Мой (не)любимый братец (СИ)

10

***

Как я и предполагала, баня протопилась, а мясо с овощами протушилось почти одновременно. Наши родители с гостями еще не вернулись, и, оставив горшок в духовке, чтобы не остывал, я с чистой совестью приняла предложение Лёхи попариться.

– Сейчас ты у меня будешь верещать как поросеночек, – злорадно пообещал он. – И розовая станешь такая же.

Мы оставили одежду в предбаннике и вошли в парную. Кожу и горло сразу же обжег раскаленный воздух.

– Ложись, скорее, – торопил Лёха, окатывая полок холодной водой.

Нагишом я осторожно присела на гладкие доски. Горячо, но не сказать, что обжигает. А вот дышать трудно.

– Ложись-ложись. Легче будет, – как заправский банщик, распоряжался братец, уже запаривая в кипятке веники.

И я послушалась – улеглась на живот и растянулась.

Что он там делал? Не знаю, но воздух наполнился густым запахом листьев. Я даже не смога разобрать каких. А на спину упали тяжелые горячие капли.

– Чего не паришь? Обещал ведь, – голос прозвучал как-то непривычно глухо.

– Терпение, и ты все получишь, – раздался смешок и… я поплыла.

Поплыла на теплых ароматных волнах, окатывающих все тело от макушки до пяток и обратно.

Это как легкий массаж, приятный и расслабляющий.

– Как хорошо, – прошептала я. Напрягаться совсем не хотелось. Я будто растеклась по полку.

– Подожди еще, – снова короткий смешок, и на задницу тяжело опустился напитанный водой веник.

Леха хлестал меня изо всех сил. Я только попискивала, да чувствовала как кости больно впиваются в доски.

Гибкие ветки обнимали, наверняка оставляя на боках красные рубцы. Кажется, когда Леха закончит, то видок у меня будет будто прошла через строй с розгами. Но удивительным образом с каждым влажным шлепком тело становилось все легче и… ленивее.

– Переворачивайся, – скомандовал мой экзекутор.

Я легла на спину и горячий влажный воздух тут же обжег грудь, а соски встали торчком. Я невольно прикрылась руками – если Лёха будет продолжать так же лупить, то ей будет очень больно.

– И как давно стала такой стеснительной?

Я открыла глаза. Лёха стоял надо мной как великолепная статуя. Кожа блестела от воды и пота, и братец походил на натертого маслом греческого атлета или римского гладиатора. Такие же идеальные пропорции, выразительный рельеф мышц, лишний раз подчеркнутый влажным блеском. А на прокачанном прессе можно было рассмотреть и посчитать каждый кубик.

– Что так смотришь? Кажется, ты уже видела голого мужика, – карие глаза ехидно сверкнули из-под упавшей на лоб мокрой челки. И, усиливая впечатление, паршивец поиграл грудными мышцами. И прилипшие к коже листочки игриво запрыгали.

Только когда Лёха засмеялся, громко и заразительно, я поняла, что у меня приоткрыт рот, и поскорее его захлопнула.

– Больно будет, – пискнула я и крепче прижала ладони к груди.

– Не будет, я обещаю, – сладко пообещал искуситель.

Жара плавила не только воздух, смолу в бревнах сруба, но и мои мозги, и я убрала руки.

Сначала Леха, не прикасаясь к коже, просто водил надо мной веником и разгонял горячий воздух так же, как над спиной. Так вот что он делал, от чего мне было так приятно. Я расслабилась и закрыла глаза. Потом листья осторожно коснулись живота, ног. Они не хлестали, а поглаживали.

Лешка и правда был осторожным. Даже когда перестал гладить, он осторожно похлопывал, не причиняя боли нежной коже. Кажется, лупить со всей дури по заднице ему больше нравилось.

– Давай, теперь я тебя, – попросила я, когда уже достаточно понежилась, и даже представила, как темный тяжелый веник опускается на широкую спину, как она краснеет, расслабляется. Да. Я хочу это сделать.

– Кто сказал, что я с тобой закончил.

Не понимая, что он задумал, я распахнула глаза, и только от одного многозначительного взгляда сквозь потемневшие пряди и нагловатой ухмылки живот скрутило спазмом желания.

Лёха взял меня за ноги и развернул так, что спиной я уперлась в горячую и влажную стену, а ноги свесились с полка, и братец оказался между ними.

Я удивленно наблюдала как он опускается на колени, а когда коснулся меня губами, охнула, выгнулась и откинула голову, со всей дури врубившись затылком в бревно.

Из глаз тот же час полетели искры. Фиговенькая замена оргазму, но долго ехидничать я не могла, потому что язык Лёхи, проникнув в меня, снова заставил выгнуться и застонать.

«Господи, что он творит?» – это была последняя мысль, которая пронеслась в мозгу, прежде чем его затопило волнами наслаждения.

Лёха то осторожно, словно перышком, касался разгоряченной кожи, и тело покалывало от россыпи маленьких искорок; то втягивал, посасывал, и я подавалась ему навстречу, поощряя быть смелее; то вжимался, вторгался в меня, и я извивалась, требуя большего.

Один за другим спазмы скручивали живот, мышцы дрожали от нетерпеливого ожидания, в горячем влажном воздухе, смешиваясь с крепким запахом мокрых листьев, разливался острый аромат желания. Я безумно хотела его и знала, что Лёха это чувствует, но он продолжал играть со мной, все больше уделяя внимания набухшему бугорку, пока пружина, донельзя скрутившаяся внутри, с силой не распрямилась, и меня от кончиков пальцев до макушки пробил сильнейший разряд освобождения.

Я последний раз вскрикнула, выгнулась и обмякла, но еще продолжала дрожать и слабо поскуливать.

– Здорово, правда? – довольный братец поднялся и, опираясь о полок, весело смотрел на меня. – Теперь можешь и меня попарить.

– Н…не мо-гу, – слабо промямлила я. Сил не было даже чтобы пошевелить пальцем не говоря уже о том, чтобы поднять веник.

– Сейчас ты у меня быстро придешь в себя, – пообещала Лёха, схватил меня за руку и стащил с полка. Потом обнял и потащил на улицу. А я напоминала себе тряпичную куклу. – Ну как, хорошо? – как были нагишом, мы кружились, овеваемые мартовским ветром, но не чувствовали холода.

– Инн, смотри, кажется, Алешенька затопил баню. Как хорошо сейчас будет попариться, – услышали голос тети Лиды, но ничего не успели сделать, как она появилась сама, а следом за ней и моя мама.

Все что я видела – это изумленно округлившиеся глаза тети Лиды, как, сдерживая удивленное восклицание она прикрыла рукой рот, а за ней лицо мамы… Вот сейчас я готова была провалиться сквозь землю.

Лёха опомнился первым. Поставил меня на талый снег и задвинул себе за спину, сам, как мог, прикрылся руками.

– А мы тут решили попариться, – словно все в порядке, и мы не стоит голышом перед нашими родителями, пояснил он.

– Я вижу.

Это моя мама. С самообладанием у нее получше, чем у меня.

– Не холодно на снегу? – она выразительно посмотрела на наши босые ноги.

– Пока нет, – Лёха продолжал вести светскую беседу. Убить его мало.

– Одевайтесь, пока не замерзли, и пока вас никто не увидел. Мы ждем вас в комнате Лиды. Не стоит ставить в известность всех гостей.

Я первой юркнула в предбанник и начала лихорадочно одеваться. Следом ворвался Леха.

– Попадос.

Констатировал он наше положение.

– Надеюсь, твой отец меня не кастрирует.

– Надейся, – буркнула я.

***

В комнате нас уже поджидали тетя Лида с мужем и мои мама с папой. И все смотрели на нас, а мы смотрели в пол, как нашкодившие школьники.

– А я предупреждал, что этим закончится, – вдруг сказал мой папа.

Я вскинула голову.

Что? Они тут сплетничали о нас? Ну родители, ну удивили.

– Саша, но ведь они еще дети! – тетя Лида умоляюще посмотрела на моего отца, потом на нас, словно просила, чтобы ей сказали, что все померещилось. И больше всего на свете я хотела провалиться сквозь землю.

– Хорошие детки, – усмехнулась мама. – Лёшка, вон, едва головой косяки не сшибает, да и моя оказалась слишком шустрой.

– Вообще-то, мы здесь, – подал голос Лёха.

Молчи. Лучше молчи.

– А что такого ужасного произошло? – подал голос муж тети Лиды. – Ребята уже взрослые, увлеклись немного и не заметили как пришли взрослые. С кем не бывает?

– Но ведь они брат и сестра, – воскликнула тетя Лида, удивляясь, как муж этого не понимает.

– Не родные, и доже не двоюродные, – веско заметил он. – К тому же, лет десять не виделись. А ты говорила, что между ними и раньше искры проскакивали, но в детском варианте.

– И что нам теперь с вами делать? – строго спросила мама.

– Женить, – предложил этот охламон. Я чуть не подпрыгнула на месте, а балбес нашел и сжал мою руку. Почему-то сразу стало спокойнее.

– А что, может, и правда, поженим? Раз их так друг к другу тянет? – предложила тетя Лида так, словно ей предложили взойти на костер.

– Сейчас! – мама хлопнула ладонью по столу. – Не хочу учиться, хочу жениться. Лешка получил образование, и что, увезет Юльку к себе и она останется недоучкой? Нет. Это неправильно!

– Конечно, неправильно, – поддержал ее папа. – Давайте поженим, но позже. Когда Юлька закончит учиться. А заодно ребята проверят насколько их… Кхм, – папа прокашлялся, будто подбирал подходящее слово. – Симпатия сильна. Юлька может ездить на каникулы. Искать подработку, так сказать, создавать почву. И если ребята не перегорят в разлуке, не передумают, то поженим. Почему нет? Мне это кажется разумным, а вам? – он осмотрел остальных.

Муж тети Лиды, как лицо не очень заинтересованное, сразу согласился с папиными доводами, мама тоже не возражала, осталась только тетя Лида. Со слезами на глазах она смотрела то на меня, то на сыночка.

– Деточки, ну как же вы так. Мы ведь даже и подумать не могли…

– Что плакать по сбежавшему молоку? – оборвала мама ее причитания. – Дети выросли независимо от того заметили мы это или нет. Ты согласна с предложением Саши?

– А что мне еще остается? – тетя Лида всплеснула руками. – Юля хорошая девочка. Надеюсь, что детки будут счастливы, – всхлипнула она, будто провожала сыночка на сражение как минимум с драконом.

– Теть Инн, дядь Саш! – воскликнул Лёха. – Мамуля! Вы лучшие родители на свете. Обещаю, я не обижу Юльку!

И на глазах у всех поцеловал меня.

Ну не придурок?

---------------------------------------------------

Вам понравился рассказ? Поставьте лайк, автору и его музу будет приятно.

Поделитесь эмоциями после прочтения, нам важно ваше мнение)

До новых встреч!

Конец