Мой выбор

Глава 17. Без него

Мы уже забыли

Как тебя носило

На моих ветрах

Пропустила пульс

И со мной остыла

Значит, так и было

Между нами грусть

Иван Дорн.

Первый день без него.

Сегодня рано утром я приготовила завтрак и подала в постель, хотя обычно так не делала, мне хотелось, чтобы ему запомнилось это утро. Хочу, чтобы ему всегда хотелось возвращаться домой. Разбудила его поцелуями и нежным шепотом.

— Доброе утро, любимый. Твои яйца уже готовы.

— Доброе, Лиза. Моя ты девочка, спасибо, с тобой мои яйца всегда готовы. — он поцеловал меня, и мы чуть не перевернули поднос. Он ловко перевернул меня и вот мы уже поменялись местами, теперь он сверху. Начал целовать шею, потом ключицы, приспустил одну лямку, вторую, оголил грудь и прикоснулся к груди, обдавая жарким дыханием. — Точно не поедешь со мной. Я бы так тебя будил каждое утро.

— Ты шантажист. Знаешь, как мне тяжело далось это решение, и тут… — Я не договорила, потому что ласки стали активнее, и смысл слов был беспощадно потерян.

Завтрак остыл, а мы, наоборот, горели, словно последний раз занимались любовью с такой отдачей, старостью, поглощающей весь кислород в комнате.

Завтрак доедал он уже в коридоре, наспех одевая кроссовки. Короткий поцелуй и все. Дверь захлопнулось и даже его запах исчез. В квартире стало нечем дышать, или мои легкие не могли сделать вдох без него. Я расплакалась и была готова броситься за ним в подъезд, но лишь закрыла рот руками и сползла на пол без сил. Как я без него эти четыре дня. Какая я дура, надо было ехать с ним. Слабая безмозглая дура, даже принять правильное решение не могу, а принимая, не могу следовать. Сама себя не узнаю, такая эмоциональная лабильность мне несвойственна. Я эмоциональна, да, но тут штормит меня совершенно невероятно. То я в раю, через пять минут иду ко дну Марианской впадины. Надо собрать себя в кучу и идти на работу, хотя бы появиться там.

Дала себе десять минут на то, чтобы «насладиться» горем, а потом пошла в ванну, стараясь привести себя в божеский вид. Нейтральный макияж, хвостик, джинсы и белая рубашка. Все на что хватило фантазии.

Как ни странно, но на работе я отвлеклась, и даже пожурила себя за то, что развезла такую трагедию на пустом месте. Подумаешь уехал, в любой момент можешь приехать к нему, тем более что запланирована встреча через четыре дня, всего четыре. Там я могу остаться, если будет необходимость.

Собралась я уже к обеду. Даже созвонилась с Ингой, а еще запланировала поход к гинекологу. Все-таки сдать все эти анализы надо, да и время ежегодного осмотра подходит.

На обеде как раз и сбегаю. Если честно для меня приятнее стоматолог, чем гинеколог, я всегда там чувствую жутко неудобно. Каждый раз стесняюсь, уставившись в потолок, стараюсь не смотреть врачу в глаза. Так и в этот раз.

— Лизавета, ну что-то мне не нравится, надо узи сделать и кровь возьмем. Цикл как, не барахлит? — Наталья Семеновна была тучной женщиной с добрым лицом и теплыми руками, она говорила мало и по делу, мне это нравилось. Уже три года у нее наблюдаюсь, и из всех врачей, она не вызывает отторжения.

— Нет, но я не особо слежу, если честно, примерно помню, пыталась вести дневник, но не мое. — Что ей там не нравится, интересно. Наверное, все там разнес мой богатырь.

— Надо, надо следить. Давай сейчас все сдашь, и кровь, а завтра узи, в обед же тебе удобно, я позвоню врачу, она тебя вне записи посмотрит.

— Кровь? Я уже ела.

— Нет, для этого не имеет значения.

— Хорошо. — Видимо на ВИЧ, но, как всегда, стесняюсь спросить. Меня до сих пор приводят в ужас вопросы о количестве актов и подобные нюансы.

В клинике быстро взяли кровь, как на конвейере, только и говорили, следующий, сдирая перчатки. А еще мне нравилось, что все результаты тут же приходили мне на электронную почту. Не то, чтобы я боялась, хотя да, боялась, что чем-то больна. Это слово ВИЧ безумно пугало, знаю, что люди живут с этим, и даже были случаи исцеления, но все же коленки подкашиваются от одного слова.

После врача чувство беспокойства и паники постепенно захватывало мой разум, который только отошел от отъезда Сережи. Хорошо, что мой любимый не забывал обо мне и очень много писал, пока ехал, когда заселился, и в любую удобную минуту. Скинул видеообзор своего номера, с голым торсом. Я раз сто его пересмотрела. И говоря сто, это максимально приближенная цифра к реальности, а раз за разом включала и запоминала все нюансы обстановки, где он бросил сумку, что в ванной, как у него сегодня лежат волосы. Как маньяк. Отложила телефон в сторону и решила до шести не прикасаться к нему совершенно. Я знала, что вечером мы созвонимся по видео связи, и это хоть какая-то, но передышка, вернее глоток воздуха, который я чувствовала становится совершенно необходим.

После работы полежала в ванне, проверила почту, пришли некоторые анализы, отрицательные. Но один я не сразу поняла, ХГЧ — триста семь, и восклицательный знак. Подумала про хламидиоз, загуглила все что можно про хламидиоз, лечится вроде, но в статьях не называли его ХГЧ. Вбила в поисковик эти три буквы, и чуть не задохнулась. Показатель беременности. Я беременна? Боже. Такой волной счастья меня накрыло и первый порыв был написать Сереже. Но ведь я могла ошибиться, завтра узи, там и скажут точно. Даже фото, наверное, уже можно сделать, хотя там горошина еще скорее всего. Примерно три — четыре недели. Это еще там, на острове. Инга была права, действительно он скоро сделает мне предложение, только жаль, что вынужденное. Это не совсем так, как я мечтала, сначала предложение, а уж потом дети. Но что уж поделать, как есть. Я не верю, до сих пор не могу поверить.

Вышла из ванны и по-другому посмотрела на себя, представила, как изменится мое тело, как Сережа будет бегать ночью за клубникой или беляшом с вокзала. И как он будет меня любить, нас любить, интересно, это мальчик? Или девочка? Странно, я ничего не чувствую, кроме смены настроения ничего нет. Может тошнота позже или не у всех бывает?

Позвонил Сережа, он лежал на кровати, такой красивый, на волосах блестели капли, глаза были с веселым прищуром, а еще он много улыбался и шутил. Я смотрела как завороженная, влюбленная дурочка.

— Ты чего молчишь, Лиза? Какая-то странная сегодня.

— Я? Я нет, все хорошо, просто рада тебя видеть, уже соскучилась.

— Я тоже жутко соскучился, особенно остро почувствовал сейчас, в холодной постели.

— Так значит тебе только секс от меня нужен?

— Ты вся нужна. И мозг, и сердце, и душа. — но веселые смешинки не сходили с его глаз, он словно знал шутку, но не рассказывал ее мне.

— А ты что такой веселый, рад вырваться из дома, потусить с парнями?

Он рассмеялся и откинулся на подушку.

— Нет. Я просто очень хорошо потренировался, сам получил большое удовольствие, ну и тренер похвалил.

— Ясно. Я в тебе и не сомневалась, ты у меня самый лучший.

— Может приедешь ко мне? Я договорюсь с охраной.

На доли секунды мелькнула мысль, сорваться прямо сейчас и приехать, но я понимала, что это ребячество. Завтра много дел, да еще и узи. Да, мне теперь надо быть серьезнее, ответственнее.

— Не соблазняй меня, прошу, ты знаешь, как тяжело мне тебе отказать. Мы же встретимся через три дня. Я приеду, буду с тобой сутки, может больше.

— Знаю, знаю. Но представь, как бы здорово было сейчас лежать вместе, посмотрели бы фильмец какой-нибудь.

— Искуситель. Прошу. Мне в сто раз тяжелее. — Хотя нет, сейчас мне гораздо проще ему говорить нет, утром от таких слов я бы уже мчалась к нему в домашних тапочках, но сейчас все изменилось. Я даже внутренне приняла решение, что, если Сергей откажется от ребенка, я рожу все равно и выращу его одна. И буду любить его за двоих. Сегодня я о чем только не подумала, но в моей голове точно освоилась мысль, что я стану мамой.

Мы болтали почти до двенадцати, потом решили все-таки поспать, ведь завтра будет новый день, и чем быстрее он наступит, тем быстрее мы встретимся. Я тысячу сценариев проиграла в голове о том, как я сообщу ему эту новость. Красная бархатная коробочка с тестом- была фаворитом.

Спала я беспокойно этой ночью, утром не могла дождаться узи, даже приехала раньше на работу, пыталась погрузиться в работу, но все мысли были о предстоящем разговоре с Сережей, мне было страшно, ведь мы не так давно знакомы, а вдруг он не готов. А тут. Обед, мчусь в клинику, там жду, и мамочки на разных сроках с маленькими и огромными животами сидят вокруг. Врач узист молчалив, только смотрит в экран и водит по животу. Зависая то с одной, то с другой стороны. Я начинаю нервничать. Он берет телефон и звонит.

— Наталья Семеновна, у вашей пациентки… — пауза, слушает, что говорит врач. — Да у нее, да, все правильно, внематочная. — опять пауза. — хорошо. — Кладет трубку и уже обращается ко мне.

— Лиза, можно так вас называть, вы идите к Наталье Семеновне, она вас ждет, она дальше вас направит. У вас внематочная беременность.

— Поняла.

Ничего я не поняла. Что? Что это значит? Ребенка должны перенести в матку, что это значит?

Иду с бумагами к врачу, та лишь говорит, что надо ехать в больницу, что она уже вызвала скорую и через десять минут они заберут меня у центрального выхода. С новыми бумагами спускаюсь вниз в полной растерянности. Пишу начальнице, что не приду, что меня кладут в больницу. Пока не знаю на сколько. Я вообще ничего не понимаю. Но боюсь спросить. Скорая, больница, мне выдают одноразовый халат, я раздеваюсь, голыми ногами шлепаю по холодному полу. Вот я на операционном столе.

— Считайте до десяти.

— Раз, два, три, четыре…. Шесть….

Проваливаюсь. Мысли скачут как сумасшедшие, вот мы на острове, Сережа гладит меня по волосам и говорит, что все будет хорошо.

Очнулась я от того, что горло жутко болело, вокруг темно, только аппарат неприятно пикает, а еще в голе трубка. Подходит медсестра и говорит, вдохни. И выдергивает трубку, я кашляю. Горло разодрано, я не могу произнести ни слова.

— Подыши, а сейчас спи, завтра придет врач.

— С ребенком все хорошо?

— С каким? Я не знаю, но труба на месте.

Какие трубы, что происходит, где мой телефон, я же не предупредила Сережу, он будет волноваться.

— А телефон? Мой, где телефон?

— В реанимации нельзя пользоваться телефоном.

— А вы можете предупредить мою маму.

— Она уже была тут, я отправила ее домой. Она знает.

— Хорошо, спасибо.

Медсестра уходит, а я не знаю, что случилось, я не понимаю, но тут входит опять медсестра и ставит укол, от которого я вновь погружаюсь в вязкий сон, беспокойный, сумбурный, бессвязный. Утром я проснулась с жуткой головной болью. Пришел врач, осматривал мне живот, из которого торчали две трубки.

— Как вы себя чувствуете?

— Не знаю, голова болит.

— Это нормально. Скоро вас переведут в палату.

— Доктор, скажите, что с ребенком?

— Вам провели экстренную лапароскопию, плодное яйцо удалили, труба одна осталась. Но проходимость очень плохая, вам назначат позже терапию, что позволит нормализовать состояние трубы. Яичники у вас в порядке, не переживайте все будет хорошо.

Я ничего не ответила, но поняла, что я больше не беременна. Я хотела, чтобы мне вновь вкололи тот укол, чтобы уснуть и ни о чем не думать, волнами приходило осознание, что ребенка нет. Такая пустота. Я чувствовала, как слезы заливали уши и блокировали поступающие звуки. Я хочу домой. Я хочу к маме.

Я уснула, проснулась уже в другом месте, это была палата. Рядом сидела мама.

— Лиза, ты проснулась, мы так испугались.

— Мама, позвони, Сереже, он волнуется, наверное.

— Он тут дочка, пошел к врачу. — мама теребила край своего жакеты. Я видела, что она хочет многое сказаться, но молчала. И это хорошо, я совсем не готова к беседе на мою больную тему.

— Тут? Он тут? А сборы?

— Он вчера вечером позвонил, сказал, что ты не выходишь на связь, я позвонили Инге, потом на работу, а там сказали, что ты в больнице. Он узнал, куда тебя привезли. Я приехала, но меня выгнали, а он дежурил у тебя под дверью. Он совсем не спал. — Мама тяжело вздохнула. — Потом позвонил мне сказал, что тебя в палату переводят. — Мама еле сдерживала слезы, гтлос ее задрожал. — Доченька, мы так с папой перепугались. Ты еще плохо наркоз перенесла, тебя не могли разбудить.

Мама плакала, а мне было так плохо, что я понимала, что не хочу сейчас видеть Сережу. Я не могу на него сейчас смотреть, а то совершенно потеряю самообладание. Совсем раскисну.

— Лиза. — Сережа ворвался в палату. — Ты почему не написала, не позвонила, я чуть с ума не сошел. — На нем не было лица.

Я молчала и лишь начала плакать, с каждой минутой меня накрывало все сильнее отчаяние, я не могла прекратить плакать, я не могла нормально дышать, я только разгонялась. Натянула на себя одеяло и рыдала.

— Я так скучала по тебе. — я повторяла это сквозь вой. Сережа кинулся ко мне, стал звать врача, он метался по палате как раненый зверь, отчаяние пульсировала в его глазах. Вбежала медсестра, мне что-то вколола и я уснула.

Очнулась я уже поздно ночью, вокруг было темно и тихо. Свет фонаря немного освещал стены палаты. Я осмотрелась и мне показалось, что на диване кто-то сидит.

— Сережа?

— Лиза, это мама, я отправила Сережу домой. Он совсем … ему тяжело.

— Что? Из-за меня? — Я не подумала, что мое состояние, моя истерика, так на него подействует. Эгоистичная дура, не могла взять при нем себя в руки.

— Да, он говорил с врачом, ты спи, ночь уже.

— Мам, я хочу домой. — я снова плакала. Тихо, почти беззвучно.

— Тебя только через неделю выпишут, такие правила. За тобой понаблюдают еще. — Мама вздохнула, а я старалась больше никого не расстраивать и плакала уже беззвучно. Даже не заметила как провалилась в сон.

Утром стало лучше, голова уже так не трещала, и я смогла встать. Я была в палате одна. Зашла в туалет и осмотрела себя. Вот это морда, да еще эти трубки. И катетер на руке, с другой стороны, на руке огромный синяк фиолетово-багровый.

Я отыскала в тумбочке у кровати свой телефон и нашла всю информацию о внематочной беременности и последствиях. А еще нашла видео о том, как развлекаются баскетболисты со стриптизёршами на сборах. Я не видела там Сергея, но укол ревности был совсем некстати. не так он и переживал, наверное, а может решил отвлечься в обьятьях доступных девиц. Чем больше я смотрела это видео, тем омерзительно себя чувствовала, ведь это лишь то, что попало в сеть. А что было скрыто, а что бывает в поездках?

Написала сообщение маме и Сереже, что ко мне не надо пока приезжать. Я хотела свыкнуться с мыслью, что я не мама сейчас, и возможно никогда не буду мамой. Возможно пришло время и поставить на паузу отношения с Сергеем. Я его слишком мало знаю, да что собственно я знаю о той его жизни. Эксклюзивные отношения я хочу, а он может имеет другие представления о верности. Может лапать девок- это нормально для него. Мне нужно было время все обдумать.

Сережа не ответил, но как только я положила телефон он вошел в палату, я закрыла лицо руками и бросилась на подушку. Слезы опять начали душить меня.

— Лиза, Лиза- Он обнял меня, стал целовать. — Лиза, я люблю тебя, не плачь, моя девочка, все будет хорошо, тебя скоро выпишут, я тебя заберу, больше не оставлю тебя.

— Пожалуйста уйди. — Мне стали омерзительно его прикосновения и запах его парфюма, некогда любимый, сейчас раздражал.

— Лиза, нет. Я не уйду. — Он сказал это так нежно, что мне захотелось его ударить. Этого мерзкого притвориться.

Я рыдала, мне было так больно рядом с ним, физически невыносимо. Так больно осознавать, что я теперь не смогу, скорее всего не смогу быть с ним, не смогу порадовать его, не смогу подарить ему бархатную коробочку. Я словно битое яблоко, снаружи еще ничего, но мякоть уже начала разлагаться. Так и я чувствовала боль и пустоту, безобразную пустоту. А он? Он быстро утешится в объятьях юных и доступных девушек.

— Лиза, я тебя люблю, что с тобой, не плачь, тебя скоро отпустят и все будет как раньше. Ничего непоправимого не произошло. — Он гладил меня по волосам и был неприятно близко.

Вот как? Значит для него ничего не произошло.

— Прошу, уйди. Оставь меня. — Он не слушал меня, лишь сгреб меня в охапку, и я почувствовала ужасную боль и жидкость, что-то растекалось подомной. Он отпустил меня и завопил.

— Врача, врача.

Подомной было пятно крови, мы вырвали катетер и часть кожи висело на этой трубке как красная тряпка, я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, никого не было. Я осмотрела живот, но трубки с той стороны не было, лишь большой лейкопластырь. Я встала, прошлась, был уже вечер. Я вышла из палаты и пошла к посту медсестры.

— Здравствуйте, можно попросить вас никого ко мне не пускать, посетителей, я имею в виду, только маму. А еще я хотела узнать, когда меня выпишут.

— По выписке, к врачу. А по поводу посетителей, можете написать кому можно, а кому нельзя — Она многозначительно на меня посмотрела.

— Можно я напишу, что только маме можно, а остальных не буду перечислять? — Я мялась, переступая с ноги на ногу. Она была в курсе моей личной трагедии, я видела по её лицу.

— Ваше право. — Она лишь вскинула брови и пододвинула ко мне ручку, а потом нагнувшись, вытащила листок бумаги из ящика стола. — Пишите.

Для себя я приняла решение, сделать паузу, не знаю, что во мне надломилось, но я не хотела никого видеть, и Сережу в том числе. Вернее, его больше всего. Я так его люблю, и так ненавижу, он должен забыть меня и найти другую. Это была красивая сказка, но чудес не бывает, я превратилась в тыкву, пустую бесплодную тыкву. А он из принца превратился в двуличного мерзкого Голлума. Главное для него всегда был и останется баскетбол. То, что для меня крушение мира, доя него "ничего страшного". Не хочу пороть горячку, просто хочу обдумать все. Мне необходима передышка.

..