Моя любимая заучка

Глава 45

Громов издал рык и резко сбросил её с себя. Навалился сверху и впился губами в нежную шею, чуть прикусывая тонкую кожу.

— Скажи это ещё раз, — прорычал ей в шею, — Скажи.

А она тихонько стонала, возбуждение стало слишком сильным, и он почувствовал сквозь тонкую ткань её пижамы, как затвердели соски.

— Я хочу стать твоей, Максим. Хочу.

Громов издал стон, смешанный с рычанием, и приподнял её. Задрал майку и потянул вверх. Она покорно подняла руки, и майка полетела куда-то в ебеня, скорее всего на кровать рыжей.

Он низко наклонился и лизнул грудь. Лизал возле соска, дразня, обходя языком орел по кругу.

— Максим…

Она простонала его имя, и сердце грозилось выпрыгнуть из грудной клетки.

Он оторвался от её груди и приподнял бёдра, стаскивая мешавшие шорты. И замер, любуясь её телом. Свет луны нежно обволакивал девичьи изгибы, тонкую талию и стройные ноги. Она осталась в одних трусиках.

Они тоже мешали. Он медленно стянул их и оглядел её ещё раз.

Как же она хороша. Она раскинулась на подушке и смотрела на него из-под опущенных ресниц. В глазах искрилось желание.

Громов отодвинулся к кромке кровати, и, с секунду обдумав то, что хотел сделать, решился. Он медленным движением руки раздвинул ноги и прильнул губами к её промежности.

Какая же она мокрая. Вязкая жидкость так и сочилась из неё, раззадоривая и возбуждая ещё сильнее. Легонько касаясь языком припухшего бугорка, втянул его в рот, засасывая в вакуум, и быстрыми движениями заскользил по клитору.

— А-ах-х, Максим…

Она вцепилась руками в простыни, сминая их и притягивая к себе, раздвинула ноги шире и подалась ему на встречу, чуть приподнимая и опуская бёдра в такт движениям его языка.

Он мягко отпустил опухший от возбуждения бугорок и скользнул языком ниже, меж половых губ, подбираясь в узкой дырочке, которая не просто была влажной, она истекала смазкой. Мягко вошёл языком внутрь.

— Максим…

Проникал внутрь и тут же выходил. Громов вылизывал её изнутри, а она стонала на всю комнату так, что казалось, пробудился весь универ.

— Максим, да…

Он почувствовал, как сокращаются мышцы внутри неё, стало настолько узко, что заболел язык от напряжения, так тяжело стало входить в неё.

— Да…

Язык онемел, но он продолжал вбиваться внутрь.

Невыносимо ломило член. А она застонала ещё громче.

Ромашова сжала ноги, обхватив его голову, и тело раздалось судорогами, ещё чуть-чуть и она раздавит его.

Кончила. Она ослабила хватку и расслабленно развалилась на кровати.

— Это ещё не всё, Ромашка.

Не вытирая рта, он потянулся к ней и впился в губы, давая возможность попробовать себя на вкус. Его рот блестел от её желания, и он слился с ней, приспуская трусы и доставая твёрдый, как камень, член.

Он сам был ничуть не хуже Ромашовой, смазка текла, не останавливаясь, даже собственные трусы стали мокрыми.

Безумное желание уносило, срывая крышу. Плескалось внутри, громко возмущаясь, почему не могло вырваться уже наружу.

Он направил член в неё и мягко вошёл. Почувствовал, насколько опухшим было внутри неё, а из-за того, что она только что кончила, влага текла рекой.

Неимоверно приятно находиться внутри неё. Это просто взрыв, падение, подкидывание, просто пиздец, как хорошо.

— Ромашка…

Он запустил руку в её волосы и сжал в кулак, двигаясь медленно внутри неё. Выходил полностью и медленно заходил обратно. Растягивал удовольствие, потому что понимал, слишком долгое ожидание грозилось сию же минуту вырваться наружу.

Но он этого не хотел. Потому что быть в ней — это нереальный кайф. Такая узкая, мокрая. Его.

— Моя девочка…

А она стонала под ним, двигаясь навстречу. Царапала спину, прижималась, отдавалась.

— Моя…

Как бы он не сопротивлялся, не мог противостоять нахлынувшему сладостному порыву. Ускорился, а она раздирала его ногтями.

— Да, Максим…

Он чувствовал её слишком ярко. Настолько было узко, что сдерживаться уже просто не было сил. Он приподнялся и закинул её ноги себе на плечи. Резко вошёл во всю длину, а она вскрикнула.

Кровать ходила ходуном, и спальню оглушали влажные шлепки. Стоны Лизы разрывали тишину, смешиваясь с его рычанием. Он резко и глубоко входил в неё, держа за ноги. Движения ускорялись и мир вокруг закружился.

— Да, Максим…да…

Ох, лучше бы она молчала. Она задрожала, и он понял, больше можно не сдерживаться.

Член дрогнул внутри неё и выплеснул всё, что копил долге время. То, что заставило взорвать все органы внутри. Жаркая волна опалила внутренности и пронеслась сладостным вихрем по всему телу.

Её ноги сжались вокруг его шеи, и тело забилось в судорогах.

А он выплёскивал в неё всего себя до последнего.

В спальне стало тише. Только громкое дыхание разносилось по комнате.

Он медленно вышел из неё и опустил дрожащие ноги на кровать. Набрал в грудь побольше воздуха и громко выдохнул. Сердце стучало, как ебанутое.

Он опустился к ней и нежно поцеловал в губы, переместился выше и поцеловал кончик носа. Он целовал её щеки, глаза, лоб, мысленно благодаря за то, что она просто есть.

А она крепко прижимала его к себе. Будто боялась его потерять.

Он лег рядом с ней, крепко прижав её голое тело к себе. Так приятно было ощущать её кожу. В этот момент она полностью принадлежала ему. Он чувствовал каждую частичку её тела. Он чувствовал, как ей хорошо.

Дыхание понемногу успокаивалось. Они лежали в обнимку. Её голова лежала у него на плече, и она закинула на него свою ногу.

— Ромашова. Ты самое лучшее, что было со мной.

Сказал тихо. Полностью отдавая отчёт своим словам. Что думал, то и говорил.

Конец первой части