Мой друг Мегрэ

Глава 2 Клиенты «Ковчега»

В общем, первый раунд прошел вполне прилично.

Это не значит, что они соревновались друг с другом, во всяком случае на профессиональном поприще. Если м-р Пайк и участвовал в полицейской деятельности Мегрэ, то лишь в качестве зрителя.

И все-таки Мегрэ подумал: «Именно первый раунд».

Когда, например, он подошел к английскому инспектору в коридоре пульмановского вагона, м-р Пайк, захваченный врасплох, попытался, конечно, скрыть свое восхищение. То ли из простой стыдливости — сотруднику Скотленд-Ярда не пристало любоваться восходом солнца над одним из прекраснейших пейзажей мира, то ли англичанин считал неприличным выражать восхищение при посторонних.

Мегрэ, не раздумывая, мысленно засчитал очко в свою пользу.

В вагоне-ресторане м-р Пайк тоже зачел себе очко, и справедливо. Это был пустяк: он просто слегка поморщился, когда подали яичницу с беконом, которая в его стране была бесспорно лучше.

— Вы не бывали на Средиземном море, мистер Пайк?

— Я обычно провожу отпуск в Суссексе. Впрочем, однажды ездил в Египет. Море было серое, бурное, и почти в течение всего времени шел дождь.

Мегрэ, который в глубине души не очень любил Юг, сейчас испытывал непреодолимое желание защищать его.

Сомнительное очко: метрдотель, который узнал комиссара, — наверное, он где-то его уже обслуживал, — заискивающим тоном предложил сразу после первого завтрака:

— Рюмочку спиртного, как обычно?

А как раз накануне инспектор заметил вскользь, словно не придавая этому значения, что английский джентльмен никогда не пьет крепких напитков до наступления вечера.

По прибытии в Йер Мегрэ занес на свой счет бесспорное очко. Пальмы у вокзала стояли неподвижно, замерев на солнце, горячем, как в Сахаре. Можно было подумать, что в то утро открывается какой-то большой базар, ярмарка или праздник: телеги, грузовички, тяжелые машины были похожи на движущиеся пирамиды из ранних овощей, фруктов и цветов.

У м-ра Пайка, так же как у Мегрэ, захватило дух. Они словно попали в другой мир и стеснялись своей темной одежды, в которой еще накануне вечером ходили под дождем по улицам Парижа. Надо было бы, как инспектор Леша, надеть костюм цвета резеды, рубашку с открытым воротом. Мегрэ не сразу узнал его: он помнил только фамилию и плохо представлял себе внешность инспектора. Леша, который прокладывал себе путь сквозь толпу носильщиков, с виду походил на мальчишку: маленький, худощавый, без шляпы, в легких летних туфлях.

— Сюда, шеф!

Было ли и это очком в пользу Мегрэ? Ведь если этот чертов м-р Пайк учитывает все, то невозможно узнать, что он записывает в столбике хороших отметок и что регистрирует как плохое. Официально Леша полагалось бы назвать Мегрэ г-ном комиссаром, потому что он не был у него в прямом подчинении. Но во Франции немного нашлось бы полицейских, которые устояли бы перед искушением с дружеской фамильярностью назвать его просто шефом.

— Мистер Пайк, вы уже заочно знакомы с инспектором Леша. Леша, это мистер Пайк из Скотленд-Ярда.

— Они тоже интересуются этим делом?

Леша был настолько поглощен историей с Марселеном, что нисколько не удивился бы, если бы ее сочли делом международного значения.

— Мистер Пайк приехал во Францию, чтобы изучать наши методы работы.

Пока они выбирались из толпы, Мегрэ удивлялся, почему это Леша идет как-то странно, боком, вывертывая себе шею.

— Пошли быстрее, — сказал он. — Моя машина у входа.

Это была маленькая служебная машина. Только усевшись в нее, инспектор облегченно вздохнул.

— По-моему, вам надо быть настороже. Все того мнения, что на вас точат зубы.

Значит, несколько секунд назад, в толпе, этот крошечный Леша готовился защищать Мегрэ!

— Поедем на остров сейчас же? У вас нет никаких дел в Йере?

И они покатили.

Местность была плоская, пустынная, дорога обсажена тамариском, кое-где высились пальмы, потом справа показались белые солончаки. Все было настолько непривычно, словно они перенеслись в Африку, — небо голубое, как фарфор, воздух совершенно неподвижный.

— А что же мистраль? — спросил Мегрэ с чуть заметной иронией.

— Вчера вечером вдруг прекратился. Пора уже было. Он дул девять дней подряд, а этого достаточно, чтобы любого довести до белого каления.

Мегрэ был настроен скептически. Северяне, а Север начинается в окрестностях Лиона, никогда не принимают мистраль всерьез. Так что равнодушие, проявленное м-ром Пайком, тоже было вполне извинительным.

— С острова никто не уезжал. Вы можете допросить всех, кто находился на нем, когда убили Марселена. Рыбаки в ту ночь не выходили в море из-за шторма. Но один миноносец из Тулона и несколько подводных лодок маневрировали на рейде острова. Я звонил в адмиралтейство. Ответ был совершенно определенный. Ни одно судно не пересекало фарватер.

— Следовательно, убийца все еще на острове?

— Там увидите.

Леша играл роль старожила, знающего и остров, и его обитателей. Мегрэ был здесь новичком, а это всегда довольно неприятная роль. После получаса езды машина остановилась на скалистом мысу, где не было ничего, кроме гостиницы в провансальском стиле и нескольких рыбачьих домиков, выкрашенных в розовый и светло-голубой цвет.

Это было очко в пользу Франции, потому что все разинули рты от восхищения. Море было невероятно синего цвета, какой обычно приходится видеть только на открытках, а на горизонте, среди радужных далей, лениво раскинулся остров с очень зелеными холмами, с красными и желтыми скалами.

У конца дощатых мостков ждала рыбачья лодка, выкрашенная в светло-зеленый цвет, с белым бортиком.

— Это наша лодка. Я попросил Габриэля привезти меня и подождать вас. Почтовый катер «Баклан» бывает здесь только в восемь утра и в пять вечера. Фамилия Габриэля — Галли. Я вам объясню. Здесь есть Галли и есть Морены. Почти все на острове носят одну из этих двух фамилий.

Леша тащил чемоданы гостей, которые в его руках казались очень большими. Мотор был уже запущен. Все это представлялось немного нереальным; не верилось, что они приехали сюда для того, чтобы заниматься расследованием убийства.

— Я не предложил вам посмотреть труп. Он в Йере. Вскрытие произведено вчера утром.

Между мысом Жьен и Поркеролем примерно три мили. По мере того как они продвигались по шелковистой воде, контуры острова становились резче, яснее проступали мысы, бухты, старые форты, утонувшие в зелени, и, как раз посередине, маленькая группа светлых домов и белая колокольня церкви, словно выстроенные ребенком из кубиков.

— Как по-вашему, смогу я достать купальный костюм? — обратился к Леша англичанин.

Мегрэ не подумал об этом; перегнувшись через борт, он разглядывал морское дно, скользившее под лодкой.

Глубина достигала, по крайней мере, десяти метров, но вода в то утро была настолько прозрачна, что малейшие подробности подводного пейзажа просматривались без труда. И это был настоящий пейзаж — с равнинами, покрытыми зеленью, со скалистыми холмами, с ущельями и пропастями, между которыми, словно стада, проплывали стаи рыб.

Немного смущенный, как будто его застали за детской игрой, Мегрэ посмотрел на м-ра Пайка, но тут же поставил себе еще одно очко: инспектор Скотленд-Ярда, не менее взволнованный, чем он, тоже не отрывал глаз от морского дна.

Когда приезжаешь куда-нибудь впервые, трудно сразу представить себе, где что расположено. Сначала все кажется необычным. Гавань была крошечной, с молом слева, со скалистым мысом, покрытым зонтичными соснами, — справа. В глубине — красные крыши, белые и розовые дома среди пальм, мимоз и тамарисков.

Видел ли Мегрэ когда-нибудь мимозы, кроме как в корзинках маленьких продавщиц в Париже? Он уже не помнил, цвели ли они, когда он несколько лет назад вел следствие в Антибе и в Канне.

На молу их ждала горстка людей. Были также рыбаки в лодках, выкрашенных, словно елочные игрушки.

Люди смотрели, как Мегрэ и Пайк сходили на берег. Может быть, эти люди образовали какие-то группы? Только позже Мегрэ стал обращать внимание на такие подробности. Например, один человек, одетый в белое, с белой фуражкой на голове, поздоровался с ним, поднеся руку к виску, а комиссар не узнал его.

— Это Шарло! — шепнул ему на ухо Леша.

В тот момент это имя ничего не сказало Мегрэ.

Какой-го великан с босыми ногами, не говоря ни слова, сложил багаж на тачку и повез ее на деревенскую площадь.

Мегрэ, Пайк и Леша пошли за ним. А вслед им направились местные жители; все это время царило какое-то необычное молчание.

Площадь была обширна и пуста; вокруг росли эвкалипты, стояли разноцветные дома, а повыше — маленькая желтая церковь с белой колокольней. Кое-где виднелись кафе с тенистыми террасами.

— Я мог бы оставить за вами комнаты в «Гранд-отеле». Он уже две недели как открылся. Но подумал, что вам лучше остановиться в «Ноевом ковчеге». Я вам объясню.

Набралось уже много такого, что требовало объяснений. Терраса «Ковчега», выходившая на площадь, была побольше, чем у других кафе; ее ограничивали каменная стенка и зеленые растения. Внутри оказалось прохладно, немного темновато, но приятно; в нос сразу ударил запах кухни и белого вина.

Еще один человек в наряде повара, но без колпака на голове. Он приближался с протянутой рукой, с сияющей улыбкой на лице.

— Счастлив принять вас, господин Мегрэ. Я отвел вам лучшую комнату. Выпьете нашего белого вина?

Леша подсказал:

— Это Поль, хозяин.

Пол был вымощен красными плитками. Бар — такой, какие бывают в бистро. Белое вино — холодное, зеленоватое, вкусное.

— Ваше здоровье, господин Мегрэ. Я не смел надеяться, что буду когда-нибудь иметь честь принять вас у себя.

Поль и не подумал о том, что этим он был обязан преступлению. Никто, казалось, не вспоминал о смерти Марселена. Группы людей, которые Мегрэ только что видел возле мола, были теперь уже на площади и незаметно приближались к «Ноеву ковчегу». Несколько человек даже усаживались на террасе.

В общем, интересовал их главным образом приезд Мегрэ, живого Мегрэ, словно он был кинозвездой.

Достаточно ли уверенно он держится? Быть может, у полицейских Скотленд-Ярда больше самоуверенности уже в самом начале расследования? М-р Пайк смотрел на все и не произносил ни слова.

— Я хотел бы немного освежиться, — вздохнул наконец Мегрэ, после того как выпил два стакана белого.

— Жожо, покажи господину Мегрэ его комнату! Ваш друг тоже поднимется, господин комиссар?

Жожо оказалась молоденькой чернявой служанкой, одетой в черное, с широкой улыбкой и маленькими остроконечными грудями.

Весь дом пропах провансальской рыбной похлебкой и шафраном. На верхнюю площадку лестницы, выложенную, как и пол в кафе, красными плитками, выходили только три-четыре комнаты, и комиссару действительно отвели лучшую из них, одно окно которой выходило на площадь, а другое на море. Может быть, следовало предложить ее м-ру Пайку? Теперь поздно.

Ему уже указали на другую дверь.

— Вам ничего не нужно, господин Мегрэ? Ванная в конце коридора. Кажется, есть горячая вода.

Леша следовал за ним. Это было естественно. Это было нормально. Однако Мегрэ не пригласил его в комнату. Ему казалось, что это было бы неучтиво по отношению к английскому коллеге. Тот мог подумать, что от него что-то скрывают, что его не допускают до «всего» следствия.

— Я спущусь через несколько минут, Леша.

Комиссару хотелось найти какие-нибудь любезные слова для инспектора, который так заботливо все для него устроил. Мегрэ, кажется, припоминал теперь, что в Люсоне много говорили о его жене. Стоя в дверях, он спросил сердечным тоном:

— А как поживает очаровательная госпожа Леша?

Но бедный малый пробормотал в ответ:

— Вы разве не знали? Она от меня ушла. Вот уже восемь лет, как ушла.

Промах! Комиссар вдруг вспомнил: в Люсоне потому так много и говорили о г-же Леша, что она отчаянно изменяла мужу.

У себя в номере он только снял пиджак, умылся, почистил зубы, потянулся, стоя перед окном, затем несколько минут полежал на кровати, как бы проверяя пружины матраца. Обстановка была старомодная, приятная.

Вкусный запах южной кухни проникал в комнату, как и во все уголки дома. Он подумал, не спуститься ли без пиджака, потому что было жарко, но решил, что тогда он будет слишком похож на отдыхающего.

Когда он появился внизу, у бара сидело несколько человек, главным образом мужчины в рыбацкой одежде. Леша ждал его на пороге.

— Хотите немного прогуляться, шеф?

— Подождем мистера Пайка.

— Он уже вышел.

— Где же он?

— В воде. Поль одолжил ему купальный костюм.

Они машинально направились к порту.

— По-моему, шеф, вам надо быть очень осторожным. Тот, кто убил Марселена, затаил на вас злобу и попытается отомстить.

— Подождем, пока мистер Пайк выйдет из воды.

Леша указал на голову, торчащею на поверхности моря, за лодками:

— Он тоже ведет следствие?

— Наблюдает. Мы не должны выглядеть так, словно договариваемся за его спиной.

— Нам было бы спокойнее в «Гранд-отеле». Он только что открылся, и там никого нет. Но дело в том, что на острове привыкли собираться у Поля. Оттуда все и началось, потому что там Марселен говорил о вас, утверждая, что вы его друг.

— Подождем мистера Пайка.

— Вы хотите вести допросы при нем?

— Придется.

Леша поморщился, но не посмел возражать.

— Куда вы думаете вызывать людей? Здесь есть только мэрия. Там всего один зал со скамьями, знаменами, которые вывешиваются Четырнадцатого июля[3], и бюстом Республики. Мэр — хозяин мелочной лавки возле «Ноева ковчега».

М-р Пайк спокойно шел к берегу, разбрызгивая воду, сверкавшую на солнце.

— Вода чудесная, — сказал он.

— Если хотите, мы подождем здесь, пока вы переоденетесь.

— Мне и так удобно.

На этот раз очко было в его пользу. Он действительно так же хорошо чувствовал себя в купальных трусах, с капельками воды, катившимися по его худощавому телу, как и в своем черном костюме.

Пайк указал на серую яхту, стоявшую не в порту, а на якоре, в нескольких кабельтовых от берега. На ней виднелся английский флаг.

— Что это за яхта?

Леша объяснил:

— Она называется «Северная звезда». Эта яхта приходит сюда почти каждый год. Она принадлежит миссис Эллен Уилкокс; так же, по-моему, называется один из сортов виски. Это она владелица фирмы, производящей виски «Уилкокс».

— Молодая?

— Довольно хорошо сохранилась. Живет на яхте со своим секретарем Филиппом де Морикуром и двумя матросами. На острове есть еще один англичанин, который живет здесь круглый год. Его дом виден отсюда. Вон тот, с минаретом.

М-р Пайк, по-видимому, не был в восторге от того, что встретит здесь соотечественников.

— Это майор Беллэм, но жители острова называют его просто майор, а иногда и Тедди.

— Я полагаю, он майор индийской армии?

— Не знаю.

— А пьет он много?

— Много. Вы увидите его сегодня вечером в «Ковчеге». Вы всех увидите в «Ковчеге», в том числе и миссис Уилкокс с ее секретарем.

— Они были там, когда Марселен говорил обо мне? — осведомился Мегрэ просто для того, чтобы что-нибудь сказать, потому что на самом деле он еще ничем не заинтересовался.

— Были. Практически тогда, как и каждый вечер, все были в «Ковчеге». Через неделю-другую начнут приезжать туристы, и жизнь пойдет по-другому. Сейчас здесь живут уже не совсем по-зимнему, как бывает, когда местные жители остаются одни на острове, но и то, что называется сезоном, еще не началось. Пока приехали только те, кто бывает здесь каждый год. Не знаю, понятно ли вам. Многие ездят сюда годами, всех здесь знают. Майор живет на вилле с минаретом уже восемь лет. А рядом вилла господина Эмиля.

Леша нерешительно посмотрел на Мегрэ. Быть может, в присутствии англичанина он тоже испытывал нечто вроде патриотической стыдливости.

— Господин Эмиль?

— Да вы его знаете. Во всяком случае, он-то вас знает. Он живет со своей матерью, старухой Жюстиной, одной из самых знаменитых женщин побережья. Это она владелица «Цветов» в Марселе, «Сирен» в Ницце и еще двух-трех домов в Тулоне, Безье, Авиньоне. Жюстине уже семьдесят девять. Я думал, она старше, потому что, если верить господину Эмилю, ему шестьдесят пять. Оказывается, он у нее родился, когда ей было четырнадцать. Она сама сказала мне это вчера. Оба живут очень спокойно, никто к ним не ходит. Смотрите! Вон там, видите, господин Эмиль у себя в саду в белом костюме, с колониальным шлемом на голове. У него есть лодочка, как и у всех, но он не ходит на ней дальше места, где кончается мол; там он сидит часами, ловит морских юнкеров.

— А что это такое? — спросил м-р Пайк.

— Морской юнкер? Маленькая рыбка, очень красивая, с красными и голубыми плавниками. Жареная довольно вкусна, но это не серьезный лов. Понимаете?

— Понимаю.

Все трое шли по песку, за домами, выходившими фасадом на площадь.

— Здесь есть еще один тип из той же среды. Наверное, мы будем завтракать за соседним с ним столом. Это Шарло. Он поздоровался с вами, шеф, когда мы сходили на берег. Я просил его не уезжать с острова, и он не протестовал. Любопытно, что никто здесь не просил разрешения уехать. Они все очень спокойны.

— А это что за яхта?

Огромная белая яхта, не очень красивая, вся из металла, почти заполняла собой гавань.

— «Алкиона»? Она стоит здесь круглый год. Принадлежит одному заводчику из Лиона, господину Жорги, за весь год он пользуется ею не больше недели. Да и то лишь ходит на ней купаться, один, на расстоянии ружейного выстрела от острова. На борту два матроса-бретонца, живется им неплохо.

Англичанин ожидал, что Мегрэ будет делать себе пометки. Но тот лишь курил трубку, лениво поглядывая вокруг и рассеянно слушая Леша.

— Посмотрите на эту маленькую зеленую лодку рядом с «Алкионой», она такой забавной формы. Каюта крошечная, и все-таки в ней живут двое — мужчина и женщина. Они устроили из паруса тент над палубой и большей частью там и ночуют. Там же готовят пищу, умываются. Эти двое не каждый год живут на острове. Однажды утром оказалось, что их лодка причалила в том месте, где она стоит сейчас. Мужчину зовут Жеф де Греф, он голландец. Художник. Ему только двадцать четыре. Вы его увидите. Девушку зовут Анна, они не женаты. Я видел их документы. Ей восемнадцать. Она из Остенде. Всегда ходит наполовину голая и даже больше, чем наполовину. Как только наступает вечер, можно видеть, как они оба голышом купаются в конце мола. — Леша не преминул добавить в пику м-ру Пайку: — Правда, если верить рыбакам, миссис Уилкокс делает то же самое около своей яхты.

Люди наблюдали за ними издали. Они собирались маленькими группами; вид у них был такой, словно им весь день больше нечего делать.

— Еще пятьдесят метров, и вы увидите лодку Марселена.

Теперь гавань окаймляли не задние стены домов, стоявших на площади, а виллы, большей частью утопавшие в зелени.

— Они пусты, кроме двух, — пояснил Леша.

Сады отделялись от моря каменной стенкой. У каждой виллы имелся свой маленький мол. У одного из таких молов была пришвартована лодка местной работы, длиной около шести метров, остроконечная с обеих сторон.

— Это лодка Марселена.

На палубе грязного суденышка царил беспорядок.

Там виднелось нечто вроде очага, сложенного из больших камней, котел, почерневшие от дыма кастрюльки, пустые бутылки.

— Вы вправду знавали его, шеф? В Париже?

— Да, в Париже.

— Местные жители отказываются верить, что он родился в Гавре. Все убеждены, что он был настоящий южанин. Даже говорил с акцентом. Странный тип! Жил в своей хижине. Время от времени ездил на материк — прошвырнуться, как он говорил, то есть пришвартоваться к молу в Сен-Тропезе или Лаванду. Когда погода была слишком плохая, ночевал вон в той хижине, чуть повыше гавани. Там рыбаки кипятят сети. У него не было никаких потребностей. Мясник время от времени давал ему кусок мяса. Рыбу он ловил мало, только летом, когда брал с собой туристов. Таких, как он, несколько на острове.

— А у вас в Англии есть такие? — спросил Мегрэ м-ра Пайка.

— Нет, у нас слишком холодно. В портах живут только крысы.

— Он пил?

— Только белое вино. Если он работал, помогал кому-нибудь, с ним расплачивались бутылкой белого. Марселен часто выигрывал вино и в шары: он был очень силен в этой игре. В лодке я и нашел письмо.

— Больше не было никаких документов?

— Военный билет, фотография женщины, вот и все. Странно, что он сохранил ваше письмо, вы не находите?

Мегрэ не находил это таким уж удивительным. Ему хотелось поговорить об этом с м-ром Пайком, но он отложил разговор.

— Хотите осмотреть лачугу? Я запер ее, ключ у меня в кармане; надо будет отдать его рыбакам — он им нужен.

Нет, сейчас он не пойдет в хижину. Мегрэ был голоден. К тому же ему хотелось поскорее увидеть английского коллегу одетым. Несколько вольный костюм последнего стеснял комиссара, хотя он не мог бы точно сказать — почему. Просто он не привык вести расследование в обществе человека в купальных трусах.

Пайк поднялся к себе в комнату, чтобы одеться, и вернулся без галстука, в рубашке с открытым воротом, как и Леша; он успел даже достать себе — конечно, в мелочной лавке мэра — пару синих полотняных туфель.

Рыбаки, которые с удовольствием поболтали бы с ними, пока еще не осмеливались к ним обращаться.

«Ковчег» состоял из двух помещений: кафе, где находился и бар, и зала поменьше, где стояли столики со скатертями в красную клетку. Их столик был уже накрыт. Немного подальше Шарло с озабоченным видом дегустировал морских ежей.

На этот раз он снова поднес руку к виску, глядя на Мегрэ. Потом равнодушно добавил:

— Как поживаете?

Лет пять-шесть назад они провели несколько часов, может быть, целую ночь наедине в кабинете Мегрэ.

Комиссар не мог припомнить фамилию этого человека. Здесь все звали его просто Шарло.

Он занимался всем понемногу: вербовал пополнение для домов терпимости Юга, торговал контрабандным кокаином и другими товарами, имел также какое-то отношение к скачкам, а во время выборов был самым активным из агентов побережья.

Выглядел Шарло очень опрятно, был невозмутимо спокоен, только глаза порой иронически поблескивали.

— Вы любите южную кухню, мистер Пайк?

— Я ее не знаю.

— Хотите попробовать?

— С удовольствием.

Поль, хозяин «Ковчега», предложил:

— Подать вам маленьких птичек для начала? У меня есть жаренные на вертелах.

Это были красногрудки, как неосторожно сообщил Поль, подавая их англичанину, который невольно с жалостью посмотрел на свою тарелку.

— Как видите, комиссар, я вел себя хорошо, — вполголоса обратился к Мегрэ Шарло, не переставая есть. — Я терпеливо ждал вас. Я даже не просил у инспектора разрешения отлучиться.

Наступило довольно продолжительное молчание.

— Я буду в вашем распоряжении, когда скажете. Поль может подтвердить, что в тот вечер я не уходил из «Ковчега».

— Вы что, торопитесь?

— С чем?

— Снять с себя подозрение?

— Я расчищаю почву, вот и все. Стараюсь, как могу, чтобы вам не пришлось слишком долго плавать. Вам придется поплавать. А я плаваю хорошо — я местный.

— Вы знали Марселена?

— Я выпивал с ним раз сто, если вы это имеете в виду. Правда, что вы привезли с собой кого-то из Скотленд-Ярда? — Он цинично оглядел м-ра Пайка, словно какую-то диковину. — Это дело — не для него. И, если вы позволите мне высказать свое мнение, — даже не для вас. Вы знаете, я всегда соблюдаю правила. Мы уже объяснились друг с другом, и ни тот, ни другой не были в обиде. Как бишь зовут того маленького толстенького бригадира, который был тогда у вас в кабинете? Люка! Как он поживает, этот Люка? Эй, Поль, Жожо!..

И так как никто не отозвался, Шарло направился в кухню и через минуту вернулся с тарелкой, от которой пахло чесночным соусом.

— Я, может быть, мешаю вам беседовать?

— Нисколько.

— А то вам достаточно вежливо попросить меня заткнуться. Мне ровно тридцать четыре года. Точнее говоря, вчера исполнилось тридцать четыре, а это значит, что я уже неплохо знаю жизнь. Мне случалось объясняться с вашими коллегами в Париже, в Марселе и в других местах. Они не всегда были со мной корректны. Частенько мы не понимали друг друга, но есть одна вещь, которую вам подтвердит каждый: Шарло никогда не был замешан в мокром деле.

Это была правда, если под этим следовало понимать, что он никогда никого не убивал. У него в активе была дюжина приводов, но все за относительно безобидные правонарушения.

— Знаете, почему я прихожу сюда? Конечно, я люблю этот ресторанчик, и мы с Полем приятели. Но есть и другая причина. Посмотрите налево, в угол. На автомат. Он мой, и у меня их еще штук пятьдесят от Марселя до Сен-Рафаэля. Это не совсем по правилам. Время от времени начальство делает вид, что очень сердится, и конфискует у меня один-другой.

Бедный м-р Пайк! Он обязательно хотел доесть маленьких птичек. Теперь он с плохо скрытым страхом принюхивался к мясу под чесночным соусом.

— Вы, наверное, думаете: почему он так много говорит, правда?

— Я пока еще ни о чем не думал.

— А все-таки я вам объясню. Здесь, я хочу сказать, на острове, есть два человека, на которых, как ни крути, свалится все это дело: Эмиль и я. Мы оба понимаем, что к чему. Все очень любезны с нами, видимо, потому, что мы охотно всех угощаем. Но многие перемигиваются. Говорят тихонько:

— Это люди из такой среды!

Или же:

— Посмотри-ка вот на того. Прожженный тип!

И конечно, как только всплывает какое-нибудь дело, считают, что виноваты мы. Я это понял и потому держался тише воды ниже травы. На побережье меня ждут приятели, а я им даже не пытался позвонить. Ваш малыш инспектор, с виду такой хорошенький, глаз с меня не спускает, и ему страсть как хочется засадить меня в тюрьму. Ну так вот! Я просто-напросто скажу, чтобы не дать вам сесть в лужу: это было бы несправедливо. Вот и все. А теперь я к вашим услугам.

Мегрэ поднес ко рту зубочистку, ожидая, пока Шарло выйдет, потом тихонько спросил коллегу из Скотленд-Ярда:

— Вам в Англии тоже случается заводить приятелей среди клиентов?

— У нас они не совсем такие.

— То есть?

— У нас немного таких, как этот господин. Некоторые вещи происходят у нас иначе. Понимаете?

Почему Мегрэ подумал о м-с Уилкокс и ее молодом секретаре?

— Например, я очень долго поддерживал отношения, ну, скажем, сердечные, со знаменитым вором, специалистом по ювелирным изделиям. Среди воров у нас много специалистов по драгоценностям. Это даже можно считать национальной специальностью наших воров. Они почти всегда люди образованные, окончили лучшие колледжи, бывают в шикарных клубах. Для нас трудность состоит в том же, что и для вас, когда вы имеете дело с такими людьми, как этот субъект или тот, кого он назвал господином Эмилем: их нужно захватить на месте преступления. Четыре года я ходил по пятам за своим вором. Он это знал. Нам часто случалось вместе пить виски в баре. Мы также сыграли с ним не одну партию в шахматы.

— И вы поймали его?

— Ни разу. Кончилось тем, что мы заключили с ним джентльменское соглашение. Вы понимаете этот термин? Я его сильно стеснял, так что в последние годы он ничего не мог предпринять и буквально впал в нищету. Я, со своей стороны, терял из-за него много времени. И вот я посоветовал ему уехать в другое место и там применить свои таланты.

— Он поехал воровать драгоценности в Нью-Йорк?

— Полагаю, что он в Париже, — спокойно отпарировал м-р Пайк, в свою очередь взяв зубочистку.

Вторая бутылка местного вина, которую Жожо принесла, не дожидаясь заказа, была уже наполовину пуста. Подошел хозяин и предложил:

— Выпьете виноградной водки? После чесночного соуса это обязательно.

В зале было не жарко, почти прохладно, в то время как на площади пекло солнце и гудели мухи.

Шарло, разумеется для пищеварения, начал партию в шары с каким-то рыбаком; полдюжины любителей столпились вокруг.

— Допросы будете вести в мэрии? — спросил малыш Леша, которого, видно, совсем не клонило ко сну.

Мегрэ чуть не спросил: «Какие допросы?»

Но не следовало забывать о м-ре Пайке, который почти с удовольствием глотал виноградную водку.

— Да, в мэрии.

Комиссар предпочел бы пойти вздремнуть.