Мой южный босс. Кубинский темперамент.

Мой южный босс. Кубинский темперамент

Лирика Альтер

1.

Ника

Если ваша разведенная подруга заявит, что устала и хочет улететь на другой конец света

— не пускайте её. По крайней мере одну. И уж тем более на Кубу. Чтобы ей не пришлось

возвращаться домой с разбитым сердцем и в дурном настроении.

Жаль, никто не предупредил меня об этом..

Поэтому я на Кубе! На острове свободы! Исполнилась мечта!

Я провела десять шикарных дней в раю, но они, увы, пролетели очень быстро.

У меня остаётся всего один день. Как водится, я трачу его на походы по сувенирным

лавкам, местным рынкам, а заодно решаю просто прогуляться.

— Ну и куда меня занесло?

Догулялась..

Кручу головой, пытаясь определить местонахождение. На карте курорта Варадеро одно, а по факту меня занесло хрен знает куда. Жара, духота, солнце палит так, что плавлюсь.

— Засада!

Крадусь мимо невысоких домиков, стараюсь держаться в тени, чтобы не получить

солнечный удар.

Завтра вылетаю в Москву, ещё даже чемодан не собран, а я так не вовремя заблудилась.

— Блин! — издаю жалостливый писк.

Зажав подмышкой бутылку с водой, кручу карту, ищу название улицы.

Нигде никаких указателей! Класс! Вот это я попала!

Есть люди, которые без проблем ориентируются на любой местности, но я в их число не

вхожу. Мой географический кретинизм уже давно перешёл в хроническую стадию, а

школьные знания из раздела ОБЖ одним махом покинули голову. Помню только что-то

про мох... Но откуда тут мох? Только выжженная солнцем трава, да пальмы.

Иду мимо небольших домиков и, услышав ритмичные кубинские мотивы, замечаю

вдалеке бар. Выдыхаю. Фух... люди. Вот сейчас-то я у них дорогу и спрошу.

Ну.. как спрошу. Произнесу название отеля и языком жестов покажу, что заблудилась.

Сколько я тут нахожусь, испанский язык так и не подтянула, а разговорник, как назло, оставила в номере.

Быстро подхожу к бару и, заметив компанию молодых людей, останавливаюсь, чтобы

спросить дорогу. Приятные парни, скромно одеты, выглядят миролюбиво, наверное, не

обидят. Только собираюсь открыть рот, чтобы показать карту и спросить дорогу, случайно

поворачиваюсь на открывающуюся дверь и вижу смуглого брутального красавца. С такой

внешностью, что хоть сейчас на обложку журнала.

Он направляется к своим приятелям, и как только расстояние между нами сокращается, я

встречаюсь с его красивыми чёрными глазами.

Боже, как хорош... До неприличия хорош...

Высокий, прекрасно сложен. На вид лет тридцать, тёмные волосы. На смуглом лице

появляется ослепительная белоснежная улыбка, а брови выразительно изгибаются, придавая взгляду дерзости и огня. Бронзовая кожа прекрасно контрастирует с белой

рубашкой, не способной скрыть мускулы.

Смотрю на кубинца, как заворожённая. Его лицо мне кажется необычным. Вроде похож

на местного, но было в нём что-то европейское. Хотя... о чём я? Во время одной из

экскурсий нам говорили, что Куба — страна смешанного происхождения: внешне люди

очень сильно отличаются друг от друга несмотря на то, что их объединяет одна

национальность.

— Привет, — здороваюсь зачарованно и, кашлянув, повторяю тоже самое, но на местном

языке. — Ола.

Красавчик слегка склоняет голову набок, загадочно улыбаясь. Задумчиво закусывает губу, подозрительно щурится, но всё же отвечает бархатным голосом:

— Ола.

Меня бросает в жар и вовсе не от солнца. Снимаю шляпку, начинаю обмахиваться, чувствуя, как краснею.

— Но, — тут же хмурится красавчик.

Крутит головой, не одобряет, что сняла головной убор, и пальцем указывает на палящее

солнце. Переживает, как бы не перегрелась? Приятно.

Поздно, милый, мне уже припекло головушку, если я смотрю на тебя, как на

вожделенный оазис в пустыне.

Надеваю шляпку, продолжаю плавиться под его взглядом. Да что же это такое? А ну-ка, Ника, сейчас же соберись! Будто впервые в жизни видишь красивого мужчину!

Поправляю шляпку, скромно улыбаюсь, а искуситель продолжает на меня смотреть с

лукавым прищуром.

— Антонио! — зовут его приятели у бара.

— Антонио? — переспрашиваю.

Он кивает, улыбаясь. Красивое имя... Как и сам он. Да блин! Всё! Хватит залипать на

незнакомого человека!

— Антонио, — представляется, хоть в этом уже не было нужды, и указывает на меня

пальцем, вопросительно вскинув бровь.

— Вероника, — озвучиваю своё имя, но потом поправляю на более привычное

обращение: — Ника.

— Ни-ка... — протяжно выдыхает он, становясь ещё соблазнительнее.

Так бы стояла и смотрела на него, но вовремя спохватилась, вспомнив, зачем подошла.

Разворачиваю карту, показываю ему и произношу название отеля, в котором

остановилась.

Может, он знает, может, подскажет дорогу?

Антонио быстро соображает, что я от него хочу, поднимает палец, давая понять, что ему

нужно отлучиться в бар и возвращается с карандашом в руке. Сложив карту поплотнее, прижимает её к стене и рисует мне маршрут, обводит кружком точку, где нахожусь, и

протягивает мне.

Благодарю, сияю от радости и даже подпрыгиваю, придерживая шляпку.

Красавец игриво мне подмигивает, чарующе произносит: «Чао» и присоединяется к

приятелям.

— Чао... — шепчу ему вслед и смотрю на удаляющуюся широкую спину.

Тяжко вздыхаю, гляжу на маршрут и отправляюсь в путь. Стоило мне отойти на десять

метров, слышу крик:

— Ника!

Оборачиваюсь. Антонио с усмешкой качает головой и указывает в противоположную

сторону. Ну да, чего удивляться? Мой географический кретинизм снова дал о себе знать.

Я краснею, как рак, нелепо улыбаюсь, разворачиваюсь и иду уже в верном направлении, одновременно смотрю на своего спасителя.

Иду и мысленно спрашиваю себя - что это было?

Два года после развода я ни на кого так не смотрела, как на этого кубинца. Что в нём

такого? Или всё дело в природном магнетизме?

Солнце почти село, а я всё иду к своему отелю. Мимо проезжают цветные

ретроавтомобили, я любуюсь. Куба очень красочная страна, даже люди одеваются ярко.

От них заряжаешься позитивом, и от этого становится немного печально.

Уже завтра я сяду в самолёт и отправлюсь домой: в осень, рутину и свою серую скучную

жизнь.

Эту поездку я ждала очень долго. Помню, как спросила своего Славу, на тот момент ещё

жениха, где мы проведём свадебное путешествие? Он гордо заявил, что полетим туда, куда захочу. Не задумываясь, я предложила Кубу, уж больно меня привлекала эта страна.

В итоге, после свадьбы не было никакой Кубы. Даже санатория в Подмосковье не было.

Нам подарили деньги, по горящей путёвке мы спокойно могли бы отправиться на курорт, но вместо курорта мы поехали на дачу к свекрови.

Сказать, что муж на мне экономил - ничего не сказать. А всё почему? Потому что на

стороне он завёл себе «дорогую» любовницу, которая требовала крупных вложений.

Украшения, Айфоны, шубы - мой Славик расщедрился.

Сказать, что муж на мне экономил - ничего не сказать. А всё почему? Потому что на

стороне он завёл себе «дорогую» любовницу, которая требовала крупных вложений.

Украшения, Айфоны, шубы - мой Славик расщедрился.

Я тут же подала на развод и уже два года как свободная женщина, которой вообще не

нужны отношения. Спасибо, нахлебалась.

С головой ушла в работу, два года без отпуска, но мысль о солнечной Кубе не отпускала.

В один прекрасный день я осмелилась и порадовала себя поездкой на остров свободы.

Должна же моя мечта хоть когда-нибудь осуществиться.

Перед отпуском коллеги предупредили, что скоро в нашей строительной компании, где я

работаю в отделе снабжения, сменится генеральный директор. Нынешний отходит от дел, и на его место приходит новый хозяин. Кто он такой — никто не знает, даже имя держат в

секрете. Предупредили только, что он крупный инвестор, и основное его направление -

реставрация. Под его руководством мы будем давать новую жизнь ветхим, но значимым

для общества объектам, сохранять памятники архитектуры — это благородное дело.

А ещё поговаривают, что он привлечёт нас к иностранным проектам.

Узнав обо всём об этом, я решила не терять время и махнуть в долгожданный, заслуженный отпуск. Вдруг новый босс не отпустил бы? А я выдохлась, мне нужна

перезагрузка.

И вот сейчас, набравшись сил и напитавшись яркими эмоциями, я иду по освещённой

фонарями улице. Иду и замечаю двоих подозрительных парней, что, привалившись

спиной к забору, плотоядно смотрят на меня.

Замедляю шаг, волнуюсь. Впиваюсь пальцами в ремешок сумки, перехожу на другую

сторону дороги, но они следуют за мной...

2.

Ника

Мамочки! Только не это! Не могу я в свой последний день отпуска попасть в лапы

грабителей или насильников. Что делать? Бежать? Звать на помощь? Ну зачем я

попёрлась на эту прогулку? Нет бы проваляться весь день на пляже!

Сердце бьётся, отдаваясь в горле, от страха трясутся коленки, собираюсь броситься

бежать, может, повезёт и смогу оторваться. Набираю в лёгкие побольше воздуха и чуть не

вскрикиваю, когда большая мужская ладонь обхватывает мою руку.

Кто-то сжимает пальцы, закидывает по-хозяйски руку мне на плечо, будто присваивает

меня себе. Я оборачиваюсь.

Антонио? Теряю дар речи, хлопаю ресницами, ума не приложу, как он так быстро и, главное, вовремя появился?

Его взгляд суров и бдителен, испепеляет двоих недоумков. Прижимаюсь к нему, интуитивно чувствую себя в безопасности. Осторожно улыбаюсь, будто так и нужно, будто

бы мы влюблённая пара, чтобы те двое отстали. Ещё бы, мой кавалер высок, силён и

связываться с ним - себе дороже.

Хочу узнать, как Антонио нашёл меня? Следил? Переживал, что опять заплутаю?

Спросила бы, если бы не языковой барьер, поэтому просто благодарно улыбаюсь.

Отходим всё дальше, хулиганов и след простыл. Антонио убирает свою руку с моего, плеча, спускает к ладони и переплетает пальцы с моими. Теряюсь, но не сопротивляюсь.

Он местный, если решил выдать себя за моего парня, потому что так для меня

безопаснее, значит, так тому и быть.

Тем более мне точно не помешает провожатый.

Уже виднеется мой отель, мы идём не спеша. Всё, что можем, это улыбаться друг другу и

обмениваться взглядами. Неожиданно замечаю медальон на цепочке, украшающий его

рельефную грудь. Медальон не выглядит современным, скорее, наоборот. Необычное

украшение для мужчины, но ему определённо идёт. Господи, да такому как он всё к лицу: и костюм от Армани, и униформа.

Где-то вдалеке слышатся танцевальные мотивы: уличные музыканты играют на гитарах и

ручных барабанах зажигательную мелодию. Антонио воодушевляется, тянет меня за руку

в их сторону. Добираемся до места и видим группу людей: они веселятся, поют и танцуют

так живо, умело, что я не могу не восхититься.

— Ника, — зовёт присоединиться Антонио.

— Нет! — отказываюсь, яростно сопротивляясь.

На ломаном английском (ну а вдруг знает) сообщаю, что не танцую. Не умею, не могу, не

дано. Ещё в детстве на моих ушах медведь потоптался.

Чувства ритма нет, музыкального слуха — тоже, я либо буду стоять истуканом, либо это, будет позорище. Антонио лучезарно улыбается и, согнув ладонь, манит к себе пальцами.

Э-э-э... Хочу изобразить оскорбление. Меня? Манить пальчиком? Да щ-щ-щаз!

Но вместо возмущения, я попадаю в его объятия. Одна рука на моей пояснице, другая на

плече - всё чинно, прилично, никаких ладоней, желающих прилечь и отдохнуть на моей

попе.

Сдаюсь и окунаюсь в омут танца и глаз цвета горького шоколада.

И опять эта ослепительная озорная улыбка...

— Ах ты, кубинский искуситель! — бурчу, благо, он не понимает, что говорю.

Усмехается, наверное, думает, что ругаюсь.

Становится боком, кладёт ладонь на свой живот, делая шаги и пританцовывая вправо-влево. Его движения пластичны, энергичны, наполнены страстью и самой жизнью.

Раскрепощённый, темпераментный - он наслаждается танцем, будто занимается этим всю

жизнь. Такой простой, очаровательный, даже безмятежный, наверное, он живёт легко и

просто, радуется каждому дню, а не тонет сутками напролёт в бумагах и электронных

письмах, как я.

Я в чём-то ему даже завидую.

А как он двигает бёдрами... Мама дорогая...

Пытаюсь за ним повторить, он придерживает за талию, направляет и задаёт ритм. Его

задор передаётся мне, я полностью расслабляюсь и, отбросив все предрассудки, запрокидываю голову и звонко смеюсь, наслаждаюсь этим мгновением.

Хорошо, так легко и весело, жаль только, что это мой последний день на этом чудесном

острове. Но сейчас мне не хочется грустить, хочется танцевать, улыбаться людям вокруг и

чувствовать себя самой счастливой.

— Как же здорово! — не стесняюсь своих эмоций.

Антонио весело смеётся, и пусть я точно знаю, что он не понимает ни слова, моё

приподнятое настроение его радует. Берёт за руку, кружит, заключает в объятия и снова

задаёт ритм.

Мой горячий кубинец сомкнул руки у меня на талии и резко притянул к себе. Слишком

тесный контакт для обычного танца. Его бёдра упираются в мои, лицо так близко, что я

могу разглядеть радужку его глаз, острые скулы и идеально очерченные губы.

А в глазах уже давно полыхает пламя.

Сглатываю. Невозможно устоять перед таким мужчиной.

Тело слушается не меня, оно подчиняется исключительно ему, повторяя каждое

движение. Антонио проводит большим пальцем по моей щеке, а у меня дыхание

перехватывает. Смотрит в глаза и проникает в самую душу.

— Антонио,— судорожно выдыхаю ему в губы. — Что... Что ты делаешь со мной?

Улыбка исчезает с его лица, а взгляд скользит по моим губам. Неправильно это...

Не хорошо.. Мысленно ругаю себя, что поддаюсь искушению, но не могу оттолкнуть, развернуться и уйти тоже не могу.

Тушуюсь перед ним, таю как свеча, и он замечает. Отстраняется, деликатно берёт за руку

и, вежливо улыбаясь, уводит от уличным танцоров, чтобы наконец-то проводить до отеля.

Мы так натанцевались, что ноги гудят. Антонио проводил меня, за что я была ему очень

благодарна.

Его появление по-настоящему скрасило мой отпуск. Да что там?.. Кого я обманываю?

Встреча с ним, пусть и такая недолгая, стала самым ярким моментом моего пребывания

на Кубе.

Сколько раз я с тоской смотрела на влюблённые парочки на пляже, занималась

самовнушением, уверяя, что мне и одной хорошо. Но это всё ложь. Сердце тосковало по

любви, тело — по объятиям и ласкам, а губы - по страстным поцелуям.

После развода все два года у меня никого не было, всё моё время занимала работа.

А сейчас, вдыхая пьянящий южный воздух, наслаждаясь солнцем и безмятежностью, я

понимаю, что тоже живая. И тоже хочу почувствовать себя красивой, желанной.

Антонио приближается, приобнимает, чтобы традиционно для его страны попрощаться со

мной поцелуем в щёку. Я отдаю дань традиции и позволяю.

Он слегка наклоняет голову, чувствую на щеке его горячее дыхание. Прикрываю глаза, впиваясь ногтями в мускулистые плечи, а его пальцы властно сжимаются мою талию.

Его губы уже на моём подбородке, я теряю контроль.

— Нет, прекрати... — издаю сладкий стон удовольствия и закусываю губу.

Он не понимает, а я не в силах остановить.

— Нет...

Его губы уже жадно впиваются в мою шею, подбородок.

— Нет... — глубокий спасительный вдох. — К чёрту всё! Да...

И в эту секунду его горячие губы накрывают мои.

3.

Ника

Врываемся в номер, и Антонио прижимает меня к стене. Горячие ладони скользят по

изгибам тела, а терпкие губы оставляют влажные поцелуи на моей шее. Сумасшествие

какое-то! Кайф, самый настоящий кайф, запрещённый, но такой желанный. В порыве

боюсь потерять равновесие и хватаюсь рукой за вешалку, сбиваю пляжную сумку, и она с

глухим звуком падает на пол.

Волна наслаждения проходится по телу, доводит до дрожи, теряю контроль, мечусь

между хочу и нельзя.

Сбрасываю босоножки, Антонио обхватывает меня со спины, перекидывает длинные

светлые волосы на одну сторону и начинает сладко целовать плечо, поглаживать живот, поднимаясь к груди, запуская мурашки по всему телу. Что-то сексуально шепчет, и этот

голос ласкает слух.

Сладко целует, покусывает тонкую кожу на шее. Его пальцы находят молнию моего

летнего платья, и через мгновенье оно падает к ногам. Разворачивает к себе, окидывает

взглядом моё загорелое тело, облизывает губы, через бюстгальтер сжимает грудь, чуть

больно, но безумно приятно.

Я сопротивлялась. Я честно старалась остановиться, но это тоже самое, что одной

остановить огромный мчащийся на тебя локомотив.

Локомотив с красивыми чёрными глазами... С губами, которые хочется целовать, пока в

лёгких не останется воздуха...

Нельзя быть настолько шикарным... Нельзя.. Это преступление против человечества, против всего женского рода...

Тянет меня в душ, после прогулки и танцев хочется ополоснуться.

Одежда разлетается по всей ванной комнате, шум воды не в состоянии заглушить наши

стоны. Обнимаю его, целую так, как никого не целовала, полностью позволяю себе

раскрепоститься.

Узнаю себя с другой стороны, успокаиваю мыслью, что всё равно никто не узнает.

Всё, что было на Кубе - остаётся на Кубе.

Требовательные ласки доводят до исступления, от поцелуев уже болят губы, но мне мало.

Антонио обхватывает ладонями моё лицо, его язык проникает в рот, переплетаясь с

моим.

Не могу сдержать стоны, отвечаю взаимностью, прижимаясь крепче. Скольжу ладонями

по мускулистому торсу, чувствую, как каждая мышца напрягается. Открываю глаза и вижу, как вода стекает по его лицу, падая на плечи, покрывает собой всё его шикарное тело.

Дух захватывает. Невольно любуюсь, не в силах оторваться.

Не мужчина. Произведение искусства.

Антонио за шею притягивает к себе для жаркого поцелуя. Прохладная вода вмиг

нагревается от наших тел, от бурлящей крови и адреналина.

Его руки исследует моё тело, пальцы вытворяют такое, что я почти задыхаюсь.

Впиваюсь ногтями в его плечи, вскрикиваю, и обмякшая падаю в его объятия.

Выбираемся из душа, падаем на кровать, целуемся и жадно гладим друг друга. Как

аппетит приходит во время еды, так и моё желание растёт в геометрической прогрессии.

Но, благо, вовремя включается мозг.

— Антонио!

Он недовольно рычит.

С ним прекрасно, с ним шикарно, с ним хочется улетать снова и снова, но походы к

венерологу мне, знаете ли, ни к чему.

— Презерватив... — поджимаю губы, а после произношу слово, понятное любому жителю

мира: — Кондом.

— Si, — спохватывается он и вскакивает с кровати, бежит в ванную комнату.

Возвращается со своей одеждой в руках, вынимает из кармана брюк кошелёк и достаёт

один презерватив.

Возвращается ко мне, с какой-то реактивной скоростью надевает защиту и накрывает моё

тело своим.

Заводит меня, стимулирует, целует грудь и ключицы. Невероятно хорошо, крышу сносит, я

нетерпеливо всхлипываю:

— Ну же…

Он входит, и я чуть сжимаюсь с непривычки и внушительного размера. Антонио замирает, смотрит на меня с опаской, неужели думает, что я девственница?

Нет, просто я давно ни с кем не была.

Удивлён? Кажется, да.

Глажу его спину, поясницу и царапаю ягодицы. Рычит, входит до конца и, прошептав что-то невнятное, двигается так, что я вскрикиваю от каждого толчка.

Мы занимаемся сексом, меняем позы: я сверху, снизу, сбоку, на полу, на столе, разве что

на потолок меня не закинул. Наполняем комнату криками, стонами и пошлыми

шлепками. Я и не знала, что такое бывает. Мой бывший муж, а по факту ещё и

единственный мужчина, с кем я спала, даже в подмётки Антонио не годится.

В волшебном кошельке нашлось ещё несколько презервативов, и этот сумасшедший секс-марафон закончился только под утро.

Уже рассвело, я лежу на спине и смотрю в потолок широко распахнутыми глазами.

Антонио нежно гладит мой живот и только нависает надо мной я неожиданно громко

протестую:

— Нет!

Не могу больше... Пожалейте меня...

— Si. — эротично тянет, обводит кончиком языка зубы и наклоняется к моему лицу, чтобы

поцеловать.

Накрываю его губы своими пальцами и, вскочив с кровати, прикрываюсь одеялом.

Улыбаюсь, как идиотка, сообщаю, что мне срочно надо в душ и прячусь в ванной комнате.

Закрываю дверь на замок, чтобы не настиг меня, и присаживаюсь на бортик ванной.

Поворачиваю кран, обдаю лицо холодной водой и отодвигаю край одеяла, чтобы оценить

последствия жаркой ночи. На бедрах остались синяки от цепких кубинских лап, когда

впорыве страсти он врывался в меня, как сумасшедший.

— Ох уж этот кубинский темперамент... — хмыкаю, но всё равно довольно улыбаюсь.

Раздаётся стук в дверь, я вздрагиваю. Нет-нет-нет, пожалуйста, угомонись. Ты прекрасен, с

тобой у меня случился лучший секс в моей жизни, но мне нужна передышка!

Снова стучит. Настойчиво, требовательно. Кричу, что выйду через пять минут, и стук

прекращается. Вода льётся, я её даже не замечаю. Выдыхаю, даю себе ещё несколько

секунд и выхожу из ванной комнаты.

Оглядываю номер.

Никого.

Крадусь на балкон.

Никого.

Открываю зачем-то балконную дверь, поднимается ветер, разворошив бумажки на столе.

Подхватывает лежащий на краю буклет с перечнем экскурсий и уносит на улицу. Ну и

пусть, не жалко.

Жалко другое.

Антонио ушёл. Просто взял и ушёл. Не дождался, пока выйду из ванной комнаты, не

попрощался, а просто сделал дело - и бежать.

Вот тебе, Ника, и кубинский темперамент.

Неприятно стало, до чёртиков обидно и унизительно. Подтягиваю одеяло к носу, чувствуя, как с разочарованием приходит осознание. А чего, собственно, я хотела?

Случайно познакомились, понравились друг другу, провели шикарную ночь, а вот об

отношениях и любви до гроба никто не говорил.

Просто секс на один раз. Да, шикарный, крышесносный, но всего лишь секс.

Выдыхаю, провожу рукой по взъерошенным волосам, успокаиваю себя, что эти

отношения изначально были обречены на провал.

Но всё равно неприятно.

Принимаю душ, на завтрак не иду, достаю чемодан и начинаю собирать вещи. Через два

часа приедет автобус, чтобы забрать туристов в аэропорт, где я сяду в самолёт и покину

Кубу.

И, наверное, уже навсегда.

Пока вожусь со сборами, неожиданно замечаю на прикроватной тумбе медальон

Антонио. Подхожу, беру в руки и разглядываю. Тот самый несовременный медальон с

какой-то непонятной гравировкой.

Усмехаюсь. Так спешил сбежать от девушки, что забыл своё украшение? А когда

спохватишься, уже поздно будет?

Ну-ну, так тебе и надо!

4.

Антонио

.. НО на самом деле...

Антон

Смотрю на неё и хочу. Снова. Её щёки краснеют, губы истерзаны моими поцелуями.

— Ни-ка... — выдыхаю её имя, специально изображаю акцент.

Стремглав бросается в ванную комнату, а меня пробирает хохот. Откидываюсь на

подушки, убираю руки за голову и, томительно прикрыв глаза, облизываю губы.

На Кубе я уже два месяца. В очередной раз прилетел по работе, а, заодно, навестить, близких. Так замотался, что на отдых и развлечения времени не осталось. Жил и работал в

Гаване, наконец-то выбрался в соседний Варадеро к двоюродным братьям, о

существовании которых я узнал только десять лет назад, сходил с ними в бар, чтобы

расслабиться и пропустить стаканчик-другой.

Как только собрались уходить, увидел её — белокурую скромняшку в дурацкой шляпке.

Красивая, я даже залип на какое-то время, но тут же включился в игру, когда она приняла

меня за кубинца.

Смотрела так, будто роман с кубинцем был её главной эротической фантазией. А я не

привык отказывать женщинам в воплощении их тайных желаний.

Вот и притворился местным.

А когда она заблудилась, запуталась в трёх соснах, вернее, пальмах, понял, что просто

обязан проводить девушку до отеля. Шёл позади неё, не пугал, но заметил местную

шпану. С ними шутки плохи. Обчистят, даже заметить не успеешь. Вот и пришлось

впрячься и, выдавая себя за её спутника, отбить у шпаны желание воровать.

Собственно, так всё и завертелось.

За последние десять лет Кубу я изъездил вдоль и поперёк, знаю каждый дом, каждый

закоулок, каждый отель, а туристический Варадеро вообще стал моим пристанищем, где я

на правах постоянного резидента купил участок и только недавно закончил строительство

виллы.

Вместо того, чтобы вернуться домой и проспать часов двадцать, я вжился в роль кубинца

и провёл шикарную ночь с не менее шикарной девушкой.

Притвориться местным мне было нетрудно. Испанский знаю в совершенстве, но с Никой

мы больше общались на языке тела. Моя внешность, пусть я и метис по происхождению, помогла легко выдать себя за другого.

Да, я метис, или как говорят в простонародье - полукровка. Моя мама - русская, а папа —

кубинец, вот только меня сложно назвать плодом любви. Я, скорее уж, нежеланное

последствие их скоротечного романа.

Поднимаюсь с кровати, подхожу к зеркалу, что висит над комодом, и смотрю на свою

довольную ряху. Тело приятно ноет после бурной ночи, признаться, давно у меня не было

такого. Рядом с Никой я как с цепи сорвался. Даже волновался, не перебарщиваю ли. Но

Ника всем видом давала понять, что нет.

Вот выйдет из ванной, признаюсь, что родился и всю жизнь прожил в России, что всего, лишь подыграл. Начнёт возмущаться? Скорее всего. Но я знаю способ утихомирить

женское недовольство.

Интересно, а когда она улетает домой? Хоть бы не скоро. Мне понравилось проводить с

ней время, больно уж манящая.

А эти ямочки на щёчках... М-м-м.. Миловидное лицо, сладкие губки — что-то я опять

завожусь.

Провожу рукой по волосам, жду её, уперев взгляд в закрытую дверь ванной комнаты.

И тут раздаётся звонок.

Бросаюсь к смартфону, удивляюсь столь раннему звонку. Определяется номер кузена, я

беру трубку.

— Роса в больнице, — тараторит он на испанском.

— Что?

— Ей стало плохо.

Отбиваю звонок, быстро одеваюсь и стучусь в ванную комнату, чтобы предупредить Нику.

Не открывает.

Стучусь снова, слышу шум воды, наверное, душ принимает.

Что делать? Как оставить ей сообщение? Осматриваю номер и вижу разбросанные на

столе бумажки: чеки, записки и буклет с перечнем экскурсий. Бросаюсь к нему, беру

карандаш и царапаю послание:

«На самом деле меня зовут Антон и я из России. Прости, мне срочно нужно уехать.

Позвони мне, я всё объясню»

И в конце добавляю свой номер телефона. Надеюсь, позвонит. Может, не сразу, а через

пару дней, как перестанет меня материть.

Выбегаю из номера, мчусь на улицу, добираюсь до дороги и, поймав такси, еду в Гавану.

Ника

Чемодан собран, ручная кладь тоже упакована, мне скоро выезжать.

Хожу по номеру, зажав в кулаке медальон Антонио. Он должен вернуться! Ну неужели он

настолько слеп, что не заметил, как выбежал без него? Или присутствие рядом со мной

так ему противно, что готов пожертвовать своей вещью, лишь бы не возвращаться?

Хожу из угла в угол, то и дело бросаю взгляд на дверь.

Вот придёшь, я отдам тебе твою побрякушку, а заодно так посмотрю в глаза, что ты всё

поймёшь несмотря на языковой барьер.

И замаслить меня не получится!

Хмурюсь, нервозно постукиваю каблуком босоножки по полу.

Смотрю на часы и, печально выдохнув, признаю, что Антонио сюда уже не войдёт.

И что же мне делать с этим медальоном? Оставить внизу на ресепшене? Там мне не

нужно будет упражняться в ломаном испанском или английском, администратор

прекрасно знает русский, но вот как объяснить, что этот медальон принадлежит

конкретному мужчине?

Стыдуха...

То есть придётся сказать, что у меня был гость...

Этим никого не удивить, но ловить на себе подозрительные взгляды - нет уж, увольте.

Я паталогически скромна в амурных делах и совершенно ничего не смыслю в курортных

романах длинной в одну ночь.

Можно изобразить невозмутимость, но это не про меня. Буду мяться, заикаться, как дура, а потом ещё две недели сгорать со стыда.

А впрочем, чего это я?

Антонио сбежал? Сбежал. Поступил некрасиво? Поступил. Вот пусть поносится по отелю, посуетится, поищет своё украшение.

Антонио сбежал? Сбежал. Поступил некрасиво? Поступил. Вот пусть поносится по отелю, посуетится, поищет своё украшение.

Если вообще вспомнит о нём...

Оставляю медальон на тумбе, закрываю дверь балкона, пока ветер не унёс последние

бумажки с моего стола. Берусь за ручку чемодана, закидываю сумочку на плечо и выхожу

из номера.

ЕЩЁ раз оглядываю его печальным взглядом, точно зная, что эту поездку я никогда не

забуду, и с тоской спускаюсь к ресепшену, чтобы сдать ключ-карту.

Автобус пребывает через пятнадцать минут, я качу свой чемодан, передаю его водителю, чтобы тот погрузил его в багажное отделение. Ставлю ногу на ступень, держусь рукой за

дверцу и с какой-то нелепой надеждой смотрю на дорогу.

Вдруг придёт?

Вдруг вернётся?

Почему для меня это важно?

Тоскливо опускаю голову, понимая, что нет, не вернётся, и больше мы никогда не

увидимся...

Забираюсь в автобус и слышу крик:

— Сеньорита! Сеньорита!

Ко мне подбегает администратор и протягивает тот самый медальон, который я

специально оставила в номере.

— Вы забыли, сеньорита.

— Нет! Это не моё! — машу руками. — Этот медальон принадлежит мужчине.

— Ваше-ваше.

— Нет!

Пассажиры в автобусе на меня уже волком смотрят, а водитель заводит двигатель. Мы

опаздываем в аэропорт.

— Это медальон Антонио! Верните ему, пожалуйста, если зайдёт! — впопыхах объясняю

администратору. — Высокий такой, в белой рубашке.

— Ваше-ваше, — повторяет она, как болванчик, и надевает чужое украшение мне на шею.

— Счастливого пути! Приезжайте к нам ещё!

— Это медальон Антонио! Верните ему, пожалуйста, если зайдёт! — впопыхах объясняю

администратору. — Высокий такой, в белой рубашке.

— Ваше-ваше, — повторяет она, как болванчик, и надевает чужое украшение мне на шею.

— Счастливого пути! Приезжайте к нам ещё!

— Что вы делаете?! — пищу, но двери под моим носом закрываются.

Прохожу к свободному месту, сажусь и смотрю в окно. Администратор машет рукой, а

мне выть хочется.

Прикладываю ладонь к медальону на груди. Горячий, как и его хозяин.

Кусаю губу, чувствуя себя не просто униженной, но ещё и воровкой.

Люди привозят с собой разные сувениры, которые напоминают им о путешествии. Вот и я

везу домой неожиданный подарок.

Пусть моё путешествие и оборачивается разочарованием, страшно было другое.

Я пытаюсь выкинуть из головы шикарного кубинца, но из раза в раз терплю фиаско.

5.

Антон

Такси останавливается около узкой улицы, выбегаю и мчусь к городской больнице.

Мимо меня проезжает велосипедист, я чуть его не сбиваю.

Несусь, как спринтер, перепрыгиваю ящик с недозревшими помидорами и чуть не

огребаю от уличного торговца.

Подлетаю к высотному зданию госпиталя, в приёмном отделении вижу брата.

— Как она? — бросаюсь к нему.

— Уже лучше. Лежит в палате.

Хосе провожает меня к Росе. Сердце чуть не ушло в пятки, когда я услышал, что ей стало

плохо.

Вбегаю в палату и смотрю на н

— 0, малыш.. — страдальчески тянет Роса.

— Как ты? — подбегаю к больничной кровати, беру её за руку.

— Получше, милый, получше.

— Что с тобой произошло?

— Давление подскочило.

Ну да. Следовало ожидать.

— Может быть, если бы ты курила поменьше, и давление было бы в норме? — завожу

старую пластинку.

Сколько лет борюсь с её вредной привычкой — бестолку. Роса дымит как паровоз.

Стоило мне только заикнуться по поводу её любимых сигар, она резво садится в кровати, упирает руки в боки, чтобы смерить меня испепеляющим взглядом.

— Моё давление было бы в норме, если бы я была лет на двадцать моложе! —

импульсивно выдаёт и, вскинув бровь, дополняет: — Ну и на тридцать килограмм легче.

Роса — самая невыносимая, самая упрямая, самая громкая и самая любимая моя

женщина в мире. Говорит то, что думает, никогда не лицемерит, правда, деликатностью и

чувством такта так же не обладает. Но у Росы огромное любящее сердце, её жизнелюбию

можно только позавидовать и несмотря на трагедию, случившуюся в её жизни, она

остаётся невероятно позитивным человеком.

Кто такая Роса и почему я так много о ней говорю? Всё просто.

Роса — моя любимая кубинская бабушка. Вот только она терпеть не может, когда я так её

называю.

ЕЁ темпераментную натуру может вынести только человек с железными нервами и

королевским терпением.

И этот человек - я. Остальные члены нашей семьи перед ней откровенно пасуют.

— Между прочим давление у меня поднялось, потому что вы... — указывает на нас с

братом и с претензией кидает: — никак не подарите мне правнуков! Вот у Сильвии —

соседки напротив — уже четверо! А вы меня подводите!

У-у-у, теперь она заводит старую пластинку. Вот так мы с ней и живём: я пилю по поводу

курева, она — по поводу правнуков.

Мы с братом переглядываемся, поджимаем губы и решаем оставить это замечание без

комментариев.

Роса прикладывает пальцы к кисти, проверяет пульс и сама определяет, что ей полегчало.

— Всё, я здорова. Пойдёмте, проводите меня с братом домой.

— Ты уверена? Может быть, подождём врача? Вдруг он не отпустит?

Роса снова заводится:

— На всём земном шаре нет такого человека, который остановит Росу Маркес, если она

намерена приготовить на обед ахиако!

Железобетонный аргумент.

Даже я против него бессилен.

— Ладно, идём.

Роса берёт меня и брата под руки, и мы выходим на улицу.

— Малыш, — обращается ко мне. — Загляни на ахиако, ты же знаешь, у меня лучший

ахиако во всей Гаване. Как там у вас говорят? Пальчики оближешь?

Роса с каждым годом совершенствуется в знании русского языка — это была её

инициатива. В те года, когда я узнал о своих кубинских родственниках, сразу же начал

учить испанский. Бабуля не осталась в стороне и начала подтягивать мой родной язык, тем самым проявив солидарность.

— Спасибо, но я…не договариваю и зеваю. — Прости. Мне завтра улетать, а я ещё даже

дома не был.

Я произношу это легко и непринуждённо, но, заметив подозрительный взгляд Росы, жалею.

— Малыш, сейчас только утро. И где же ты ночевал? Только не говори, что опять работал!

— Э-э-э..

Соври, Антон. Соври. Соври, соври, соври!

— А это что такое? — тянется к моей шее и касается пальцами.

— С-с-с! — шиплю, чувствуя боль.

Поцарапался что ли? Вот только где?

— Это... — щурится Роса. — Это следы от зубов? Антонио, кто тебя покусал?

Поцарапался.. 06 зубки Ники во время очередного её оргазма.

— это …— прикладываю ладонь к укусу, прячу след преступления. — Эм. Роса, я был с

девушкой.

Врать этой женщине себе дороже. Всё равно с её проницательностью она видит любого

человека, как рентген. Бабушка экспрессивно взвизгивает, да так, что половина

улицыоборачивается.

— Санта Мария! Мой мальчик вырос! — улыбается и хлопает меня по щеке.

А теперь уже другая половина улицы смотрит на нас.

— Роса, — перехватываю её руку и легонько сжимаю. — Ты даже не представляешь, как

ДАВНО я вырос.

— Поумничай мне ещё! — тут же вспыхивает. — Если бы ты был взрослым, давно бы

порадовал меня правнуком! А так — всего лишь мальчишка. Мужчина становится

мужчиной не тогда, когда начинает зарабатывать миллиарды, а когда у него появляются

дети!

Думаю, теперь не нужно объяснять, почему Роса так упрямо и небезосновательно

называет меня малышом. Меня — тридцатилетнего детину в почти два метра ростом.

Бабуля не сводит глаз с моего укуса, снова щурится и деловито заявляет:

— Хорошие зубы.

Я, прифигев, выгибаю брови.

— Женись на этой девушке, — тычет в меня пальцем. — Хорошие зубы — показатель

крепкого здоровья. А женщина, если хочет родить, должна быть здорова.

— Роса, давай не будем это обсуждать? — торможу, пока она не начала читать мне

лекцию.

— Надеюсь, таз у неё широкий?

Поздно. Кажется, начала.

Дело в том, что Роса сорок лет проработала акушером-гинекологом. Оригинальным

таким, со своеобразным подходом и совершенно не поддающемся логике мнением, но

она приняла сотни родов, спасла уйму женщин и их малышей, поэтому не верить ей

оснований у меня нет.

Есть основания не прислушиваться, так как я не выбираю девушек в качестве будущей

матери своих детей.

По крайней мере сейчас.

— Женись на ней‚ — упрямо повторяет бабушка, а я терпеливо улыбаюсь. — Она хоть

красавица?

— Роса, ты думаешь, я переспал бы с крокодилом?

— НУ, знаешь ли, у всех свои предпочтения! — ухмыляется. — Зато у крокодилов зубы

хорошие.

— Но таз — узкий!

Она довольно улыбается и одобрительно кивает.

— Если внешностью ты пошёл в своего отца, то остроумием точно в меня!

Снова хлопает меня по щеке, а потом опускает глаза на мои шею и грудь, замирает и

тутже делается серьёзной.

— АНТОНИО, а где твой медальон?

Я машинально прикладываю руку к месту, где он всегда висел. А сейчас его нет.

— Антонио... — пугается Роса. — Родной, где медальон? Это же медальон твоего отца...

Он дорог, как память...

Я вижу испуг в глазах Росы, а у самого душа не на месте.

Учащённо дышу, вспоминая, где мог его оставить. И вспоминаю... У Ники.

6.

Антон

Возвращаюсь в Варадеро, в отель, в котором остановилась Ника. Надеюсь, застать её, готов к тому, что моя прекрасная нимфа поворчит, обидится, и мне придётся найти способ

заново расположить её к себе, а, заодно, забрать свой медальон.

Глупо всё вышло, уже сам не рад, что решил вступить в эту игру под названием Антошка-кубинец.

Впрочем, это не совсем игра. Вернее, игра, но только наполовину. На Кубе я чувствую себя

своим, и как бы это символично не звучало, на острове свободы я поистине свободен: как

в поступках, так и в нравах. Если бы не работа, ушёл бы в отрыв.

Но, увы, пришлось носиться по инстанциям, получать согласования, разрешения на

реставрацию двух административных зданий, инвестировать, чтобы оправдывать статус

постоянного резидента.

Я уже давно занимаюсь реставрационными работами. Мой девиз: «Зачем разрушать, если можно сохранить?»

Это пошло ещё с тех пор, как я нашёл полусгнивший скворечник на помойке рядом с

детским домом, где я вырос. Макарыч — сторож — махнул рукой, говорил, что гиблое

дело, надо выбросить и соорудить новый.

Жалко мне было выбрасывать скворечник, его можно отремонтировать, заменить

боковые планки. Макарыч то ли из жалости, то ли из любопытства (выйдет у меня или

нет) выделил мне инструменты, доски, и я собственноручно отреставрировал домик для

птиц.

Всю зиму к этому скворечнику слетались снегири, а я смотрел на него и наполнялся

уверенностью, что в жизни нет ничего невозможного. Было бы желание и упорство.

По своей натуре я — созидатель, а не разрушитель, поэтому моё будущее в плане выбора

специальности было определено: я выучился на архитектора-реставратора, а ещё через

пять лет — на управленца.

И сейчас я владею собственной группой компаний, занимаюсь инвестициями, строительством, ну и, конечно же, реставрацией.

Вы спросите, как так вышло, что парень из детского дома стал миллиардером?

Я уже отвечал на этот вопрос: нет ничего невозможного. Было бы желание и упорство.

А как же так получилось, что я жил в детским доме, мастеря скворечники в компании

сторожа Макарыча?

А вот тутто и начинается история моего далеко не радужного детства, которое я посвятил

поискам себя. В прямом смысле слова.

Смуглый, черноглазый, внешне я сильно отличался от других ребят. Кем меня только не

называли: и молдаванином, и цыганом, но о настоящем своём происхождении я узнал

только в двадцать лет.

Получилось найти маму, с ней у нас состоялась всего одна встреча, и то очень

напряжённая. Она вообще не хотела со мной разговаривать, так как давно уже была

замужем, воспитывала двоих детей, а от нынешнего мужа скрыла, что у неё уже был

ребёнок.

Я обещал не вмешиваться в её семью, ни к чему хорошему это всё равно бы не привело.

Не просто же так я — созидатель, а не разрушитель. Материнской любви тоже не

требовал, да и как, если её изначально не было?

Всё, чего я хотел, — узнать о себе правду. И я узнал.

Мама призналась, что в юности, когда училась в медицинском, познакомилась с

кубинским врачом, приехавшем в Россию по обмену опытом. Как оказалось, объединяла

их не только общая профессия, но и симпатия. Завязался бурный роман, и результатом

этого романа стал я.

Папе пришлось срочно вернуться на Кубу, а мама только через месяц узнала, что

беременна. Она ждала его возвращения, но не дождалась. Подумав, что папа трусливо

сбежал и бросил её, она испугалась своего будущего.

Студентка, своего жилья нет, воспитывать смуглого сына одной и ловить на себе косые

взгляды было выше её сил. Она от меня отказалась.

Так я попал в дом малютки, где мне дали имя Антон Филатов.

Узнав, что я наполовину кубинец, я пытался найти свою родню на территории Латинской

Америки. Знал только фамилию отца — Маркес.

Мои поиски затянулись, но я нашёл информацию об отце и, увы, она была очень

печальной.

Папе пришлось вернуться, потому что его должны были отправить в Африку. Там

случилась эпидемия, а кубинские врачи часто посещали разные страны и оказывали

людям помощь. Папа отправился в Африку и там заболел. Человек, приехавший лечить

людей от хвори, сам не пережил эту хворь.

Роса стойко перенесла смерть сына. Она хранила его медальон до тех пор, пока напороге

её дома не появился двадцатилетний я.

ЕЙ достаточно было только взглянуть на меня...

Она сразу всё поняла...

Обняла, расплакалась, восхваляла всех святых, что я появился в её жизни. Роса приняла

меня в семью, дала свою фамилию, помогла сблизиться с тётей и кузенами.

Она сразу всё поняла...

Обняла, расплакалась, восхваляла всех святых, что я появился в её жизни. Роса приняла

меня в семью, дала свою фамилию, помогла сблизиться с тётей и кузенами.

Но прежде, чем это случилось, я заикнулся, что готов пройти тест на определение родства, чтобы не думала, будто бы я её обманываю.

Я был уверен, что бабушка согласится.

Но стоило только Росе это услышать, она влепила мне такую оплеуху, заявив, если не

хочу, чтобы следом по моей морде проехался её тяжёлый кулак, больше подобных вещей

я при ней говорить не должен.

Вот так я стал членом семьи Маркес.

А, заодно, узнал, что такое кубинский темперамент.

И вот теперь я не Антон Филатов, а давно уже Антон Маркес, но для родни — Антонио. Так

им привычнее.

И медальон я хранил как память об отце, будучи уверен, что, если бы он не заболел, обязательно бы вернулся в Россию. Даже если бы это случилось через год, и мама не

захотела бы его видеть, он бы меня нашёл.

Так ли это было бы или нет, не знаю.

Но, вспоминая, какая тяжёлая рука у бабушки Росы, и как она ценит семейные узы, вариантов бы у моего отца не было.

И вот я подъезжаю к отелю, выхожу из такси и мысленно прошу только об одном... Хоть

бы Ника была на месте.

7.

Антон

Вхожу в отель и двигаюсь к лестнице. Инстинктивно бросаю взгляд на стену, у которой

толпятся отдыхающие. Они смотрят списки отправления, а я замедляю шаг.

Медленно подбираюсь к стенду, окидываю взглядом несколько листов и вижу один с

русскими именами и фамилиями. Дата выселения, номер рейса и время вылета —

обычно эти списки вывешивают заранее, чтобы туристы могли получить точную

информацию.

Быстро читаю и надеюсь, что Ники нет в этом списке, а если есть, то её вылет будет

вечером, и она всё ещё в отеле.

Всё, что я о ней знал, это имя и номер комнаты, где она жила.

Смотрю списки, а у самого виски вспотели от волнения.

Вероника Савельева. Ника...

137 номер. Это её номер... Её.

Когда вылет?..

Смотрю на часы и обречённо выдыхаю.

ЕЁ самолёт уже поднялся в воздух.

— Твою мать, — ругаюсь себе под нос и в отчаяние хватаюсь за голову. — Твою мать!

Приземлится в Москве, но это не факт, что Ника из Москвы. Возможно, там она сделает

пересадку и отправится в город, откуда нет прямых рейсов до Кубы. Как искать её в

многомиллионной стране только по имени и фамилии? Вряд ли она единственная

Вероника Савельева.

Подбегаю к ресепшену и обращаюсь к администратору:

— Простите, сегодня выехала девушка. Вероника Савельева из 137 номера, она вам

случайно не оставляла мужской медальон?

— 0, сеньор, я только заступила в смену, её провожал другой администратор. Но я могу

посмотреть в кладовке, там мы храним забытые вещи.

— Посмотрите, пожалуйста.

В груди затеплилась надежда, администратор отошла и быстро вернулась с коробкой в

руках. Поочерёдно вынимала из неё забытые зарядки для гаджетов, бижутерию, прочуюмелочёвку. Среди всех этих вещей моего медальона не оказалось.

— А я могу пройти в номер и поискать?

— Сеньор, сейчас там убираются. Пустить в номер я вас не могу, но вы можете подождать

уборщицу и всё у неё расспросить.

На том и сошлись. Я сижу в лобби, нервно дёргаю ногой и жду уборщицу. Как только она

появляется на горизонте, подрываюсь.

Новость о том, что никакого медальона она не видела, окончательно меня раздавила.

Да как же так? Где он? Не верю, что кто-то из персонала его украл. Да, Куба — страна

небогатая, и люди тут, мягко говоря, не олигархи, но красть такое непривлекательное

украшение даже отвязные воры не будут.

Где медальон?

Ника с собой забрала? Но зачем? По нему видно, что это мужское украшение, совершенно не похожее на дамский кулон. Нике он точно ни к чему.

Закралась дурацкое предположение: а, может, она его выбросила?..

Прочитала мою записку, почувствовала себя обманутой и выкинула с балкона?

А это мысль.

Выбегаю из лобби и прохожусь под балконом номера Ники, окидываю взглядом

подстриженный газон, устланную плиткой дорожку — нигде нет.

Сказать, что чувствую себя погано — ничего не сказать. Потеряв медальон, я не только

проявил неуважение к памяти отца, я подвёл Росу..

От этого стало ещё хуже. Стискиваю зубы, рычу и со злости ударяю рукой по

декоративному кусту.

Шумно, рвано выдыхаю и замечаю слетевший с него тот самый буклет, на котором я

оставил послание. Поднимаю голову вверх и понимаю, что он не просто так тут оказался.

Либо Ника его выбросила, либо...

Смотрю на открытое окно номера: ветер треплет занавески.

Если случился сквозняк, Ника могла даже не заметить, как буклет улетел.

Или всё таки выбросила?

Бумажка не смятая, не разорванная - гладкая, как новая.

На всякий случай трясу куст, провожу рукой по веткам, поддаваясь последней надежде —

вдруг с несчастным буклетом на газон полетел и мой медальон?

Нет.

Медленно дышу, усмиряю тревожное сердцебиение.

Остаётся одна мысль. Ника забрала медальон с собой. Но зачем он ей?

А вот это мне и предстоит узнать.

Вернувшись в свою виллу, продумываю план будущих действий: послезавтра я впервые

появлюсь в компании, которую купил. Нужно презентовать будущим коллегам проекты, ими они будут заниматься уже под моим руководством.

Я обязан полностью погрузиться в рабочие моменты, но мысль о Нике не покидает.

На телефон приходит сообщение, с замиранием сердца открываю его, глупо надеясь, вдруг это Ника его отправила? Что, если она всё же прочитала моё послание, сохранила

номер, а из-за перебоя с сетью смс пришло с запозданием?

Я очень на это надеюсь, но вижу текст совершенно другого содержания:

«Сеньор Маркес, бизнес-джет прибудет завтра в девять утра. За вами заедут за два часа

до вылета».

Всего лишь оповещение о вылете... Разочарованно кривлю губы, отправляю ответное смс

и иду в душ. У меня как минимум двери причины найти Нику: извиниться, объяснив, кто я

на самом деле, и забрать медальон.

В огромной ванной комнате смотрю на себя в зеркало и изучаю тот самый укус на шее.

— Ну, Ни-ка.

Придётся искать подходящую рубашку, чтобы скрыть след бурной ночи.

Скидываю одежду, встаю спиной к зеркалу и, повернув голову, усмехаюсь, замечая следы

от ногтей на ягодицах.

— Ну... Ника!

Что ни говори, а ночь с Никой оказалась шикарной. И это третья причина, почему я просто

обязан найти Веронику Савельеву.

8.

Ника

— Вероничка! — с визгом бросается мне на шею моя коллега Таис.

— Привет, — произношу сонно из-за смены часовых поясов.

Вообще Таис — это Таисия, но она загрызёт, если кто-нибудь посмеет назвать её Тасей

или Таей.

А вот меня звать Вероничкой — это можно. Сколько бы я не просила звать меня Никой, потому что мне так привычнее, Таис упорно игнорирует эту просьбу.

Ну да ладно. Имя — это не главное, правда ведь?

В нашем отделе снабжения суета, начальник — Пётр Степаныч — на ушах стоит.

— Ника! Вот спецификация проекта! — бросает мне на стол таблицы.

Ни здрасти тебе, ни как отдохнула — сразу кидает меня в новый проект по реконструкции

одного из советских кинотеатров.

— Нужно запросить коммерческие предложения у поставщиков.

— И вам доброе утро, Пётр Степаныч, недовольно бурчу.

Он спускает очки на кончик носа, окидывает меня взглядом и, кажется, до него только

сейчас доходит, что я была в отпуске.

— Двадцать минут на кофе, ностальгию по отпуску и вливайся.

— Принято, Пётр Степаныч.

Таис берёт меня под руку и ведёт на первый этаж нашего офисного здания, где

расположены разные кафе, рестораны и торговые островки, где можно взять кофе с

собой.

— Рассказывай! — захлёбывается любопытством подруга, требуя подробностей.

Причём самых пикантных.

— Как отдохнула?

— ОЙ, ты знаешь. — высвобождаюсь из её цепких рук и начинаю свой рассказ. — Куба

такая интересная страна, колоритная. А вот ты знала, что Гавана — это крепостной город, и в своё время был главным городом во всей Вест-Индии?

Таис резко останавливается и меня тормозит. Разворачивает лицом к себе и смотрит так, что даже её обколотый ботоксом лоб оживает и выражает возмущение.

— Вот я не пойму, что меня больше всего в тебе бесит: твой загар или то, что ты строишь

из себя дуру?

Моя мимика, в отличии от Таис, жива и не тронута иглой косметолога, поэтому, вскинув

брови, я продолжаю делать вид, что не понимаю, о чём она.

Хотя, конечно же, прекрасно понимаю.

— Как тебе местные мужчины?. — произносит с предвкушением и облизывает

накаченные губы.

Если бы Таис могла, поиграла бы бровками, хотя моя фантазия прекрасно дорисовала эту

картину.

— Не понимаю, о чём ты.

Делаю глоток кофе, неосторожно ошпарив язык, и всеми силами пытаюсь уйти от ответа.

— Я тебе поражаюсь! — возмущается подруга, потягивая из трубочки лавандовый раф.

—Посетить новую страну и не попробовать местный деликатес? Я бы никогда себе в

таком не отказала.

— 0, да, ты ещё тот гурман...

— Что?

— Нет-нет, ничего.

Мы идём до ближайшего столика, присаживаемся, и Таис продолжает сканировать меня

не хуже рентгена.

Если честно, мне хотелось с кем-нибудь поговорить... Весь долгий полёт и весь

следующий день я не находила себе места.

Антонио никак не выходит из головы... И, кажется, уже не только из головы.

Неужели всё дело в сексе? Да, он прекрасен, как бог, но...

Как мы танцевали...

Как он вовремя спас меня от шпаны..

Как с ним было легко и спокойно, и неважно, что он не понимал, что я там говорила. А

говорила я много, спонтанно и чаще всего не по делу.

Поднимаю печальные глаза на подругу, набираю в лёгкие подольше воздуха и, зажмурившись и скукожившись, выдаю скороговоркой:

— Я переспала с кубинцем.

Таис дёргается корпусом вперёд.

Я медленно поднимаю ресницы и оглядываюсь по сторонам.

— Я переспала с кубинцем. И...

— И? — округляет она глаза.

— И это было фантастически. — выдыхаю я и тут же погружаюсь в свою личную драму.

— Но он сбежал. Представляешь?

— ПФ! Тебе-то какая разница? Ты же не можешь забрать его домой, как сувенир.

От этих слов меня передёрнуло: всё же кое-что я забрала домой. Пусть и не желая того.

— Да... не могу.

Опускаю голову, царапаю ноготком стаканчик кофе и погружаюсь в свои мысли.

— Или. — загадочно говорит Таис и двумя пальцами поднимает мой подбородок.

—Только не говори, что влюбилась в первого встречного!

— Нет, что ты!

— Тогда нет причины так убиваться.

— Да, ты права.

Это всё одиночество. Да, это оно во всём виновато, что я готова сутками напролёт думать

о человеке, которого вообще не знаю. Которого больше никогда не увижу.

Надо срочно погружаться в работу и пахать, как лошадь, чтобы на эти дурные мысли

времени не оставалось.

И тогда меня отпустит.

Возвращаемся в офис, заходим в кабинет, и я тут же получаю задание от начальника

отдела:

— Савельева! Завтра утром поедешь к подрядчику!

В двух словах обрисовывает ситуацию и тут же бросает на амбразуру.

Выясняется, что пока я была в отпуске, новый босс нарезал задач. Сам ещё официально на

должность не заступил, но не хочет тянуть кота за то самое, поэтому через своего

заместителя потихоньку вводит нас в курс дела.

Два проекта в Москве, один в Питере и ещё два за рубежом. Где именно — узнаем только

завтра на утреннем приветственном собрании.

А я, естественно, не люди, меня на собрание с боссом звать не надо. Меня на выездное

совещание к подрядчику отправляют.

Высказываю свою претензию Петру Степанычу, на что слышу:

— В чём проблема, Савельева? Вот вернёшься и сходишь лично познакомишься с новым

боссом.

Мы с Таис договорились вместе пойти на обед, я жду, пока она утрясёт какой-то вопрос с

финансистами.

Всё время кошусь на свою сумку, где лежит медальон Антонио. Зачем его с собой ношу —

я не знаю, так же как не знаю, что мне с ним делать.

Достаю, пропускаю сквозь пальцы цепочку, а сам медальон тут же нагревается в руке.

— Что это? Презент с Кубы? — замечает необычную вещицу Таис, вернувшись в кабинет.

— Да, — отвечаю честно. — Это медальон того кубинца.

— Он тебе его подарил?

— Нет, я... в общем, долгая история.

Таис беспардонно берёт его в руки и крутит. Потом неожиданно медальон издаёт щелчок

и раскрывается.

— Ты что? Сломала? — вспыхиваю я.

— Да нет, нажала на что-то.

Мы одновременно смотрим на половинки украшения, а, вернее, на одну. И видим

красивую молодую латиноамериканскую женщину. На вид ей лет двадцать-двадцать

пять.

Фото современное, цветное, будто только что сделанное.

Меня пробирает озноб.

— 0-00, Вероничка.. — тянет подруга и переводит на меня сочувственный взгляд. — А

кубинец-то твой… женат.

9.

Ника

— Дорогая, не кисни. Ну женат и женат, что теперь?

Я ставилась на подругу, не понимая, как она вообще может такие слова произносить?

— Пойдём лучше на обед.

— Ты сейчас реально думаешь, что мне кусок в горло полезет? — парирую я.

— А что?

Подруга накручивает каштановый локон на палец и хлопает ресничками. М-да... для неё

узнать, что мужчина, с которым был секс, женат и обед — равноценные вещи.

А для меня - нет.

Я чувствую себя настолько гадко, даже смотреть на фото этой красивой кубинской

женщины не могу. Стыдно так, будто лично её вижу.

Это низко, это отвратительно, это, чёрт возьми, больно.

Я была на её месте, когда мой бывший муж обхаживал любовницу. Я знаю, каково это

быть не единственной в жизни любимой женщиной, а всего лишь очередной, пусть и в

качестве жены: удобной, кроткой, терпеливой и, желательно, чтобы ещё вопросов не

задавала.

— Ты иди, — отпускаю Таис. — А я к завтрашнему совещанию подготовлюсь.

— Ну, как знаешь, — недовольно скривив губы, хмыкнула подруга. — Тоже мне нашла, из-за чего парится.

Эти слова меня задели до глубины души. Они во многом характеризует подругу. То есть

для неё это нормально? Она не понимает, что измена — это всегда разрушение? Всё

рушится: доверие, уважение, семья. Даже любовь, пусть это и самое сильное чувство, даже оно превращается в пыль.

Остаюсь одна в кабинете, дурацкий медальон обжигает руку, будто осуждает меня, корит.

— Извини меня. — зачем-то произношу, глядя на обманутую жену. — Извини. Я бы

никогда... Я бы ни за что... Я не знала...

Всю ночь я плохо спала, и дело вовсе не в смене часовых поясов, адаптироваться к

которым мне ещё предстоит.

Та женщина никак не выходит из головы.

Я могу сколько угодно оправдывать свой поступок: не знала, устоять перед Антонио было

крайне сложно, кольца на пальце я не заметила. Всё это меркнет на фоне того, что в ту

ночь, где-то дома находилась его жена и ждала мужа домой. Теперь стало ясно, почему

он сбежал, как только наступило утро.

Интересно, что придумал в своё оправдание? Впрочем, это уже не моё дело.

Нет! Моё! Я тоже несу ответственность!

Почему не получается выкинуть из головы эту мимолётную интрижку? Неужели меня так

сильно триггерит измена? Даже спустя два года после развода?

Ответ до смешного просто — измена всегда будет задевать меня за живое. Такое никогда

не забудется.

Утром отправляюсь на выездное совещание, где согласовываю с подрядчиками список

материалов для закупок. Стараюсь быть внимательной, вникать, этот вопрос очень важен

для нашего общего дела, но всё равно мысленно возвращаюсь к Антонио и той женщине

на фото.

В офисе появляюсь только ближе к одиннадцати и тут же получаю указание от Петра

Степаныча:

— Савельева! Бегом в кабинет к новому боссу!

— Он что, обо мне спрашивал?

— Он ещё не всех сотрудников поимённо знает, просто интересовался, все ли коллеги

были на собрании? Я сказал, что одна наша сотрудница. — указывает пальцем на меня. —

на совещании, вот он и ждёт тебя, чтобы пообщаться. Сразу доложи ему о результатах

согласования. Прояви себя, Савельева, а заодно восхвали наш отдел!

Сколько шума от моего начальника, но это вообще в его духе. ИБД, или, как у нас говорят

— имитация бурной деятельности — это про Петра Степаныча. Лучше бы он так проблемы

разруливал, но нет, только шороху наводит.

Киваю и уже собираюсь выйти из отдела, как ко мне подлетает Таис, берёт под руку и

тянет к дамской комнате.

— Ника! — делает глаза огромными.

— Что? — непонимающе хмурюсь я.

— Ника... Новый босс... Ты бы его видела..

— Неужели деспот? Уже сутра на всех наорал и построил?

Таис крутит головой, поднимая к потолку восхищённый взгляд.

— Нет, нет и ещё раз нет! Ника! — захлёбывается в собственном восторге. — Ты бы его

видела, Ника!

Да что там за босс такой, что у моей Таис крышу сносит?

— он просто бог..

— Апполон! Он. он…

— начинает расхаживать, цокая по плитке высоченными шпильками.

Подлетает ко мне, делает свой фирменный взгляд хищницы и возбуждённо выдыхает:

— Я буду не я, если он не окажется в моей постели!

Подруга улыбается уголком губ, в глазах уже пылает огонь, а я стою, как дура, и не знаю, что ей говорить.

Хочет спать с боссом? Пожалуйста. Для неё нет запретов, вчера я это окончательно

поняла. Осуждать Таис не буду, останавливать или предостерегать - тем более. Если

подруга на что-то нацелилась, всегда своего добьётся. Хваткости и наглости ей не

занимать.

Я совсем не такая, мне во многом сложно её понять, остаётся только принимать Таис

такой, какая есть.

Выходим из туалета, я иду к кабинету нового босса и замечаю на двери новую табличку с

его именем. Антон Маркес. По непонятной мне причине начинают дрожать коленки, а

ладони тут же становятся влажными.

Неужели созвучное имя так меня подкосило?

Открываю дверь и неуверенно вхожу в кабинет, чтобы познакомиться с новым

генеральным и замечаю его. Стоит ко мне спиной: широкоплечий, высокий брюнет.

Древесный аромат его парфюма кажется мне слишком знакомым.

Белоснежная накрахмаленная рубашка и тёмно-синие брюки идеально подчёркивают

атлетичную фигуру, я невольно изучаю его взглядом, а сердце с каждой секундой

начинает биться всё сильнее и сильнее.

Что-то очень знакомое было в нём. Слишком знакомое. Или это моя бурная фантазия

разыгралась?

— Доброе утро, — произношу несмело, и он оборачивается.

Я застываю на месте. Не дышу. Не моргаю. И вообще ничего не понимаю.

Это же тот самый горячий кубинец, который провёл со мной ночь, а наутро бессовестно

сбежал. Кубинец, который внаглую изменяет своей жене! Это же, мать его, Антонио!

Смотрит, удивляется не меньше моего. Узнал, как пить дать узнал!

Это шутка какая-то? Теперь он — простой парень с другого конца света — мой новый босс-миллиардер?

— Здравствуй, Вероника, — произносит чарующим бархатным голосом и расплывается в

удивлённой, но отчего-то счастливой улыбке.

Без запинки, без акцента, говорит так, будто всю жизнь прожил в России, и я впадаю в

ступор.

Темнеет в глазах. Кажется, я вот-вот упаду в обморок.

Как такое возможно? Антонио тут? Мой босс?

А Антонио ли?

Огибает стол, улыбается как кот, дорвавшийся до сметаны, и подходит ко мне.

— Неожиданно приятная встреча, — шепчет и наклоняется к моему ушку. — Я искал

тебя...

Ни-ка.

10.

Ника

Так стоп!

Стоп! Стоп! Стоп!

Какой искал? Какой Антонио? Какой мой новый босс?

Проснись, Ника, хватит спать на работе!! Сейчас придёт Пётр Степаныч, даст взбучку, что

прикорнула, и окажется, что новый босс — это обрюзгший дядька средних лет с жутко

противным голосом и гонором.

А не сексуальный красавчик, который даже в мой сон влез без разрешения!

Хлопаю себя по щекам, пытаюсь разбудить.

Жмурюсь, считаю до трёх и открываю глаза.

— Да блин! — издаю слишком громкий писк.

Не уходит. Вот нахал! Этот паразит из головы, из сердца, из моих видений никак не

уходит!

— Спокойно, — с трудом сдерживает смех Антонио-Антон. — Я сам в шоке, что ты тут

работаешь, что вообще так неожиданно встретились.

Чтобы окончательно убедиться, сон это или явь, я обращаюсь к самому действенному

способу. Щиплю себя.

— С-с-с! — шиплю, потирая бедро, которое тут же отзывается жгучей болью.

Да, эксперимент показал, что мой южный любовник - теперь мой южный босс.

— Ника, всё хорошо? — уже не сдерживает смех Антонио.

Я хлопаю ресницами, отшатываюсь, путаясь в собственных ногах.

— стоять! — ловит меня босс и прижимает к себе.

Я машинально упираюсь ладонями ему в грудь. Боже упаси этот обманщик ещё раз ко

мне прикоснётся, даже если это прикосновение всего лишь жест заботы, чтобы не упала.

Лучше уж упаду, лучше уж распластаюсь по полу, как каракатица, но никогда больше не

поддамся его чарам.

— Ника! — легонько хлопает меня по щекам. — Э-й, Ника. Нормально? Пришла в чувства?

— Нет, — отвечаю я рассеяно.

АНТОНИО одной рукой пододвигает стул и помогает мне на него сесть.

— Присядь и подыши, просто подыши.

Он делает руками медленные круговые вращения, изображая глубокие вдохи, а я, как

заворожённая, повторяю за ним.

Как только кислород начинает поступать в кровь, а сознание приходить в норму, я выдаю:

— Ты. ты...

Ну, как выдаю?.. Мычу и мямлю.

— Ты… кто?!

Босс снова усмехается и присаживается на край стола напротив меня.

— Позволь представиться. Меня зовут Антон Маркес и я новый владелец этой компании.

Парень, который выходил с приятелями из дешёвого кубинского бара; который был одет, мягко говоря, очень скромно; танцевал со мной уличные танцы — он владелец компании?

Мне снова стало дурно. В глазах потемнело, и я начала обмахиваться.

— Ты говоришь без акцента.

— Ну да, — скрещивает руки на груди и нагло смотрит мне прямо в глаза. — Я родился и

всю жизнь прожил в России. Москва — мой родной город.

Я окидываю его взглядом с головы до ноги не верю.

— Ты не очень похож на... — кручу пальцем, пытаясь подобрать самое политкорректное

слово.

— Понимаю, -вежливо улыбается. — Папин ген выстрелил. Он — кубинец.

— Аа.. — тяну я. — Теперь всё понятно.

— Я рад, что мы разобрались.

Разобрались, да не очень. То, что он наполовину кубинец, не даёт мне ответы на все

остальные вопросы.

Открываю рот, чтобы спросить, но теряюсь, когда нахал начинает так соблазнительно

улыбаться.

Не надо. Прекрати.. Ну, хватит уже!

— Наверное, у тебя есть ко мне вопросы? — выручает Антон, подталкивая к диалогу.

— Да, — уверенно киваю.

И нафиг забываю всё, что хотела спросить.

— Спрашивай. Я с удовольствием на них отвечу.

Шок. У меня самый настоящий шок, и он до сих пор не прошёл. Часто моргаю, пытаюсь

как можно скорее осознать, что Антонио. тот самый Антонио. теперь мой босс.

Шумно выдыхаю, кручу головой, стараясь угомонить хаос, творившийся в моей голове.

— Ты как оказался на Кубе? То есть... почему ты говорил со мной на испанском?

— Потому что ты первая со мной заговорила на этом языке. Приняла меня за местного, и я

решил подыграть.

— Я заговорила?

Это очень громкое заявление, учитывая, что я знаю от силы слов десять! Но да, поприветствовала я его, действительно, на испанском. Откуда мне было знать, что

Антонио на самом-то деле Антон?

Что в нём должно было выдать нашего родненького?

Наверно, тёмные волосы?

Наверное, красивые, с хитрым прищуром, карие глаза?

Или смуглая, как у всех латино, кожа?

И я уж молчу про темперамент.

— То есть ты. подыграл? Но зачем?

— Тебе честно ответить? — его улыбка стала зловещей.

Я, насторожившись, киваю.

Антонио... тьфу! Антон спрыгивает со стола и подходит ко мне, наклоняется так близко, что я чувствую на губах его терпкое дыхание.

— Мне показалось— шепчет томно и окидывает взглядом моё лицо. — Что тебе это

нравится.

— Мне?

Снова вскидывает бровь, делает взгляд до безобразия дерзким.

— Что-то я не помню, чтобы ты говорила мне: «Уйди». Кажется, я слышал совершенно

другие слова... Что-то там.. — щёлкает пальцами. — Про кубинского искусителя.

Мои щёки тут же вспыхивают, я резко зажимаю его пальцы своими.

— Это... это не то, что ты подумал! Это. Я...

Оправдываться было так глупо, учитывая, сколько всего я ещё тогда наговорила.

Спрятав лицо в ладонях, я сокрушённо опускаю голову и мычу:

— Господи, я переспала с собственным боссом!

— Ника...

— Господи, да я...

— Ника! — встряхнув меня за плечи, Антон прекращает этот бессмысленный поток

стенаний. — Всё нормально. Ты не знала. И я не знал. К тому же, всё, что было на Кубе, остаётся на Кубе. Верно?

Он процитировал мою же собственную фразу, которой я утешала себя все дни после той

ночи. Вот это я понимаю, ментальная связь.

— Справедливости ради, я подыгрывал тебе недолго. Утром хотел всё рассказать, но мне

срочно пришлось уехать. Я оставил тебе записку, надеюсь, ты её прочитала.

— Записку? — хмурюсь я, вспоминая. — Я не видела никакой записки.

Антон выпрямляется, становясь серьёзным. Кажется, он рассчитывал услышать другой

ответ.

— Буклет с экскурсиями. Я оставил его на столе.

— Нет, не видела.

Память невольно возвращает меня в тот день, где в гостиничном номере я выхожу из

ванной и иду к балкону, чтобы открыть дверь и впустить в комнату свежий воздух.

Поднялся ветер, и сквозняком унесло несколько ненужных мне бумажек.

— ой...

Кажется, паззл начал сходиться...

— Жаль, — печально отзывается босс. — В записке я вкратце объяснил, кто я и оставил

свой номер. Я ждал твоего звонка, Ника.

Мне бы радоваться, прыгать до потолка, что симпатия оказалась взаимной, раз он ждал

звонка. Но что-то мне подсказывает, что дело вовсе не в симпатии.

— Возможно, у тебя осталась одна моя вещь, — начинает издалека.

Вот и ответ. Он ждал звонка, чтобы забрать медальон. Видимо, понял, что оставил его в

моём номере.

— Медальон, — поясняет. — Он мне нужен.

Ну да, разумеется. Жена-то, небось, обратила внимание, что её супруг вернулся без

памятной вещицы.

— Он принадлежал дорогому мне человеку, — продолжает рассказ мой босс. — Ты

случайно его с собой не забрала?

Я продолжаю сидеть на стуле и хлопать ресницами.

— Нет, не думай, что я обвиняю тебя в присвоении чужого, может, случайно положила в

чемодан?

От былого соблазнителя не осталось и следа, сейчас босс был сильно взволнован.

Понимаю, вещь, действительно, памятная, особенно та женщина, чьё фото с укором

смотрит на меня, несмотря на улыбку.

— Нет, — отвечаю холодно и увожу взгляд.

— Точно?

— Точно.

Антон возвращается за стол и молчаливо смотрит в одну точку. Мой ответ его очень

расстроил.

Не знаю, что на меня нашло, но мне захотелось наказать изменника. Отомстить за всех

обманутых женщин. Пусть попляшет, пусть понервничает, когда будет бесстыже врать

своей жене и объясняться.

Таких надо учить, чтобы неповадно потом было.

Только босс решает спросить меня ещё о чём-то, к нам врывается мой начальник Пётр

Степаныч.

— Ну что? Познакомились?

— Да, мы с Вероникой неплохо пообщались, — сдержанно отвечает Антон.

— Доложила про результаты совещания? — шепчет мне начальник.

— Я.. я ещё не успела.

— Савельева, ничего тебе доверить нельзя! — рычит так, что слышу его только я. — Иди

отсюда! Сам доложу.

Я пячусь к двери, но ловлю на себе заинтересованный взгляд Антона.

— Вероника... Ника. Вечером зайдите ко мне. Мы не договорили.

Киваю и с воинственным настроем выхожу из кабинета.

Он не договорил? Ну-ну. А нету меня ни малейшего желания с ним разговаривать.

Но босс есть босс, и не слушаться его я не имею права.

А, значит, устою-ка я ему такой вечер, чтобы пожалел, что вообще связался со мной!

11.

Ника

— Кстати, — отвлекла меня от работы Таис. — Ты заметила, что у нового босса нет своей

секретарши?

Подруга мечтательно смотрит в потолок, накручивая локон на карандаш. Связано это с

Антоном или нет, но этот её жест вдруг начал раздражать.

— Своя секретарша... — тянет она, представляя что-то явно непристойное. — Всё время

вместе. Постоянно к ней обращается. Делится личным.

Таис откидывается на спинку стула и, пользуясь отсутствием начальника, делится

мыслями:

— А, знаешь, секретарь, он же как личный помощник. Ему можно поручить не только на

звонки отвечать и встречи планировать. Можно попросить отвезти костюм в химчистку, а

потом завести его домой.

ЕЁ взгляд снова загорается, а я стискиваю челюсти и сжимаю свой карандаш с такой

силой, что он гнётся.

— Вечером... домой... к боссу. Сексуальный парфюм, мои коронные стрелки на глазах и

красная помада.

Вульгарно облизывает губу, на которой я уже представляю эту алую помаду.

— Плащ... а под ним только бельё. Самое лучшее.

Вильнув плечиком, она возвращается к работе и тихонько усмехается, будто уже

одержала победу над боссом.

— А счего ты решила, что он не женат?

Поднимает на меня глаза и снова пожимает плечами.

— Я об этом не думаю. Мне на это плевать.

— А как же ты собираешься заявиться к нему домой, вдруг там жена и семеро детей?

Таис щурится и согласно кивает.

— Значит, будем трахаться в офисе.

Она резко распахнула глаза, услышав хруст карандаша в моей руке.

— Ты чего?

— Да так. Ничего, — огрызаюсь.

— Ника...

— Прости, мне надо работать, а ты меня отвлекаешь!

Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт, я что, ревную? Серьёзно? И к кому? К человеку, который не клялся

мне в любви, даже отношения не предлагал? К человеку, который носит на груди

медальон с изображением красивой молодой женщины. Чьи фотографии принято ещё

вставлять в такие медальоны? Ну, конечно же, любимых.

Фу-х, выдыхай, Ника, и прекрати париться.

Нехотя тянусь к сумке. Снова достаю дурацкий медальон, он манит меня, не даёт покоя.

Зачем я сказала боссу, что у меня его нет?

Я не знала. Растерялась. Запуталась. Была в шоке.

Всё и сразу! Моя нервная система не так крепка, чтобы быть готовой ко всему!

Особенно к тому, что мой босс и мой несостоявшийся любовник — один и тот же человек!

Да ещё и женатый.

Впервые за два года после измены мужа поддалась соблазну и... вот снова. На одни и те

же грабли.

Вот интересно, а в мире вообще существуют мужчины, которые не изменяют? Или проще

начать верить в единорогов?

Заходит Пётр Степаныч и радостно оповещает, что новый босс в честь первого рабочего

дня под его началом делает нам подарок и отпускает всех сотрудников домой.

Собирается Пётр Степаныч за пять секунд и, естественно, сбегает первым.

Я сижу, зажав медальон в руке, и пытаюсь понять, что мне делать? Антон сказал зайти

вечером. Надо идти... Дождаться, пока все уйдут? Да, наверное, так будет лучше. Тем

более я ещё не решила, какой приветственный сюрприз ему устрою. Ноя точно устрою!

Обязательно устрою!

— Ты чего сидишь? — удивляется Таис, собирая сумку.

— Мне надо таблицу доделать. Ты иди.

— Ну, смотри.

Проходит мимо меня, бросает взгляд на вещицу в руке и...

— Да чего ты с ним носишься? Только мучаешь себя! — выхватывает из моих рук

медальон и бросает в мусорное ведро. — Хозяину всё равно не вернуть, а смотреть в лицо

чужой бабе — это, знаешь ли, мазохизм.

— Ты что делаешь?! — кричу и наклоняюсь к ведру.

Среди бумаг и двух стаканчиков из-под йогурта нахожу медальон, вынимаю, он весь

измазан.

— Так нельзя обращаться с чужими вещами! — бросаю Таис напоследок.

— 0й, нравится себя мучить — ради Бога. До завтра, Вероничка.

Уходит, громко хлопнув дверью. Я ищу в ящике стола салфетки и вытираю медальон, он

весь в Йогурте, липкий.

— Дура! — ругаю коллегу.

И себя ругаю.

Надо было честно всё сказать Антону. Отдать его вещь и сделать вид, что между нами

ничего не было.

Тем более он мой босс, пусть и разыграл меня. Вернее, подыграл..

Дверь открывается, Таис, как всегда, забыла наушники, я уже к этому привыкла.

— Из-за тебя он теперь весь липкий! — бросаю гневно и оборачиваюсь.

И тут же теряю способность говорить. В кабинет заходит не Таис. В кабинет медленной

походкой входит Антон. Смотрит на свою вещь в моих руках, сводит брови, и я вижу злобу

в его лице.

Быстро-быстро стираю остатки йогурта, понимаю, что уже не отвертеться.

Да, я, конечно, мастер влипать в нелепые ситуации. Чемпион по косякам!

Заливаюсь краской, ресницы дрожат, босс подходит так близко, что я слышу его шумное

гневное дыхание.

— Кажется, это моё, — цедит и указывает пальцем на медальон.

— Да, — шепчу и протягиваю ему.

Антон убирает вещицу в карман, надвигается, хотя ближе уже некуда.

Боюсь смотреть ему в глаза, боюсь, что одним только взглядом он оставит от менягорстку

пепла.

— Ника, почему ты соврала? — старается говорить ровно, но я слышу гром в его голосе.

Воздух вокруг нас электризуется, кажется, сейчас шаровая молния образуется.

— Ника, я задал вопрос.

Кладёт два пальца мне под подбородок и поднимает голову. Как бы ни старалась, сопротивление бесполезно. Подчиняюсь и встречаюсь с его чёрными глазами.

— Ника.

— Прост— пищу. — Прости, я. я..

ЕГО выражение лица не меняется.

— Я не знаю, что на меня нашло. Это... Та женщина, она.. я когда увидела фото, так погано

себя почувствовала! Себя возненавидела, тебя возненавидела! Мы не должны были этого

делать! Мы виноваты в измене... А когда ты спросил про медальон, я так разозлилась!

Будто тебе всё равно на.. — представляю улыбку этой несчастной женщины и с горечью

выдаю: — На неё всё равно.

Антон медленно поднимает бровь, сканирует меня взглядом, будто я умалишённая.

— Ты сейчас... — замолкает, унимая вырывающийся наружу темперамент.

Кажется, он готов рвать и метать.

Отходит к двери, я вжимаю голову в плечи.

— Подумала..

Кладёт свою большую ладонь на ручку.

— Что я способен на измену?

Щелчок, и дверь закрывается на замок, я а перестаю дышать.

В два шага босс возвращается ко мне. Не прерывая зрительного контакта, просовывает

руки мне под мышки и рывком усаживает на стол. Его лицо близко. Очень близко...

Опасно близко... Я чувство жар его кожи и обжигающее дыхание.

— Я докажу тебе, что это не так!

12.

Ника

— То есть ты решила, что у меня есть жена?

Почерневшие глаза босса впиваются в меня. Я смотрю на него, как кролик на удава.

Обездвижена, парализована.

— То есть ты подумала, что я могу носить у сердца фото любимой женщины и спать с

другой?

— Мне так показалось. — шепчу и пытаюсь отвернуться.

Одним движением руки Антон разворачивает меня лицом к себе. Запускает руку в

карман, вынимает медальон, причинивший нам обоим столько проблем, и ловко

открывает его.

— Смотри.

Зачем мне смотреть? Я уже много раз видела эту женщину.

— Смотри внимательно, Ника! — чеканит босс каждый слог. — Это, действительно, дорогая мне женщина. Её зовут Роса. И она...

Я забываю, как дышать..

— Она — моя кубинская бабушка! — рычит мне в лицо.

— Ба-бабушка? — заикаюсь, погружаясь в полный шок от этой информации.

В каком месте эта прекрасная молодая женщина — бабушка?

Да сколько же она молодильных яблочек съела?

— Да, бабушка.

Распахиваю глаза и смотрю на фото, открыв рот. Антон, наверное, шутит? Да, он точно

шутит.

— Это отретушированное фото, — поясняет босс, заметив моё смятение. — Изначально

фотография была чёрно-белой, на ней были царапины и заломы. Я отдал снимок в

фотостудию, там мастер его восстановил и предложил сделать цветным.

Босс достаёт смартфон, проводит несколько раз пальцем по экрану и разворачивает его

ко мне.

— А это моя бабушка сейчас.

Я всматриваюсь: одно и то же лицо, только старше, но всё такая же позитивная улыбка, такие же добрые глаза.

Всё оказалось намного проще. Я жмурюсь, до боли кусаю изнутри щёку и стыдливо

опускаю голову.

— Паспорт нужно показывать, чтобы окончательно убедилась, что я не женат и никогда не

был? — давит, заставляя меня всё сильнее сгорать от стыда.

Кручу головой.

Антон шумно выдыхает, опаляя мои губы своим дыхание.

— Ну и зачем было устраивать этот детский сад?

Я молчу.

— Ника? — его голос становится мягче.

Поднимаю на него свои глаза.

— Просто я глупая.

И слишком зациклена.

— На чём? — шепчет упоительно нежно.

Опять замолкаю, не хочу взваливать на него свои проблемы.

— Ника, скажи мне.

ЕГО пальцы касаются моей щеки, виска, я в наслаждении прикрываю глаза.

— Ника, мне можно.

Набираюсь храбрости и отвечаю:

— Это тригер. Бывший муж мне изменял. Потом два года я вообще ни с кем не

встречалась, даже на свидания не ходила, но вот увидела тебя. Я не знаю, что это было, но я поддалась искушению. А потом увидела фото и стало так горько, будто иду по кругу, будто это карма.

— Ты была замужем? — удивляется босс.

Киваю.

— Ника, не все мужчины такие, как твой бывший муж.

Антон убирает прядку светлых волос мне за ухо, скользит взглядом по лицу. Под этим

взглядом я плавлюсь, таю, как ледышка под жарким кубинским солнцем.

Вижу, как он сглатывает, как дёргается кадык. У меня во рту тут же пересыхает.

Глаза в глаза, слишком прямой взгляд. Слишком тесный контакт. Всё это — слишком.

— Нам нельзя. — шепчу севшим голосом. — Ты — мой босс...

— Да, я босс.

Даже не спорит, но не отходит. Это притяжение случилось не сейчас, оно тянется с той

самой ночи и с каждым днём становится всё сильнее.

Как находиться рядом с ним, если так сильно влечёт?

Как обсуждать рабочие вопросы, если невозможно оторвать глаз от его губ?

И сейчас эти губы предельно близко

— Антон... — хватаюсь за последнюю попытку остановить его.

Но поздно…

Босс впивается в мои губы жарким поцелуем, резким движением раздвигает бёдра, прижимаясь своим телом к моему, и я теряю голову.

Нельзя. Мы вместе работаем. Я его подчинённая. Нельзя! Нельзя! Нельзя!

Но горячие поцелуи кружат голову, мгновенно вспыхнувшая страсть выжигает кислород.

Он очень горяч, я таких никогда не встречала. Он — мой магнит, нет сил сопротивляться.

Требовательные прикосновения, горячие влажные поцелуи, возбуждённое дыхание —

разве можно не поддаться такому искушению?

Снова.

Глупо отрицать, что нас тянет друг к другу, мы снова теряем контроль.

Антон скидывает бумаги и канцелярские принадлежности с моего стола. Внутри нас обоих

разгорается пожар. Мои пальцы нетерпеливо расстёгивают пуговицы его белоснежной

рубашки, и как только я с ними справляюсь, босс берёт мои ладони и прикладывает к

своей подкаченной рельефной груди.

Не увожу взгляд, любуюсь, скольжу ладонями к прессу, очерчиваю каждый кубик и

остервенело хватаюсь за пряжку ремня.

Антон запускает пальцы в мои волосы, притягивает к себе для нового фантастического

поцелуя. Кусает губы, втягивает их, дразнит горячим языком, возбуждая меня до предела.

Босс нагло запускает пальцы мне под юбку, я поджимаю губы, чтобы не застонать.

В воспоминаниях Куба, наш сумасшедший секс-марафон, который не выходил у меня из

головы. Сейчас он перед глазами, но уже другой. Но всё такой же желанный, такой же

горячий, мужчина, способный свести меня с ума за считанные секунды.

Юбка сминается под грубыми пальцами, я впиваюсь ногтями в его поясницу.

— Ника.. — тянет моё имя как тогда, и уже от этого приглушённого соблазнительного

голоса я готова улететь. — Ты меня с ума сводишь...

Бёдра уже болят от его хватки, на шее пульсирует венка, которую босс целует, доводя до

безумия.

Я не знала, что моё тело умеет так реагировать.

Кровь кипит от адреналина.

Горячо.. Очень горячо... Жарко.

Одежда летит на пол, я уже не отдаю себе отчёт. Обхватываю бёдрами его торс, впускаю в

себя и кусаю губы в кровь от удовольствия.

Антон удерживает меня за ягодицы, врывается каждый раз до конца. Закидывает свою

ногу на стол, рукой надавливает мне на грудь, и я падаю на спину.

Накрывает моё тело свои, впивается пальцами в столешницу, двигается, как

сумасшедший, целует, как дьявол, забирая стоны, крики.

Я кончила первой, впиваясь в его лопатки и оставляя на них следы от ногтей. Антон

зарычал, толкнулся в меня и с протяжным вздохом излился мне на живот.

Я всё ещё лежу на столе, выравниваю дыхание и усмиряю бешеное сердцебиение.

Босс бережно водит салфеткой по моему животу, стирая ещё горячие капли.

— Как нам с тобой дальше работать? — спрашиваю на сбитом дыхании и облизываю

пересохшие губы. — Как? Если мы и дня продержаться не смогли.

13.

Ника

— Подбросить до дома? — спрашивает Антон, застёгивая пуговицы на своей рубашке.

Он заканчивает одеваться, подходит и кладёт руку на мою коленку, легонько поглаживая.

На моём лице всё ещё блаженная улыбка, а тело приятно отзывается на ласковые

прикосновения босса.

— Нет, мне надо ещё кое-что доделать, — вспоминаю про таблицу.

— Я же всех отпустил.

— Да, но завтра сутра Пётр Степаныч с меня её спросит, и что ему скажу?

Тянусь к губам босса и, получив быстрый, но сладкий поцелуй, сама же за него отвечаю:

— Что вместо того, чтобы работать, я занималась сексом?

Антон хищно улыбается, проводит рукой по моим волосам и, взглянув в глаза, предлагает:

— Давай подожду?

— Нет, не надо. Спокойно доделаю таблицу и поеду домой.

— Если ты так решила, то ладно.

Он ушёл, оставив меня одну в кабинете. Пора возвращаться к делам, но как, если все

мысли о моём новом боссе, который теперь точно никогда не выйдет из головы?

Утром как ни в чём не бывало прихожу на работу. В кабинете только Таис, Пётр Степаныч

ушёл в отдел проектирования утрясать вопросы по спецификациям.

А, значит, мы с подругой ещё долго пробудем в кабинете вдвоём.

— Ника! — встрепенувшись, подбегает она ко мне. — Ты во сколько вчера ушла?

У меня сердце уходит в пятки. Смотрю на подругу, нервно тереблю волосы на затылке и

бессовестно вру:

— Минут через пятнадцать после тебя. А что?

Берёт меня за руку, тянет к окну, я даже плащ и лёгкий шарфик снять не успеваю.

— Юлька из бухгалтерии говорит, что вчера слышала очень подозрительный шум из

нашего кабинета. И стоны.

Сердце уже не в пятках, оно уже пробило пол.

— Она зашла к боссу, чтобы спросить кое-что, а его не было. Кабинет открыт, машина на

парковке, — указывает подруга на новенький Мерседес под окнами нашего офиса.

—Интересно, где это он был? Не в нашем ли кабинете?

— Мало ли...

— цепляюсь пальцами за шарфик. — В уборную человек вышел, что тут такого?

— Не-е-е, подруга, — раздражённо тянет Таис. — Он был в этом кабинете!

Отступаю на шаг, покрываюсь румянцем, готовясь назвать уйму причин, почему Юльке из

бухгалтерии показалось, и что я тут совсем ни при чём.

— Антон был тут. В этом кабинете! И он. — кидает на меня гневный взгляд. — И он тут

кого-то трахал!

Кого-то?

Меня!

Но вместо ответа я кусаю губы и прячу взгляд.

— Вот только кого?..

Сарказм? Нет. Не слышу. Слышу искренний интерес и желание впиться в лицо той

девушке, которая посмела первой завлечь босса.

Чего Таис ей никогда не простит.

Поднимаю глаза на подругу.

— Как думаешь, кто это? — изображает она из себя детектива. — Может, это Лидка из

проектного? А что? Она часто задерживается, чтобы переждать пробки.

Я невольно выгибаю бровь.

— Лидка.. — злостно шипит Таис и стучит каблуком по полу. — Вот сучка! Первая

охмурила нового босса! А как смотрела на него на собрании! Как смотрела!

— А почему ты решила, что это Лида?

Коллега прикладывает пальцы к подбородку и задумчиво смотрит на меня, словно

изучает.

— А, может, и не Лида.

Сканирует меня, глаза вверх-вниз, вверх-вниз.

— Точно! Это Алина из кадров! Она! Модельная внешность, длинные чёрные волосы!

Мужики таких любят.

Вот если бы я была сторонним человеком, как минимум, удивилась дедуктивному методу

Таисии.

В нашем кабинете... остаюсь только я.. и Юлия слышит подозрительные стоны именно из

этого кабинета.

Так кто там был?

Л - Логика.

— Потому что я даже не знаю, кого ещё наш босс... — замолкает Таис и снова смотрит на

меня.

Неужели дошло?

— Ну не тебя же, — нокаутирует меня таким громким заявлением.

Мне вроде бы на руку, но, если честно, стало обидно.

Подхожу к шкафу, снимаю верхнюю одежду, переобуваюсь в офисные туфли и

возвращаюсь к рабочему столу, чтобы включить компьютер.

— А, вдруг, если ему нравятся обычные девушки? Необязательно модельной внешности,

— произношу тихо.

Пытаюсь задушить задетую гордость, но как-то плохо получается.

— Что? — звонко смеётся подруга. — Вероничка, посмотри на него! Такие, как он, никогда

не позарятся на обычную серую мышь.

— Ника! — поправляю её строго, удивляясь откуда-то проснувшейся смелости. — Я сотни

раз просила называть меня Ника. Тебе же не нравится, когда я зову тебя Тасей?!

Таисия тут же покрывается пятнами, как гепард.

— Не смей. Никогда. Даже в шутку. Даже случайно!

Невозмутимо выгибаю бровь, пронизываю её колючим взглядом.

— Прости, может, быть я не так выразилась, — откатывает назад Таис. — Просто.. Ника, обычные девушки, такие как ты, как половина офиса, они не для таких как Антон. Для вас

подходят парни, как наш Витька...

— Витька? Айтишник? — нервно усмехаюсь.

— А что? Он угощал тебе печеньем и маминым вареньем.

— Печеньем?

— 0, поверь, для него это тоже самое, что пригласить на свидание.

Сжимаю в пальцах ремешок сумки, чувствую, как злоба затмевает разум.

— Ника

Пожалуйста!

— скулит подруга и подбегает ко мне. — Помоги мне найти эту дрянь!

— Отстань.

— Ну, Ника.. Помоги! Я устрою ей! Я вытравлю её! Помоги, мы же подруги.

В глазах неприятно защипало, словно кто-то запустил слезоточивый газ.

— Что с тобой?

В глазах неприятно защипало, словно кто-то запустил слезоточивый газ.

— Что с тобой?

— Ничего. Просто правда в глаза попала, — отвечаю загадочно и, забрав вчерашнюю

таблицу, выхожу из кабинета.

Я считала её подругой.

Зря. Очень зря.

Хорошо, что прозрела.

14.

Антон

С самого утра телефон разрывается. Мои сотрудники сейчас получают согласование в

Комитете Архитектуры, и я на связи на случай экстренных вопросов.

То одно, то другое, уже башка болит, но получить желанные подписи всё же необходимо.

Я так сильно погрузился в работу, что шок от появления Ники в моём кабинете сгладился

сам собой. Нет, он был. Разумеется, был. Я заступил на должность генерального совсем

недавно, а список сотрудников, который мне заблаговременно выслали, решил не

смотреть. Какой смысл, если всё равно будем знакомиться по ходу работы?

Ника. Ника. Это имя у меня ассоциируется с выдохом. Расслабленным, удовлетворённым

и счастливым.

И вот она тут. Девушка, которую я искал на другом конце света, оказалась моей

подчинённой. Удача, не иначе.

С медальоном вышел детский сад, но я не злюсь, я понимаю её чувства. Наверное, когда

тебя однажды предали, доверять становится сложно. Проще заранее подготовиться к

худшему, чтобы потом не разочаровываться. Так работает наш защитный механизм. И чем

больнее нам делали в прошлом, тем тяжелее нам абстрагироваться от этого в будущем.

Но Ника не учла одного. Я паталогически не способен на измену. Это против моей

природы - природы созидателя. Для меня это неестественно.

И когда она обвинила меня в неверности, я готов был взорваться на месте, но под чарами

этой чертовки ярость превратилась в страсть.

Один день... Меня хватило всего лишь на день.. А ведь я и не думал, что у нас снова что-нибудь случится.

Дверь открывается тихо, будто кто-то крадётся, я в любопытстве вытягиваю шею.

— Ника? — вижу её огромные испуганные глаза.

Забегает, держа в руках таблицу (как прикрытие или повод зайти, по всей видимости) и, заглянув в коридор, закрывает за собой дверь.

— Нас спалили! — пищит.

— Шеф, всё пропало! — вспоминаю известную фразу, так замечательно сюда

вписавшуюся.

— Не смешно! — рычит белокурая тигрица.

— Подойди и спокойно расскажи, что случилось, — улыбаюсь и подзываю к себе.

К себе! А не поодаль. Но скромняшка упорно стоит в метре от меня и нервно рвёт

пальцами уголок принесённой с собой таблицы.

— Нас вчера слышали. Что будет, а? Что теперь будет?

Паника в её лице заставляет меня подойти самому.

— Успокойся, ладно? Кто слышал, кто вообще это сказал? Вчера в офисе не было никого

кроме нас.

— Слышала Юля из бухгалтерии.

Хмурюсь.. бухгалтерия? Они сидят в другом крыле офиса, и да, вполне возможно, кто-то

остался доделать работу.

Ладно, раз так вышло, не нужно паниковать, надо думать.

— Но страшно не это! — надрывно выдаёт Ника. — Она рассказала всё Таис, а Таис —

самая главная сплетница офиса. И ещё она..

Замолкает, будто ляпнула что-то не подумав.

— Ника? — смотрю на неё подозрительно. — Договаривай.

— Это всё.. — отворачивается.

Ну и сложная же она девчонка! Разворачиваю её лицом к себе и смотрю в упор.

— Проблема большинства людей в том, что они не умеют разговаривать, — говорю очень

серьёзно. — Что ещё ты хотела сказать про Таис?

Ника недовольно кривит губы.

— Если коротко, то Таисия тебя себе присвоила.

Выгибаю брови и, если честно, смеяться хочется.

— Даже так?

Кивает.

— Что ж.. хорошо, — хитро прищуриваюсь и ловлю на себе недоуменный взгляд Ники. —

Раз Таис возомнила себе невесть что, нам нужно остановить этот поток слухов.

Подхожу к Нике и кладку руку на талию, отчего её щёки тут же покрываются румянцем.

— Но ты мне в этом поможешь.

— Как? — округляет глаза.

— Подыграешь.

Подхожу к стационарному телефону, набираю номер отдела снабжения. На мою радость, трубку берёт Таисия, кокетливо мурлычет, а я прошу её зайти в мой кабинет.

— Зачем ты её позвал? — снова округляет глаза пугливая Ника.

— Затем, — отвечаю и, подойдя к ней, разворачиваю к себе спиной и вжимаю в стену.

В кабинете звучат громкие и жутко неприличные стоны. Такие разве что в фильмах для

взрослых можно услышать. Ника кусает губы, выгибается, царапает ногтями стену.

— М-м-м-м!! Да, вот так хорошо!

Слышу шаги в коридоре.

— Да-да-да! Вот тут…

Шаги замедляются, а я с трудом сдерживаю улыбку.

— Да-да-да! — стонет моя коллега и, тихо хохотнув, продолжает спектакль. — 0, Боже, да-а-а-а!

И тут шаги превращаются в бег, и в кабинет (прошу заметить, без стука) врывается

разъярённая Таисия.

Врывается и замирает на месте, непонимающе хлопнув ресницами.

— Полегчало? — с заботой спрашиваю Нику.

— Ты волшебник, — выдыхает с облегчением, а потом делает вид, что только что увидела

Таис, и непринуждённо так говорит: — 0, привет.

Ника отрывает ладони от стены, я вожу пальцами по её пояснице.

— А.. что тут происходит? — задаётся вопросом Таис.

Вроде и хочет обвинить, да вот не в чем. Я надавливаю Нике на поясницу, не больно, но

делаю вид, что сильно, и объясняю:

— Вчера Ника пожаловалась на боли в спине. Такое бывает, когда долго сидишь за

компьютером. Я предложил сделать массаж. Знаю одну методику, болезненную...

— Болезненную, — соглашается Ника.

— Но очень эффективную, — выдаю с полной уверенностью.

— Очень. — выдыхает. — Эффективную.

Прогибается в спине, удивляется и, улыбаясь, поворачивается ко мне.

— Не болит! Совсем не болит.

— Надо ещё пару раз повторить, и боль как рукой снимет. Это всё из-за зажатых мышц.

Таис смотрит на Нику, на меня и снова переводит взгляд на свою коллегу.

— Массаж?

Мы одновременно глядим на неё, а в наших лицах отчётливо читается «Да, а что тут

такого?»

— Но крики...

— Очень болезненный, — заговорщически шепчет Ника и снова прогибается в спине. —Но

потом - чистый кайф.

Улыбается мне, благодарит и уходит, оставляя нас с Таис один на один.

— Ты просил зайти. — всё ещё сомневаясь, говорит Таисия. — Зачем?

— Хотел посмотреть новые коммерческие предложения от поставщиков.

— Но ими занимается Ника.

— Да? А чем занимаешься ты? — спрашиваю строго.

Таис меняется в лице и походкой пантеры приближается ко мне.

— А вот об этом я и хотела поговорить...

Я скрещиваю руки на груди и делаю вид, будто весь во внимании.

— Слышала, секретаря тебе так и не нашли.

Выгибаю бровь, удивляясь её осведомлённости.

— Я могла бы им поработать. — томно шепчет. — Какое-то время, пока не подберут

подходящего человека.

Подходит близко, настолько близко, что мне в нос бьёт резкий аромат её духов.

— А, может, сработаемся, и ты не захочешь переводить меня обратно в снабжение.

Таисия смотрит на меня, как голодная хищница на сочный кусок мяса. Бросает мне вызов?

Думает, что поведусь на её чары?

Что ж, отлично. Я готов поиграть. А заодно показать этой дамочке, что такое быть

секретарём у Антона Маркеса.

— Окей.

— Окей.— не ожидала она. — Так быстро согласился?

— Я же сказал — окей. Завтра же приступай.

15.

Антон

— Иди в кадры и передай им, что я согласен, — даю последнюю инструкцию Таисии, а

сам направляюсь в отдел снабжения.

Интересно-интересно, с чего бы это ведущий специалист захотел переквалифицироваться

в секретари? Это же совсем разные направления. Или Таис думает, что строить мне глазки

в приёмной и изредка отвечать на звонки - все её обязанности?

Что ж, её ждёт глубокое разочарование.

Впрочем, если эта сотрудница покажет чудеса в работе, я возьму свои слова обратно. Но

что-то я в этом сомневаюсь.

Заглядываю в отдел снабжения, где уже над новым проектом трудится Ника, утрясая

сроки изготовления необходимых материалов и оборудования для реконструкции

объекта.

Она умничка, я ей просто восхищаюсь.

А вот её начальник — Пётр Степаныч — тут же сворачивает окно с пасьянсом. Делаю вид, что не замечаю этого, хотя всё прекрасно вижу.

Я не скандалить пришёл, я заглянул, чтобы кое-что выяснить, ведь давно усвоил: любой

бой начинается с разведки.

— Ника, — обращаюсь к подчинённой деловым тоном.

— Так, Савельева! — чуть ли не выпрыгивает из-за стола Пётр Степанович. — Что ты опять

устроила?

Ника непонимающе крутит головой, а я недовольно хмурюсь.

— Ничего, — отвечаю за неё. — Я пришёл к ней, чтобы проконсультироваться.

Глаза начальника вот-вот вылезут из орбит.

— Проконсультироваться?

— Да.

— Вот и я говорю! — указывает на Нику рукой. — Замечательная сотрудница! Наша

звёздочка!

Цокаю языком и закатываю глаза. Пётр Степаныч - мастер переобуваться в прыжке. И

откуда такое желание угодить руководству? Неужели предыдущий босс приучил?

За пару дней на своей новой должности я уже познакомился с коллегами, и компетенция

многих вызывает вопросы.

Особенно, начальников отделов. Их ставили по дружбе, по блату, по умею лизать то

самое место, но совершенно точно не из-за профессиональных качеств. Многие из них не

смогли мне ответить, на какой стадии находятся текущие проекты.

И это начальники отделов... Я в шоке.

Пора наводить порядок. Но для начала...

— Ника, с завтрашнего дня Таисия переходит в секретариат. Сегодня она передаст тебе

все свои дела, зайди потом ко мне, вместе посмотрим.

— Что? Таисия станет секретарём?

В её глазах я вижу такое разочарование, будто мир только что рухнул.

— Да.

Перевожу взгляд на начальника отдела. Он хлопает глазами, даже не знает, как на это

правильно отреагировать. Так, чтобы я остался доволен ответом.

— Ну а вы что молчите? Я у вас сотрудника забираю, неужели это не повод начать бить

тревогу? — проверяю его.

— Так... раз вы решили.

— Это всё? — выгибаю бровь, сдерживаю внутреннее раздражение.

— Раз решили. — повторяет, как мямля.

Шумно выдыхаю и напоминаю Нике, что жду её вечером у себя.

И вот наступает вечер, и уже изрядно уставшая Ника появляется в моём кабинете в

обнимку с рабочим ноутбуком.

Мы садимся за мой стол, смотрим объём работы, проделанный Таис и сравниваем его с

объёмом Ники.

Мои догадки подтверждаются: если на Таис легло от силы процентов десять от всего

объёма задач отдела снабжения, то всё остальное на своих хрупких плечах тащила

Вероника Савельева.

Чем занимался услужливый Пётр Степаныч оставалось только догадываться.

— М-да.. — тяну сокрушённо, признав, что даже не догадывался, насколько тут всё

запущено. — Кажется, пора устраивать революцию.

Несмотря на усталость, Ника мне хитро улыбается.

— Завтра все приходим в майках с Че Гевара?

Улыбаюсь искренно, мне определённо нравится её юмор. И этот юмор понимаем только

мы.

— Пока рано, но прикупить всё же стоит.

Смотрю на неё, невольно любуюсь. Красивое милое личико, не испорченное уколами

красоты. На нём даже макияжа не было. Да и зачем он ей, при таких красивых голубых

глазах? А стоит сделать комплимент, щёчки покрываются румянцем. В этом и есть её

красота, её привлекательность, искренность.

Проводит пальчиком по ресничкам, вижу, как глазки краснеют из-за долгой работы.

— Иди домой, — отпускаю.

— Да мне нужно ещё кое-что проверить...

— Завтра, — захлопываю крышку её ноутбука. — Всё завтра, Ника.

— Ладно... — прикрывает рот рукой, чтобы скрыть зевоту. — Я правда что-то устала. Спать

хочу.

Забирает ноутбук, ежедневник и, задержавшись у двери, поворачивается ко мне. Вижу, что хочет что-то спросить, но стесняется. Смотрю на неё с мягкостью, подталкивая к

диалогу.

Не знаю, почему, но этой девочке очень сложно говорить о своих чувствах, о своих

переживаниях. Как итог, это вылилось в то, что в отделе на ней все ездили.

Это нужно исправлять и начинать надо прямо сейчас.

— У тебя есть ко мне вопросы? Спрашивай.

— Почему ты взял Таис на должность секретаря? Тем более после того, как я тебе о ней

рассказала.

— Ты мне не доверяешь? — задаю вопрос в лоб.

— Я не доверяю ей.— отвечает прямо.

Тепло улыбаюсь и подхожу к ней. Опять поддаюсь очарованию её глаз, ямочек на щеках.

Убираю прядку волос за ушко, она взглядом следит за моим жестом.

— Таисия вызвалась поработать секретарём. Хочет? Пусть работает. Но ключевое слово

здесь — работа. А я очень требовательный босс. Таисия даже не представляет, что её

ждёт.

Хищно улыбаюсь, Ника сдержанно смотрит на меня. Пытается увидеть в лице фальшь, ложь? Думает, что я играю с ней? А, может, с обеими?

Нет, девочка.

Не играю.

И чтобы доказать это, я касаюсь пальцами её щеки, которая вмиг розовеет, наклоняю

голову и нежно целую её сладкие губы.

16.

Антон

Смотрю на часы очень пристально.

8:59

Жду.

Смотрю.

9:00

Прищурившись, сверлю взглядом закрытую дверь кабинета.

9:01

Открываю дверь и никого в приёмной не замечаю.

Поступают уже первые звонки на городской телефон, а трубку взять некому.

9:02

Лёгкой, почти джазовой походкой, игнорируя трель телефона, к новому рабочему месту

идёт Таис.

— Ты опоздала! — скрестив руки на груди, грубо сообщаю.

Таисия делает глоток кофе и ставит стакан на стол.

— Прости, в кофейне бариста долго готовил мой любимый лавандовый раф.

— Это оправдание?

Пожимает плечами и продолжает держать на лице невинную улыбку.

— За мной.

Опешив, округляет глаза, но семенит следом на своих высоченных шпильках.

Специально ускоряю шаг, пересекаю коридор и выхожу в опен-спейс. Не оборачиваюсь, стремительно двигаюсь в другое крыло офиса и на ходу даю поручения:

— Сегодня должны получить согласование в Комитете Архитектуры. Проконтролируй.

Свяжись с Лопухиным, он до сих пор не предоставил проект допсоглашения. Аверин

звонил, свяжи его с Егоровым и скажи, что от меня. В офис сегодня приедут устанавливать

новую систему видеонаблюдения, свяжись с монтажниками, запроси их контакты и

закажи на каждого пропуск. Подтверди моё присутствие на завтрашнем совещании у

Селиверстова, только напомни, что мы меняем повестку. Запроси протокол предыдущего

совещания, проследи, чтобы он был подписан всеми участниками. И ещё...

Оборачиваюсь к ней и вижу, как у Таис дёргается глаз.

— Ты что не записывала?

—Я.. я... сейчас! — глупо улыбается и достаёт Айфон.

Ковыряется в заметках, стучит длинным ногтем по экрану.

— Что там с Комитетом Архитектуры? Повтори, пожалуйста.

— Нет, Таис, я не повторяю.

Судорожно выдыхает, смотрит на меня, как побитая собака.

— Хороший секретарь всегда носит с собой блокнот.

Разворачиваюсь и продолжаю путь, слышу, как моя новая секретарша перебирает ногами.

Вот только уже не так уверенно.

— Таис, звонок! — напоминаю ей о телефоне, который разрывается в приёмной.

— Ноя же туп! Какя могу одновременно быть у телефона и получать поручения?

— Хороший секретарь никогда не расстаётся с телефоном. Даже в туалет ходит с трубкой.

— Но...

— Никаких но. Это первый косяк. Ты уже на карандаше.

ЕЙ уже не так весело и уже не хочется тратить время на флирт и стрельбу глазками.

Таисию сдувает ветром к её рабочему месту, а я провожу дежурный обход по отделам, продолжая свою разведку для будущей кадровой революции.

Мне редко везло с хорошими секретарями. Была одна дама, с которой мы успели

проработать три года, но она была возрастной, правда легко могла дать фору молодым

девицам.

Как только настала пора провожать её на пенсию, я снова окунулся в поиск хорошей

секретарши. Поиски, к слову, продолжаются по сей день.

Вообще я не тиран, и, если сотрудник добросовестный, старательный, я всеми силами его

поддерживаю: и финансово, и морально. Готов закрыть глаза на мелкие огрехи, зная, что

этого сотрудника можно вырастить в отличного специалиста.

Но когда человек не хочет работать, а зарплату получать хочет, у нас с ним разговор

строится из двух слов:

Дверь - там.

Хорошие кадры — редкость. Но ещё большая редкость — это самородки, которые подают

большие надежды, но из-за собственной нерешительности меркнут на фоне пустышек, таких, как Таис.

Девица хитра и предприимчива, знает, на что надавить и что скрыть. Сплетни, дружба с

половиной фирмы — молодец, хорошо устроилась.

Но со мной такое не прокатит.

Либо ты работаешь, либо.

Дверь — там.

Возвращаюсь в приёмную, раф Таисии так и стоит на краю стола нетронутый и скорее

всего уже остывший.

— Таисия, кофе.

Фыркает, не нравится, что называю её нелюбимым именем. Ничего, пусть привыкает.

Стучит, заходит в кабинет, и начинается вторая часть нашего Марлезонского балета.

— Слишком крепкий!

— Слишком сладкий!

— Слишком горячи

— Дрянь, а не кофе!

— Таисия, где сливки?!

У девицы уже оба глаза дёргаются, а зря, это только начало.

— Таисия!

Влетает в кабинет, как ошпаренная.

— У тебя на почте новый список задач. Время выполнения - до 15:00.

— Но я ещё с предыдущими не закончила! — пищит истерично.

— А те, моя дорогая, нужно было выполнить до полудня, — указываю на часы, которые

показывают пять минут первого.

Уходит, сокрушённо опустив голову.

— Таисия!

Снова забегает.

— Чай.

И уже через две минуты в неё прилетает:

— А где лимон?!

Только время приблизилось к шести вечера, я вышел из кабинета. Таис работала, не

поднимая головы. Стаканчик с её любимым лавандовым рафом так и стоит на столе и от

него уже откровенно попахивает чем-то скисшим.

— Рабочий день закончен, можешь идти домой.

Она поднимает на меня огромные глаза и, заикаясь, мямлит: если только часа через три.

— Нужно успевать всё делать в рабочее время, — делаю замечание, на что слышу

протестующее рычание.

Мимо проходит Ника, решая заглянуть попрощаться. Таис выскакивает из-за стола и, подбежав к ней, хватает за локоть.

— Подруга! — хрипит севшим от телефонных разговоров голосом. — Подмени меня на

пять минут. Пожалуйста!

Ника отстранённо на неё смотрит.

— Мне очень нужно в туалет! — шепчет так, что я всё слышу.

Замечаю в лице Ники сострадание и, кашлянув, приковываю её внимание к себе. Кручу

головой, давай понять, что нужно уметь отстаивать личные границы.

Ника мягко высвобождается из цепких лап «подруги» и в тот же миг обретает

уверенность, значимость своей должности и ценность своего рабочего времени.

— Нет, дорогая, — не скрывая иронии, отказывает она. — Мой рабочий день подошёл к

концу.

Улыбаюсь, горжусь и мысленно хвалю её.

Моя девочка.

Это моя девочка!

17.

Ника

Выхожу с работы, с трудом скрывая победную улыбку. Так-то, дорогая подруга, узнай на

собственной шкуре, что такое работать, не покладая рук.

— Это было несложно, правда? — слышу голос за своей спиной.

вынимая из кармана кожаной куртки ключи от машины, ко мне идёт мой босс.

— Что?

— отказывать и настаивать на своём. Это ведь несложно?

— А, ты про это.

Улыбаюсь, немного склоняю голову набок и, перекинув сумку на другое плечо, иду рядом

с Антоном.

— Мне даже понравилось.

Босс ухмыляется и одобрительно кивает.

— Пожалуй, мне стоит почаще практиковаться в этом деле.

— Хороший план, поддерживаю, — подбадривающе говорит Антон. — Следующий в

очереди твой начальник.

Мы идём не спеша, вот уже виднеется парковка, и скоро мы с боссом разойдёмся в

разные стороны: он — к своей машине, я — в сторону метро.

Останавливаемся, смотрим друг на друга, готовясь сказать дежурные прощальные слова, как босс неожиданно спрашивает: