Мой дорогой герцог

Глава 10

Лиззи стояла на вершине карьера, с тревогой наблюдая за происходящим. Когда Келси ударилась о воду на дне карьера, она задержала дыхание и стала ждать, когда та появится на поверхности. Но она не всплывала.

«Ты не должна была умереть, глупая корова», – проговорила она про себя, сбегая по скалистым уступам вниз, придерживая подол черного платья одной рукой, а другой держась за выступающие камни. Вода была чистой и прозрачной, поэтому она легко разглядела женскую голову под водой и не упускала ее из виду.

Добравшись до края воды, она нырнула. Мертвая тишина, царившая в глубине, звоном отдалась в ее ушах, когда она поплыла через карьер к бесчувственному телу. Она была высокой, жилистой и всегда отличалась силой, поэтому ей не составило труда ухватить Келси под руки и вынести н» поверхность.

Она все время держала голову Келси над водой, пока тащила ее за собой к берегу. Затем приложила ухо к груди Келси, но не услышала биения сердца.

Придя в отчаяние, Лиззи усадила ее. Голова Келси упала на грудь. Лиззи принялась бить ее по щекам.

– Приди в себя! Приди в себя! Ну же, давай!

Изо рта Келси хлынула вода, потом она закашлялась и оттолкнула Лиззи.

– Ожила? – саркастически поинтересовалась та. Келси перестала кашлять, открыла глаза и выпалила:

– Ты! Это ты этих шершней принесла! Я тебе шею сверну!

Лиззи вскочила на ноги, прежде чем Келси успела дотронуться до нее, подбоченилась и посмотрела на Келси:

– Ты как со мной разговариваешь? Ведь я тебе жизнь спасла!

– Хороша спасительница! Ведь ты меня чуть не убила!

– Я вовсе не хотела тебя убивать, только напугать до смерти. Ты испугалась? Скажи.

– Почему ты так хочешь, чтобы я уехала? Я тебе сделала что-то плохое, Лиззи?

– Ты мне не нравишься.

– Почему?

– Меня уже побили из-за тебя.

– А ты уверена, что из-за меня? Ты себя не очень-то вежливо повела той ночью. И вывела из себя своего брата.

– Это ты выводишь его из себя! – Лиззи подняла с земли камешек, покатала в пальцах и запустила по поверхности воды. – Я видела, как он на тебя смотрит и как целует.

– Подсматривала?

– Конечно. – Она ухмыльнулась. – Хоть какое-то развлечение.

– Лучше помогла бы брату. – Келси подтянула ноги к себе, уперлась локтями в колени и подняла глаза на Лиззи, словно приглашая ее к беседе.

Лиззи нахмурилась. Слишком спокойно Келси себя ведет. Она должна орать, проклинать Лиззи за то, что та попыталась ее убить, но вместо этого была с Лиззи очень любезна, даже пыталась дать ей совет. Лиззи пришла в замешательство:

– С какой стати я буду ему помогать? Он никогда во мне не нуждался. Хочет выдать меня замуж за какого-нибудь старого дурака с громким титулом.

– Ты ошибаешься. Он просто не способен на это!

– Клянусь, ты самый наивный человек из всех, кого я знаю, даже эти неофиты в монастыре не настолько глупы.

– Мне кажется, желание видеть в человеке только хорошее нельзя называть наивностью, – сказала Келси.

– Пожалуй, ты права, – согласилась она, удивившись своему миролюбию. – Все зависит от того, как на это посмотреть.

– А ты видела того дурака, за которого Эдвард пытается выдать тебя замуж? – Келси с любопытством посмотрела на Лиззи.

– Нет вообще-то. – Лиззи подобрала еще один, уже третий камень и запустила его с такой силой, что он проскакал по воде до другого края карьера. – Понимаешь, Эдвард все время грозит, что отправит меня в Лондон с леди Шелборн. А она будет возить меня по балам и показывать, словно породистую кобылу подходящим жеребцам. Вдруг я кому-нибудь приглянусь? Но я ни за что не поеду, пусть не надеется. Улыбаться, жеманиться, в общем, быть глупой дебютанткой не по мне.

– Это и в самом деле ужасно, – согласилась Келси, подыгрывая Лиззи. – Я никогда не была на балу, но мать рассказывала мне, как ее впервые вывезли в свет. Судя по ее словам, никакого удовольствия она не получила. Но как вести себя на балу, не сказала. Наверное, тут все дело в кокетстве.

– Тебе просто повезло, что не приходилось бывать на балу. Это еще скучнее, чем выслушивать бесконечные нравоучения Эдварда. Я просто хочу остаться здесь, в тишине и покое. У меня нет ни малейшего желания вращаться в обществе. И уж конечно, я не собираюсь искать мужа в Лондоне, тем более выходить замуж за титул и состояние. Уж если выходить замуж, то только по любви, а не по расчету.

– Вот уж не думала, что ты любительница романтики, Лиззи.

Лиззи почувствовала, что краснеет, с силой пнула камешек носком ботинка в воду и сделала вид, будто рассматривает круги на воде, даже не глядя в сторону Келси. Все в ней сейчас раздражало Лиззи: Келси могла драться, как мужчина, влюбила в себя Эдварда и Уоткинса, умела скрывать свое настроение и даже заставила Лиззи разоткровенничаться. Скорее бы она убралась в свою деревню.

– Прости, я тебя смутила. Я не хотела. – Искренний тон Келси заставил Лиззи взглянуть на нее. – Если бы ты вела себя по-другому, то смогла бы убедить Эдварда изменить свои намерения и отправить тебя в Лондон на следующий год.

Лиззи хранила молчание, мрачно размышляя над такой возможностью, разглядывая свое отражение в воде. Келси продолжала:

– Раз уж ты смогла придумать, как меня убить, тебе не составит никакого труда уговорить брата изменить свое решение. Я верю в тебя. Кстати, если бы у нас снова началась война с французами, я бы очень хотела, чтобы ты оказалась на нашей стороне. Ты бы уж точно до смерти напугала Бонапарта – если бы, конечно, он восстал из могилы и принял на себя командование.

Лиззи хотелось взглянуть в глаза Келси и сказать какую-нибудь грубость, но вместо этого она улыбнулась и протянула ей руку:

– Можешь встать?

– Попробую.

Келси со стоном поднялась на ноги. Она слегка пошатывалась, и Лиззи поддержала ее за локоть.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Да, всего лишь пара синяков и несколько укусов. А с шершнями это ты здорово придумала. Расскажи поподробней.

– В монастыре разводят пчел. Там я узнала, что дым успокаивает их, забралась на дерево, зажгла деревяшку. А потом сняла улей с ветки. Все очень просто.

Келси усмехнулась, ее зеленые глаза сверкали.

– Если ты еще раз попробуешь проделать со мной что-либо подобное, я отплачу тебе вдвойне.

– Наверное, это будет справедливо, – ответила Лиззи, взглянув на Келси с уважением.

– Келси!

Это был Эдвард. Он стоял наверху карьера и, когда заметил, что обе вымокли до нитки, не мог сдержать гнева.

– Что здесь происходит? Что ты натворила, Лиззи?

– Сейчас он меня убьет, – тихо промолвила Лиззи. Ей вовсе не хотелось получить еще одну взбучку, хотя прошлой ночью она вела себя храбро и дерзила ему. К тому же он мог придумать что-нибудь похлеще.

– Все в порядке, – крикнула ему Келси, – оставайся на месте, мы сейчас поднимемся!

– Я готова встать перед тобой на колени, только не рассказывай ему ничего! Готова месяц, а то и два быть твоей рабыней.

Келси взяла Лиззи за руку. Лиззи терпеть не могла, когда к ней прикасались, и едва сдержалась, чтобы не отдернуть руку. Ее ненависть к Келси уменьшилась, Келси даже начинала ей нравиться.

Они проделали почти половину пути в полном молчании. Первой заговорила Келси:

– Рабыня на два месяца? Что же, это справедливо, но есть еще кое-что.

– Все, что пожелаешь.

– Чтобы все это время ты вела себя прилично.

– Ладно, но знай, что это меня убьет.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась Келси и, помолчав, добавила: – И не подсматривала.

– Согласна.

Когда они достигли вершины, Эдвард помог им выбраться, пристально посмотрел на Лиззи и повернулся к Келси. Он осмотрел ее с головы до ног, заметил, что одежда на ней изодрана, а сама она в синяках и ссадинах, и положил ей руки на плечи.

– С тобой все в порядке?

– Конечно. Я обязана жизнью Лиззи. – Келси исподтишка взглянула на девушку, так, чтобы Эдвард не видел. – Расскажи ему, Лиззи, не скромничай.

– Это правда, – помедлив, сказала Лиззи, – я вытащила ее из воды, когда она упала в карьер.

От Лиззи не ускользнуло скептическое выражение глаз брата, поэтому она перекрестилась и добавила:

– Клянусь!

– Это правда, на меня напали шершни, и, убегая от них, я свалилась в карьер. Но я могу дойти до деревни, – сказала Келси.

Эдвард не поверил ни единому ее слову, подхватил Келси на руки и понес к лошади.

– Я отвезу тебя домой и приглашу врача.

– Не стоит. Со мной все в порядке. Пара синяков и несколько пчелиных укусов. – Келси закусила губу.

– Мисс Уолларил в состоянии идти пешком. Она тебя всего намочит, – заметила Лиззи, шагая рядом с Эдвардом.

– Замолчи, Лиззи! – прикрикнул на нее брат. – Я хорошо понимаю, что без тебя тут не обошлось, и когда разберусь во всем…

– О Боже! – Келси схватилась за голову и так застонала, что могла бы дать сто очков вперед самой Лиззи, когда та изображала призрака герцогини. – Не нужно так громко кричать!

– Что случилось? – спросил Эдвард. Гнев его мгновенно утих.

– Моя голова. Я должна прилечь, может быть, это ушиб? Поторопись, пожалуйста, я хочу скорей попасть к себе в комнату. – Келси бросила взгляд на Лиззи, будто хотела сказать: «Не забудь о своем обещании».

Лиззи нахмурилась и закатила глаза.

Эдвард усадил Келси на коня, сам вскочил в седло и тронул скакуна.

Лиззи смотрела ему вслед, размышляя: «Если заставишь меня уехать в Лондон, то Келси разобьет тебе сердце. Невозможно полностью контролировать жизнь всех и каждого, в том числе и себя самого».

Словно в подтверждение ее мыслей, у самого ее уха зажужжал шершень, затем второй, третий. Отмахиваясь от них, Лиззи побежала обратно в карьер и нырнула в воду, проклиная свое невезение и Эдварда.

– Эдвард! – позвала Келси, борясь с желанием прижаться к его груди.

– Что случилось?

– Я хотела бы поговорить о Лиззи.

– Эта тема закрыта. Я уже сказал прошлой ночью.

– Мне больно видеть, как вы ссоритесь.

– Повторяю, я не стану этого обсуждать.

– А я настаиваю. Насколько мне известно, после смерти родителей ей пришлось жить с тетей и дядей, которые ее не любили. Но почему ты так жесток к ней?

– Я не жесток.

– Зачем же заставляешь ее ехать в Лондон? Ведь это лишь усилит вражду между вами.

– Она с тобой разговаривала, да? Она кого хочешь разжалобит. Поверь мне. Ведь я стараюсь ради ее блага. Лиззи нужен рядом сильный человек, иначе она никогда не изменится. В общем, ее надо выдать замуж. – Он помолчал и уже спокойнее продолжал: – Ты представляешь, каково было ее воспитывать? Моя тетя Августа, женщина сварливая и вздорная, сделала Лиззи такой. Все время ее наказывала, а когда Лиззи взбунтовалась, отослала ее. Мои письма к Лиззи тетя от нее скрывала. Я понятия не имел, какую школу посещает Лиззи. Как оказалось, она ни в одной дольше шести месяцев не задерживалась. Ее просто отчисляли. Лиззи не знала о моем существовании до тех пор, пока я не получил титул и не стал се опекуном.

– Какой ужас! А почему твоя тетя так плохо с ней обращалась?

– Она была сводной сестрой моей матери и ненавидела ее, потому что отец любил мою мать больше. И на Лиззи она отыгралась.

– Твоя тетка еще жива?

– Нет, три года назад умерла. Я думал, все будет совсем по-другому, когда привез Лиззи сюда. Но ошибся. Она была строптивой и непослушной и очень обижалась, если я пытался ее приструнить. Когда одна за другой ушли пять гувернанток, пришлось отослать ее в монастырь во Францию – из всех английских школ ее исключили и повторно не принимали.

Наступило молчание.

Первой его нарушила Келси:

– Ты полагаешь, что стараешься ради блага Лиззи, но если заставишь ее выйти замуж, она снова начнет бунтовать. Она так же упряма, как и ты сам. Тебе не удастся сломить ее волю. Ты сможешь добиться желаемого результата лишь пониманием и добрым отношением.

– Я пытался, но это ни к чему не приводит, – резко сказал он.

– Попытайся еще!

– Я поступлю так, как считаю нужным, я ее опекун.

– Ты думаешь только о себе. До других тебе дела нет. – Она знала, что потом пожалеет о сказанном, но не могла сдержаться.

Они ехали до самого замка в полном молчании.

Эдвард резко остановил лошадь. Келси ударилась плечом об его крепкую грудь. Одним ловким движением он подхватил ее, перекинул ногу через седло и слез с лошади с ней на руках.

Уоткинс встретил их в дверях.

– Как вы себя чувствуете, мисс Келси? – с тревогой спросил он.

– Мисс Келси утверждает, что упала в карьер. – Эдвард пристально посмотрел на нее.

– Насколько я поняла, Уоткинс задал вопрос мне, – сердито сказала Келси. Она не могла простить себе, что позволила Эдварду вывести ее из состояния равновесия. – Со мной все в порядке, Уоткинс, не беспокойся, пожалуйста.

– Пошли за доктором, Уоткинс.

– Сейчас, ваша светлость. – Уоткинс повернулся, чтобы уйти.

– Не надо доктора.

Уоткинс остановился и устремил взгляд на Келси, ожидая указаний.

– Опусти меня, Эдвард, я могу идти сама. Однако Эдвард еще крепче прижал Келси к себе.

– Немедленно опусти меня!

Эдвард пошел по коридору и бросил через плечо:

– Пошли за доктором, Уоткинс!

– Не посылай за доктором! Я его не пущу!

– Да, мисс Келси.

– Еще как пустишь! – проворчал Эдвард у самого ее уха.

– Это мы еще посмотрим.

– Жду с нетерпением.

– Мне бы не хотелось обмануть твои ожидания. – Келси не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за ним.

Но именно так и случилось. Когда прибыл врач, Келси как раз вылезла из горячей ванны и Мэри помогала ей надеть нижнюю юбку. В дверь постучали.

– Келси, это доктор Эмерсон, к вашим услугам.

Келси узнала своего семейного доктора. Он был таким добрым и милым человеком, что она просто не могла заставить его ждать за дверью только ради того, чтобы насолить Эдварду. Она быстро накинула платье и сказала Мэри:

– Пожалуйста, впусти его.

– Сейчас, мисс. – Мэри открыла дверь, присела в реверансе перед врачом и вышла из комнаты.

Доктор Эмерсон, полный, румяный и круглолицый, носил очки в металлической оправе и древний белый парик, явно сохранившийся с прошлого века.

Он надул губы, оглядел ее и сказал:

– Что с вами случилось, дитя мое?

– Ничего такого, что потребовало бы вашего внимания, доктор Эмерсон. Я пыталась объяснить это лорду Салфорду, но он и слушать меня не стал.

– Что ж, наш герцог именно таков. Титул обязывает, дорогая моя. – Доктор Эмерсон улыбнулся. – Говорят, вы перевернули в замке все с ног на голову с тех пор как приехали сюда. Это действительно так?

– Кто вам сказал такую нелепицу?

– Я врач. – Он положил свой саквояж на кровать. – Люди доверяют мне не только свои болезни.

– Вы, кажется, играете в шахматы с мистером Мак-Грегором?

– Да. – Доктор тихо засмеялся, при этом его живот затрясся, словно рождественский пудинг. – Вы раскрыли мой секрет.

Келси вздохнула, села на кровать и сникла:

– Видимо, вся деревня уже знает, что я сбежала из замка посреди ночи.

– Да, но, к вашей радости, во всем винят лорда Салфорда. О нем отзываются весьма нелестно.

– Правда? Думаю, он этого заслуживает.

– Я бы не стал торопиться с выводами, дорогая моя. Герцог очень одинок. И с его лицом ему не на что надеяться.

– С лицом у него все в порядке. Я хочу сказать, что к его лицу быстро привыкаешь, все дело в его черством сердце.

– Я вам кое-что расскажу, и вы поймете, что у него есть на то причины. Однажды он пытался войти в общество – после того памятного случая.

– Он пытался? – Келси перебирала пальцами складку на платье.

– Да. Грустная история, да-да. – Доктор покачал головой.

– Что же произошло?

– Он поехал в Лондон. Сезон был в разгаре. Его буквально засыпали приглашениями. В высшем обществе распространились слухи о его лице, и всех разобрало любопытство. Сами понимаете. Кончилось это печально. Первый бал, на котором он появился, превратился для него в настоящий кошмар. Дебютантки падали в обморок, едва взглянув на него. На следующий день в «Газетт» появилась заметка о происшедшем со всеми подробностями. Он тут же покинул Лондон и с тех пор живет здесь, в глуши. Вдали от света. Словно отшельник. А ведь он еще молод. Мне жаль его. Я знаю, как он обошелся с вашим отцом, но знаю также, что вы великодушны и умеете прощать. – Он сжал ее руку.

– Я впервые об этом слышу, – тихо произнесла Келси, судорожно сглотнув.

– Неудивительно. Ведь в то время вы были совсем ребенком. – На его губах появилась теплая улыбка. – А теперь, может, вы позволите себя осмотреть, чтобы порадовать нашего угрюмого герцога? Уверен, он сейчас мечется по библиотеке, места себе не находит от волнения.

– Вы думаете?

– Не сомневаюсь. – Он посмотрел на нее поверх очков.

– Ладно, осматривайте, это не повредит, – согласилась Келси, терзаясь мыслью о том, что наговорила Эдварду столько обидных слов. Господи, если кто-то и имеет право быть эгоистом, так это Эдвард.

Доктор Эмерсон коснулся ее спины. Она вскрикнула и дернулась.

– Хм, у вас на позвоночнике замечательный синяк!

– Возможно, я его заслужила.

Доктор Эмерсон выпрямился и с любопытством посмотрел на нее:

– Заслужили? Но почему?

– Вам лучше не знать, – ответила Келси и снова дернулась, когда доктор коснулся ее руки. – Мой характер – мой враг. Давно пора научиться держать себя в руках.

– Если не совершать опрометчивых поступков и контролировать каждый свой шаг, жизнь покажется однообразной и скучной.

Он словно прочел ее мысли.