МотоКлуб «Ковбои»

Глава 3

Харлин

— У меня даже под грудью всё вспотело и волосы в беспорядке. Я зашила больше собак, чем в обычный день. Я измотана. Мне нужно выпить или немного развлечься в постели с сексуальной задницей. Но, как я уже упоминала, волосы и пот портит мой уровень сексуальности. И я серьёзно не в настроении встретиться с каким-то чуваком. Возможно, мне больше всего на свете нужен душ, — жалуется Кэссиди, входя в офис и устало опускаясь в кресло.

— Я хочу лишь холодного пива и нормальной постели для разнообразия.

Ненавижу усугублять череду жалоб, но день действительно был отстойным. После ранчо «Горячая кровь и железо», меня вызвали на принятие родов у кобылы. К счастью, всё прошло хорошо, но когда я вернулась, Кэссиди попросила моего мнения. У собаки была опухоль, и пока мы проводили анализы, собака умерла. Рак печени. Собака ушла быстро, но, тем не менее, всегда тяжело, когда они умирают у тебя на руках, а ты больше всего хочешь помочь. Потом была коза с полиомиелитом, собака со сломанной ногой и ещё одна собака, которой потребовалась операция, потому что она проглотила то, чего не должна. В том-то и дело, что никогда не знаешь, что войдёт через парадную дверь, но выкладываешься по полной, несмотря ни на что.

— Каждый из нас хочет горячего секса, Кэсси, девочка. — Хоакин ухмыляется. — Холодное пиво сразу после и удобная кровать, чтобы поспать, прежде чем продолжить. Но мы живём не в Ла-Ла-Л энде, и приходится иметь дело с дерьмом реальной жизни. Так что, держи крепче свои потные сиськи и пристегнись. Завтра у нас ещё один загруженный день, и Мари заступает на ночь на случай чрезвычайной ситуации. — Он хватает несколько драже и бросает одно в мою сторону. — Ты всё ещё живешь на чемодане или уже распаковала вещи?

— Прекрати навязывать мне конфеты, — ругаюсь я и отправляю драже, которое приземлилось у меня между грудями, в рот. Хоакин сладкоежка, и хотя много ест, у него всё равно кубики пресса. Совершенно не круто, потому что мне достаточно посмотреть на сахар, чтобы прибавить несколько фунтов. — И нет. — Я глубоко вздыхаю. — Всё по-прежнему в чемодане.

— Малышка, — говорит Хоакин укоризненным тоном. — Я бы ожидал такого, будь твоя семья ещё жива, поскольку ты могла приехать на пару недель в отпуск. Но это больше не отпуск. Ты не вернёшься, чтобы закончить обучение в клинике, которой решила помочь. Оно отменяется. Теперь это твой дом.

Я съёживаюсь, потому что он прав. Последние пять месяцев я работала в клинике в другом штате, чтобы научиться другим процедурам у друга моего отца, который много работал с лошадьми. Я вернулась всего за неделю до того, как отец и брат попали в аварию. Мне оставалось ещё три месяца практики, но теперь это невозможно, поскольку эта клиника перешла под мою ответственность.

— Может, мне нужно продать дом и переехать, — шепчу я, пуская мысли в свободное плавание. — Так тяжело быть в этом доме одной.

— Ты хочешь продать клинику? — рыкает Кэссиди.

Я ошеломлена вопросом.

— Конечно, нет. Быть ветеринаром — моя жизнь. Моя семья усердно работала над созданием клиники, и я собираюсь бороться изо всех сил, чтобы она продолжала работать и следовать мечте отца. Как и моей мечте. Может, когда-нибудь я найду себе подходящего мужчину, остепенюсь и заведу ребёнка или двух. — Я оглядываю комнату, где на стене висит портрет моей матери, который нарисовал отец. Она умерла три года назад из-за осложнений после операции шунтирования. — Здесь так много воспоминаний, — добавляю я голосом, полным эмоций

— В этом тихом доме слишком много воспоминаний. Здесь ты заставляешь разум работать и следуешь заведённому порядку, который заучила наизусть. Дома тишина и необузданные эмоции давят на тебя. И даже если мы с Кэсси переехали сюда, ты всё равно чувствуешь себя одинокой. Это называется скорбь, милая.

— Ну, что бы это ни было, это отстой. — И я ненавижу, насколько писклявым голосом говорю.

— Знаю, милая, — говорит Кэссиди и заключает меня в объятия.

Хоакин присоединяется, но слишком скоро говорит:

— Ладно, кому-то нужно принять душ.

Кэссиди отступает и ворчит:

— Я уже говорила, что потела.

— Я просто заигрываю с тобой, — посмеивается Хоакин. — Ты пахнешь женщиной и выглядишь весьма сексуально. Да, я бы с тобой точно справился.

Кэссиди прищуривается.

— Меня даже не волнует, комплимент это или нет, — говорит она, когда дверь позади открывается, и я вижу, как входит Ропер. — Я довольно сексуальная. И с радостью взяла бы тебя. Я рада, что в этом мы согласны. Теперь мне нужно только выпить и какую-нибудь сексуальную задницу, чтобы немного пошалить на кровати.

— Ты меня приглашаешь? — говорит Ропер грубым, но хриплым голосом. — Я чертовски уверен, что смогу удовлетворить твои потребности в приятном раунде.

Кэссиди разворачивается, и они, не спеша, оценивают друг друга, пока Уэстон не заходит и не прерывает их связь.

— Что происходит? — спрашивает он Ропера

— Эта леди попросила о том, что я более чем готов дать, — отвечает Ропер, хрипло.

Уэстон качает головой.

— Ради всего святого, Ропер. Держи хрен в штанах. Мы пришли не для того, чтобы найти тебе женщину, которая добровольно позволит тебе связать её…

— Ропер не будет держать хрен в штанах, а меня определённо нужно связать, иначе я не переживу эту ночь. — Кэссиди подмигивает Роперу, и я серьёзно жалею, что не была больше похожа на неё во всём, что касается флирта и требовательного секса. Она настоящая секс-бомба и это знает. Клянусь, она в мгновение ока может превратиться из трудолюбивого ветеринара в цыпочку-стриптизершу, которая может обчистить банковский счёт любого доступного мужчины.

Я же хотя бы попытайся подмигнуть, и люди думают, что у меня проблемы с глазами. Я даже не мечтаю о флирте. Или о возможности затащить мужчину в постель. Или, чёрт возьми, быть уверенной в себе, как Кэссиди, действуя в соответствии с потребностями и попросить мужчину трахнуть меня до потери сознания. Не говоря уже о том, чтобы попросить такого мужчину, как Уэстон. Хотя следовало бы. Это определённо был бы хороший способ поставить жизнь на паузу и найти какое-то облегчение. Кого я обманываю? Судя по сказанному, он более чем хорош для этого.

Мари любезно сообщила, что эти мужчины трахнули каждую доступную задницу в этом штате и во всех окружающих штатах. Напоминая, почему отец скрывал меня. Он хотел того, кто относился бы ко мне с уважением, а не как к какому-то куску мяса.

— На мгновение я подумал, что ты попросишь меня связать тебя, — говорит Уэстон тоном, от которого трусики стали влажными, вторя словам, которые только что пришли мне в голову.

— Нет, всё хорошо, — съязвила я, надеясь, что говорю более решительно, чем себя чувствую.

— Слишком хорошо, — бормочет Уэстон себе под нос, и заставляет меня прищуриться.

— Чему обязаны таким удовольствием? Ну, удовольствию, которое вы двое планируете направить на этих секси женщин… если только не прихватили ещё приятеля… — выдыхает Хоакин. — Милые щеночки вместе с пирогом и немного взбитых сливок, посмотрите на всё это великолепие. И кто вы, сэр?

Мужчина, который только что вошёл в дверь, выгибает бровь при виде Хоакина.

— Меня зовут Декер. И я из тех, с кем ты не знаешь, как обращаться. — Хоакин тяжело сглатывает, по его телу пробегает заметная дрожь, и Декер наклоняет голову. — Может, нам стоит взять тебя с собой, познакомить с Альфи. Член или вагина, он со всем в настроении поиграть, — посмеивается Декер

Я не могу сдержать улыбку, все слова очень порочны.

— Тогда ладно, — съязвила я. — Что ж, приятно поболтать с вами, но у меня был долгий день. Так что, если нет срочных дел, я бы хотела, чтобы вы все ушли.

— Я хотел с тобой поговорить, — заявляет Уэстон.

Я глубоко вздыхаю.

— О чём-то срочном?

— Не совсем. — Он трёт лоб, и от этого движения шляпа немного сдвигается назад.

— Хорошо, тогда увидимся утром. — Я беру сумку и смотрю на Хоакина. — Можешь проинструктировать Марию вместо меня?

— На ночь остаётся только одна собака? — спрашивает он.

— Д а, — отвечаю я и прохожу мимо мужчин. — Увидимся, Кэссиди. И не забудь, завтра утром ты заступаешь на смену

— Да-да, — рассеянно отвечает она.

Я слышу шаги позади. Даже не оглядываясь, я уверена, что это Уэстон.

— Ты разве не слышал, как я просила тебя прийти завтра?

— Ты просила, но это не может ждать. — Его голос прозвучал прямо у меня за спиной, и я останавливаюсь и разворачиваюсь слишком быстро, чуть не вывихнув лодыжку.

Уэстон мгновенно обхватывает меня за бёдра, чтобы поддержать. Мгновенный жар разгорается под его ладонями. Глаза Уэстона вспыхивают и слегка округляются, давая понять, что он тоже это чувствует. Этот же прилив жара я почувствовала, когда он коснулся моей щеки при нашей первой встрече.

Он опускает руки и отступает.

— Пожалуйста, выслушай меня.

Декер стоит позади, а Кэссиди подходит с Ропером на буксире.

— Извини, Харлин. Я не откажусь от этой задницы.

Она открывает дверь — Кэссиди и Хоакин переехали в гостевые спальни — и оставляет меня в гостиной вместе с Декером и Уэстоном.

— Поскольку у меня, очевидно, нет выбора, пожалуйста, выскажись, и покончим с этим. — Я бросаю сумку рядом с креслом и плюхаюсь в него.

Декер и Уэстон молчат и не двигаются с места, продолжая пялиться на меня.

— Ладно, хватит, — фыркаю я и вытаскиваю свою уставшую задницу из кресла.

— Что ты знаешь об инциденте, который привёл к смерти твоего отца и брата? — спрашивает Уэстон, заставая меня врасплох и заставляя очень нелюбезно откинуться на спинку.

— Что? — шепчу я, чувствуя, как у меня сдавливает горло от воспоминаний о потере близких.

Уэстон садится передо мной на корточки.

— Я ни о чём не знал, пока ты не рассказала. Я изучил дело и не уверен, что это был несчастный случай.

— Они… они говорят, что он, должно быть, увидел что-то на дороге или потерял управление после наезда на бордюр… на дороге не было следов, указывающих на то, что в этом замешан кто-то ещё. Что ты пытаешься сказать?

— Мы отправились на место аварии, узнав всю информацию из рапорта. Затем мы отправились на свалку, куда был отбуксирован внедорожник. Ты знаешь, был ли повреждён внедорожник до аварии? Отец, брат или ещё кто-то попадал в мелкое ДТП?

Уставшим разумом я пытаюсь обработать поток информации.

— Отец был помешан на внедорожниках клиники. Все три одинакового цвета, каждый в отличном состоянии. Если на одном окажется хотя бы пятнышко грязи, нужно его отмыть, независимо от времени суток.

— Я так и думал. Веская причина думать, что в деле замешана другая машина. На боку внедорожника была синяя краска. — Уэстон приковывает меня взглядом и добавляет: — Ты можешь вспомнить кого-нибудь, кто хотел причинить ему вред?

Я качаю головой.

— Нет. Насколько я знаю, нет. Его любили все клиенты. У него нет проблем с деньгами или других вопросов, которые могли бы привести к тому, что кто-то захочет причинить ему вред.

— Могу я спросить, из-за чего вся эта история с Трикси? — спрашивает Уэстон.

Я хмурюсь и спрашиваю:

— А причём тут Трикси?

— Мы считаем, что она может быть причастна. — Я поворачиваю голову к Декеру, который только что сказал безумные слова.

Это сумасшествие. Они сказали, что произошёл несчастный случай. Почему эти ребята вдруг говорят обратное? Почему думают, что Трикси замешана?

— Я бы хотела, чтобы вы сейчас ушли, — спокойно заявляю я и встаю с кресла, заставляя Уэстона отступить.

— В чём дело? — Декер остаётся на месте и засовывает большие пальцы в карман джинсов, будто устраивается удобнее. — Испугалась? У этой сучки есть на тебя что-то, о чём мы не знаем? Или это ты виновна? Да, управлять клиникой в одиночку приятно, без папочки, который тебя сдерживает.

Через мгновение я оказываюсь перед этим мудаком и изо всех сил бью его в грудь руками.

— Ты мудак. Как смеешь? Нет, я не причастна. И эта сука Трикси тоже. В машине должна была ехать я, ясно? Я должна была быть за рулём того внедорожника. Но я споткнулась о сумку, и отец приказал мне приложить лёд к лодыжке, пока они с братом поедут.

Декер хватает меня за запястья, чтобы я больше не била его. Я начинаю сопротивляться, но меня обнимают за талию сильной рукой и прижимают к твёрдой груди.

В груди раздаётся гул, прежде чем я слышу голос Уэстона:

— Отпусти её, Декер.

Мне противно, что теряю контроль. Я никогда не теряю контроль, даже когда сталкиваюсь с чем-то невозможным, но я чертовски устала, раздражена, и у меня был действительно дерьмовый день. А теперь это.

Декер отпускает мои запястья, и я разворачиваюсь лицом к Уэстону.

— Почему ты так уверена, что Трикси не замешана? Она явно тебя ненавидит.

— Отпусти, — рычу я сквозь стиснутые зубы. Мне надоела вся эта ситуация. Он мгновенно отпускает меня, и я отвечаю на его вопрос. — Она ненавидит меня с тех пор, как её парень порвал с ней и пригласил меня на свидание. Но я знаю, что Трикси не причастна, потому что она была здесь примерно во время аварии. Прямо здесь, чтобы потребовать дурацкую футболку, которую, как она думала, должна была купить она, а не я. — Я подкрадываюсь к шкафу, который стоит у стены возле двери. Именно туда я бросила пакет с футболкой, когда чуть не сломала шею. Я хватаю пакет и прижимаю его к груди Уинстона. — Держи. Поскольку она твоя подружка, можешь отдать ей и сказать, чтобы она оставила меня в покое. А теперь убирайтесь к чёрту из моего дома. Вы оба.