Моя маленькая Мэри

Мне было одиннадцать, и я догуливала летние каникулы, когда вдруг в нашей почте оказался странный конверт: я никогда не видела, чтобы писали зелеными чернилами и не на бумаге! Тем более, в официальном письме.

— Видимо, это какая-то шутка, — со смешком сказала Энн. Вообще-то ее зовут Ли-Энн, она моя мачеха, но и то, и другое звучит так скверно, что она разрешила звать себя просто Энн или Энни.

— Ну и шуточки пошли, — мрачно ответил отец.

Он давно был невесел: жалованье у него невелико. А ведь надо было платить за дом, за электричество, телефон, бензин для двух машин, что-то есть и покупать мне одежду — я очень быстро росла. Энн вообще обходилась старой одеждой (я знала, как ей это не по душе!), но что делать? Спасибо, папе на службе полагалась форма, а дома и старые джинсы и футболки с распродажи сходили…

Больше мы об этом письме не говорили. Я вообще старалась не попадаться на глаза родителям (ну то есть отцу и Энн, родную маму я совсем не помню, она умерла, когда мне был год) и гадала: шутка это была или не шутка? А если нет, придет за мной волшебник или…

Когда волшебник пришел, папа схватил ружье и даже успел разок выстрелить, прежде чем гость завязал дуло узлом. Пришелец был огромный, волосатый, походил на тролля из кино, и я, честно скажу, напугалась. Но куда больше я испугалась за папу и Энн, поэтому вцепилась в ногу великана и закричала: «А ну не смей, не трогай их, не то я тебе!..»

Конечно, я ничего не могла сделать. Великан поднял меня одной рукой, засмеялся и сказал: «Ну! Настоящая гриффиндорка!»

Еще тогда, когда я не знала ничего о факультетах, я решила, что никогда не буду гриффиндоркой…

Так вот, когда пришел великан, я как раз разливала чай. Не так уж часто мне позволяют это делать, и я очень старалась, но тут от неожиданности уронила чайник, и он разбился.

— А ну, не смей плакать! — тут же велела Энн и вытерла мне слезы. — Подумаешь, чайник! Велика беда!

— Вы кто? И что вам нужно? — поинтересовался отец, опустив газету. — И, собственно, какого черта вы входите в частный дом без разрешения?

— Я за девочкой пришел! — сказал тот.

Именно после этого папа и взялся за ружье, которое всегда было под рукой, потом выясняли кто да что… Долго рассказывать, просто отец привык сперва стрелять, а потом спрашивать.

— Ну… это… юная мисс, — угомонившийся пришелец показал на меня пальцем, — письмо же получила?

— Какое еще письмо? — спросила Энн очень мерзким голосом. Она это умела.

— Ну, про школу! — развел руками гигант.

— Энди, звони своим, — приказала она. — К нам притащился маньяк. Наверно, он в розыске, ты посмотри только, до чего страхолюдный!

— Постой… Так про школу, говорите? И там еще список каких-то невероятных приспособлений, зелий… да? — сказал папа, успевший достать служебный револьвер.

— Ну! Оно самое! Меня прислали, значит, чтобы девочке пособить! — радостно улыбнулся этот чокнутый великан. — Ей же все купить нужно!

— Сколько это стоит? — холодно спросил папа, вынимая кредитку.

— Я не знаю, — удивился тот. — Но вообще вроде бы для магглорожденных школа оплачивает…

— Дивно. Если не оплатит, пусть мне пришлют счет, — сказал папа. — Мэри?

— Пап, ну раз отказаться нельзя… — Я опустила голову и шмыгнула носом. — Придется!

— Думаешь?

— Что за бред! — Энн вспыхнула. — Почему это мы не имеем права отказаться от… от этого? Мэри хорошо учится в своей школе, так какого…

Папа прикрыл ей рот рукой. Энн порой очень грязно ругалась, но я всегда делала вид, что ничего не слышала, хотя все эти слова и выражения давно знаю и умею употреблять к месту. Мачеха у меня не из самого приличного района Лондона, и как ее нашел папа, я даже думать не хочу. Мало ли, что там у взрослых… Энн хорошая, меня сроду не обижала, а больше всего она горюет от того, что у них с папой никак не получается свой ребеночек. Мне бы тоже хотелось братика или сестренку… а никак. Я слышала, Энн плакала, говорила папе, это потому, что злоупотребляла… чем? Алкоголем? Я не поняла, а спросить побоялась, я же подслушивала… а первая заповедь отца: если делаешь что-то недозволенное, не попадайся, а попадешься — получи сполна.

Ну да ладно, так обойдемся. Мы с ней подружки, бывает, всеми ночами шепчемся, когда отец на дежурстве!

— Вы там, — махнул папа рукой, и гигант попятился. — Если с моей дочерью что-то случится, я вас пристрелю, волшебник вы или кто. А я, имейте в виду, полицейский, и оружие у меня всегда при себе. С ружьем оплошал, конечно, а вот с револьвером… Кстати, стоимость ружья кто возмещать будет, а?

Папа у меня маленького роста, но у него такой взгляд, что все сторонятся. Ну, кроме нас с Энн и ближайших соседей. Он вообще-то добрый, только некрасивый: нос перебит, на щеке шрам, глаза маленькие, лицо в оспинах, стрижется почти наголо, да и вообще… Некрасивый, короче. Не знаю, что в нем нашла Энн, я-то его просто так люблю, а она ведь красотка! Ну или мне так кажется, поди разбери? Она даже без каблуков на полголовы его выше, а фигура — все тетки в нашем квартале иззавидовались! И вовсе она не красит волосы, я будто не знаю, какого они цвета на самом деле!..

— И когда вы намерены сопроводить мою дочь за покупками? — спросил он, когда Хагрид, извиняясь, отсчитал сколько-то золотых монет, я просто диву далась, а папа и бровью не повел (но я сразу поняла — он первым делом отнесет это золото к знакомому оценщику).

— Ну… прямо сейчас, если вы не против, — сказал великан, потупившись. — А то мне еще одного мальчугана отвести надо, не успеваю…

— Мэри?

— Да схожу я, пап, — пожала я плечами. — Энн, ты не переживай, видишь, дяденька добрый! Кстати, дяденька, как вас звать?

— Хагрид я! — взревел он и протянул огромную лапищу. — Лесничий при школе. Пойдем… Мэри? Ага… письмо захвати, там список, чего надо покупать… Давай руку!

Почему Энн так смотрела нам вслед, вот в чем вопрос…

У меня закружилась голова, и мы очутились… Это было незнакомое место.

— Ты это, — сказал Хагрид смущенно, — извини, я еще того мальчика прихвачу, чтоб два раза не ходить. Заодно и познакомитесь. Ничего?

— Да пожалуйста, — ответила я и добрых полчаса простояла на улице, пока великан улещивал родных того мальчишки. Уж не знаю, почему его не отпускали, почему он жил в такой лачуге, и кто так визжал внутри…

— Вот… — произнес великан, держа за руку мальчишку ниже меня ростом, очкастого и напуганного. — Это, значит, Мэри, а это Гарри.

— Привет, — кивнула я. — Хагрид, дальше-то что?

— Дальше идем покупать всяко-разно! Список у тебя при себе? — в десятый раз спросил он, а я терпеливо ответила:

— Разумеется.

Это было ужасно. Мы попали в какое-то средневековье, я только поспевала глаза протирать! Сперва зашли в гоблинский банк (у меня, конечно, там ничего не было и быть не могло, но с Гарри Хагрид куда-то сгонял, пока я скучала в уголке). Потом котлы! Нам нужно было купить котлы… и то, что в них варится. Еще волшебные палочки — с Гарри мастер Олливандер возился долго, а со мной управился вмиг, мне подошла березовая палочка с сердцевиной из шерсти единорога, совсем коротенькая. Потом Хагрид вспомнил, что у Гарри день рождения, купил ему сову… ох! Я решила, что мне сова ни к чему. В школе они есть, сказал великан, а папа с Энн мне не напишут этак вот…

Оставались у нас только мантии. Ужас! Это что же, придется все время их носить?!

— Это… Мэри, ты девочка серьезная, сразу видать… Пригляди за Гарри, я сейчас… — сказал Хагрид и ушел в сторону питейного заведения. Уж такое местечко я разом отличу! Я вообще это насквозь вижу, жулики ко мне и не подходят с тех пор, как меня стали одну за покупками отпускать.

— Ну, идем, — сказала я очкарику, и он покорно пошел следом.

Веселая услужливая тетушка, мадам Малкин, мне даже понравилась. Она знала свое дело, щебетала о чем-то, а ответа не требовала, прямо как приятельницы Энн.

— Привет, — сказал худенький белобрысый мальчишка, которого тоже обмеривали и обшивали, — тоже в первый раз в Хогвартс?

— Привет, — сказала я, — точно так. Меня зовут Мэри. Мэрион Оук.

— Драко Малфой, — произнес тот с явным высокомерием. Ну, Хагрид уже успел рассказать, что тут к чему. — Мама смотрит волшебные палочки, а папа обещал взглянуть на метлы, хотя первокурсникам их не полагается иметь… А твой приятель язык проглотил?

— Он не мой приятель, — ответила я. — Мы так… случайно вместе. Его зовут Гарри.

— Гарри Поттер, — вклинился тот.

— Ух ты! — Белобрысый похлопал глазами. — Тот самый?!

— А?.. — вытаращился Гарри.

— Драко, я не догоняю, — пожала я плечами. — Что значит — тот самый?

— Ты магглорожденная? — спросил он, и глаза у него сразу сделались холоднее льда. — Ну… до встречи в школе… грязнокровка.

— А табуреткой по морде? — осведомилась я. — Ты… чистокровка, закрой пасть, пока я тебе ее сама не заткнула! И думай, на кого тявкаешь, шавка!

Папа не всегда понижает голос, говоря по телефону с коллегами или еще кем, так что я многого нахваталась… Да и Энн, когда готовит, и у нее что-то пригорает или выкипает (а это случается постоянно), ой-ой как ругается!

— Да как ты смеешь… — побелел мальчишка.

— Щас как двину в глаз, узнаешь, что я смею, а чего не смею! — пообещала я и полюбовалась обиженной физиономией (а что он мог мне сделать, видел же, что я сильнее?). — Давай, зови папочку!

— Я тебе…

— Чего ты мне?.. — спокойно спросила я. — Попросишь своего папу меня нашлепать? Напугал, тоже мне. Мои родители на него в суд подадут за насилие над чужим ребенком, вот. Имей в виду, у меня отец — полицейский, так что законы я знаю! И еще у него во-от такой револьвер!

Белобрысый надулся и, по-моему, собрался захныкать.

— За шавку извини, — примирительно сказала я. — Папа так ругается, я и привыкла. Но даже если у тебя родословная длиннее, чем у нашей кошки, так ты круче, что ли? Тоже мне, достижение… — Я протянула руку. — Мир?

— Мир, — буркнул он и надулся еще сильнее. — Ты точно на Гриффиндор попадешь.

— Я никогда не буду гриффиндоркой, — повторила я свою мысль и увидела удивление в серых глазах. — А ты?..

— У меня и родители, и все предки заканчивали Слизерин, — оживился Малфой. — Я непременно окажусь там! Другие факультеты тоже ничего… только не Гриффиндор. А этот… — кивнул он на Гарри, — куда хочет?

— Я откуда знаю? Гарри! — окликнула я. — Ты на какой факультет желаешь?

— Куда угодно, только не на Слизерин, — мрачно ответил он. — Оттуда, говорят, только темные маги выходят!

Мы с белобрысым переглянулись и искренне рассмеялись, а на прощание [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014] снова пожали друг другу руки. Он мне понравился: не вовсе дурной мальчишка, а что свихнутый на каких-то семейных предрассудках, так я ему доктор, что ли?

— Веди себя скромно, выделиться не старайся, а если кто заденет, сразу дай в глаз, чтоб не лезли, — таково было отцовское напутствие. — Отругают — наплюй. Попробуют ударить, сразу пиши мне и требуй, чтоб вызвали попечителя. Знаю я эти пансионы…

— Девки полезут, в морду двинь, чтоб поуродовать, отстанут. Ну, когтями там [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014] или еще чем… — сказала Энн. Она-то знала, что делать! — Ты ж у меня драться умеешь?

— Еще как, — ответила я не без гордости.

— Ну, ты не пропадешь! — Ее красивые зеленущие глаза подернулись влагой, я тоже прослезилась, а время-то шло! И как пройти на платформу 9 3\4, я так и не знала!

— Пап, Энн, я пошла! — сказала я. Багажа было мало, но… — Гарри! Стой! Стой!

Знакомый очкарик притормозил. Он был в целой компании рыжих ребят, но они меня не интересовали.

— Ты знаешь, как на платформу пройти?

— Миссис Уизли сказала, — ответил он, — разбегись… и прямо в этот столб.

— Спасибо. Но только ты идешь первым, — я помахала родителям и поудобнее перехватила чемодан на колесиках. На неопрятную рыжую тетку я не обратила внимания, хоть она явно нацелилась познакомиться со мной. На кой мне это сдалось? — Ух ты, получилось? Ну, теперь я иду!

— Что за невоспитанная девчонка… — услышала я перед тем, как миновать барьер.

Признаю, волшебный поезд мне понравился, он был очень красивым. Вот затаскивать в него багаж оказалось тяжело, но я справилась, потому что Энн давно научила меня: никогда никого не проси о помощи, пока и вправду не сумеешь без нее обойтись… а что там этот чемодан для такой взрослой девчонки, как я! Сущая ерунда! Не помру же я, верно?

Свободных купе не было, двери в некоторые оказались открыты, но там попадались все больше ребята постарше, и я чувствовала, что идти мне с чемоданом через весь поезд или сидеть в тамбуре…

— Привет! — услышала я вдруг из открытого купе и увидела знакомого белобрысого в компании еще двух ребят.

— Привет! — ответила я. — А у вас местечка не найдется? Я замучилась уже искать!

— Одно как раз осталось, — белобрысый отобрал у меня чемодан и запинал его в угол. — Присаживайся.

Двое крепких мальчишек напротив посмотрели на него с недоумением и, кажется, с опаской, но он не отреагировал.

— Ты слыхала, Гарри Поттер едет в этом поезде! — выпалил… как его… Драко Малфой, точно.

— Мистер Малфой, позвольте отметить, вы дебил, — сказала я. — Мы с вами и мистером Поттером вместе заказывали школьные мантии. Ай, как удивительно, что он едет тем же поездом, что и мы! Или тут есть другой рейс? Я б лучше вечерним поехала, легла бы спать, а утром уже раз — и на месте…

— Опять впросак попал, — фыркнул он. Двое других гоготнули и расслабились.

— С кем не бывает, — пожала я плечами.

— А ты… Кто твои родители? — спросил вдруг Драко.

— Папа полицейский, это я уже говорила, — ответила я, — родную маму я не помню, она умерла, а мачеха… сейчас домохозяйка. Раньше кем была, не знаю.

Ох, я прекрасно знала, вернее, догадывалась, кем была Энн. Но говорить об этом — упаси боже!

— Все магглы? — произнес Драко и поглядел на меня как-то так…

— Наверно, — ответила я, успела прочитать кое-что в учебниках. — Откуда мне знать? И… Я пойду, вот что. Вы тут все чистокровные собрались, мне с вами делать нечего.

Я бы так и ушла со своим чемоданом, если бы в купе не вломилась лохматая девчонка моего возраста. За ней следовал полноватый мальчик.

— Я помогаю Невиллу искать его жабу! — выпалила она. — Вы не видели ее, нет?

— В этом купе, — выделив слово голосом, произнес Драко, — жаб мы не встречали.

— Но, может…

— Не может. — Он сощурился. Очень противная гримаса получилась, если честно. — Ты магглорожденная?

— И что?! — насупилась девочка.

— Ничего, ровным счетом ничего, — улыбнулся белобрысый еще противнее. — Мэри! Поставь чемодан и сядь!

— А ты не дорос еще, чтобы мной командовать, — ответила я. [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014]

Конечно, у него было двое здоровенных приятелей… но если он попробует сделать что-то силой, я могу и сдачи дать! И дверь в коридор открыта, как заору — весь вагон сбежится. Должны ведь тут быть преподаватели или старосты какие-нибудь? Кто же отпустит такую ораву детей без сопровождения! Особенно этих… знатных. Удивительно, что тут слуги не толпятся, «чего изволите?» и все такое.

— Пожалуйста, Мэри, поставь чемодан и присядь, — сменил тон Малфой.

— Другое дело, — пожала я плечами и села. Уходить не было смысла, мыкайся еще с этим багажом черт-те где! Лохматая так и торчала в дверях. Полный мальчик переминался с ноги на ногу у нее за спиной. — Что это ты там проверил?

— Я как-то слышал, что попадаются нормальные магглорожденные, хоть и нечасто, а большинство… — Драко указал на лохматую, — вроде нее. Ты, кажется, из первых. Хотя и невоспитанная.

— Спасибо, что снизошли, вашество! — ответила я и сама же первая засмеялась.

— Да ну тебя! — хихикнул он.

— Постой, ты тоже магглорожденная? — спохватилась девчонка. — Как тебя зовут? Меня — Гермиона Грейнджер, а это вот Невилл Лонгботтом, и он-то как раз чистокровный!

— А мне от этого что, холодно или жарко? — спросила я. — Ты уже слышала, что меня зовут Мэри. Дальше что?

— Ну… давай дружить? — неуверенно произнесла Гермиона.

— Спасибо, не хочу, — ответила я. Девчонка была вроде неплохая, но я знала, что от таких случается масса проблем, причем на ровном месте! Лезут, куда не надо, суют во всё нос, пристают с непрошеной помощью, а в итоге только хуже делают. Наука Энн, спасибо ей! — И закрой дверь, а то сквозит. Нету тут жабы, я бы заметила.

— Мерлин, это явная гриффиндорка, — выдохнул Малфой, когда дверь закрылась, и покосился на меня.

— Отстань, — попросила я, и не обратила никакого внимания ни на шоколадных лягушек (вот извращение!), ни на прочую гадость. Энн всегда запрещала мне есть слишком много сладостей, а то, говорила она, сперва прыщи будут, а потом растолстеешь. Обойдусь!

А вот на перроне мне пришлось худо: я не думала, что мы приедем так поздно, а в темноте я почти ничего не вижу. Забыла, как этот дефект называется, при свете-то у меня отличное зрение!

Кто-то собирал первокурсников, а я тыкалась то в одну спину, то в другую (спасибо, сказали оставить багаж, намаялась бы я с чемоданом), пока кто-то не поймал меня за локоть.

— Ты что мечешься? — спросил Драко.

— Плохо вижу в темноте, — честно сказала я. Что скрывать-то? — А фонарик тут не работает.

— Сразу сказать сложно было? — буркнул он. — Чего убежала? Проводили бы…

— Магглорожденную? — не удержалась я.

— Девочку, — ответил он. — Неважно, какого происхождения. Мы, Малфои, можем себе позволить подать руку и грязнокровке, с нас не убудет.

Я захихикала, он тоже: говорил Драко много и вроде бы умно, но придумал это точно не он. Родители, наверно, говорили, а он запомнил… Ну да я не обижалась, зачем? Мальчишки вечно болтают глупости, а Энн сказала, что [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014] лучше пропускать это мимо ушей. У парней что на уме, то и на языке, потом-то они спохватываются, да поздно. А умная девчонка промолчит, но запомнит, ох как запомнит! И припомнит в свое время, когда да что ей сказали…

В лодочке осталось как раз два места — два других занимали те крепкие мальчишки, Грег и Винс их звали.

— Я тебя отведу, — сказал Драко серьезно. Мне опять стало смешно: такой маленький, худенький, я и то крепче… — Раз ты не видишь. Ну а там… Посмотрим, кто на какой факультет попадет.

— Ты на Слизерин, — напомнила я.

— Да, непременно. В крайнем случае, на Рэйвенкло. А ты…

— Не на Гриффиндор. А если туда распределят, сделаю все, чтобы меня немедленно исключили! Как думаешь, если я устрою стриптиз перед директором, этого хватит?

— Ой, сомневаюсь, — задумчиво произнес Драко и тут же с интересом спросил: — А что такое стриптиз?..

…-Оук, Мэрион! — услышала я свое имя, надела Шляпу и выслушала ее бредни.

Мне подходили два факультета, но я твердо решила, что на Гриффиндор не пойду, даже если потащат силой.

— Куда же тебе… — квохтала Шляпа, — затравят, осудят…

— Брошу школу, подумаешь! — мысленно ответила я. — Сдалась она мне. Без магии проживу. Давайте, говорите…

— Слизерин! — рявкнула Шляпа, и зал слегка притих, а потом загудел.

— А ты точно магглорожденная? — с удивлением спросил Малфой, когда я села напротив.

— Понятия не имею, — отмахнулась я. Мне очень хотелось есть. — Спасибо, что проводил в темноте…

— Не за что, — сказал он и улыбнулся. — Слава Мерлину, ты не на Гриффиндоре. Школа могла бы этого и не пережить.

— Ну… Шляпа сказала — или туда, или сюда. Мне ваша компания как-то больше приглянулась.

— Травить будут, — сказал симпатичный темноволосый мальчишка. — Девчонки особенно. Магглорожденная на Слизерине… невероятно.

— Ну, ты мне скажи, если что, — приосанился Малфой.

— Если что, я сама ка-ак залеплю в глаз, — ответила я довольно громко и увидела, как насторожились новенькие девчонки. — Видел мою руку? Вот. Отец говорит, маленький кулак злее бьет.

— Ты заклинаний не знаешь, — произнес тот, темненький и добавил: — Извини, не представился. Теодор Нотт.

— Очень приятно, — сказала я. — Мэрион Оук. Можно просто Мэри.

— Можно просто Тео, — улыбнулся он. — Так вот, по сторонам-то гляди. Мало ли… А если что, и впрямь жалуйся вот ему, — ткнул он пальцем в Драко. — Чего ты сморщился? Сам же предложил!

Поселили меня в спальне еще с двумя девчонками. Вот глупость, удивилась я, такой огромный замок, народу, если посчитать (сколько вагонов в поезде, я помнила, сколько купе в вагоне, прикинуть легко, ну там… плюс-минус), выходило, что даже если все-все студенты приехали этим поездом, их можно запихнуть в одну башню. Ну и вообще, чего считать, если я видела Большой зал? Вроде и много ребят, но… вполне можно было бы отдельные спальни сделать, пусть даже не со стадион размером!

Одну соседку звали Мейбл, вторую Мелиндой, обе были полукровками и здорово меня дичились.

— По имени нас подбирали, что ли? — спросила я вслух, взяла карандаш и накарябала на двери снаружи три буквы «М».

После этого и разговор завязался. У Мейбл родители были врачами, только отец обычным хирургом, а мать — волшебным, в этой их клинике святого Мунго. Каким-то образом они пересеклись, познакомились и живут с тех пор вместе. У Мелинды, наоборот, отец оказался из волшебной семьи, но не чистокровной, а мать — обычной женщиной.

— А у меня и отец, и мачеха — простые люди, — сказала я, когда подошла моя очередь рассказывать. — Родную маму я совсем не помню, врать не стану.

— Может, это именно она была волшебницей, иначе очень уж это странно, — сказала Мейбл. Она была толстенькая, с двумя пшеничными косичками, голубоглазая, и вечно что-нибудь жевала. — Чтобы магглорожденную распределили на Слизерин… никогда о таком не слышала! Мы вот полукровки, и то нам достанется, а каково тебе придется…

— Переживу, — сказала я. — А кто полезет — в глаз получит, я уже говорила. Безо всяких волшебных палочек. Будут доставать, пожалуюсь директору. Не поможет — уеду домой. Попробуют вернуть силой… Не директор же у нас главный начальник? Поглавнее найдутся?

Соседки переглянулись и кивнули.

— Ты вот с Малфоем разговаривала, — доверительно произнесла Мелинда. Эта, в противоположность Мейбл, была черноволосой, коротко остриженной, с темными глазами, довольно смуглой и очень худой. — Папа сказал, Малфой-старший — важная шишка в Попечительском совете Хогвартса, да и вообще очень влиятельный человек, так что ты с младшим не порти отношения. Может, через него и нажалуешься, если что!

— Вот умора-то, — хихикнула Мейбл. — Представляю, какая будет физиономия у папаши, когда сынок попросит составить жалобу для магглорожденной!

— Ха, — сказала я. — Сама составлю, что я, отцовских рапортов никогда не читала? И читала, и перепечатывала, когда он домой приносил, а у самого времени на это не хватало… Я знаю, как накляузничать, это уж будьте-нате!

— А вообще давайте держаться вместе, — предложила Мелинда. — Тут девочек-полукровок больше нет, если только из старших, но толку от них? Ведь не заступятся… А втроем как-то поспокойнее.

— И отбиться можно, если что, — рассудительно добавила Мейбл. — Только нам ой-ой как стараться придется. Чистокровные много чего знают, их дома учили. Нам вот с Мелиндой родители кое-что показали, а ты вообще ничего не умеешь, правда же?

— Научусь, — пожала я плечами. — Раз деваться все равно некуда, так непременно научусь!

— И вот что, — добавила Мелинда, — ты слыхала, что за проступки тут баллы снимают? Так что лучше ни с кем не задираться, а то весь факультет будет недоволен.

— Разберемся. О! — спохватилась я. — А какие именно проступки?

— Не слышала разве? Директор на пиру говорил. Колдовать в коридорах нельзя, ходить на третий этаж и в Запретный лес тоже…

— А если я кому-нибудь нос разобью или фингал поставлю, что будет? — спросила я с интересом.

Соседки пожали плечами.

— Проверим. А теперь давайте спать, вот что. А то проспим на занятия, баллы с нас и снимут…

И мы дружно улеглись спать.

Летом меня обычно отправляли в скаутский лагерь, так что мне к общежитию было не привыкать. А вот другие, видно, в общих спальнях, а то и палатках вовсе никогда не ночевали, потому как с утра душераздирающе зевали. Ну да ясно, они же благородные донельзя, какие уж тут палатки…

Учиться мне не понравилось. Взять хотя бы то, что тут писали гусиным пером по пергаменту, как в средневековье каком-то! А даже стальным по бумаге — и то сложно, я как-то пробовала… Конечно, у меня получались кляксы, я не успевала за лектором, а остальные хихикали. На смешки мне было наплевать, но я быстро поняла, что ничему особенно ценному нас тут не научат, и вообще перестала записывать лекции, решив, что учебниками обойдусь, а исключат, так и лучше! Такое не проходило только на трансфигурации (преподавательница посматривала на меня как-то странно, и я старалась не высовываться) и на зельеварении. Вот там преподаватель был совсем с приветом. Сперва его перекосило при виде Поттера, а когда он посмотрел на меня, то сделался белее мела. Не имею понятия, почему, но его я тоже предпочитала не раздражать. Единственный раз, когда я с ним заговорила сама… ох…

Дело в том, что пары с моего факультета мне не хватило, и я попала в компанию той самой Гермионы Грейнджер. Сдвоенный урок — и мне стало ясно: или я ее убью, или сама утоплюсь в котле. Причем первое вероятнее!

— Сэр, — сказала я, подойдя к преподавателю на перемене. — Разрешите обратиться?

— Да, мисс? — сказал он, не поднимая головы.

— Сэр, нельзя ли мне на занятиях работать одной? — спросила я и сообразила добавить: — Конечно, если это не запрещено правилами.

— Вы считаете себя способнее остальных, мисс Оук? — спросил он.

— Нет, сэр. Но если вам не нужен труп гриффиндорки… ну там, мало ли, на органы, то есть ингредиенты… Пожалуйста, позвольте мне работать одной. Может, я чего-то не успею или сделаю не так, но то будут мои ошибки. А эту дуру я скоро правда чем-нибудь огрею!

Профессор моргнул и посмотрел на меня повнимательнее.

— Это вы про мисс Грейнджер? — уточнил он.

— Да, сэр, — ответила я. — Извините, если я грубо выражаюсь, но она меня реально достала!

— Вы не поверите, мисс, насколько я с вами солидарен, — вздохнул профессор и вдруг спросил: — А скажите, мисс Оук, вы похожи на отца или на мать?

— На мачеху, сэр, — ответила я, решив пока что не удивляться. — Все поражаются, она тоже рыжая и глаза зеленые. То ли отец нарочно ее выбрал, то ли совпало, не поймешь…

— А девичьей фамилии вашей матери… и мачехи вы не знаете, часом?

— Знаю. Мамина — Таккер, Сигрид Таккер ее звали, она не англичанка. А мачеха — Ли-Энн Дуглас, я ее зову Энн. А вам зачем, сэр?

— Я стараюсь узнать побольше о своих студентах, особенно полукровных… и тем более магглорожденных, — сказал он подозрительно ровным голосом. — Идите, мисс Оук. И да, работайте в одиночку. Кстати! Вас не обижают однокашники?

— Пытались, сэр, — улыбнулась я. — Одна в больничном крыле синяки сводит, вторая хромает, на лестнице поскользнулась, а там эти невидимые ступеньки… А мальчишки в драку не лезут, им зазорно с девчонкой-то драться.

О том, что в той потасовке меня поддержали Мейбл с Мелиндой, я говорить не стала. Самой нагорит, и пусть, а их подставлять не годилось.

— Вероятно, вас обзывают? — странным тоном произнес профессор.

— Да, шипят чего-то за спиной, мне это без разницы, — пожала я плечами. — А если кто в лицо гадость скажет, сразу получит в нос. Они это уже усвоили, сэр. Я, может, палочкой еще махать и не выучилась, но в морду дать могу, папа научил.

— Ясно. Возвращайтесь в гостиную, мисс Оук. И перестаньте калечить однокурсниц!

— Они первые начинают, сэр, — ответила я и с достоинством удалилась.

Любопытно, на кой декану девичьи фамилии мамы и мачехи?

— Уважаю, — искренне сказал мне Малфой после следующего занятия по зельям. — Никогда предположить даже не мог, что скажу такое грязнокровке, но… Избавиться от Грейнджер не всякому дано!

— А чего такого-то? — пожала я плечами. — Подошла к профессору, попросила убрать от меня эту чокнутую, мне одной лучше… Баллов, конечно, получу меньше, но мне никто мозги клевать не будет.

И так, в общем, без особых происшествий мы и дотянули до зимних каникул. Конечно, тролль на Хэллоуин оказался обалденным подарком, но ничего ужасного больше не случилось. Ко мне пытались приставать, но я не боялась боли, а всяким шуточным заклинаниям выучилась враз, так что подходить ко мне было себе дороже. Я уже начала подумывать, а не купить ли вторую палочку, чтобы как папа, стрелять с двух рук? Вот это был бы номер!..

…В крайнем купе, которое никому не нравилось — тесное, — и которое я решила занять для себя, обнаружился Драко Малфой. Без приятелей, совсем один, и вещей при нем не было. Хуже того, он тихо плакал, скулил даже, как щенок, которого пнули ни за что ни про что.

«Никогда не угадаешь, — говорила мне Энн во время наших ночных бесед. — Есть люди — полыхнут и тут же раскаются, не надо их винить, им самим от этого горше. Есть сильные, они терпят, сколько могут… Потом прорывает, — добавила она. — А есть такие сильные, которые стыдятся своей слабости. Им особенно больно.»

Мне показалось, что Драко из вторых. Ну даже если Энн не сказала бы мне, я что, не утешала малышей в прежней школе?

Раз-два, его голова лежит у меня на плече, такие всхлипы я хорошо знаю, он давно уже плачет… да и если посчитать, когда мы отъехали от Хогвартса…

В ход пошел носовой платок, у меня их уйма, не считая бумажных салфеток.

— Ты? — разлепил мокрые ресницы Драко.

— Не-а, сам Слизерин к тебе снизошел. Ты чего воешь на весь поезд?

Он так дернулся, что я поспешила сказать:

— Да закрыла я двери! И никто ничего не услышит. Я вообще вошла случайно, искала местечко, чтоб никто не влез.

— Я тоже, — тихо произнес он.

— А чего не запечатал вход? Тебя чему учили?

— Забыл… Я просто…

Ну вот не хватало мне только вытирать слезы мальчишке! Но этот мальчишка мне много чего подсказал, в обиду не давал, хоть я, по его счету, грязнокровка, и вообще…

— Ты ж домой едешь! Радоваться надо!

— Чему?! Кретинский Поттер стал ловцом, хотя он первокурсник… Ничего у меня не получается! Я ни на что не гожусь… — добавил он шепотом, — папа был прав. Я негодный наследник.

— Да не мог твой отец такого сказать, — убежденно произнесла я. — Не ври! Не мог! Если он тебя любит, то сроду не скажет такого, хоть бы ты был хромым, косым и горбатым!

— Ну, значит, он меня не любит, — тихо ответил Драко.

Я прикусила губу. Ах так, значит?!

— Скажи предкам, что ты гостишь у меня, — велела я. — Денька три!

— Они не поймут, ты же магглорожденная!

— Наври что-нибудь! Вон, приятели пусть тебя прикроют… И ври убедительно. Так меня папа учил, — с достоинством добавила я. — И если ты не сумеешь, то я окончательно в тебе разочаруюсь, вот! Давай, клянись, как по-вашему положено… А теперь запоминай, что нужно с собой взять…

— Малфой! Что ты плетешься, как покалеченная курица?! Живее!

— Есть, сэр! — выдавил он.

Ему было очень плохо, он стер ноги, но жаловаться не смел, не то получил бы стеком по хребту. Не умеешь обуваться — твои проблемы!

Я очень его жалела (хотя сама рысила рядом со здоровенным, вдвое большим рюкзаком за плечами и еще успевала переговариваться с приятельницами), но спуску давать не хотела.

На привале Драко упал первым — лицо белое, сил нет, сразу видно, так что инструктор махнул мне, штатной медичке, займись, мол, пока остальные натаскают хвороста, наберут воды… ну и прочее.

— Извращенцы вы, — говорил он, пока я промывала его кровавые мозоли и обрабатывала их антисептиком. — Так мучиться…

— Идиот, мы наслаждаемся! — оборвала я. — Такой воздух! А природа? Гляди, какая вокруг красота! Сейчас палатки поставят, приготовят поесть… И учти, завтра еще столько же идти, а потом обратно топать!

— Брось меня здесь, — попросил Драко вполне серьезно (он явно не смотрел наши фильмы). — Я не дойду.

— Чистокровный слабак, — сказала я. — Лошадку подать? Или там экипаж, на чем у вас ездят? А, забыла, ты метлу предпочитаешь!

Он дошел. Он плакал на ходу, отставал, падал, поднимался, на привалах от него толку не было никакого: Драко сразу сорвал руки, попытавшись помочь ставить палатку, но ребята у нас понимающие, не то что в этой волшебной школе, они и виду не подали. Ну, пошел парень впервые, так старается не ныть, держится кое-как, закусывает губы и держится… Ему все помогали, даже если он этого не замечал.

— Мерлин, какой же я слизняк… — сказал он мне в последний вечер, сидя у костра. Ладони у него были перетянуты грязными бинтами — я постаралась, но за сегодняшний переход перевязка пришла в негодность, надо было менять, чем я и занялась.

— С ногами что? — спросила я.

— Болят, — со смешком ответил Драко. — Но без крови.

— Покажешь потом.

— Ага…

И мы замерли, глядя в огонь, и сидели так, пока дежурные не сунули нам по миске пшенки с тушенкой — райской пищей, первой за день, не считая пары бутербродов. Я-то что, я, как говорит папа, камни могу есть и поленом закусывать, а Драко сперва мучился страшно, то невкусно, то еще что… Но он все стерпел, мог гордиться собой!

Жестоко, конечно, было тащить его в зимний поход, летом попроще, хоть и подольше… Но мне почему-то показалось, что так правильнее. Перестанет плакать от всяких глупостей, вот!

— Дома меня уложат в постель, вызовут медика и не велят вставать до самого отбытия в школу, — со смешком сказал он, скинув с плеч рюкзак, и показав пораненные, пожженные, помороженные руки с сорванными и грязными ногтями.

— Да ладно. Я не думаю, что твои предки такие уж… — Я развела руками. — Тебе что, так плохо было?

— Сперва — ужасно, — честно сказал Драко. — Холодно, больно, утром из палатки вылезаешь — ох… А потом… Не знаю, как сказать, будто второе дыхание открылось. И я понял, что пока страдал, просмотрел уйму всего красивого… Ну, водопадик тот, я еще ноги промочил, ты ругалась, мол, если [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014] простыну, бросишь… И еще осенние листья под снегом, лосей, помнишь?

— Винни все заснял на видео, посмотрим потом, — ответила я.

— Если пустят.

— А ты наври и смойся!

— Я уже разок наврал. Убедительно, как ты сказала! — засмеялся Драко и снова посмотрел на свои изуродованные аристократические руки.

Честно говоря, он не был красивым мальчишкой. Даже симпатичным не был! Но я испытывала к нему самое страшное, по мнению Энн, чувство — жалость.

Казалось бы — за что его жалеть? Дом — полная чаша, оба родителя живы, чистокровный (это что касается школы), знатный, ни в чем не знает нужды… Зато он никогда не видел раньше, как матерый лось (рога — как громадная корона!) осторожно переходит тропинку, а за ним идут лосиха и совсем маленький долговязый лосенок. И как лисы на снегу играют, тоже не видел. И из проруби не пил. Что это за жизнь?

С таким раздумьем я и вернулась домой. Ясно, Энн, отмыв меня от походной сажи, мигом вытянула все подробности, а там…

— И не думай, — приказала она.

— А я и не думала! — огрызнулась я. — Что я, изверг?

— Чего-о?

— Того! Представь себя в роли тещи!

Энн задумалась, а потом вдруг как-то тихо сказала:

— Я была бы хорошей тещей… Да и свекровью тоже.

Папа дежурил в ту ночь, но мы с Энн не болтали. Я ушла спать, а она допоздна смотрела телевизор и, кажется, немножко выпивала (за крепкое спиртное папа бы ей отвесил горячих, бывало уже; он не запрещал ей пить совсем, только чтобы знала меру). Не знаю, что такого я сказала…

Каникулы промелькнули, как не бывало. Наши отношения с Энн стали как-то холоднее, но почему, я так и не поняла, а папа сказать не смог. Велел только вести себя в школе по-прежнему и спуску никому не давать.

Мы встретились с девчонками на платформе, заняли купе и твердо решили не пускать никого постороннего, поэтому, когда к нам сунулся Малфой, мне пришлось уйти с ним в тамбур — слово есть слово.

— Ну чего? Сильно ругали? — спросила я.

— Нет. Нет… — ответил он, но потом вдруг улыбнулся: — Только запретили с тобой даже рядом стоять! Ну, это мама сказала, когда мои руки увидела…

— А отец?

— А он засмеялся и сказал, что привести руки в порядок — дело получаса, а такой опыт пригодится любому. В общем, они теперь не разговаривают, — вздохнул Драко.

— У меня тоже какая-то ерунда вышла… ну, это наши, маггловские дела, — вздохнула я.

— Из-за меня?

— Да. Короче, это дела семейные, я тебе ничего о них не скажу.

Он кивнул: кажется, у чистокровных фраза «семейные дела» — вроде пароля.

— Здорово было… — произнес Драко.

— Держи фотки, — сунула я ему спрятанный под мантией конверт. — Винни у нас спец! Видео, увы… Тут мы никак не посмотрим.

— Спасибо. А летом вы тоже ходите в походы? — не отставал он.

— А как же! Недельки на две-три… и подальше. Уедем на поезде миль за сто… и пойдем гулять! Ну чего ты вытаращился? Если предки отпустят, давай с нами! Только скажи заранее, сможешь или нет, а то у тебя в этот раз ничего с собой толкового не было. Тебя надо и одеть нормально, и обуть… и, — вздохнула я, — заплатить инструктору.

— Так что, в этот раз ты платила?! — сразу взвился Малфой. — За меня?!

— Да ладно, там немного. Считай, это был подарок на день рождения, вот! Запоздалый, — это я вовремя вспомнила, что он вроде бы родился летом. — Но потом давай сам. Шмотки найдем да и пойдем.

— Не загадывай, — негромко произнес он. — Там видно будет.

— А ты не ной, — сказала я. — В походе же держался?

— Еще бы я перед магглами нюни распустил!

— А начнешь сейчас ныть, я всем расскажу, где ты был на каникулах, а еще и фотки покажу… и не прячь их, у меня еще есть!

Драко шмыгнул носом и сказал:

— Папа бы оценил твое умение шантажировать. Не буду я ныть…

— Обещаешь?

— Обещаю…

Все было хорошо. Драко не ныл, как и обещал, но исподтишка грозил мне кулаком, на что я показывала язык. Девчонки не приставали… ну по мелочи разве, а на это я не заклятием отвечала (много чести!), а ударом сумки. А в сумке тяжелые учебники… Скоро они перестали, хотя бдительности я не ослабляла, так папа учил.

Неприятности начались, когда на зельеварении я уронила сумку, книги рассыпались прямо под ногами у профессора Снейпа, но это бы еще не беда… Драко, как настоящий джентльмен, первым бросился поднимать мои учебники, за ним ломанулись его приятели, и один из них так неудачно схватил книжку, что из нее вылетела старая фотография — мы с папой и Энн на курорте. Папа устало щурился, я в забавной панамке с торчащими из-под нее косичками радостно махала фотографу (и, помню, обиделась, не дождавшись обещанной вылетающей птички!), а Энн просто улыбалась, ее огненные волосы горели на солнце, а зеленые глаза были чуть прижмурены от яркого света — темные очки она подняла на лоб. Мне нравилась эта фотография, мы тут толком не позировали, а такие лучше всего выходят.

Профессор, увидев снимок, явно переменился в лице, но ничего не сказал, однако после занятия подозвал меня и сказал:

— Мисс Оук, мне, как вашему декану, хотелось бы познакомиться с вашей семьей. Как вижу, вы неплохо вписались в коллектив, но…

— Да у нас все в порядке, сэр, — сказала я. — Если что, я жалуюсь Драко… Ну это если я сама не могу кому-то надавать, а я очень даже могу.

— Да, я в курсе, — усмехнулся он. — Вы из тех девочек, которые предпочитают сами наказывать обидчиков?

— Именно, сэр, — ответила я. Папа учил меня еще и не говорить лишнего. Пусть собеседник догадывается, задает вопросы, по вопросам тоже многое можно понять… Интересная это была наука!

— Вас отец этому обучил?

— Да, сэр, — коротко сказала я.

— Вы не хотите, чтобы я встречался с вашими родителями? — спросил профессор, а я вдруг почувствовала что-то странное: у меня в голове словно начали копошиться муравьи. Муравьев я терпеть не могу, они нам все клумбы попортили, поэтому я живо представила, как поливаю их отравой или там кипятком, да и выкинула прочь эту гадость… и только потом сообразила, что декан так все время и смотрел мне в глаза.

— Не хочу, сэр, — ответила я. — Папа человек простой, мачеха еще проще… И я как-то не думаю, что они будут рады вас видеть. Да и зачем? Я ведь не вовсе скверно учусь?

— Вы делаете определенные успехи, мисс, — кивнул Снейп, потирая подбородок. — Скажите, а кто учил вас окклюменции?

— Чему?.. — искренне удивилась я. — Что это такое, сэр?

— Нет, ничего, видимо, я ошибся, — быстро проговорил он. — Однако, мисс, на вас поступила жалоба от мистера Малфоя.

— Я ему за ябеды в глаз дам… гм… простите, сэр.

— Я имел в виду Малфоя-старшего.

— А он с чего жалуется, сэр? Я его даже не видела никогда.

— А что вы сделали с Драко?

— Ничего. Я до него пальцем не дотро… Нет, сэр, неправда. Дотронулась. Я ему ноги перевязывала и ладони. Ну, — поспешила пояснить я, видя, что профессор не понимает, — он пошел с нами в поход, амуниции нет, одет кое-как, стер ноги… Полез помогать — ободрал руки. Но вообще он доволен остался, правда, сказал, мама была в ужасе. Но я так думаю: что это за пацан, который сроду в поход не ходил, с дерева не падал и все такое? Наверно, [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014] дома, чуть он поцарапается, его тут же в постель укладывают и доктора зовут, нет бы плюнуть и растереть… Извините, сэр, — спохватилась я, — заболталась что-то.

Заболталась я нарочно, тоже папина наука, хотелось понаблюдать за деканом.

— Не страшно, мисс, — как-то задумчиво сказал он. — Мне интересно послушать ваши рассуждения. Тем более, Драко по-прежнему с вами общается, значит, вы не сотворили ничего ужасного, а родители его гневаются… Ну, сами понимаете.

— Конечно, сэр! Они там… аристократы, а тут зима, поход, да еще он наврал много, они же не знали, куда его понесло, он ведь сказал, что будет у Нотта, а тот обещал подтвердить… Ну а сова и в лес прилететь может, если что.

— Именно. Однако вернемся к вашей семье. Вы сказали, что похожи на мачеху, так? Я видел ее фотографию, когда та выпала из учебника.

Профессор как-то нервно отбросил назад волосы, которые ему, к слову, давно стоило бы помыть, но я привыкла не обращать внимания на такие мелочи. Мало ли, что там неприятного во внешности собеседника, может, глаза косые, прыщ на носу, зубы желтые, щетина… Немытые волосы — не самое ужасное! Тем более, поняла я, приглядевшись, дело не в неряшливости, на черной мантии перхоть, например, была бы отлично видна, а тут ничего подобного нет. Просто надо средство подбирать, Энн говорила, это от многого зависит: сухие волосы, обычные, еще какие… иначе мой, не мой, толку не будет. Но в магическом мире об этом, похоже, не знали. Или нашему декану было просто наплевать на такую ерунду.

— Да, сэр, — сказала я недоуменно.

— Ее зовут Ли-Энн и ей… сколько ей лет?

— Дайте подумать, сэр… Папе сорок с небольшим, значит, ей чуточку поменьше, — припомнила я. — Но вообще точно не знаю. День рожденья у нее в октябре, как раз на Хэллоуин, а в каком году Энн родилась, не могу сказать. Да и зачем вам? Сэр?..

На профессора страшно было смотреть. Он и так-то худой и бледный, а тут лицо у него сделалось вовсе уж восковым.

— А вы можете рассказать о ее привычках, мисс Оук? — спросил он тихо и добавил совсем уж шепотом: — Пожалуйста…

— Ну… — я задумалась, прикинула и решила, что никакого вреда мне от такого рассказа не будет. — Если Энн возьмется готовить сама, по рецепту, то это ужас что такое. Хорошо, что она это редко делает, я обычно успеваю предупредить папу, так что он приезжает со службы, выкидывает ее стряпню собакам, — у нас две дворняги живут, — и заказывает пиццу или с собой привозит еду из китайского ресторанчика, там у нас рядом… Так-то она быстренько из полуфабрикатов что-то делает, намного лучше выходит.

Вообще-то чаще всего готовлю я. Сперва получалось ужасно, а теперь ничего. Лучше всего мне удается собачья каша: у нас не так много денег, чтобы кормить псов дорогими кормами, поэтому берем большую кастрюлю, овсянку или еще какую недорогую крупу, мясо или там курицу… Получается очень вкусно, я в походе готовила, всем понравилось. Ну и дома мы ее постоянно употребляем. А что до прочего… папа считает, что если я в своем возрасте способна сварить эту вот кашу, нарезать салат, сделать сэндвичи, омлет и яичницу, то этого пока вполне достаточно. Ну, разумеется, профессору я об этом говорить не стала.

— Иногда, — тут я запнулась, потому что говорить, как Энн выпивает, не желала, — настроение у нее портится, она тогда сидит, смотрит телик, и я к ней не лезу. Там хоть комедия, хоть вестерн, она плакать будет, это точно. По ночам мы болтаем, если папа на дежурстве… — Я перевела дыхание. — Одевается она, как все женщины в квартале, обычно с распродажи, но иногда ка-ак расфуфырится! Тогда тетки от зависти звереют, хоть платья и немодные… Да и все, сэр. Она особо-то со мной не откровенничает, так, учит тому-сему, что девчонке надо знать, а где Энн раньше жила и с кем была — то дело не мое. Ну а больше я и не знаю, что сказать…

— Спасибо, мисс Оук, — кивнул он, как-то ссутулился и сделался совсем не похожим на того страшного и ужасного профессора Снейпа, которым мы все его знали. Мне вдруг показалось, что он, как мой отец, пришел с долгого дежурства, смертельно устал, а времени в обрез — только кофе глотнуть и перехватить бутерброд, потому что снова надо ехать по делу. — Вы можете идти.

— Да, сэр, — сказала я, но в дверях приостановилась и спросила: — Сэр, а почему вы спрашивали только о моей мачехе, а об отце ни единого вопроса не задали?

— Идите, мисс Оук, — произнес профессор с нажимом. — Идите. Все, что мне нужно, я узнал.

— Как угодно, сэр, — пожала я плечами и ушла. И чего это он к Энн привязался?..

…-О чем тебя Снейп допрашивал? — любопытно спросил Малфой на истории магии.

— О мачехе, — ответила я.

— На кой она ему сдалась?

— Понятия не имею, но… расскажи да расскажи, а мне жалко, что ли?

— Что-то тут не то, — глубокомысленно сказал он. — Что-то Снейп подозревает, а может, знает…

— Вот мне тоже так кажется, — задумчиво ответила я. — Но что он такого может заподозрить, а?

— Ума не приложу! — мрачно сказал Драко, но вдруг насторожился. — А покажи-ка колдографию!

— Фотографию, — поправила я, и полезла в сумку, — она не шевелится, не как ваши.

— Да неважно, лицо-то можно различить…

Он уставился на фото, посмотрел на меня, снова на карточку и нахмурился.

— Вы с мачехой сильно похожи.

— Есть такое дело, — кивнула я, и в голове у меня будто что-то щелкнуло.

Снейп расспрашивал меня о мачехе и ее привычках. Малфой сказал, что мы с ней похожи (хотя я знала это и раньше, но значения не придавала). Я угодила на Слизерин, хотя магглорожденной это было доступно только в теории… Интересное кино, как сказал бы папа!

— А ты знаешь, что наши приятели с Гриффиндора затеяли забраться в запретный коридор на третьем этаже? — спросил Малфой, перебив мои мысли.

— И что?

— Ну… надо бы посмотреть, что они там отыскали…

— Драко, — сказала я серьезно, — я дочь полицейского. Если мне сказали, что в какой-то коридор нельзя ходить, если я не хочу умереть мучительной смертью, я туда не пойду даже за большие деньги.

— Насколько большие? — тут же прицепился он.

— У тебя столько не наберется.

— У меня?!

— Отстань, не пойду я никуда!

— Нет, ну я не могу! — всплеснул он руками. — Как тащить меня…

Драко осекся.

— Да-да?

— Там было опаснее, — сказал Малфой обиженным тоном.

— Ни разу. С нами шел опытный инструктор, старшие ребята… вдобавок станция службы спасения в нескольких милях оттуда, по рации бы вызвали, если что. А тут… представления не имею, что могут прятать на этом третьем этаже.

— А мне тоже интересно, — вклинился Нотт. — Что это такое прячут в школе? Причем настолько опасное? Малфой, у тебя ведь отец в Попечительском совете, он не в курсе? Или ты не спрашивал?

— Не спрашивал, — лаконично ответил тот, поскольку наверняка банально обо всем позабыл после нашего похода и полученной от родителей взбучки. — Писать я ему не буду, мало ли, кто нашу почту читает.

— Тоже верно… Но что нам мешает просто заглянуть в этот коридорчик и посмотреть? Если гриффиндорцы уже туда слазили, ушли живыми и планируют новый поход, то…

— За погляд денег не берут, — заключила я. Ой, это что, я теперь буду как Грейнджер? Только у нее Уизли с Поттером, а у меня Малфой с Ноттом? Ужас-то какой!

— Вдруг там что-то ценное окажется, — мечтательно протянул Драко.

— Или опасное… — в тон ему ответил Тео. — И откусит тебе голову…

— Нотт, ты что-то знаешь! — оживился Малфой.

— Кое-что слышал. Например, как матерился Уизли, когда они оттуда удирали. Там было много нецензурных слов и что-то такое об очень больших и острых зубах…

— Монстр в школе. Как интересно! Как папа будет рад услышать об этом! — радостно произнес Драко, и я поняла, что опасной экспедиции не избежать.

Но раз уж так, я не была намерена лезть в запретный коридор дуриком, да еще потом получать взыскания от преподавателей, завхоза или кому там еще придет в голову прогуляться в тех краях!

Поругавшись с полчаса, план мы выработали: Винс и Грег стоят на шухере, и если кто появится, дают нам знать. Если мы не реагируем, они отвлекают внимание на себя. С этих парней много баллов не снимут (да они же ничего и не делают, стоят себе и стоят, да не в самом коридоре, а около!), так что мы особо не рискуем, а чтоб их разговорить, надо быть… большим специалистом. Вдобавок они всегда при Драко, значит, их папаши чем-то обязаны его папаше, тут к гадалке не ходи. Выкрутятся, короче!

Так вот, пока эти двое бдят, мы с Драко и Тео идем искать таинственное чудовище. Снова поругавшись, мы решили, что чем или кем бы оно ни было, пожрать точно не откажется, а потому надо захватить побольше чего-нибудь вкусненького (с точки зрения чудовища, как мы считали) и уповать на то, что оно не сочтет живую добычу более интересной.

Первый этап плана мы отработали безупречно: Крэбб с Гойлом встали на стрёме, а мы прошмыгнули в коридор.

— Ну и какая дверь, спрашивается? — произнес Малфой, тащивший припасы.

— Ты дурак, что ли? Та, перед которой есть следы! — ответила я, а Нотт тихонько засмеялся.

Нет, ну правда! Во всем коридоре пылища, и в этой пылище прекрасно видны отпечатки трех пар ног примерно нашего размера (это, надо думать, гриффиндорская троица), кошачьих лап (миссис Норрис) и больших стоптанных ботинок (мистер Филч). И ведут они все к одной двери… запертой, правда, но это разве проблема?

— Ничего себе… — произнес Тео, когда мы совместными усилиями отперли дверь и увидели то, что за ней пряталось. — Эй, эй, тихо, хороший, хороший…

— Никогда не говори таким тоном с собаками, — сказала я. — Пес посчитает, что ты заискиваешь, значит, ты слабее… дальше говорить?

— Нет, я догадался, — вздохнул Нотт. Малфой вообще предпочитал не подавать голоса. — Но…

Папа учил меня общаться не только с людьми, но и с собаками тоже. У него замечательные методы обучения: как-то раз он взял меня к себе в участок, запер в вольере со служебной овчаркой да и ушел. Нет, на самом деле он был за углом, да и еще пара человек приглядывала за мной, а собака была именно что служебной, немолодой уже, здешним ветераном. И без приказа она никогда бы до меня даже не дотронулась. Вот только мне тогда было пять лет, и я ничего этого не знала…

С тех пор я совершенно не боюсь собак. По телевизору, правда, рассказывали что-то такое жуткое, мол, если ребенок случайно напугается, то это на всю жизнь… Ерунда! Когда папа, выждав немного, вернулся, мы с этой овчаркой мирно сидели рядышком на солнышке, я ее чесала за ухом, а она время от времени лизала меня в щеку. Потом всякое бывало, меня раз цапнул за штанину соседский пес, когда я ехала мимо на велосипеде (он получил от меня с ноги, а его хозяева — от папы), облаивали бродячие собаки, но я все равно их не боялась. У нас живут две дворняги устрашающего вида (я не знаю, каких кровей там понамешано, но ростом в холке обе собаки приходятся заметно выше колена моему отцу), но исключительно миролюбивые. Мелких агрессоров они придавливают лапой и ждут, пока тявкалка выдохнется, а крупные с ними расходятся миром. Было разок, здоровенный ирландский волкодав с соседней улицы сорвался с поводка и кинулся на Джерри… Джерри, не такой высокий, но более массивный, встретил его ударом грудь в грудь, сшиб с ног и вывозил в грязной канаве. Ретривер из дома напротив пытался приставать к Дженни, но та подлым приемом поднырнула ему под переднюю лапу, опрокинула и… правильно, вываляла в луже. Думаю, хозяйка долго ругалась, отмывая роскошную золотистую шерсть питомца!

Впрочем, я отвлеклась. С не очень крупной собакой, может, прошел бы фокус с игрой в «гляделки»: они это принимают за угрозу, но многие сдаются первыми, я проверяла. Однако тут дело осложнялось тем, что собака оказалась очень, очень большой, а еще тем, что глаз у нее было больше двух. А я-то думала, что церберов в природе не существует…

Но этот пес очень даже существовал и даже начал потихоньку рычать, привставая и разглядывая нас. Зрение у него, скорее всего, было неважным, но нюх-то не подкачал.

— Мясо дай, — прошипела я, протягивая руку назад. Слава богу, Драко хватило ума ничего не переспрашивать. — Привет, парень! Ты тут не проголодался, бедолага? На-ка, держи кусочек!

Хорошо, что мы догадались покромсать большой окорок ломтями. Целиком я бы его так не подбросила…

Цербер дернулся и заскулил — кусок упал довольно далеко (как я и рассчитывала), а пса удерживала на месте короткая цепь.

— Вот блин, — сказала я. — Бедняга! Парни, а Алохоморой мы замок на этой цепи не откроем?

— Мэри, а может, не надо? — тихо, очень тихо спросил Драко.

— А кто сюда рвался? — резонно возразила я. — Ну хотя да, пускать такую псину бегать по замку не стоит… Но он же голодный!

— Да, а ты ему уже чуть голову в пасть не засунула, — сказал Тео.

— Которую из?.. — поинтересовалась я. — В смысле, пастей, голова-то у меня одна.

Окорока было жалко. Собаку тоже. Вон как тянется к лакомому кусочку, а достать не может…

— Мэри, стой! С ума сошла?!

— Да иди ты… — сказала я, подобрала мясо и сунула ближайшей собачьей башке. Не знаю, как это чудище устроено, но желудок-то у него, наверно, один? — Тео, ты чего застыл? Давай жрачку сюда!

Если вас никогда не лизал цербер, вы… вы немногое потеряли. Теперь я была вся в собачьих слюнях, а вдобавок меня чуть не зашибли хвостом. Ну, от радости, видимо…

— Посмотрели? — мрачно спросила я, вытирая лицо. — Вот сюда гриффиндорцы и лазили. Будет с вас?

— Так ведь цербер что-то охраняет, иначе зачем он здесь? — резонно заметил Тео. Его темные глаза начали разгораться. — О! Глядите, а он ведь прямо над люком сидит!

— Ага, а там, наверно, что-то припрятано…

— Надо посмотреть! — тут же вскинулся Драко, хотя до того был тише воды ниже травы. Трусоват он все-таки!

Люк мы, конечно, общими усилиями открыли (большая часть этих усилий ушла на то, чтобы отпихнуть пса, который не верил, что у нас не осталось ничего вкусненького и норовил облизать всю компанию, а это ему было раз плюнуть, с тремя-то головами!), посмотрели в непроглядную темноту и переглянулись.

— Полезем? — деловито спросил Тео.

— Давайте сперва посветим туда, а то мало ли, вдруг там заостренные колья или еще что похуже! — сказала я. — И еще — я же в темноте ничего не вижу, забыл?

— Точно, — хлопнул себя по лбу Драко и запустил вниз Люмосом. Тео повторил за ним, ну и я не отстала. — Хм, вроде ничего особенного, можно попробовать спуститься…

— А выбираться как будем?

— Придумаем что-нибудь, — беспечно ответил Малфой и прищурился. — Хотя нет. Так просто лезть — высоковато падать будет. За веревкой или там метлой идти — долго. Мантии связывать, что ли?

— Я тебе уже предлагала отпустить собаку. По такой-то цепи мы втроем запросто слезем вниз, как по лестнице! — сказала я. — И поднимемся тоже.

— Ну… давай, — вздохнул он, переглянувшись с Ноттом, и мы осторожно спустили цербера с цепи. Есть он нас не стал, правда, чуть не затоптал, пока весело носился по залу, получив свободу, потом уселся в дальнем углу и с удовольствием почесал все правые уши по очереди. Зрелище, скажу я вам, уморительное!

Цепь мы с грохотом скинули вниз (оставалось надеяться, что крепление прочное, раз уж рассчитано на цербера), и первым пошел Нотт. Мы решили, что он спустится, подстрахует Малфоя, а последней полезу я, потому что лучше всех нахожу общий язык с адской псиной. Добрые ребята, что и говорить… Ну, сказали они мне на это резонное замечание, если что, прыгай, Левиосой подхватим… если успеем. Я их в ответ обругала, но не обиделась: лучше уж с собакой останусь я, чем Драко, который явно боится этого чудища! А дать животному почувствовать свой страх — хуже не придумаешь.

— Малфой! — раздался снизу голос Тео. — Лезь давай! Спустишься по цепи, на руках повисни — до пола где-то футов шесть, учти!

— Тео, шесть — если повиснуть, или вообще? — уточнила я.

— Если повиснуть, — ответил он.

— А обратно мы как забираться будем? Ну, допустим, вы подсадите меня, ты Драко или наоборот, а последнему что делать?

Судя по молчанию внизу, он об этом не подумал.

— Я пожертвую своей мантией, — хихикнул Драко и выпутался из нее. — И ты раздевайся, Мэри… И не жмись, я тебе новую куплю взамен этой. Да и она у тебя все равно вся в собачьих слюнях. Сейчас свяжем веревку…

Мы живо располосовали мантии (спасибо папе, приучил меня всегда носить при себе перочинный нож), скрутили что-то вроде канатов, проверили узлы на прочность…

— Я пошел, — сказал Драко, обмотанный этой импровизированной веревкой, и полез вниз. Там он, закрепившись, должен был привязать ее к цепи — до пола наше рукоделие теоретически доставало. А уж на такую высоту по канату с узлами у нас в школе любая девчонка забралась бы!

Ну я, разумеется, проверила, надежно ли получилось. Неплохо для аристократа, как по-моему! Интересно, он это раньше умел или в нашем походе обучился? А, впрочем, какая разница…

— А дальше куда? — спросила я, очутившись в подземелье и оглядевшись.

— Ну, вот коридор. Посмотрим, — рассудительно ответил Тео.

Идти нам пришлось недалеко: скоро мы увидели большой зал, заставленный странными статуями, с полом в шахматную клетку.

— Стой!

Не успела я ступить на паркет, как Малфой с силой оттолкнул меня, я чуть не упала.

— Ты чего? — удивленно спросила я.

— Наступишь на клетку — будешь играть… пока не выиграешь или не погибнешь, — сказал он совершенно серьезно.

— Ох ты, и точно… — встряхнул головой Тео.

Я присмотрелась. Черно-белая… вернее, бежево-коричневая шахматная клетка, а эти статуи… Да это же шахматные фигуры! Точно! Вон кони, их легко узнать, первый ряд — пешки в виде каких-то воинов, король с королевой… Ничего себе!

— У нас есть волшебные шахматы, — пояснил Нотт. — Они и подсказывают, бывает, и самовольничают, начал играть — не моги бросить… Те-то домашние, маленькие, но и то временами кусаются, а тут, кажется, что-то посерьезнее. Я бы даже к пешкам не сунулся, если честно.

— А на той стороне — дверь, — сказал остроглазый Малфой. — И за ней наверняка еще что-то интересное…

— То есть… Если я просто пойду по этой типа доске, я стану шахматной фигурой, что ли? — спросила я.

— Вроде того.

— А какой? Их тут и так уже полный комплект!

— Ну… можешь оседлать коня, — попытался съязвить Драко.

— Иди ты нафиг, я не умею верхом ездить… — Я разглядывала доску. — Вот блин, когда твоя метла жизненно необходима, ее нету под рукой! Перелетели бы, и дело в сторону! А то тут даже обойти негде!

— Н-да, не протиснешься… — задумчиво подтвердил Тео. — Да и не выйдет, я думаю.

— Я попробую, — сказала я. Мне пришла в голову одна идея. — Только очень вас прошу: не орите, ничего не подсказывайте и вообще не отвлекайте.

С этими словами я сняла туфли, гольфы и немного постояла босиком на холодном полу. Босая нога — чуткая, говорил папа, и я летом частенько гоняла по улице или там по двору безо всякой обуви. И ничего! Не занозилась даже ни разу.

Так, вот граница доски. Каменный пол холодный, а она — еще холоднее. А вот — разделительная линия (ну а как ее еще назвать?). По ней я и пойду, на цыпочках, очень медленно, чтобы не соступить на шахматную клетку. Линия достаточно широкая, мне места хватает… ноги вот только устают, я как-то не привыкла ходить на пальцах, я же не балерина и не модная девица на высоченных каблуках… Но тут никуда не денешься, встану на пятку — непременно попаду на клетку! Придется терпеть, ничего, я сильная! Кстати, можно подержаться за какую-нибудь фигуру, постоять на одной ноге, дать второй отдохнуть, потом наоборот. О, надо мальчишкам сказать, они-то точно так долго идти не смогут…

И да, я перешла это шахматное поле! Труднее всего было понять, как именно это делать, но я справилась. Думала сразу идти наискосок, так короче, но такие большие шаги я делать не могла, запросто бы промахнулась. Поэтому я пошла вдоль линии черных пешек (за их копья или как там оружие называется) очень удобно было придерживаться, потом остановилась, передохнула и добралась до линии белых пешек. А там уж и дверь оказалась рядом.

— Идите, как я шла! — прокричала я, приставив ладони рупором ко рту. — И лучше босиком! Наискось не дойдете, сложно очень!

Ребята посовещались, Тео разулся и осторожно пошел, как говорится, по моим следам. Ему было сложнее: все-таки нога побольше, он очень боялся оступиться и потому медлил, но мы же не на скорость соревновались!

— Вот это да, — сказал он, оказавшись рядом со мной и обуваясь. — Я думал, я там на середине просто умру с перепугу.

— Ты? — поразилась я. — Ты же всегда такой… м-м-м… спокойный!

— Ну и что? Если я умею держать себя в руках, я что, не имею права бояться?

— Имеешь, — согласилась я. — Так, Драко пошел.

— Не смотри на него, — сказал Тео.

— Это почему?

— Не смотри, сглазишь.

— Я думала, волшебники в сглаз не верят!

— Дурочка, — сказал он так мирно, что я даже не подумала обидеться, — я не в маггловском смысле. Просто если Малфой поймет, что мы на него смотрим, то начнет выделываться, вот, мол, какой я ловкий, полюбуйтесь на меня! И оступится, не дай Мерлин… Так-то у него все хорошо с равновесием и координацией движений, не первый год летает, сама понимаешь, но если устроит показуху, то… — Он покачал головой.

— Ясно, не смотрю, — кивнула я и на всякий случай повернулась спиной к доске.

Только Драко все равно оступился…

На его счастье, это произошло уже на линии белых фигур, он испуганным зайцем проскочил под скрещенными алебардами пешек, чудом вывернулся из-под копыт коня и буквально рухнул нам под ноги.

— Мерлин и Моргана, зачем меня понесло в этот коридор? — выдавил он, отдышавшись и обувшись. А! Вот почему он оступился — носки-то не снял, брезгливый наш! Значит, сам виноват, что нога скользнула, вот мы с Тео босиком прошлись, и ничего…

— И правда, что это тебя понесло в этот коридор? — ядовито спросил Тео. — Но раз уж завел нас сюда, так пойдем дальше, что ли? Или обратно изволишь? Гляди, как шахматы заволновались, играть желают!

— Нотт, ну хоть ты не издевайся, — искренне попросил Драко и встал. — Идем. Я надеюсь, там не окажется голодного дракона, а то цербер у нас весь окорок сожрал…

У меня в сумке было еще фунта три этого окорока (я же понимала, что нам придется возвращаться, и собаку надо будет отвлечь), но я промолчала. Мужчины (даже если они еще мальчишки) бывают ужасно забавными!

— Красиво, — оценил Тео, посмотрев на рой ключиков с крылышками. — А в чем смысл?

— Видимо, где-то в этой туче есть ключ от следующей двери, — задумчиво произнес Драко. — Но как его найти и, главное, как поймать?

— Парни, вы как маленькие, честное слово, — сказала я, проходя к двери и отмахиваясь от крылатых ключиков. — Момент…

У меня в сумке много странных вещей. Куски проволоки, напильник… мало ли, что может пригодится, как говорит папа! И, кстати, эти вещи у нас в каждой комнате имеются, а то вот однажды замок в ванной заклинило, и как бы я оттуда вышла? Так и сидела бы часа три: ни Энн, ни папы дома не было! Словом, вскрывать простые замки я умею давным-давно. Со сложными — сложнее…

— Сейчас… минутку… есть!

Пружина замка щелкнула, и дверь открылась.

— Однако… — сказал Нотт и посмотрел на меня с большим интересом.

— Здорово! — весело произнес Малфой и сунулся вперед. — Научишь?

— Да не вопрос, — ответила я. — Ух ты, что это?

Перед нами встала стена огня, а еще тут был стол с пробирками…

— Знаете, это напоминает специально созданную полосу препятствий, — рассудительно произнес Тео. — По идее, большинство желающих посмотреть, что тут интересного, отсеется еще на цербере. Пройти шахматную доску тоже не каждый сможет, многие начнут игру и… и всё. — Он вздохнул. — С ключами тоже непонятно. Если бы Мэри не умела вскрывать замки, дальше бы мы не прошли, эта дверь Алохоморой не открывалась.

— Я видел метлу, — вставил Драко. — Там, в комнате с ключами. Старенькая, но вроде бы еще годная, хороший ловец сумел бы поймать ключ…

— …если бы сообразил, который из них нужный, — завершил Нотт. — Не перебивай, я размышляю.

— Ты размышляешь, а время идет, — вздохнула я. — Как думаешь, зачем тут эти пробирки?

— Ну… Или нужно что-то смешать, чтобы погасить пламя, или… опять же смешать, чтобы тебя пламя не коснулось, — по-прежнему рассудительно ответил Тео. Он нравился мне все больше и больше: абсолютно непробиваемый парень, при этом очень умный и взрослый для своего возраста.

— Верно. Дверь тут только одна, мы через нее вошли, — вступил Драко. Он тоже был далеко не дурак, но чересчур уж капризный, предки избаловали, не иначе. — Другого выхода нет, следовательно — надо идти в огонь. Вопрос — как?

— И почему у вас нет огнетушителей? — буркнула я, подошла к огненной стене и сунула в пламя мизинец. — А чего оно холодное-то?

Оба мои спутника лишились дара речи.

— Правда, холодное… — пробормотал Драко.

— Интересно, — кивнул Тео, продержав руку в огне добрых полминуты, но не получив даже подобия ожога.

— Психологические опыты, — решила я. — Ну что, прыгаем? Давайте руки. На раз-два-три… И — раз!..

Мы легко проскочили огненную стену и оказались в очередном зале. Хм, а вот надо прикинуть, на какой мы глубине. Запретный коридор на третьем этаже, мы спустились… как бы не на первый! Может, тут найдется выход попроще, не придется лезть обратно по связанным мантиям и по цепи? А то вдруг у собачки настроение испортилось…

— Вот это да… — произнес Тео, осмотревшись.

Драко посмотрел в том же направлении и замысловато выругался, я от него такого и не ожидала!

Оказалось, оба таращились на зеркало в человеческий рост, в замысловатой оправе со всякими там финтифлюшками. Сразу видно, старинное!

— Это что? — спросила я, подойдя поближе.

— Зеркало Еиналеж, не видишь, что ли?

— А по-человечески можно? — по-доброму попросила я. — Ты не забывай, что я не аристократка и этих ваших… слов не знаю.

Драко открыл было рот, но Тео его опередил.

— Ты просто в него посмотри, — он взял меня за плечи и поставил перед зеркалом. — Сама все поймешь.

Надо же… Это я или все же не я?

Стоп! Что папа говорил? Прочь эмоции — думай!

А что тут думать: позади стоит Тео, слева — Драко, но в зеркале отражаюсь только я, только какая-то не такая. Ладно, я в волшебной школе, значит, зеркало тоже может быть волшебным. Думаем дальше: почему мое отражение старше лет на пять как минимум, а может, и на все десять? Почему у совсем взрослой девушки за стеклом короткая стрижка, полицейская форма, фуражка, темные очки, на поясе кобура, рация и все, что полагается? Машина вон еще на заднем плане маячит, напарник кофе пьет…

— Зеркало Еиналеж, — протянула я. — Это что, оно показывает, чего я хочу от жизни?

— Да. Твои сокровенные желания, — проронил Тео. Он что-то рассматривал в зеркале, и лицо у него было грустное-грустное. У Драко тоже, но не настолько. — Каждый видит своё.

— А ты…

— Я не скажу, — коротко ответил Нотт и отвернулся. — Даже не проси.

— Мог бы и не уточнять, — фыркнула я. — Не хочешь, не говори, я ни к кому в душу без спроса не полезу. Драко, а ты чего такой задумчивый?

— Да так… — пожал он плечами и тоже отвернулся. Впрочем, Малфой был пообщительнее Нотта, так что почти сразу добавил: — Я как-то не уверен, что хочу именно того, что увидел. И, Мэри, без подробностей, извини.

— Ты слышал, что я Тео сказала? Не хочешь, так не говори! А я вот скажу, что увидела: я стала патрульным полицейским… Но это тоже не совсем то, чего бы я хотела, — добавила я, подумав. — Знаете, по-моему, это какое-то кривое зеркало! У меня вовсе не такое сокровенное желание!

— А какое? — тут же спросил Драко. — Ты же собиралась в авроры! Ну или как там у магглов это называется…

— В полицию. Но не в патрульные… Я, вообще-то, хотела в криминальную полицию, как папа! Туда девушек не очень охотно берут, ну да прорвалась бы как-нибудь!

— Думаешь, оно показывает неправду? — ожил вдруг Тео. Интересно, что ж ему такое зеркало показало, раз он завис на несколько минут.

— Мне — точно неправду, — сказала я. — Хотя если б вы намекнули, чем оно вас пичкало, было бы проще разобраться. Но это как хотите. Попялились — и пойдемте назад, время… Мы через этот огонь обратно выйдем, нет?

— Папа представлял меня обществу, — вдруг произнес Драко, не глядя на меня. — Дамы, кавалеры, министр, уйма членов Визенгамота, и папа всем меня представил. И дедушка там был, не ругался, как обычно, а улыбался. Я в этом зеркале выглядел уже совсем взрослым, не меньше шестнадцати…

— Мне так вообще лет двадцать оказалось, — вздохнула я. Ясно все с ним! Одного похода мало: бедолага так и продолжает бояться, что из него получился никудышный наследник. Вот бы моему папе с его отцом потолковать! Кстати, это идея…

— Мэри, я никогда об этом не мечтал, я ненавижу приемы, балы и всякие эти… как ты говоришь? Шашни? — скривился Малфой. — Вот помогать папе с делами — это да!

— А я никогда не хотела стать патрульной и подстричься под мальчика, — парировала я. — Говорю же, кривое это зеркало!

— Кривое, — негромко добавил Нотт. — Я никогда не видел своей матери, только ее девичьи колдографии. И я очень сомневаюсь, что сейчас она выглядела бы так, как в зазеркалье.

Мы умолкли. Не знаю, что именно увидел в зеркале Тео, но расспрашивать его ни я, ни Драко не собирались. Мы не гриффиндорцы, не полезем в душу и не станем топтаться там грязными сапогами.

— Дрянь какая, — сказала я, глядя на зеркало. На него, а не в него, мало ли, что еще покажет… — Ребят, а у вас есть приметы насчет разбитых зеркал?

— Я не знаю, — честно сказал Малфой.

— Не слышал, — ответил Нотт.

— Ну и прекрасно.

Зал был запущенный, и совсем рядом я увидела отличный камень, то ли от стены отвалился, то ли с потолка упал. В самый раз! Я взвесила его в руке, примерилась…

Отчаянный звон разбитого стекла слился с криками:

— Мэри, с ума сошла?!

— Мы же не расплатимся!

— Нефиг такой дряни делать в школе, — сказала я, любуясь пустой рамой. — А ты, Драко, перестань мерить все деньгами… Кстати, а это что?

Переступив через осколки, я подобрала блестящий красный камень размером с мой кулак или около того. Точно не тот, которым я запулила в зеркало! Позади лежал, что ли?

— Я не знаю, что это, но думаю, нам пора делать ноги, — нервно сказал Малфой.

— Только носки сними, как через шахматную доску пойдем, — произнес Нотт. — У меня чуть разрыв сердца не случился, когда ты оступился!

— Сниму, сниму, — буркнул Драко.

Камень я сунула в карман, мало ли, вдруг это ценная штука? Надо будет разобраться!

Обратный путь, как ни странно, прошел без сучка без задоринки. Карабкаться по импровизированному канату и по цепи, конечно, было непросто, но мы справились. Цербер дрых без задних лап и забавно причмокивал и поскуливал во сне, так что мы аккуратно, стараясь не греметь, втащили цепь обратно (и еще нужно было отвязать «канат», нельзя же оставлять улики!), закрыли люк и прицепили карабин к ошейнику. Потом замели следы (в прямом смысле, я же не просто так сказала про пыль в коридоре и отпечатки ног!) и удрали. [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014]

Крэбб умудрился заснуть на посту, а Гойл сказал, что никого не видел и не слышал. Ну и отлично, решили мы и пошли отмываться и переодеваться. И да, Малфой задолжал мне мантию! У меня были запасные, но все же!

— На Гриффиндоре с утра истерика, — довольным тоном произнес Драко.

— Чего это?

— Так ведь они же ночью пошли в поход, — хмыкнул он, подливая себе чаю. Так! Где он его достал, если на столе один сок? Ладно, я это из него выбью…

— Но Слизерин успел первым, — флегматично произнес Тео, подвинул мне чашку и налил чаю. Наверно, заметил мой злой взгляд. Но где, где они берут этот проклятый чай?! — Кажется, мы плохо закрепили цепь.

Судя по улыбке Драко (а именно он храбро вызвался пристегнуть цепь к ошейнику цербера), он сделал это нарочно. Ну, насколько я успела узнать его характер, шуточка была вполне в его духе!

— Все живы?

— Да, и целы, — заверил Нотт. — Но воплей…

Я покосилась на гриффиндорский стол. Раскрасневшаяся Грейнджер что-то доказывала вовсе уж багровому и взъерошенному Уизли, Поттер молча ел, уставившись в тарелку, словом, царил обычный бардак.

— А точно ходили-то?

— Да. Близнецы уже всем протрепались про цербера, — сказал Малфой и улыбнулся так, что даже меня передернуло. Похоже улыбался папа, когда ему докладывали о поимке очередного психопата. Я видела пару раз, мне хватило. — Младший Уизли поведал по секрету…

— …всему свету, — закончил Нотт. — Дивно, дивно. Неплохой рейд, скажу я вам. Мэри, а твоя добыча… это что?

— Понятия не имею, — честно ответила я, — а преподавателей спрашивать не хочу. Сразу пойдут вопросы, где я это взяла… ну вы поняли. А как еще узнать, не представляю. Может, вы у предков поинтересуетесь?

— Им показывать надо, — вздохнул Драко. — Одних слов мало. А если я покажу отцу… ой, нет. Не проси даже. Узнает об этой авантюре — убьет!

— Давай, я попробую, — сказал Тео. — Сперва просто с описанием. Папа у меня человек спокойный, не станет лишний раз спрашивать, зачем это мне понадобилось. Но если что, придется предъявить камень.

— Да сколько угодно, — пожала я плечами. — Может, это вообще стекляшка… А надо будет показать — бери, мне не жалко.

— Мэри-Мэри, — издевательски протянул Малфой, — ты будто и не девочка! Тебе надо было сказать: «ах, Теодор, конечно, возьмите этот булыжник, он мне не нужен, я ведь предпочитаю бриллианты!».

— Дурак, — ответила я снисходительно. — Даже мне известно, что незамужним девушкам бриллианты не положены. Вот на жемчуг еще соглашусь… По весу возьму, как тебе?

Нотт с Малфоем обменялись очень, очень странными взглядами. А что? Мне Энн объясняла, что положено девушкам в приличном обществе, а что нет. Она-то хорошо в этом разбиралась… интересно, где нахваталась?

Учебный год закончился на удивление быстро. Тео по итогам переписки попросил у меня камень, чтобы показать отцу, я и отдала, мне самой он был совершенно не нужен.

Слизерин уверенно победил остальные факультеты в общем зачете, хотя, кажется, директор был этому не рад. Да и профессора как-то мрачно переглядывались… Словом, заключила я, мы не зря слазили в подземелье. Там что-то затевалось, не факт, что хорошее, и полезть туда должны были не мы с Драко и Тео, а Гарри с Роном и Гермионой. И вот я как-то не уверена, что им удалось бы пройти полосу препятствий без потерь! Нам-то сильно повезло, а им могло и не выпасть такой удачи…

Да ну и ладно! Что бы там ни затевалось, я еду домой на каникулы! Наконец-то!

Ой. Не забыть бы сказать Драко, где покупать нормальную экипировку для похода (если он в принципе вырвется от своих крутых предков, а то увезут на курорт, и пиши пропало). Заодно скажу и Тео, вдруг и он сподобится с нами пойти?..

Как я и думала, в поход Драко не пустили. Тео же подумал и дипломатично ответил, что не готов принять такое решение, поскольку не в курсе, какие у его отца планы на лето. Пришлось мне идти с обычной командой (но оно и к лучшему, не надо приглядывать за новичками), и домой я вернулась совсем недавно. Теперь вот валялась на диване в гостиной (на улице было слишком жарко), грызла яблоко и читала приключенческую книжку.

— Мэри, принеси мне белье, я забыла взять! — прокричала из ванной Энн сквозь плеск воды. — Там, в комоде, ты знаешь!

— Сейча-ас! — отозвалась я и отправилась в родительскую спальню.

Выбрав подходящие друг к другу лифчик и трусики (вечно у Энн все вперемешку, ничего не найдешь, не то, что у отца — все разложено по ранжиру!), я попыталась закрыть ящик комода, но он не поддавался. Наверно, что-то мешает, решила я, лямка попала в щель или носок.

Выдвинув ящик посильнее, я принялась рыться в глубине, стараясь понять, что же там могло заклинить, и вдруг пальцы мои натолкнулись на подозрительно знакомый предмет. Я сразу отдернула руку: отец говорил, в таких случаях лучше не двигать подобные вещи с места. А вот белье можно выкинуть на постель, Энн все равно никогда не вспомнит, что где лежало. Так я и поступила, чтобы проверить, не ошиблась ли…

Я не ошиблась. В глубине ящика лежала волшебная палочка.

Постаравшись в точности запомнить, как она расположена (мало ли!), я осторожно взялась за ее рукоять. Надо же, на мою похожа, но дерево, кажется, другое: хотя я в этом и не разбираюсь, мне показалось, что оттенок и рисунок древесных волокон заметно отличаются (папа учил обращать внимание на детали). Я для пробы взмахнула палочкой: если та принадлежит взрослому волшебнику, то мне ничего не будет, а если вообще ничейная, и я ей воспользуюсь… могут и предупреждение прислать. С другой стороны, она и не моя, так что тут возможны варианты.

Палочка послушалась не слишком охотно, но простенькую Левиосу и Люмос все-таки выполнила. Я осторожно положила ее на место, понадежнее прикрыла стопкой носовых платков (подозреваю, что Энн, которая вечно их теряет, сама не помнит, куда засунула специально купленный запас) и завалила прочим бельем. Ящик закрылся без труда.

— Мэри, ты уснула, что ли?

— Да иду я! Ящик перекосило, он не закрывался! — ответила я, сунувшись в ванную. — Держи.

— Ага, спасибо… Давно надо выкинуть этот чертов комод, надоел он мне: то дверца отваливается, то ящики не задвигаются, — фыркнула Энн, расчесывая мокрые волосы. А Энн ли?..

Разумеется, я ни о чем не стала спрашивать у нее самой. Подобные вещи, знаете ли, так не делаются.

Я поступила иначе: дождалась, когда у отца случился выходной, а Энн ушла за продуктами (я от участия в походе по магазинам отговорилась тем, что сто лет папу не видела), и пришла к нему в гараж, он там пытался газонокосилку починить. Для него это не цель, а процесс, он сам так говорит, так что бедной технике точно пришел конец.

Из гаража отлично просматриваются подходы к калитке, поэтому проглядеть возвращение Энн я не опасалась.

— Чего тебе? — спросил папа, жуя сигарету без фильтра. Есть у него дурацкая привычка закурить, а потом забыть затянуться. Сигарета, ясное дело, гаснет, и он ее просто мусолит. Спасибо, выплевывает, а не ест.

— Да так.

— Так — сеют мак. Дай ключ шесть на двенадцать… спасибо. Ты что по магазинам не пошла?

— Разговор есть, пап, — ответила я, взгромоздившись на верстак, чтобы не путаться под ногами и без труда дотягиваться до ящика с инструментами. — Серьезный.

— Ну? — спросил он, выплюнул полудожеванный бычок и растер каблуком по бетонном полу.

— Пап, ты знаешь, кем была Энн до того, как выйти до тебя замуж? Где жила, работала, все такое?

— Понятия не имею, — буркнул отец. — Отвертку подай. Да не эту, крестовую!

— Держи. И не ври.

— А ты не хами! Набралась дури в школе…

— Я не хамлю, — терпеливо сказала я, — просто ты неправду говоришь. Ты полицейский, и ты бы сто раз проверил, кто такая Энн, прежде чем ее к нам приводить, разве нет? Значит, или ты все знаешь, но почему-то молчишь, или она умудрилась тебя обмануть.

— Так. — Отец выпрямился, отложил инструменты и вытер руки. — Пойдем-ка на задний двор…

Мы уселись на крыльце, он велел притащить ему банку пива, закурил, подумал и поинтересовался:

— А с чего вдруг такие вопросы, Мэри?

— У нее в комоде лежит волшебная палочка, — сказала я, — я случайно наткнулась, когда белье искала.

— Может…

— Нет, настоящая, я проверила.

— Покажи, — велел он изменившимся голосом, отставил жестянку с пивом, выкинул окурок, и мы поднялись в спальню. Там я и показала, где лежит палочка и что я могу с ней делать.

— Видишь, не пришло предупреждение из министерства, значит, палочка на взрослом волшебнике числится, — добавила я, чтобы внести ясность. — Может, она не Энн принадлежит, но все равно это странно. Не знаю, бывает так или нет…

— Та-ак… — протянул он и сел на край кровати. — Интересное кино! Кстати, дай-ка сюда эту штуковину. Пускай побудет у меня.

— Пап, ты объясни, в чем дело-то, — попросила я, отдав ему палочку. — Ой, стой! Прежде чем объяснять, послушай…

И я рассказала ему о странной реакции профессора Снейпа на фотографию Энн и на ее имя.

— Та-ак… — повторил отец и глубоко задумался. Потом нахмурился и произнес фразу, которую я всегда терпеть не могла: — Мэри, ты уже большая.

— Угу.

— Не угукай, ты не сова. Я не в том смысле, что тебе надо идти мыть посуду. Я [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014] должен тебе кое-что сказать…

— Спорим на пять фунтов, я сама догадаюсь? — перебила я.

— Ну? — еще сильнее нахмурился папа.

— На самом деле Энн мне не мачеха, а мать, — сказала я. — Скажешь, нет? Мы похожи, обе рыжие и глаза зеленые, а еще у нее есть волшебная палочка, и я тоже оказалась ведьмой. Правда, ты всегда говорил, что моя родная мама умерла, и ты поскорее женился, чтобы не нанимать няньку или там кого… Только фотографий мамы в доме нет, кроме одной-единственной, которая у меня в спальне. Даже свадебных нету!

— Обыскивала мои бумаги? — поинтересовался он.

— А как же. А ты сходу не заметил?

— Нет, — покачал папа головой. — Молодец, усвоила науку… А что конкретно искала?

— Так говорю же, мамины фотографии! Мне было интересно на нее посмотреть. Только фоток нету, ну, где мама там с кульком, у всех есть, а у нас нет… И не говори, что при переезде потеряли! А фотка, которая у меня, — ненастоящая.

— С чего ты взяла?

— А там низ неровно обрезан, и если вынуть из рамки и присмотреться, видно краешки печатных букв, как на открытках. И бумага слишком плотная для обычной фотки. Это вовсе не твоя первая жена, это какая-то актриса, только я ее не знаю! — выдала я, довольная своими дедуктивными способностями. — А теперь ты рассказывай!

— Пошли обратно на крыльцо, — сказал он, помолчав. — Кое-что расскажу, остальное потом выясним… когда Энн вернется.

В общем, ничего особенно нового папа мне не рассказал, я почти обо всем догадалась сама. Дело вышло такое: он, довольно молодой полицейский (ему было около тридцати, в полицию он после службы в армии пошел, сперва простым патрульным, потом подучился и перевелся), оказался на дежурстве один (людей почему-то не хватало) и наткнулся на странно одетую женщину, скорее даже девушку, она была без сознания. Сперва он подумал, что на нее напали и ограбили, или что она пьяная, но потом присмотрелся: спиртным не пахнет, одежда в порядке, ран нет, драгоценности — серьги, даже на вид дорогие, цепочка, пара колец, в том числе обручальное, — тоже при ней. Документов только не было.

Он попытался привести ее в чувство — не вышло, хотел вызвать медиков, а тут она и очнулась. Сперва пришла в ужас, а потом вдруг спросила, какой год на дворе. Папа удивился, но сказал, а она ну причитать что-то совсем непонятное! Тогда папа решил, что она чокнутая или наркоманка, и снова взялся за рацию, но Энн упросила его никого не звать и рассказала вовсе уж фантастическую историю про злого волшебника, который убил ее мужа и чуть не добрался до нее самой. Мол, муж в последний момент успел отправить ее из волшебного мира в обычный.

Не то чтобы папа поверил безоговорочно, но девушка, когда успокоилась, показалась ему вполне адекватной. Вдобавок он как раз сменился с дежурства… и в молодости был куда добрее… В общем, он отвез ее в свою квартирку. Ну а там понятно: по глоточку виски, чтоб расслабиться, ну и… А наутро она исчезла. Папа решил, что она потихоньку ушла (он устал, выпил, поэтому не услышал), а замок на двери сам защелкнулся. Ну, пожал плечами, мало ли, у кого какие беды, принял холодный душ и занялся своими делами…

А через девять месяцев ему под дверь подкинули меня. И, чтоб сомнений не осталось, записку вложили: мол, вы такой-то и такой-то, дело у нас с вами было такого-то числа, пили мы вот такой виски, сигареты вы предпочитаете этакой марки, еще и окурки жуете, в общем, много мелочей. Деньги там еще были, не особенно много, но все же… и еще пара колец и серьги, которые папа тоже прекрасно запомнил.

Ну, ясное дело, он пришел в ужас: куда молодому мужику, полицейскому, который дома-то не так часто бывает, одному справиться с крохотным ребенком?! Хотел отдать в приют, но рука не поднялась, все-таки дочь (папа не дурак, он кровь на анализ отдал, все сбережения угрохал, это же недешевое удовольствие). А потом…

— Папа, — перебила я, — ты всегда говорил, что моя родная мать умерла, когда мне был год, и тогда ты женился. А тут выходит, что меня тебе подкинули новорожденной. Что-то тут не сходится, а?

Отец задумался на мгновение, потом выругался и приказал, чтобы я не смела употреблять такие слова в школе.

— Плюс один к твоей версии, — сквозь зубы произнес он. — Ладно, слушай дальше…

Оставалось не так уж много: еще через пару месяцев (которые папа вспоминал, как лютый ад) на пороге появилась та самая девушка, расплакалась на груди у отца и покаялась в том, что подбросила ему ребенка, меня то есть.

— Папа, ты сказал, что она была совсем молоденькая, моложе тебя, — напомнила я, — а Энн тебе ровесница. Если тебе и ей тогда было по тридцатнику, вряд ли бы ты назвал Энн девушкой!

Он снова выругался и отбросил пустую банку из-под пива.

Дослушивать было особо нечего. Энн — молодая и красивая, отец зашивался на работе, а бросать меня на нянек не хотел, да и денег лишних не было… Короче, они поженились и условились, что она будет как бы моей мачехой: папа не желал, чтобы о нем шли сплетни, их и так уже хватало, из-за меня-то. И еще они переехали, чтоб соседи на старой квартире не заподозрили ничего. Тут отца перевели с повышением в другой округ, очередной переезд… и готово.

— Хоть кино снимай, — сказала я с восхищением. — Вот это Энн!

— Да уж… — процедил папа. — Принеси-ка еще… Хотя нет, не надо, а то я ведь и убить могу, если перепью…

— Ты чего, пап? — удивилась я.

— Того, что Энн мне десять лет врет! — рявкнул он. — Что она не волшебница…

— Что дверь сама захлопнулась, — подхватила я, — заклинание такое есть, пап, чтоб открыть замок и потом закрыть, простое, даже я могу. И что время как-то странно прошло, да? По анализам — я твоя дочь, но Энн старше, чем должна бы быть… И соседи будто не замечают, что мы похожи… И декан наш, такое впечатление, уже ее видел… М-м-м?

— Угу… — мрачно сказал отец. — Темное дельце.

— А документы? Ее взаправду так зовут?

— Документы настоящие, — ответил он. — Я проверял. В смысле, выправлены взамен утерянных.

Я присвистнула.

— Пап, так она, может, вовсе не Ли-Энн! Я забыла сказать: еще есть заклинания, чтобы заставить человека делать, что тебе надо, и чтобы он потом все забыл. Такого я не умею еще, слышала просто. И вроде бы можно воспоминания подправить, но я не уверена, что это не слухи.

— Вырастешь — иди служить в полицию, хоть нашу, хоть эту вашу волшебную, — без тени иронии сказал он и потрепал меня по макушке. — А с Энни мы сейчас поговорим по душам… Дверь хлопнула, слышишь? Идем-ка в дом…

— Привет, дорогой! — сказала Энн, сгрузив на кухонный стол свертки и пакеты, и потянулась поцеловать его, но папа решительно отстранился.

Отодвинув стул, он уселся на него, положив ногу на ногу, и сцепил пальцы на колене. Взгляд у папы был крайне нехороший.

— Что такое? — удивилась она.

— Ничего, милая, ничего… — процедил он. — Присядь-ка. Нужно поговорить.

Энн села, явно недоумевая.

— Мэри, как, говоришь, фамилия вашего декана? — спросил папа, не отрывая взгляда от жены (я пока не решила, как мне ее теперь называть).

— Снейп, — подсказала я, хотя была уверена, что он и так прекрасно помнит. — Северус Снейп, он зельеварение преподает.

— А сколько ему лет?

— Точно не знаю, но с виду помоложе тебя лет на пять, только внешность подкачала, — завела я, видя, как задергалась Энн. — Наверно, это вредные испарения от зелий виноваты, он бледный очень, кожа плохая и волосы очень жирные. Но, может, это от природы, мало ли…

— И ты говоришь, он расспрашивал тебя о Ли-Энн? — когда папа начинал называть ее полным именем, это было очень дурным признаком.

— Да, очень подробно. Увидел, как у меня фотография из учебника вылетела, та, где мы на пляже, задержал после занятия и ну спрашивать! Кто она, откуда, как девичья фамилия, сколько лет… ну прямо как ты!

— Куда это ты, милая? — деланно спохватился отец, видя, что она привстала.

— На минуточку поднимусь в ванную, нужно кое-что…

— За своей палочкой пошла, ведьмочка ты моя ненаглядная? — ласково спросил он, постукивая этой самой палочкой по ладони, и Энн осела на стул. — Хочешь, чтобы я снова все позабыл? Как нехорошо с твоей стороны… Но я-то ладно, только ты ведь наверняка и дочке своей мозги решила подправить?

— Энди!

— Она давно догадалась, — переоценил мои способности папа и довольно улыбнулся. — А тут все одно к одному сошлось, я правду и рассказал. И если б она нестыковки не заметила, я бы до конца жизни был уверен, что ты на самом деле урожденная Ли-Энн Дуглас из Шропшира, верно, солнышко? Кстати, что ты сделала с настоящей Ли-Энн? Убила и спрятала тело? Мэри, это возможно, чтобы без следов… впрочем, что я спрашиваю, это и не волшебники прекрасно проделывают.

— Ничего я с ней не делала, то есть делала, но не с ней… — прошептала она. — Она сто лет как умерла, я просто выбрала подходящее имя и дату рождения, в архиве данные подчистили и выписали бумаги…

Энн осеклась.

— Ну и как же тебя зовут взаправду, женушка? — продолжал допрос отец.

— Лили, — ответила она и неожиданно усмехнулась. — Лили Оук, урожденная Эванс. И ты прав, Энди, я волшебница, и на самом деле я на десять лет моложе тебя.

— И почему же ты так паршиво выглядишь для тридцати с мелочью, дорогуша? Вроде бы не надрываешься на двух работах, Мэри по уши занята, а теперь и вовсе дома не живет, готовить ты не готовишь… В доме прибраться и белье в стиральную машинку забросить — не так много сил нужно. Ну?

— Долгая история…

— А мы с Мэри никуда не торопимся, — улыбнулся он. — Выкладывай с самого начала.

— Хорошо, — помолчав, кивнула Энн. Мне вроде и жаль ее было, и грызло какое-то непонятное чувство: ну зачем было столько лет обманывать?! Память стирать и все такое… Нечестно это! — Расскажу. Кстати, Мэри, как там Северус?

— Ничего, — ответила я. — Ходит, шипит на всех, баллы снимает направо и налево. Он только Малфоя не трогает, тот у него в любимчиках, ну да я рассказывала.

— Не сбивай с мысли, — тронул меня за плечо папа. — А ты… Лили, не пытайся заговорить мне зубы, этот фокус со мной не проходит, разве что с вашим волшебством. И идемте-ка в гостиную, что мы тут сидим, как воробьи на жердочках…

Теперь все выглядело как в детективных сериалах (папа говорил, что там показывают чушь, и объяснял, как бывает на самом деле, но у нас-то был другой случай): мы с отцом расположились на диване, этакие злой и добрый полицейские, а Энн — в кресле напротив.

— Давай, женушка, — приказал отец. — Приступай, мы внимательно тебя слушаем… И учти, что от правдивости твоего рассказа зависит не только то, не выставлю ли я тебя за дверь и сломаю эту твою палочку у тебя на глазах, но и судьба твоей дочери.

Энн глянула на него зло, совсем как кошка, но тут же успокоилась, сложила руки на коленях и произнесла:

— Мне придется начать издалека, иначе вы ничего не поймете.

— Я повторяю, мы не торопимся. Я выпил пива, Мэри завтракала, а ты потерпишь. Пока не расскажешь, с места не тронешься, разве что в сортир выпущу, и то сам провожу… — ласково улыбнулся папа.

Теперь-то я понимала, почему его боятся. От такой улыбки и крокодил расплачется… или наш декан.

— Как скажешь, — устало произнесла Энн, и стало видно, что лет ей и в самом деле не меньше, чем отцу: в рыжих волосах пробивалась седина, на лице заметны были морщинки. — Я родилась в обычной семье, в смысле, магов там не было, и поступила в Хогвартс, как и Мэри. А Северус жил по соседству, мы ровесники… Его мать как раз была волшебницей, а отец — нет, и магию он очень не любил, так что обоим попадало. Северус, сколько я его помню, всегда был неухоженным и очень… м-м-м… злым, но это именно он объяснил мне, что я не чудачка, а волшебница. Мы дружили, как только в детстве бывает, и я его жалела, когда папаша его колотил или что-то случалось в школе… — Энн бросила на меня быстрый взгляд.

— Малфоя я не так жалею, — заметила я. — Отец его и пальцем не тронет поругает разве что, ерунда какая…

— Не перебивай, — велел папа. — Мы слушаем, Ли-Энн. Или мне называть тебя Лили?

— Не надо, — вздрогнула она. — То имя… то имя умерло вместе со мной.

— Давай без мелодрам, — поморщился отец. — Итак, ты поступила в школу, и?..

— Мы оказались на разных факультетах, — сказала Энн, накручивая прядь волос на палец. — Северус был честолюбивым, по матери — из хорошей семьи, Принцев, он так себя и называл — Принц-полукровка, забавно… Он из кожи вон лез, чтобы оказаться на Слизерине. Ясно, его там не очень-то любили, но учился он всегда отменно. А я…

— А ты решила порвать с прошлым девочки из бедного квартала?

— Не совсем, — смутилась она. — Просто мне еще в поезде сказали, что на Слизерине магглорожденных не примут. Выбор имелся, я и пошла на Гриффиндор. А там оказалось четверо мальчишек, которые еще в поезде поцапались с Северусом, он, повторюсь, был злой на язык и колдовать худо-бедно уже умел.

— Дороги ваши разошлись, — хмыкнул папа и закурил, хотя сто раз обещал не делать этого в доме.

— Ну не совсем, — замялась Энн. — Мы дружили до пятого курса, а вот тогда…

— Он тебя трахнуть решил?

— Нет, ты что! Он меня… обозвал, — опустила она голову.

Я не выдержала и захихикала. Умереть можно, в пятнадцать или шестнадцать лет, сколько им там было, оскорбиться на дразнилку?!

— Не смешно, Мэрион! — Энн выпрямилась и сверкнула глазами. — Тебе, можно подумать, все равно, если тебя обзывают грязнокровкой?!

— Да. В смысле, все равно, — честно сказала я. — Пару раз по морде получили и перестали. Во всяком случае, в глаза, а что там за спиной говорят, плевать я на то хотела. Вон в первом классе меня было прозвали Мэри-дубина, ну так отведали дубины-то, разом забыли…

— Моя кровь, — довольно сказал отец и потрепал меня по голове. — Так, Ли-Энн, и из-за чего случилась ссора?

— О… — она начала краснеть и заерзала. — Те ребята, ну, я говорила, тесная компания, все время доводила Северуса. Чем-то он им не нравился: смолчать не мог, гадость сделать умел, учился отлично, что-то все время изобретал, да еще со мной дружил…

— А ты, похоже, приглянулась кому-то из этой банды, — заключил папа. — Знакомая картина. Просто-таки классическая. И дальше что?

Энн рассказала, опустив голову. Мы с отцом переглянулись.

— Ну, знаешь, за такое я бы и не так мог обозвать! — сказал он.

— А ты почему этим идиотам по роже не надавала? — спросила я. — А Снейп… сорвалось сгоряча, папа прав, тут надо было матом крыть всех присутствующих и тебя в том числе!

— Папина дочка… — тяжело вздохнула Энн. — Насчет Снейпа… Я потом уже поняла, но было поздно. Я первой извиняться не пошла, а Северус… пытался, но я так и не простила его. Ну а там… окончание школы не за горами, а потом я вышла замуж за Джима.

— Это что за тип? — тут же зацепился отец.

— Это… — она стала вовсе уж малинового цвета. — Ну… Джим был предводителем той четверки.

— Что и требовалось доказать, — с удовольствием выговорила я умные слова, — верно, пап?

— Точно, — он с нехорошим прищуром посмотрел на Энн. — Да-а, я был о тебе лучшего мнения, дорогуша. Значит, твоего друга детства выставили на посмешище у тебя на глазах, он от злости и обиды обозвал тебя, а ты, вместо того, чтобы простить парня и заставить извиниться тех придурков, взяла и выскочила замуж за их главаря. Браво! Мэри?

— Чего, пап?

— Если бы этот твой приятель, как его там… Короче, если бы твоего дружка вот так подвесили вверх тормашками, подштанниками наружу у тебя на глазах…

— Папа, он носит брюки, — заметила я, — может, именно потому, что знает об этом ин… инцин… инциденте, вот!

— Забудь про брюки и просто вообрази, — поморщился отец. — Ты бы кинулась заступаться?

— Ну, одному-двоим я бы точно успела влепить… — задумчиво ответила я.

— А если б пацан обозвался от стыда? Ну ты ж знаешь, мальчишки обидчивые…

— А чего ему стыдиться? — искренне удивилась я. — Можно подумать, я его трусов не видела! Ну, в походе-то, мы ж там в одной палатке жили… я присматривала, а то он же дикий совсем… Да и Снейп с Энн, наверно, когда мелкие были, так летом загорали или там купались, тоже много чего друг у друга видели. А если она знала, что у него шмотки фиговые или не очень чистые, могла бы и помочь, я что, неправильно говорю?

— Правильно, правильно, — засмеялся отец. — Но ты не ответила на вопрос. Вот он взял и оскорбил тебя. Ну, пусть не грязнокровкой назвал, тебе это без разницы, я уже понял, а дурным словом из тех, которых ты вроде как не должна знать? Скажем, ты полезла его поднимать и утешать, а он тебе в лицо гадость какую-нибудь выдал?

Я подумала, потом сказала:

— Я б не стала заморачиваться. Ясно же, не в себе парень… мне бы кто так юбку задрал, я бы все слова вспомнила, которые ты мне не велел говорить, от и до, и неважно, кто там рядом окажется! Ну конечно, назови он меня… м-м-м… совсем неприличным словом, сразу бы по морде схлопотал, для профилактики, как ты говоришь, чтоб не хамел, а «дурой» там или как-то вроде — это я бы мимо ушей пропустила.

Папа продолжал посмеиваться, а я развивала мысль:

— Нет, ну потом бы я ему это припомнила, но не при всех. И уж точно б не разосралась с тем, с кем с детства дружу, ради тех, с кем учусь четыре года. И которые вдобавок говнюки.

— Принеси ей воды, — велел он, кивнув на Энн. Та тихо всхлипывала.

— А будто я сама этого не поняла! — услышала я уже с кухни и поспешила обратно с графином воды и стаканом.

— Да-да, солнышко мое, только Мэри осознает такие вещи уже в одиннадцать, а до тебя дошло… ко скольким годам?

— Не помню… — Энн залпом выпила воду и уставилась в пол.

— Или это все потому, что ты хотела занять хорошее местечко в том мире, а этот твой друг… как его, Мэри?

— Снейп, папа.

— Ага, он, насколько я понял, не особенно хорош собой и в плане замужества ни на что не годился?

— Между прочим, он самый молодой Мастер зелий и декан самого крутого факультета, как наши считают, — вставила я. — Преподает вот, свободного времени вообще нет, я слышала. Так что…

— Да, Энни не сумела оценить талант, — хмыкнул папа. — Или, наоборот, талант раскрылся потому, что от парня отстала глупая курица, которой хотелось только дорогих цацек — да-да, те твои сережки до сих пор лежат у меня в сейфе на службе, кольца и цепочка тоже, — всяких там балов-приемов и прочего… а не жизни на одну зарплату с вечно занятым какой-то научной галиматьей мужем и с маленьким ребенком на руках… Кстати, Энни, этот твой Джим был красивым? — продолжил вдруг он без перехода.

— Да, — глухо ответила она, не поднимая головы. — Красивым, веселым, богатым и знатным. Сириус, тоже наследник рода, был еще красивее и знатнее, но поссорился с родителями, сбежал из дома и жил у приятелей… Да я ему и не нравилась.

«Что и требовалось доказать», — прочла я в глазах отца.

— Переходим к самой важной части, — довольно произнес он. Если бы я знала его похуже, то сказала бы, что он тащится от интересного кино. Но нет, папа просто вел допрос. — Мэри, налей-ка Энни выпить, ей явно нужен допинг. Немного, на полпальца.

Я принесла бокал, Энн выпила залпом, выдохнула, помолчала, потом продолжила:

— В то время…

— Какое именно? — перебил отец. Она назвала год, и он нахмурился, но переспрашивать не стал. — Ну?

— Приспешники Темного лорда были повсюду, мы с Джимом и прочими воевали, как умели… Было сложно, потому что у меня родился сын, а поскольку он подпадал под пророчество… словом, это он мог уничтожить Темного лорда… Нас троих решили спрятать, — выговорила Энн, звякая льдинками в пустом бокале. — Это такое сложное заклинание, Фиделиус, Мэри вряд ли о нем слышала…

Я слышала, но решила помолчать до поры до времени. Карты нужно открывать вовремя, учил меня папа, либо вообще не открывать.

— Словом, где мы находимся, знал только Хранитель, без него никто не смог бы проникнуть в наш дом. Однако проник… — Энн вздохнула. — Джима Лорд убил сразу, а я попыталась бежать с сыном, но тут и в меня попало что-то… не знаю, какое это было заклятие, но меня не убило на месте, только оглушило. Я упала, успела заметить, что в ребенка летит Авада, но даже закричать не смогла… а потом Лорда не стало.

— Авада — это такое смертельное заклинание, — пояснила я. — Типа запрещенное.

Отец кивнул, мол, понятно.

— И вот тогда я сделала, наверно, самую большую глупость в жизни, — медленно произнесла Энн, снова занавесив лицо волосами. — Я слышала, как плачет сын, мне надо было только подойти к нему, взять на руки, дождаться авроров… а дальше мы оба были бы героями войны, уничтожившими Волдеморта.

— Авроры — это типа полиции и спецназа, — снова пояснила я отцу.

— А ты?..

— А у меня был хроноворот, — тихо сказала Энн. — И я подумала: если я вернусь совсем ненадолго назад, я успею предупредить Джима! Ведь я была в детской, а он внизу, он ничего бы и не понял, но успел защититься и вызвать помощь…

— Стоп! — поднял руку отец. — Поподробнее об этом.

— Пап, это фигня типа машины времени, мне Малфой рассказывал, — встряла я. — Только, ясное дело, с ограничениями, как в кино типа «Назад в будущее»: нельзя встречаться с самим собой и все такое. И вот насколько отмотаешь назад, столько и надо дальше жить, пока не вернешься в начальную точку.

— Однако какой простор для мошенничества… — подумав, сказал он.

— Не совсем, Энди, — произнесла Энн. — Они все на строгом учете, а мой был списанный или, быть может, контрафактный… Мне подарил его Северус.

— Вы же рассорились!

— Именно. И он примкнул к Темному лорду. А поскольку о пророчестве знал и меня не забыл, как-то прислал мне эту штуку, мол, она может выручить, случись вдруг что… Кто же знал, что он сломанный!

— Может, он нарочно? — спросила я, ошеломленная этими сложными построениями. — По заданию хозяина?

— Только не Северус… — тяжело вздохнула Энн. Спиртное явно развязало ей язык. — Хроноворот сработал, только в нем что-то разладилось, и я никак не могла вычислить, сколько же раз надо его провернуть, чтобы попасть в нужный момент! То я появлялась слишком рано, когда Джим был со мной-настоящей, то слишком поздно, причем не успевала даже ударить Волдеморта в спину… И всякий раз я видела… как все случилось, — Она сглотнула. — Ну а потом проклятая ерундовина вовсе начала чудить и заносить меня не пойми куда! Вот в один из таких моментов я и угодила к тебе, Энди…

— Судя по всему, сил у тебя тогда уже не оставалось, — задумчиво сказал он.

— Да. Я попала во времени так, что должна была вот-вот столкнуться лицом к лицу с самой собой, а это недопустимо. Пришлось аппарировать наугад, а я совсем выдохлась.

— А записку написать нельзя было? — спросила я, переварив все это. — Типа, такого-то числа опасайтесь незваных гостей?

— Ты думаешь, это было так просто? — горько усмехнулась Энн. — Я писала! Писала Джиму — на службу, он был аврором. Самой себе ведь нельзя, оставить в доме — тоже, он же под защитой…

— Идиотизм, — отреагировал отец. — Нашли бы анонимку, проверили защиту, переустановили, да мало ли!

— Это, папа, ма-а-агия, а не простая сигнализация, — ядовито сказала я. — Так что с письмами?

— Наверно, решили, что это угрозы Пожирателей.

— Пожиратели смерти — это организация такая, — пояснила я отцу, — типа ку-клукс-клана… ух ты, выговорила! Короче, Волдеморту подчинялись. Малфоев папаша из них, предки многих с нашего факультета тоже.

— Заводишь связи среди мафии? — приподнял он бровь. — Умница, дочка… Энни, что было дальше? Нашу бурную ночь можешь не описывать. Как ты ушла, Мэри мне уже примерно описала: или дверь открыла тишком, или это… телепортировалась.

— Аппарировала, — поправила я.

— Один черт, суть та же. Итак?..

— Я опять попробовала попасть в прошлое, — устало сказала Энн. — Снова безрезультатно, а хроноворот действовал все более непредсказуемо. Вдобавок я обнаружила, что беременна… хорошо, что поздно обнаружила, не то Мэри не было бы на свете, — хмыкнула она. — Под конец мне повезло: я угодила как раз в тот год, когда зачала сына, взяла приличную сумму денег из семейного сейфа… под видом самой себя, конечно, я же знала, что скоро нашей семьи уже не будет, а Джеймс сроду не проверял счета, он был такой безалаберный…

— А почему ты просто не выкрала ребенка? — задала я провокационный вопрос. — Спряталась бы с ним ненадолго, а там, глядишь, Волдеморта бы и так пришибли!

Отец посмотрел на меня с уважением.

— Полагаешь, я об этом не думала? Не выходило… Это же временная петля: Волдеморт погиб, когда попытался убить ребенка пророчества, так что мы все равно бы с ним встретились, — пояснила Энн. — А в одиночку я не очень сильный боец. Словом, я взяла деньги, аппарировала подальше, выправила маггловские документы и родила Мэри. Хроноворот вроде бы еще работал, но с ребенком на руках я им пользоваться не рисковала, так что села в автобус… и подбросила дочку тебе, Энди. Я почему-то была уверена, что ты ее не оставишь.

— Спасибо, лапуля, — ядовито произнес он. — Могла бы и сама прийти.

— Побоялась, — хмыкнула она. — А хроноворот сдох окончательно. Я только успела увидеть, что сына отдали моей родной сестре, и меня вышибло обратно в настоящее. Я даже не знала, что так бывает! Объявиться под настоящим именем я не могла, это было бы… — Энн покачала головой. — И забрать сына я бы тоже не смогла, подумала, у сестры ему будет неплохо, она женщина домовитая, не то, что я. И я решила, что раз не могу воспитывать его, воспитаю хотя бы дочь. Ну, если ты не выгонишь меня за порог!

— Следовало бы… — буркнул отец и сделал мне знак, мол, принеси еще пива. Кажется, ему не понравилось это вот пренебрежительное «хотя бы дочь», будто я второсортная какая-то. — А возраст?

— Накопилось, — мрачно сказала Энн. — Хроноворотом я пользовалась часто, так что… Мэри, кстати, мой первенец должен быть тебе ровесником. Нет ли у вас на первом курсе мальчика твоего возраста, сироты, который вырос у родной тетки?

— Как же не быть, — начала я выкладывать свои козыри. — Это ж Гарри.

— Точно… мы назвали его Гарри, — начала бледнеть Энн. — Гарольд Джеймс Поттер…

— Ага, он самый, — кивнула я. — Золотой мальчик всея Гриффиндора… дебил, каких поискать!

— Мэри, язык придержи, — велел папа, косясь на жену.

— Я не в том смысле, что он умственно отсталый, — поправилась я, — просто дурень. Невоспитанный…

— Ты у нас просто кладезь хороших манер!

— Я, может, и не кладезь, — с достоинством ответила я, — но голову на плечах имею, ты сам говорил, папа.

— Особенно она у тебя там была, когда ты того мальчишку потащила в поход.

— Ничего, не сдох же, — пожала я плечами. — Я будто не вижу! Он с виду-то дохлый, но на самом деле здоровье хорошее и сил хватает, нетренированный просто. Он ныл поначалу, конечно… Но до сих пор пищит от восторга и снова с нами хочет… если его предки пустят. Пап, не сбивай с мысли! Я говорю, Гарри — гриффиндорская звезда. Правда, звездить ему особо нечем, разве что летает хорошо…

— Как Джим… — пустила слезу Энн.

— А учится хреново, потому что вечно носится в компании с Уизли и еще какой-то девахой, забываю фамилию, приключений на свою задницу ищет, — припечатала я. — И да, его тетка, конечно, очень хозяйственная женщина: Гарри офигенно драит лестницу на отработках, чистит кубки в Зале наград, ну и вообще руками умеет работать. С головой похуже. И кормить его могли бы лучше, я на полголовы выше, хотя все говорят, Поттер удался в отца, а тот был высокий. Да и ты, Энн, не маленькая. А папа вот невысокий, зато я крепкая получилась, — закончила я речь.

Воцарилось молчание.

— Я убью Петунию… — процедила Энн, поднимаясь из кресла.

— Сидеть! — рявкнул отец. — Это что же, дорогуша, за десять лет тебе и в голову не пришло съездить посмотреть, как там поживает твой первенец? Только не говори, мол, не хотела душу травить, не поверю!

— Во-первых, от нас до Литтл-Униннингса четыре часа езды в один конец, — прошипела она. — Неужто ты бы не заметил моего отсутствия?

— А мои командировки? Дежурства?

— А Мэри что, слепая? Она бы тебе мигом выложила, что меня нет дома! — гневно фыркнула Энн. — Ты же регулярно отзваниваешься… Про ее походы и лагеря молчи, про мою палочку тоже: у нас ведь еще милые соседушки есть, ты б еще машину не успел припарковать, как тебе бы выложили: мол, Мэри сплавила, а сама усвистала невесть куда! Всем память не сотрешь, неизвестно, кто там клумбы за кустами полол да все видел… Вдобавок, подозреваю, на доме сестры, а может, не только на нем, стоят следящие чары, аппарацию бы мигом засекли. Как ты, говоришь, Мэри, называют Гарри?