Моя невинная девочка

Глава 5

Витя переворачивает шампуры и травит байки. Откуда только у него в запасе такое количество историй? Мы все переоделись в сухую одежду, вечером стало немного прохладнее, так что в бассейн вряд ли кто—то еще сунется. Хотя кто знает… Соня устроила мне еще один сеанс пытки, искупавшись и снова представ передо мной с торчащими сосками. Нужно ли говорить, что мой взгляд блуждал между ее грудью и трусиками купальника, которые облепили нежные губки, от одного вида которых рот наполнялся слюной? Как издевается, честное слово.

Мы стоим у мангала, надрывая животы от Богомоловских историй, и я нагло прижимаю Софью к себе за талию. Мы все уже изрядно выпили, и границы реальности начали стираться. Я все еще делаю вид, что играю на публику, а Соня теперь довольно охотно подыгрывает мне. Она периодически вытаскивает из моих пальцев бутылку пива и прикладывается к ней губами, а я, как заправский маньяк, мысленно фотографирую эту картинку. Вообще вот такое распивание из одной бутылки кажется чем—то нереально интимным. Практически как поцелуй или прикосновения, разница только в том, что мы делаем это не напрямую. Моя ладонь лежит на изгибе талии Софьи, пока большой палец нагло гладит обнаженную кожу в широком вырезе для рук ее футболки без рукавов. Или это майка? Я так и не понял, если честно. Да и какая разница, если моим шаловливым пальцам есть доступ к нежной коже? Я буквально могу пощупать мурашки подушечкой большого пальца, и мне вставляет от этого ощущения.

– Не замерзла? – спрашиваю только для того, чтобы потереться носом о висок Сони и вдохнуть ее запах. Она застывает, а потом легонько качает головой. Ох, и пожалею я завтра о своих вольностях, но сегодня меня несет алкоголь и близость Софьи.

– Соня, у тебя в семье есть юристы? – спрашивает Ирина.

– У меня… – Соня тяжело сглатывает, – только бабушка. Она… м—м—м… не юрист.

– Оу, – это все, что отвечает Ира, и я жалею, что каждый из нас достаточно тактичен, чтобы не задать вопрос о родителях. Меня посещает иррациональная жажда узнать о Соне как можно больше, хоть здравой частью рассудка я понимаю, что это утопия.

Мы все замолкаем на некоторое время, наблюдая за тем, как, шипя, поджаривается мясо. Я крепче прижимаю к себе Софию, наверное, пытаясь компенсировать ей недополученное родительское тепло. Сам не понимаю, что творю, но склоняюсь к ней и целую в висок. Легонько, едва касаясь, но я чувствую сейчас в себе эту потребность и воплощаю ее.

– Так, шашлыки почти готовы. Ирочка, салатик, соус, все дела, – Витя разрушает тяжелую атмосферу шутливым тоном.

– Ох, точно. Сонь, поможешь? – спохватывается Ира, отлипая от мужа.

– Конечно.

Девочки убегают в дом, обсуждая, что надо вынести к столу, а мы с Богомоловым остаемся наедине.

– Крепко тебя взяло, – он кивает на вход в дом. – Что у нее за история с родителями?

– Понятия не имею, – отвечаю я, падая в ротанговое кресло.

– Сколько вы вместе?

– Пару дней, – я пожимаю плечами.

Витя ухмыляется.

– Так вот почему ты безостановочно шаришь по ее телу. Надеешься на сладенькое сегодня?

– Прекращай, – со смехом отзываюсь я. Знаю, что сейчас он начнет строить предположения, как пройдет наша с Соней ночь.

– Ночной заплыв устроим? – он играет бровями, а я качаю головой. Ночной заплыв – это в озере голыми.

– Мы уже не в том возрасте.

– Да брось. Это же самая веселая часть. Когда ты стал брюзгой?

– Сам не заметил, – бубню я, отпивая пиво.

За ужином я смотрю, как Соня жадно впивается зубками в сочный шашлык и слушаю, как она тихонько стонет от удовольствия, пока у меня в паху сводит от тянущего неудовлетворенного желания. Даже закрадывается мысль спрятаться в ванной и сбросить напряжение, но я отбрасываю ее. Я что, подросток, что ли? Когда мы разделываемся с мясом и овощами, София откидывается в кресле, довольно потирая живот.

– Давно не ужинала так плотно. Спасибо, ребята. Шашлык был потрясающим.

– Ты погоди, не торопись, Витя еще люля—кебаб будет жарить, – хмыкает Ира, а у Сони глаза становятся размером с тарелку, которую она минуту назад подчистила.

– Да куда еще? Мы же лопнем.

Ирина вопросительно смотрит на Витю, и я понимаю, к чему идет дело. Богомолов довольно оскаливается и салютует нам пивом.

– Так мы это растрясем и выгуляем.

– В каком смысле?

Взгляд Сони блуждает между нами всеми, я качаю головой, Ирина коварно улыбается, а Витя озвучивает свою идею:

– Так мы, как стемнеет, на озеро пойдем. Есть у нас некоторого рода студенческая традиция. Мы на этом озере по ночам голыми купаемся.

– Ого—о—о, – тянет Софья, глядя на меня удивленно.

– Да, у наших родителей в этом поселке дачи, так что мы студентами постоянно тусили тут летом и гоняли на озеро купаться голышом. Вот время было, да?

– Да уж, – отвечаю я.

– И у твоих родителей тут дача? – спрашивает меня Соня.

– Уже нет. Они в разводе несколько лет, дачу продали.

– А почему не отдали тебе?

– А зачем? Когда мне хочется на природу, я приезжаю к Вите с Ирой, тут и отдыхаю.

– Да, если бы у него была дача, мы бы толком и не виделись, – восклицает Витя.

– Почему это? Вы же, я так поняла, были соседями?

– А ты вытащи его из дому. Он как приезжает на природу, все время дрыхнет. Ночью в комнате, днем в гамаке.

– Это потому что я много работаю и устаю.

– Это потому что ты ненормальный. Так и сдохнуть к сорокету можно.

– Не исключено, – соглашаюсь я. Работаю я и правда на износ. Мы все трое так обычно работаем, но один из нас откололся, потому что погряз в отношениях. Никитос теперь старается уходить домой вовремя с тех пор, как заполучил свою судью в полное и безраздельное владение. Вроде как даже о женитьбе подумывает.

– Так что с купанием? – не унимается Виктор.

– Обязательно голышом? – осведомляется Софья.

Он с энтузиазмом кивает. Я незаметно качаю головой, чтобы тормознуть друга, но ему все нипочем.

– Конечно! В этом же самый цимес! Ну же, Соня, соглашайся. Ты уже большая девочка, чтобы быть такой стесняшкой.

Да не большая она. Маленькая. Я хочу, чтобы Витя оставил затею, а честная часть меня горит от желания провернуть такое с Соней. Хочу посмотреть на нее всю. Увидеть в лунном свете соски, которые и так целый день меня дразнят. Бля, не к добру все это, нам же спать еще потом вместе.

Внезапно раздается звонок от ворот. Витя поднимается и обходит дом, а через пару минут возвращается, смеясь. За ним идет наш старый знакомый и сосед по даче Влад Заричанский с женой Настей. Влад тащит в руках ящик пива, улыбается и кивает нам. Ну все, это писец, вечер теперь никогда не закончится. И да, мы по—любому пойдем купаться голышом.

– Смотрите, кто приехал! – радостно восклицает Витя. – Я уж и не чаял.

Я поднимаюсь и, как только Влад ставит ящик и целует Иру в щеку, пожимаю ему руку и мы обнимаемся.

– Чертяка, сто лет тебя не видел, – говорит он.

– Депутатам не положено якшаться с простым народом, – отзываюсь я.

– Это ты—то простой народ? – усмехается он, хлопая меня по плечу. – Слышала, Насть?

Он поворачивается к своей жене, и та смеется в унисон с мужем. Потом подходит и обнимает меня.

– Привет, простой ты наш.

– И тебе привет, красавица.

– Эй, ты полегче там с моей женой, – восклицает Влад и толкает меня в плечо, смеясь. – Она уже давно принадлежит мне.

– Я и не посягаю.

– А Макар у нас сегодня со своим самоваром в гости пожаловал, – говорит Витя, обращая внимание всей компании на скромно притихшую Соню.

София, заметив обращенное на нее внимание, встает, выпрямляясь, и я тут же притягиваю ее к себе за плечи.

– Знакомьтесь, моя девушка Соня.

Настя заинтересованно склоняет голову набок, рассматривая Силантьеву, а Влад уже рвется пожать ей руку.

– Надо же… даже не знаю, что сказать, – произносит он. – Очень приятно познакомиться. Я – Влад, старый… кто? Друг? – спрашивает он меня с издевкой.

– Конкурент, – отвечаю я со смехом.

София смотрит на нас растерянно, переводя взгляд с меня на Влада и обратно.

– Ой, ладно, хватит путать девочку, – машет на них Настя, подходит к Соне и по—дружески обнимает ее. – Рада с тобой познакомиться, Лунная радуга.

– Лунная радуга? – в недоумении переспрашивает София.

– Крайне редкое явление, – Настя переводит взгляд на меня, – практически невозможное. Прямо как остепенившийся Макар.

Я закатываю глаза.

– Так все, хватит, – обрубаю их дальнейший стеб.

– Насть, тут аккуратно надо, чтоб не спугнуть Сонечку, – заговорщическим голосом произносит Ирина, – а то потом будем и дальше ждать нашу Радугу.

Мы перемещаемся к мангалу, где Витя уже разжигает поленья, а Ира приносит заготовленный люля—кебаб для вновь прибывших.

– Я думал, вы уже не приедете, – говорит Богомолов Владу.

– Я вообще не знал, что приезжаете, – добавляю я.

– Мы тебе не говорили, чтобы ты не сбежал, – смеется Влад. – На самом деле, как я тебе и говорил, думал, не получится. А в последний момент Настюхины родители прикатили, мы быстро скинули им детей и свалили на все выходные.

– О, так ты остаешься до понедельника? – радостно спрашивает Витя.

– Даже до вторника, – отвечает Влад, подняв указательный палец.

– Макар, можно спросить? – тихо шепчет мне на ухо Софья.

– Конечно, – отвечаю, наклонившись к ней. Меня слегка ведет от нашей близости. Хочу притвориться, что мы не играем в игру, что все взаправду.

– Расскажи про конкуренцию. Интересно, – она смущенно улыбается, и мои губы тоже растягиваются.

– Расскажу, но только на ушко.

– Мгм, – соглашается она, подставляя мне ухо, и я начинаю, то и дело касаясь раковинки губами:

– У нас с Владом была борьба за внимание Насти. В дачном поселке она появилась намного позже нас всех, приехав сюда со своими бабушкой и дедушкой. Новая девочка, красавица—блондинка с улыбающимися глазами сразу покорила всю нашу компанию парней. Ну мы и бежали друг перед другом в надежде стать тем самым, на кого она обратит свое внимание. А Настасья ходила павой, крутила носом и посылала всех, пока в один прекрасный вечер не позволила мне себя поцеловать. Тогда я еще не знал, что Влад влюбился в нее по уши. Когда он узнал, я огреб по полной. Мы тогда неслабо так подрались. А потом помирились, но он запретил кому—либо подходить к его девушке, как он ее называл. У них там своя довольно долгая история, но в итоге Заричанский женился на ней.

– А почему она назвала меня Лунной Радугой?

– Сказала же: редкое явление.

– Странное такое сравнение.

– Она астроном. Прямо настоящий ученый.

– Правда? – Соня поворачивается и смотрит на Настю. – А так и не скажешь.

– А какая профессия ей бы подошла?

– Ну не знаю, стилист какой—нибудь.

– Этот стилист лазала с нами по деревьям, воровала яблоки в саду Матвеевны, а потом рассказывала нам о звездах. Помешанная на этом с детства.

– А Влад?

– А Влад депутат городского совета. Ты разве его не узнала?

Соня качает головой, а у меня плывет все. Ее лицо так близко, чуть—чуть наклониться – и наши губы встретятся. И запах этот как будто несмываемый. Мы уже в бассейне были несколько раз, потом в душе, а она пахнет все так же.

– Я не интересуюсь политикой, тем более местной.

– Это шампунь у тебя так пахнет? – спрашиваю внезапно даже для себя самого.

Соня смотрит удивленно и чуть хмурится.

– Эм—м—м, наверное. А что, не нравится?

Я беру прядь ее волос и вдыхаю запах.

– Да, точно. Пахнут волосы. Нравится, Софья.

– Ну вот опять Софья, – с притворным расстройством говорит она.

– Не нравится?

Она открывает рот, чтобы ответить, но мы зависаем в моменте, глядя друг другу в глаза. Что она хочет сказать и почему молчит? Нравится или нет? Мне почему—то чертовски важным становится узнать ответ. Но она не успевает его произнести, потому что Настя выкрикивает:

– Ну мы пить—то будем сегодня?