Мой викинг

5. Свен

Альвисс приезжает, когда уже совсем темно. Осматривает девчонку, ставит ей капельницу.

— Ей повезло, что отделалась только ушибами и, скорее всего, сотрясением. Но, могу предположить, что завтра-послезавтра добавится еще воспаление легких… Сегодня уже никуда не поеду, у тебя останусь, — говорит друг. — Завтра с утра осмотрю девочку еще раз.

Киваю Альвиссу, благодарю за помощь. Таких друзей, как он, Бьерн и Матиас, надо еще поискать. Настоящий подарок небес! Очень ценю нашу дружбу, которой уже больше двадцати лет. Проверенная временем, так сказать…

А вот что делать с девчонкой — не знаю. Решаю, что лучше не оставлять ее без присмотра на ночь. Расстилаю диван у окна, беру плед и заваливаюсь устало. Какой длинный день! Сейчас мы готовим ежегодные «Игры викингов», которые проходят на моей базе вот уже пять лет. Сначала база задумывалась как отдаленное от цивилизации место для таких любителей тишины и природы, как я. Но со временем постояльцы, которые возвращались снова и снова, стали организовывать корпоративные приезды своих фирм здесь. Сначала это было что-то наподобие тимбилдинга. Потом Матиас поделился идеей, что стилистика наших хижин и, в общем-то, природы вокруг вполне подойдет для проведения «игр». Когда собираются взрослые мужики, одеваются в костюмы викингов и по заранее оговоренному сценарию исполняют свои роли. Со сражениями, танцами и так далее. Все, что известно из истории про варваров, пришлось долго изучать и адаптировать под современную базу. Как показала практика, гостям интересен такой вид досуга, и к нам стали приезжать на «игры» круглый год.

Так как друзья поддерживали все мои начинания и идеи Матиаса, мы стали полноправными партнерами. Матиас — муж моей любимой старшей сестры, Катрины. У него историческое образование. Раньше он читал лекции в университете, но потом, когда наше дело пошло в гору, с концами ушел в работу над «играми». Альвисс вообще за любую авантюру, лишь бы она приносила доход и не была в конфликте с его основной деятельностью. Он у нас практикующий врач, заведующий терапевтическим отделением. С «играми» не получается без травм, так что свой врач — это наше преимущество.

Бьерн — мой школьный друг. Не знаю, как мы дружим столько лет, ведь совершенно разные. Он любит шумный город, вечеринки и вечную движуху. Я же превратился практически в затворника по собственной воле. Уехал из большого города, когда потерял родителей. Это случилось несколько лет назад. Я на свой страх и риск продал рекламное агентство, которым владел и построил базу. Это была чистой воды авантюра. Но мне хотелось провалиться в свое одиночество и депрессию. Бросив все, я уехал сюда жить, прихватив с собой Нильса. Ему местные просторы сразу понравились. Первое время мы целыми днями гуляли и изучали местность. Мне в этом помог квадрокоптер, который я прихватил с собой.

Когда я немного пришел в себя, начали зарождаться мысли по рекламной кампании базы. Надо было возвращаться к работе, хоть и решил в корне поменять направление деятельности. Мне, конечно, очень пригодился опыт работы с рекламой, и вскоре на базу потянулись первые гости. Народ относился скептически к хижинам, которые были выстроены из камня или дерева с крышами, покрытыми мхом. Но внутри есть все необходимое для пребывания. Туалет, душ, небольшой кухонный островок. Все из дерева, массивное и на первый взгляд грубое, но мне очень хотелось, чтобы база вписалась как можно гармоничнее в местный пейзаж…

Из воспоминаний больше похожих на красочный сон меня вырывает глухой стон. Открываю глаза, пытаюсь понять, где я. Вспоминаю про девчонку. Нильс поскуливает и тычется мордой в ее узкую ладошку. Девчонка в приступе лихорадки что-то мычит и стонет. Ее лоб покрыт капельками пота. Кладу ладонь на ее щеку — кипяток. Температура зашкаливает, прав был Альвисс, что стоит ждать еще и пневмонию.

— Нильс, охраняй, — даю команду и выбегаю из хижины, направляюсь в свой домик, в котором расположился друг. Он еще не спит, берет свой медицинский чемодан и направляется за мной. Осматривает девчонку, хмурит брови. Ставит жаропонижающий укол и подтверждает свои прогнозы, что да, догнало. Ставит капельницу. Наблюдает за девчонкой, стирает полотенцем ее пот. Когда она затихает, мы перекладываем ее на диван, меняем мокрые простыни. Надо бы переодеть потеряшку во что-то, но решаем уже дождаться утра.

Нильс так и сидит рядом с диваном, сторожит. То ложится на коврик, то встает и кладет морду на край дивана. Вот уж не подумал бы, что мой пес так отреагирует на совершенно чужого человека. Когда я пришел в приют, чтобы взять себе щенка, мой выбор был очевиден. Меня даже не подводили к Нильсу, он был агрессивным и на всех работников и посетителей рычал и скалился. А когда я подошел — стал поскуливать, вилять хвостом и облизывать мне пальцы. Это была взаимная любовь с первого взгляда, с того дня мы не расстаемся. А вот как объяснить, что Нильс не отходит от потеряшки — я пока не знаю.

Но лучше сейчас отдохнуть, а не заниматься анализом… Перекладываю девчонку в кровать, укрываю одеялом, выключаю свет, оставляя только ночник. Снова заваливаюсь на диван и проваливаюсь в тревожный сон. Утро наступает раздражающе быстро. Такое ощущение, что я не спал вовсе. Убираю постельное с дивана, складываю в шкаф. Думаю, оно мне еще пригодится.

Девчонка не приходит в себя и сегодня, Альвисс колдует над ней, но это все равно не помогает. Ночью снова остаюсь с ней в хижине. Катрина предлагает меня сменить, но так как Нильс не уходит от хижины, я тоже остаюсь здесь. Даже на прогулку не смог вытащить своего пса. Вот это новости! Вторая ночь проходит спокойнее, лихорадит девчонку не так сильно, и я даже высыпаюсь. Так проходит четыре дня, я уже начинаю нервничать. Потеряшка уже не температурит, но все еще не приходит в себя. Может у нее какая-то скрытая травма? На мой вопрос Альвисс закатывает глаза.

— Все с ней нормально, Свен, просто на фоне стресса организм вот такую защитную реакцию проявил.

Ночь проходит спокойно, а вот утро начинается с оглушительного крика, переходящего в визг, и чужестранной речи…