МотоКлуб «Ковбои»

Глава 8

Уэстон

— Мы близки к тому, чтобы покончить с этим дерьмом раз и навсегда, — сообщает Ропер.

Я ещё раз проверяю седло и провожу рукой по шее лошади.

— Насколько близки?

— С минуты на минуту жду звонка Дэкера. Он сказал, что позвонит, как только увидит.

Я киваю и берусь за поводья. Мы активно ищем Трикси. Она пропала больше недели назад. По этой же причине мы позволили её отцу сбежать. Но не раньше, чем установили на него маячок, потому что знали, он приведёт нас к ней. Когда мы проверили свалку, обнаружили, что они не только украли наличные, но и сумели открыть секретный банковский счёт, к которому имели доступ только они, и годами переводили на него наши деньги. Неудивительно, что стерва исчезла; у неё были все необходимые средства, и она получила сообщение от отца, когда мы оставили его одного на несколько минут. Нам потребовалось время, чтобы добраться до них, но сегодня с ними разберутся.

Гнев вспыхивает с новой силой, когда я думаю о том, что Дэкер нашёл спрятанные под половицами бумаги. В крошечном сейфе под полом лежали документы о праве собственности, и всё указывало на то, что они хотели каким-то образом заставить меня подписать документы о передаче им свалки. Наверное, пока Трикси сосала мне член. Чёртовы идиоты, будто им это сошло бы с рук.

У Ропера звонит телефон, и он отвечает на втором гудке.

— Дэкер, так, подожди.

Он переключается на громкую связь, и голос Дэкера разносится в воздухе.

— Я только что приехал, но, кажется, больше ничего не нужно делать.

Мы с Ропером переглядываемся, и Ропер спрашивает:

— Как так?

— В хижине полно народа, и я только что видел, как они вытащили два тела. Они мертвы. Пока мы разговариваем, их заворачивают в мешки для трупов. Судя по тому, что я слышал, угарный газ сделал за нас всю работу, — говорит Дэкер, и я слышу рёв его мотоцикла. — Я возвращаюсь, поговорим позже.

— Поговорим позже, — синхронно говорим мы с Ропером.

— Самое простое решение, — говорит Ропер, убирая телефон в карман.

Я хватаюсь за седло, подпрыгиваю и закидываю ногу на лошадь. Глядя на Ропера, я говорю:

— В жизни нет ничего простого. Эта сука и Лео получили по заслугам. Слишком просто, если хочешь знать моё мнение, но это всё равно яркое напоминание о том, насколько извращёнными бывают люди в этом мире.

Ропер кивает.

— Хочешь проверить стадо?

— Мне нужно ещё раз проверить ограждение и как лошади себя чувствуют. Потом проверю новое стадо лонгхорнов. Ты в порядке?

Ропер пожимает плечами, но я знаю, что ему было трудно выполнить мой приказ. Он чуть не набросился на меня, когда я сказал, что Кэссиди хочет, чтобы он отступил. Мы оба знаем, что он остался не для того, чтобы защищать Харлин, хотя это было чертовски удобно. Но, по словам Ропера, Кэссиди именно то, что ему нужно. Но Кэссиди не хочет этого слышать, кто бы ей ни говорил. Из того, что Харлин рассказала, Кэссиди слишком часто обжигалась в прошлом из-за людей, которых впускала в сердце. И теперь она не открывается другим, как бы сильно ей ни хотелось быть с Ропером. Потому что даже Харлин видит, как её подруга тоскует, но лишает себя этого.

— Харлин позже придёт? — спрашивает он.

— Альфи присмотрит за ней. Она должна закончить работу в клинике через час. Скажи ей, где я, потому что мне понадобится час или два, чтобы закончить.

— Будет сделано, — говорит Ропер и шлёпает мою лошадь по заду.

Я пришпориваю Ц иско и скачу на пастбище, где пасутся скакуны. Проходит время, и я наблюдаю за лонгхорнами, когда вижу, как Харлин идёт ко мне. Я смотрю на часы, уже прошло два часа, и ругаю себя за то, что задержался так надолго.

— Знаю, что опоздал, — ворчу я и спешиваюсь.

Она улыбается и приподнимается на цыпочки, чтобы поцеловать. Поцелуй, которым я хочу наслаждаться всю оставшуюся жизнь. Он тёплый, уютный, полный любви и обещающий удовольствие. Она отстраняется, и звук, вырвавшийся из моей груди, выражает сожаление о прерванном поцелуе. Харлин хихикает и игриво шлёпает меня по груди. Затем поворачивается к стаду на пастбище перед нами и ахает, увидев завораживающую красоту.

— Великолепно, — выдыхает она.

Я подхожу ближе и прижимаю её спиной к себе.

— Мама приходила сюда рисовать.

Она запрокидывает голову и бормочет:

— Я помню картину в твоём домике. Она была очень талантливой.

Мы оба замолкаем и смотрим, как садится солнце. Ветер усиливается, и мы решаем, что пора возвращаться. Мы могли бы ехать вместе на моей лошади, но нам действительно хочется насладиться прогулкой и пейзажем, а лошадь пусть идёт позади. То, что мы легко возвращаемся в конюшню и делимся задачами, говорит о том, насколько хорошо мы подходим друг другу. Наши общие интересы и крепкая связь показывают, что отношения будут длиться долго. Даже если Харлин могли вызвать посреди ночи по срочному делу, это её страсть, и я понимаю это так же, как она понимает мою жизнь на ранчо и в мотоклубе.

— Что хочешь на ужин? — спрашивает Харлин.

Она сидит на тюках сена и выглядит вполне съедобной.

— Тебя, — хрипло отвечаю я и подхожу к ней.

Она округляет глаза, и когда я оказываюсь перед ней, она останавливает меня, положив руки мне на бёдра.

— Я всегда мечтала отсосать у своего ковбоя-байкера. Кажется, моя мечта вот-вот воплотится. — Она нежно гладит мой член через джинсы и осторожно расстёгивает ремень, прежде чем опустить молнию. Мои штаны остаются на месте, и она скользит по ним взглядом, пока обводит языком головку моего члена. Я шиплю сквозь зубы, когда она легко берёт меня в рот до самого основания.

— Чёрт возьми, женщина. Так приятно, — стону я и наматываю её толстую косу на кулак, чтобы направлять её голову и трахать рот так, как мы оба хотим.

Я наклоняюсь и просовываю свободную руку ей под футболку и бюстгальтер, легко находя сосок. Она начинает сосать сильнее, наслаждаясь вниманием, которое получает её тело. Туда-сюда — вперёд и назад — идеальная игра и составляющие прочных отношений. Это всё мы. Мои яйца начинают напрягаться, сигнализируя о том, что оргазм не за горами, но я отказываюсь сдаваться. Отступив, я заставляю Харлин отпустить мой член. Её губы припухли, а в глазах читается растерянность. Она чертовски великолепна, и я каждый день благодарю судьбу за то, что эта женщина есть в моей жизни.

— Повернись, обопрись о сено и задери прекрасную задницу, — рычу я, и она быстро подчиняется. Наклонившись, я расстёгиваю молнию на её брюках и спускаю их до колен, так что её ноги остаются стеснёнными, а лоно сжимается сильнее, чем обычно. Я направляю член в ножны и легко вхожу в неё. — Проклятье, ты вся моя и я всегда буду возвращать к тебе. — Я издаю стон, когда начинаю глубоко входить в неё. Я напрягаюсь изо всех сил, чтобы насладиться тем, как она стискивает мой член. Жадно вбирая меня обратно каждый раз, когда я почти полностью выхожу. Мне не нужно стимулировать её клитор; мой член — всё, что ей нужно, чтобы испытать оргазм. Она сжимается и смачивает мой член соками, пока моё имя слетает с её губ.

Более совершенного, чем это, в моей жизни не существует. Даже несмотря на то, что я на грани оргазма, мне нужно попробовать её на вкус. Выйдя из неё, я опускаюсь на колени и зарываюсь лицом в самое сладкое естество. Когда я слизываю её соки, она трётся о моё лицо, мой член становится твёрже, чем прежде. Я вот-вот кончу на пол конюшни, а с этим я не смогу жить. Мне нужно снова и снова клеймить её своим семенем. Самым плотским образом. Эта женщина моя, телом и душой. Ощущение того, как мой член взрывается глубоко внутри неё, наполняя горячими струями, — пока моё имя слетает с её губ, а её имя с моих, — вот в чём смысл жизни. И это божественно, когда я воплощаю это в реальность, и мы оба испытываем оргазм одновременно.

Я крепко обнимаю её за талию и поворачиваю нас так, чтобы сесть на тюк сена, держа свою женщину в объятиях. Нам обоим нужно прийти в себя и успокоить бешено колотящиеся сердца. Хотя я почти уверен, что при той страсти, которую мы испытываем друг к другу, наши сердца идеально подходят друг другу, чтобы справляться со всем, через что заставляем проходить наши тела.

— Нам нужно что-то сделать с Ропером и Кэссиди, — бормочет Харлин.

Я целую её в висок.

— Ропер в деле. Кэссиди блокирует все попытки.

— Да, — ворчит Харлин. — Она слишком упрямая для своего же блага.

— Ропер даёт ей время. Он терпеливый человек, но у него есть свои границы.

Она ёрзает у меня на коленях и бросает на меня серьёзный взгляд.

— Он не сможет отказаться от неё. Все отказались. Единственные, кого она подпустила близко, — это я и Хоакин. Но в целом отношения складываются по-другому. — Она опускает плечи и откидывается на меня. — Она считает себя недостойной любви. Что-то о ледяном сердце, которое не может растаять.

На моём лице появляется улыбка, и я уверен, что она слышит её в моём голосе, когда я говорю:

— Она ещё не видела настоящего Ропера

Харлин отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Что ты имеешь в виду?

— Ропер клеймит скот и добивается своего, как бы трудно или невозможно это ни было. Не говоря уже о том, что он двукратный чемпион мира по борьбе с быками. Этот мужчина может дольше всех задерживать дыхание, когда дело доходит до борьбы. Ропер никогда не сдаётся. И когда дело касается Кэссиди… он принял решение и уже считает её своей. У неё нет выбора.

Лицо Харлин озаряется.

— Хорошо. Теперь о Хоакине…

— Чёрт, нет. На сегодня мы закончили с подбором пар. Пойдём в дом, примем горячую ванну, поедим и снова потрахаемся.

— Всё в таком порядке? — мурлычет она.

Я медленно качаю головой.

— Нет. Можем начать со второго раунда траха прямо здесь, прямо сейчас. Жизнь наизнанку, ухабистые дороги или такая же спокойная, как ветерок, дующий над пастбищем… всё идеально, пока мы вместе.

Её глаза наполняются любовью, и она отвечает:

— Всё идеально, пока мы вместе

И всё действительно так просто, как кажется: жить полной жизнью с человеком, который дополняет тебя, — это и есть настоящая жизнь.