Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7

Глава 5

В коробке из тонкой фанеры, обернутой бумагой, лежал пистолет. Очертаниями он напоминал ПМ, но был немного меньше, с черной рукояткой. Рукоятку можно было бы назвать почти гладкой, если бы не одно но: на накладке красовался красный герб ГКБ СССР. На затворной раме была выгравирована и обелена памятная надпись: «Майору Фомину С. С. за отличную службу. В. М. Хворостов». Надпись оканчивалась размашистой подписью. Далее, на золотой табличке, приклепанной к ствольной коробке, я рассмотрел серийный номер оружия. Он повторял то, что выгравировали на раме.

— Наградной, — Сказал Женя задумчиво. — КГБшный.

— Откуда он у Кулыма? И почему тут? — Удивился Фима.

Меня же вся эта история ничуть не удивила. Я аккуратно взял пистолет из коробки.

— Ты с ним поосторожней, Витя, — нахмурил брови Женя.

Пистолет явно не чистили. Его просто обернули в промасленную бумагу, и теперь на черненом металле рамы и ствольной коробки поблескивали оставшиеся от бумаги пятнышки.

Когда я щелкнул рычажком сброса магазина, магазин скользнул мне в руку.

— Семь патронов, — быстро посчитал я. — Одного не хватает.

— Что это все значит? — Удивился Фима.

— Это значит, — ответил я. — Что не всегда компроматом могут быть только документы.

Все было очевидно. Видимо, «влиятельным работодателем» был либо С. С. Фомин, либо В. М. Хворостов. Кто-то из этих людей направил сюда своих прихвостней, чтобы вернуть это оружие, оказавшееся у Кулыма. Но самое интересное, «работодатель», видимо, был из КГБ. Вернее, из теперешнего ФСК. Проблема так проблема.

— И что ты теперь будешь с этим делать? — Спросил Женя, осматривая пистолет в моих руках.

Я вернул магазин на место.

— Отдам эту дрянь Фурсову. Пусть подавится.

— Но Фурсов говорил о каких-то документах, — возразил Женя, — или ты хочешь сказать, он сам не знал, что искал?

Я нахмурил брови. Попросил Женю подержать ствол.

— Странный он, — осматривая пистолет, сказал Женя. — Что-то не могу припомнить марки. Похож на ПМ, но патрон другой. А сам он меньше, компактней. Может показать кому? Может, Степаныч знает?

— Покажем Степанычу, — согласился я, внимательно прощупывая дно коробки.

Когда я заметил, что оно двойное, постарался подцепить его ногтем. Тонкая картонка отошла, и я вынул ее, бросил на коврик.

— А вот и документы, — сказал я.

Вернее, это был документ. Единственный заламинированный листок рукописного текста — а именно, протокол свидетельских показаний некоего Варламова Николая Владимировича.

— Здесь фигурирует этот самый Фомин, — сказал я. — Указывается, что он застрелил какого-то Губарева.

— В пистолете не хватает пули, — догадался вдруг Фима. — Видать, из этого добра.

Он кивнул на наградной пистолет в руках Жени.

— Значит так, — я вернул лист внутрь коробки, прикрыл дном и взял у Жени пистолет. — Это не наше дело. Если уж козлы хотят забрать компромат, пусть забирают и проваливают. Главное, что б под ногами не болтались.

— Фурсов считает, что ты хотел его прикончить, — заметил Женя.

— Плевать, что считает Фурсов, — я покачал головой. — Если он получит этот компромат — отвалит. А это сейчас главное. Нужно отдать им то, чего они хотят, пока эти придурки не натворили непоправимого. А черт их знает, что они могут придумать.

Я поехал домой, только когда развез Фиму и Женю по домам. Степаныча мы беспокоить сейчас не стали. Насколько я знал, в свой выходной, он уехал с мужиками на какое-то дело. В одном из хуторов, что расположились в Новокубанском районе, под Армавиром, новоявленные братки стали прессовать какого-то пасечника. Дело у мужика шло на лад, он нашел сбыт меду, который собирал почти круглый год с нескольких крупных передвижных пасек, и этим заинтересовалась местная братва. По старой памяти Степаныча позвали на разборки, и он со старым коллективом, существовавшим еще до Обороны, погнал на выручку медовому бизнесмену. Знал я также, что вместе с ним отправилось несколько ребят, работавших в нашей охранной фирме. Конечно, отправились они с моего разрешения. Правда, с условием, что сильно безобразничать они не станут.

Потому и показать пистолет Степанычу не было сейчас никакой возможности. Однако я не переживал по этому поводу. Все же и на Фурсова выходу у меня не было. Все мои мысли занимало то, как именно можно связаться с этим ФСКшником. А то обстоятельство, что он именно ФСКшник, у меня не вызывало никакого сомнения.

Когда я приехал домой, сразу почувствовал неладное. Как только я пересек порог, услышал разрывающийся от звонков домашний телефон. К звонившему в холостую аппарату никто не спешил подходить. И это был второй тревожный момент. Марины не было дома.

Я торопливо снял обувь, повесил свою кожанку на вешалку в прихожей и быстро пошел в зал, к телефону. Не успел я взять трубку, как звонок закончился.

Потом я наскоро стал осматривать комнаты. Был шанс, что Марина прикорнула где-нибудь в спальне, однако девушки, как я и предполагал, не было дома. И тут меня ждало два варианта развития событий: или она не послушалась меня и вышла, или случилось что-то недоброе. Природная чуйка подсказывала мне, что ближе подходил именно второй вариант.

Когда телефон зазвонил снова, я пошел к аппарату. Взял трубку.

— Летов слушает, — привычным делом ответил я.

— Алло, — раздался на том конце незнакомый голос.

Признаюсь, я думал, что услышу Фурсова, однако говорил точно не он.

— Виктор?

— Кто говорит? — Спросил я строго.

На том конце на мгновение замолчали. Кажется, собеседник о чем-то задумался.

— Не так важно, кто говорит, — ответил он, наконец. — Важно, Летов, что у тебя есть кое-что, что нужно нам. А у нас — что нужно тебе. И…

— Вы про «компромат», — перебил его я. — Значит так. Кто бы ты ни был, ты очень серьезно про#бался. Зря ты решил, что можешь похитить мою невесту и остаться безнаказанным. А что касается компромата, если б ты, придурок, не делал глупостей, получил бы его просто так уже сегодня. Мне не нужно это барахло. Я и так собирался отдать его вам с Фурсовым, чтобы вы побыстрее отвалили. Но теперь разговор будет другим.

От моего напора говоривший, кажется, замешкался. Я слышал, что он отстранился от трубки и забормотал что-то неразборчивое. Кажется, похититель с кем-то советовался.

— Ты напал на нашего человека. Хотел его убить, — сказал он наконец.

— Это были братки. Верь или нет, но я с ними никак не связан. Те дебилы пришли в Грааль, думая, что смогут подмять ресторан под себя. Их тоже застало врасплох то, что там оказался Фурсов. И поверь мне, если бы я хотел его прикончить, он был бы уже мертв.

— Ты не в том положении, чтобы бочку катить, — говоривший, кажется, разозлился. — Твоя женщина у нас. Если хочешь увидеть ее целой и невредимой…

— Только попробуй ее тронуть, — сказал я холодно. — Если с ее головы упадет хоть волос, будь уверен, я найду вас обоих и убью.

На том конце вдруг началось какое-то копошение. Зашуршало. Я услышал неразборчивые слова двух голосов. Люди были явно возбуждены и спорили за трубку.

— Летов, это Фурсов, — прозвучал вдруг знакомый голос. — Скажи, то, что ты говорил моему хм… Коллеге, правда? Про братков в Граале.

— Правда. До сегодняшнего дня я не знал, где компромат. Теперь он у меня на руках.

— М-да… Кажется, мы поторопились, — проговорил Фурсов. — Скажи, ты готов мирно обменять девушку на документы?

При слове «документы», я несколько смутился. Однако, естественно, не подал вида. В прошлый раз Фурсов тоже постоянно твердил только о документах. Ни о каком пистолете не шла речь. Казалось, Фурсов и сам о нем не знал. Или же, старался не упоминать намеренно. Сказать сейчас, в чем тут было дело, точно я не мог.

— Готов.

— Хорошо. Я извиняюсь, что пришлось пойти на такие крайние меры, Витя. Если ты готов провести все мирно, мы тоже готовы. Когда, где?

— Сегодня, — сказал я. — Парк у кинотеатра «Родина».

Фурсов явно замялся.

— Там многовато людей по вечерам, — сказал он.

— Тем меньше вероятность, что вы выкинете глупость. Вы же хотите просто спокойно обменять Марину на ваш «компромат»?

— Хотим. Признаюсь, похищение не совсем входило в наши… вернее, в мои планы.

— Ну вот и хорошо, — я кивнул. — Родина. Через час. Я буду на месте со всем компроматом, который вас интересует. До встречи.

С этими словами я положил трубку.

Вечер был относительно теплым. Настолько теплым, насколько может позволить ранняя осень.

Здание закрытого кинотеатра развернулась на пересечении улиц Советской Армии и Новороссийской. Перед ним развернулась небольшая площадь со все еще работающим фонтаном. На обшарпанных лавочках сидели люди. Молодежь гуляла по площади, заходила в небольшой парк, развернувшийся за кинотеатром. Тут и там играли дети.

С собой я взял Фиму и Женю. Так. Для подстраховки. Оставив машину в парковочном кармане, у ларька под большой вывеской «табак», мы направились к парку. Заветную коробку я нес под мышкой.

— Вон он сидит, — сказал Женя. — Тот мужик, что заявился в контору тогда.

Фурсов и правда сидел на лавочке. Был он не один, а с еще одним парнем в бежевой куртке-плащовке. Причем последний лопал мороженое, купленное в лотке, что стоял у здания кинотеатра. Марины с ними не было.

— Подождите тут, — сказал я, когда не увидел девушки.

Я сунул коробку Жене.

— Я пока пойду один. Сделайте вид, что мы не вместе.

Я направился к ФСКшникам. Фурсов узнал меня почти сразу.

— Где девушка? — Спросил я не здороваясь.

Крепкий и высокий мужик, лопавший мороженное, выглядел недовольным. Его некрасивое вытянутое лицо имело острые скулы и широкую челюсть. От этого бледноватые щеки казались немного впалыми. Мужчина поднял на меня взгляд своих маленьких, широко посаженних глазок. Однако он так ничего и не сказал. Говорил Фурсов.

— И тебе привет, Летов. Твоя девчонка в безопасности. Сидит в нашей машине. Где документы?

— Покажите мне Марину, — сказал я холодно.

— А ты покажи документы, — пробубнил недовольно второй мужик.

Я обернулся, глянул на Женю. Тот, правильно растолковав мой сигнал, направился к нам в сопровождении Фимы. Приблизившись, передал мне коробку.

Фурсов со вторым переглянулись. Встали. Вместе мы направились к их машине. Когда Фурсов отомкнул водительскую дверь и запустил руку в салон, чтобы отпереть и пассажирскую, я уже смотрел в испуганные глаза Марины.

Девушка прислонилась ладонями к стеклу, жалобно подняла брови.

— Выходите, Марина Иосифовна, — проявил свою осведомленность Фурсов. — Извините, что так получилось. Мы не хотели, чтобы до этого дошло. Да и вообще, вышло небольшое недоразумение.

— Витя! — Марина тут же бросилась ко мне на шею. Я обнял ее за талию.

— Женя, отдай им коробку, — сказал я.

Корзун тут же послушался. Протянул коробку с пистолетом Фурсову. Когда тот получил коробку, немедленно полез внутрь. Он открыл крышку, отбросил ее под ноги. А потом его лицо переменилось. Настоящее замешательство заблестело в глаза.

— Это че? — Спросил он недоуменно и достал наградной пистолет. — Летов? Какого хрена? Что ты нам притащил?