью занять два вагона). Братья переписывают акции на всех своих родственников, и на ближайшем собрании руководство банком перешло в руки Владимира и Павла Рябушинских.

Следующие три года Михаил вместе с Владимиром проведет в Харькове, налаживая работу своего нового приобретения. Это было сложное время, почти полностью заполненное работой, однако в воспоминаниях Михаила осталось только ощущение счастья созидания. После возвращения в Москву Михаил приступил к работе в банкирском доме братьев Рябушинских, созданном в 1902 году.

Создание банков, оказывающих помощь частным предприятиям, было необходимо. И главным направлением банка Рябушинских становится именно краткосрочное кредитование. На протяжении XIX века в Российской империи стремительно развивалась промышленность. А где есть бизнес, необходим кредит. Вот только крупные банкирские дома в стране отсутствовали. Операции с деньгами, выдача их под процент воспринимались как занятие, «противное русской душе», и Рябушинские взялись за изменение этого устоявшегося убеждения.

По заказу Рябушинских в 1903 году на Биржевой площади появляется здание их банка в стиле рационального модерна по проекту Франца Шехтеля (одного из любимых архитекторов семьи). Фасад практически полностью лишен украшений, речь все-таки идет о серьезном предприятии. Главными акцентами становятся большие окна, дававшие много необходимого для работы света. На протяжении XX века здание дважды надстраивалось и потеряло свой первоначальный, более легкий облик. В наши дни в нем располагается Федеральная служба по труду и занятости.

Аэродинамический институт в имении Кучино

В 1912 году братья Рябушинские вместе с другими крупными текстильщиками из Москвы основали Московский банк с капиталом в 10 миллионов рублей.

Возможности, которые давало наличие крупного банка, Рябушинские решили использовать для того, чтобы вывести Россию на мировой рынок по торговле льном. К концу XIX века в Российской империи производилось 80 % всего мирового сырья. Русское льняное волокно было основным сырьем для европейской текстильной промышленности, но при этом экспорт льна находился в руках иностранных компаний. Рябушинские полагали, что ситуацию может исправить появление небольших заводов и фабрик в «льняных» районах страны.

Здание банка Рябушинских. Биржевая площадь, 1

За поддержкой они обратились к Сергею Николаевичу Третьякову, который занимался делами семейной Ново-Костромской мануфактуры. Помимо успешного собственного бизнеса, именно Сергей Николаевич был главным среди льняных фабрикантов, председателем Союза льнянщиков. Однако переговоры вскоре зашли в тупик – Третьяков сотрудничать не хотел. Тогда Рябушинские намекнули, что у них есть возможность открыть отделения их банка во всех интересных им городах и через них скупать у крестьян лен. Сергею Николаевичу пришлось согласиться на условия.

В 1912 году появился торговый дом «Русская льняная промышленность. Братья Рябушинские, С. Н. Третьяков и Ко», который должен был заняться всеми вопросами, связанными с закупкой, обработкой и торговлей льном. Первая фабрика по первичной обработке льна открылась во Ржеве, затем волокно отправлялось на прядильные мануфактуры, преимущественно к Третьяковым в Кострому.

Дело, однако, шло не так гладко, как хотелось Рябушинским и другим акционерам. Льном предложили заниматься Сергею Сергеевичу Смирнову, мужу одной из сестер Рябушинских, Евгении, и племяннику «водочного короля» Петра Смирнова. Вскоре было создано Русское национальное льнопромышленное общество (РАЛО), директором-распорядителем которого и назначили Смирнова. Предприятие стало процветать, и результатом их деятельности стала монополизации внутреннего и заграничных рынков.

Следующей сферой, на которую обратили внимание Рябушинские, и которой также занимался Михаил, стал лес. Братья обратили внимание, что Российская империя обладает 60 % всей лесной площади мира, но, как и в случае со льном, это не делает страну лидером на мировом рынке. Тогда Рябушинские приобретают «Русановские лесопильные заводы», «Товарищество Окуловских писчебумажных фабрик» и строят писчебумажную фабрику недалеко от города Котлас в Архангельской губернии…

Окуловская писчебумажная фабрика

Все эти идеи для бизнеса, рождавшиеся одна за другой, служили не только для обогащения Рябушинских и их партнеров, но и для пользы страны. В воспоминаниях Михаила и его братьев часто можно встретить рассуждения о будущем Российской империи и их роли в этом. Особенно тяжело братьям пришлось после революции. Оказавшись в вынужденной эмиграции, они старались находить новые возможности для заработка, но, лишившись родины и перспектив возвращения в Россию, они будто лишились почвы под ногами. У них пропал главный стимул для работы.

Дома Михаила Рябушинского

Первым домом Михаила Павловича стал особняк на Поварской, дом под номером 43 до нашего времени не сохранился. Здесь он вел холостяцкую жизнь, много работал и начал покупать первые картины для своей будущей коллекции.

Особняк Зинаиды Морозовой / Михаила Рябушинского. Ул. Спиридоновка, 17

Следующим домом Михаила в августе 1909 года станет роскошный особняк на Спиридоновке. В 1893 году его строительство закажет Савва Тимофеевич Морозов для своей супруги Зинаиды. Для архитектора Франца Альберта Шехтеля это будет первый полностью самостоятельный проект. Готический облик дома будет выбран лично Саввой Морозовым, который в студенческие годы некоторое время учился в Кембридже и там познакомился с яркой английской готикой. На фасаде появляются стрельчатые окна, львы, химеры и маски грешников.

Деталь фасада особняка Зинаиды Морозовой / Михаила Рябушинского. Ул. Спиридоновка, 17

На первом этаже особняка находились столовая, спальня, будуар и детские комнаты. На втором – биллиардная, кабинет хозяина (самое скромно обставленное помещение в доме), гимнастический зал. Главный дом соединялся подземным переходом с хозяйственными постройками. В них разместились котельная, прачечная, собственная электростанция и жилые комнаты для слуг.

В одноэтажной части особняка разместился нарядный бальный зал для танцев и музыкальных мероприятий. Вероятно, именно там выступали Федор Шаляпин и Леонид Собинов, которые часто бывали в гостях у предыдущей владелицы Зинаиды Морозовой.

Деталь фасада особняка Зинаиды Морозовой / Михаила Рябушинского. Ул. Спиридоновка, 17

Отделка интерьеров до сих пор продолжает поражать воображение. Готическая парадная лестница, рокайльная и готическая гостиные, бальный зал в стиле ампир и множество других помещений, обставленных дорого и со вкусом. Дубовые панели с резьбой и росписями, змеи и фантастические существа, украшающие лестницу, – все это напоминало шкатулку с драгоценностями. При разработке проекта Шехтель нарисовал более 600 эскизов, стремясь продумать каждую деталь. Эти сохранившиеся рисунки впоследствии очень помогли в работе реставраторов.

При оформлении особняка Шехтель сотрудничал с художником Михаилом Врубелем, который создал панно «Времена года», витражное панно, которое освещалось при помощи электричества, и скульптуру «Роберт и Бертрам» для основания парадной лестницы.

После смерти супруга Морозова выставила особняк на продажу. Но из-за его размера, готических фасадов и интерьеров, напоминавших театральные декорации, покупатель долго не находился.

Михаила Рябушинского устроило все, включая огромную стоимость в 380 000 рублей. Особняк должен был стать домом для него и его супруги Татьяны. Причудливыми образом история любви новых жильцов напоминала обстоятельства знакомства первых владельцев дома Морозовых.

После своего переезда Михаил практически ничего не изменил в интерьерах. Лишь заказал панно «Даль», «Скала» и «Солнце» работы Константина Богаевского для Большой гостиной. И заплатил за возвращение панно Врубеля, которые в 1906 году были вывезены Сергеем Дягилевым для выставки в Париже.

Семья Рябушинских жила в особняке до революции. Покинув Москву в 1917 году, Михаил спрятал свою коллекцию искусства в тайнике, находившемся в подвале дома, замаскировав вход в него. Панно Врубеля и Богаевского для сохранности были закрыты тесом и заклеены обоями. Эти предосторожности не помогли. В газете «Вечерняя Москва» от 27 мая 1924 года была опубликована заметка о том, что сотрудники Бухарского дома просвещения, разместившегося в особняке, обнаружили подвал и хранившиеся в нем ценности.

Михаил узнал об обнаружении тайника спустя некоторое время и очень переживал по этому поводу. Его спасала надежда, что картины, миниатюры, вазы, фарфоровые шкатулки, статуэтки и табакерки, возможно, станут достоянием музеев. Впрочем, главные ценности Рябушинский успел передать на хранение в Третьяковскую галерею еще перед своим отъездом.

Помимо Бухарского дома просвещения, в особняке также работала American Relief Administration. А когда в 1933 году между СССР и США установились дипломатические отношения, особняк Рябушинского на Спиридоновке был в числе домов, рассматривавшихся в качестве резиденции для американского посла.

Неизвестная коллекция

О коллекции Михаила Рябушинского, состоявшей преимущественно из картин российских художников, практически нет информации. Несмотря на то, что собирательством Рябушинский занимался с 1900 года, не существует фотографий, описей, статей в журналах – никаких источников, которые могли бы пролить свет на масштаб собрания.

Сам Михаил Павлович всегда говорил, что собирательство для него – всего лишь отдых. Главным делом его жизни было развитие семейного бизнеса. Но все же на поиск новых экспонатов Рябушинский тратил очень много времени. Он регулярно посещал букинистические и антикварные магазины, ездил в Париж к маршанам.

Михаил Рябушинский стал самым молодым клиентом Поля Дюран-Руэля из московских купцов. Маршаны, привыкшие к Сергею Щукину и Ивану Морозову, тратившим на покупку нужных им картин целые состояния, очень обрадовались новому покупателю. Но вскоре Михаил понял, что хотел бы сосредоточиться на покупке именно российских художников.

Самыми ценными и известными картинами его коллекции были «Певица в зеленом» Эдгара Дега, «Бульвар Монмартр. После полудня, солнечно» Камиля Писсаро, «Карлик Грегорио» испанского художника Игнасио Сулоаги, «Мост Ватерлоо, пасмурная погода» Клода Моне.

«Русская» часть коллекции была представлена картинами Михаила Врубеля «Демон летящий», «Портрет С. И. Мамонтова», портретами супругов Арцыбушевых, «Снегурочкой» Васнецова, работами кисти Репина, Серова, Головина, Малютина. Самой масштабной покупкой стало огромное полотно «Микула Селянинович», написанное Врубелем по заказу Саввы Мамонтова для Художественного отдела Нижегородской выставки в 1896 году. Его размеры действительно впечатляют – 138,5 х 430,5 метра.

На выставке были представлены два панно – помимо русского героя Микулы, Врубель написал «Принцессу Грезу», вдохновленную рыцарской драмой Эдмона Ростана. Воплощенная в керамической плитке, «Принцесса» до сих пор украшает один из фасадов гостиницы «Метрополь». А случайно обнаруженный оригинал панно хранится в Третьяковской галерее. Судьба же «Микулы Селяниновича» до сих пор неизвестна.

Одним из самых ценных приобретений Михаила Павловича стал мраморный бюст Виктора Гюго работы Огюста Родена. О работах великого скульптора в мраморе мечтали многие коллекционеры. Михаил Морозов заказал для себя копию «Евы» Родена, которую ему доставили в Москву. А вот его брат Иван Морозов получить мраморную скульптуру уже не смог и приобрел бронзу.

После революции

Братья Рябушинские отказывались каким-либо образом взаимодействовать с новой властью и пытались сделать все возможное для спасения своего бизнеса. Отправив своих жен и детей в безопасное место, Рябушинские перебрались на юг страны, пока еще не захваченный большевиками.

Но в декабре 1917 года Михаил Павлович предпринял еще одну попытку вернуть хотя бы часть капитала и семейного дела. Он добрался до Москвы, где, не имея возможности остановиться в собственном доме на Спиридоновке, нашел приют у многочисленных друзей. Каждую ночь, чтобы не быть пойманным, он менял квартиры, а днем гулял по улицам. Для безопасности Михаил Павлович раздобыл фальшивый паспорт на имя крестьянина Маркелова Тверской губернии, но эти документы вряд ли помогли бы ему в случае серьезных неприятностей.

Тогда же он в последний раз посетил свой дом на Спиридоновке, где еще оставались его старые слуги. Он прошелся по пустым залам, бросая последний взгляд на дорогие ему вещи. Коллекция была надежно спрятана, и Михаил Павлович надеялся в скором времени вернуться в Москву и вернуть картины на прежние места. Никто из братьев Рябушинских не верил, что советская власть установится в стране надолго.

В мае 1918 года была объявлена национализация, и Михаил Павлович понял тщетность будущих попыток спасения бизнеса. На поезде он отправился в Харьков под видом делегата от рабочих Окуловской писчебумажной фабрики для ревизии харьковского отделения. С мая 1918 года Харьков находился в немецкой оккупации, и прямого железнодорожного сообщения с городом не было.

С большими трудностями Рябушинский добрался до Харькова и открыл там Харьковский банкирский дом, который по значению был ниже, чем обычный банк, но на большее у Михаила Павловича не хватило капитала. Ситуация изменилась после приезда многочисленных беженцев из Москвы. В Харькове собирались представители аристократии и предпринимательских кругов. Покидая Санкт-Петербург и Москву, они увозили с собой часть капиталов и готовы были вложить деньги в новое предприятие Рябушинских.

Для Михаила было очевидно, что спокойная жизнь в Харькове не продлится долго. Действительно, в ноябре 1918 года, после выхода России из Первой мировой войны, немецкая оккупация закончилась, и уже 3 января 1919 года в городе установилась Советская власть.

К этому времени Михаил Павлович находился в Одессе и оформлял заграничный паспорт и въездные визы в Великобританию, Грецию и Румынию. 10 мая 1919 года в Новороссийске Рябушинский сел на военный корабль «Воор Эмю», который отвез его в Великобританию. Багаж его был немногочисленным – саквояж с самыми необходимыми вещами, пишущая машинка с русским шрифтом и деньги, которые все же удалось вывезти из России. День прощания с Родиной стал для Михаила Павловича важной датой, от которой он вел отсчет своей новой жизни, поначалу надеясь на скорейшее возвращение, но с годами надежда таяла.

Предпринимательские успехи на новом месте поначалу радовали братьев. Благодаря Михаилу Павловичу были основаны банки во Франции, Великобритании и США для развития суконной торговли в разных частях света. Рябушинские вели переговоры о поставках льна, надеясь экспортировать его из России. Но в 1920-е годы случился экономический кризис, из-за которого банки начали банкротиться один за другим. Новое начинание Рябушинских прекратило свое существование в 1924 году. Надежды на появление нового источника богатства практически не было. Братья винили Михаила Павловича за его решение вложить все имеющиеся деньги в новое предприятие, но сделанного было уже не вернуть. Каждый рассчитывал на себя.

Михаил Павлович в следующие годы будет работать клерком в суконной компании, а затем начнет подрабатывать на перепродаже антиквариата, в котором хорошо разбирался, и игрой на бирже. Брат Сергей Павлович откроет в Париже небольшой завод по производству йогуртов, Степан Павлович станет владельцем небольшой фабрики недалеко от Милана.

До конца своей жизни Михаил Павлович, многие годы проживший в Великобритании, так и не получит британского гражданства. Его выдавали за особенные заслуги, которых, по мнению властей, у Рябушинского не имелось. Из документов у него будет только нансеновский паспорт.

Две жены Михаила Рябушинского

Татьяна Фоминична Примакова – дочь капельдинера Большого театра – окончила балетное училище и готовилась выйти на сцену. Но сразу после окончания учебы вышла замуж и после свадьбы не работала. Первым мужем Татьяны стал Михаил Андреевич Комаров, которого Рябушинский помнил еще с детства. Однако это не помешало ему влюбиться в его жену и добиться ее развода. Первому мужу Татьяна Фоминична родила двоих детей, которые после развода остались жить с отцом. В браке с Михаилом Рябушинским родились сын Павел и дочь Татьяна.

Супружеские отношения не были счастливыми. А спешный отъезд за границу после революции окончательно усугубил ситуацию. Михаил Павлович постоянно жил в Лондоне, а Татьяна с детьми – в Париже. Ни в одном из своих многочисленных дневников Михаил Павлович не рассказывает о причинах расставания с женой. Со временем они смогли наладить дружеские отношения.

Уже много позже, после смерти Татьяны от онкологического заболевания 12 февраля 1935 года и долгих лет одиночества, в жизни Михаила Павловича появится новая любовь. Ею станет Мэй Джесси Маккей, или Мэри, как ее называл Михаил. Они случайно познакомятся в одном из лондонских кинотеатров, и практически сразу между ними вспыхнут чувства. По воспоминаниям Рябушинского, никогда еще в его жизни не было столько любви и тепла. Михаилу будет 58 лет, когда 14 февраля 1939 года они поженятся и будут жить в арендованном доме в Хампстеде.

Знаменитая балерина из семьи Рябушинских

Особую радость в жизни Михаила Рябушинского составляла карьера его дочери Татьяны Рябушинской, которая после эмиграции жила вместе с матерью в Париже. В юном возрасте Татьяна начала заниматься в балетной школе, со временем став ученицей Матильды Кшесинской. В 15 лет она заключила свой первый контракт с «Русским балетом в Монте-Карло».

Татьяна Михайловна Рябушинская

Татьяна Михайловна обладала всеми качествами, необходимыми балерине, – грациозностью, техникой, красотой. Она много трудилась ради своей карьеры. Как и для многих других девочек из семей русских эмигрантов во Франции, для нее это была не только любимая профессия, но и возможность оказывать помощь семье.

Мама, Татьяна Фоминична, целиком посвятила себя заботам о дочери. Она сопровождала ее на занятиях и гастролях. Действительно, юная девушка вряд ли смогла бы позаботиться о себе самостоятельно.

В 1943 году Татьяна Рябушинская вышла замуж за танцовщика Давида Лишина. С 1950-х годов супруги проживали в США, где открыли собственную танцевальную студию. Татьяна Михайловна преподавала до самого последнего дня своей жизни – 24 августа 2000 года.

До конца жизни Михаил Павлович продолжал вести заметки, фиксируя главные события своей жизни. Согласно завещанию, дневники и документы были переданы на хранение в Нью-Йоркскую публичную библиотеку. Они стали ценным свидетельством жизни целого поколения. Рябушинский скончался в 1960 году в Лондоне в возрасте 80 лет, так и не исполнив своей мечты еще раз побывать в родной России.

Театральный музей Бахрушина. Ул. Бахрушина, 31/12, строение 1

Рубеж XIX–XX веков в среде московского купечества стал настоящим бумом коллекционирования. Картины, скульптуры, предметы декоративно-прикладного искусства. Многие собирали по зову души, в надежде привнести свой вклад в культурную жизнь своей страны. Кто-то собирал просто потому, что собирают другие, следуя моде. Герой этой главы совершенно точно был искренен в своем желании собирать интересные ему предметы, но тем не менее выделялся среди других собирателей и часто подвергался остракизму. Но именно благодаря упорству Алексея Александровича Бахрушина в России появилась одна из самых крупных и ценных коллекций предметов, связанных с историей театра.

Семья Алексея Бахрушина

Алексей Александрович родился в семье Александра Алексеевича и Елены Михайловны Бахрушиных, занимавшихся кожевенным делом. Путь Бахрушиных к многомиллионному состоянию был сложным. Основатель династии Алексей Федорович приехал в 1821 году из Зарайска полным самых смелых планов и надежд. Время для покорения Москвы было выбрано самое удачное. В 1822 году был принят новый таможенный тариф, который должен был защитить интересы российских производителей и ограничить ввоз иностранных товаров.

Алексей Александрович Бахрушин

Небольшая фабрика Бахрушиных со временем превратилась в завод, который постоянно развивался и приносил все большую прибыль. Однако из-за дорогостоящей модернизации, затеянной владельцем в конце 1840-х годов, и внезапной смерти самого Алексея Федоровича семья оказалась на грани банкротства. Потребовалось несколько лет, прежде чем кризис миновал и доходы от семейного дела позволили покрыть долги.

Алексей Александрович родился в относительно спокойное время накопления семьей капитала. Братья Бахрушины, Петр, Александр и Василий, с успехом продолжали отцовское начинание, их подрастающие дети должны были в будущем унаследовать и продолжить семейный бизнес.

Каждое поколение семьи получало все более полное, всестороннее образование, этому уделялось много внимания. Алексей Бахрушин вместе с двоюродными братьями были отданы на обучение в престижную гимназию Креймана, располагавшуюся в доме Самарина на Петровке, где учились многие дети из купеческих семей. Однако большими успехами Алексей Александрович порадовать родителей не мог, учеба давалась тяжело.

Однако учителя гимназии порой проявляли удивительное понимание к индивидуальным способностям учеников. Алексей Александрович будет вспоминать, что однажды на экзамене по древнегреческому языку он не смог ответить ни на один из заданных вопросов. Тогда учитель предложил ему проэкзаменоваться по «его», Алексея, предмету. На вопросы об истории театра, именах актеров и датах премьер спектаклей Бахрушин ответил с легкостью. Экзамен ему зачли.

Окончив 7-й класс гимназии, Алексей попросил отца забрать его из заведения, чтобы он мог скорее приступить к освоению семейного бизнеса на практике. Александр Алексеевич прислушался к желанию сына и начал вводить его в курс дела. Надо сказать, что у многих купцов и промышленников было представление, что именно практическая работа способна научить лучше всего. В будущем Алексей Бахрушин пожалел, что отец так скоро согласился, и считал, что лучше было бы выпороть его и отправить обратно на учебу.

Большую часть культурного воспитания детей семьи Бахрушиных составляли регулярные посещения театров вместе с мамой Еленой Михайловной. Она абонировала ложу и никогда не пропускала итальянскую оперу. Игра лучших актеров Большого и Малого театров, шорох театрального занавеса, медленно гаснущий свет – все это произвело на юного Алексея неизгладимое впечатление и поселило в его сердце любовь к театральному миру.

В то время в купеческой среде действовали несколько любительских театральных кружков. Мамонтовский, Алексеевский, Перловский. В последнем состоялся дебют Алексея Бахрушина на сцене. Мама Елена Михайловна в тайне от мужа учила детей играть на рояле и арфе, приглашала учителей пения. Вскоре выяснилось, что Алексей обладает абсолютным слухом. Отец Александр Алексеевич уроки музыки для детей не поощрял, считал это делом бесполезным, не мужским. Но вскоре успокоился, видя, что Алексей Александрович не пытается стать профессиональным актером и не грозится уйти из семейного бизнеса.

Первые шаги к театральной коллекции

Как же Алексей Александрович прошел путь от обычного любителя театра до коллекционера? Как это часто и бывает, все получилось достаточно случайно, но были и предпосылки. Во-первых, перед глазами Алексея Бахрушина имелся пример его двоюродного брата Алексея Петровича, который собирал книги, картины, фарфор, предметы русского быта, церковные древности и многое другое. Впоследствии в его особняке на Воронцовом поле (сейчас в нем размещается посольство Индии) собралась значительная коллекция. Видя интерес своего брата, Алексей Петрович оказывал ему всяческую поддержку, давал советы и знакомил его с нужными людьми.

Алексей Петрович Бахрушин

Во-вторых, вращаясь в театральном мире, Алексей Александрович не мог не знать, что попытки начать собирать предметы, связанные с историей русского театра, неоднократно предпринимались. Но каждый раз потенциальному коллекционеру не хватало то энергии, то финансов. Ну а в‑третьих, мы уже говорили, что среди представителей московского купечества буквально в воздухе витала идея собирательства. Самыми модными были предметы русской старины.

Тяга к знаниям, к истории проснулась у Алексея после того, как в возрасте восемнадцати лет он чуть было не скончался от гнойного воспаления легких. Близость смерти подействовала на молодого человека отрезвляюще. Он все чаще начал делать выбор в пользу чтения книг вместо посещения развлекательных мероприятий.

Однажды Алексей Александрович находился в одном обществе с братьями Куприяновыми (приходившимися ему двоюродными братьями). В процессе общения возник спор о том, кто из них за месяц сможет собрать больше предметов, связанных с историей русского театра. Ударили по рукам и приступили к поискам.

Бахрушин отправился на Сухаревский рынок, там можно было легко найти старинные вещицы. Сейчас мы называем подобные места блошиными рынками или барахолками.

На одном из прилавков Алексей Александрович заметил несколько небольших по формату картинок, написанных маслом, очевидно старинных, но точнее было сложно сказать – за долгое время они успели сильно загрязниться. Бахрушин предположил, что на картинках изображены или актеры, или примеры театральных костюмов. Так за 50 рублей были приобретены первые 22 экспоната будущей коллекции.

Окуловская писчебумажная фабрика

По невероятному совпадению рядом с Алексеем Бахрушиным оказался главный режиссер Малого театра Алексей Кондратьев, который заинтересовался картинками, обнаруженными купцом, и спросил, зачем они ему понадобились. Услышав о желании Бахрушина начать собирать коллекцию, режиссер обрадовался и вскоре прислал на имя Алексея Александровича несколько ящиков с бумагами и документами. Там были записки актеров, просьбы к режиссерам дать выходной, объяснительные и прочие свидетельства закулисного мира, которые ни для кого, кроме Бахрушина, не представляли никакого интереса.

Картинки были отданы на реставрацию, и, получив их обратно, Бахрушин обрадовался. Чутье не подвело его – изображения явно имели отношение к театру. Когда театральная коллекция Алексея Александровича уже превратится в настоящий музей, осмотреть ее придет граф Павел Сергеевич Шереметьев, который узнает в этих картинках давно украденные из Кускова эскизы костюмов. В 1780-е годы они были приобретены создателем крепостного театра графом Николаем Петровичем в Париже. По картинкам шили костюмы для его труппы, в том числе для его будущей жены Параши Жемчуговой. Ну а затем картинки вместе с другими вещами были украдены из Кускова. Грабители, однако, сумели забрать не все эскизы. Остававшиеся во владении Шереметьева изображения были подарены Алексею Бахрушину, чтобы не разбивать коллекцию.

Собрание Бахрушина тем временем активно росло. Уже прошел месяц, который был определен во время спора, но Алексей Александрович и не думал останавливаться. И это несмотря на то, что среди родственников и друзей он практически не находил поддержки, все чаще ощущая собственное одиночество. Над ним подшучивали, ведь Бахрушин буквально приходил в восторг, становясь обладателем пуантов, вееров, костюмов. Многие недоумевали – зачем ему ношеные вещи? Со временем самыми близкими друзьями Алексея Бахрушина стали родственники Владимир Постников и Константин Бахрушин, которые и сами были коллекционерами, поэтому понимали природу «странностей» Алексея.

Но был в жизни Алексея Бахрушина человек, без которого, по его собственному признанию, музей вряд ли мог бы существовать. Этим человеком стала его любимая жена.

Любимая жена и главный помощник

Вера Васильевна происходила из купеческой семьи Носовых и была одной из семи детей в семье. Озорная, веселая, она была любимицей отца. Единственная из дочерей, она разделяла страсть своего отца Василия Дмитриевича к технике, с удовольствием ходила с ним на рыбалку, каталась на лошадях, изучала фотографическое дело. К ее желаниям в семье обычно относились с вниманием и часто исполняли. Так она, опять же единственная из дочерей, в девять лет уговорила отдать ее на обучение во Вторую московскую женскую гимназию. Хотя среди московских купеческих семей было не принято отдавать дочерей в казенные учебные заведения, предпочтение отдавалось домашнему образованию. Учиться ей позволили, правда, с некоторыми ограничениями. В гимназию и обратно она должна была добираться в личном экипаже, общаться только с представленными семье девочками.

Вера Васильевна и Алексей Александрович Бахрушины

Вера Васильевна обожала учиться, особенных успехов ей удалось добиться на занятиях по русской литературе. Ее сочинения оценивались на самые высокие баллы. В свободное время она также не расставалась с книгами, жадно поглощая труды по философии, истории, произведения русских писателей.

Жизнь Носовых резко изменилась после смерти матери. Старшие сестры взяли на себя ведение домашнего хозяйства. Затем эти обязанности перешли к шестнадцатилетней Вере после того, как сестры одна за другой вышли замуж и покинули свой «пост». Потом она будет вспоминать, как, возвращаясь из гимназии, она снимала гимназический передник и надевала хозяйственный фартук, перевоплощаясь в хозяйку дома. Эти изменения наложили отпечаток на ее характер. Прежняя веселость сменилась холодностью, сдержанностью. К своим обязанностям Вера Васильевна относилась чрезвычайно серьезно, отодвигала собственные интересы на второй план, ставя на первое место заботу о воспитании младших сестер и брата.

Ее знакомство с Алексеем Александровичем состоялось на святочном балу в доме Байдакова в 1895 году. Тридцатилетний Бахрушин, уже давно превратившийся в серьезного человека, одного из руководителей семейного бизнеса, сохранил в себе любовь к маскарадам. У Байдаковых Алексей появился в своем любимом костюме козы. Костюм состоял из шкуры, которую он надевал на спину, маски и, главной изюминки костюма, рогов с электрическими батарейками, благодаря которым они светились.

Увидев Веру, первую красавицу Москвы, Алексей влюбился практически с первого взгляда. После первого знакомства и короткого разговора Бахрушин начинает искать новых встреч, посещает дома и мероприятия, на которых могла бы присутствовать Вера Васильевна.

Через 20 дней после первой встречи они вместе катаются на катке на Петровке. Между ними происходит решающий разговор, Бахрушин просит руки своей возлюбленной. Она обещает дать ответ на балу в Купеческом собрании 2 февраля.

По воспоминаниям Веры, она не понимала, зачем Алексей Александрович действовал так стремительно. Она совершенно не знала его и могла полагаться только на мнение отца, который посчитал молодого человека хорошей партией. Вера Васильевна беспокоилась о том, что, возможно, не сможет полюбить его. В письмах к гимназической подруге она описывала Бахрушина как ужасно некрасивого, но тут же оговаривалась, что это не проблема. У ее старших сестер мужья тоже не блистали красотой, и ничего, живут. Красивые мужчины – еще хуже.

Мария Николаевна Ермолова

2 февраля Алексей с нетерпением ждал вечера, когда должна была решиться его судьба. Однако его появление на балу было под вопросом. Отец, Александр Алексеевич, обычно спокойно отпускавший сыновей на мероприятия, в этот вечер запретил отлучаться из дома. Поссорившись с отцом, Алексей с сильным опозданием, но отправился в Купеческое собрание, где услышал заветное «да» и тут же уехал обратно домой. Узнав причину такого поведения сына Александр Алексеевич обрадовался и дал ему свое благословение.

«Все кончено. Не знаю, каким образом, но я невеста Алексея Бахрушина», – написала Вера Васильевна 15 марта после официального сговора. Свадьба была назначена на 17 апреля. Забегая вперед, скажем, что, несмотря на такое мрачное настроение невесты, брак их получился счастливым.

На свадьбе, правда, случился еще один инцидент, весьма обеспокоивший невесту. Назначив свадьбу на 17 апреля, Алексей Александрович совершенно забыл, что в этот день состоится торжество по поводу 25-летия творческой карьеры его любимой актрисы Марии Николаевны Ермоловой. Когда один из гостей, пришедший на свадьбу в Большую Московскую гостиницу (позже на ее месте будет построена гостиница «Москва»), в разговоре напомнил ему об этом, Бахрушин пришел в ужас. Как он мог забыть об этом? Немедленно он взял свадебный букет Веры Васильевны и достал из него несколько самых крупных и красивых цветов. Собрав импровизированный букет, он попросил знакомого передать его и принести извинения Ермоловой. Долгое время Вера ревновала супруга к Марии Николаевне, пока лично не познакомилась с ней.

После возвращения в Москву семейная жизнь потекла свои чередом, и вскоре Алексей Александрович в полной мере оценил, насколько ему повезло с женой. Вера Васильевна оказалась не только умной и красивой, но и искренней любительницей театров, а самое главное – полностью разделяла увлечение своего мужа и помогала ему систематизировать обширную коллекцию. Тяга к новым знаниям побудила Веру освоить пишущую машинку, переплетное дело и тиснение по коже. Все это, плюс уже имеющиеся знания фотографии, она использовала для помощи в деле мужа.

В будущем Алексея Александровича восхитит и хозяйственность супруги. Она не просила денег на новые платья и украшения, экономно расходовала выделенные деньги. Правда, получение денег на хозяйство было для Веры Васильевны постоянной мукой. Почему-то именно эти необходимые траты вызывали всплеск недовольства у Алексея Александровича. Он сразу вспыхивал и начинал сетовать на то, что деньги так быстро заканчиваются. При этом в тот же вечер он запросто мог преподнести супруге дорогое украшение или купить новый экземпляр для коллекции. На это средств он не жалел никогда.

Дети Бахрушиных

В браке родилось трое детей. Старший сын Юрий с ранних лет помогал отцу в музее. Вместе они обходили блошиные рынки, где отец учил его правильно торговаться. Во время заграничных путешествий они непременно посещали лучшие музеи, где Юрий учился разбираться в искусстве, заводили полезные знакомства. Когда в их дом приходили гости, желавшие осмотреть собрание, Алексей Александрович часто поручал сыну встретить их и показать коллекцию.

Выросший в атмосфере любви к театру, Юрий Алексеевич буквально не мог не связать свою жизнь с ним. Оставшись в Советской России после революции, с середины 1920-х годов он занимался историей балета, а с 1940-х годов начал преподавать ее в Московском хореографическом училище, ГИТИСе и в школе при Ансамбле народного танца СССР под руководством Игоря Моисеева. Юрий Бахрушин стал автором книги «История русского балета», которую до сих пор используют в качестве учебного пособия, и книги «Воспоминания», в которой описал истории из жизни двух купеческих семей, потомком которых являлся, Бахрушиных и Носовых.

В 1902 году у Алексея и Веры Бахрушиных родится сын Александр, который проживет всего два года, а в 1905 году – дочь Кира, которая в будущем станет переводчиком и будет служить на Северном морском флоте.

Алексей Александрович был внимательным отцом. Если дети заболевали, он мог по несколько раз за ночь подниматься к ним в детскую проверять их состояние. Когда на теплые месяцы семья переезжала на дачу, он всегда приглядывал за их играми, вместе они проводили свободное время за разговорами и чтением книг. На плечи Веры Васильевны легли заботы об образовании детей. Она подбирала домашних учителей и заведения, в которых они продолжали образование. Выезжала с ними в театр и посещала мероприятия, которые были бы им интересны.

«Версаль на Зацепе»

В качестве свадебного подарка отец Алексея Александровича преподнес молодоженам дом и участок земли на Лужнецкой улице (сейчас она носит имя Бахрушина). Вскоре семья приступила к строительству нового дома, в котором, помимо жилых комнат, предусматривались специальные помещения для хранения коллекции. Проект здания подготовил архитектор Карл Гиппиус, который часто выполнял заказы семьи. В результате получился одноэтажный протяженный особняк, оформленный в духе английской готики (улица Бахрушина, 31/12). В народе его вскоре прозвали «Версалем на Зацепе», так как участок располагался на углу Зацепского вала.

Городская усадьба Бахрушиных. Ул. Бахрушина, 31/12, стр. 1

Яркий, привлекающий внимание горящими на солнце витражами, он тут же стал главным акцентом Павелецкой площади. Символом, объединяющим интерьер и экстерьер особняка, стало многократно повторяющееся изображение чертополоха. Сейчас этот цветок можно найти в эмблеме Театрального музея. Особняк был оснащен по последнему слову техники, именно здесь, впервые в Замоскворечье, загорелась первая электрическая лампочка.

Для размещения коллекции изначально были выделены несколько подвальных помещений, но количество экспонатов разрасталось так стремительно, что вскоре собрание стало занимать не только весь подвал, но и некоторые помещения жилой части.

Даже после революционных событий Алексею Александровичу удалось сохранить назначение своего дома. В нем и в наши дни работает Театральный музей его имени.

Самая большая театральная коллекция в России

Днем основания музея считается 29 октября 1894 года, когда Бахрушин впервые представил свою коллекцию для публичного осмотра. Она состояла из нескольких разделов и включала в себя старинные музыкальные инструменты, ноты, рукописи, эскизы декораций и костюмов, бинокли, дамские веера, перчатки актрис, программы и афиши спектаклей, фотографии с автографами, тетради с текстами ролей. Бахрушину удалось собрать большую и полную коллекцию пуантов российских балерин, без имен которых сейчас мы не представляем историю театра. В комнатах музея можно было найти даже обстановку кабинета Веры Комиссаржевской и часть паркета со сцены Малого театра, переданные Марией Ермоловой. В доме часто бывали художники, сотрудничающие с театром. Портреты артистов и эскизы декораций Ильи Репина, Виктора Васнецова, Александра Головина, Леона Бакста и других составляли часть коллекции. А в качестве дружеского жеста художники делали шаржи самого Алексея Александровича. Они также хранятся в музее.

Есть в коллекции картина с необычной историей. Однажды в дом Бахрушина пришел молодой начинающий художник, чтобы показать свои работы. Покупать у него Бахрушин ничего не захотел, но выдал аванс в размере 100 рублей, чтобы художник написал ему женскую головку. Спустя некоторое время нужная картина действительно была прислана на адрес Алексея Александровича. На полотне была изображена яркая девушка в красном платье и с венком из цветов на голове. Внизу стояла подпись художника – Михаил Врубель. «Голова украинки», как ее стали называть в музее, до сих пор является частью экспозиции. Ну а Алексей Бахрушин впоследствии жалел, что заказал всего одну работу.

Театральный музей Бахрушина буквально стал живым организмом, который постоянно рос и менялся. И в его «взрослении» принимал участие весь театральный мир. В наши дни мы в полной мере можем оценить значение этого собрания, одного из самых крупных в мире. Но самому Алексею Александровичу требовалось невероятное упорство, ведь разглядеть сокровища в современном искусстве всегда гораздо тяжелее.

Томмазо Сальвини

Вскоре среди представителей театрального мира станет традицией отправлять часть вещей и бумаг в пользу музея. Случались и курьезы, благодаря которым у Бахрушина появились новые экспонаты. Однажды в Москву приехал знаменитый оперный трагик Томмазо Сальвини. После своего выступления в роли Отелло он вышел к гостям на устроенный в его честь прием. Сальвини обратился к Бахрушину с просьбой представить его самой талантливой драматической актрисе страны, и Алексей без сомнений сразу же назвал имя Марии Ермоловой. Сальвини, как был, в гриме, подошел к Марии Николаевне и поцеловал ей руку, затянутую в белую перчатку. Грим тут же отпечатался на белоснежной ткани! Певец был смущен, но подоспевший режиссер Кондратьев тут же исправил ситуацию – они стали свидетелями появления лучшего экспоната для коллекции.

Благодаря тому же Сальвини изменился и сам музей. Когда он пришел в дом Алексея Александровича для осмотра коллекции, Вера Васильевна повела его обычной дорогой в подвал, где размещалось собрание. Необходимо было пройти через парадную анфиладу комнат в кабинет мужа, из которого через узкую дверь и служебную лестницу можно было попасть в подвальное помещение. Сальвини заметил, что это неудобно, и следует соединить лестницей парадный кабинет с нижним. Вскоре эта лестница действительно появится, и в честь инициатора ее назовут «лестница Сальвини».

При покупке новых экспонатов Алексей Александрович руководствовался принципом «Берем, а потом разберемся». Неудивительно, что собрание выросло до таких размеров. Ради получения новых вещей в свою коллекцию Бахрушин был готов на все. Если он знал, что в гости к нему придет один из актеров, то он заполнял специальную «дежурную» витрину вещами, имевшими отношение к гостю. В ходе посещения музея Алексей Александрович подводил гостя к этой витрине и сетовал, что, к его сожалению, это все, чем он располагает о таком крупном деятеле. Прием действовал безотказно. Уже на следующий день польщенный актер присылал новые экспонаты.

Узнав о смерти человека, связанного с театром, Алексей Бахрушин сразу же после похорон приходил на панихиду, где начинал разговор о передаче части вещей и архивов в пользу музея. В Москве шутили, что Бахрушин приезжает вслед за гробовщиком. На остроты Алексей Александрович реагировал спокойно, ведь не для себя просил, а для истории, а покойные были бы ему только благодарны.

Кому передать коллекцию?

Через несколько лет после создания музея перед Алексеем Александровичем встал вопрос, который тревожит каждого коллекционера. Что будет с собранием после моей смерти? Кому его передать так, чтобы оно не «распылилось» по другим музеям, а продолжало храниться в особняке. И каждый желающий абсолютно бесплатно мог бы посетить этот музей.

Коллекция Алексея Петровича Бахрушина

Перед Бахрушиным был пример коллекции двоюродного брата Алексея Петровича, который скончался, не оставив распоряжения. После его смерти книжное собрание было передано Румянцевскому музею, а все остальное – в запасники Исторического. Но для разбора и каталогизации экспонатов у сотрудников музея не находилось времени, и впоследствии собрание по частям оказалось в разных музеях, и довольно скоро все забыли, что когда-то оно было единым целым.

Первым делом Бахрушин обратился к Владимиру Теляковскому, директору Императорских театров. Тот готов был взять коллекцию, но не мог гарантировать общедоступность собрания и бесплатность посещения. Тогда Алексей Александрович начал переговоры с Историческим музеем, но его руководство отказалось сразу – они помнили объем переданных им собраний Алексея Петровича Бахрушина и Петра Ивановича Щукина и не были готовы к такому снова.

Торжественное заседание Академии наук по случаю передачи Театрального музея

Помог случай. Летом 1909 года Бахрушин был избран в состав комитета по постройке пушкинского музея при Академии наук. К тому времени он был уже известен в определенных кругах, зашел разговор и о будущем коллекции. Бахрушин пожаловался членам Академии, что не знает, что и делать, собрание никому не нужно. Тогда Академия выразила желание помочь, но Алексей Александрович опасался, что в этом случае собрание непременно переедет в Санкт-Петербург, а этого он совершенно не хотел.

Вскоре Бахрушину организовали встречу с великим князем Константином Константиновичем, который долгие годы возглавлял Академию наук. Они довольно быстро нашли общий язык, и дело сдвинулось. Последовал долгий бюрократический процесс – необходимо было подготовить опись всех экспонатов, разработать Положение о музее, в котором прописывались нюансы, выбрать ученого хранителя, получить одобрение Думы.

В результате формальности были улажены, и 25 ноября 1913 года в доме Алексея Александровича состоялся торжественный процесс передачи музея и подписания документов. На той встрече присутствовали Бахрушины, великий князь Константин Константинович, ученый хранитель театровед Владимир Михайловский и члены совета – Мария Ермолова, Александра Яблочкина, Александр Южин, Константин Станиславский, Владимир Немирович-Данченко, Сергей Зимин, Незлобин, Савва Мамонтов, Федор Корш, Иван Бунин и другие.

После революции

Когда наступили революционные события, у Алексея Александровича не возникало мыслей об отъезде за границу, он не мыслил себя без родной страны и музея. Практически сразу он признал новую власть и получил защиту для коллекции. Еще до революции Бахрушин познакомился с Анатолием Луначарским, ставшим в 1917 году наркомом просвещения, к которому и обратился в то сложное время, чтобы защитить свое детище.

Алексей Александрович Бахрушин

В 1918 году музею было присвоено имя его основателя, Алексей Бахрушин остался на должности руководителя. До своей смерти в 1929 году Алексей Александрович будет жить и работать над пополнением и сохранением музейной коллекции. Не обойдется без сложностей – бюджет на покупку новых экспонатов выделялся совсем небольшой, Бахрушину постоянно приходилось думать над тем, как его распределить правильно. В 1924 году новый удар – замоскворецкая районная комиссия пришла к выводу, что музей совершенно неинтересен местным жителям, а значит, из особняка его необходимо выселить. И вновь музей спасло заступничество Луначарского.

Постоянная борьба с различными инстанциями за продолжение работы музея отнимала все больше нервов и сил Алексея Бахрушина. Здоровье его стремительно ухудшалось, 7 июня 1929 года он скончался. Вера Васильевна пережила супруга на 13 лет и умерла в Москве в 1942 году.

Коллекционерский подвиг Алексея Александровича состоит не только в том, что ему удалось собрать уникальную по размеру и значимости коллекцию предметов, связанных с историей российского театра. Ему удалось преодолеть собственные сомнения и давление со стороны окружающих и не сдаться на пути к своей цели, в которую он верил. И сегодня, посещая театральный музей, мы должны обязательно вспоминать личность его основателя.

Усадьба в Большом Знаменском переулке, 8/12, строение 1

Сергей Иванович Щукин – одно из самых важных имен среди московских коллекционеров. Величайший собиратель современного искусства, как называли Щукина, начал собирать картины сравнительно поздно, уже после сорока. До этого все его силы и энергия были посвящены развитию семейного дела. Коллекция Сергея Ивановича была открыта для широкой публики; достаточно было написать ему о желании посетить его особняк в Знаменском переулке, и вот уже перед вами открывались двери дома, в котором можно было любоваться шедеврами Матисса, Ван Гога, Гогена, Мане и Пикассо.

История семьи Щукиных

В семье Щукиных Сергей Иванович был не единственным коллекционером. Еще четверо его братьев собирали картины, бронзу, фарфор и предметы декоративно-прикладного искусства. Как же получилось так, что уже во втором поколении купеческой семьи появилось столько ценителей и собирателей искусства?

История семьи Щукиных похожа на многие другие истории купеческих родов. Щукины были родом из Боровска Калужской губернии, первое упоминание об их семье в писцовых книгах относится к XVII веку. В конце XVIII столетия Щукины приняли решение переехать в Москву и начать новую жизнь.

Василий Петрович Щукин вместе с семьей начал активно работать в новом городе. Основным источником дохода стала торговля мануфактурными товарами и тканями. Забегая вперед, следует отметить, что Щукины к 1917 году занимали лидирующие позиции в сфере торговли тканями, но собственных производств (в отличие от Морозовых и Хлудовых) у них не будет.

После смерти Василия Петровича семейное дело досталось его шестерым сыновьям, самым амбициозным из которых был Иван Васильевич. Вскоре он вышел из бизнеса и открыл небольшое кисейное производство и фирму «Иван Васильевич Щукин», которая в 1878 году будет переименована в торговый дом «Иван Васильевич Щукин с сыновьями». Торговали шелковыми, ситцевыми, льняными и шерстяными тканями, бельевым и одежным товаром, и не только в России, но и за границей (особенно любили их в Персии).

Заработав первый серьезный капитал, Иван Васильевич начал вкладывать деньги в различные предприятия. Вместе со своим другом Козьмой Терентьевичем Солдатенковым Щукин основал Трехгорный пивоваренный завод, который считался одним из самых крупных производств пива в Российской империи и одним из ведущих в Европе. Также Иван Васильевич стал учредителем Московского коммерческого банка, членом совета Московского учетного банка, гласным Московской городской думы.

Семья Ивана Васильевича Щукина

Репутация амбициозного и делового человека позволила Ивану Васильевичу посвататься к дочери знаменитого чаеторговца Петра Боткина, Екатерине. Согласие было получено, и в 1849 году состоялась свадьба. За невестой давали солидное приданое, которое пустили на расширение дела Щукина.

Исследователи жизни и собраний братьев Щукиных в будущем будут говорить о «гене коллекционирования», который передался им от матери. Действительно, Михаил Петрович Боткин стал не только академиком живописи, но и собрал в своем петербургском особняке уникальную коллекцию произведений прикладного искусства: античного, византийского, древнерусского, готического и ренессансного. Дмитрий Петрович, проживавший в Москве на Покровке, во время своих многочисленных путешествий по Европе также приобретал картины, со временем сумев собрать крупнейшую коллекцию новой западной живописи. Среди художников, представленных в его собрании, были Милле, Коро, Курбе, Добиньи, Кнаус и многие другие.

Конечно, официальной науке о «гене коллекционирования» неизвестно ничего. Но можно предположить, что, бывая в гостях у своих дядей по материнской линии, слушая их увлеченные рассказы о новых приобретениях для коллекций, молодые Щукины не могли не заразиться идеей собирательства.

После свадьбы Иван Васильевич арендовал особняк в Милютинском переулке, затем последовал переезд в Колпачный переулок, где неподалеку жили родственники матери, но в итоге семья обосновалась в доме в Лопухинском переулке. Это было трехэтажное каменное здание с садом и оранжереей (до наших дней оно не сохранилось). Покупка обошлась Ивану Васильевичу в 250 000 рублей. Сумма по тем временам огромная, но за эти деньги Щукин получил не только вместительный дом, но и роскошную обстановку, доставшуюся от предыдущих владельцев (в те годы городские дома и усадьбы часто продавались «под ключ», с мебелью и предметами декора).

Иван Щукин, в отличие от многих купцов первого-второго поколения, не жалел денег на себя. Когда большинство выбирали экономию в пользу дела, Иван Васильевич тратил деньги на роскошные дома, изысканные вина и разнообразные деликатесы. Еще одной статьей расходов, на которую Иван Васильевич щедро выделял средства, было образование и воспитание детей.

Не забывал он при этом о благотворительных делах – выделил 15 000 рублей на стипендии в Мещанских училищах, 10 000 на стипендии в Александровско-Мариинском Замоскворецком училище, 7000 на пособия стипендиаткам в Мещанских училищах при выходе замуж. Также Иван Васильевич предоставил 7000 рублей призреваемым в Николаевском доме помощи вдовам и сиротам купеческого происхождения и еще 7000 – на пособия бедным Москвы к праздникам Рождества и Пасхи. Также Щукин пожертвовал средства детской больнице Святого Владимира и 1-й городской больнице.

Екатерина Петровна Щукина (Боткина)

После смерти мужа Екатерина Петровна продолжила благотворительную деятельность своего супруга. В 1904 году по ее духовному завещанию были предоставлены 5000 рублей детям бедняков в больнице Святого Владимира и такая же сумма Николаевскому дому призрения.

По воспоминаниям Петра Ивановича, его мать была очень холодной женщиной, не дающей детям ласки и регулярно наказывающей их за провинности. Екатерина Петровна делила детей на любимых и нелюбимых, причем последние прекрасно понимали, к какой категории относятся. К ее любимцам относились Сергей, Владимир и Иван. Почему именно они, мы можем только догадываться, вероятно, потому, что Иван был самым младшим, Сергей с детства отличался болезненностью и заикался, а Владимира в источниках называют горбатым, что говорит либо о проблемах с позвоночником, либо об особенностях развития.

Все дети Ивана Васильевича получили прекрасное домашнее образование по немецкой системе, которую Щукин очень уважал. Старших сыновей он готовил к управлению семейным делом, для этого необходимо было получить коммерческое образование. Мальчики обучались сначала в Behmsche Schule (Бемская школа) в Выборге, затем в немецком пансионе Дмитрия Гирста на 5-й линии Васильевского острова в Санкт-Петербурге. Завершающим этапом образования стала практика на текстильных предприятиях Франции и Германии. Для большей пользы делу сыновья были отправлены в разные места – Николай во французский Мелюз, где были лучшие мастера ситценабивного дела, Петр в Лион для изучения текстильного производства, Дмитрий изучал основы бухгалтерского дела и статистики в Политехникуме Дрездена.

По возвращении сыновья должны были один за другим вступить в семейное дело. Но жизнь была не согласна с отцовскими замыслами, у сыновей появились свои интересы, и вскоре они почти все отошли от бизнеса, передав бразды правления Сергею Ивановичу, на которого никто и не рассчитывал.

Сергей, мальчик с сильным характером

Сергей Иванович Щукин родился 27 июля 1854 года. Родители, видя слабое здоровье мальчика, регулярные болезни и заикание, не решились отправить его вслед за братьями по уже проторенному пути коммерческого образования. Сергей обучался дома вместе с сестрами. Это очень расстраивало мальчика. Еще бы, ведь как обидно было слушать рассказы братьев, приезжающих домой только на каникулы, об их проделках и забавных ситуациях и при этом самому не иметь возможности принимать в них участия…

Понимая, что он отличается от братьев и что отец не сильно рассчитывает на него в будущем, Сергей начинает работать над собой. Когда его в 19 лет все же отправляют в Германию учиться в коммерческой академии, он занимается с немецким доктором Денгартом, который дает ему упражнения, помогающие справиться с заиканием. Благодаря регулярным занятиям Сергей Иванович практически полностью избавляется от заикания, которое в будущем будет проявляться только в моменты сильного волнения, что, по словам современников, будет придавать ему легкий шарм.

Тогда же Сергей Иванович начал уделять особое внимание своей физической форме. Он разработал для себя комплекс упражнений, который выполнял ежедневно в течение всей жизни, занимался закаливанием и никогда не изменял привычке спать с открытым окном. Если весной или летом это не доставляло ему никакого дискомфорта, то зимой становилось испытанием. Он засыпал под меховым одеялом, а слуги, приходившие к нему с утра, заставали его с сосульками на усах.

Эти правила позволили ему за короткое время превратится из хрупкого и болезненного юноши в элегантного молодого человека. Вернувшись из Германии, он удивил отца не только своим внешним видом, но и страстным желанием вступить в семейное дело. Приятно пораженный, Иван Васильевич начал активно вводить Сергея в курс дела, тем более что другие братья, за исключением Петра, явно не стремились в нем участвовать.

Другие братья Щукины

Все братья Щукины, кроме Владимира, стали коллекционерами. Старший, Николай Иванович, достаточно быстро покинул семейное дело, занимался делами Даниловской мануфактуры и затем тем, что ему действительно нравилось, – коллекционированием. В его собрании находились старинное серебро, гравюры и живопись старых мастеров. Женился Николай Иванович достаточно поздно, супругой его стала двоюродная сестра Елизавета Дмитриевна Боткина (по первому браку Дункер), детей у них не было. К сожалению, его жизнь омрачалась частыми болезнями, он скончался в 1910 году в возрасте пятидесяти девяти лет.

Николай Иванович Щукин

Петр Иванович Щукин впервые ощутил «желание собирать», еще находясь в Лионе на практике. Первые экспонаты его будущей обширной коллекции составили ткани, в которых он хорошо разбирался с детства – это была основа семейного бизнеса. Яркие, цветные ткани, причудливые орнаменты воспитывали вкус всех братьев, учили их отличать прекрасное. Позже к тканям добавились редкие французские книги, гравюры, литографии и рисунки.

Вернувшись в Москву, Петр Иванович был введен в правление товарищества «Иван Васильевич Щукин с сыновьями». Но коммерческие занятия не отбили у него желания продолжать коллекцию. Каждые выходные Петр Щукин отправлялся на Сухаревский рынок и к антикварам, которые вскоре начали узнавать его и откладывать предметы, которые могли его заинтересовать. Его коллекция пополнилась старинными иконами, произведениями прикладного искусства и быта Древней Руси, одной из рукописей «Путешествия из Петербурга в Москву» Александра Радищева и письмами Ивана Тургенева.

Петра Ивановича интересовало все старинное. Вскоре возникло восточное собрание с персидскими коврами, кавказским оружием, текстилем и фарфором. Столь обширную коллекцию нужно было где-то хранить. Так появился чудесный особняк-терем в русском стиле, построенный в 1891 году по проекту архитектора Бориса Фрейденберга. Предварительно Петр Иванович лично вместе с архитектором отправился в Ярославль, где они изучали исторические памятники и зарисовывали декоративные элементы фасадов, чтобы впоследствии воссоздать их на Малой Грузинской улице.

Коллекция, впрочем, быстро перестала помещаться в отведенном для нее месте. Потребовалось строительство еще одного здания в неорусском стиле. Проект выполнил архитектор Адольф Эрихсон. А затем построили еще один корпус для музейного склада и архива по проекту Федора Кольбе.

С 1895 года собрание Петра Ивановича было открыто для публики. Владелец проводил экскурсии для всех желающих (во многом потому, что только он сам и мог разобраться, где находится тот или иной экспонат). В том же 1895 году Щукин приступил к изданию каталогов своей коллекции, «Щукинских сборников». Всего было опубликовано 45 томов.

В 1907 году Петр Иванович впервые женился. На тот момент ему было пятьдесят четыре года. Его избранницей стала 33-летняя вдова Мария Ивановна Пономарева. К сожалению, семейное счастье не продлилось долго – в 1912 году Петр Щукин скончался от гнойного аппендицита. Общих детей у супругов не было.

Четвертый из братьев Щукиных, Дмитрий, слыл любимцем отца. Совершенно безропотно он исполнял все, что от него требовалось, – учился сначала в Выборге, затем в Санкт-Петербурге и Германии, где дополнительно посещал лекции по истории искусства. После окончания учебы он, однако, не смог сразу приступить к делам семейного бизнеса и отправился на воинскую службу в Гренадерском запасном батальоне Мекленбургского полка. Желание это исходило не от флегматичного, замкнутого в себе Дмитрия. По законам тех лет один из сыновей в купеческой семье должен был отдать долг стране.

Дмитрий Иванович Щукин

Сразу же после смерти отца и получения своей доли наследства Дмитрий вышел из дела и оставшиеся годы жил как рантье, проводя много времени в Европе. Именно там он пополнял свою коллекцию, часто осторожничая и делая выбор при помощи советов и собственных знаний. Случались и ошибки, самой обидной из которых стала продажа картины Яна Вермеера «Аллегория веры», ошибочно приписываемой в то время кисти другого художника.

Коллекция Дмитрия Ивановича состояла из художественной эмали, золотых табакерок, медных бюстов, французских и итальянских бронзовых статуэток и самого большого собрания картин старых голландских мастеров. Все это хранилось в особняке в Староконюшенном переулке. После революции там открылся музей, а бывший владелец был назначен младшим помощником хранителя. Затем Дмитрий Иванович, выбравший остаться в России и не расставаться со своей коллекцией, начал работать в Пушкинском музее в должности хранителя итальянского отдела.

Последние годы Дмитрия Щукина, который никогда не был женат, стали для него настоящим испытанием. Оставшись в полном одиночестве, он проживал во флигеле бывшего особняка Ивана Морозова на Пречистенке. Скончался в 1932 году в возрасте семидесяти семи лет.

Самый младший из сыновей Ивана Васильевича Щукина родился, когда отцу уже исполнилось пятьдесят. Ивана Ивановича, в отличие от других братьев, не стали отправлять ни в Выборг, ни в Санкт-Петербург, он учился в Москве в Катковском лицее. Будучи студентом Московского университета, Иван Щукин начал писать статьи для журналов и газет, совершенно не планируя вступать в отцовское дело.

Получив наследство после смерти Ивана Васильевича, Иван вместе с братом Владимиром под предлогом лечения последнего уезжает в Париж, откуда уже не вернется. Эрудированный молодой человек, в котором никто не мог заподозрить купеческого сына, будет читать лекции по истории философии в Вольном университете в Брюсселе, Институте восточных языков и Русской высшей школе общественных наук в Париже.

Иван Иванович Щукин

Денег, которые присылали ему из Москвы с доходов от семейного бизнеса, Ивану Ивановичу совершенно не хватало. Он снимал роскошную квартиру на авеню Ваграм, проводил время в обществе прекрасных женщин, регулярно приглашал к себе издателей, журналистов, писателей, артистов и художников. И, конечно, собирал собственную коллекцию.

Первым увлечением младшего Щукина стали российские иконы. Затем он приобрел картины Эдуарда Мане, Пюви де Шаванна, Клода Моне, Огюста Ренуара и Эдгара Дега. После знакомства с художником Игнасио Сулоаги Иван Иванович составил значительное собрание старых испанских мастеров – Эль Греко, Гойи, Веласкеса, Мурильо, Рибера и Сурбарана.

В апреле 1907 года, испытывая финансовые трудности, Иван Иванович выставил большую часть своей коллекции на аукционе в Берлине. И там выяснилось самое страшное для любого коллекционера – большую часть его работ составляли подделки. Это означало полный финансовый и репутационный крах. Общая сумма его долгов достигала 30 000 франков. Сумма большая, но вполне доступная для его состоятельных братьев. Но ни один из них не пришел Ивану Ивановичу на помощь. Возможно, таким образом они хотели преподать ему урок, но закончилось все трагедией.

2 января 1908 года Иван Щукин в возрасте тридцати девяти лет покончил жизнь самоубийством. Для улаживания формальностей в Париж приехали брат Петр Иванович и племянник Григорий Сергеевич. Посмертная распродажа картин, мебели, скульптур, книг не покрыла и половины требуемой суммы.

Любимая жена Лидия

В то время, пока его братья вкладывали силы и средства в формирование своих собраний, Сергей Иванович трудился над процветанием семейного предприятия. В отличие от всех остальных, он достаточно рано женился, в его семье начали рождаться дети, которые стали единственными продолжателями династии Щукиных.

Лидия Григорьевна Щукина

Его супругой стала Лидия Григорьевна Коренева, дочь председателя правления Донецкого каменноугольного товарищества. Изначально Лидию прочили в невесты Петру Щукину, но Сергей влюбился в нее почти сразу после знакомства. Брат возражать не стал.

Войдя в московское общество, Лидия Щукина тут же заняла место одной из первых красавиц города. Точеная фигура, огромные глаза с печальным взглядом, настоящая сказочная женщина, идеал Серебряного века. Сергей Иванович баловал жену, задаривал ее мехами, драгоценностями и парижскими туалетами.

Усадьба Сергея Ивановича Щукина

Разделение обязанностей в семье было традиционным. Сергей обеспечивал финансовые потребности семьи, Лидия Григорьевна почти каждый год рожала детей. Всего в семье их было четверо – Иван, Григорий, Сергей и Екатерина. После рождения Ивана счастливый дедушка Иван Васильевич передал молодой семье усадьбу Трубецких, которую приобрел еще в 1882 году и успешно сдавал внаем. Усадьба была частью общего наследства всех братьев, и Сергей в будущем выплатит каждому причитающуюся ему долю, чтобы стать единоличным владельцем.

История этого дома интересная. Тихая деревенская усадьба в самом центре города, как описывал ее художник Александр Бенуа, который часто бывал в доме уже при Щукиных. Здание построили во времена правления Екатерины II, и усадьба сменила несколько владельцев, пока в 1874 году ее не выкупила княгиня Надежда Борисовна Трубецкая, для которой важно было сохранить дом как семейное наследие. Вскоре, однако, выяснилось, что средств на содержание усадьбы нет – сын княгини растратил состояние, оставив ее практически без средств к существованию. Дом вновь выставили на продажу, и всего за 160 000 рублей (очень дешево, учитывая расположение и размер дома), его новым владельцем стал Иван Щукин. Для аристократии продажа своих домов купеческим семьям была страшным ударом, но что поделать, если деньги теперь были именно у них. Было, правда, одно но: так как бывшей владелице негде было жить, для нее устроили квартиру в одном из флигелей, где она и жила до своей смерти.

Усадьба досталась им со всей обстановкой, Сергей после переезда интерьеров менять не стал. Позже он пригласит архитектора Льва Кекушева, который немного перестроит здание с учетом размещения в нем коллекции, но интерьеры сохранятся. Сергею Ивановичу, кажется, приносило удовольствие сочетание богато декорированных аристократических интерьеров с ярким современным искусством, украшавшим стены.

До самой революции здание служило одновременно домом и музеем картин Щукина. После революции в здании начал работу Первый музей новой западной живописи. С 1948 года картины распределили между Эрмитажем и Пушкинским музеем, а усадьба была передана в ведение Министерства обороны, которому она и принадлежит до сих пор.

Трагедии Сергея Щукина

Беда никогда не приходит одна. Эта поговорка в полной мере характеризует несколько тяжелых лет в жизни Сергея Ивановича, за которые он потерял сразу несколько любимых людей.

Осенью 1905 года до Москвы докатились революционные волнения, начавшиеся еще в январе после массового расстрела рабочих, известного как Кровавое воскресенье. В октябре началась массовая забастовка, на несколько дней парализовавшая жизнь в городе. Сергей Иванович, никогда не забывавший о том, что он предприниматель, воспользовался ситуацией и всего за несколько недель скупил весь имевшийся на складах текстильный товар, резко упавший в цене. Через несколько месяцев, когда ситуация стабилизировалась, он поднял цены и на разнице сумел заработать более миллиона рублей.

Несмотря на, казалось бы, удачное для бизнеса время, все сложнее удавалось обеспечивать безопасность семьи. В ноябре Сергей Иванович решил увести жену и детей за границу, чтобы переждать неспокойное время. В день отъезда домой не вернулся 17-летний сын Сережа. Его начали искать, размещали объявления, обещая вознаграждение за нахождение сына, но все было безрезультатным. Полиция в поисках не помогала – все были брошены на подавление беспорядков. Щукины поняли, что оставаться дальше просто невозможно, и уехали без сына. Конечной точкой их путешествия стал Египет, где в марте 1906 года они получили страшную телеграмму: в Москве-реке, недалеко от села Хорошева, было обнаружено тело молодого человека, в котором экономка опознала Сергея. Семья вернулась, но вскоре после похорон они вновь уехали, надеясь отвлечься от печальных мыслей.

Супруги с детьми посетили Рим, Берлин, где определили детей на учебу, затем вдвоем отправились в Венецию, Флоренцию, Грецию и наконец в ноябре вновь вернулись в Москву. Накануне Рождества 1907 года Лидия Григорьевна почувствовала себя плохо и, спустя всего несколько дней, скоропостижно скончалась от онкологического заболевания. Сергей Иванович обезумел от горя. Для прощания с обожаемой супругой он распорядился забальзамировать ее тело, заказал металлический гроб со стеклянным окном для лица. В ту же ночь он решил, что собрание его картин должно стать общедоступным, а после его смерти перейти Третьяковской галерее.

В 1910 году в память о любимой супруге Сергей Иванович выделил 200 000 рублей на строительство Психологического института имени Лидии Григорьевны Щукиной на территории Московского университета. Главной целью нового учреждения должны были стать исследования заболеваний и их наследственной составляющей. В сентябре 1912 года институт приступил к работе. А день рождения Лидии Григорьевны стал его официальным праздником.

В поисках важных для себя ответов в октябре 1907 года Сергей Иванович отправился в долгое путешествие по Синайской пустыне, где впервые в жизни начал вести систематические дневниковые записи. Разобравшись с получением виз и бюрократическими проволочками, Щукин нанял караван, состоявший из 28 верблюдов, 15 бедуинов, повара и слуги, и отправился в путь. Несмотря на его желание побыть в одиночестве и вести аскетичный образ жизни, без столь многочисленного штата прислуги путешествие было бы просто невозможным.

Конечной точкой маршрута стал монастырь Святой Екатерины, куда измученный дорогой, жарой и собственными мыслями Сергей Иванович добирается к ноябрю. «Мои удовольствия другого рода. Я с наслаждением слушаю музыку Скрябина, читаю Валерия Брюсова, смотрю картины Мориса Дениса. Нет! Нет! Назад в Европу, в мой культурный, тонкий, изящный мир! Но как и вырождает нас культура! Какой мы сравнительно слабый народ, физически, пожалуй, и нравственно», – запишет в дневнике свой главный вывод Щукин.

К рождеству 1908 года Сергей Иванович возвратился в Москву, где его застала новая ужасная новость. 2 января, ровно в годовщину смерти Лидии Григорьевны, покончил с собой младший брат Щукина, Иван Иванович. Об обстоятельствах его смерти мы уже говорили выше. Именно долгое отсутствие в Москве в связи с путешествием на Синай вынудило Сергея Ивановича просить о поездке брата Петра и сына Григория.

И вновь наступает январь, уже 1909 года. Григорий Сергеевич на годовщину смерти матери отправился в церковь, где горячо молился. Затем всю ночь катался по городу, а рано утром, придя в свою комнату, застрелился. Его смерть объяснили «припадком расстройства умственных способностей». Григорий действительно тяжело болел, у него была диагностированная опухоль мозга (вердикт врачей тщательно ото всех скрывался), которая могла вызывать сильнейшие боли.

По Москве ходили разные слухи. Действительно, череда смертей не могла не вызывать всеобщего интереса. Кто-то даже начал обвинять картины, хранившееся в доме Сергея Ивановича. Может быть, именно их сюжеты сводили близких Щукина с ума? Сегодня мы с вами, конечно, понимаем, что, несмотря на сильнейшее впечатление, которые полотна могут производить, великолепное собрание Сергея Ивановича было ни при чем.

Коллекция Сергея Ивановича Щукина

Счастливые и трагические годы в жизни Щукина-коллекционера меняли «настроение» его собрания. Покупка картин и других произведений искусства не менее творческий процесс, чем их создание. Коллекция – это отражение характера, вкуса, настроения ее создателя. И на примере Сергея Ивановича это видно особенно ярко.

Неизвестно, когда Сергея Ивановича посетили первые мысли о создании собственной коллекции. Но к делу он приступил, по сравнению со своими братьями, да и другими коллекционерами, достаточно поздно. В 1898 году Щукин впервые появился в парижской художественной галерее Поля Дюран-Руэля в сопровождении Федора Владимировича Боткина, приходившегося ему родственником по материнской линии, и братьев Ивана и Петра. Работы импрессионистов, скандальные, неоднозначно воспринимаемые в арт-мире, поразили его. Одним из первых приобретений Сергея Ивановича было полотно Сезанна «Цветы в вазе» и «Скалы в Бель Иль» Моне. Другой покупкой стало полотно Эдуарда Мане «Сирень», в дальнейшем он приобрел еще 13 работ художника.

До 1904 года у Щукина-коллекционера был «импрессионистический» период. Его собрание пополнилось полотнами Гогена, Сезанна, Дега, Ван Гога, Дерена, Руссо, Ренуара, Писсаро, Тулуз-Лотрека, Родена и Сислея, а также произведениями менее известных мастеров. С 1903 по 1908 годы он активно приобретал работы постимпрессионистов – Поля Сезанна, Поля Гогена и Винсента Ван Гога. Следующим увлечением Щукина-коллекционера стали фовисты. С 1906 года интересы Сергея Ивановича были сосредоточены на творчестве Анри Матисса, с которым он познакомился в мае того же года и с которым у него сложились близкие приятельские отношения.

В 1909 году по заказу Щукина Матисс приступил к созданию двух своих, пожалуй, самых известных панно «Музыка» и «Танец». В том же году художник представил их публике, отзывы которой были отнюдь не лестными. Испугавшись впечатления, которое могут произвести эти работы, Щукин отказывается от них и возвращается в Москву. Однако в поезде, по дороге, он решает, что возьмет к себе в союзники время. Именно оно рассудит, ошибся Сергей Иванович или нет. Панно все же приедут в усадьбу в Знаменском переулке и займут предназначенное для них место на парадной лестнице дома.

Именно по приглашению Щукина в 1911 году Анри Матисс посетил Москву. Художник уже давно хотел лично познакомиться с культурой страны, о которой так много слышал от Сергея Ивановича. Он посещает различные мероприятия, везде его принимают как самого дорогого гостя, что Матиссу, безусловно, льстит. В своих открытках жене Анри Матисс описывает свои впечатления от яркой, самобытной Москвы, сокрушается о том, что ему не удалось увидеть императора и познакомиться с русской зимой, о которой он столь много слышал. Последнее неудивительно – Матисс приехал в октябре, переходном месяце от золотой осени к снежной зиме.

Самое сильное впечатление, которое увезет Матисс обратно во Францию, – знакомство с иконами из собрания Ильи Остроухова. «Не вам надо ездить к нам, а нам надо учиться у вас», – напишет он позже. Образы, над которыми работали французские художники, можно было найти в изображениях святых уже в XV веке.

Постепенно у Сергея Ивановича, как и у любого коллекционера, сформировались собственные правила приобретения новых произведений для собрания. Щукин никогда не покупал картину, если она не вызывала в нем внутренней дрожи, ощущения шока, полотна будто сами выбирали его. Следующее правило можно обозначить как «знакомство» с картиной. Будучи состоятельным заказчиком, Сергей Иванович оставлял за собой право вернуть картину в течение определенного срока, если она не «приживалась» в его доме. Так он поступал редко, стараясь давать себе шанс распознать смыслы, которые вкладывал в картину художник.

Увлечения Щукина тем или иным художественным направлением сменялись. Закончив собирать, например, импрессионистов, он уже никогда к ним не возвращался. (Один раз он, правда, сделал исключение. В момент, когда его брату Петру понадобились средства, Сергей Иванович выкупил принадлежавшие ему полотна импрессионистов.) Картины закончившихся для него периодов Сергей Иванович перевешивал подальше, оставляя в постоянной экспозиции только художников, представлявших интерес в текущий момент.

После смерти супруги Щукин задумывается о перестройке особняка. В 1908 году работы по проекту Льва Кекушева были закончены, собрание стало общедоступным. Его посещали художники, студенты, ценители искусства, у которых не было возможности лично съездить в Париж и увидеть самые современные произведения. Под влиянием работ, увиденных в Знаменском, формировался новый взгляд молодых российских живописцев (что, надо сказать сильно раздражало их учителей-академистов). Именно влиянием Щукина будут объяснять развитие в нашей стране авангардного направления.

Удивительно, но именно Анри Матисс познакомил Щукина с его следующим увлечением – Пабло Пикассо (обычно художники боятся конкуренции и не готовы делиться вниманием обеспеченных заказчиков). В 1909 году Сергей Иванович приобрел его первую картину и в течение пяти лет смог создать крупнейшую на тот момент коллекцию картин художника (всего 51 полотно), среди которых были «Любительница абсента», «Старый еврей с мальчиком» и «Женщина с веером» кубистического периода.

Достаточно обширным было и собрание картин Поля Гогена, яркие краски которых становились источником радости для Сергея Ивановича. Именно к полотнам этого художника Щукин обращался в самые темные дни. Шестнадцать картин Гогена висели в отдельной комнате близко друг к другу, как в иконостасе. Следующими увлечениями Сергея Ивановича стали художники Анри Руссо и Андре Дерен, их работы он приобретал вплоть до 1914 года, когда банки перестали отправлять переводы за границу из-за начала Первой мировой войны.

После революции

Революционные события в своей стране Сергей Иванович встретил относительно счастливым человеком. В 1914 году он вновь женился на пианистке Надежде Афанасьевне Конюс (урожденная Миротворцева), дочери директора Новгородской гимназии. На момент знакомства с Сергеем Щукиным она была замужем за пианистом Львом Конюсом, в первом браке воспитывала двоих детей.

Надежда Афанасьевна Щукина (Конюс)

История их знакомства интересная. Сначала Щукин обратил внимание на Веру Скрябину, которая уже долгое время состояла в сложных отношениях со своим мужем, композитором Александром Скрябиным. Муж и жена не жили вместе, но на развод Вера Ивановна не согласилась даже ради отношений с Сергеем Ивановичем. Зато познакомила его со своей подругой, ею и оказалась Надежда Конюс. В 1915 году у супругов родилась дочь Ирина. Сергею Ивановичу на тот момент было уже шестьдесят три года.

Беспокоясь о безопасности своей новой семьи, Щукин отправляет их в 1917 году в Германию. Из Москвы они уезжают в спешке, обзаведясь поддельными паспортами, пряча драгоценности в большой кукле Тамаре, принадлежавшей Ирине. На границе нарядная кукла вызвала вопросы, ее пытались забрать, чтобы осмотреть, но трехлетняя девочка расплакалась. Игрушку вернули, а вместе с ней и ценности, которые позволили семье безбедно существовать в будущем. Впрочем, за границей оказались не только драгоценности, но и значительный личный капитал самого Сергея Ивановича, который он, будто предчувствуя развитие событий, в 1914 году перевел на счет Svenska Handel Bank в Стокгольме.

Одним из вариантов сохранения галереи была передача ее в Кремль, в котором Игорь Грабарь собирался воплотить свой проект «Акрополь искусств». Но тут случился перенос столицы из Петрограда в Москву, и помещения Кремля понадобились для совершенно других целей.

10 марта 1918 года Сергей Щукин, который так и не смог сдать коллекцию на хранение ни в Музей изящных искусств, ни в Кремль, обратился в Комиссию по охране памятников и художественных сокровищ при Совете рабочих и солдатских депутатов с прошением о сохранении галереи, описи всех имеющихся там произведений и назначении в качестве хранителя своего зятя Михаила Келлера. В ноябре 1918 года усадьба в Знаменском вместе с картинами была национализирована. Но Сергей Иванович не увидел этого лично, в августе он вместе с сыном Иваном покинул Москву по фальшивым паспортам.

В 1923 году щукинское собрание было объединенно с коллекцией Ивана Абрамовича Морозова. Вместе они стали Государственным музеем нового западного искусства, который просуществовал до 1948 года, после чего картины были поделены между Эрмитажем и Пушкинским музеем. Долгое время многие работы хранились в запасниках, потому что показывать эти безыдейные буржуазные произведения советским гражданам считалось просто неприемлемым.

Жизнь во Франции

Оказавшись во Франции, Сергей вместе с супругой Надеждой и дочерью Ириной не нуждались. На деньги, которые Щукин перевел в иностранный банк, они смогли приобрести просторные апартаменты в 16-м округе Парижа и много времени проводили на побережье.

Средства позволили бы Щукину даже начать собирать новую коллекцию, но он этого уже не хотел. Картины остались в прошлом, вместе с безвозвратно ушедшей эпохой. Впрочем, он продолжал давать консультации начинающим коллекционерам. Сергей Иванович наслаждался спокойствием, любил наблюдать за балетными уроками Ирины, которая занималась в студии Матильды Кшесинской.

10 января 1936 года в возрасте восьмидесяти одного года Сергей Иванович скончался. Все произошло быстро и безболезненно, рядом с ним находились близкие родственники. Одного из самых значимых российских коллекционеров похоронили на семейном участке на Монмартрском кладбище, где изначально упокоился Иван Иванович Щукин.

Дети Сергея Ивановича Щукина

От первого брака Сергея Ивановича остались только сын Иван и дочь Екатерина. Как сложилась их жизнь?

Выехав из Москвы вместе с отцом, Иван Сергеевич, подходящий под возраст мобилизации, вынужден был на время остаться в России. Вскоре он сумел добраться до Константинополя, а затем поселился в Париже, где изучал искусство в Сорбонне. В 1930-е годы Иван Сергеевич переселился в Бейрут, где до 88 лет продолжал вести семинары в Бейрутском университете, считаясь знатоком персидской миниатюры и одним из лучших востоковедов. В 1975 году он погиб в авиакатастрофе.

Иван Сергеевич Щукин

Дочь Екатерина дважды была замужем. Ее первым мужем стал Петр Христофоров, на свадьбу семнадцатилетняя невеста надела красное платье, что в те годы считалось весьма экстравагантным. Впрочем, семейное счастье долго не продлилось, несмотря на рождение сына Ильи. Во второй раз Екатерина Сергеевна вышла замуж за графа Михаила Келлера. У супругов было пятеро детей, которым они дали весьма необычные имена – Руперт, Герман, Гарольд, Руфина и Каллиста. В 1922 году Екатерина вместе с мужем, детьми и пятью собаками смогли выехать через Петроград в Ригу, а затем в Германию.

Екатерина Сергеевна Келлер (Щукина)

Дочь Ирина Сергеевна, в возрасте трех лет покинувшая Россию, до конца жизни будет жить во Франции. Во время Второй мировой войны она, втайне от матери, выйдет замуж за офицера Свободной Франции и участника Сопротивления Пьера Делон-Фурко. В 1942 году у них родится сын Андре, который проделает огромную работу по сбору информации о коллекции своего знаменитого дедушки.