Мой похититель – дракон

Глава 3. О том, что у драконов свои причуды

Я старательно чистила яблоки. Аккуратно, чтобы не срезать лишнего и не испортить природную форму. Не потому что готовят для дракона, а ради дяди Дюльера.

Почему бы хорошему человеку не помочь достойно? К тому же, на кухне всегда можно что-нибудь ухватить.

Два яблока все-таки испортила. И съела. Чего добру пропадать, правильно?

– Ну, как ты тут, справляешься? – ко мне с сияющей улыбкой заглянул повар.

Продемонстрировала ему плоды своих трудов. Он тщательно осмотрел каждое яблочко, одно забраковал. Я тут же принялась им хрустеть.

– Пойдем, нечего здесь больше делать, – дядя Дюльер забрал блюдо с яблоками, я пошла следом за ним обратно на душную кухню.

– У вас тут хорошо, – протянула, глядя на сочный, но еще сырой бифштекс.

– Да. Не люблю суматоху, но люблю вкусную еду, – он стал вычищать яблоки.

– Я тоже люблю вкусную еду, – забралась на высокий стул, – только вкусно здесь, похоже, кормят исключительно милорда.

Дядя Дюльер виновато улыбнулся.

– Мое дело маленькое – приготовить. Составляю меню, подаю на заверение. В основном одобряют, но не всегда, – он продолжал подготавливать яблоки к следующей стадии, лицо его погрустнело. – Нет полета фантазии, понимаешь? Сухие рамки: это можно, это нельзя. Истинный повар творит! Не может жить без импровизации!

Дядя Дюльер взмахнул ложкой, плюхнулся на стул и спросил:

– Вот ты, разве не любишь мясо?

– Я? – прожевала кусок яблока. – Обожаю! Особенно жаренное под кисло-сладким соусом…

Глаза мечтательно закрылись, а рот наполнился слюной. Издевательство!

– И я люблю мясо! – воскликнул повар. – А милорд запрещает подавать его дамам.

– Потому что он жлоб. Жадина. Это ведь для него бифштекс, да? Я так и знала!

Дядя Дюльер улыбнулся и вернулся к яблокам, а меня прям печаль-тоска в оковы свои заграбастала…

– Дядя Дюльер, – жалобно протянула, состроив печальные глазки, – а мне можно тоже бифштекс? Я никому-никому не расскажу…

Он взглянул на меня, подумал некоторое время…

– Конечно, можно. Чего ж я тебя голодной оставлю? Можно, конечно, – бормотал он и вычищал яблоки.

Довольно пискнув, с самым счастливым видом догрызала яблоко.

Через полчаса, когда последняя вкуснейшая и сочная мякоть гарцонских яблок была мной великодушно ликвидирована, дядя Дюльер вовсю трудился над приготовлением крема для бомфри.

Мне было велено отдыхать, чем я и занималась, хотя и устать не успела.

– Дядя Дюльер, а расскажите мне что-нибудь о милорде, – попросила, подпирая подбородок ладонью. – Чем он занимается? Кто он? Вы ведь наверняка все знаете.

– Все знать никому не дано, – он бережно взбивал крем. – Я давно работаю у милорда. Сначала был поваром его матери. Когда он подрос и занялся самостоятельной жизнью, стал поваром милорда.

– Так вы его помните ребенком? – закинула в рот орешек. – И каким он был? Капризным, нахальным драконенком?

Дядя Дюльер засмеялся.

– На удивление – нет. Он был рассудительным. Всегда приходил на обед с серьезным сосредоточенным лицом с книгой в руках, каждый раз с разной. Ни за что не отдавал, нет. Матушка его ругала за это. Я даже пытался обменять книгу на шоколадный мурсонье, его любимый десерт. Не согласился.

– Читал за обедом?

– Каждый день, – кивнул дядя Дюльер. – Бывало он и про еду забывал, так и уходил, не притронувшись к блюдам.

– Он, наверное, хорошо учился?

Повар покачал головой.

– Терпеть не мог школу. Отметки болтались на уровне ниже среднего. Однажды он устроил забастовку, чтобы не возвращаться туда после выходных. Утверждал, что преподаватели ничего не смыслят в точных науках. Сорвал несколько уроков, доказывая учителю, что тот не прав и в книгах, которые он прочитал и досконально изучил, написано по-другому.

Дядя Дюльер смеялся и я тоже.

– Нелегко с ним было?

– Нет, нет, – возразил повар, – он вел себя достойно с прислугой. Никогда не позволял себе оскорбительных слов. Даже помогал. По собственному желанию.

Внимательно слушала, не перебивая дядю Дюльера, и грызла орешки.

– Заставить что-то делать против его воли – нет, нет. Невозможно! Невозможно. Он не станет отнекиваться, ругаться, кричать, – нет. Он просто развернется и уйдет, – всё! – дядя Дюльер улыбнулся своим воспоминаниям. – Много у них с матушкой было скандалов. От нее ему редко удавалось уйти молча.

– А отец?

– Отец погиб, когда милорд был совсем маленьким. Он и не помнит его толком. Хороший был человек, – улыбка Дюльера сделалась печальной.

– Я не знала, – нашлась, сев ровнее.

Неудобно получилось.

– Так откуда ж тебе знать? – повар откинул скорбные воспоминания. – Милорд с пленниками не особо разговорчив.

Пошарила в пальцами в чашке – пусто. Закончились орешки…

– И много у него было пленников?

– Достаточно, – дядя Дюльер занялся мармеладом. – Обычно они жили в подвале и со мной он их не знакомил.

Подвал. Не люблю эти мрачные сырые помещения, где воздух прямо-таки пропитан удручающим настроением.

– Мне, выходит, повезло, – снова положила голову на руки.

– Девушку, да в подвал… Совесть ему не позволит.

– Ну не знаю, не знаю, – протянула скептически. – Убить меня он уже обещал.

Дядя Дюльер засмеялся. На плите что-то заурчало и повар, напевая себе под нос, растворился за клубами пара.

– Дракон, что с него взять? – заговорил он, вернувшись к яблокам. – Я всю жизнь провел среди них. Они горячие, вспыльчивые, но милорд владеет собой прекрасно! Лучше из всех драконов, которых мне довелось повстречать.

Хорошо бы, если так. Не хочется оказаться в брюхе у красного дракона. Там темно, жарко и наверняка много мусора после всех, кого он съел раньше.

У дяди Дюльера до обеда я не досидела – забрал дворецкий.

Им оказался тощий, длинный мужчина в костюме с черной бабочкой, выпученными глазами и непропорционально длинным лицом. Слова он растягивал, отчего голос его делался нудным и начинал раздражать после пары секунд.

– Твоя задача аккуратно, понимаешь? Аккуратно протереть рамы картин. Не испорть ничего. Аккуратно!

Слово «аккуратно» он повторил не менее десяти раз, так что когда тряпка попала мне в руки с очистительным раствором, я была крайне раздражена.

Дворецкий, мистер Хоунто, решил проследить, насколько аккуратно я выполняю порученную мне работу, и стоял за спиной, пока я до блеска натирала золотую раму безобразной картины.

Лицо человека на полотно состояло из четырех квадратов разного размера и цвета. Глаза уродливо разместились в разных плоскостях, а рот съехал на место подбородка, который вовсе отсутствовал.

Не понимаю, как этот кошмар могли разместить в таком красивом коридоре.

– Нежнее три, нежнее, – нудел под ухом мистер Хоунто. – Не задень полотно!

Это полотно, по-моему, уже не раз задели. А если нет – то пара лишних штрихов этому "шедевру" совершенно не повредит!

– Осторожно! Это велонское золото! – дворецкий, видимо, не собирался уходить.

– Мистер Хоунто, – все-таки не выдержала, – мне кажется, я слышала шум у двери, – улыбалась убедительно, как могла.

Дворецкий намеревался сказать что-то еще, но закрыл рот и, хмыкнув, направился ко входу.

– Это не так, то не так, – я отрывистыми нервными движениями терла раму. – Сам бы взял и показал.

– И часто ты с собой разговариваешь? – раздалось за спиной.

Я едва не свалилась со ступеньки деревянной лесенки, ножки коей грозили разъехаться по скользкому мраморному полу.

Балансируя и пытаясь восстановить равновесие, ухватилась за картину, чтобы не упасть.

Не упала. А вот картина сорвалась и наткнулась на торчащую перекладину из дерева и столкновение она не пережила.

Беда…

Золотая рама и порванное полотно висели на лесенке.

Спустилась на пол, высвободила картину. На месте уродливого лица зияла дыра.

Рядом гневно засопели.

Взгромоздилась на лесенку вместе с картиной, вернула ее на прежнее место…

– Так она выглядит гораздо лучше, – заключила с напускной уверенностью.

Без этой мазни вместо нормальной головы она действительно смотрелась куда лучше.

Гневное сопение усилилось.

Прискакал мистер Хоунто, взглянул на картину, схватился за сердце, за голову и со стоном побрел по коридору, ища кого-нибудь, кто даст ему капли для сердца.

За спиной все еще сопели, а я оборачиваться не спешила. Зачем? Мне не нравится, как в гневе выглядит лицо моего похитителя.

– Вы снова меня напугали, – пробормотала спускаясь, – кто вас учил подкрадываться со спины?

Я разглядывала лесенку, лишь бы только не смотреть на милорда. Ведь не виновата я… Случайно вышло.

Рядом шумно выдохнули, очень шумно вдохнули…

– Ладно, – напряженно произнес мужчина, – ладно. Она мне все равно никогда не нравилась.

С сомнением покосилась на дракона, тот смотрел на дыру в картине.

– А я подумала, что у вас чудовищный вкус.

– Это был мамин подарок, – все еще напряженно, но уже не настолько явно, произнес.

– А-а… э-э… у вашей мамы отменное… чувство стиля.

Мужчина усмехнулся.

– О, да, – он тихо засмеялся. – Тут ты абсолютно права.

Взглянула на картину… Нет, все равно чудовищно ужасная. И тоже засмеялась.

К нам вернулся мистер Хоунто, продолжая хвататься за сердце.

Недоумевая, он смотрел на смеющегося милорда, на меня, на картину. Снова ухватился за голову, застонал и убрел в прежнем направлении.

– Мышка, ты испортишь мне все имущество, – произнес дракон и снял продырявленную картину со стены.

– Если перестанете подкрадываться со спины, то ваше имущество никоим образом не пострадает, – заверила, скручивая тряпку за спиной в спираль.

Мужчина хмыкнул, покачал головой и удалился вместе с полотном.

А мне что делать? Следующую картину протирать? Я начала двигать лесенку к следующей картине, когда снаружи действительно послышался шум.

В коридоре – никого. Позвала дворецкого, но он, видимо, занят употреблением успокоительного, а хозяин дома вряд ли услышал.

Оставила лесенку и подошла к двери.

Благодаря своему благоразумию не стала открывать сразу, а выглянула в окно.

Отскочила от стекла как ошпаренная! По ступеням поднимался герцог Пенгальский.

– Чего испугалась? – снова неожиданно раздалось за спиной.

Подпрыгнула на месте и тоже схватилась за бешено стучащее сердце, как ранее делал мистер Хоунто.

– Вы доведете меня до сердечного приступа!

Дракон двумя пальцами отодвинул занавеску и скривился.

– Олрето.

Мгновенно забыла про сердце.

Олрето – имя герцога.

– Вы знаете герцога Пенгальского? – подошла и еще раз на него взглянула.

Ничуть не изменился с нашей первой и последней встречи два года назад. Все так же прилизывает волосы и мажет губы увлажняющими средствами.

– Да, но откуда его знаешь ты? – дракон сверкнул красными глазами.

– Отец протежировал его мне в мужья, – почему-то шепотом ответила.

В коридоре показался дворецкий. Он поправлял бабочку и быстро приближался к двери. Дракон схватил меня за руку и потащил навстречу мистеру Хоунто.

– Скажи, никого нет дома, – велел чешуйчатый и не дожидаясь ответа от пораженного дворецкого, потащил меня по коридору, завернул за лестницу,

впихнул меня в открытую дверь, зашел сам и дверь закрыл.

Через пару секунд загорелся светильник под потолком и я разглядела небольшую кладовую.

На полках громоздились банки, корзины, пакеты с крупами и пряностями, мешки с мукой и прочее.

Милорд кинул на каменный пол одеяло, зачем-то хранящееся здесь на верхней полке, и уселся, подтянув к себе мешок с орешками.

– Почему вы прячетесь? – поинтересовалась, усаживаясь рядом.

– Олрето считает своим долгом наведываться ко мне, а меня его визиты не радуют. А ты?

Зачерпнула горсточку орешков.

– А меня сюда вы притащили.

Дракон усмехнулся.

– Смотрины окончились неудачно?

– Пролила на его белоснежный костюм горячий шоколад, – поведала с невинным видом. – Рука сама дрогнула.

– М-м, оригинально.

Мне за эту оригинальность от отца ой как досталось… Кричал на весь дворец.

– Мышка не хочет замуж? – дракон хитро улыбался.

– Не хочу навязанного мужа. Любить хочу, – закинула в рот сразу несколько орешков.

– Справедливое желание, – согласился он, а я почему-то решила:

– Неужели и вас пытались женить?

Красноволосый покосился на меня, решая, стоит ли рассказывать.

Решился.

– Один раз. Мне было шестнадцать. Мать решила мне нужна жена, – он фыркнул.

Я в этом услышала юношеское упрямство, хотя ему точно давно не шестнадцать.

– Поэтому вы завели гарем? – потянулась за корзиной с курагой.

Дракон задумчиво почесал затылок.

– Наверное. Никогда не задумывался.

И уплыл в раздумья теперь.

Он смотрел куда-то сквозь стены, жевал курагу и думал, думал…

– А ты права, мышка. Видимо, желание доказать матери ее неправоту засело во мне… Да… Ха, никогда не задумывался!

Он активнее начал ликвидировать запасы кураги, теперь озорно улыбаясь.

– Не стоит благодарностей, – снова переключилась на орешки, – обращайтесь.

Дракон засмеялся заливисто, заражая смехом и меня.

Мы не сразу умолкли, когда в кладовую заглянул дядя Дюльер. Он не ожидал нас здесь увидеть.

– Какая встреча, – повар улыбнулся. – У меня готово яблочное бомфри, желаете?

– Да, – одновременно ответили мы и переглянулись.

– Стол в обеденной уже накрыт, – известил дядя Дюльер.

Милорд, прежде чем подняться, уточнил:

– Олрето ушел?

– Двадцать минут назад.

Ох, это ж сколько мы здесь просидели?

Дядя Дюльер подождал пока мы выйдем и нырнул внутрь.

Я пошла следом за драконом. Он продолжал озорно улыбаться, решила воспользовалась моментом.

– Вы простите мне феникса?

Улыбка стерлась с его лица.

– Нет.

Что ж… Стоило попытаться.