Моя младшая жена

Глава 8 Неожиданность (Тимур)

– Всё, Костик, давай, – жму протянутую руку. – С утра весь персонал там прошерсти. Кого уволить, кого оставить, кого дотянуть. А я по бумажкам сяду.

– Тимур, держи, – протягивает мне коробку.

– Что это?

– Никотиновой пластырь. Ты как вштыренный. Вот-вот на крик сорвёшься. Завтра много встреч. Это косяк.

– Чёрт… – взъерошиваю волосы. – Так заметно?

– Вообще трындец!

– Наверное, ты прав. Попробую плавно. Даже стрёмно как-то, что с наскока бросить не получается.

Ещё раз жмём друг другу руки.

В машине читаю инструкцию. Леплю к плечу. Закрываю глаза… Через сколько там должно подействовать?

Надо домой… Там шахидка моя… Не разрулил толком ничего, пришлось экстренно сорваться. Вымотался, а дома ещё конь не валялся. Нужно мебель ей заказать в комнату. Покормить. Ну и вообще, поговорить нормально.

Раскладываю по мысленным полкам все свои срочняки. В себя прихожу от звонка телефона. Твою мать… вырубился. Смотрю на часы. Ого!

– Да?

– Гаранин Тимур Алексеевич?

– Да.

– Мы отправили Вам счёт по заказу на восемьдесят тысяч. Оплачивать будете? У нас рабочий день заканчивается. Доставка работает до десяти.

– Какому ещё заказу?

– Два ротанговых шезлонга.

– Я не заказывал.

– Ваша жена заказала, оставила Ваши контакты.

– Жена?!

Какая шустрая…

– Алла Михайловна.

– Ааа… – доходит до меня. – Нет, не буду. Отмените заказ.

Сказал же: никаких внеплановых расходов!

Вечерняя пробка уже рассосалась, и я быстро долетаю до дома. На моём месте припаркован синий Пежо. Вероника! Подружка Аллы. Не выношу её… Психуя, паркуюсь рядом. Только гостей нам и не хватало. И так полный абзац в доме.

Ренат, судя по всему, ещё не являлся. Надеюсь, Алла не натворила никакого треша. Вроде бы договорились обо всём.

– Алла?… – заглядываю в кухню.

Взгляд застывает на столе. Заказанный из ресторана ужин, к которому я не успел приобщиться, выложен на большие блюда. Два использованных прибора. Початая бутылка вина… Как поели, так и бросили всё. Алла привыкла к прислуге. А сейчас временно придётся обходиться без неё. Кто теперь должен это убирать? Я?!

Слышу голоса с лестницы.

Твою ж… Там же эта… Как её… Имя не запомнил. Жена, в общем!

Меня опять вспенивает до скрипа зубов. Алла иногда… хреново вникает! Сказал же…

– Мда… Вот тебе и зверушка, – слышу я голос Вероники.

Зверушка?… Зверушка?! Сдерживаю порыв спустить их обеих с лестницы.

– Я не понял! – рявкаю на Аллу. – Зоопарк, что ли? С первого раза не понимаешь?

– Гаранин… Ты!.. Ты издеваешься?! – истерично взмахивает руками. – Ты что там плёл про опеку? Ты думал, я её не увижу?!

Что там смотреть?! Девчонку перепуганную? Нашли зверушку!

– Исчезли. Второй раз повторять не буду.

Алла захлопывает дверь в комнату. Бросаю взгляд на часы.

– Короче, на кухне за собой убрать, ужин мне разогреть, подружки – по домам, – рычу я, недовольно поглядывая на Веронику.

«Девчонка-то тоже не ужинала!» – вспоминаю я. Я же думал, что раньше вернусь. А с Аллой их пока сталкивать не вариант.

– На две персоны накрой.

– Я тебе не домработница! И наложниц не обслуживаю!

– Кто ты мне и кого обслуживаешь, мы обсудим без третьих лиц.

Психуя, Алла летит по лестнице вниз. Морщусь… Не загремела бы на своих каблуках. Нахрена каблуки дома носить? Пол здесь с подогревом, покрытие упругое… Привычка профессиональная, что ли?

Выдыхаю, собираясь с мыслями.

Как там было? Припоминаю наш разговор в машине. «Ляся, Ляйсан…»

Открываю дверь.

– Добрый ве… Оу…

Замираю с открытым ртом, забывая, чего хотел. Неожиданно… Облизываю мгновенно пересохшие губы, оттягивая ворот футболки. Разглядываю сидящую на ковре девушку.

Вот это да!..

Густые роскошные волосы окутывают её как русалку. Я такое только по телеку видел. И то не уверен, что не монтаж. Поднимает на меня жалобный взгляд. Волосы рассыпаются от этого движения. Глаза-то какие… Утонуть можно! И как я их сразу не рассмотрел? Наверное, не смотрел… Правду говорят, что в восточных женщин за одни глаза влюбляются, даже лица не видя. Такой и косметика не нужна. Тёмные густые ресницы обрамляют чуть раскосый восточный разрез светлых глаз. Пухлые трепетные губки обиженно вздрагивают.

Как загипнотизированный присаживаюсь рядом с ней. Её кожа словно подсвечена изнутри… молочная… Щёчки-персики. Юная совсем.

Подчиняясь внутреннему порыву, стираю большим пальцем слезу. Заправляю прядь, упавшую на лицо, за ушко.

Испуганно замерев, не смеет шевельнуться, покорно опуская горестный взгляд. И эта её эмоция вдруг пробивает мою броню, влезая под кожу. Доставая нечто незадействованное ранее. Болезненное, настойчивое, чисто мужское. Меня окатывает тяжёлой, слепящей жаждой обладания… Я снова жадно облизываю губы, сглатывая подкативший к горлу ком.

Жарко…

Вдыхаю глубже. Пахнет непривычно. Никаких ожидаемых арабских духов с давящим сандалом. Наоборот. Чем-то… цветочным… тонким… едва уловимым… юным, тёплым… Хочется прижаться лицом к её шёлковой роскоши и вдохнуть так, чтобы всему пропитаться изнутри этим запахом и утолить всепоглощающий, будоражащий кровь голод.

Но… в эту сторону нам двигаться не надо. Она не рабыня. Она всего лет на десять старше моей Маруськи… И то, что мне вставило, совсем не повод использовать её. Такая невинная красота обезоруживает.

– Ты неожиданно красива, Ляйсан.

Попытка превратить это просто в нейтральную констатацию факта проваливается. Мой голос просаживается, переходя на хрип. Прокашливаюсь.

Потёк, Гаранин?… Кто ж тут устоит?

Кровь приливает к лицу, пульсируя в ушах. Ещё раз веду пальцем по мокрой щеке.

– А плакать не надо.

Делая усилие над собой, убираю от неё руки.

– В общем…

Что я собирался ей сказать?

– Если кто-то будет обижать, – стреляю взглядом на дверь, – ты сразу говоришь мне. И я вмешиваюсь. Тебя здесь никто не будет трогать. Ни я, ни кто-то другой. Будешь спокойно жить, как жила у отца. Ко мне относись как к опекуну.

– Спасибо…

– Днём я был раздражён. Прошу прощения за резкость.

Вкладываю ей в руки телефон, который купил для неё.

– Это тебе.

– Спасибо…

– Здесь вбит мой номер.

Взгляд, не подчиняясь, скользит ниже, по обтянутой тканью пышной груди… изгибу бедра… к босым ступням с ухоженными идеальными пальчиками. Нежно-розовыми… На тонкой щиколотке – золотая цепочка.

Она как из другой реальности.

Встряхиваюсь, рывком отвожу глаза, попадая взглядом на книгу у её стопы. Поднимаю.

– Анатомия?…

– Можно спросить? – шепчет, не поднимая глаз.

– Конечно.

– Мне можно дальше учиться?

– Ты учишься? – взлетают мои брови от удивления. – На кого?

– На фармацевта.

– Мм… Это… отлично! – развожу руками. – Можно, конечно.

– Как добираться? – поднимает наконец-то на меня вопросительный взгляд.

– Хм. А как раньше добиралась?

– Братья привозили, забирали…

– Скинь мне своё расписание, что-нибудь придумаем. Голодная?

– Да.

– Пойдём… с кухней тебя познакомлю. Готовить умеешь, надеюсь? Здесь придётся о себе заботиться самой.

Алла нас всех не прокормит точно. Она и себя не прокормит!

– Умею.

– Вот и умница.

Поднимаюсь, протягиваю ей руку. Пальцы у неё больше не ледяные. Оттаяла немного?

– Пойдём.

– В таком можно выходить? – покусывает тревожно губу, сжимая ткань юбки платья.

– Не понял вопроса.

– Руки, шея… открыты. Можно?

– Можно всё, что тебя не смущает саму. Платье очень красивое.

Не могу перебороть себя и выпустить из рук тонкие пальчики. Так и вывожу из комнаты за руку.

– Лестница крутая. Спускаешься – держись за перила.

Веду вниз. А хочется остановиться, развернуться и подхватить её снизу так, чтобы каскад её волос накрыл и меня. И утонуть в их запахе… засунуть ей в рот язык и…

Стоп!

Назвался опекуном – опекай. А вот это всё – к Алле. Глядишь, тогда и уживутся.

С сожалением, но решительно отпускаю пальцы Ляйсан…

Концепция не меняется.