My Maddie

Глава седьмая

Пламя

Я с трудом остановил свой велосипед, шины скользили по мокрой грязи. Мое дыхание было тяжелым, но все, на чем я мог сосредоточиться, был дым, поднимающийся над деревьями. Черный чертов дым заполнил небо. Смайлер сказал мне, что я увижу его и последую за ним. Эш остановился рядом со мной, запыхавшись от поездки. «Это они?»

Мои руки тряслись, когда я держал руль своего велосипеда. Это были они. Это были они. Я трахал их. Я не знал, как они выглядят, но я видел безликие лица в своей голове, кричащие, когда я глубоко вонзал свои ножи им в грудь. Я не смотрел людям в глаза. Черт возьми, ненавидел видеть их глаза. Но я смотрел на этих ублюдков сверху вниз. Я скалил зубы, когда поворачивал свои лезвия в их кишках, и я смотрел, как они умирают... медленно.

«Пламя? Это они?» Я кивнул брату.

Вот куда меня направил Смайлер, в глушь. Я заглушил двигатель и вытащил ножи, не отрывая глаз от дыма. Я чувствовал, как пламя загустевает в моей крови, обжигает мою плоть, готовясь к тому гребаному злу, которое я собирался обрушить на этих ублюдков. Я зашипел и стиснул зубы от ощущения, как мой пульс колотится на шее, а моя гребаная тонна шрамов ныла от гребаной потребности убивать. Я должен был убить. Я должен был разорвать ублюдков на части за то, что они сделали с Мэдди. Мой живот сжался, и гребаный кинжал боли пронзил мою грудь.

Я бросил ее. Я бросил ее в больнице, черт возьми. Но мне пришлось убить этих придурков. Они причинили боль Мэдди. Они причинили боль ребенку. Я никому не позволю причинить боль ребенку… не снова.

«Пламя?» — прошептал Эш. Мое внимание переключилось на него. «Какой план? Ты должен мне рассказать».

«Убейте их», — приказал я, слезая с мотоцикла. «Убейте их всех».

Я пошёл по лесу, длинная трава обвивала мои ноги. Эш побежал, чтобы догнать меня. Я остановился, увидев в руках Эша пистолет. «Никаких, блядь, пистолетов», — выплюнул я и выбил его из рук Эша. Он с грохотом упал на землю. «Ножи», — потребовал я. «Только, блядь, ножи». Эш вытащил из куртки слишком маленький нож. «Нет!» Я потянулся к своей ране и вытащил один из своих немецких клинков. «Этот». Я уставился на поднимающийся дым, чувствуя вкус крови, которую скоро пролью. «Убей их вблизи. Смотри этим ублюдкам в глаза. Заставь их кричать, когда ты вонзаешь лезвие в их черепа. Сделай это болезненным. Сделай так, чтобы это длилось долго. Они причиняют боль Мэдди. Они не тронут то, что принадлежит мне».

«Ладно», — сказал Эш. Мне показалось, что я услышал, как его голос надломился. Я не знал, почему это произошло. Он был здесь, чтобы убивать, как и я. Он убивал раньше. Ему это нравилось. Я пошел вперед, но мои ноги остановились, а голова дернулась в сторону, когда в моем виске запульсировала мысль. «Не дай себя ударить», — сказал я Эшу, когда представил, как его закололи в моем сознании. Боль в груди снова вернулась при мысли о том, что Эшу будет больно. Я ненавидел эту боль. Из-за нее было чертовски трудно дышать.

«Я не буду, Флейм. Я могу это сделать. Я могу вывести их ради Мэдди».

«Хорошо». Я двинулся вперед к дыму, все еще поднимающемуся над деревьями. Я пошел за ним. Смайлер сказал мне замолчать. Что он видел, как трое из них разбили свои автофургоны в этом лесу. Это все, что он собрал.

Позади меня Эш сломал ветку. Это только заставило мою кровь быстрее бежать по моим мышцам. Обжигая мою кожу. Ветка звучала так, как будто ломалась кость. Кости, которые я собирался сломать и согнуть, пока пизды не завизжали. Мои мышцы дергались сильнее от возбуждения, чем ближе мы подходили.

Я дошел до края поляны и услышал, как играет музыка. Я почувствовал запах дыма и горящего мяса. Дым. Черный дым привел меня к лагерю. Он был похож на дым из горящего клуба Палачей. Дым, который был в легких Мэдди. Легких нашего ребенка. Это был дым, который чуть не убил их. Который эти ублюдки принесли к двери нашего лагеря.

«Пламя! Пламя! » — прошептал Эш. «Подожди! Не беги прямо! АК сказал никогда так не делай!» Но я не послушал его. Я не мог, потому что увидел красный цвет, когда один из ублюдков вышел из своего фургона и вышел на поляну. Рыча, я поднял свой клинок и бросил его из деревьев, прямо в бедро пизды. Он закричал от боли и упал на землю, схватившись за свою кровоточащую ногу.

Я побежал. Я, блядь, помчался к нему с новым клинком в руке. Упав на то место, где он стоял, я вонзил свой нож ему в грудь. Я наносил ублюдку удары снова и снова, пока его кровь не брызнула мне в лицо и не скользнула в рот. Я попробовал его кровь — она была на вкус как смерть. Я собирался доставить его лодочнику. Мне нужно было убедиться, что он умер, и никаких гребаных монет на его глазах.

«За Мэдди», — прошипел я, вонзая свой клинок ему в шею. Он захлебнулся кровью. Его голубые глаза уставились на мои. Я слышал голоса и выстрелы. Слышал, как открываются чертовы предохранители и громкие голоса, но я не останавливался. Ублюдок подо мной пытался оттолкнуть меня из последних сил, но я продолжал колоть, погружая клинок в его плоть, пока не начал кромсать кость. Пока его плоть не отвалилась, а его глаза не замерли. «Ты пытался убить ее. Ты должен умереть. Ты должен умереть, черт возьми !»

"Пламя!"

Задница подо мной смотрела на меня. Его голубые глаза застыли на моих. Я ненавидел встречаться взглядами. Даже мертвый, я чертовски ненавидел, когда этот ублюдок встречался со мной взглядом. Подняв клинок, я ударил его в его левый глаз. Мой член затвердел, увидев, как глаз раскололся надвое. «Умри. Умри. Умри!» — прорычал я, нанося удар в его теперь пустую глазницу.

«Пламя!» — услышал я вдалеке свое имя. Я должен был убить его. Я должен был убедиться, что он больше никогда не причинит вреда Мэдди и ребенку. «ПЛАМЯ! Помоги мне!» Моя рука замерла, и я закрыл глаза, когда голос Эша прорезал туман в моей голове.

Пепел… Пепел…!

Я резко поднял голову и поискал Эша. Я замер, когда нашел его. Какая-то пизда схватила его, обхватила рукой за шею. Он приставил гребаный пистолет к голове Эша. Я вскочил на ноги. Моя кожа была мокрой. Кровь. Мой член дернулся, когда я увидел, что я весь мокрый от крови врага. «Пламя...» Голос Эша оборвался, когда он попытался заговорить, он треснул, как в лесу. Та боль в груди, которую я чертовски ненавидел, вернулась. «Помоги мне», — прошептал он. Его чертова окровавленная нижняя губа задрожала.

«Отпусти его», — предупредил я, крутя шеей и крепче сжимая рукоятки своих клинков. Я собирался нахрен убить ублюдка, который его держал. Я собирался разорвать его на куски за то, что он прикоснулся к моему брату. Мой гнев рос и рос, пламя в моей крови становилось все жарче и жарче, когда я увидел кровь, текущую изо рта Эша, когда одна из его щек начала опухать. Я, черт возьми, посмотрел в черные глаза Эша. Я не знал, почему они выглядели так. Но мой желудок сжался. Они выглядели иначе. Они были шире обычного. Его зрачки были расширены. Мне хотелось пойти и вырвать его из рук ублюдка и ударить ублюдка в шею.

«Отпусти его», — выплюнул я, облизывая свой нож. На нем все еще была кровь и осколки кости на стали от мудака на земле. Он был мертв. Один из них был мертв. Теперь мне нужно было убить их всех. Все они должны были умереть за то, что причинили боль Мэдди и ребенку.

А теперь Эш. Теперь они навредили Эшу...

«Опусти чертовы ножи», — сказал придурок, держащий Эша. Я услышал движение позади себя. Я крепче сжал свои клинки, готовый атаковать. Придурок сильнее прижал свой пистолет к голове Эша. Эш закрыл глаза. Он выглядел мертвым. Вот так мой брат выглядел мертвым!

«ОТПУСТИ ЕГО НАХУЙ!» — заорал я. Кто-то снова двинулся за моей спиной. Я повернулся, готовый врезаться в них, разрубить их череп надвое. Затем я замер. Я остановился, когда что-то схватило мои легкие. Мои гребаные легкие не работали. Пламя в моей крови начало реветь, реветь и сжигать меня изнутри.

Змея. Нет... у него была гребаная змея...

Ублюдок передо мной наставил пистолет мне в лицо. Но у него на шее была змея. Змея, как... как... ты злой, Джосайя. Дьявол живет в твоем сердце, демоны кишат в твоей крови...

Моя гребаная грудь начала сжиматься, а руки трястись. Так сильно, что я уронил свои клинки на землю. Я не мог дышать. Я не мог, блядь, дышать! Змеи шипели. Моя кровь побежала слишком быстро в моих венах. Это было зло, демоны внутри моей души, взывающие к змее. Видишь, Джосайя, ты видишь, как дьявол распознает черноту в твоей душе. Это доказательство. Доказательство того, что ты злой. Что ты осуждаешь все и всех, к кому прикасаешься. Что пламя ада густо течет в твоих венах. Мой папа улыбнулся. Я не знал, почему он улыбается. Ты отсталый. Язычник. Агент зла, которого мы уничтожим. Мой папа кивнул пастору Хьюзу. Делай, что должен. Они вывели змей вперед, и змеи вонзили свои зубы в мою плоть...

«Что случилось, придурок? Тебе не нравятся змеи?» Я попытался встать, но мое тело, блядь, горело, не давая мне лечь. Я не мог дышать. Я, блядь, не мог дышать!

«Пламя! Что случилось? Что, черт возьми, случилось?!» Я повернула голову к Эшу. Он побледнел, когда посмотрел на меня. Я должна была помочь ему. Я должна была вытащить эту пизду из-за спины брата. Эш пытался добраться до меня, пиная ногами и пытаясь вырваться из хватки своего похитителя. Нет... Он не мог подойти ко мне. Пламя, демоны... они схватят его. Я сделаю что-нибудь, чтобы причинить ему боль. Я не могла причинить ему боль. Мама, Исайя, Мэдди, ребенок... Я не могла причинить боль Эшу тоже. «Пламя! ПЛАМЯ!» Голос Эша сорвался. Я стояла на четвереньках. Я не помнила, как встала на четвереньки. Я не могла встать. Я не могла, черт возьми, встать! «ПЛАМЯ!»

Вокруг нас грянул выстрел. Ублюдок, державший Эша, поднял пистолет в воздух. Он махнул подбородком кому-то. Эш теперь не двигался. Он был гребаной статуей. Я попытался оттолкнуться от земли, но пламя удерживало меня, как веревки, обвязанные вокруг моих конечностей. Как будто меня привязали к больничной койке. Кто-то схватил меня за волосы и откинул голову назад. Я увидел темные глаза и рот змеи перед своим лицом. Я попытался отодвинуться, но, черт возьми, не мог пошевелиться! «Ублюдок боится змей». Пизда рассмеялась. Я не мог отвести взгляд от змеи.

«Свяжите их. Ублюдки убили Джексона. Нужно преподать им урок». Кто-то потащил меня через поляну, мои парализованные ноги волочились по земле. Я почувствовал запах дыма от костра. Затем я увидел пламя. Ярко-оранжевое и красное пламя, поднимающееся к небу. Я услышал шипение змеи. Мое гребаное тело начало биться в конвульсиях. Мы не должны испытывать Христа, как некоторые из них делали — и были убиты змеями, голос пастора Хьюза пронзил мой мозг, произнося слова из Библии, множество разных стихов, когда он помещал змей на мою кожу. Они скользили по моей коже, затем вонзали свои зубы в мою плоть. Затем Господь послал среди них ядовитых змей; они кусали людей, и многие израильтяне умерли...

Я стиснул зубы, когда почувствовал, как что-то связывает мои руки и ноги. Что-то обвивает мою грудь и бедра. Все, что я видел, это змеи, перелезающие через меня в церкви. Все, что я слышал, это голоса моего папы и пастора Хьюза, когда они читали надо мной отрывки из писания.

Пожалуйста, папочка, я не хочу быть злой. Я хочу быть хорошей. Я не хотел причинить боль маме. Я не хотел убивать ее и отсылать. Я не хотел, чтобы она умерла. Я никогда не хотел, чтобы она умерла. Пожалуйста, папочка... пожалуйста...

«Пламя? Пламя! С кем ты разговариваешь? Что случилось? Пламя! » Я повернул голову в сторону. Мой брат был привязан к дереву рядом со мной. Он посмотрел через поляну. «Пламя, что за херня? Смотри. У них сука в клетке. Голая. Господи, Пламя. Ее гребаный рот зашит. Кто, черт возьми, эти люди?»

«Я не хотела убивать тебя, Исайя», — прошептала я ему, и мое зрение затуманилось. Мои щеки были мокрыми. «Ты плакал и хотел, чтобы я обнял тебя». Я попыталась посмотреть на свои руки, но они были связаны. Это было хорошо. Со связанными руками пламя больше не сможет добраться до него. Я не хотела убивать Исайю. Не снова. Каким-то образом он вернулся ко мне. Я больше не причиню ему вреда. Исайя был свободен от пламени и зла. Он был не таким, как я. В его крови не было демонов. Он был хорошим. Должно быть, поэтому он снова был рядом со мной. Сейчас со мной.

«Пламя…» — голос моего брата дрожал. «Ты меня пугаешь. Ты чертовски меня пугаешь. Мы должны выбраться из этого места. Мы должны дать отпор». Я попытался прочистить глаза. Но когда я это сделал, мы снова оказались в подвале. Нет. Мы были в церкви. Я увидел пастора Хьюза и папу, идущих к нам. Мое сердце забилось, когда я увидел змей в их руках. У них было три. Три змеи. Я не хотел, чтобы они были на моей коже. Я чувствовал пламя, зло извивалось под моей плотью. Внезапно Папа и пастор Хьюз оказались передо мной. «Пожалуйста, Папа», — закричал я и почувствовал, как мое горло стало слишком толстым, чтобы глотать. «Я буду хорошим, я обещаю. Я перестану быть дебилом. Я перестану быть злым».

« Папочка? О чем ты, черт возьми, говоришь, Флейм? Папочка умер!»

«Оставьте его в покое, черт возьми! Не трогайте его. Не смей, черт возьми, трогать его!» — сказал я, когда они посмотрели на моего брата.

Но Папа и пастор Хьюз только рассмеялись. За ними стоял еще один человек. Он был здесь со змеями; он привел их ко мне. Чтобы проверить, все еще ли я злой. Чтобы проверить, все ли демоны в моей крови. Я больше не хотел быть злым. Я хотел, чтобы мой папа знал, что я хороший. Тогда, может быть, Бог не даст мне быть умственно отсталым, если он узнает, что я хороший. Может быть, он поможет мне понять людей. Может быть, я не буду другим. Если бы он знал, что я хороший, дьявол оставил бы меня в покое.

Я замер, когда пастор Хьюз принес мне змей. «Что за херня? Кто, черт возьми, этот ублюдок? Чёртов псих, который боится змей?» Он рассмеялся. «Что это за порезы на его коже?» Он протянул руку и коснулся моей груди. Я стиснул челюсти так сильно, что у меня заболели зубы. Мне не нравилось, когда меня трогали. Люди причиняли мне боль только тогда, когда они прикасались ко мне. Или я причинял боль им.

«Не трогай меня. Не трогай меня! Пламя. Гребаное пламя! Мне нужно его выпустить. Мне нужно его вырубить. Их нужно выпустить».

«Пламя. Молчи!» — крикнул Исайя рядом со мной. Я никогда раньше не слышал его голоса. Он умер, прежде чем смог заговорить.

«Вырубить их? Нужно выпустить пламя?» — смеясь, сказал Папа. Он поднял нож. Мой член затвердел в ту минуту, когда я увидел лезвие. Я зашипел и попытался пошевелиться, чтобы удержать свой член. Ему нравилось, когда я высвобождался. Ему нравилось, когда я наклонялся, чтобы он мог высвободиться внутри меня. Было больно. Но это был дьявол, сказал он. Дьявол, сражающийся с честными людьми Божьими, которые пытались мне помочь. Если он протолкнет себя внутрь меня, то, возможно, он не сделает этого с Исайей. Но я был в ловушке. Я не мог пошевелиться.

"Какого хрена! Он же крепкий. Больной ублюдок кончит от одного вида лезвия".

Папа приблизился с лезвием. Я наблюдал, как нож прижимается к моей коже. В ту минуту, когда Папа надавил и прорвал кожу, мой член начал пульсировать. Папа... Папа всегда заставлял зло выходить из меня. В подвале. Он пришел в подвал и сделал меня лучше своим святым семенем. Он помог мне освободиться от зла. Он пытался спасти мою душу.

«Вот как тебе это нравится, больной ублюдок?» — спросил Папа и провел лезвием по моей коже на руках. Я стиснул зубы и закрыл глаза от облегчения, когда почувствовал, как пламя угасает и устремляется к моему твердому члену. Кто-то снова рассмеялся, но пламя собиралось покинуть меня. Когда оно покинуло меня, я смогу дышать. Пока оно не вернется. Но я смогу дышать, и Исайя будет в безопасности.

«Еще», — взмолилась я, когда лезвие покинуло мою кожу. «Еще, папочка… пожалуйста …»

Папа начал резать мою кожу, снова и снова. Глубже и глубже, пока мои мышцы не начали напрягаться от боли. Мои руки сжались в кулаки, и когда он глубоко вонзил нож мне в предплечье, я закричал, когда разрядка покинула мой член, а пламя вытекло из моей крови.

Смеясь. Они смеялись. Я не знал, почему они так много смеялись. Может быть, это было потому, что я исцелился? Может быть, это было потому, что я был хорошим. Может быть, они были счастливы со мной. Может быть, я хорошо справился.

«А ты?» — спросил Папа, указывая ножом на Исайю. «Ты тоже больной ублюдок? Ты кончишь в штаны, если я тебя тоже порежу?»

Я резко открыла глаза. «Нет!» — приказала я и попыталась оттолкнуться от дерева. «Он хороший. Пожалуйста, папочка. У него нет пламени, как у меня. Он благословлен Богом. А не дьяволом».

Папа повернулся ко мне. «Но мы думаем, что он может принадлежать дьяволу, как и ты».

«Нет!» — крикнул я, и мое сердце забилось. Исайя был хорошим . Он не был таким, как я. Я убил его, потому что был плохим. Но он вернулся, потому что он был хорошим, как Иисус, он вернулся из мертвых. Он не был злым. Я не хотел, чтобы он снова умер. Я хотел, чтобы он вернулся со мной. Мама сказала, что я должен всегда защищать его. Она заставила меня пообещать ей. Я не хотел снова нарушать свое обещание. «Не надо. Пожалуйста», — умолял я.

Но Папа сорвал с Исайи кожаную куртку и бросил ее на землю. Он схватил его за голую руку и полоснул лезвием по ней. Исайя зашипел от боли, но не закричал. «Нет!» — закричал я вместо этого, пытаясь освободиться от своих пут. « Нет, нет, нет!»

«Нет стояка? Никакого траха в штаны, как у твоего друга?»

«Отвали на хрен. Оставь его в покое», — сказал Исайя.

Но Папа продолжал резать моего брата. Продолжал резать его плоть. Когда Папа и пастор Хьюз закончили, Исайя был весь в крови. Они не должны были причинить ему боль. Они причинили боль мне, а не ему. Они должны были резать меня, а не его. Не моего брата. Он был добрым, а не злым, как я. Я не понимал, почему они причиняют ему боль.

«Достаточно», — потребовал пастор Хьюз. Он повернулся и улыбнулся мне. Я немного расслабился. Все закончилось? Пришло время покинуть церковь и пойти домой?

Но затем он наклонился и вытащил змею из клетки на полу. Мое тело замерло. «Это заставило его упасть на пол, как гребаная пизда». Он поднес змею ближе ко мне. Я чувствовал, как моя кровь капает с моих рук. Папа только что заставил меня выпустить пламя из моего члена. Но я чувствовал, как пламя быстро возвращается, чувствовал, как демоны ползают под моей кожей, снова овладевая мной. Змея зашипела, и пастор Хьюз погладил ее по голове. Папа подошел, срезал мою рубашку и порезал. Пастор Хьюз обошел его и поднес змею к моей голой груди. «Тебе не нравятся змеи, да?»

Тело змеи начало ползать по моей коже. Я затаила дыхание. Я не хотела, чтобы она чувствовала пламя в моей крови. Я не хотела, чтобы она меня укусила. Я хотела освободиться от пламени. Я хотела, чтобы меня спасли. Я хотела, чтобы Бог спас меня, тогда мой папа полюбит меня, захочет меня. Может быть, если они уйдут, он полюбит меня, и ему больше не придется очищать меня своим семенем. Это было так больно, и мне не нравился подвал. Там было так холодно.

Но затем змея нанесла удар и вонзила зубы мне в грудь. Я закричала, когда она двинулась к моему животу и снова укусила меня. Мои щеки снова стали мокрыми. Я зажмурилась, пока змея продолжала кусать. Мое тело онемело, и я больше не могла бороться с правдой — я все еще была зла. Я все еще была наполнена дьявольским пламенем. Папа все еще не любила меня. Он все еще причинял мне боль, когда очищал меня. Змея кусала меня все сильнее и сильнее, но больше не чувствовала этого.

Я не заметил, что они вынули его из моего тела, пока не услышал, как пастор Хьюз сказал: «Теперь он».

Я повернул голову в сторону и увидел, как они разрезали рубашку Исайи на его груди. У него тоже были татуировки. У него на коже было пламя, как у меня. «Нет», — сказал я, но мой голос был хриплым и слабым. Зачем ему вытатуировать пламя на коже.

Исайя повернул голову ко мне. «Пламя? Пламя? Пожалуйста?» Я увидел, как слеза скатилась из черных глаз Исайи. Боль в моей груди была такой сильной, что я думал, что мое сердце разорвется. Но когда пастор Хьюз поднес змею к груди Исайи, я не мог отвести взгляд. Она не укусила его. Он был хорошим. Он был чистым. Мой брат не был таким, как я. Он был лучше меня. Не злым.

Змея покинула руки пастора Хьюза и поползла по телу Исайи. Я наблюдал, как змея скользила по его коже. Затем змея укусила плоть Исайи. Исайя закричал. Мое сердце начало колотиться о ребра. Нет, нет, нет. Исайя был хорошим. Вот почему он умер у меня на руках. Мое зло заразило его, а затем убило. Пламя ошпарило его до смерти. Но я наблюдал, как змея продолжала кусать Исайю, пуская кровь, оставляя свой след в виде двух дырок по всей его коже. Две дырки, которые говорили мне, что в его крови тоже было зло. Щеки Исайи были мокрыми. Он плакал. Я ненавидел, когда Исайя плакал. Кровь размазывалась по всей его коже. Когда пастор Хьюз забрал змею обратно, они с папой рассмеялись.

«Это просто чертовски весело», — сказал Папа и двинулся к огню.

Исайя повернулся ко мне. «Пламя…» — умолял он. Я не знал, как ему помочь. Он тоже был злым. В его крови тоже были демоны. Змея показала, что он был злым. Как и я, он тоже был злым. Осудил ли я его? Осталось ли мое пламя с ним после смерти? Он был возвращен мне со злом в его крови?

Исайя обратил свой взор на поляну. Папа и пастор Хьюз убрали змей и вытащили девочку в клетке на траву. Затем они выпустили свое святое семя внутрь нее. Один за другим они очистили ее своим семенем. Должно быть, она тоже была злой, поэтому они очищали ее. Может быть, поэтому ее рот был зашит толстой черной нитью, чтобы зло не могло вырваться из ее тела, если она заговорит.

«Пламя. Как, черт возьми, мы выберемся из этого?» — спросил Исайя. У меня не было ответа. Я был ошеломлен истиной, что Исайя тоже был злым. И я никогда не избавлюсь от пламени. Демоны никогда не уйдут. Я никогда не исцелюсь.

Пламя становилось жарче, сжигая меня изнутри. Но я позволил ему гореть. Пока Папа и Пастор Хьюз очистили суку на земле, я просто позволил пламени гореть.