Мой жизненный путь

Экскурс в историю Российского государства ХХ века

Весь XX век для России был веком тяжелейших испытаний, что бременем легли на жизнь людей, особенно крестьян, которые обеспечивали продуктами питания не только население своей страны, но и ближайших европейских стран, а в случае войны были поставщиками солдат не только для защиты своей родины, но и стран Западной Европы. Весь двадцатый век для России представлял собой чередующиеся друг за другом настоящие лихолетья. Поражение в войне с Японией, массовые беспорядки в начале века, затем Первая мировая война, потом государственный переворот в октябре 1917 года, за которым последовала гражданская война, голод в Поволжье и других регионах России. В результате политической нестабильности последовали репрессии по политическим мотивам в советский период. Великая Отечественная война унесла более 20 миллионов человеческих жизней нашей страны. Потом последовала горбачевская перестройка и ельцинская ликвидация СССР с разрушением всего экономического уклада промышленности и сельского хозяйства. По расчётам Д. И. Менделеева, по природным ресурсам и темпам роста населения Российской Империи число жителей нашей страны к 1950 году должно было составить около 350 млн. человек, а фактически в границах царской России население на эту дату составило всего 150 млн. человек. Как отразились эти события на жизни людей того периода я хочу частично проиллюстрировать на примере моих ближайших родственников.

Первым пострадал брат моего отца, мой дядя Ефрем Максимович Кононков, 1883 года рождения, русский, уроженец и житель д. Боровая Березовского района Красноярского края. С 25 ноября 1937 года он находился в Ачинской тюрьме Красноярского края, при аресте характеризовался как "из кулаков". 26 ноября 1937 года тройкой УНКВД Красноярского края за антисоветские выкрики на собрании был осужден на 10 лет по делу № 10140, протокол № 142. При бесспорном алиби был в заключении три года и в 1940 году был освобождён из-за отсутствия состава преступления. В колхозе ему за три года начислили "палочки", так назывались в колхозах трудодни, на которые в те времена, особенно в военные годы, ничего не выдавалось. А дело было в следующем. В день, когда в д. Боровая проходило какое-то собрание, дядя Ефрем, по заданию то ли колхоза, то ли сельсовета получал товары на ж.-д. станции Глядень. При их получении отмечалась дата и часы, другими словами, в день собрания он в 18 часов получил на станции этот груз и, груженый на лошадях, передвигаясь только шагом, не мог прибыть в этот день в д. Боровая, а по пути должен был где-то переночевать, и только на следующий день прибыл в д. Боровую.

Как позднее он рассказывал, в Сибири в тайгу этапом приходила партия заключенных, примерно 5 тысяч человек, разжигали костры, валили деревья, строили бараки. За год в живых оставалось не более 10%. Однако взамен умерших приходили новые этапы заключенных, и так происходило "освоение" таёжных массивов и заготовка леса для строительства социализма в отдельно взятой стране.

Судьба моего отца сложилась несколько иначе. В период гражданской войны он был связным в партизанском отряде Щетинкина, воевавшем против колчаковцев, и в его обязанность входило при появлении колчаковцев срочно сообщать в партизанский отряд об их численности и местах пребывания. Когда колчаковцы заняли деревню Боровую, они сразу выставили охрану вокруг неё и запретили жителям деревни покидать свои дома. Тогда отец пошел на хитрость: отхлестал лучшего жеребца и открыл ворота, а когда жеребец выскочил за ворота, погнался с уздечкой за ним, как бы хотел его поймать и обуздать, и таким образом проскочил мимо охранников за пределы деревни. Охранники даже посочувствовали отцу и сделали попытку поймать его лошадь. Ну а отец, когда отбежал от охранников, быстро обуздал жеребца и по знакомой ему дороге и тропинкам доскакал до штаба партизанского отряда, передал все сведения о колчаковцах и глубокой ночью вернулся домой. Наутро у охранников возникло подозрение, и они нагрянули к дому провести обыск. Когда отец с матерью заметили, что к их дому направляются вооружённые колчаковцы, то они, долго не раздумывая, подбежали к колодцу во дворе, отец взялся за цепь с ведром, а мать стала раскручивать и опускать отца вниз, сруб колодца был деревянным, поэтому ногами можно было зацепляться за него. Когда отец достиг поверхности воды, он упёрся в сруб колодца и отпустил ведро с цепью, и мать быстро подняла цепь на вороте колодца и убежала в дом. Когда колчаковцы стали стучать в калитку и ворота с требованием открыть им, мать на руках с полуторагодовалой дочерью Аней выбежала на двор, открыла калитку, и первым был вопрос: где хозяин? Она ответила, что его нет дома, а где он сейчас ничего не знает. Тогда они обшарили все в доме, в сенях, в хозяйственных постройках и, не обнаружив отца, подвели мать к стенке амбара и заявили, что если она не скажет где он, то они её расстреляют. Мать твердила, что не знает, а сама прижала дочь к груди так, что если они будут её расстреливать, то чтобы и дочь погибла вместе с ней, а не осталась сиротой. Затем охранники что-то переговорили между собой, сказали, что пока оставляют её живой, но как только хозяин появится, то сразу пусть сообщит об этом, а если не сделает это, то тогда обязательно расстреляют её. Едва они ушли, мать быстро подбежала к колодцу и помогла отцу подняться наверх. Отец захватил охотничье ружьё и залез на чердак дома, ближе к чердачному окну, чтобы видеть, если будут приближаться колчаковцы, то принять бой. Однако у него была надежда, что партизанский отряд Щетинкина, получив сведения отца о расположении колчаковцев, постарается выбить их из деревни. Так и произошло, на рассвете партизаны окружили деревню, бесшумно сняли часовых и многих уничтожили, а оставшиеся отступили в тайгу, но оттуда их выбили местные жители вместе с партизанами.

После гражданской войны жизнь стала налаживаться. И если хозяйство отца по переписи 1916 года было отнесено к бедняцким, то к моменту коллективизации сельского хозяйства оно уже было отнесено к хозяйствам середняцкого типа. После вступления в коммуну "Восток", когда каждой семье для подсобного хозяйства было выделено по одной корове и 5 овцематок, к 1937 году поголовье личного подсобного хозяйства у отца уже составляло 2 дойных коровы, одной или двух тёлок или бычков крупного рогатого скота, 10 овцематок, двух свиней, а точного учёта количества кур (для получения яиц и куриного мяса) никто не вёл. Далее, поскольку у всех братьев и сестёр отца, как и его отца, а моего деда обязательно была пчелиная пасека, то общее количество пчелосемей, закладываемых отцом на зиму в подполье, составляло от 6 до 10 ульев. Кроме того, отец вместе с помощником (колхозником) обслуживал колхозную пасеку с более 150 ульев.

Хорошо запомнилось, как проходила сдача молока в счёт государственных поставок. На каждую корову в личном хозяйстве колхозника устанавливался план сдачи молока в 2000 литров при базовой жирности молока 3,2%. Хотя у коров местных сибирских пород жирность молока составляла 4% и более, приёмщики молока от молокозавода определяли процент жирности менее 3% и за счёт этого колхозники должны были дополнительно сверх 2000 литров молока сдавать за эти липовые проценты. Женщины-колхозницы были или безграмотные или малограмотные, с приборами по определению процента жирности молока дел не имели, и их, попросту, "надували".

Что касается колхозов, то тогда централизовано завозился из Европы высокоудойный скот, но жирность молока у него составляла 2,5 и менее процентов. Между прочим, в 1960-х гг. академиком Трофимом Денисовичем Лысенко в Московской области в Горках Ленинских было создано на животноводческой ферме жирномолочное стадо крупнорогатого скота, равного которому не было в мире ― с годовым удоем около 5 тысяч литров молока и с 5-6% жира. Однако с возвратным приходом к власти в науке в СССР вейсманистов-морганистов, после смерти И. В. Сталина и снятия с поста Первого секретаря Президиума ЦК КПСС Н. С. Хрущева, эта ферма была уничтожена. С приходом к власти Ельцина, который развалил не только Советский союз, но и разрушил всё сельское хозяйство, Россия лишилась продовольственной безопасности и почти полностью перешла на импорт мяса, молока, овощей и фруктов. Сейчас правительство и администрация президента пытаются возродить сельское хозяйство и перейти к импортозамещению, но для восстановления молочного скота, опять, как и в тридцатых годах прошлого века закупают в Европе породы с низкой жирномолочностью, то есть дважды "наступают на те же грабли".

Но вернемся к вопросу о политических репрессиях. После ареста отца мать обратилась к грамотным односельчанам помочь ей в изложении обращения к "Всероссийскому старосте" ― председателю Президиума Верховного Совета СССР Калинину М. И. с просьбой пересмотреть дело её мужа и освободить его из заключения, так как считала его невиновным. В те годы такие обращения родственников арестованных по политическим мотивам были массовыми.

Письменного ответа она не получила, но как-то её вызвали в правление колхоза, где уполномоченный НКВД сообщил, что Кононков Федор Максимович осуждён на 10 лет без права переписки.

После окончания Великой Отечественной войны мой брат Валерий после демобилизации обратился в министерство уже внутренних дел с просьбой сообщить о судьбе отца. Спустя какое-то время его вызвали в местное районное отделение МВД СССР и сообщили, что отец умер в 1944 году и дали ему адрес, по которому ему следует обратиться за получением свидетельства о смерти отца. Вскоре брат получил свидетельство о смерти отца в 1944 году, но в графах причины смерти ― прочерк, место захоронения, также прочерк.

В 1957 году, когда проходил процесс реабилитации политических заключённых, уже я обратился в прокуратуру Красноярского края с просьбой сообщить о судьбе отца и мне ответили, что дело Кононкова Фёдора Максимовича в 1956 году пересмотрено, и решение тройки УНКВД Красноярского края отменено из-за отсутствия состава преступления. После развала СССР и принятия закона о жертвах политических репрессий я был признан пострадавшим от политических репрессий, так как в момент ареста отца был несовершеннолетним (мне исполнилось тогда 9 лет и 8 месяцев). Прокуратура края попросила прислать копию свидетельства о моём рождении, справку о реабилитации отца и свидетельство об его смерти. Первые два документа я отправил, а свидетельство о смерти было у брата, который уже умер, и никаких документов мне не передал. И я указал, что в деле отца должны быть документы о дате его смерти. И вот после этого мне сообщили, что отец был арестован 13 мая 1938 г. и 27 мая 1938 г. тройкой УНКВД Красноярского края приговорен к расстрелу, и 20 сентября 1938 г. в Ачинской тюрьме Красноярского края приговор был приведён в исполнение. И вот только тогда мне стало ясно, что карательные органы нагло врали, когда сообщали матери, что её муж осужден на 10 лет без права переписки. Другими словами, сообщение "осуждён на 10 лет без права переписки" означало, что приговор к расстрелу приведён в исполнение. Нагло врали брату Валерию, что отец умер в 1944 году и даже выдали липовое свидетельство о его смерти в 1944 году, тогда как он был расстрелян 20 сентября 1938 года.

Таким образом, отец был расстрелян в возрасте 58 лет. Когда началась Великая Отечественная война, то в действующую армию призывали не только пятидесятников, но и шестидесятников (т.е. в возрасте 60 лет и старше ― до 70 лет), а 70 лет и выше призывались, только не в строевые части. Следовательно, отец мог бы, имея опыт войны с немцами в Первую мировую войну и награду "Георгиевский крест", принять участие в защите родины, но был лишён этого, как и многие тысячи людей, казнённых по политическим мотивам.

Расскажу немного о своем старшем брате ― Кононкове А. Ф. (1908-1974 гг.). Родился он в 1908 году в дер. Боровая Березовского (ныне Назаровского) района Красноярского края в семье крестьянина. С 1924 по 1927 гг. учился в начальной школе, затем в школе крестьянской молодежи. Почти год (до августа 1928 г.) работал в Ачинском райкоме ВЛКСМ председателем райбюро, секретарём райкома комсомола. С сентября 1928 по июль 1929 гг. ― тракторист в совхозе-коммуне. В 1929-30 гг. инспектор Ачинского животноводческого союза.

В октябре 1930 года призван в РККА и в течение года служил в команде одногодников, сдал экзамены за курсантскую школу и получил звание командира. После демобилизации учился на рабфаке Восточносибирского госуниверситета. Окончил рабфак в феврале 1932 года и был вторично призван в армию, служил инспектором политуправления Дальневосточной армии.

После вторичной демобилизации поступил (в октябре 1932 г.) на физический факультет МГУ. По окончании в 1938 г. направлен на работу в Вологодскую область, где работал учителем физики и завучем школы № 6 г. Сокола. В июле 1940 года переведён в Вологодский пединститут на должность преподавателя. Работал в институте до декабря 1941 г., потом, до марта 1942 г. ― зав. роно в Сокольском районе. 23 марта 1942 г. А. Ф. Кононков был призван, уже третий раз, в Красную армию и послан на курсы комиссаров штабов дивизий в академию им. Фрунзе (г. Ташкент), после окончания которых в сентябре 42-го, был назначен комиссаром штаба 5-й мехбригады 4-го мехкорпуса.

В составе 4-го мехкорпуса А. Ф. Кононков принимал участие в битве под Сталинградом, в её двух крупных операциях: в наступательной "Уран" (по окружению под Сталинградом группировки войск Па-улюса) и в оборонительной Котельниковской (по отражению деблокирующего удара армейской группы "Гот").

В операции "Уран" (19-30 ноября 1942 г.) 4-й мехкорпус генерала Вольского, действуя в составе 51-й армии Сталинградского фронта (2го формирования), прошел с боями около 100 км и соединился в районе хутора Советский с 4-ым танковым корпусом генерала Кравченко (21-я армия Юго-Западного фронта). Таким образом, замкнулось кольцо окружения вокруг 22 дивизий Паулюса. Во время проведения оборонительной Котельниковской операции (12-24 декабря 1942 г.) ожесточённое сражение разгорелось в районе хутора Верхний Кумский. В этих боях упорное сопротивление противнику оказала группа войск 51-й армии Сталинградского фронта: 4-й и 13-й мехкорпуса, огнемётная танковая бригада и два полка (танковый и стрелковый).

19 декабря две мехбригады 4-го мехкорпуса: 59-я, в которой воевал А. Ф. Кононков, оказались в танковом полукольце врага в районе посёлков Верхний Кумский и колхоз им. 8 Марта. В ночь с 19 на 20 декабря подразделения корпуса с боем выходили из окружения.

4-й мехкорпус с честью выполнил задачу, возложенную на него. Мужество и стойкость воинов корпуса способствовал срыву деблокирующего наступления войск генерала Гота. За успешные действия и мастерство, проявленные в битве за Сталинград, 4-й мехкорпус и его две бригады, 59-я и 60-я, были преобразованы в 3-й гвардейский мехкорпус, в 8-ю гвардейскую мехбригаду и 9-ю гвардейскую мехбригаду. А в январе 1943 г. 3-му гвардейскому мехкорпусу было присвоено почётное наименование "Сталинградский".

20 декабря 1942 г. под Верхним Кумском А. Ф. Кононков был тяжело контужен и захвачен в плен. 26 декабря 1942 г. ему удалось бежать из поезда при транспортировке пленных из лагеря по железной дороге в Ростов-на-Дону. Вскоре в Тихорецком районе (Краснодар ский край) он организовал партизанский отряд, которым командовал до выхода отряда в расположение частей Красной Армии 30 января 1943 г. При выходе к своим попал не в лагерь, как должно бы быть по сказкам нынешних СМИ, а ― естественно, пройдя проверку СМЕРШ ― получил повышение в должности и был назначен пом. начальника штаба 1159-го СП 351-й СД 9-й армии, которая в составе Северокавказского фронта участвовала в битве за Кавказ. Позже он воевал на 1ом Украинском фронте в должности пом. начштаба 4-го отделения 351-й СД 60-й армии и, наконец, на 4-ом Украинском фронте, находясь на должности начальника отдела кадров 351-й СД.

Гвардии майор А. Ф. Кононков участвовал в освобождении Румынии, Польши, Германии. Закончил войну в Чехословакии!

Военные заслуги Аркадия Федоровича Кононкова были отмечены орденом Красной Звезды (1944), медалями "За отвагу" (1943), "За боевые заслуги" (1943), "За оборону Сталинграда", "За оборону Кавказа", "За победу над Германией" и 4-мя юбилейными медалями.

С 1948 по ноябрь 1950 гг. он работал заместителем декана физического факультета МГУ, с 3/V 1951 по 16/IX 1953 гг. занимал должность заместителя заведующего отделом физико-математических и химических наук в журнале "Вопросы философии", а с января 1956 г. являлся заместителем декана по вечернему отделению физического факультета, проводя большую работу по организации преподавания физики на вечернем и заочном отделении факультета. По свидетельству коллег, выполняя большую педагогическую работу, А. Ф. Кононков и общественной деятельности отдавал все свои силы, знания и способности, проявив незаурядный талант организатора. Он неоднократно избирался в состав партийного бюро физического факультета Московского университета. В декабре 2008 года к 100-летию со дня рождения А. Ф. Кононкова ему была посвящена статья в газете "Советский физик".

Научные интересы А. Ф. Кононкова лежали в области истории физики. А. Ф. Кононков был истинным патриотом русской науки. В течение ряда лет, начиная с 1948 года, его исследования были посвящены вопросам истории и методологии отечественной физической науки, в частности истории физики в Московском университете. На основании исследованных материалов по истории физики в Московском университете им была подготовлена и в 1955 году в издательстве МГУ вышла в свет его книга "История физики в Московском университете с его основания до 60-х годов XIX в.". По этой же теме им были опубликованы две монографии и ряд статей. В 1961 году им, совместно с проф. Б. И. Спасским, была опубликована книга "Ломоносов как физик". За последние 5 лет им было напечатано 29 статей и научно-популярных публикаций по истории отечественной науки.

По инициативе А. Ф. Кононкова была создана серия сборников "История и методология естественных наук", посвящённая различным аспектам истории научных направлений в физике. Первый выпуск этой серии, посвящённый вопросам истории и методологии физики, вышел в 1960 г. В настоящее время издано 19 выпусков сборника, содержащих статьи по истории и методологии естественных наук. А. Ф. Кононков сумел привлечь к участию в сборнике историков науки, работающих в различных научных центрах Советского Союза. В 1970 году вышел из печати двухтомный коллективный труд учёных физического факультета МГУ совместно с учёными Академии наук и другими научными центрами страны "Развитие физики в России", подготовленный к печати в издательстве "Просвещение", под редакцией чл.-корр. АН СССР А. С. Предводителева и проф. Б. И. Спасского. Первый том посвящён истории развития физических исследований в России с начала XVIII века до Великой Октябрьской социалистической революции. Второй том содержит статьи о развитии физической науки за годы Советской власти. Аркадий Федорович Кононков был составителем этого двухтомного издания и автором ряда глав. Он вёл большую работу по организации изучения истории физического факультета, в течение многих лет был активным членом музейной комиссии и ответственным секретарем юбилейной комиссии физического факультета. Он неоднократно выступал с научными докладами на конференциях по истории науки, проводившихся при Московском университете, АН СССР, в ряде союзных республик и городов страны. Он был членом оргкомитетов двух конференций по истории физико-математических наук и учёным секретарем оргкомитета конференции по методике и технике лекционных демонстраций по физике, проходивших в Московском университете, и принимал самое деятельное участие в подготовке к печати трудов этих конференций. Преждевременная кончина А. Ф. Кононкова в марте 1974 года прервала выполнение его обширных творческих планов.

Светлая память об А. Ф. Кононкове, верном сыне Коммунистической партии, посвятившем всю свою жизнь служению социалистической Родине и советской науке, останется в сердцах его друзей, коллег и всех, кто знал его.

Аркадий Федорович Кононков занимался историей физики в России. Его не стало, но, так как "кадры решают всё", через некоторое время заглохло и направление его исследований. Печально, что ныне в МГУ не издается серия "История и методология естественных наук", основанная русским патриотом Аркадием Федоровичем Кононковым. Теперь, по прошествии 35 лет после смерти Аркадия Федоровича, отчётливо видно, что это было одно из важнейших направлений научных исследований. Сейчас, наверное, многие понимают справедливость выражения: "Кто владеет историей, тот определяет будущее".

Необходимо особо остановиться на одном из этапов его жизни. После окончания войны 1941-1945 гг. мой старший брат был демобилизован в звании гвардии майора и поступил в 1945 году в аспирантуру физического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, на кафедру истории физики. Зав. кафедрой был профессор Тимирязев Аркадий Климентьевич (сын известного биолога). Тема диссертации, предложенная брату, касалась истории работ французского физика Ампера. После тщательной проработки Аркадий пришел к выводу о неперспективности этой темы и по согласованию с членом-корреспондентом АН СССР профессором А. С. Перевозчиковым, переключился на тему: "История физики в Московском университете за первые сто лет со дня основания".

После окончания учёбы в аспирантуре в 1948 году он был назначен заместителем декана физического факультета МГУ по учебной работе. Кроме обычных текущих дел, перед ним была поставлена задача обеспечить пропорциональность приёма студентов для различных национальностей СССР в соответствии с процентом численности их от общего населения СССР ― то есть так, как это было раньше, до установления советской власти. Если численность какой-то национальности достигала 3% от населения всей страны, то в МГУ, как общероссийском университете, устанавливалась при приёме квота в размере 3% от общей численности мест приёма.

Однако к 1948 году на физфаке МГУ в этом отношении имели место перекосы. Например, численность евреев в стране составляла всего 3%, а число студентов на факультете этой национальности достигало 90% и более от общего состава студентов. Этому способствовали два обстоятельства. Во-первых, в составе преподавательского состава физфака преобладали лица еврейской национальности, которые старались поддерживать при приёме свою диаспору. Во-вторых, абитуриенты г. Москвы этой национальности имели возможность перед поступлением в университет проходить дополнительную подготовку у столичных репетиторов, а потому были более подготовленными, чем абитуриенты, приезжавшие из других регионов. Однако, как свидетельствует вдова А. Ф. Кононкова ― доцент Галина Евгеньевна Кононкова, начиная с третьего курса, наблюдалась перегруппировка среди студентов. Приехавшие из периферии студенты буквально вгрызались в науку и начинали опережать столичных студентов в учёбе.

А. Ф. Кононков столкнулся и с таким явлением: демобилизованные участники войны на экзаменах получали заниженные оценки и не проходили по конкурсу. Когда они приходили в деканат забирать документы, то А. Ф. Кононков направлял их на повторные экзамены к другим, более объективным экзаменаторам, и многие из них набирали соответствующие баллы для приёма в МГУ. Позже многие из них не только успешно закончили факультет, но и защитили кандидатские и докторские диссертации. Некоторые из них работали над проблемами ядерной физики в Дубне и иногда, бывая в Москве, заходили и благодарили А. Ф. Кононкова за помощь при поступлении на учёбу в МГУ.

За три года работы А. Ф. Кононкова заместителем декана физфака увеличился состав студентов других народов СССР. Этого ему не простили представители т.н. "ущемлённой национальности". В 1949 году, когда А. Ф. Кононков подготовил диссертацию, Цейтлин и его команда предприняли все меры, чтобы не допустить её к защите на физфаке МГУ. Тогда в 1950 году диссертация А. Ф. Кононкова была принята к защите в Институте физики моря АН СССР. Уже был разослан автореферат, но Цейтлин и его "сподвижники", используя грязные приёмы, добились снятия защиты. Спустя несколько лет, дополненная новыми исследованиями, диссертация была представлена к защите в Институт истории науки и техники АН СССР, где в составе совета преобладали лица еврейской национальности. В итоге 13 проголосовали "за" присуждение учёной степени кандидата физико-математических наук и 13 "против" и т.о. было принято отрицательное решение.

В 1955 году издательством МГУ была опубликована книга А. Ф. Кононкова "История физики в Московском университете с его основания до 60-х годов XX века" объёмом 15 печатных листов, которая была представлена в качестве диссертации.

В связи с результатами предыдущих защит партком МГУ обратился в отдел науки ЦК КПСС с просьбой дать указание ВАКу создать для рассмотрения диссертации А. Ф. Кононкова по истории физики специальный совет из докторов, профессоров, специалистов по истории естественных наук, независимо от ведомственной принадлежности для разовой защиты. Такой совет был создан и А. Ф. Кононкову единогласно была присуждена учёная степень кандидата физико-математических наук. Но, к сожалению, трудностей пришлось пережить больше, чем за три с половиной года участия в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., что подорвало его здоровье и, в конечном итоге, привело к преждевременной смерти. Какие-либо комментарии здесь не требуются.

Более трагичной оказалась судьба второго по старшинству брата Александра, 1913 г. рождения. Вначале его жизнь складывалась очень хорошо, он закончил физико-математический факультет педагогического института и успешно работал в средних школах преподавателем физики, математики, алгебры, геометрии, самых дефицитных специальностей в тот период. Вскоре после начала Великой Отечественной войны он был призван в армию, закончил ускоренные курсы артиллерийского училища и в военных действиях участвовал в Мурманской области в составе элитных войск ― морской пехоты. Последнее письмо пришло с фотографией в полушубке в звании капитана.

В воинских подразделениях проводились политинформации, но в какой-то период комиссара в части не оказалось, и брату как человеку с высшим образованием, политически грамотному, поручили провести политинформацию, на тему: "О причинах временных неудач Красной Армии в войне с фашистской Германией". Брат провёл политинформацию, в которой в первую очередь указал на внезапность нападения без объявления войны и т.д., как было в нашей печати. Наряду с этим отметил, с учетом опыта войны как артиллериста, что у нас пушки устанавливались в шахматном порядке в два ряда, в связи с чем радиус обстрела по противнику уменьшался, а эффективность обстрела противника по нашим артиллерийским позициям увеличилась, ну и ряд других моментов, выявленных в ходе войны. Казалось всё прошло нормально. Однако вскоре приехал какой-то военный из особого отдела и стал расспрашивать, как он провел политинформацию. Брат подробно рассказал, как было дело, а математическими расчётами, как ему показалось, убедил "особиста" в правильности своего доклада и тот уехал. Но через некоторое время он получил приказ под конвоем явиться в военную прокуратуру. Поскольку брат не чувствовал никакой вины, то он распорядился создать конвой из одного сержанта и двух солдат и с ними отбыл в прокуратуру.

В военной прокуратуре ему предъявили обвинение в том, что он восхвалял тактику немецкого командования и умалял роль тактики наших военных. Естественно, брат не признавал себя виновным. Однако следствие затянулось, а условия содержания арестованных были такие, что в возрасте 30 лет он имел вес 45 кг. На очередном допросе следователь сказал ему, что он имеет право посадить его в карцер на 2 месяца с выдачей ежедневно 200 граммов хлеба и ограниченным количеством воды, так что никто не доживал до 2-х месячного пребывания в карцере. А если ты признаешь себя виновным, то я закончу следствие и тебя осудят, либо к 10 годам тюрьмы, либо к расстрелу, но на 50% есть шанс остаться живым. После этого брат признал себя виновным и его присудили к высшей мере наказания ― расстрелу. Целый месяц он находился в камере смертников. Вечерами все находившиеся в камере до 3 часов утра не спали, только после 3-х часов утра, когда охранники приходили и забирали очередную партию людей на расстрел, оставшиеся арестанты прямо на полу засыпали или впадали в забытье, так как сил дойти до нар уже не хватало.

Сразу после вынесения приговора брат подал апелляцию, и, через месяц пребывания в камере смертников приговор был пересмотрен, учитывая крестьянское происхождение и награды в ходе боев расстрел был заменён на 10 лет лишения свободы. Отбывать срок ему пришлось на Воркуте. После освобождения он несколько лет проработал вольнонаёмным, там же женился на враче тюремной больницы. Затем вернулся на родину жены в г. Верхнедзержинск и работал в школе преподавателем. После смерти Сталина в 1956 году были начаты пересмотры дел репрессированных по политическим мотивам. В одной из встреч с ним я посоветовал ему обратиться с заявлением о пересмотре дела и добавил, что для тебя реабилитация ничего не значит, но у тебя двое сыновей и для них лучше будет, если будешь реабилитирован. Он согласился с моими доводами и отправил обращение в военную прокуратуру Мурманской области, и буквально через два месяца пришло решение об отмене приговора из-за отсутствия состава преступления, восстановления в воинском офицерском звании, с сохранением наград и выплаты ему в качестве компенсации денежного довольствия в размере двухмесячных окладов. Однако здоровье его было подорвано, и умер он в возрасте 44 лет от рака желудка.

Судьба третьего по старшинству брата Бориса, 1916 года рождения, сложилась менее трагично, чем у брата Александра. Сегодня различны оценки деятельности В. И. Ленина, но в тот период у молодежи на устах были его лозунги, сказанные на съезде комсомола, о том, "чтобы строить новое общество, молодежи нужно учиться, учиться и ещё раз учиться", и "чтобы стать настоящим коммунистом, необходимо обогатить свою память знанием всех богатств, которые выработало человечество". Поэтому у молодежи того периода очень сильна была тяга к учёбе. И брат Борис поступил в Томский государственный университет, один из ведущих вузов страны. Летом на каникулы приезжал неоднократно и, помню, где-то в 1935-36 годах рассказывал, что скоро можно будет днём у себя дома смотреть кино (речь шла о телевизоре). Привёз с собой радиоприёмник, установил над крышей дома антенну, наладил приём, и жители нашего поселения "Восток" приходили послушать, через треск и помехи, радиопередачи. Не помню точно, но приблизительно где-то в 1936 или 1937 году проходило летом солнечное затмение, и брат Борис посоветовал нам и всем жителям поселения к дате солнечного затмения приготовить стёкла с одной стороны закопченные дымом для того, чтобы уберечь глаза при наблюдении начала, прохождения и завершения солнечного затмения.

После окончания Томского государственного университета он, вместе с женой Александрой Васильевной, был направлен в Сердобск Пензенской области учителем физики и математики в средней школе, а его жена ― преподавателем биологии.

После смерти матери в августе 1940 г. Борис приехал в г. Сокол Вологодской области и забрал на свое иждивение брата Василия, 1926 г. рождения. В 1941 г., после начала войны, когда Борис получил повестку в армию, он жену с малолетней дочерью Татьяной отправил в город Новосибирск к её матери, а брата Василия определил в детдом, откуда тот в 1942 г. в шестнадцатилетнем возрасте был призван в армию. (Во время войны призывались юноши 1926 г. рождения, и, частично, те, кто родился в первой половине 1927 г.).

После призыва Борис принял участие в боевых действиях против немцев. К сожалению, его часть попала в окружение, командование отдало приказ небольшими группами и одиночно попытаться выйти к своим войскам. Но немцы продвигались очень быстро, пришлось без пищи и денег искать убежище у местного населения. В этот критический период брат зашёл в один из домов, сказал, что их часть оказалась в окружении, и попросил помощи и временного приюта. Молодая женщина, дочь хозяйки дома, сказала, что помочь ничем не можем, так как немцы запретили под страхом расстрела принимать бойцов Красной армии, попавших в окружение. Тогда брат на прощание сказал следующую фразу "обидно русскому у русских умирать", эта фраза как током ударила женщину, она остановила его и спросила, кто он и откуда, когда он ответил, она сказала, что тоже является учительницей математики и физики в средней школе и предложила на случай его обнаружения, придумать правдоподобную версию, изменить фамилию и назваться местным жителям, вернее, жителем соседнего поселения. Сколько он скрывался, я не помню, помню только, что в окрестностях этого поселения объявился крупный партизанский отряд, командование с соответствующими документами переправило брата в одну из ближайших наступающих воинских частей, где он был передан для проверки в СМЕРШ, после чего был включен в состав действующей армии, после окончания войны был демобилизован и прибыл в г. Новосибирск на улице Сенная к жене, которая во время войны проживала у своей матери, поступил на работу преподавателем физики ближайшей средней школы и в заочную аспирантуру Томского государственного университета. После выполнения экспериментальной работы и защиты диссертации на соискание учёной степени кандидата физико-математических наук он прошёл по конкурсу на должность доцента Воронежского государственного университета. Впоследствии он работал в Воронежском сельскохозяйственном институте на кафедре физики, где и закончил свой жизненный путь.

Брат Кирилл, 1920 года рождения, после окончания железнодорожного техникума работал на Дальнем Востоке помощником машиниста, во время Великой Отечественной войны был призван в Красную армию, участвовал в войне против Японии в качестве машиниста бронепоезда. После окончания войны с Японией был демобилизован, поступил учиться в Днепропетровск в строительный институт, после окончания его работал прорабом на стройках, инженером-строителем в г. Жданове, где и умер в 1977 году.

Сестра Анна Федоровна Назарько, 1918 года рождения переехала в г. Пятихатка Днепропетровской области, где до выхода на пенсию работала учительницей в школе и умерла в 1978 г. на 61 году жизни.

Брат Валерий, 1924 года рождения, после демобилизации поступил и окончил Уфимский педагогический институт, после окончания работал директором средней школы с. Татышлы, Татышлинского района, Башкирской АССР, а затем более 20 лет проработал зав. гороно в г. Ишимбай, Башкирской АССР, где и умер в 1977 году.

Брат Василий, 1926 года рождения, после демобилизации окончил Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, по специальности ― геофизика, защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата геологических наук, работал в системе нефтяной промышленности, умер в 1988 году.

^{Слева направо: Борис, Валерий, Аркадий, Василий Кононковы}