Моя чужая дочь

Глава XIII

Автострада М23 стояла. Сплошная лента из машин — будто разноцветные металлические стежки намертво прошили горячий гудрон шоссе. Роберт приподнялся за рулем, пытаясь высмотреть, что стряслось. Подумал, не закрыть ли крышу — слишком уж печет. Половина одиннадцатого, а жарило вовсю, доводя злость водителей до точки кипения. Легкий музыкальный фон резко сменился, и в мысли Роберта ворвалось объявление: движение по М23 в сторону юга перекрыто из-за аварии — самосвал вывалил груз на все три полосы.

Передняя машина проехала метра два. Лишь когда водитель сзади принялся сигналить, Роберт завел двигатель и сдвинулся на те же два метра. Ярость, знакомая всем, кому хоть раз повезло угодить в дорожную пробку, сегодня была для него слишком большой роскошью. Сегодня он не имел права ей поддаваться. Роберт достал карту. Пересечение дорог недалеко, можно попробовать свернуть, хотя и второстепенная дорога будет забита — отчаявшийся народ на колесах наверняка уже ринулся искать объезд.

Как только машина слева тронулась, Роберт вывернул руль и перебрался на соседнюю полосу. Игнорируя моргание фар сзади, он сам включил и дальний свет, и аварийные огни, сполз на обочину и двинулся к перекрестку. Он должен попасть в Брайтон, а значит, просто обязан как-то выбраться из пробки. Его нервной системе не выдержать больше ни секунды промедления. Обочина, конечно, предназначена для экстренных случаев, но у него как раз такой случай. Вопрос жизни и смерти. Роберт мчался спасать свою семью.

Обострившаяся сегодня интуиция подсказывала, что через Кроули не проедешь — час пик растянулся из-за пробки на шоссе. Приблизившись к перекрестку на опасной скорости, беспрерывно сигналя и с включенной аварийкой, он свернул на восток, затем на юг и, наконец, ведомый подсказками электронного навигатора, выбрался на благословенно пустую проселочную дорогу.

Через двадцать минут, проехав очередной шлагбаум, Роберт выключил двигатель. Заблудился окончательно. Со вздохом сдвинув солнечные очки на макушку, рукавом вытер пот со лба и откинул голову на сиденье. Чертово пекло, взвинтив нервы до предела, изрядно подточило решительный настрой, с которым он утром вышел из дома.

Эрин отправилась на работу первой. Роберт попрощался с ней, скользнув губами по губам — не поцелуй, а дань приличиям, — и ни словом не обмолвился о поездке на южное побережье. Затем посадил Руби на школьный автобус. Все как обычно. Роберт лишь молился в душе, чтобы он не понадобился сегодня ни жене, ни дочери. Не хотелось бы объяснять Эрин, что он находится в Брайтоне. Это вызовет массу вопросов, придется врать о срочной деловой встрече, и в итоге они окажутся на равных. Два лжеца.

Яростно скрутив пробку, Роберт припал к бутылке с водой и в пять секунд почти опустошил. Вышел из машины, чтобы размять ноги и собраться с мыслями.

Кто бы подсказал дресс-код для встречи с любовником жены? Утром Роберт, как всегда, облачился в деловой костюм, но, проводив Эрин и Руби, переоделся. Выбрал джинсы с рубашкой навыпуск, мокасины из мягкой кожи и завершил наряд солнечными очками. Хотелось сбросить по возможности больше лет: терзало предчувствие, что Бакстер окажется раза в полтора моложе и гораздо привлекательнее.

Роберт с размаху опустил кулак на капот «мерседеса» — и тут же пожалел. Вмятина на серебристом металле злорадно мигнула навстречу палящему солнцу. В этот момент он возненавидел бы Эрин — за ложь, за скрытность, а особенно за беспощадность к Руби, страдать которой придется сильнее всех. Возненавидел бы… если бы мог. Взамен он возненавидел себя — за то, что тайком едет в Брайтон.

Час спустя Роберт втиснулся в ряд машин, вытянувшийся вдоль набережной. Галечный пляж пестрел разноцветными лоскутами плавок и бикини — бледно-розовая плоть поджаривалась на гладких камешках. Закрыв «мерседес», Роберт невольно хмыкнул: «Если поиски Бакстера успехом не увенчаются — куплю плавки и устрою заплыв, хоть поостыну».

Он вытащил из кармана джинсов сложенный листок. Найти в Интернете «Королевские цветы» не составило труда, так что в Брайтон Роберт приехал с распечатанной картой нужного района городка. Магазин Кинга располагался всего в паре кварталов от набережной, и буквально через несколько минут тенистые аллеи старого Брайтона привели Роберта к изящному старомодному зданию на Маркет-стрит. По кремово-зеленому фасаду вилась золоченая вязь букв: КОРОЛЕВСКИЕ ЦВЕТЫ. На любой вкус. В будни и праздники. Владелец Бакстер Кинг.

Роберт прошелся вдоль витрины. Букеты и цветочные аксессуары Бакстера Кинга оказались дорогим удовольствием, даже в сравнении с лондонским магазинчиком Эрин. Но замереть перед гигантским стеклом его вынудили не цены. Миниатюрные изогнутые побеги бамбука, сказочно расцветшие орхидеями, дерзкие композиции из антуриума хрустального и медвежьего лука на деревянных палитрах с небрежными мазками краски, лилия восточная, устлавшая пятачки песка и морских голышей, — вся эта цветочная роскошь, сбрызнутая сахарной водой, казалось, истекала бисеринками росы под рассветными лучами весеннего солнца. Витрина Бакстера Кинга была точной копией витрины магазинчика Эрин.

Роберт сделал шаг назад, наткнулся спиной на фонарный столб и застыл, не в силах ни смотреть на цветочный пейзаж, ни оторвать от него взгляд. Вариантов всего два: то ли Бакстер Кинг воспользовался идеей Эрин, то ли Эрин, ослепленная изобретательным мистером Кингом, любовно повторила брайтонский шедевр в Лондоне. Впрочем, разница невелика. Роберта затошнило от совершенно очевидной близости этих двоих.

И что теперь? Раздумывая над ответом, Роберт занял столик в летнем кафе через дорогу от магазина и заказал кофе покрепче. «Королевские цветы» пользовались успехом. Прошло пятнадцать минут — и примерно столько же покупателей покинули магазин с великолепными букетами в руках. Две молоденькие продавщицы — обе в джинсах и коротких топиках, с зелеными фартучками на бедрах — споро, улыбаясь и приговаривая, обслуживали клиентов. Затем одна из них, светловолосая, скинула туфли и с пульверизатором в руке забралась в витрину — сбрызнуть пейзаж. Сколько раз Роберт видел Эрин за тем же занятием. Должно быть, у Бакстера Кинга и научилась, решил он. А где, интересно бы знать, этот хозяин-король? Слишком важная шишка, чтобы лично заниматься каждодневной рутиной? Эдак его вообще не удастся увидеть, и, значит, зря потрачены время и силы. А Роберт рассчитывал как следует рассмотреть противника — благо наблюдательный пункт выигрышный, — прежде чем обнаружить себя. Знание, как известно, — сила. Роберт кивнул мудрой мысли, рассеянно вертя чашку с остатками кофе.

Он уже поднялся было из-за столика, но остановился. Пузатенький коротышка в рубахе, расписанной гигантскими лилово-оранжевыми цветами — писк моды семидесятых, — влетел в цветочный магазин. По очереди облапил обеих продавщиц, нырнул под прилавок, выудил какие-то бумаги и просмотрел их, хохотнул с девушками и покатился по салону, хозяйской рукой что-то на ходу подправляя.

— Его королевское величество собственной персоной, — пробормотал Роберт, медленно опускаясь на стул.

Слава богу… Этот тип метра полтора в высоту, да и в ширину, пожалуй, не меньше. Роберт прищурился. Даже отсюда, через улицу, через толстое витринное стекло, что отбрасывало солнечные блики на тротуар, Бакстер Кинг выглядел смехотворно: багровая физиономия, клочковатая, пегая — соломенная с коричневыми вкраплениями — бороденка и жидкие остатки седоватых волос, зализанных на темной от загара голове. Весело фыркнув, Роберт заказал еще кофе. Хорош Бакстер, ничего не скажешь. Просто редкостно уродлив — в своем роде уникум. И что в нем нашла Эрин? Правда, учитывая ее выбор мужа, она все же предпочитает мужчин с более традиционной внешностью. Роберт поморщился — определение ему не понравилось. Да, в одежде он консерватор, хотя и одевается исключительно в дорогих магазинах; и стрижется в одном стиле, сколько себя помнит, — и все равно ему хотелось верить, что Эрин видит в нем личность и красивого мужчину. А если этого недостаточно? — неожиданно пришло ему в голову. А если Эрин нравятся такие фрики, как этот Бакстер Кинг, экстравагантный до абсурда, явно плюющий на мнение окружающих? Цветочник в данный момент хлебал из кружки, зажав телефонную трубку между ухом и плечом. Быть может, это вовсе и не Бакстер Кинг. Быть может, магазином владеет двухметровый красавец, мускулистый, загорелый, заядлый яхтсмен…

— Пойди и проверь — чего проще, — пробормотал Роберт.

Соседи по столикам оглянулись. Роберт расплатился и вышел в пекло улицы. Прежде чем открыть дверь «Королевских цветов», он надел темные очки, пригладил волосы и сделал глубокий вдох.

От волны холодного воздуха Роберт покрылся мурашками, но не утратил решимости. Странное дело — ступив на вражескую территорию, он обрел спокойствие. То ли безмятежность музыки, негромко льющейся из колонок во всех четырех углах магазина, то ли гладкая прохлада мрамора под ногами подействовали умиротворяюще, только Роберту вдруг показалось, что он заглянул в гости к другу. Или же ассорти из двух десятков тщательно подобранных расслабляющих ароматов пролилось бальзамом на его душу.

Роберт окинул взглядом зал магазина. Флора во всем разнообразии — от нежно благоухающих полевых цветов Англии до пряных тропических экземпляров. Эрин была бы в восторге. Любовалась бы яркой палитрой красок; замирая от восхищения, трогала бархатистые лепестки или глянцевые листочки. Роберт невольно ухмыльнулся, представив, как она ахает и хлопает в ладоши.

— Чем могу помочь, сэр?

Роберт вздрогнул — не заметил, как рядом возникла продавщица-блондинка. Хорошенькая, отметил он. Мистер Кинг явно питал слабость к женской красоте.

— Хочу послать цветы жене. — Краем глаза Роберт видел, что Кинг — если это Кинг — еще не расстался с телефонной трубкой.

— Что-нибудь конкретное? — Блондинка улыбнулась игриво — флирт с клиентами, очевидно, значился пунктом в контракте — и указала на букет, составленный из одних только, на взгляд Роберта, лекарственных трав. — Рекомендую. Незаурядно и в последнее время входит в моду. По желанию клиента композиция может быть подобрана на основе лаванды или даже розмарина, в сочетании с другими травами. На кухне смотрится восхитительно. Или желаете что-нибудь экзотическое? Бамбук с лилией восточной, к примеру?

Блондинка умолкла в ожидании его выбора, но Роберт был занят совсем другим — приглядывался к Бакстеру Кингу.

— Дайте фрезии. Два букетика, — наконец сказал он и шагнул к прилавку.

Лилово-оранжевый клоун, любовник Эрин, был в каком-нибудь метре от него. Роберт втянул носом аромат его одеколона и скрипнул зубами: не Эрин ли выбирала запах? Физиономия Кинга, мало того что багровая, так еще и оспинами изрыта, а одна щека, до самой шеи, обезображена шрамом от ожога. Под пристальным взглядом Роберта хозяин магазина закудахтал в трубку — у этого фигляра и смех соответствующий, — обнажив редкие желтоватые зубы. Продавщица тоже подошла к прилавку и, мягко отстранив Роберта, открыла журнал заказов.

— Когда доставить цветы? — На фоне своего урода-босса девушка казалась еще очаровательнее.

— Завтра.

— Как зовут вашу жену?

— Эрин Лукас, — повысил голос Роберт, умышленно назвав прежнюю фамилию жены и не отрывая глаз от Бакстера. Сейчас он чувствовал себя актером эпизода, свистнувшим ключевую реплику главного героя.

Блондинка взяла ручку, но прежде, чем она успела что-либо записать, Бакстер Кинг закруглился с разговором и лег животом на прилавок.

— Салли, детка, я сам оформлю заказ. Летите, птички мои, освежите вместе с Элисон товар на уличных стойках. — Жестом отослав помощницу, Кинг поднял взгляд на Роберта: — Эрин Лукас? Душа моя, цветы для Эрин Лукас?

Всего несколько слов — а Бакстер Кинг словно врос в землю, став еще ниже ростом. Дурацкая клумба на аляповатой рубашке вмиг засохла, пухлые щеки и ладошки скукожились, как сосиски-гриль, серые глаза заволокло тоскливой пеленой дождя, а между оспинами рябого лица вспыхнули сотни пунцовых прожилок.

— Верно. Цветы для моей жены. — Роберт демонстративно вскинул голову, расправил плечи. И снял очки.

— Что с ней? Она в порядке? Заболела?! — Бакстер Кинг суматошно побарабанил пальцами по губам и вцепился в бороденку. — Неужели я пропустил ее день рождения?

Роберт фыркнул, придавив Кинга тяжелым взглядом. Распластав ладони на прилавке, подался вперед:

— Эрин здорова. И до ее дня рождения время еще есть. А цветы я ей посылаю просто так. Потому что хочу дарить ей цветы. Потому что люблю ее.

— Уф-ф, утешил, котик! — Кинг облегченно выдохнул и нашел в себе силы улыбнуться. — Но почему фрезии? Нельзя слать Эрин фрезии — нет, нет и нет! — Бледная улыбка засияла в полную силу, и цветочник, просеменив из-за прилавка, сунул Роберту ладонь с кустиками шерсти на пальцах. — Бакстер Кинг. Душа моя, а ты не иначе как Роберт? Наслышан, наслышан.

Застигнутый врасплох, Роберт ответил на рукопожатие и безмолвно — поскольку онемел от наглого признания Кинга в связи с Эрин и поскольку тот трещал без остановки — двинулся в обход зала, внимая лекции о вкусах собственной жены.

— Лично я выбрал бы для Эрин геликонию, — разливался цветочник. — Вот хотя бы «мексиканскую золотую». Умопомрачительно хороша в высокой вазе, увитая бусами. Или же возьми несколько веточек красного имбиря, мальчик мой. Дорогая, правда, штука до ужаса — из Пуэрто-Рико выписываю. — Бакстер звучно шмыгнул и утер нос ладонью. — Но Эрин того стоит!

— Благодарю. Я останусь при своем мнении. Фрезии, будьте любезны, — с металлом в голосе произнес Роберт.

— А как же геликония?! — Бакстер Кинг отступил на шаг, театрально подбоченился и вздернул брови. Обветренные губы сложились в горизонтальный вопросительный знак, водянисто-серые глаза молили Роберта передумать — и он едва не согласился на геликонию.

— В день знакомства я подарил ей фрезии. — Нет уж, в этой битве цветов победа останется за Робертом. — Я хорошо знаю свою жену. И могу вас заверить, что она будет рада букетику фрезий.

— Угу. Будет рада. То-то и оно. Каждый день сталкиваюсь с одним и тем же. Мужчины приходят ко мне за хризантемами для жен, любовниц, подружек. — Бакстер Кинг выбросил руки в сторону Роберта и на долю секунды замер. — А я хризантемы не держу! Зряшная трата денег на никчемные лепесточки. Моя задача — убедить мужчин выбирать цветы, которые дамам действительно приятно получать. Экзотику! Я спрашиваю клиента: если б ваша дама сердца была цветком — то каким именно? Я допытываюсь, какая у нее фигура, какого цвета глаза и волосы, какие духи любит. Интересуюсь, кто она в сексе — женщина-мать или…

Роберт смотрел на Кинга, растекающегося пудингом по тарелке, даже ощущал Кинга, поскольку цветочник ухватил его за руки, — но ничего не мог сделать, чтобы остановить Кинга. Тот смахивал на плющ, буйным энтузиазмом оплетая клиента. Истинный мастер своего дела, вынужден был признать Роберт. Если бы не четкая цель — вытрясти из Бакстера Кинга душу за роман с чужой женой, — Роберт поддался бы на уговоры и заказал пуэрто-риканский красный имбирь. И по фигу заоблачная цена.

Роберт неловко глянул на свои ладони, все еще в хватке рук Бакстера, правда слабеющей — влажные пальцы цветочника соскальзывали.

— Понял, котик? Моей любимой Эрин нельзя… никак нельзя дарить фрезии! В них нет ничего особенного, а Эрин — девочка особенная, единственная в своем роде! — Кинг наконец освободил Роберта, прислонился спиной к прилавку и в ожидании ответа принялся возить носовым платком по взмокшим лбу и шее.

Роберт не знал, что и сказать. Озадаченный, еще покружил по небольшому залу, словно бы приглядываясь к редкостным растениям, а на деле гадая, не ошибся ли он адресом. Точнее — не нарвался ли на какого-то другого Бакстера Кинга. На память пришли письма Эрин к Кингу, которые она так тщательно прятала у себя в кабинете. Не приходилось сомневаться в близких отношениях между этими двумя людьми, как и в том, что их связь продолжалась и после замужества Эрин.

— Давно вы знаете мою жену? — Роберт остановился перед цветочником, скрестив руки на груди. Тон его обвинял.

Бакстер Кинг задумался, вперив взгляд в потолок.

— Э-э… Да уж тыщу лет. Познакомились, когда ее дочке всего-то года три было, ну разве что четыре. — Он задрал голову, обнаружив рубцы от ожогов в складках толстой шеи, и тяжело, с присвистом, вздохнул. — На воровстве нашу куколку застукал — цветочки мои тырила. (Бакстер не позволил сказать и слова Роберту, возмущенно открывшему рот.) Бедняжка упала прям на пол и давай носом хлюпать, слезы лить. Рассказала мне все про себя — и до того мне ее жалко стало. Совсем девонька отчаялась, ей-богу. Сама еще птенчик, а уж ребятенка кормить надо.

Роберт захрипел с открытым ртом, словно подавился невысказанными словами. Готовые сорваться с губ возражения застряли в горле мерзким непрожеванным куском. Нет, здесь определенно какая-то ошибка. Миг спустя, когда Бакстер Кинг погрузился в воспоминания, пустым взглядом уставившись на пурпурные рододендроны, Роберт в голос расхохотался.

— Надеюсь, вы тоже поняли, что произошла путаница? — Он обмяк от облегчения, шумно выдохнул. — Мы говорим о двух совершенно разных женщинах!

Роберт недолго радовался. Цветочник ведь упомянул о дочери Эрин… И кроме того, нельзя просто закрыть глаза на письма, которыми Кинг — владелец «Королевских цветов», то есть этот самый Кинг, — забрасывал Эрин.

— Секундочку, давайте уточним: Эрин Найт… в смысле — Эрин Лукас? Рост приблизительно метр шестьдесят, очень бледная кожа, золотистые волосы примерно вот такой, — Роберт очертил зигзаг вокруг шеи, пытаясь воспроизвести прическу Эрин, — длины?..

Треклятый непрожеванный кусок пополз вверх по пищеводу и прочно встал в глотке. Эрин воровала цветы? Немыслимо даже предположить подобное — шестеренки мозгов заклинит.

— Точно. Эрин Лукас. А нынче Эрин Найт. Она мне все-все про тебя рассказала, душа моя. Вот счастье-то, думаю, что девочка нашла приличного человека. Наконец у нее жизнь устаканилась.

Лоб Роберта немилосердно защипало — капли пота, проступая сквозь кожу, от прохлады кондиционера вмиг засыхали солеными крошками. Хорошенькое дело. Полюбуйтесь — стоит лицом к лицу с человеком, которого подозревал в интрижке со своей женой, а тот и не собирается вилять и отпираться от знакомства с Эрин. Напротив, Бакстер Кинг без зазрения совести бахвалится этой связью. Присесть бы… срочно. У Роберта кружилась голова и путались мысли. Совершеннейшая нелепица.

— Можно… стакан воды? Путь был неблизкий, и я…

— О чем речь! Давай-ка сюда, ко мне на задворки. Там и поговорим без помех.

Бакстер окликнул продавщиц и, когда девушки вернулись в магазин, провел Роберта через кухоньку на тенистый мощеный дворик. Среди ведер, полных цветов, и глиняных горшков с декоративными деревцами нашлось место для столика с двумя стульями.

Роберт, чувствуя себя не в своей тарелке и совсем не так, как предполагал по дороге сюда, занял один из стульев и с благодарностью осушил бокал с ледяной минералкой. Вытер губы ладонью и подался вперед, упираясь локтями в колени. Аккуратно, парень. Напролом переть не стоит.

— Вы правы, с мужем ей повезло, — усмехнулся Роберт. — А в придачу она и «Маргаритку» получила, чтобы уж наверняка с кривой дорожки свернуть. — Легкомысленный тон его был щедро приправлен горечью, но Бакстер, похоже, купился на шутку.

— Ах, котик, твоя правда! Я ж с ходу понял, что у девоньки талант — чуть только она у меня работать стала. Истинный божий дар: цвета подбирает на раз! А уж букет составить из травок каких, веточек — ей равных нет. Она у нас тут здорово прогремела со своими придумками. Патрик в нее натурально втрескался, едва она у нас появилась. Оно и к лучшему, потому как детка-то с нами аж восемь лет прожила!

Бакстер Кинг издал гогот, какого Роберту еще слышать не доводилось. Ослиный вопль, хмыкнул он про себя.

— Бедный, бедный Патрик. — Бакстер со вздохом глянул на гостя, а тот сверлил взглядом булыжники у себя под ногами, пытаясь расшифровать информацию цветочника. — Жуткий конец…

Придется подлаживаться под этого чудилу, решил Роберт. Иначе с ним каши не сваришь.

— Патрик?.. — небрежно бросил он: мол, имя на слуху, да что-то запамятовал.

— Ага, Патрик. Дружок мой. Погиб в том жутком пожаре. — Бакстер уронил голову и застыл воплощением скорби, по закону подмостков выдерживая паузу.

— Деловой партнер? — осторожно уточнил Роберт.

— Зачем партнер? Дружок мой незабвенный. Любовь всей моей жизни!

Роберт очень медленно поднял голову и так же медленно опустил. Суперкивок выглядел по-идиотски, зато позволил Роберту переварить новый гигантский ломоть информации. Любовь всей жизни Бакстера Киша — мужчина?

А если с некоторых пор Бакстер переключился на женщин? Это первое, что пришло Роберту в голову. Крайне маловероятно, возразил он сам себе после минутного размышления. Бакстер Кинг — явный и откровенный гомик, и не заметить очевидного мог лишь человек, чьи мозги отравлены идеей об измене жены.

И вновь камень свалился с души Роберта. И вновь на смену облегчению пришла тревога — вслед за миллионом вопросов.

Сомнений нет — они имеют в виду одну и ту же Эрин. А как в образ этой Эрин вписывается эпизод с воровством цветов из магазина Кинга? Впрочем, теперь, когда вера Роберта в искренность жены пошатнулась, он не готов был отмести даже такую чудовищную историю.

— Мои соболезнования, — из вежливости произнес Роберт.

— Спасибо. Ничего. Я уж отошел чуток, что поделаешь? Добро хоть Эрин с Руби не пострадали. — Бакстер Кинг красноречиво потер изуродованную кожу на левой щеке и шее.

Роберт не мог отвести взгляда от рубцов, словно надеялся вытянуть правду из блестяще-розовых, как жвачка, отметин.

— Думаю, Эрин нелегко об этом говорить. — Роберт намеренно подзуживал Бакстера, но тот и сам был не прочь все выложить. — А я вот попал в Брайтон и не удержался, решил к вам заглянуть. Жена так много о вас рассказывала.

Притормози, велел себе Роберт. Что тебе известно о Кинге? Ничтожно мало, а надо быть убедительным. Один неверный шаг — и заложишь себя с головой.

Бакстер Кинг глянул на часы и осклабился:

— Как насчет пообедать, душа моя? Маленько рановато, ну да ладно. Уж больно охота про Эрин послушать. И все-все про малышку Руби.

Роберт поднялся и перехватил инициативу, растянув губы в ответной улыбке:

— Я угощаю!

Все в том же кафе заказали легкий ланч — подогретый салат с цыпленком под острым соусом. Прежде чем наброситься на блюдо, Бакстер вдоволь налюбовался на него, словно ему подали роскошный букет.

Пока официант наполнял кружки пивом и подавал горячее, болтали о том о сем. Как идет торговля в магазине? Как жизнь в Брайтоне? А как у вас, в столице? Эх, жаль беднягу Патрика, только-только актерская карьера в гору пошла — и на тебе, пожар, катастрофа.

Понимая, как много им надо друг другу рассказать, оба инстинктивно оттягивали разговор, дожидаясь, пока рядом не будет чужих ушей. За эти двадцать минут Роберт проникся симпатией к Кингу. Было в чудаке что-то притягательное — открытость, пожалуй. Открытость, которую трудно ожидать от возможного любовника своей жены. Однако Роберт должен был знать наверняка.

— Извините за вопрос, Бакстер… Видите ли, Эрин всегда отзывается о вас с таким чувством, что я невольно задумался, насколько вы близки. Скажите, у вас с ней роман? В смысле — у вас с ней был роман? — Чувствуя себя полным кретином, Роберт опустил глаза и вонзил нож в кусок цыпленка.

Опять этот ослиный вопль, извергнутый из глубин объемистого живота Кинга: недоверчивый бульк — и взрыв гогота, как выплеск лавы из жерла вулкана.

— Чтобы мы с Эрин… любовники?! Такая куколка не для старого жирного гея вроде меня. Да я бы ни в жизнь и дотронуться не посмел. Не дрейфь, золотце, с дядей Баксом твоей половине ничегошеньки не грозит. Ваше здоровье! — Бакстер Кинг высоко поднял кружку с шапкой пены, звякнул о кружку — нетронутую — Роберта и в один присест высосал почти пинту пива.

Роберт последовал его примеру.

— Ну а как там наша Руби? Малышка-то небось вытянулась? Совсем леди? — Цветочник отер губы.

— Точно. Копия мамы. (Зачем, спрашивается, соврал? Ничего общего — Руби ни капельки не похожа на мать.) Растет не по дням, а по часам, — добавил он, умолчав о школьных проблемах Руби: в роли отчима он и без того чувствовал себя не слишком уютно.

— Но?.. — Кинг уловил колебание собеседника.

— Без всяких «но». Недавно мы перевели ее в другую школу, и она прекрасно справляется. Эрин, правда, пришлось уламывать… С трудом убедил, что для девочки так будет лучше.

— Шавки из класса достали малышку?

Бакстер в курсе, и отлично. Наверняка Эрин в письмах рассказывала. Роберт кивнул:

— Еще как. Зато теперь она в частном колледже с музыкальным уклоном. Вскоре планируется поездка в Вену, с занятиями в консерватории, а…

— …а Эрин и слышать не желает, так, душа моя?

— Так… — изумленно протянул Роберт. — Она ведь даже в Грейвуд-колледж дочь не пускала. Дескать, Руби не должна убегать от проблем.

— Ну, котик, это меня как раз не удивляет. Эрин сама набегалась от проблем — будь здоров. А над своей дочкой она всегда кудахтала как наседка. Когда Руби совсем крохой была, вообще из виду ее не выпускала, даже в ванной.

Рука Роберта с вилкой застыла на полпути ко рту. Вот вам и очередная новость.

— И откуда это в ней, как по-вашему? — До сих пор Роберт не позволял себе действовать настолько прямолинейно, но как не задать этот вопрос, пусть даже в лоб? Другого шанса у него может и не быть.

— Мы оба знаем ответ, мой мальчик.

Бакстер явно пребывал в заблуждении, что Роберту известно не меньше, чем ему. Он аккуратно пристроил приборы на пустую тарелку и, водрузив локти на стол, запрокинул к потолку изрешеченное оспинами лицо.

— Само собой. — Роберт постарался, чтобы его согласие прозвучало убедительно, но взгляд просил Бакстера продолжать.

Бакстер Кинг заговорил, негромко, но веско роняя слово за словом, — и уже через несколько секунд Роберт не слышал ничего, кроме гула в ушах. Кровь ударила в голову, в висках застучало. Пусть лучше мигрень, решил Роберт. Любую боль можно стерпеть. Все что угодно можно стерпеть — только не этот кошмар из уст Бакстера.

Перед глазами Роберта все поплыло, словно кафе опустилось под воду, и он сразу взмок — но от холодного пота. По зданию его жизни ахнуло ядро, и ремонт теперь вряд ли поможет. Он невидяще смотрел в стену напротив. Дышать было тяжело и больно.

И отчаянно хотелось поговорить с Луизой.