Моя прекрасная убийца

1

Кнут положил толстую пачку листов на письменный стол капитана Грейнджера и уселся рядом с Барри Парксом.

— Это что, все показания? — спросил Грейнджер, бегло перелистывая страницы.

— Одна молодая девушка, у которой есть что порассказать, — пояснил Кнут, — настаивает, чтобы мы прочитали это.

Грейнджер вздохнул и приступил к чтению. Тут до Кнута дошло, чем пахнет от Барри Паркса, детектива третьего отдела.

От Барри Паркса пахло детской присыпкой, что объяснялось недавним прибавлением в его семействе. На ближайшее воскресенье были назначены крестины, на которые Кнут — давний коллега Барри — уже получил приглашение.

«Видно, придется идти», — подумал он.

Некоторое время Грейнджер молча шелестел страницами. «Можно пока вздремнуть», — сказал себе Кнут и прикрыл глаза…

2

Хотя зовут меня Минг Той, не следует думать, что я хожу на перебинтованных ножках. Этот обычай давно ушел в прошлое, да и вообще я родилась в Америке. Уже когда я ходила в детский сад, меня в шутку назвали Тинкер [1] и прозвище приклеилось ко мне.

Конечно, я выгляжу как китаянка, но китаянка американская. Я маленькая (проклятье!), всего метр пятьдесят один с половиной, но никому не позволяю забыть про эти полсантиметра! Кто-то однажды сказал, что я вешу не больше банки с зеленым горошком. Но если восемьдесят восемь фунтов веса правильно распределены, их вполне достаточно. Естественно, у меня длинные черные волосы. Но я ношу мини-юбки и макси-пальто с сапогами, короче, считаюсь «в порядке» по американским стандартам. Точнее, в порядке все было, пока моим родителям не взбрело в голову лететь на Тайвань, чтобы навестить там каких-то стариков-родственников.

Их самолет упал в Китайское море, и круг жизни для них замкнулся: в Азии они родились, в Азии и умерли.

Встал вопрос: что будет с Тинкер Той? В поисках ответа на него я за три месяца до своего восемнадцатилетия оказалась в аэропорту Бостона. Жить мне предстояло у тети Лотус и дяди Шелдона. Супруги Лотус и Шелдон Кон. Лотус, как и я, родилась уже в США. Я еще ни разу не видела свою тетю. Правда, она утверждала, что носила меня на руках, когда я была маленькой. Но я, конечно, не могла помнить этого.

Вокруг царила великая толчея, и меня с моим ростом, понятное дело, не было видно в толпе. Поэтому сначала дядя с тетей не замечали меня, а я их и не могла узнать. Да и разве я могла ожидать, что моя тетя окажется столь очаровательной женщиной в норковой шубе? Дядя Шелдон, напротив, был мужчиной, которого легко не заметить. Маленький, толстенький, в своем пальто из верблюжьей шерсти он был как раз вровень с тетиными серьгами. Тетя рядом с ним выглядела великаншей. Она действительно была женщиной крупной.

— Минг, моя дорогая!

Что за голос! В любовных романах такой обычно называют обворожительным! Глаза — большие, черные, с длинными ресницами. Волосы — чистые и черные, как смоль, уложены в высокую прическу, которая делает тетю еще выше. Я могу долго восхищаться высокими людьми. Я питаю к ним слабость.

— Стало быть, это и есть наша маленькая Минг, — сказал дядя Шелдон, будто я совсем ребенок.

— Привет, — ответила я. — Вообще-то меня обычно зовут просто Тинкер. Давайте заберем мой багаж да поедем отсюда. Здесь такой собачий холод, что уши отваливаются.

— Да… Значит, багаж…

Дядя Шелдон огляделся по сторонам так беспомощно, словно он в аэропорту в первый раз.

— Шелдон, возьми у нее багажную квитанцию, — распорядилась тетя Лотус. — Мы подождем тебя возле машины.

Он протянул за квитанцией руку и был так похож в этот момент на растерянного ребенка, что мне даже стало жаль его.

— Я пойду с тобой, дядя Шелдон, — предложила я, подавая ему квитанцию. — Дело в том, что у меня целых три дорожных сумки. Чтобы их найти, надо знать, как они выглядят.

— Уж с этим-то Шелдон справится, — заверила тетя и взяла меня под руку. — Он только притворяется наивным. На самом деле он не такой. А ты, должно быть, порядком устала.

Автомобиль тети оказался кадиллаком — с шофером, со стеклом, отгораживающим этого шофера от салона, и всякими прочими излишествами.

— Просто потеха, — сказала я. Тетя только усмехнулась и закутала в норковый воротник свою алебастровую шею. Вообще-то слово «алебастровая» у меня не в ходу, но почему-то сразу вспомнилось, едва я поглядела на тетушкину шею.

Шофер выскочил из машины и предупредительно распахнул задние дверцы.

— Коннолли, — снисходительно сказала ему тетя Лотус, — это моя племянница, мисс Минг.

— Тинкер, — сказала я и протянула ему руку. — Меня зовут Тинкер.

Шофер искоса посмотрел в сторону тети. Это был пожилой-мужчина с ярко-голубыми глазами; он осторожно взял кончики моих пальцев и слегка встряхнул их, сказав:

— Добро пожаловать в Бостон, мисс Тинкер.

Мы уселись в машину, и он закрыл двери. Тут появились дядя Шелдон и носильщик с моим багажом. Все мое имущество помещалось на одной тележке. Я с облегчением откинулась на спинку сиденья, пока Коннолли и носильщик укладывали вещи в багажник.

Дядя Шелдон собрался было сесть с нами, но тетя удивилась:

— Ты что, Шелдон? Втроем на одном сиденье?

Тогда он сел рядом с шофером, и мы поехали. Спустя некоторое время дядя Шелдон опустил внутреннее стекло и принялся объяснять мне:

— Мы живем не в самом Бостоне, понимаешь? Наш дом в Норт Шоре, на берегу океана.

— Ага, — сказала я, и так как он все еще чего-то ждал от меня, добавила: — Это прекрасно!

Кажется, я ему польстила.

— Да, это престижные места. Там дорогие участки. Скажи мне кто, когда я в молодости начинал в Восточном Бостоне, что у меня будет дом в Норт Шоре, я бы ни за что не поверил.

— Ах, Шелдон! — сказала со вздохом тетя Лотус.

Дядя сразу как-то стушевался, даже покраснел и умолк. Возникла неловкая пауза, и я решила сменить тему.

— Я люблю море. Раньше я всегда ездила в Сил-Рок.

Шелдон снова повеселел.

— Атлантика, конечно, холоднее, чем Тихий океан. Но тебе придется привыкать. Кроме того, летом мы наполняем бассейн…

— У вас есть бассейн? Я люблю плавать.

— Конечно, — закивал головой дядя. — И бассейн, и теннисный корт, и все для них необходимое. У нас уютный дом, ты увидишь…

Я улыбнулась ему. Увидев мою улыбку, он бросил победоносный взгляд на тетушку.

— Вот что, Тинкер. Тебя так и называть теперь? Так вот, Тинкер, когда сезон кончится и я буду посвободнее, как-нибудь покажу тебе Бостон.

— Это было бы здорово, — ответила я, хотя и не поняла, что за сезон он имел в виду. Но решила пока не проявлять любопытства.

Тетя нахмурилась.

— Вы не могли бы ехать побыстрее, Коннолли? Вы ведь знаете, что в машине у меня болит голова…

Дядя Шелдон говорил правду — у них действительно был уютный дом на склоне холма, спускавшегося к морю. Кое-где в низинках попадались островки снега, но зелень уже пробивалась везде. Выглядело все необычайно красиво — как на рождественской открытке. Во всяком случае, мне здесь понравилось. Я сказала об этом дяде, и он опять очень обрадовался.

Горничная в белом фартуке открыла дверь и сделала нам книксен. Как в кино. Тетя назвала ее Эмили.

Сразу за передней находилась большая гостиная, роскошно обставленная в зеленых и бежевых тонах. Во всю стену комнаты было окно, через которое открывался вид на море. Около другой стены был сложен камин. Рядом с камином был бар, и дядя Шелдон направился к нему. Тетя сбросила свою норковую шубу на софу и попросила:

— Шелдон, налей мне абсента. От него у меня проходит голова.

— А что тебе, Тинкер? Кока-колы?

В своем пальто из верблюжьей шерсти кругленький дядя Шелдон напоминал игрушечного медвежонка. Только голова была непохожа — когда он снял свою шляпу, я увидела, что он почти совсем лысый.

— Да, с удовольствием. Большое спасибо.

Вошел Коннолли с моим багажом и исчез за левой дверью. Под окном в гостиной располагалась огромная стереоустановка. Мне захотелось включить музыку, но я не решилась и поэтому просто прошлась по комнате, осматриваясь. Напротив бара стоял телевизор с огромным экраном. Корпус его был того же цвета, что и стереоустановка.

— Присядем, — сказал дядя Шелдон и поднял стакан. — Выпьем за то, чтобы мы с самого начала по-настоящему и во всем доверяли друг другу.

— Мне кажется, Минг устала.

Тетя Лотус поднесла бокал к серебристо-розовым губам. Я подумала, что просто дикость пользоваться такой помадой.

— Да, устала немного, — сказала я и сняла свое макси-пальто. — Но не особенно. Можно, я включу музыку?

— Конечно, — ответил дядя.

— У меня болит голова, — возразила тетя и коснулась висков длинными розовыми наманикюренными пальцами.

— Тогда в другой раз, — быстро среагировала я, отпила большой глоток кока-колы и понесла запотевший стакан обратно в бар: не хотелось ставить его на полированный стол. — Если вы ничего не имеете против, я пойду распакую свои вещи.

— Эмили может помочь тебе, — предложил дядя Шелдон.

— Пусть ребенок побудет один и сам разберется в своих делах, — вмешалась тетя и добавила, — мы обедаем ровно в семь часов.

— В семь? — нахмурил лоб дядя Шелдон. — Ты же знаешь, что мы в семь тридцать должны быть в Бостоне.

— Ах, я забыла об этом. Но ты можешь пообедать и пораньше. Эмили тебе что-нибудь приготовит.

Я показала на дверь, за которой скрылся Коннолли с моим багажом:

— Мне туда?

— Ах, прости, Минг. Вторая дверь справа. — Тетя указала мне путь рукой, в которой держала бокал абсента.

Выйдя в коридор, я успела услышать, как дядя сказал вполголоса:

— Действительно, очаровательная девочка. Ты никогда мне не говорила, что она так мила. Я бы и в голову не брал и не переживал, если б ты…

— Шелдон, — оборвала его тетя ледяным тоном, — по-моему, ты начинаешь стареть.

— Начинаю стареть? — голос дяди тоже зазвучал сердито, все громче и громче. — Начинаю стареть? Это ты так намекаешь, что я ни на что не годен? Два года назад, когда ты выходила за меня замуж, я, кажется, еще не был слишком стар для тебя. И ты за это время не помолодела. Ты все время стремишься смешать меня с грязью, Лотус, понимаешь? Я всего-то хотел быть с девочкой поласковее, а ты сразу — старик, старик! Но ничего, как-нибудь я тебе еще покажу, какой я старик!

3

Грейнджер поправил на переносице очки и поднял глаза:

— Не понимаю, зачем все это, Кнут. Судя по тому, что я прочел, она славная девушка. Но что это дает для нашего расследования?

— Погодите немного. Читайте дальше, там речь пойдет о подозреваемых. Она — человек новый, видит все свежим взглядом. Ее наблюдения весьма интересны.

Паркс с сомнением хмыкнул:

— Она не так проста. Я думаю, она с самого начала понимала, что происходит. Но разыгрывала из себя простушку.

Грейнджер проворчал что-то и погрузился в чтение. Кнут снова закрыл глаза.

4

Моя комната вся была в маргаритках. Одеяло, занавески, обои — все это покрывал сплошной узор из маргариток. Я расклеила по стенам несколько цветных плакатиков, чтобы хоть немного разрядить эту отвратительную маргариточную атмосферу. И все равно, просыпаясь по утрам, я чувствовала себя как на клумбе.

С первых дней я усвоила распорядок жизни. Дядя Шелдон день обычно проводил дома, зато часто отсутствовал вечерами и по ночам. Объяснялось это тем, что он был владельцем профессиональной баскетбольной команды «Бостонские Рыцари» и обязательно присутствовал на всех играх дома. Может, и на выезде тоже, но пока они играли в Бостоне. Когда тетя в очередной раз поминала «Рыцарей», в голосе у нее звучала смертная скука. Я заметила, правда, что она смотрит игры, которые показывают по телевизору.

Однажды, уже сойдясь с тетей чуть ближе, я спросила ее во время очередной поездки в город, как они познакомились с дядей.

— Я была манекенщицей, а он производил дамское белье, — сказала она и поспешила сменить тему. — Почему, собственно, ты не посещаешь колледж, Минг? Ты больше не собираешься учиться?

— Собираюсь, но хотела бы сделать перерыв на год. Я решила еще тогда, когда мама с папой… Словом, я хотела бы где-нибудь работать. Ты не могла бы мне что-нибудь подыскать?

Когда тетушка морщила свой лоб, у нее был очень комичный вид. Она походила на фарфоровую фигурку с трещинкой.

— Наверное, дядя Шелдон не одобрит твоей идеи. Он преклоняется перед образованием, потому что ему самому не удалось толком поучиться. Кстати, у нас есть несколько очень хороших колледжей.

Она улыбнулась мне. Это бывало так редко, но уж если случалось — боже ты мой, что это была за улыбка! Что мне оставалось делать? Только сказать:

— Наверное, ты права.

— Приглядишься, подберешь себе колледж, а там снимем тебе хорошую квартиру.

Казалось, ее захватила эта идея.

Я сказала, внимательно наблюдая за выражением ее лица:

— А может, мне лучше поступить в колледж где-нибудь в другом городе. Никто бы после этого не посмел мне сказать, что я кому-то в тягость.

— Прекрати, об этом мы даже и слышать не хотим. — Она принялась теребить пояс кожаного пальто. — И дело вовсе не в том, что мы хотим от тебя отделаться. Просто я знаю, как молодые ценят свою независимость.

Она испытующе посмотрела на меня своими большими черными глазами, а потом взяла под руку.

— Мы вовсе не хотим избавиться от тебя. Наоборот, мне хотелось бы, чтобы мы стали ближе.

А что? Идея с отдельной квартирой мне понравилась. Кроме того, решалась и проблема платы за обучение. Она в последнее время здорово выросла. Отец решил экономить на моей учебе. Так он, собственно, и накопил денег для путешествия на Тайвань. Я не возражала, более того, настаивала, чтобы родители смогли побывать на родине… И здесь уже ничего не изменишь.

— Сколько лет вы женаты с дядей Шелдоном? Может быть, я назойлива, но мама рассказывала мне про вас так немного.

Тетя долго смотрела в окно машины.

— Боюсь, что я мало писала ей… Твоя мать… Словом, мы не поддерживали особенно близких отношений. Во-первых, разница в возрасте. Во-вторых, она держалась старых традиций, а я не столь консервативна. С дядей Шелдоном мы поженились четыре года назад, после его развода.

— А, так он уже был женат?

— Да. У него есть сын — старше тебя.

— Ага.

Я закрыла эту тему. Чувствовалось, что ее обсуждение не доставляет тете удовольствия.

— А почему дядя не занимается своей фирмой по производству белья? Что, фирмой управляют без его участия?

— Он продал свою фирму большому акционерному обществу. А потом вложил весь свой капитал в то, чем уже давно бредил: в баскетбольную команду.

Хм. Если бы у меня было так много денег, я нашла бы им лучшее применение. Начала путешествовать по свету или придумала что-нибудь еще. Так я подумала, а вслух сказала другое:

— Что же, если ему это так нравится, почему бы и нет?

— О, баскетбол — его страсть. Он отдает этим молодым спортсменам все свои силы.

Она постучала по стеклу, отделявшему нас от водителя.

— Коннолли, сначала заедем в «Бонбит», а потом в «Лорд энд Мэйлор».

Познакомиться с баскетболистами мне довелось только через две недели после своего прибытия на вечеринке, посвященной окончанию первого тура. «Рыцари» находились в начале турнирной таблицы, им предстояли игры с другой, более старой бостонской командой — «Селтик». У дяди Шелдона были все основания для оптимизма: «Рыцари» в этом сезоне играли отлично.

Признаюсь, я пришла от этой встречи в волнение. С момента, когда я поселилась у дяди и тети, мне не доводилось видеть ни одного своего сверстника. А тут передо мной должен был предстать двадцатидвухлетний, если верить спортивным комментаторам, Генри Дарлинг. Он понравился мне уже давно, еще когда я смотрела матчи по телевизору. На мне был новый брючный костюм, купленный тетей. Что правда, то правда — в скупости я ее обвинить никак не могла. Костюм был из розового и красного шелка: брюки и туника с разрезами по бокам. Мне казалось, что я выгляжу в нем, как восточная принцесса.

Я была взволнована и немного нервничала, постоянно прислушиваясь из своей комнаты, как собираются гости и что-то монотонно говорит дядя Шелдон. Но у меня не хватало смелости выйти к гостям. К счастью, пришла тетя и положила конец моим сомнениям.

— Пойдем, Минг. — Она стояла в дверях моей комнаты в своем дымчато-сером, с глубоким вырезом вечернем платье и смотрелась просто фантастически. — Все хотят с тобой познакомиться.

Мы спустились вниз. И только тут я поняла, какими высокими были эти парни. Рядом с ними я казалась просто гномиком.

— Это наша племянница Минг, — представила меня тетя всем сразу.

— Тинкер, — поправила я автоматически. Сколько ни поправляй, а тетя упорно не желает звать меня так, как мне нравится. — Все зовут меня Тинкер.

В комнате было по меньшей мере две дюжины человек и, наверное, половина из них — баскетболисты. Тетя представляла их мне, я слушала имена, но не запомнила ни одного. Кроме, разумеется, имени Генри Дарлинга.

Среди присутствующих были и женщины, и я вдруг подумала, что Генри — вполне возможно! — женат.

— А это Дэймон Криди, — уже под конец тетя представила мне мужчину, который показался бы весьма высоким в другой компании.

— Привет, — сказала я и посмотрела на него снизу вверх. Его отличали темные волосы и мечтательный взгляд обворожительных серых глаз. Правда, он был старше всех остальных.

— Дэймон — это голос «Рыцарей», — объяснила тетя.

— А, спортивный комментатор! Я уже слышала вас по телевизору.

— Вот и ты, малышка, — голос дяди Шелдона звучал громче обыкновенного: видимо, он хотел перекричать всех остальных. — Коннолли что-нибудь нальет тебе. Хочешь шампанского?

— Да, конечно! Большое спасибо.

Я решила завести разговор с Генри. Тот стоял возле бара, и я направилась туда.

— Пожалуйста, шампанского, Коннолли, — сказала я, стоя рядом с Генри Дарлингом. Голова моя находилась где-то на уровне его бедра.

— Слушаюсь, мисс Тинкер.

На Коннолли был белый пиджак бармена. Он управлялся за стойкой вполне профессионально. Уж в этом я знаю толк — не зря мой отец держал китайский ресторан.

— Вы, наверное, самая маленькая из всех, кого мне приходилось видеть в жизни, — сообщил мне Генри Дарлинг, растягивая слова.

Я посмотрела на него снизу вверх и только смогла вымолвить:

— Привет.

— Чтобы с вами разговаривать, мне придется сесть.

Это прозвучало так, словно он имитировал одного из героев телешоу.

— Хорошо. Большое спасибо, Коннолли.

Я совершенно напрасно надеялась, что Генри возьмет с собой и мой бокал. Вместо этого он пошел и сел на край одного из диванчиков. Я сама взяла свой бокал и села рядом.

Почти все гости разбились на группы и беседовали. Тетя разговаривала с Дэймоном Криди и полной блондинкой в черном платье. Дядя Шелдон настойчиво втолковывал что-то огромному негру, в котором я узнала капитана «Рыцарей» Чарли Тоффа. Рядом с ними стоял пожилой мужчина, наверное, тренер. Как же его зовут? Джордж Грайбл. Или Грабэл. Не помню.

Я повернулась к Генри Дарлингу:

— Вы откуда родом?

Одновременно он задал тот же вопрос мне. Я ответила:

— Из Сан-Франциско.

А он: — Тускалуза, штат Алабама.

— Вчера вечером я видела вас по телевизору. Вы хорошо играли.

— Игру против «Бриджей»? — переспросил он. — Да, мне многое удалось.

— Вы принесли команде двадцать два очка, восемь бросков с игры и шесть штрафных!

— Да, вполне приличная игра.

Мы опять погрузились в молчание.

Наконец он решил узнать:

— Как вам нравится Бостон?

— Недурно, хотя я успела увидеть здесь еще не так много. А вам здесь. нравится?

— Да, только холодновато.

Пауза.

— Я собираюсь заниматься в здешнем университете, — сказала я. — Как только придут мои документы.

Вот как?

— Тетя ищет для меня квартиру, — продолжала я.

— Вот как? — повторил он. — Я думал, студентки всегда живут в общежитиях.

Университетское общежитие переполнено, по словам тети. А отсюда довольно далеко ездить каждый день.

Я обратила внимание на его пустой стакан и предложила, чувствуя себя здесь в какой-то мере хозяйкой:

— Позвольте налить вам пива?

— Да, большое спасибо.

Я пошла к бару, и тут услышала громкий мужской голос, обладатель которого явно был пьян. И действительно — в дверях, покачиваясь, стоял молодой мужчина — кудрявый толстощекий блондин.

— Вот так-так. Вся семейка в сборе, — во всеуслышание констатировал он. — Странно, что меня не позвали. Ну, ничего, я не гордый — могу и сам себя позвать выпить. 01 А это что за славная восточная куколка?

— Кто? Я? — в растерянности осведомилась я.

— Разумеется, именно вы. — Он улыбнулся. Толстые его щеки поднялись и превратили глаза в узкие щелочки.

— Это моя племянница Минг, — ледяным тоном сказала тетя.

— Тинкер, — машинально поправила я. — А вы кто?

Он подошел и оглядел меня с головы до ног — дерзко, но не обидно.

— А разве вам еще не рассказывали? — ухмыльнулся он. — Я — блудный сын.

— Мой сын Леонард. — Дядя Шелдон был ниже своего сына, и вообще был здесь меньше всех, кроме меня, разумеется. — Леонард, это племянница Лотус. Ее родители погибли в авиакатастрофе. Теперь она будет жить у нас.

Он положил руку на плечо своего сына — так, словно хотел увести его. Но Леонард как-то убрал его руку — не оттолкнул, не стряхнул, а просто убрал. И сразу же взял мою. Не успела я опомниться, как мы уже стояли возле бара. Леонард заказал что-то выпить и обнял меня за плечи. Мне это не понравилось, и я попыталась осторожно высвободиться. Не получилось — он оперся на меня всей своей тяжестью.

— Отпустите ее, — сказал Генри Дарлинг с заоблачных высот своего роста.

Леонард поднял на него взгляд и расхохотался. Генри сбросил руку Леонарда с моего плеча. Что произошло дальше, я так и не поняла. Я почему-то оказалась далеко в стороне, Леонард — на полу, а дядя Шелдон, Дэймон Криди и другие мужчины — вокруг него. В гостиной вдруг наступила тишина. Дэймон наклонился и помог Леонарду встать на ноги. Лицо Леонарда было красным, а глаза блестели.

— Надо быть осторожней, молодой человек, — заметил Дэймон. — Смотрите под ноги, а то снова споткнетесь.

— Я? Споткнулся? — Леонард вырвался и направился к бару.

— Тинкер, давайте прогуляемся, — сказал Генри Дарлинг. — Что-то тут душновато.

— Хорошо, я только возьму свое пальто.

Дальше все было просто замечательно. Мы бродили по берегу океана и молчали. Но и без слов я поняла, что у меня теперь есть защитник. Когда мы вернулись, Леонарда уже не было, да и все остальные тоже скоро разошлись. Засыпая, я увидела перед собой лицо Генри и постаралась угадать, когда он позвонит. Завтра? Ну, если не завтра, то послезавтра наверняка.

Но он не позвонил. Когда я осведомилась у тетушки, не спрашивал ли он меня по телефону, она смерила меня недовольным взглядом и отрезала:

— У него и без того много дел в команде. Кстати, подумай, не слишком ли ты молода для него?

5

Тетя Лотус затратила неимоверные усилия, чтобы найти мне достойную квартиру. Мне было даже неловко, я пыталась протестовать, говорила, что ничего такого особенного мне не надо. Но она была непреклонна:

— Бог ведает, какой сброд живет в этих многоквартирных домах. У тебя обязательно должен быть телефон, номер которого никто не будет знать, собственный ключ от лифта, чтобы к тебе не мог подняться никто посторонний, и непременно — цепочка на двери. Пока я не буду уверена, что ты в полной безопасности, я не успокоюсь. И дядя Шелдон тоже.

Я вздохнула и ощутила себя в золотой клетке. Но надо отдать тете должное — найденная ею квартира была действительно великолепной. Я тут же развесила по стенам свои цветные плакаты, поставила на камин дракона Ядэ, а рядом — каменную собачку Фу. Дракон и собачка были мне особенно дороги. Они достались мне по наследству.

На первой же лекции по философии я познакомилась с Маком Вингом и Ки Ху. На этих круглолицых юношей азиатского вида, в одинаковых никелированных очках с темными стеклами, просто невозможно было не обратить внимания. Оба были не выше метра шестидесяти, оба носили костюмы-тройки в желто-зеленую клетку. Я подумала, что они — близнецы, но когда они подкараулили меня у выхода и представились, оказалось, что они даже не братья.

— Мы вообще не родственники, — сообщил мне Мак.

— Вы — как и все тут на Западе, — с обидой сказал Ки. — Для вас все азиаты на одно лицо.

— И вовсе нет, — запротестовала я. — Но вы и в самом деле похожи на близнецов, ну по крайней мере — на братьев.

— Как же! — с насмешкой сказал Мак.

— Не стоит так сразу дуться, как мышь на крупу, — ответила я. — Если не хотите походить на братьев, зачем одинаково одеваетесь?

— А кто говорит, что не хотим? — спросил Ки.

— Вижу, вам палец в рот не клади, — сказал Мак. — Откуда вы сюда прибыли?

— Из Сан-Франциско.

Я бросила взгляд на свои новые часы, подаренные тетей. До следующей лекции оставалось всего пять минут, а я даже не знала, в каком она учебном корпусе.

— Где тут библиотечный корпус? — спросила я их.

— Пойдем, покажем.

Они взяли меня в клещи справа и слева, и мы отправились в библиотечный корпус.

— Где вы живете? — спросил Ки.

Я еще не знала, можно ли им доверять, а потому ответила вопросом на вопрос:

— А откуда у вас эти костюмы?

Мак с удовольствием оглядел себя.

— Сшиты по заказу в Гонконге. Симпатично, правда?

— Просто шик. Сколько вам, собственно, лет?

— Не так просто пристроить старую голову на молодые плечи, — Мак подмигнул мне сквозь стекла очков. — Никто не бывает так стар, чтобы не надеяться прожить еще годик…

Ки мудро кивнул.

— Господи, — вздохнула я притворно. — Ваши шуточки с поговорками пахнут нафталином.

— Старость должна думать, а молодость — действовать…

— Я думаю, вам по шестьдесят, — сказала я. — Ну семьдесят, но никак не больше.

— В одиночку можно быть мудрым, а вдвоем — счастливым…

Мак остановился перед большим зданием.

— Мы подождем вас.

— Подождете меня?

— Разумеется, — ответил Ки. — Хорошая женщина стоит золотого дворца.

— К тому же у нас сейчас нет лекции, — добавил Мак. — Нам все равно, что делать. Можно и подождать.

Они и в самом деле дождались меня. Я поглядывала на них в окно. Они развлекались, как могли, разговаривали и время от времени прохаживались туда-сюда, чтобы согреться. Потом мы пили чай в студенческой столовой.

— Где вы живете, мальчики? — спросила я.

— В Чайна-тауне, где же еще?

— А я не знаю, где здесь китайский квартал…

— Мы вам покажем.

— Как-нибудь.

— Может, сегодня вечером?

— Не знаю. Наверное, сегодня ко мне приедут дядя и тетя.

— Ничего, мы умеем ждать. — Мак достал шариковую ручку и записную книжку. — Итак, адрес?

Я не видела оснований скрывать его, и Мак прилежно записал адрес в книжку.

— А номер телефона? — осведомился Ки.

Номер телефона тоже был старательно записан.

— Только позвоните мне заранее, — предупредила я их.

Они принялись кланяться, как два маленьких старичка. Конечно, они были не совсем в моем вкусе, но забавные. Пусть такие, чем никаких. Я, правда, все еще надеялась, что однажды появится Генри Дарлинг. Но больно уж призрачной была эта надежда. Лучше Мак и Ки в руках, чем Генри Дарлинг в небе.

Я остановилась в подъезде, разыскивая в сумочке ключ от лифта, двинулась, не глядя вперед, и попала Прямо в объятия Дэймона Криди.

— Простите, — автоматически извинилась я, а потом спросила.

— Что вы тут делаете?

Он улыбнулся и стал подбирать книги, которые я уронила при столкновении.

— Ищу вас. Тетя прислала меня пригласить вас на ужин.

Он действительно был очень симпатичным. Может быть, чуть староват для меня, но именно это как раз и привлекало, как ни странно.

— Мне нужно переодеться. Поднимайтесь со мной.

— Мне любопытно, что за апартаменты вам отыскала Лотус. Больно уж она их нахваливает.

— Довольно дорогие, надо думать.

Я нажала на кнопку самого верхнего этажа.

— Ну, ваши родственники могут это себе позволить.

Он прислонился к стенке кабины и начал листать одну из книг, которые поднял. — Как вам университет?

— Весьма и весьма.

Когда мы вошли в квартиру, я сказала:

— Я буду готова через минуту, располагайтесь пока. Можете чего-нибудь попить. Правда, у меня только диетическая кока-кола. Возьмите себе бутылочку.

— Диетическая кока-кола? — Он даже развеселился. — Вот уж никогда бы не подумал, что вы употребляете диетические напитки.

— Никогда не знаешь, когда можешь располнеть. С возрастом люди обрастают жирком.

С этими словами я отправилась переодеваться. В спальне явно побывала горничная. Здесь было значительно больше порядка, чем я оставила уходя.

Тетю Лотус и дядю Шелдона мы нашли в ресторане у Дино.

— Как прошел твой первый день занятий? — светским тоном спросила тетя Лотус.

— Совсем неплохо.

— Где ты была сегодня, Лотус? — Дядя Шелдон, кажется, был не в духе. — Куда-то пропала после обеда, и только от Эмили я узнаю, что ты здесь.

— Я брала урок рисования.

— О, да это просто прекрасно! — воскликнула я.

— Урок рисования? — недоверчиво спросил дядя Шелдон. — И где же это?

— Ну, естественно, в Музее изящных искусств, где же еще.

— Урок рисования! — в голосе дяди Шелдона зазвучали презрительные нотки.

— Я тоже немного рисую, — вставила я. — Не очень хорошо, но дома у меня был учитель, который…

Дядя Шелдон перебил меня, чего никогда раньше себе не позволял.

— Если ты брала урок рисования, то чем же ты рисовала? Пальцем?

— Все необходимое я купила сегодня после обеда. Лежит в машине. Можешь посмотреть, если не веришь.

Тетя Лотус повернулась к Дэймону Криди.

— Я передумала. Я не останусь на ужин.

Она выразительно поглядела на дядю Шелдона.

— У меня что-то разболелась голова.

— Разболелась голова! Одно и то же целыми днями.

Только и слышишь — разболелась голова, разболелась голова.

Дядя Шелдон опрокинул разом свой стакан, и мне показалось, что он слегка пьян. Во всяком случае, вел он себя не так, как обычно.

— Если ты уходишь, я тоже ухожу.

— Это вовсе не обязательно, — тетя Лотус опять заговорила ледяным тоном. — У меня есть своя машина, я могу уехать одна.

— И все же я ухожу.

Он достал бумажник и бросил на стол несколько купюр.

— Вы позаботитесь, чтобы Тинкер что-нибудь поела, а, Дэймон? И отвезите ее домой.

— Разумеется.

Дэймон встал, чтобы попрощаться. Я попыталась скрыть, как я довольна их отъездом, чтобы не показаться невежливой. Но едва ли они сегодня были приятной компанией.

— Надеюсь, тебе скоро полегчает, тетя Лотус, — сказала я.

— Если я лягу, пройдет.

Она закуталась в норковое манто и гордо двинулась к выходу. Дядя Шелдон последовал за ней.

— Это все пустяки, — сказал Дэймон, явно прочитав мои мысли.

— Может, и так. Но мне кажется, они часто ссорятся.

— Вы к этому привыкнете.

— Мои родители не ссорились почти никогда.

Он похлопал меня по руке.

— Э! Мои порой орали друг на друга как сумасшедшие. Что вы будете есть?

— А нам что, надо обязательно оставаться здесь? Тут, конечно, очень мило, но я так хочу съездить в Чайнатаун!

Он даже поднял брови от удивления.

— Вы это серьезно?

— Да.

— Ну ладно, поехали.

Он подозвал официанта. Кто-то подошел и встал у меня за спиной, но это был не официант.

— А где же остальные? — услыхала я мужской голос.

— Генри! — воскликнула я. — Что вы тут делаете?

— Лотус сказала, что вы все будете здесь. Где они оба?

Стоило мне увидеть его, как на губах моих появилась счастливая улыбка, глупая до невозможности. Я еле справилась с ней.

— Они уехали домой. У Лотус заболела голова. Поедемте с нами. Мы отправляемся в Чайна-таун.

— В Чайна-таун? — Он поколебался секунду, а потом пожал плечами. — А почему бы и не в Чайна-таун?

И мы поехали.

Продуктовые магазинчики, рестораны, узенькие улочки, вид прохожих — все это вызвало у меня какое-то особое чувство. Мы бродили по Чайна-тауну, я разглядывала китайские иероглифы, и мне казалось, что я снова вернулась домой. Конечно, это была не самая лучшая идея — погружаться в прошлое. Я сейчас жила совсем в другом мире и была сама ответственна за свою судьбу.

У Дэймона в Чайна-тауне был любимый ресторанчик — «Дом солнца», и мы решили пойти туда. По моим оценкам, это был ресторан для туристов. В двух стенных нишах красовались барельефы таиландского Будды, а в остальном здесь было не так много дешевки, как в заведениях подобного типа.

Мы сели за столик, и я с удивлением посмотрела на подходившего к нам официанта.

— Мак? — неуверенно спросила я.

Он поглядел на меня, состроив по-восточному непроницаемую мину, и степенно поклонился.

— Человек должен много съесть со своими друзьями, прежде чем узнает их по-настоящему, — выдал он очередную поговорку.

Я хихикнула и представила его своим спутникам.

— А где Ки?

— На кухне.

Он показал взглядом наверх, на потолок. Без очков он выглядел совершенно иначе, даже еще моложе.

— Отец может прокормить десять детей. Но десять детей едва ли прокормят отца.

— Вы тем самым хотите сказать, что этот ресторан принадлежит вашему отцу?

— Это вы сказали, милая девушка, а не я. Не хотят ли господа коктейль? Вы коктейля не получите, Тинкер. Вы еще недостаточно взрослая.

— Сделайте ей «Сингапурский Слинг», но без джина, — попросил Дэймон. Когда Мак ушел, он сказал Генри:

— Лотус мне не говорила, что ты тоже придешь.

— Не говорила?

Генри открыл меню и принялся за его изучение.

— Нет, не говорила. Но я рад тебе. Мне придется скоро уйти, а кому-то надо проводить домой Тинкер.

— Я позабочусь об этом, — сказал Генри, и я уже было обрадовалась, но он тут же добавил: — Но мне тоже скоро придется ехать домой, спать. Завтра вечером у меня очень тяжелый матч.

— Ничего, ничего, конечно.

А что мне оставалось сказать? Очень милая ситуация — оказаться в обществе целых двух мужчин, каждый из которых хочет отделаться от тебя как можно скорее. Наверное, плохо, если ты чересчур молода, подумала я. Господи, как бы я хотела стать зрелой женщиной лет этак двадцати двух-двадцати трех!

6

— И как долго еще будут продолжаться эти душевные излияния? — осведомился Грейнджер, листая страницы.

— А вы докуда уже дочитали? — спросил Кнут.

— До поездки в Чайна-таун.

— Значит, скоро узнаете много больше, — посулил Кнут. — Прочтите только про следующий день из жизни мисс Тинкер Той.

7

На следующий день Мак и Ки проводили меня домой, что было очень кстати, потому что в подъезде моего дома меня поджидал Леонард Кон. Он, конечно, сделал вид, что оказался там по чистой случайности, но я, разумеется, ему не поверила.

— Смотри-ка, смотри-ка, вот и наша восточная принцесса!

Его светлые волосы, кудрявые и густые, делали лицо еще более круглым. — Вот, значит, где ты свила гнездо.

— Что ты тут делаешь, Леонард?

Я обратилась к нему на «ты», потому что мы были родственники, в конце концов. Главным образом из-за дяди Шелдона.

— У меня была деловая встреча в этом доме. И вот — смотрю, ты идешь. Честно говоря, и так собирался тебе позвонить. Может, сходим куда-нибудь вечерком? Хочешь, в «Плейбой-клуб»?

Он совершенно игнорировал Мака и Ки, и меня это злило.

— Не могу, — сказала я. — Я помолвлена.

Он был совершенно ошарашен, что меня порадовало.

— Помолвлена? С кем?

— Вот с ними, — указала я на своих спутников.

И мы пошли дальше, оставив его в недоумении.

В лифте Ки изрек:

— Несправедливость забыть легче, чем обиду…

Мак тут же откликнулся:

— Обида подобна фальшивой монете: пусть нам ее предлагают, но брать ее мы не должны…

— Ну, надеюсь, он-то обиду принял, — вспылила я. — Не выношу этого типа. Он мне кажется жирной волосатой гусеницей.

Пока я на ходу искала в сумочке ключ от квартиры, Мак осведомился, кто такой Леонард.

— Сын моего дяди Шелдона, — пояснила я. — Видимо, пошел в свою мамочку.

— Мы вольны избирать себе друзей, но не родителей… — произнес Ки.

— Дядя Шелдон стал моим родственником только благодаря тому, что женился на тете, — сказала я, открывая дверь…

…На полу моей квартиры, в гостиной, раскинув руки, лежала тетя Лотус. Вся ее голова была в крови. Моя собачка Фу валялась рядом. Она тоже была в пятнах крови — это было видно сразу, с порога, где я застыла, остолбенев от увиденного. Я даже не закричала, потому что просто не верила своим глазам.

Ки и Мак отодвинули меня в сторону и прошли вперед. Ки встал на колени около тети Лотус, а Мак сказал мне:

— Только не входите сюда!

Сердце мое вдруг бешено заколотилось. Стало трудно дышать, в ушах зашумело. Ноги мои подкосились, и я опустилась на пол.

— Она мертва, — сказал Ки. — Я, во всяком случае, уверен в этом.

— Кто это? — спросил Мак.

— Моя тетя Лотус. О, боже! — Я отвернулась. — В ванной есть коробка с бумажными носовыми платками. Принесите мне, пожалуйста, несколько.

Мак пошел в ванную, а Ки сказал:

— Мы должны позвонить в полицию.

— Я знаю.

Я едва могла говорить.

Мак протянул мне несколько носовых платков.

— Вот. Так мне позвонить?

— Пожалуйста.

Когда он пошел к телефону, я с огромным трудом выговорила:

— Скажите им… «скорую помощь». Может, она еще не…

— Пойдем, сядьте в кресло.

Ки довел меня до кресла, повернув его так, чтобы мне не было видно тела на полу там, в гостиной.

— Дядя Шелдон… — сказала я, размышляя вслух и не замечая этого. — Нам надо позвонить дяде Шелдону.

— Какой здесь адрес? — спросил Мак, держа телефонную трубку. — Я н€ помню номер дома.

Мне потребовалось время, чтобы вспомнить собственный адрес, — в голове была совершенная пустота, будто вынули мозг. Наконец, я вспомнила, и он повторил адрес в трубку.

— Они сейчас же приедут, — сказал он, закончив разговор.

— Она хотела, чтобы я позвонил дяде Шелдону, — сказал Ки, обращаясь к Маку. А меня спросил: — Какой там номер?

Я вспомнила номер телефона.

— Ради бога, только бы она не умерла, — повторяла я, как заведенная. — Только бы не умерла.

— Может, хотите стакан воды? — спросил Ки.

— Не знаю… Почему всегда дают воду, когда происходит что-то ужасное?

— Я тоже не знаю, но все-таки принесу стакан.

Мак сказал от телефонного столика:

— Никто не отвечает.

— Не может быть. Там есть Эмили — горничная. Наверное, я просто перепутала номер. Попробуйте позвонить еще раз.

Пока Мак набирал номер, пришел Ки со стаканом воды. Я выпила несколько глотков, а Мак продемонстрировал телефонную трубку, отвернув ее от уха, как бы в доказательство:

— Там никто не отзывается.

Вдруг раздался зуммер. Он так меня напугал, что я уронила стакан, и вода пролилась на ковер.

— Что это еще такое? — спросила я, чуть не плача.

— Видимо, полиция. Переговорное устройство у входной двери. — Как оно действует?

Мак вертел в руках микрофон.

— Вон там кнопка. Видите?

— Да.

Он нажал на кнопку и спросил:

— Это полиция?

Даже из своего кресла я услышала ответ через динамик:

— Детектив Северсон.

— Вот, — я протянула Маку ключ от лифта. — Без него на лифте не поднимешься.

— Не убивайтесь так, — успокоил он меня. — Все еще наладится и образуется.

— Нет, если она умерла, — всхлипнула я. — Нет, если она умерла.

8

— Значит, попасть в квартиру можно только на лифте, а лифт открывается только ключом? — спросил Грейнджер, дочитав повествование.

— Верно.

Кнут сел прямо.

— Но у Лотус Кон был свой собственный ключ. Видимо, она сделала его себе, когда снимала квартиру для племянницы. Стало быть, она могла сама впустить убийцу. Может статься, что существует и третий набор ключей — от лифта и от квартиры. Такое не исключено.

— Вы нашли у нее ключи?

— Оба. И от лифта, и от квартиры. Лежали в сумочке вместе с мелочью, губной помадой и прочими женскими безделушками.

— Но как тогда убийца смог выйти из квартиры? У него должна была быть еще одна пара ключей.

— Вовсе не обязательно. Без ключа на лифте можно спуститься, это подняться нельзя. Думаю, такая мера предосторожности.

Грейнджер откинулся на спинку стула и сделал любимый жест — сомкнул пальцы так, что руки стали представлять собой нечто вроде пирамиды.

— А что говорит доктор Альберт?

Паркс откашлялся и начал читать вслух заключение: «Лотус Кон, двадцать восемь лет, умерла в результате травмы — проломлен череп. Смерть наступила около пятнадцати часов двенадцатого марта. Орудием убийства была каменная статуэтка, известная под названием собачки Фу и принадлежащая племяннице покойной, Минг Той. На орудии убийства отпечатков пальцев не обнаружено. Вероятно, они были стерты тряпкой, которая найдена в ванной». Убийца смывал в ванной кровь, но доктор Альберт полагает, что крови на него попало не так много. Вероятно, той же тряпкой он протер краны в ванной и вообще все, к чему мог прикоснуться. Отпечатки пальцев, обнаруженные Бласделем и Тиммонсом, принадлежат только девушке, покойной и двум юным китайцам.

Грейнджер подпер голову рукой.

— Вы полагаете, что девушка в своем рассказе упомянула абсолютно всех, кого можно подозревать? Подозрение, конечно, в первую очередь падает на мужа убитой и его сына.

— Равно как на Дэймона Криди и Генри Дарлинга, если судить по тому, что написано в этом пространном сочинении, — заметил Кнут. — Мы предполагаем, что она с кем-то встречалась в этой квартире.

— А что, весьма удобно, — кивнул Паркс. — Милая квартирка, все шито-крыто, племянница целый день в университете.

— А что искал тут этот Леонард? Вы допросили его?

Кнут усмехнулся.

— Он говорил правду. У него действительно была деловая встреча. Он приезжал продавать товар своему клиенту, некоему Альберту Хеерсону. Тот ни разу в жизни не видел Лотус Кон. Квартира «2ж», которую он занимает, находится в другом крыле дома, туда надо подниматься на другом лифте. Мистер Хеерсон подтвердил алиби Леонарда. Хотя и несколько замялся, прежде чем ответить на этот вопрос.

— И что же за товар продавал Леонард Кон?

— Порнофильмы.

Паркс покраснел до корней волос. Кнут чертыхнулся про себя, подумав, что Парксу давно пора избавиться от этой подростковой привычки. Тоже мне детектив.

— А где во время убийства был муж, Шелдон Кон?

— В баскетбольном зале. Вместе с Криди, Дарлингом и всей остальной командой. Но алиби у них нет — ходили туда-сюда, отлучались и все такое. Никого из них исключить из списка подозреваемых нельзя.

— Но Леонарда Кона можно?

— Нет, и его нельзя тоже. Встреча с Хеерсоном у него была назначена на шестнадцать часов. Он пришел минута в минуту. Но кто знает, не побывал ли он перед этим в квартире, где произошло убийство? Доктор Альберт констатировал, что смерть наступила около пятнадцати часов. Но более точно сказать он не может. Говорит, что она могла умереть и часом позже, и часом раньше.

— Какие ценные сведения. Они очень помогут нам, — вздохнул капитан Грейнджер.

— Мы не стали выяснять, как обстоит дело с ключами, но тут надо говорить с владельцем дома, — сказал Кнут. — Его целый день не было, но завтра появится.

— Один ключ у него должен быть. Оригинал, с которого делаются все остальные, — заметил Грейнджер.

— Одна из горничных показала нам доску с ключами, где они все хранятся. Ее положено закрывать на замок, чтобы никто доступа к ключам не имел. Я спросил, не мог ли остаться комплект ключей у кого-нибудь, кто раньше снимал эту квартиру. Горничная полагает, что едва ли. Но мы завтра перепроверим.

— Мисс Тинкер Той очень интересно реагировала на наши вопросы о дяде и тете, — задумчиво проговорил Паркс.

Кнут кивнул.

— Она говорила о них только хорошее. Особенно о дяде.

Грейнджер тоже задумался.

— Может, он ей просто симпатичен. Это, кстати, чувствуется и по ее сочинению. Хотя он ей не кровный родственник. И знает его она совсем недавно.

Кнут что-то буркнул себе под нос и поднялся.

— Она ведет себя прямо и честно, ничего не скрывает. Сущий ангел, прямо Белоснежка из сказки. Но в ее милой головке вертятся какие-то мысли, нам неизвестные. Не знаю уж, почему, но у меня такое подозрение, что Тинкер Той вполне могла насыпать песка в шестеренки какой-то хорошо отлаженной машины.

Грейнджер задал последний вопрос:

— Что, на орудии убийства действительно не осталось отпечатков пальцев? Что это было? Статуэтка собаки?

— Каменная собачка. Талисман. Ни одного отпечатка пальцев. Даже намека на них.

9

— Должно быть, это — подлый Леонард, — мудро изрек Мак и покивал, словно китайский болванчик.

Я покусывала кончик шариковой ручки, потому что как раз вела записи, — что-то вроде дневника по просьбе этого симпатичного детектива Северсона.

Поначалу я и не заметила, какой он симпатичный. Но когда он допрашивал меня и попросил написать все, что я найду нужным, я поняла, как он мил. Высокий, светловолосый, глаза, кажется, видят тебя насквозь. Чудо что такое!

— Я тоже думаю, что это Леонард, — сказала я. — Он должен был ненавидеть тетю Лотус, ведь она разрушила его семью. Но как мы это докажем?

— Затеять частное расследование? Последить за ним? — задумчиво произнес Мак.

— Полиция уже взяла его на заметку, — ответил Ки. — Будь уверен, у них это получится лучше, чем у тебя.

— Наверное, ты прав, — кивнула я.

К тому времени мы уже перешли на ты, как добрые университетские друзья.

Раздался зуммер переговорного устройства. Пришел дядя Шелдон, Голос его звучал очень устало.

— Я открою тебе, — сказала я и спустилась вниз.

Дядя был таким же усталым, как и его голос. Он как-то сразу постарел.

— Не мог сомкнуть глаз всю ночь, — признался он, когда мы поднимались в лифте. — Такие потрясения. А потом еще допросы. Репортеры не дают покоя. А в довершение всего мы вчера вечером проиграли, и теперь первого места нам не видать.

Он тяжело вздохнул.

— Репортеры хотели сегодня утром добраться и до меня, — сообщила я. — Но я их выставила. Иногда мне хочется, чтобы в доме был портье. Чтобы никого не пускать.

Мы вошли в квартиру.

— Это мои друзья, — представила я. — Мак Винг и Ки Ху. Они вместе со мной ходят на лекции в университет.

Дядя Шелдон опять вздохнул и схватился за живот.

— О, господи, моя язва. Снова дает о себе знать. Очень мило, юноши, что вы составляете компанию Тинкер. Она, конечно, должна жить в семье, дома. Но у моей экономки заболела сестра, и она уехала. А шофер Коннолли два дня как отправился в Ирландию, в отпуск. Он туда ездит каждый год в марте. Какие-то у него там дела в день Святого Патрика. Так что мой дом сейчас пуст…

Я взяла его под руку и усадила в кресло.

— Разделенное горе наполовину меньше… — изрек Мак.

Я устроилась на полу, в ногах дядя Шелдона, и подняла на, него глаза.

— Ты должен знать, что я во всем верю тебе.

Он пристально поглядел на меня.

— В самом деле?

— Я знаю, что ты не совершал этого ужасного преступления и приложу все силы, чтобы доказать это. Они оба мне помогут. Правда, мальчики?

Мак и Ки закивали как по команде.

Дядя Шелдон вдруг разволновался.

— Что? Я убил Лотус? Тебе в самом деле приходило такое в голову? Что за чушь!

— Вот и я говорю, что чушь. Я знаю, что это не ты.

— Кто кто тебе сказал, что я убил ее?

— Полиция, — пояснила я. — Нет, прямо так они, конечно, не сказали, но я догадываюсь, что они так думают. Все спрашивали и спрашивали про тебя и про тетю. Какие у вас были отношения и все такое.

Он Чуть не вскочил от возмущения, но я сидела у него в ногах: Так что он только заерзал в кресле.

— Но ведь я был в это время в спортзале, и это могут подтвердить все!

— Разумеется, — успокоила я его. — Разумеется. Но если полиция вдруг выяснит, что в какой-то отрезок времени тебя никто там не видел… ты же знаешь, от зала до этой квартиры всего пятнадцать минут езды. А полиция страшно недоверчива. Так и выискивает, к чему бы прицепиться.

— Сегодня после обеда этот Северсон опять хочет поговорить со мной, узнать, не подозреваю ли я кого в убийстве.

— А ты подозреваешь? У нее был любовник? Есть какие-то подозрения?

Он покачал головой.

— Я не знаю. Мне и в голову никогда не приходило. А теперь я уже не знаю, что и думать.

— Признайся мне, дядя. Не стесняйся говорить в присутствии Мака и Ки. У меня нет от них секретов, они мои помощники. Ведь у тебя были какие-то подозрения. Накануне вечером ты так разозлился, когда она сказала, что берет уроки рисования. Мне показалось, ты ей не поверил.

— С недавних пор она стала так… так холодна со мной, — дядя, казалось, тихо разговаривал сам с собой. — Все у нее голова болела. Раньше такого никогда не было. Вот я и стал недоверчивым.

На глаза его навернулись слезы.

— Но я просто не хотел в это верить. Я ведь так много для нее сделал. Бросил жену, поссорился с сыном. Как она могла!

Дядя Шелдон громко икнул и сказал:

— Простите. Не могла бы ты дать мне стакан молока, Тинкер? Иногда мне это помогает.

— Пожалуйста, Ки, налей дяде Шелдону стакан молока, — попросила я и продолжила — Так ты поссорился с Леонардом?

Он кивнул.

— Мальчик давно уже подозревал ее. Весь последний год она часто не бывала дома, и я тоже начал призадумываться. Некоторое время я даже подозревал одного из моих друзей, но потом сказал себе, что, видимо, начинаю стареть. Видишь, переходный период трудно дается не только женщинам.

Он взял у Ки стакан и стал пить.

— Кого из друзей ты подозревал? — задала вопрос я. — Разумеется, я понимаю, что ты сейчас не хочешь бросать тень на друга. Но представим, что полиция все же подозревает тебя. Иногда надо подумать о себе, а не только о других.

Губы его снова дернулись. Он еще отпил молока.

— Это был Дэймон. Дэймон Криди. Мне показалось, ее тянуло к нему. На вечеринках они часто сядут в угол и о чем-то беседуют. Или поедем куда-нибудь ужинать, а она заведет о нем разговор. Но потом это прекратилось, и я подумал, что ошибался. В последние месяцы она никак не выделяла его. Обращалась, как со всеми другими.

Я сделала знак Маку.

— Мак, запиши-ка кое-что. Дядя Шелдон, где живет Дэймон Криди? И уж заодно дай адрес твоего сына, а также адрес твоей фирмы. Как, кстати, она называется?

Он оторвался от стакана.

— Дэймон живет на Ривервей… А зачем тебе, собственно, все эти адреса?

— Не беспокойся, дядя, мы просто собираемся тебе помочь. Впрочем, Леонард вчера приходил сюда. Мы очень хотим задать ему вопрос — не заметил ли он чего подозрительного. А как мы спросим, если не знаем, где он живет?

Дядя Шелдон поставил стакан на подлокотник кресла.

— Будешь задавать слишком много вопросов — можешь нажить неприятности.

— Не думаю. Где живет Леонард?

— Наверное, у матери, в Уотер-тауне.

Он продиктовал мне оба адреса. Помолчал и добавил:

— Знаешь, я бы не хотел, чтобы ты общалась с Гертрудой. Боюсь, она обо мне неважного мнения, и я могу ее понять.

— Мы не будем общаться с ней. А как называется твоя бывшая фирма?

— Зачем тебе?

— Тетя Лотус там работала до замужества. Именно там она могла познакомиться с мужчиной. Там тоже не помешало бы порасспросить. К тому же было бы не так скверно, если бы оказалось, что к этому причастен кто-то не из твоих друзей.

— «Кто-то не из моих друзей», — повторил он шепотом. — Ладно. Фирма называется «ГК — одежда для спорта». Новые владельцы сохранили название. Когда-то давно я решил назвать фирму инициалами Гертруды.

Он в изнеможении откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— В этом доме есть черный ход, — сказала я. — Идем, я тебе его покажу на тот случай, если репортеры все еще вертятся у подъезда. Думаю, тебе сейчас лучше поехать домой и лечь. У тебя больной вид.

Он открыл глаза.

— Нет, нет. Мне нужно найти этого Северсона. Да, хотел посоветоваться с тобой насчет похорон. Как ты думаешь, нужна Лотус вся эта помпезная китайская церемония? Меня спросили в похоронном бюро, и я даже растерялся. Сказал, что пока не знаю.

Я поднялась и взяла у него стакан.

— Думаю, она предпочла бы простые похороны, дядя Шелдон.

— Ты действительно так считаешь? Мне они тоже больше по душе.

10

— Садитесь, мистер Кон.

Кнут указал на стул. Паркс повернулся вместе с креслом, чтобы тоже участвовать в разговоре.

— Давайте еще раз хорошенько вспомним весь ваш вчерашний день — прямо по минутам. Насколько я помню, вы говорили, что ушли из дома в полдень и примерно в час появились в спортзале.

— Верно.

Шелдон Кон нервно провел рукой по лбу.

— Там вы и нашли меня около шести часов вечера. Когда вы не застали меня там в первый раз, я, наверное, выходил перекусить…

Он умолк.

— По всей видимости, так оно и было. Выходили перекусить вместе с Дэймоном Криди и Джорджем Грайбэлом. Их показания на этот счет совпадают. Где-то в четыре тридцать вы пошли в закусочную напротив.

Кон сделал неопределенный жест.

— Может, в четыре, может, в четыре тридцать. Я точно не знаю. У команды был перерыв, и мы пошли поесть.

Северсон продолжал задавать вопросы.

— Стало быть, между тринадцатью и шестнадцатью часами вы были в спортивном зале. Можете вспомнить точно, где именно? Я имею в виду — на площадке, на трибуне, в кабинете? Или где-то еще?

Кон снова провел рукой по лбу.

— Как я могу сказать… Да во всех местах сразу. То здесь, то там. Занят был по горло. Некоторое время говорил с репортерами, которые пишут о спорте. Кажется, сразу после того, как пришел. С Дольфом Смитом из «Геральд» и Коном Арджентом из «Глоб». Мы проговорили с полчаса, может, чуть больше. А где-то в два или в три я ушел в кабинет и прилег на кушетку, потому что язва опять дала о себе знать. Лежал всего несколько минут. Но когда это было точно, сказать не могу. Могу только поклясться, что все время был там, в зале.

— Перед уходом из дома вы разговаривали с миссис Кон? Говорила ли она, куда пойдет, с кем хочет встретиться?

Он покачал головой.

— Она рано ушла из дома. Эмили, нашей горничной, надо было срочно лететь к сестре, которая заболела. Лотус только сказала мне, что отвезет ее в аэропорт. Это было где-то в восемь утра.

— Ах, мистер Кон… — Паркс проявил еще большую застенчивость, чем обычно. — Были ли у вас… ну, в общем… может, вы думали, что ваша жена… встречается с другими мужчинами?

Кнут ждал, что Кон возмутится, но тот вдруг сказал еле слышно:

— Я не знаю.

— Надо ли понимать это так, что вы не исключали подобную возможность? — спросил Кнут.

Снова неопределенный жест.

— Я не знаю, — Кон поднял взгляд. Он казался совершенно измученным. — Она… она была такой прекрасной женой. Такая молодая. Мне кажется, она в последние месяцы была не очень счастлива. Сейчас, когда начинаешь вспоминать, во всем сомневаешься. Словом, до последнего момента я даже не думал, что у нее кто-то есть. Просто думал, что она такая нервная, потому что у нее всегда болит голова.

— Если у нее все-таки кто-то был, как вы думаете, кто?

— Я не хотел бы называть имен.

Кнут подался к нему.

— Мистер Кон, кто-то убил вашу жену! Мы хотим узнать, кто это сделал. Я думаю, вы тоже.

— Я понимаю, все понимаю. Но это мой старый друг. Я так и не могу поверить, что он оказался способным…

Кон вздохнул.

— Хорошо, я скажу. Это Дэймон Криди.

Он опустил голову.

— Но вы же не поймете так, что я его обвиняю в убийстве? Команда и все связанные с ней люди, мы всегда держимся друг за друга. У «Рыцарей» так принято: мы все в одной лодке.

— Да, я знаю, — сказал Кнут сухо. — Я это уже читал в газете. Не беспокойтесь, мы будем достаточно тактичны по отношению к Криди. Скажите, у миссис Кон были еще друзья? Такие, о существовании которых вы могли не знать?

— Нет, что вы. Мы всегда выходили из дома вместе.

— И всегда с вашими друзьями из баскетбольной команды?

— Да, это так. Мы все были как одна семья.

— Следовательно, если у нее был другой мужчина, его надо искать именно там, не правда ли?

Кон мрачно кивнул.

— Наверное, вы правы. Последние два-три года мы вообще практически не контактировали с другими людьми. Разве что она могла познакомиться с кем-то в парикмахерской или в магазине. Мы ни с кем не общались, кроме «Рыцарей».

Казалось, он готов расплакаться.

— Но я не могу себе представить, чтобы кто-то из них мог… чем-то обидеть Лотус. Или меня.

Пока Кнут думал, как это можно оставаться таким наивным до пятидесяти лет, зазвонил телефон.

— Прошу прощения, — сказал он Кону. — Алло?

— Кнут, мне ужасно жаль беспокоить тебя на работе, но я не задержу тебя долго.

Бренда, подумал Кнут. Бренда Пардье. Она раньше никогда не звонила ему на работу.

— Что-нибудь случилось? — спросил он тихо.

— Нет, все в порядке. Просто мне очень надо с тобой поговорить, Кнут. Это очень важно. Может, придешь ко мне сегодня вечером?

— Почему бы и нет? Обязательно приду. В восемь.

— Благодарю тебя, Кнут. Мне подходит.

Она положила трубку. Кнут медленно повернулся к Кону. Тот как раз объяснял Парксу, что его жена наверняка предпочла бы простые, но достойные похороны.

— …и кремацию. Мне кажется, она не хотела бы погребения.

Кнут почувствовал, как у него появляется сострадание к этому человеку и стал гнать от себя эмоции. Этот человек вполне мог оказаться убийцей, хотя и внушал сострадание. Со временем Кнут научился принимать в расчет такую возможность. Порой это давалось не без труда, но постепенно он научился.

— Ну хорошо, мистер Кон. Вы свободны. Идите домой, но имейте в виду, что можете понадобиться нам в любое время.

Кон тяжело, как дряхлый старик, поднялся со стула.

— Конечно, конечно, я всегда в вашем распоряжении.

Когда Кон ушел, Кнут встал и взял свое пальто.

— Сейчас обедать. А потом нанесем визит Дэймону Криди!

11

Я улыбнулась Дэймону, когда он помогал мне снять пальто.

— У вас здесь уютная квартира, — сказала я.

— Благодарю. Я хотел бы сказать вам, Тинкер, как тяжело я перенес смерть вашей тети Лотус…

— Тяжело пережили? — быстро спросила я. — А вы что, были причастны к ней?

Я представления не имела, насколько эффективны такие вопросы-ловушки. Но без риска ничего не добьешься.

После моего вопроса в темных глазах Дэймона появился какой-то странный блеск.

— Разумеется, я к ней не причастен, — с расстановкой сказал он. — Вы отлично понимаете, что я имел в виду.

— Простите. Просто все время лезет в голову какая-то чушь. Но вы ведь хорошо знали тетю Лотус. Я подумала — может, вместе мы быстрее выясним, кто мог ее убить.

Я опустилась на кушетку и взглянула на него как можно беспомощней.

Дэймон засунул руки в карманы красной домашней куртки. Костюм его дополняли темные брюки и белый шелковый шарф. Очень милый костюмчик. Мак и Ки наверняка назвали бы его мещанским. Они ждали меня внизу. Мы пришли к выводу, что в одиночку я смогу вытянуть из Дэймона больше. Они сами решили не терять времени даром и поговорить пока с портье и лифтером.

— Попытайтесь выведать, не приходила ли она сюда, — напутствовала я их.

— Она была утонченной женщиной, — сказал Дэймон с благочестивым выражением лица, с каким и подобает говорить о мертвых.

— Она была очень добра ко мне, — кивнула я. — Не знаю, что буду делать теперь, когда ее больше нет.

Я изобразила храбрую улыбку.

— Ну ничего, как-нибудь пробьюсь!

Он был так удивлен, как будто в первый раз узнал о положении, в котором я оказалась.

— Я уверен, что Шелдон выполнит свои обязанности по отношению к вам.

— Ну, мне-то он ничем не обязан. То есть непосредственно. Мы не кровные родственники. А кроме того, как быть, если окажется, что тетю Лотус убил он?

На лице Дэймона ничего не отразилось при этих словах.

— Шелдон? Едва ли… Я думаю, Шелдон не мог быть убийцей. Я его знаю достаточно хорошо. Несмотря на все свои финансовые успехи, он сохранил душу ребенка. Ион любил Лотус. В этом я совершенно уверен.

— Как чудесно, что у него есть такой друг, как вы, — сказала я.

Дэймон отвернулся.

— Не знаю, такой ли хороший я ему друг.

Он сказал это совсем тихо и в голосе его прозвучала мука. Видимо, я коснулась больного места.

— О, будьте уверены, он очень хорошо к вам относится. Он сам мне говорил. Но теперь я хотела бы задать вам один вопрос. Мы полагаем, что у нее был друг. Иначе зачем ей было заводить свои ключи. Она явно хотела использовать мою квартиру в каких-то своих целях. Вы же знаете, как там расположены окна: из них видно все вокруг, но ниоткуда не заглянешь внутрь.

— Я никогда не был в вашей квартире, — отрезал он.

— Конечно, конечно, об этом я просто не подумала. Как-нибудь заходите… Постойте! Вы же были там недавно — помните, вечером, когда пришли передать, что тетя Лотус… Ну да, вы заходили в мою квартиру, чтобы подождать, пока я переоденусь. Разве не помните?

— Верно. Я и забыл. Наверное, потому, что заходил всего на минуту. Совершенно вылетело из головы.

Он бросил на меня испытующий взгляд.

— Так, говорите, у Лотус были ключи от вашей квартиры?

— Да, были. Наверное, она сделала себе дубликаты, прежде чем отдать мне мои.

— А может, от этой квартиры с самого начала было две пары ключей, если ее снимут двое. И она просто взяла себе вторые ключи на всякий случай?

Я задумчиво кивнула.

— Может, и так. Но это еще не объясняет, что она делала в моей квартире.

Он поспешил отойти к окну.

— О! Объяснений может быть масса, и все невинные.

Не поворачиваясь ко мне, он спросил:

— Полиция уверена, что это не был просто незваный гость?

— Исключено. Ведь она должна была спуститься вниз и подняться с ним в лифте.

— Иногда квартирные воры изображают из себя монтеров, водопроводчиков. Может, она поддалась на этот трюк.

— Да, такое возможно.

Несомненно, этот Дэймон довольно хитер. Как бы выманить у него признание, что он был любовником тети Лотус? Если он им был, конечно.

— Завтра похороны, — сказала я и сообщила, где и во сколько. Сама я узнала все от дяди Шелдона.

Он снова повернулся ко мне. Я подумала, что за эти дни он как будто постарел лет на десять. Так состарить может только большое горе.

— Спасибо, — сказал он. — Я обязательно приду.

Я решила сделать еще одну, последнюю попытку.

— Вы действительно представления не имеете, с кем тетя Лотус могла встречаться? Я уверена, полиция ищет этого человека.

Он покачал головой, и в глазах его мелькнул холодок.

— Ничем не могу вам помочь. Она была женой Шелдона. И как жену Шелдона я всегда уважал ее.

Я вздохнула и встала с кушетки.

— Хорошо. Во всяком случае, спасибо.

Он сразу снял мое пальто с вешалки. Даже не предложил остаться подольше хотя бы из вежливости. Но в данных обстоятельствах едва ли можно было ожидать чего-то другого.

— Значит, увидимся завтра на похоронах, — сказал он. Помолчал и добавил: — Заехать за вами?

— Нет, благодарю. Я поеду с дядей Шелдоном.

И тут я вспомнила о том, о чем все забыли: машина тети Лотус! Где она осталась стоять, интересно? Я решила взять это себе на заметку.

Мак и Ки сидели внизу в холле.

— Удалось что-нибудь выведать? — осведомилась я, когда мы вышли из дома. Портье, который как раз выносил какие-то вещи к такси у подъезда, обернулся и с подозрением поглядел на нас.

— А у тебя как успехи? — спросил Мак, когда мы отошли подальше.

Я пересказала им весь разговор. Как Дэймон вначале делал вид, что никогда не бывал в моей квартире. Мы поспорили, прикидывается он или в самом деле забыл, что заходил на минуту.

— Во всяком случае, этот Криди довольно хитрый малый, — изрек Мак, когда мы так и не пришли к единому мнению.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнила я им. — Что вам сказал портье?

— Он не захотел иметь с нами дела, — ответил Ки. — Мне кажется, он подумал, что мы — хиппи.

— Это все из-за ваших очков.

— Зато мы поговорили с лифтером, — сообщил Мак. — Зовут Арнольд. Чуть старше, чем мы. Сказал, что работает здесь около года. Раньше к этому Криди приходила женщина, но последние шесть месяцев он ее больше не видел.

Я удивленно посмотрела на Мака.

— Он описал, как она выглядела? Это была тетя Лотус?

— Он не знал, как ее зовут, — ответил Ки. — Но сказал, что приходила какая-то симпатичная китаянка. Так что это, наверное, была она.

— Но ведь это просто великолепно! — воскликнула я с воодушевлением. — Может быть, нам удастся снять подозрение с дяди Шелдона!

12

Кнут позвонил. Бренда открыла ему и поздоровалась.

На ней был брючный костюм из какого-то тонкого золотистого материала. С ее фигурой можно было носить брюки. Темные волосы, перехваченные лентой, локонами спадали на плечи. Никогда прежде она не казалась ему такой соблазнительной. Кнут тоже поздоровался и стал снимать пальто.

Неяркий свет падал на стеллажи с книгами. Целая библиотечка юридической литературы. Нет, Бренда была просто идеальным секретарем адвоката. Он невольно вспомнил и этого адвоката — Чарльза Эванса Грэйтхеда, но тут же прекратил размышлять на эту тему. Он давно приучил себя не думать о шефе Бренды и о самой Бренде.

— Как поживают твои родители? — спросила она, убирая его пальто в стенной шкаф.

— Я недавно получил от них письмо. Мама пишет, что им нравится в Форт Лаудердале. Даже Шуддуту нравится, их собаке. Она пишет, что просто не понимает, почему они никогда до сих пор не ездили туда зимой…

Бренда, улыбаясь, подошла к нему.

— Причем именно она была против того, чтобы ехать туда.

— Да, но только тогда, когда папа болел.

Кнут взял ее за руки и посадил рядом с собой на софу.

— Ты выглядишь просто великолепно.

Он наградил ее долгим поцелуем и, оторвавшись, довольно вздохнул:

— Вот и славно. Сущая услада для усталого воина, вернувшегося к родному очагу.

— У тебя был трудный день?

Он пожал плечами.

— Читала об убийстве Лотус Кон? Вот с ним и возимся.

— Да, я читала. Вокруг масса знаменитостей — баскетболисты и прочие. Шея, наверное, устала задирать голову?

— Это мне еще предстоит. Сегодня Шелдон Кон мне поведал, что Дэймон Криди мог быть любовником его жены. А Дэймон Криди полагает, в свою очередь, что убийца — квартирный вор.

Он снова притянул ее к себе.

— Ты же знаешь, какие результаты дают эти допросы.

Она прижалась к нему.

— Выпить не хочешь?

— Да, но чуть-чуть попозже. — Он нежно поцеловал ее в шею.

Она выскользнула и направилась к бару.

— В чем дело? — осведомился Кнут. — Любимую девушку отпугивает неприятный запах изо рта, как показывают в рекламе зубной пасты?

— Дело в другом, — улыбнулась она с другого конца комнаты. — Просто хочу сказать тебе кое-что серьезное, а не могу, когда ты меня целуешь.

— Хорошо, начинай, — усмехнулся он. — С поцелуем погодим.

Она взглянула на него как-то странно.

— Там видно будет.

— Что ты хочешь этим сказать? — вскинулся Кнут.

— Может, ты и не захочешь меня больше целовать, когда выслушаешь.

Она принесла два стакана виски с содовой, протянула ему один и села напротив.

— Говори. Не напускай таинственности.

— А я и не хочу. Просто мне… в общем, трудно начать.

Она смущенно улыбнулась.

— Честно говоря, я уже выпила до твоего прихода. Для храбрости.

— У-у… Дело, кажется, действительно серьезное.

— Да.

Наверное, Грэйтхед развелся с женой, подумал Кнут. И сейчас она скажет, что между нами все кончено. Что она выходит замуж, и он, Кнут, ей больше не нужен. На него нахлынуло ощущение пустоты. Разум тщетно пытался бороться с ним, говоря — ну и что? Ведь ты знал, что этим кончится. Она не одна на белом свете. Пусть она лучше, чем остальные. Ничего, ты переживешь…

— Кнут?

— Я здесь.

Она повертела в пальцах стакан и сделала глоток. Посмотрела на него, покраснела и отвела взгляд.

— Однажды ты предложил мне выйти за тебя замуж. Ты говорил серьезно?

Серьезно ли он говорил тогда! Он вспомнил, как она тогда ушла от ответа. Считай, что отказала.

— Разумеется, я говорил серьезно.

— Ну, тогда… — Она глубоко вздохнула. — Тогда слушай ответ. Да.

— Почему? Почему ты говоришь это сейчас, когда прошло столько времени?

— Выходит, ты говорил не всерьез.

Она склонила голову.

Кнут встал.

— Черт меня подери! Разумеется, я не шутил. Мне только хотелось бы знать, почему тогда ты мне отказала, а теперь — соглашаешься. Что, между тобою и Грэйтхедом все кончено?

Эти его слова, казалось, эхом отозвались в тишине. Он никогда раньше не говорил про их отношения с Грэйтхедом.

— Мне почти тридцать. Я хочу, чтобы у меня было в жизни что-то свое, общее с кем-то, пока еще не поздно. Я поняла, что ты — тот человек, с которым я больше всего на свете хочу иметь это общее. Вот и все объяснение. Только и всего.

Губы ее задрожали. Она отвернулась.

— Господи! Разве я думала когда, что буду упрашивать мужчину жениться на мне…

Надо решаться. Прямо сейчас, не сходя с места. Хочу ли я жениться? И жениться именно на ней? Она сказала, что ей почти тридцать. Ну, а ему уже тридцать три. Десять лет назад он любил приволокнуться за девушками. Потом — все реже и реже. Они стали навевать скуку. Когда-то у него был уютный дом. Там жили его отец, жена Барбара и дочка Ким. Теперь в этом доме тихо, и живет в нем один стареющий сыщик с постаревшим уже котом по имени Мастер…

— Бренда, — спросил Кнут мягко, — скажи, ты не могла бы выйти за меня замуж?

Бренда взглянула на него и глаза ее просветлели. Она улыбнулась и протянула к нему руки.

— Да, Кнут. Могла бы.

13

Ки повесил трубку телефона-автомата.

— Никто не отвечает.

Снаружи к ним в будку заглядывал Мак.

— Ее нет дома, — объяснила я ему, открывая дверь. — Пошли. Посетим фирму «ГК — одежда для спорта». Может быть, там повезет больше.

— Будем надеяться. Двоюродный брат одолжил мне машину только на сегодня.

— Слава богу, — сказала я, занятая своими мыслями.

— Что это значит? — Мак посмотрел на меня укоризненно.

— Только то, что ты поразительный шофер. Но ничего, не беспокойся. Я вынесу все.

— Будешь тут поразительным, если приходится ездить по Бостону, — сказал Ки, распахивая передо мной дверцу.

— Надо бы мне тоже завести права, — заметила я и закрыла глаза, когда Мак со скрежетом включил передачу. Теперь держись! Если только все духи всех наших предков будут оберегать нас, мы, может, и доедем в целости, куда едем.

«ГК — одежда для спорта» помещалась в большом здании на Атлантик-авеню. Огромные витрины на первом этаже были довольно грязными, и несколько спортивных костюмов, неумело натянутых на видавшие виды манекены, никак не соблазняли меня купить что-то из продукции этой богоспасаемой фирмы. Мы вошли. За столами и прилавками мужчины, разбившись на группки, увлеченно обсуждали макси-юбки, блузочки с поясом, а также проблему отправки двух дюжин экземпляров модели индекс 1111–826 «ф» в город Бобалузу.

— Что вы хотели? — У дамы, ведавшей приемом посетителей, на голове была наверчена целая Вавилонская башня, обильно спрыснутая лаком, чтобы не развалилась.

Я доверительно наклонилась к ней:

— Вы знали Лотус Кон?

В глазах ее не отразилось ни малейшего движения мысли.

— Кого-кого?

— Миссис Кон. А Шелдона Кона вы знали?

Глаза-стекляшки недоуменно уставились на меня.

— Здесь таких нет.

Я сделала вид, что меня раздражает ее некомпетентность.

— Ему когда-то принадлежала эта фирма.

Она пожала плечами.

— Я здесь всего шесть месяцев.

И переключилась на нового посетителя, кокетливо захлопав пушистыми ресницами:

— Ах, мистер Маккэй, вот и вы. Мистер Филдстон ждет вас.

— Кто теперь владелец фирмы? — строго спросила я. — И кто теперь руководит ею?

Она, поколебавшись, решила все-таки снова обратить на нас внимание.

— Мистер Хэдли.

— Я бы хотела поговорить с ним.

— Вы уже условились о встрече?

— Странный вопрос. Как же я могла с ним условиться, если не знала, кто руководит фирмой?

Дама отвернулась, произнеся холодно:

— Боюсь, вам не удастся побеседовать с ним сегодня. Он очень занят.

— А вы скажите ему, что речь пойдет об одном милом убийстве, — шепнула я ей на ухо.

Она так и вытаращила глаза.

— Об убийстве?

Мужчина средних лет в клетчатом костюме открыл дверь и приветствовал посетителя:

— А, это вы, Маккэй! Входите же!

Девица слегка оправилась от удара и ледяным тоном заявила:

— Мистера Хэдли вообще нет на месте.

— Но ведь вы только что сказали…

— Пойдем, — сказал мне Ки, — попробуем поступить иначе.

Мы просто взяли и пристроились к группе мужчин, направлявшихся к той же двери, за которой исчезли мистер Филдстон с мистером Маккэем. За дверью оказался коридор. Дверь в конце его отворилась, из нее вышел седой мужчина в сером пуловере, с целой охапкой образцов ткани.

— Мистер Хэдли? — спросила я.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Я? Нет, я не Хэдли. Хэдли сегодня в Сент-Луисе — Он помедлил и спросил — А что вам от него нужно?

— Я ищу кого-нибудь, кто знал мою тетю Лотус, — быстро сказала я, — Лотус Кон.

— Лотус Кон? Я знал ее. А вы кто?

Он поглядел на меня с несколько большим интересом.

— Я ее племянница. Читали в газетах о ее смерти?

Он хмуро кивнул.

— Да, читал. Кто-то убил ее. Мир полон безумных людей.

— Мы хотим помочь полиции найти убийцу. Скажите, когда она работала здесь, у нее были враги? Может, кто-нибудь ее ненавидел?

Он задумчиво поглядел на меня.

— Об этом мне ничего не известно. Я слишком мелкая сошка. Вам надо поговорить с кем-нибудь из тех, кто здесь заправляет.

— Потому я и хочу побеседовать с мистером Хэдли.

— Хэдли ее в жизни не видел. Он появился тут только после слияния фирм. Филдстон — тот, конечно, может что-то знать.

Он ухмыльнулся — видимо, подумал о чем-то таком.

— Если, разумеется, он захочет с вами поделиться.

— Ну, тогда я хотела бы побеседовать с ним. Где его кабинет?

— В конце коридора и направо, — сказал он и крикнул уже вдогонку. — Только не говорите ему, что вас послал я.

— Я даже не знаю, как вас зовут.

Он засмеялся и пошел своей дорогой.

Дверь в кабинет мистера Филдстона была закрыта. В приемной за столом сидела секретарша. Когда мы вошли, она подняла взгляд от машинки.

— Я бы хотела побеседовать с мистером Филдстоном, — сказала я.

— По какому делу?

— По сугубо личному, — отрезала я.

— Сейчас у него клиент, вам придется подождать.

Она снова принялась печатать, а мы стали ждать.

Через некоторое время дверь открылась, и мистер Маккэй вышел. Игнорируя бурные протесты секретарши, мы прошли в кабинет втроем. Вблизи мистер Филдстон выглядел так, будто носил парик. Виски седые, а шевелюра каштановая.

— Что вам угодно? — осведомился он.

Я представилась.

— Насколько мне известно, вы знали мою тетю. Еще когда она работала здесь. До того, как выйти за дядю Шелдона.

Я села напротив него в кресло из искусственной кожи.

Какое-то время он разглядывал меня, а потом сказал:

— Да, меня очень расстроило известие о ее ужасной смерти. Что я смогу для вас сделать, моя дорогая?

— Скажите, вы когда-нибудь ухаживали за ней? — взяла я быка за рога. — Пока она была не замужем?

Он на секунду нахмурился.

— Да будет вам известно, дорогая моя юная дама, — я женат. И в ближайшем будущем собираюсь отпраздновать серебряную свадьбу.

— Но кто-то ухаживал, наверное? Думаю, она была довольно мила.

— Может, и пытался кто-то из продавцов. Но как только стало известно, что она — подруга шефа…

Он смолк.

— Знаю, — сказала я. — Он был женат. Ему пришлось развестись, чтобы жениться на ней.

— Да. И остальные, как только узнали про их отношения, сразу оставили все попытки.

Мистер Филдстон откинулся на спинку кресла, достал из кармана сигару и закурил.

— Эта его Гетруда, конечно, была странной особой, — усмехнулся он своим воспоминаниям.

— Первая жена мистера Кона?

— Да, Гертруда вела себя здесь так, будто она — пуп земли. Никогда не забуду денек, когда все раскрылось. Примчалась сюда со своим жирным сынком. Метала молнии. Крик стоял по всей фирме.

Он пустил кольцо дыма и хихикнул.

Я со значением посмотрела на Мака и Ки.

— А все-таки, не вспомните ли вы, кто тут был с Лотус на короткой ноге?

Он покачал головой.

Я поднялась с кресла.

— Как бы то ни было, большое спасибо, что вы приняли нас.

— Не за что благодарить. Мы относились к Лотус с симпатией. Когда будут похороны?

— Уже были сегодня утром.

— Жаль. — Лицо его омрачилось. — Я бы пришел, если бы знал.

Я подала ему руку. Он пожал ее и сказал:

— Досадно, что вы так малы ростом, девочка. Из вас вышла бы хорошая манекенщица. Даже белье могли бы демонстрировать.

— Спасибо за комплимент, мистер Филдстон.

Когда мы ехали в Уотер-таун, я спросила:

— Вы уверены, что у Лотус не было любовников в Чайна-тауне?

— Мы наводили справки, — ответил Ки. — Все говорят, что нет.

Гертруда Кон обитала на вилле из розового кирпича.

На крыльце — большая белая дверь. На окнах — белые ставни. Широкий подъезд к дому, у ворот — голубой «Крайслер-купе».

— Вот и славно, — громко сказала я. — Она дома.

Ки тронул меня за плечо.

— Что ты ей скажешь?

— То же самое. Что я племянница Лотус Кон, и все такое.

— Может статься, она погонит тебя взашей.

— Почему это?

— Потому что определенно ненавидит твою тетю.

Я открыла дверцу.

— Во всяком случае, я таким способом смогу узнать правду о тете Лотус. Она, конечно, не станет щадить моих чувств. Ждите меня здесь.

После третьего звонка мне открыла женщина в годах и тут же сказала:

— Если вы продаете журналы, то мне они не нужны.

— Я племянница Лотус Кон, — не замедлила я с ответом.

Теперь я уже точно была уверена, что это миссис Кон собственной персоной. Она смерила меня красноречивым взглядом. Была она такой же невысокой, как дядя Шелдон, и кругленькой. Седые волосы слегка завиты и хорошо уложены. Глаза карие, под глазами — мешки.

— Зайдите, — сказала Гертруда Кои не особенно дружелюбно.

Внутреннее убранство дома от ковров до стен было выдержано в светлых тонах. Преобладал желтый цвет. Все было обставлено довольно консервативно и явно на женский вкус.

Она провела меня в гостиную, полную антиквариата. Я села на старую софу с бархатной обивкой.

— Не знаю, как уж вы к этому отнесетесь, — начала я без обиняков, — но, возможно, дядя Шелдон — мистер Кон — будет арестован по подозрению в убийстве.

Она подошла к комоду черного дерева, взяла сигарету из шкатулки с золотой инкрустацией и закурила. Было странно смотреть, как она курит. До сих пор она казалась благостной бабушкой с этими ее седыми локонами и круглым лицом. И вот — на тебе.

— Мне наплевать, арестуют его или нет, — сказала она, окутавшись сигаретным домом. — Но полиция заблуждается, если подозревает его. У него не хватило бы мужества убить даже мышь.

— Я тоже не думаю, что он убийца. Поэтому и пришла к вам. Я полагаю, у нее был друг.

— Так ему и надо.

Она села напротив меня.

— Я ведь его предупреждала, когда он собрался жениться на ней. Эта женщина не по тебе, Шелдон, — говорила я ему. Слишком молода, слишком хитра и слишком дика. Она хотела поймать его на крючок и ей удалось. Нельзя сказать, чтобы я была особенно удивлена. Я всегда знала, что он не особенно интеллигентен.

— Но он зарабатывал много денег.

Она презрительно сжала губы.

— Мой отец дал ему стартовый капитал. Откуда, думаете, он взял деньги, чтобы основать фирму «ГК — одежда для спорта»? Сам-то он был гол как сокол. Мой отец дал ему деньги. Вот так-то. Счастье, что бедный отец уже умер. Он бы в гробу перевернулся, если б узнал, как зятек обошелся с его единственной дочерью.

Она затушила сигарету.

— Кто, по вашему мнению, этот другой мужчина?

— Не знаю, — я решила не упоминать имени Дэймона Криди.

Она наморщила лоб.

— Поверьте. Я хотела бы вам помочь. Но не могу. Может, какие-то предположения есть у Леонарда. Он ведь общался с ними обоими до самого последнего времени. Я часто упрекала его за это.

— А что он говорил в ответ?

Она как-то странно поглядела на меня.

— Говорил, что не настолько глуп, чтобы рвать семейные связи.

— Он дома?

— Нет. Он тут больше не живет. Я полагаю, что мой стиль жизни ему не по душе. — Она окинула взглядом элегантно обставленную комнату. — Я живу здесь одна. Совсем одна.

— А где же он живет? Мне хотелось бы узнать, нет ли у него каких-либо предположений.

Она задумалась.

— Вы напоминаете мне эту Лотус в молодости. Она была, конечно, повыше, но сходство неоспоримо.

— Мои родители тоже были невысокими. Наследственность, куда денешься. Вы можете сообщить мне адрес Леонарда?

Она опять пристально посмотрела на меня.

— Для такой миниатюрной девушки, как вы, он опасен. Я ума не приложу, откуда у него эта распущенность? В семье у нас ничего подобного не бывало.

Она назвала мне адрес. Я повторила, чтобы запомнить.

— Не забывайте, я вас предостерегла. Я не питаю к вам недобрых чувств, хотя вы и напоминаете эту Лотус.

Я поблагодарила и встала. Она осталась сидеть.

В дверях я обернулась:

— Теперь, когда она мертва, вы позволите ему вернуться к вам?

Она поглядела на меня, но едва ли увидела, занятая своими мыслями.

— Нет, — произнесла она едва слышно, — никогда.

14

— Это мне совсем не нравится, — сказал Кнут.

Паркс согласно кивнул.

— Мы должны строго-настрого наказать мисс Той, чтоб она прекратила все свои частные расследования.

— Одно дело — сказать, другое дело — добиться, чтобы она действительно их прекратила.

— Надо сообщить ей, что ключей от ее квартиры было три пары. Пусть поразмыслит над этим и охладит свой пыл.

— Я думал об этом. Владелец дома сказал нам, что кроме оригинала, который хранится у него, есть всего три пары ключей от квартиры: две для жильцов и одна на тот случай, если кто-то из них потеряет свои. Он твердо убежден, что никто посторонний не мог завладеть ключами. Когда миссис Кон нанимала квартиру, она взяла все три пары ключей сразу. Один набор у Тинкер. У миссис Кон был второй. Это означает, что у кого-то, видимо, есть третья пара. Стоит нам предупредить девчонку, она проболтается друзьям. Кончится тем, что ключи окажутся на дне Чарльз Ривер. А ведь тот, у кого третья пара ключей, возможно, и есть убийца. Если же мы никак не дадим ему знать, что нам известно про третью пару, то он, возможно, оставит их у себя, и мы найдем их — если, конечно, нам сильно повезет.

Кнут усмехнулся.

— Повезет — слабо сказано. Если случится чудо.

— Но если девчонка будет и дальше проявлять активность, убийца, по всей вероятности, не сможет противостоять искушению и нагрянет к ней на квартиру, имея ключи.

— Только если сочтет ее поиски опасными для себя, — возразил Кнут.

— Все убийцы нервозны и подозрительны.

— Верно, — кивнул Кнут. — Значит, нужно ее предостеречь. Как поговорим с Леонардом Коном, сразу же поедем к ней. Куда он запропастился, черт подери?

Паркс посмотрел на часы.

— Опаздывает уже на десять минут.

Явились детективы Пинкертон и Гракут. Когда они проходили мимо стола Кнута, тот спросил:

— Как дела дома, Пинки? Дети здоровы?

— Спасибо, все в порядке, — жизнерадостно ответил Пинкертон.

— Кстати, о детях, — Паркс смущенно кашлянул. — Вы ведь придете на крестины, Кнут?

— Конечно, — ответил Кнут. — Можно мне привести с собой еще кое-кого?

— Разумеется. Чем больше, тем лучше.

Бренда и я появимся на крестинах под ручку, как супруги со стажем, подумал Кнут. Бог ты мой, я уже начинаю приучать себя к браку!

— Мне нужны детективы Северсон и Паркс.

Кнут обернулся на голос. Леонард Кон явился в пальто цвета хаки с широким поясом и погончиками. Когда он подошел ближе, стало видно, что пальто замшевое. Просто шикарный мужчина, подумал Кнут, и сказал:

— Леонард Кон? Мы вас уже заждались. Садитесь, пожалуйста.

— Я что, опоздал? — Леонард бросил взгляд на часы, приложил их к уху, потом встряхнул — Наверное, встали. Пока найдешь, куда приткнуть машину, пройдет уйма времени.

Он развязал пояс, расстегнул пальто и принял такую вольную позу, как будто был у себя дома.

— Полагаю, вы хотите расспросить меня про Лотус. Что я делал в тот день и тому подобное.

— Приблизительно так.

— Ну, вчера я уже докладывал полицейским, что заходил к своему клиенту, который живет в том же доме. Мы условились на шесть, и я пришел без опозданий. Фамилия клиента…

— Да, мы проверили ваши показания. Как долго вы были у мистера Хеерсона?

— Довольно долго. Хеерсон организовал тут клуб. Они называют себя кинооператорами-любителями. Понимаете? Приблизительно раз в месяц у них встреча, что-то вроде кинофестиваля. Смотрят свои фильмы, заказывают у меня и крутят тоже. Как образцы, на которые нужно равняться. Хеерсон очень хороший клиент.

— Порнофильмы? — спросил Кнут.

Леонард изобразил оскорбленное достоинство.

— Разумеется, нет. Это — искусство. Такие фильмы идут сегодня в любом кинотеатре, куда пускают публику старше восемнадцати лет. Только наши фильмы лучше. Я думаю, за счет того, что несут отпечаток личности создателя. Авторские фильмы для избранной публики. Ничего общего с коммерческим хламом. У меня действительно хорошая, тщательно подобранная коллекция. Вам и самим не помешало бы посмотреть хоть один. Как-нибудь устройте вечеринку и покажите его друзьям, чтоб они поняли, что такое хорошее кино.

— Как вы ладили со своей мачехой?

Леонард пожал плечами и почесал нос.

— Ладил, как с любой женщиной. То есть с любой, которая не выглядит ведьмой или мегерой.

— Вы не испытывали неприязни к этой женщине? Ведь из-за нее ваш отец разошелся с матерью.

— Естественно. Я чуть не сошел с ума. Я раньше матери узнал об их отношениях и рассказал ей. Наверное, не следовало этого делать, все равно от моего рассказа ничего не изменилось. Она уже цепко держала его в своих когтях. Так больше и не выпустила. Что я мог поделать? Мне тогда только исполнилось двадцать. Когда становишься взрослей, узнаешь, что такие вещи порой бывают. И ничего — мир не рушится.

Паркс в задумчивости грыз кончик карандаша.

— Знали ли вы миссис Кон раньше, когда она еще не вышла замуж за вашего отца? — спросил он.

— Конечно. Мне было известно, что она за птица. Встречал ее в этом балагане, у отца на фирме, когда бывал там. Она демонстрировала модели покупателям.

— В балагане, — повторил Кнут. — Надо ли это понимать так, что вы не собирались заниматься тем же бизнесом, что и отец?

— Разумеется, нет. От такого бизнеса наживешь только язву желудка. Кроме того, я охотнее занимаюсь тем, что нравится мне самому, а не тем, чем меня хотят заставить заняться другие.

— Вы и миссис Кон были почти ровесниками. Вы никогда не выходили с ней вдвоем? В театр, в ресторан, к примеру… — спросил Паркс.

— Она меня вообще не замечала. Ее интересовали только деньги.

— Вы не пытались с ней объясниться?

— Нет. Я и без того знал, что у нее на уме.

— Как ладили между собой ваш отец и ваша мачеха? — продолжил разговор Кнут.

Леонард принялся разглядывать свои толстые пальцы с ухоженными ногтями.

— Как большинство супругов. Много шума из ничего.

— Вы хотите сказать, что они ссорились, но о разводе не думали?

— Она никогда не дала бы ему развод. У моего отца есть деньги, а от них она ни за что бы не отказалась. Она даже добивалась, чтобы он лишил меня наследства. Вы знаете об этом?

— А откуда знаете вы? — ответил вопросом на вопрос Кнут.

— Она сама мне сказала. За ней не задерживалось. Она была женщиной прямой.

— Следовательно, Лотус вас терпеть не могла. Верно?

— Вот уж не знаю. Но особого значения это не имеет. Дошло бы до дела, она и родную мать бы обобрала.

— И что же, ваш отец теперь лишит вас наследства?

Леонард выдержал испытующий взгляд Кнута.

— Представления не имею.

— Вас это не интересует? — с любопытством спросил Кнут.

— Конечно, интересует. Но вы не знаете моего отца. Если кто-то хочет от него чего-то добиться против воли, он становится упрям, как бык. Так что мне лучше помалкивать и ждать.

Паркс снова подключился к допросу.

— Ваша мать испытывала ненависть к миссис Кон?

Леонард посмотрел на него и рассмеялся.

— Леди Гертруда? Ее стали называть так, когда я был еще мальчишкой. Станет леди Гертруда пачкать свои руки в крови какой-то там Лотус Кон… Ха! Леди Гертруда достойна своего прозвища. Моя мать просто в упор не видит тех, кто не принадлежит к высшему обществу.

— Помогает ли вам отец материально? — вдруг сменил тему Паркс.

— Что-что? Как вы сказали?

— Ну, вы довольно хорошо одеваетесь. Потом, у вас квартира на Парквэй. По моим прикидкам, все это стоит немалых денег.

— Вы что, решили, как фининспектор, выяснить источники моих доходов? Во всяком случае, я и без отца неплохо зарабатываю. Дело у меня солидное. От моего старика я не получал ни цента с тех пор, как бросил учиться в колледже.

— А от матери?

Леонард прищурился.

— Она мне помогает все время. Не тем, так другим. Но я что-то не пойму, куда вы клоните?

На лице Паркса не отразилось ничего.

— Так. Спросил из чистого любопытства.

Леонард бросил на него сердитый взгляд, а потом посмотрел на часы. Они, видимо, пошли снова, потому что он сказал:

— Вот что, приятели, я не хотел бы быть невежливым, но у меня на сегодня еще назначено деловое свидание кое с кем. Сколько все это еще будет длиться?

— Покажите, пожалуйста, свои ключи, — сказал Кнут.

— Мои ключи? От автомобиля? Какие ключи?

— Все ключи, какие у вас с собой. У вас есть связка ключей или что-то в этом роде. Ну вот и покажите ее мне.

Леонард собрался было возразить, но передумал и полез в карман.

— Вот ключи от машины, — сказал он, выкладывая их на стол. — А это ключ от квартиры, ключ от «Плейбой-клуба», ключ от моего сейфа с фильмами, ключ от шкафа в спортклубе и ключ от сейфа в банке. Достаточно?

Кнут поглядел на ключи и вернул их.

— Теперь вы можете идти. Мы найдем вас, если понадобитесь.

Засовывая ключи в карман, Леонард сказал:

— Вы так и не спросили, предполагаю ли я, кто мог это сделать.

Как видно, он вовсе не так спешил.

— А вы что, кого-то подозреваете?

— Может быть. Вероятно, даже и не одного. Ходили слухи, что она и Дэймон Криди были в довольно интимных отношениях. Не знаю, правда ли это, но, во всяком случае, я слыхал нечто подобное.

— Мы тоже слыхали. А кто еще?

Леонард, казалось, раздумывал. У Кнута сложилось впечатление, что он тщательно взвешивает все возможности, прежде чем дать ответ.

— Значит, так, — сказал он. — В первую очередь надо подозревать всю баскетбольную команду.

15

Мак и Ки высадили меня, а сами собрались ехать к двоюродному брату Мака — возвращать машину.

— Тетя Лотус была такая молодая. Ну почему она умерла? — спросила я.

— Молодые женщины умирают рано, если не начинают стареть… — изрек Мак.

— Мы зайдем к тебе позже, — сказал Ки. — Сейчас нам надо на работу.

— У работы горькие корни, но сладкие плоды… — глубокомысленно произнес Мак.

— Без пчел нет меда, без работы нет денег… — добавил Ки.

— Это к лучшему, — кивнула я. — Мне потребуется время, чтобы хорошенько все проанализировать.

Поднявшись к себе, я едва успела натянуть удобное домашнее платье, как запищало переговорное устройство. Я ответила, и милейший Генри сказал:

— Я надеялся застать вас дома. Можно подняться к вам?

— Конечно. Хотите чашку чая?

— Чая? О, не стоит беспокоиться.

— Никакого беспокойства. Чайник уже на плите. Подождите меня возле лифта.

Я надела туфли и поехала вниз. Когда Генри вошел в лифт и встал рядом, он показался мне еще выше обычного. Возможно, потому, что на мне туфли без каблуков, подумала я. Или потому, что кабина лифта такая маленькая.

— Я видела вас на похоронах, но у меня не было возможности поговорить с вами, — объяснила я ему.

— Я просто не могу поверить, — сказал он. — Не могу поверить, что ее больше нет.

Я промолчала. Что тут добавишь?

— Как дела у Шелдона? — спросил Генри, когда мы вошли в квартиру.

— Сносно. Правда, сегодня я еще не звонила ему. Только собиралась. Его сейчас и в самом деле лучше не оставлять одного.

— Я пытался к нему дозвониться, но он не отвечает. Я и подумал — может, он здесь.

— Садитесь же, — пригласила я. — Сейчас принесу вам чай. Жаль, что у меня нет ничего покрепче.

Он пошел вслед за мной на кухню.

— Ничего. Надеюсь, вас не смутит, что я здесь, с вами? Я знаю, это глупо, но я буду все время думать, что Лотус там… что Лотус там нашли. Это ничего, что я здесь?

Я посмотрела на него снизу вверх. Несмотря на весь свой рост, он, в сущности, был мальчишкой. Даже чем-то напоминал Мака и Ки. Некоторые мужчины так и остаются мальчишками, и я еле удержалась, чтоб не погладить его по голове и не произнести: «Не бойся, бедный мой мальчик». Вместо этого я сказала:

— Я стараюсь не думать об этом. Да и нет смысла.

— Вам не хочется переехать отсюда?

— Нет, не собираюсь. Я вполне могла бы жить у дяди Шелдона, но он меня не приглашал. Кроме того, пришлось бы каждый день ездить в университет и обратно, а путь не близкий.

Я разлила чай по чашкам и отнесла поднос в комнату.

— Садитесь. Вы выглядите таким подавленным.

— Если такое случилось с человеком, который… — Он смолк, а потом сказал гораздо мягче: — Простите меня, Тинкер. Я знаю, вы пытаетесь что-то делать, а не сидеть сложа руки и горевать. Но то, что вы делаете, я не считаю удачной идеей.

Я незаметно наблюдала за ним, делая вид, что поглощена чаем.

— А что я такое делаю?

— Задаете вопросы. Мне рассказал Дэймон. Ему это тоже не нравится.

— Почему?

— Ну, потому, что вы можете докопаться до некоторых обстоятельств.

Лицо у него было под стать росту. Большие глаза. Большой рот. Все большое. Но на всем лице — ни морщинки. Такое гладкое, будто искусный скульптор только что вылепил его из глины.

— Это все? — спросила я. — Все, до чего я могла докопаться?

Он подался ко мне и пристально посмотрел прямо в глаза.

— Предположим, вы найдете и убийцу. Будете сидеть напротив него и чем-нибудь выдадите себя. Что-нибудь скажете неосторожно. Или он просто догадается по лицу. Как вы считаете, не подумает ли он: «Черт возьми, эта девчонка все знает, я пропал!»

Я медленно вертела в руках свою чашку.

— Но я вовсе не показала бы, что знаю все.

— Вы считаете себя достаточно хитрой, чтобы разыгрывать столь опасный спектакль?

Он опять наклонился ко мне. Близко-близко. Лицо его вдруг заслонило мне все окно и небо за ним.

Запищало переговорное устройство.

— Извините, пожалуйста.

Я встала, подошла к микрофону и ответила:

— Кто? О, детектив Северсон! Да, конечно. Подождите меня у лифта.

Я снова подошла к Генри.

— Видно, придется принести еще несколько чашек. Компания наша увеличивается. А вы так и не пили свой чай?

— Ах, и в самом деле? Прошу прощения!

Он поспешно опустошил чашку.

— Мне придется спуститься за полицейскими, — сказала я ему. — Только спущусь и вернусь.

— Я тоже спущусь с вами. — Генри отодвинул кресло. — Я и так засиделся.

— А вы не находите, что это выглядит подозрительным? — спросила я.

— Что именно?

— То, что вы сразу заторопились, едва пришла полиция.

Черт, я просто не хотела, чтобы он уходил. Пусть бы побыл еще немного. Ведь он еще так и не пригласил меня сходить с ним куда-нибудь. И вообще…

— Что за глупости!

Он, кажется, разозлился. Но сел снова.

— Итак, я сейчас вернусь, — сказала я и покинула его.

Когда я вернулась с детективами Северсоном и Парксом, он был на кухне и пытался включить электрическую плиту.

— Слишком уж много выключателей, — признался он, вздохнув. — Ничего не выходит. Я хотел вскипятить воды для чая.

Но детективы от чая отказались, поблагодарив меня, и мы все расположились в гостиной. Северсон, определенно, очень мил. Наверное, женат. Нет, в этом отношении счастья мне не будет. Я просто слишком поздно родилась. Слишком мало выросла и слишком поздно родилась.

В данный момент, однако, детектив Северсон был не только симпатичен, но и выглядел каким-то смущенным. Почему, собственно?

— Я только заглянул на минуту, чтобы посмотреть, как идут дела у Тинкер, — пояснил Генри.

— Вам повезло, что застали ее дома, — сказал детектив Северсон и многозначительно поглядел на меня. Я одарила его самой сладкой улыбкой, на какую только была способна.

— Миссис Кон была особенно дружна с кем-то из вашей команды, мистер Дарлинг?

Это спросил полицейский с детским лицом, который взял с камина моего дракона Ядэ и рассматривал его.

— Лотус? — Генри помрачнел. — Она была дружна со всеми нами.

— Что, была вроде мамы? — мягко спросил детектив Северсон.

Я внутренне усмехнулась от такого предположения, но, конечно, не подала виду.

— Нет, Лотус едва ли проявляла к нам что-то вроде материнской заботы. Она просто была на дружеской ноге с нами, причем со всеми игроками без исключения.

— Значит, она не была особенно дружна ни с кем из команды?

Паркс поставил моего дракона на камин и подошел к окну.

— Особенно — ни с кем.

Генри произнес это даже сердито.

— Мы вовсе не копаем под кого-то, — сказал Северсон. — Но поймите, миссис Кон убита. Убийца всегда имеет причину для преступления — пусть даже иногда эта причина и не понятна для других. Может, вы вспомните какие-нибудь трения, недоразумения, какие-нибудь странные замечания, которые кто-либо делал про Лотус Кон?

— Нет, ничего такого я припомнить не могу. Все любили ее.

Генри уже был сыт по горло расспросами. Он встал и распрямился на все свои два метра. Или даже два и пять.

— Вам пора идти? — поспешила спросить я.

— Как я уже говорил вам, у меня деловое свидание. Правда, у этих господ, возможно, еще есть вопросы…

— Не смеем вас больше задерживать, — сказал Северсон.

— Если будет нужно, мы побеседуем с вами позже, — добавил Паркс.

А я спросила:

— Вы мне позвоните?

— Да. — Он уже направился к выходу. — Я вам позвоню.

Я закрыла за ним.

— Он какой-то непредсказуемый. Может выкинуть все что угодно, — сказала я недовольно, а когда обернулась, то увидела, что Паркс не успел спрятать улыбку. — Это действительно так, и я не вижу здесь ничего смешного.

— Вот и мы не видим ничего смешного в том, что вы затеяли.

Голос детектива Северсона звучал очень серьезно, и я подумала: «Бог ты мой, ну, дождалась нотаций».

— Я? А что я затеяла?

— Игру. И эта игра может оказаться очень опасной.

— Я всего лишь использую свой врожденный интеллект, — пояснила я. — И делаю это для дяди Шелдона.

Я гордо откинула голову. Если у тебя длинные волосы, выходит очень эффектно.

— Шелдон Кон настоятельно просил вас не вмешиваться в это дело, — сказал детектив Паркс, которому надоело смотреть в окно. Он переключился на мои учебники.

— Я знаю, что вы намерены свалить убийство на дядю Шелдона, и не могу этого допустить. Погодите, послушайте, что мы раскопали про Дэймона Криди…

— Вы просто маленькая дурочка, — сказал детектив Северсон сердито и сразу перестал казаться мне таким уж милым. Наверняка он женат, дома у него сварливая супруга и шестеро детей, которые все время хнычут.

— Это же надо! Вмешиваться в полицейское расследование! Мы знаем про Дэймона Криди. Приказываю вам не соваться в это дело! Вы только мешаете, а не помогаете.

— Дорогой мой! — сказала я возмущенно. — Вы не умеете обращаться с женщинами.

— А вы не женщина, — заявил он. — Вы еще ребенок.

— В самом деле? — Тут уж я по-настоящему разозлилась. — Могу спорить, что мне известны некоторые вещи, о которых вы и понятия не имеете.

— Я тоже знаю кое-что, о чем вам неведомо, — парировал он. — Я знаю, что есть три пары ключей от этой квартиры. И одна из них, возможно, находится в кармане убийцы.

Я так и уставилась на него, открыв рот. А когда вернулся дар речи, спросила:

— Почему же вы до сих пор не сказали мне об этом? Я бы поискала эти ключи!

— Кончится тем, что я посажу вас под арест. Для вашей же безопасности. — Он встал. Теперь он тоже казался большим. Конечно, не таким, как Генри, но все равно. Вид у него был грозный.

— Мой дядя Шелдон позаботится, чтобы у меня был адвокат. Вы не имеете права постоянно досаждать честной гражданке.

— Досаждать?! — театрально воскликнул он. — Это вы мне досаждаете, а не я вам, если на то пошло. Паркс, позвоните ее дяде и скажите, чтобы он позаботился о племяннице, иначе это придется сделать нам.

Детектив Паркс направился к телефону, но не успел дойти, как тот зазвонил.

Я взяла трубку.

— Алло?

— Алло, принцесса. Это твой кузен Леонард. Как тебе нравится, что у тебя вдруг появился кузен?

— Ты где? — спросила я.

— В своей квартире. Я думаю, мы могли бы…

— Ты не мог бы отвезти меня к дяде Шелдону?

— Да, конечно… с удовольствием…

— Кто это? — спросил Северсон.

— Это вас не касается, — поставила я его на место.

— С кем ты там разговариваешь? — осведомился Леонард.

— Ни с кем, — сказала я надменно. — Жду тебя. Приезжай как можно скорее.

— Послушайте, девочка! — Детектив Северсон схватил меня за руку, когда я проходила мимо него, держа пальто. Будьте же благоразумной, наконец. Вам что, нравится играть с огнем?

— Я свободная и равноправная гражданка Соединенных Штатов, — сказала я, отводя его руку. — Значит, могу говорить с кем хочу, иметь дело с кем хочу, при условии соблюдения законов, а я законов не нарушала. Кроме того, хотела бы заявить вам, что не позволю командовать собой.

С этими словами я вышла, так и оставив их посреди своей квартиры.

Спускаясь в лифте, я вдруг поняла, из-за чего детектив Северсон так рассердился. Он думал, что убийца может воспользоваться ключами, чтобы опять проникнуть в мою квартиру.

Но зачем? Неужели он что-то забыл?

Нет, дело не в том! Убийцу интересую я! Именно я, потому что он думает, что я знаю что-то опасное для него.

Грандиозно! Не успела я доехать до первого этажа, как уже поняла, что буду делать. Я буду оставаться у дяди Шелдона, а сама вместе с Маком и Ки превращу свою квартиру в западню. И вот тогда, когда наша мышеловка захлопнется, с дяди Шелдона будут сняты все подозрения!

— Какая-то ты сегодня пришибленная, — приветствовал меня Леонард.

— Лучше займись своими делами, а мои предоставь мне, — огрызнулась я, а потом сказала на полтона ниже: — Прошу прощения. Просто у меня был крупный разговор с полицией. Разумеется, я не раскололась. Ничего не выдала!

— О! А у тебя уже есть что выдавать?

— Я слишком много знаю. Пошли.

Мы вышли на улицу, и я вздрогнула от порыва ледяного мартовского ветра. У обочины стоял длинный, низкий «ягуар».

— Классная машинка, — заметила я, когда Леонард открыл мне дверцу. — Ловушка для восточной принцессы.

Он усмехнулся мне, сев за руль.

— Поехали! — сказала я, потому что Северсон и Паркс как раз вышли из дома и смотрели в нашу сторону.

— Как скажешь.

Он завел мотор и включил передачу. При этом у него ничего не скрежетало, как у Мака. Мы на полной скорости сорвались с места.

— Сколько тебе лет, Тинкер?

Леонард ехал с таким видом, будто он властелин мира, но за дорогой, по крайней мере, поглядывал.

— Почти восемнадцать, — ответила я.

— Хм-хм.

— Что это значит?

— Значит, что ты уже достаточно большая.

Я искоса глянула на него.

— Для чего?

Он хихикнул.

— Сама знаешь, для чего.

Не зная, радоваться или обижаться, я решила никак не реагировать. Но почувствовала себя как-то неуютно и неловко в его обществе. Не знаю уж, почему. Но виду не подала и спросила:

— У тебя есть сигареты?

— Конечно. — Он ухмыльнулся. — Обычные или «Мэри-Джоанна»?

— Обычные. Я не настолько глупа, чтобы привыкать к марихуане.

Он снова засмеялся и протянул мне пачку. Я взяла одну сигарету, прикурила и тут же закашлялась. Я курила редко, но знала, как это делается.

— Что полицейские от тебя хотели?

— Они почему-то против, чтобы я вела собственное расследование.

— В самом деле? И даже осудили твой визит к моей матери?

— Это она рассказала тебе?

— Она. Позвонила и сказала. Что ты говорила ей?

Я осторожно вдыхала дым, держа его во рту.

— Ничего особенного. Кажется, полиция села нам на хвост.

Он бросил взгляд на боковое зеркало.

— Где?

— Темная машина, четвертая за нами в ряду. «Шевроле»

— Оторваться от них?

— Нет. Они просто развлекаются. Я и так сказала им, куда еду.

Он опять посмотрел в зеркало. Я вовсе не была уверена, что это действительно полиция. Но и Леонард теперь сомневался, что мне и требовалось. Как знать, а вдруг детектив Северсон прав, и мне надо подозревать каждого. На всякий случай.

Когда мы подъехали к дому дяди Шелдона, он казался совершенно необитаемым. Света в окнах не было. Но у входа стоял темно-голубой «Крайслер».

— Уж не машина ли это твоей матери? — спросила я.

— Ну ты и скажешь! — Леонард развеселился от такого предположения, но потом стал приглядываться к машине с удивлением.

Мы вышли. Я первая подошла к дверям и повернула ручку. Двери были на запоре. Я постучала.

— У тебя что, нет ключа? — осведомился Леонард.

— Нет. А у тебя есть?

— И у меня нет. Я не имею привычки таскать с собой ключи от чужих дверей.

Когда дверь открылась, я многозначительно поглядела на него. Потому что в темной передней стояла миссис Гертруда Кон.

— Кто здесь? А, это вы.

— Где дядя Шелдон? — спросила я.

— Мама! Дорогая мама! С возвращением в домашнее гнездо! — с чувством произнес Леонард и ухмыльнулся.

— Лежит в постели, — ответила она мне, но, казалось, это было сказано Леонарду. — Он болен. Все это дело подорвало его здоровье.

— Вы не хотите нас впустить? — спросила я.

Она поколебалась и посторонилась, освобождая проход.

— Он тут был совсем один. Позвонил мне и сказал, что плохо себя чувствует. Что мне оставалось делать? Я приехала.

Я включила свет, и мрачная тьма отступила. Прошло всего несколько дней, как умерла тетя Лотус, а дом сразу потерял ухоженный вид. Сейчас это было особенно заметно — горничная Эмили еще не вернулась. Чисто машинально я нагнулась и подняла разбросанные по полу рядом с креслом газеты.

— Он в своей комнате?

— Да, он спит. Не мешайте ему.

Она, казалось, собиралась преградить мне путь.

— Я хотела бы только взглянуть на него.

Я обошла ее и услышала, как за моей спиной Леонард говорит:

— Что, опять чувствуешь себя на коне? На твоем месте я не был бы столь самоуверенным.

Я тихо открыла дверь в спальню дяди Шелдона. В комнате было темно, и я включила настольную лампу. Он лежал в постели и храпел, раскрыв рот. Когда я зажгла свет, храп прекратился, а его ресницы дрогнули. Я поспешила выключить лампу, вышла на цыпочках и закрыла дверь.

— Что, разыгралась язва? — спросила я, снова очутившись в гостиной.

— Разумеется, язва. Что же еще? — саркастически сказала миссис Кон.

— Вызывали врача?

— В этом нет необходимости. Я и без того знаю, как его лечить. Мне достаточно часто приходилось заботиться о нем.

— Что ж, прекрасно. Но теперь вы можете идти. — Я сняла пальто. — С ним останусь я.

Она воинственно посмотрела на меня.

— А чем вы ему сможете помочь?

Леонард хихикнул. Я с упреком посмотрела на него.

— Ему нужно, чтобы кто-то с ним был. Лучше буду я, чем вообще никто.

Леонард продолжал хихикать.

— Ты сильно разочаровываешь мою мать. Она очень хотела бы сыграть роль мученицы. Кроме того, как это будет выглядеть со стороны — юная девушка одна в доме с пожилым мужчиной?

— У тебя грязная фантазия, Леонард. Пойду на кухню и приготовлю чай.

Я вовсе не собиралась ссориться с ними и уж совсем было скрылась из поля их зрения, когда услышала голос Гертруды:

— Что ей от него надо? Что этой девице надо от Шелдона?

— Ну-ну, мама. — Голос Леонарда звучал просто издевательски. — Будто ты не знаешь. Того же, что было надо ее тетушке, — денег.

16

На Бренде было новое пальто в бело-розово-голубую клетку.

— Ты очень мило выглядишь, — сказал Кнут, когда они выходили из ее дома.

— Благодарю.

Казалось, она была какой-то подавленной. Может быть, уже жалела, что собралась за него замуж?

Он вдруг почувствовал, как в нем растет непонятный гнев, и поспешил сказать ей:

— Знаешь, я никому ни словом не обмолвился.

Бренда остановилась на лестнице и посмотрела на него.

— Ты еще можешь передумать, — добавил он, с трудом заставляя себя произнести это.

— Я уже сказала тебе, что чувствую, — ответила она серьезно. — Но ты тоже можешь еще передумать.

— Я не поэтому ничего никому не сказал.

— Действительно не поэтому?

— Нет. Просто не могу решить, как сообщу родителям. Что лучше — позвонить или написать?

Она опустила глаза.

— Я тоже еще ничего не сообщила отцу.

Кнут кашлянул в нерешительности.

— Некоторые из моих сослуживцев придут на крестины. Скажем им?

По ее лицу скользнула улыбка.

— А что, недурная идея!

Он облегченно вздохнул, взял ее под руку и повел к машине.

Семья Паркса жила на первом этаже дома по Бойл-стон-стрит, сразу за музеем. Дверь квартиры была открыта. Гул голосов оттуда слышался даже с улицы.

Пинки Пинкертон и его жена Гэйл стояли у самых дверей. Гэйл почти не изменилась с тех давних пор, когда служила в полиции, а Кнут был беззаветно влюблен в нее. С тех пор они не виделись, и Кнут даже растерялся. Он думал, что Гэйл постареет сильнее, став матерью двоих детей.

— Как приятно снова вас увидеть, Кнут, — сказала она радостно и протянула руку.

— Мне тоже. Вы замечательно выглядите.

— Привет, Кнут.

Пинки держал в руке бокал с жидкостью странного цвета, судя по всему с пуншем.

— Бренда Пардье, — представил Кнут. — Пинки и Гэйл Пинкертон. Мы с Пинки вместе работаем.

— Кнут, я очень рад, что вы смогли прийти.

Паркс протолкался через толпу гостей и пожал Кнуту руку.

Его детское лицо раскраснелось от волнения.

— Барри, это моя невеста, Бренда Пардье.

Кнуту показалось, что вдруг стало очень тихо.

— Ваша невеста? — удивленно спросила Гэйл Пинкертон.

— О! Прекрасно! Предчувствую славный мальчишник перед свадьбой.

Пинки схватил руку Кнута и потряс ее.

— Венди! — позвал Паркс жену. — Иди сюда! Познакомься с невестой Кнута.

— Что я слышу? Невеста? — рядом с Кнутом возник капитан Грейнджер.

Кнут обернулся, чтобы поздороваться с шефом, а потом подошла Венди Паркс, которая сказала:

— Я так рада наконец с вами познакомиться, Кнут! Можно, я буду звать вас по имени? Барри так много рассказывал о вас.

Венди Паркс была высокая и полногрудая, черноволосая и темноглазая.

— Очень приятно с вами познакомиться, миссис Паркс. — Увидев, как вытянулось ее лицо, он поспешил исправиться. — Венди! Конечно же, просто Венди!

— Кнут, очень рада за вас.

Маленькая, полная миссис Грейнджер подошла с другой стороны и сейчас радостно улыбалась. Кнут представил Бренду всем другим гостям. Потом он отправился за напитками, а капитан Грейнджер втянул Бренду в разговор о каких-то юридических материях. Кнут вспомнил о подарке к крестинам. Он извлек из кармана конверт и протянул его Венди Паркс.

— Не имею понятия, что дарят младенцам, — пояснил он. — Но надеюсь, что это приемлемо.

Венди Паркс вскрыла конверт, увидела облигацию государственного займа и чмокнула Кнута в щеку:

— Лучший подарок новорожденному гражданину! Фундамент грядущего процветания!

Новорожденный гражданин подал голос, и Венди поспешила к нему. Кнут, побеседовав с гостями, вернулся к Бренде и капитану Грейнджеру.

Бренда спиной почувствовала его приближение и сразу обернулась.

— Пойдем, дорогой? — спросила она.

— Да, если ты не против.

— Кнут… — капитан Грейнджер положил руку ему на плечо. — Я даже не могу выразить, как рад. Вы нашли очень умную маленькую девочку.

— Благодарю, капитан. Действительно, она у меня смышленая.

— Ты не видишь Барри Паркса? — спросила Бренда. — Надо бы попрощаться.

Потом они приехали домой к Кнуту. Черный кот Мастер терся об его ноги, а Бренда стояла рядом, когда он звонил родителям, чтобы сообщить приятную новость. Мать даже всплакнула. Бренда поговорила с ней и с отцом, а потом Кнут опять взял трубку.

— Когда свадьба, Кнут? — спросил его отец. — И где?

Кнут нежно взглянул на Бренду с высоты своего роста.

— В июне у меня отпуск, — сказал он в трубку. — Я так думаю, что Бренда хотела бы выйти замуж в своем родном городке, а ее отец — священник — сам бы и повенчал нас.

Бренда просияла, а Кнут, не переставая слушать, как отец строит планы на будущее, наклонился к ней и поцеловал.

17

— Владелец дома и горничная, разумеется, знали Лотус и Тинкер, но те слишком недолго жили здесь, чтобы запомнились их регулярные визитеры.

Паркс был за рулем, а Кнут сидел рядом.

— Значит, миссис Кон никогда не приходила с кем-то вдвоем?

— Вероятно, приходила, — ответил Кнут. — Но поднимались они в квартиру порознь.

Паркс кивнул.

— В таком большом доме этого достаточно, чтобы никто ничего не заметил.

Они приехали к спортзалу. Паркс еле нашел, где поставить машину. Они пересекли улицу, вошли в вестибюль и спросили дежурного, который драил цементный пол, где находится кабинет Грайбэла.

Дежурный указал концом швабры:

— Дальше, под трибунами. Напротив раздевалок. Идите, там сразу найдете.

Они последовали его указаниям и вскоре очутились перед зеленой металлической дверью без всяких надписей. Кнут открыл ее, и они вошли в пустую приемную, по стенам которой были развешаны большие фотографии, отражавшие жизнь команды. Среди них то и дело попадались снимки Шелдона и Лотус Кон, пожимающих руки игрокам или с улыбкой державших кубки.

Следующая дверь была приоткрыта, и Кнут заглянул в кабинет.

— Мистер Грайбэл? Вы ждали нас?

— Проходите!

Тренер «Бостонских Рыцарей» был коренастым мужчиной. Он напоминал скорее тяжелоатлета, чем баскетболиста. Кнут, как ни старался, не смог представить его бегающим по площадке. Прежде чем возглавить «Рыцарей», он тренировал команду колледжа, вспомнилось Кнуту. Что же, может, и не каждый баскетбольный тренер сам должен играть в баскетбол в молодости.

— Садитесь, пожалуйста. Извините за беспорядок.

Грайбэл расторопно очистил для них два деревянных стула, убрав с них почту и стопки фотографий.

— Моя секретарша в отпуске. На Багамах. Когда ее нет, в кабинете начинается ералаш.

Грайбэл занял место за своим рабочим столом, и Кнут сказал:

— Я вам уже говорил по телефону, что хотел бы узнать, как Лотус Кон относилась к команде.

— А я вам уже объяснил, что рассказывать особенно нечего.

Грайбэл пытался изобразить полное спокойствие, но Кнут почувствовал, что тот волнуется. Надо думать. Он — тренер, и не хочет, чтобы у его игроков были неприятности. Кнут решил не тянуть резину и прямо сказал:

— Ходят слухи о Дэймоне Криди и миссис Кон.

— Криди? — Грайбэл что-то поискал на письменном столе, нашел коробочку с сигарами и закурил.

— Какие слухи? — спросил он наконец.

— Что он и миссис Кон были дружны.

Грайбэл принялся яростно сосать свою сигару.

— Криди — человек в команде пришлый. Он ездит с нами, готовит репортажи для радио. Но в остальном он — посторонний. Мне кажется, он развелся с женой. Да, точно, развелся. А уж как у него складываются отношения с другими женщинам, мне неизвестно.

— А миссис Кон ездила куда-нибудь с командой?

Грайбэл энергично замотал головой.

— Нет. Шелдон ездил с нами почти всегда, а она — ни разу.

— Видимо, у вас не принято брать жен, когда вы играете на выезде?

— Очень редко. Только в особых случаях.

Паркс вмешался в разговор:

— Скажите, а жены игроков команды живут здесь, в Бостоне, когда сезон?

— Большинство. Миссис Боддлэй, правда, осталась в Канзасе. У нее тяжело заболел ребенок.

— Миссис Боддлэй? Это жена Ленни Боддлэя? — Паркс сделал пометку в книжке.

— Да. Но не стоит делать никаких выводов. Ленни очень порядочный человек. Я бы даже сказал — чрезмерно порядочный.

— Есть в команде холостяки? — спросил Паркс.

— Формально — да. Например, Чарли Тофф. Но у него довольно близкие отношения с одной певицей. Сейчас я не припомню ее фамилию.

— А еще кто? — Паркс приготовился записывать.

— Разумеется, Генри Дарлинг. Генри — наш самый известный холостяк.

Кнут подождал, пока Паркс тщательно все запишет.

— Но я должен предостеречь вас, чтобы вы не делали ошибочных выводов и относительно Генри, — поспешил сказать Грайбэл. — Во-первых, он живет вместе с Тэдом Тауэром, а его в команде прозвали Пастором. Кроме того, мне известно, что у Генри есть подруга. Она профессионально играет в гольф. Живет в Линнфильде. Значит, и он тоже не свободен.

— Как ее зовут? — спросил Кнут.

— Келли Хорват. Она довольно известная спортсменка. Может быть, вам уже доводилось слышать о ней.

— Он с ней виделся в последнее время?

Поколебавшись, Грайбэл сказал:

— Конечно. Она недавно была на отборочной игре. Я видел ее.

— А что вы лично можете сказать о миссис Кон, мистер Грайбэл?

У Паркса была привычка круто менять тему. Кнут мог себе представить, насколько это сбивает с толку.

И в самом деле, Грайбэл заморгал и удивленно посмотрел на них с Парксом.

— Лотус всегда была очень любезна с моей женой. Она нередко приглашала ее к себе на вечера и всегда заботилась, чтобы моя жена чувствовала себя как дома. Я одобрял это, потому что очень занят, а жена скучает порой.

Кнут бросил взгляд на часы. Самое время наведаться в Линнфильд. Только бы Келли Хорват была не в отъезде.

Они нашли ее на площадке для гольфа. Погода, как показалось Кнуту, стояла довольно холодная, но мисс Хорват в своей спортивной форме — блузке и короткой юбке, как видно, ничуть не боялась мартовского ветра.

— В это время года туристы предпочитают играть в гольф на юге, — пояснила она, когда Кнут сделал ей комплимент по поводу ее выносливости. — А я люблю пустые площадки.

Она была очень высокой — почти такого же роста, как Кнут. Лицом похожа на уроженку Скандинавии. Пшеничного цвета волосы коротко стрижены. Глаза зеленые. Когда Кнут попросил ее рассказать им о Генри, она повела их в пустую раздевалку на краю площадки для гольфа, где они могли укрыться от ветра.

— Я думала, мы поженимся, — сказала она, уставясь в цементный пол. — Я надеялась на это.

Она взглянула на Кнута со слабой улыбкой.

— Для меня проблема — найти мужчину, рядом с которым я чувствовала бы себя маленькой. С Генри это получалось. И мне нравилось.

— Вы говорите о ваших отношениях в прошедшем времени.

Она резко, по-мужски, пожала плечами.

— Для меня это уже прошлое. Шесть месяцев мы с ним не виделись наедине.

Кнут бросил быстрый взгляд на Паркса и спросил ее:

— Почему? Вы поссорились?

— Он стал реже приезжать. Сначала я думала, что мешают командные дела. Я уехала на юг, на турнир, а после возвращения, как обычно, позвонила ему. Но все время никто не отвечал, хотя я знала, что их команда в городе. Но я еще ничего не подозревала. В конце концов, этот мужчина мне не принадлежал — пока не принадлежал.

— Вам так и не удалось поговорить с ним?

— Конечно, удалось. Я — человек настойчивый и прямой. Я попросила Тэда Тауэра оставить записку для Генри. Он и тогда не позвонил. Я снова стала искать его по телефону. Наконец, нашла. Он взял трубку, и я сказала: «Привет, это Келли». А он в ответ: «А, Келли! Привет! Как дела?» И я сразу поняла, что все кончено.

— Он ничего не стал объяснять?

— Как же. Принес обычные в таких случаях извинения. Очень трудные игры, много тренировок и тому подобное. Я попрощалась с ним и решила больше не звонить. Мертвое чувство лучше похоронить и не выкапывать из могилы.

Ее кроссовки поскрипывали, когда она переступала по цементному полу раздевалки.

— Но ведь вы бывали у него на играх.

Она снова потупилась.

— Да. На площадке он просто великолепен, особенно под щитом. Я люблю наблюдать за ним.

На обратном пути в город Кнут сказал Парксу:

— Может, это так, а может и нет… Муж, по всей вероятности, не устраивал Лотус. Некоторое время она имела связь с Дэймоном Криди, но примерно шесть месяцев назад нашла нового друга — видимо, Генри Дарлинга. Дэймон разведен, живет один — не было проблем, где встречаться. Но Генри делит квартиру с Тэдом Тауэром. Следовательно, жилье племянницы превращается в гнездышко для свиданий.

— Я считаю, мы должны поглядеть на этого Тэда Тауэра.

Паркс кивнул, не отрывая взгляда от дороги.

— Да. А потом мы проведем маленький мужской разговор с Генри Дарлингом.

— Вопрос: какую причину он мог иметь для убийства? Потому что она не соглашалась оставить Кона ради него? Или, может, она ему наскучила, но уходить не хотела?

Кнут пожал плечами.

— Возможно, мы выясним это в непринужденной беседе с Генри Дарлингом.

18

Генри дома не оказалось, и Кнут решил побеседовать пока с Тэдом Тауэром. Тэд был много старше других членов команды, и все игровое время он проводил на скамейке запасных. Ростом он значительно уступал Генри, жидкие его волосы начали седеть. В дополнение ко всему он носил очки и имел крайне благочестивое выражение лица. Все это вместе и объясняло его язвительное прозвище «Пастор».

— Вы пришли из-за убийства Лотус? — осведомился Тауэр, когда гости сели.

— А что вы можете сказать о ней? — ответил вопросом на вопрос Кнут.

— Говоря честно, много о ней я не думал. К основному составу команды я не принадлежу, как вы знаете. Меня терпят — и все. А я уже скоро буду слишком стар для этого вида спорта. Порой я спрашиваю себя — не держат ли меня только затем, чтобы я приглядывал за Генри?

Кнут закинул ногу на ногу.

— А что, за Генри надо приглядывать?

Тауэр усмехнулся.

— Это большой ребенок. Очень большой — но ребенок. Причем его имидж любимца болельщиков включает такое затянувшееся детство. Если за ним не приглядывать, он вполне может проспать центральный матч сезона.

Кнут уловил в голосе Тауэра нотки зависти.

— Как у него складываются отношения с женщинами?

Стекла очков Тауэра сверкнули.

— Обыкновенно. Жениться он еще не готов, если вы это имеете в виду.

— Но он был дружен с Келли Хорват…

Тауэр наморщил лоб.

— С Келли Хорват? Ну, здесь все о’кей. Если бы он созрел для брака, ему следовало бы жениться именно на такой женщине. Когда умерла его мать, он был совсем еще маленьким. Стало быть, ему нужна женщина материнского типа.

— И он что, ищет такую женщину?

Тэд задумался.

— Да, пожалуй, нельзя сказать, что он общается только с такими женщинами. Но те, с которыми у него надолго, — именно этого типа.

Кнуту не казалось, что Лотус Кон принадлежала к подобной категории женщин. Но что с того. Сейчас уже точно не выяснишь.

— А вы знаете, где он сейчас?

Тауэр покачал головой.

— Когда я днем пришел домой, его уже не было. А когда уходил утром, — он еще спал.

— У Генри есть связка ключей? — спросил Паркс.

Тауэр удивленно поднял брови.

— Да, ключи от машины. Ключ от квартиры. А почему вы спрашиваете?

— Скажите, а никаких новых ключей у него не появлялось? Вы не видели? Наверное, его связки ключей сейчас здесь нет.

— Да. Если он уехал на машине. Я посмотрю, но едва ли.

Он встал, вышел в другую комнату и вернулся, качая головой.

— Нет, ключи с ним.

— Звонили ли Генри женщины? — сменил тему Кнут.

— Разумеется. Чаще всего — Келли Хорват.

— А кроме нее?

— Вы, наверное, имеете в виду Лотус Кон? — Он пожал плечами. — Я как-то и не думал об этом.

— Вы бы узнали ее голос по телефону?

Он долго колебался, прежде чем ответить.

— Мне кажется, узнал бы. Я не могу сказать наверняка, но, скорее всего, узнал бы.

Он подумал еще немного и решительно:

— Нет. Она точно не звонила ни разу.

«Как же они тогда договаривались о свиданиях?» — подумал Кнут. Конечно, Генри мог звонить ей, а когда трубку брал Шелдон, придумывал какую-нибудь отговорку. Но в такого рода делах связь не может быть односторонней. Каким же способом Лотус могла связаться с Генри?

— В день, когда была убита Лотус — это был последний день сезона, — вы находились в спортивном зале вместе с другими игроками команды?

— Да.

— И у команды был перерыв около четырех часов вечера?

— Вроде бы так.

— Куда вы пошли в перерыв?

— Домой.

— Вместе с Генри?

— Нет.

— А вам известно, куда направился он?

— Нет. Он мне сам не сказал, а я его никогда не спрашиваю.

— А когда вы снова вернулись в спортивный зал, как он выглядел? Как себя вел?

— Я не особо обращал на это внимание. У меня травма локтевого сустава, и перед игрой я был на процедурах — мне делают подводный массаж.

Паркс подался к нему.

— А как он играл в этот вечер? Так же хорошо, как всегда?

— Мне доводилось видеть и лучшие его игры. Но в конце сезона мы все выматываемся. — Он снова пожал плечами. — Если я правильно понял, вы подозреваете Генри, что он мог убить ее. Мальчик, конечно, не ангел. Но и не дьявол.

Кнут поднялся.

— Передайте ему, пожалуйста, что мы хотели бы поговорить с ним. Скажите ему, что он должен прийти в отделение полиции и спросить Паркса или Северсона.

Тауэр тоже встал.

— Хорошо, я передам ему. Но мне кажется, что вы пока что-то путаете.

— Если и так, пусть поможет нам разобраться. Лотус Кон кто-то убил. Самоубийство исключено.

— А что вы думаете о ее муже? Или о Дэймоне Криди?

— Значит, и о Дэймоне Криди вам известно. Видимо, о нем знает вся команда. Как вы думаете, Шелдон знал тоже?

— Я уверен. Он не мог не знать.

— Может, просто смотрел сквозь пальцы. Или не желал знать, — предположил Паркс.

Может, и так, а может, и нет, — подумал Кнут. — А мы все бродим вокруг да около, хотя уже давно могли быть у цели.

19

Я закончила говорить с Ки и в сердцах бросила трубку. Черт! Я так и не смогу объяснить им, какую ловушку хочу подстроить для убийцы Лотус. У меня просто нет возможности. Миссис Кон вертится на кухне и варит куриный суп, а Леонард лежит в комнате на диване.

Они тоже провели эту ночь в доме дяди Шелдона. Я не раз давала им понять, что и сама справилась бы с заботами о нем, но они проигнорировали мои намеки и остались.

К счастью, дядя Шелдон чувствовал себя неплохо. Выиграв схватку с Гертрудой, я отнесла ему поднос с завтраком. Он сидел, подложив под спину подушки, был бледен, но есть хотел.

— Тинкер! — По нему было заметно, что он действительно рад меня увидеть.

— Доброе утро, дядя Шелдон. Как вы чувствуете себя сегодня?

Он сказал, что немного лучше, а когда увидел яйца и молочный коктейль, вздохнул.

— Очень красиво выглядит. Гертруда всегда так готовила яйца, когда мы были женаты.

— А Гертруда и приготовила этот завтрак, — объяснила я.

— Гертруда еще здесь?

— И Леонард тоже.

По его лицу я так и не поняла, доволен ли он этим обстоятельством или нет. Когда он начал есть, я извинилась и спустилась вниз, чтобы еще раз позвонить своим друзьям. Мак уже ушел в университет, но я застала Ки, который так и не понял моих иносказаний, а на предложения ответил отказом. Мне определенно надо было, чтобы меня кто-нибудь отвез по моим делам. Я обратила свой взор на Леонарда, который по-прежнему лежал на диване. А что? Почему бы и нет?

Подойдя к Леонарду, я сказала:

— Я тут подумала и решила. Очень хочу посмотреть один из твоих фильмов.

Он так и уставился на меня.

— Это что еще за новый поворот?

— Просто я заинтересовалась, — сказала я.

Он недоверчиво поглядел на меня.

— Нет, тут дело нечисто. Что ты задумала? Говори!

— Я же тебе объяснила, — сказала я и как можно невиннее заморгала. — Что тут такого? Должна же девушка знать, чем занимается на работе мужчина и каково его хобби.

Я поглядела ему прямо в глаза.

— Как же иначе она сможет узнать, любит она его или нет?

Он все еще сомневался.

— Слушай, не пытайся меня провести.

Я пропустила его реплику мимо ушей.

— Где у тебя фильмы? Дома?

Он встал с дивана.

— Некоторые.

— Ты не мог бы устроить для меня частный просмотр?

— Когда? — спросил он и провел рукой по небритому подбородку.

— В любое время, — небрежно сказала я. — Хоть сегодня!

— А почему бы и нет? Где моя мать?

— В кухне.

— Скажи ей, пусть сделает нам завтрак.

— Я уже позавтракала.

— Тогда пусть даст что-нибудь перекусить мне. А я тем временем одолжу у своего старичка безопасную бритву.

— Ему сегодня уже лучше.

Леонард ухмыльнулся.

— Это хорошо.

— Почему ты говоришь это с таким странным выражением лица?

Он ухмыльнулся снова и вышел из комнаты. Может, я чувствую себя так неуютно в его присутствии потому, что не всегда способна проникнуть в его мысли. С другими людьми мне это почти всегда удается.

На кухне я как раз говорила Гертруде, что Леонард не прочь позавтракать, когда зазвонил телефон.

— Я подойду, — сказала я и вернулась в комнату.

Звонила Эмили, откуда-то с другого конца Америки.

Об убийстве она еще ничего не знала. Пришлось сказать ей, разумеется, подготовив ее. Она была потрясена до глубины души.

— Какой ужас! Моя бедная сестра была так плоха, что я не могла выкроить и минутки, чтобы заглянуть в газеты…

— Вы вернетесь? — спросила я.

— Да, я купила билет на сегодня.

— Другая миссис Кон привезет вас из аэропорта, — сообщила я.

— Другая миссис Кон?

— Ну, первая жена мистера Кона.

Вот и способ спровадить из дома Гертруду. Когда Эмили снова будет здесь, Гертруде не удастся и дальше разыгрывать из себя заботливую мать семейства.

— Но я ее никогда не видела, — сказала Эмили озадаченно. — Как же я ее узнаю?

— Такая полная. Серая голубка в белом парике. С локонами.

— А как я узнаю ее? — спросила Гертруда, когда я сообщила ей новость.

— Она выглядит так, будто ее вообще нет, — объяснила я. — Надо трижды оглядеться, прежде чем заметишь ее существование.

Дядя Шелдон, еле передвигая ноги, спустился на кухню.

— Поднос с посудой я оставил в спальне, — сказал он.

— Возвращается Эмили, — известила я его. — Гертруда ее встретит.

— А я завезу Тинкер в университет, — сказал Леонард и подмигнул мне.

— Все идет через пень-колоду, — вздохнул дядя Шелдон.

— Не волнуйся, дядя, — улыбнулась я. — Все опять будет в порядке.

— Надеюсь, мне удастся найти дорогу в аэропорт, — Гертруда сняла с плиты кастрюлю с куриным супом. Суп пах просто замечательно. Я с удовольствием бы его попробовала, но Леонард уже проявлял нетерпение.

— Тебя может отвезти Коннолли, — сказал Гертруде дядя Шелдон, и тут же спохватился. — Ах, я совсем забыл, он же уехал в Ирландию еще до того, как она умерла…

— Вам следует выезжать никак не позже одиннадцати, — сказала я тете Гертруде.

— Не хочешь ли ты тарелочку супа, Шелдон? — спросила она, пропустив мои слова мимо ушей. — Тебе это пойдет на пользу.

— Господи, Гертруда, да ведь я только что поел!

— До скорого! — Леонард взял меня за руку и потянул из дома. — Если тебе потребуется какая-нибудь помощь, папа, позвони мне.

— Что ты тут повышаешь на меня голос! — громко сказала у меня за спиной Гертруда. — Я только хотела позаботиться о тебе.

Дядя Шелдон сварливо ответил:

— Боже, я ведь уже начал забывать твою идиотскую привычку всех насильно кормить, чтобы решить все проблемы. Не приходится удивляться, что я заработал с тобой язву и стал таким толстым.

— До свидания, — сказала я, стоя в дверях. — Позвоню тебе позже, дядя Шелдон.

Потом обернулась к Леонарду и добавила:

— Подай мне, пожалуйста, пальто. Оно в шкафу, в передней.

Дебаты на кухне между тем продолжались.

— Зато я не забыла твоих идиотских привычек! — парировала тетя Гертруда. — Всегда ворчишь, как старый медведь. Слова доброго от тебя никто не слышал!

Я снова заглянула на кухню и увидела, как Гертруда снимает фартук и в сердцах бросает на стол. Леонард, держа мое пальто, махал мне из передней.

— До свидания! — повторила я максимально приветливым тоном.

И на этот раз была-таки услышана дядей Шелдоном. Он вышел из кухни и положил руку мне на плечо.

— Ты славная девочка, Тинкер. Заботишься даже о таком старике, как я.

Я встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.

— Это совсем и неправда, дядя Шелдон. Ты вовсе не старик.

Леонард все время загадочно ухмылялся, пока мы шли к машине.

Мы уже почти доехали до центра города. Я сказала как можно непринужденнее:

— Высади меня у моего дома.

Леонард искоса глянул на меня.

— Я думал, ты хочешь поучаствовать на частном просмотре в предельно узком кругу.

— Перед этим мне требуется принять душ и переодеться.

— Мне тоже.

Он снова стал смотреть на дорогу, что было своевременно, так как движение в центре всегда очень сильное. Я откинулась на спинку сиденья, обдумывая свой очередной шаг. По моему мнению, полиция уже могла бы убедиться, что дядя Шелдон занимает не первую строчку в списке подозреваемых. Я лично поставила бы на эту строчку Дэймона Криди.

Задумавшись, я не заметила, как мы остановились. Оказалось, машина стоит вовсе не у моего дома. Я спросила:

— Куда это мы приехали?

— Ко мне домой, — ответил Леонард. — Это ближе. Ты можешь подождать, пока я переоденусь. Потом поедем к тебе.

— Но я прямо сейчас хочу домой! — запротестовала я. — Мне надо привести себя в порядок. Кроме того, я уже два дня не ходила на лекции, я должна подготовиться к университету.

Он снова загадочно ухмыльнулся.

— Когда ты едешь в моей карете, лошадьми правлю я, принцесса. Пойдем со мной.

— Я могу поехать и на такси! — сердито сказала я, хотя и не знала, сколько у меня с собой денег. Но проверять не хотела, пока он смотрит.

— Ты что, боишься? — спросил он с вызовом.

— Чего это? — с таким же вызовом ответила я.

Но, если признаться честно, он был не так уж неправ. Я немножко побаивалась его. А вдруг он убийца?

— По крайней Мере, я смогу от тебя позвонить? — спросила я, чтобы как-то себя успокоить.

— Разумеется.

Он обошел машину и открыл мне дверцу. И опять ухмылялся так, будто читал мои мысли!

Лифт поднялся на третий этаж. Выйдя из него, Леонард выругался. Дверь квартиры перед нами — наверное, его дверь — была приоткрыта. Замок выломан, на коврике валялись щепки. Леонард бросился в квартиру. Когда я вошла туда вслед за ним, он уже был в кладовке, где на множестве стеллажей хранились его фильмы. Аккуратненькие круглые коробочки серого цвета теперь валялись раскрытыми на полу, а спутанная пленка змеилась повсюду.

— Что здесь произошло? — озадаченно спросила я.

Он не ответил, а начал поднимать коробки и читать этикетки ка них. Тихо ругаясь, он сворачивал пленки и раскладывал их по коробкам.

— Кто-то, как видно, сильно торопился просмотреть некоторые из твоих фильмов, — сказала я задумчиво. — И чего же не хватает?

— Откуда же я знаю? — сердито произнес он. Он выпрямился и принялся напряженно размышлять. Потом проверил все названия на плоских кассетах с фильмами и, когда закончил, тихо вздохнул и замер.

— Ну и что же? — поинтересовалась я.

Леонард быстро прошел мимо меня в гостиную.

— Пойдем, — бросил он на ходу. — Я отвезу тебя домой.

— А разве не лучше было бы сначала позвонить в полицию?

— Позвоню позже.

Мозг мой напряженно работал. Ага! У него был фильм про какую-то женщину. И он пропал!

Я решила взять его на пушку и сказала наугад:

— У тебя был фильм про тетю Лотус. Ну конечно! Когда ты начинал снимать свои порнофильмы, она была еще совсем юной манекенщицей. И ей нужны были деньги. Или вам с ней…

Он с яростью повернулся ко мне — я даже подумала, что он меня ударит.

— Сама не знаешь, что мелешь! Если и дальше будешь себя так нагло вести, нарвешься на большие неприятности.

— Шантаж? — продолжала размышлять я вслух. — Какова цель этих фильмов? Знал ли дядя Шелдон, что у тебя есть фильм про тетю Лотус?

Мы уже выходили на улицу, и он волей-неволей взял себя в руки. А меня вдруг пронизал страх. Ведь если он шантажировал тетю Лотус, многое становилось на свои места. После встречи с клиентом или до нее он мог договориться о встрече с Лотус в моей квартире. И она, возможно, сказала ему: «Леонард, больше я не заплачу тебе ни пенни».

— Не было ничего такого, чем можно было бы шантажировать Лотус.

Леонард заговорил теперь спокойно и медленно.

— Мой отец знал об этом фильме. Я рассказал ему о нем еще до того, как он женился на ней. Хотел расстроить эту свадьбу. Но его ничего не могло остановить. Он сказал, что каждый человек хоть раз да совершил ошибку в жизни. Он был в гневе, просто рвал и метал. Обругал меня самыми последними словами, а потом ушел и поторопился жениться.

Я пристально смотрела на него.

— А она знала, что дядя Шелдон что-то знает о порнофильме?

Он брезгливо ухмыльнулся.

— О, конечно! Даже издевалась надо мной позже: «Ты не смог мне помешать выйти за него. Ты вообще ни на что не способен».

Он отвернулся.

— Она была просто ужасной женщиной.

— Ну, я думаю, ты тоже достаточно ужасный тип.

Он больно сжал мою руку.

— Ты из той же породы коварных диких кошек, — сказал он, будто размышляя вслух. — Опасное отродье.

— Не говори глупостей, — ответила я.

Через пятнадцать минут мы остановились около моего дома. Он не сказал ни слова. Только сидел и смотрел сердито. Ждал, пока я выйду.

— Куда же ты поедешь сейчас? — спросила я, уже поставив одну ногу на тротуар. — Ты знаешь, кто украл фильм?

Он не ответил.

— Если ты не скажешь прямо сейчас, я сама позвоню в полицию, — пригрозила я.

Опять никакого ответа.

Я медленно вышла. Его машина взревела мотором и рванулась прочь.

20

Кнут ждал Бренду перед высоким домом, в котором помещалась адвокатская контора Чарльза Эванса Грэйтхеда.

Ему самому было странно, что он сидит в машине возле этого дома. До сих пор он ни разу не заезжал за Брендой на работу. Все, кто входил в дом и выходил из него, так и пожирали его любопытными взглядами — во всяком случае, у него было такое ощущение. Неужели по нему так видно, что он — жених, ожидающий невесту?

Он поглядел на часы. Сейчас Бренда должна выйти. Они собирались поехать ужинать в маленький славный ресторанчик в порту, где кормят рыбой, а по дороге домой обсудить, что еще предстоит сделать к свадьбе. Собственно, определенных планов у них не было. Но сегодня их предстояло построить. Он изменил позу, чтобы лучше видеть подъезд, откуда выйдет Бренда. Почему ее еще нет? Как это похоже на Грэйтхеда — придумать для нее какую-нибудь пустячную работу, когда она условилась с Кнутом. Интересно, что ей сказал Грэйтхед, когда узнал новость? Поздравил и пожелал всех благ, а потом выразил сожаление, что теряет такую хорошую секретаршу? Или стал отговаривать и советовать, чтобы она осталась?

Рабочий день кончился. Мимо проносились полчища машин. Кнут поглядел в другую сторону, на потоки служащих, завершивших свои труды. Девушки в коротких пальто и сапожках до колен; девушки в длинных пальто; девушки совсем молоденькие; девушки стройные и полные; сплошь и рядом девушки, от которых трудно оторвать глаз, — как та, в блестящем белом плаще, к примеру.

— Прости, что опоздала, — сказала Бренда, и он даже вздрогнул от неожиданности, потому что не заметил, как она подошла.

Кнут засмеялся.

— Извини. Загляделся на девушек.

Он собрался было открыть ей дверь, но она опередила его, села и захлопнула за собой дверцу. Да. Так садятся в машину замужние женщины, подумал он.

А вслух спросил:

— Был тяжелый день?

Она улыбнулась.

— Как обычно. Ну, теперь это скоро кончится.

— Вот и прекрасно.

Настроение его вдруг резко улучшилось. Он завел мотор и стал аккуратно — сантиметр вперед, сантиметр назад — выбираться из узкого пространства между машинами на дорогу. Потом долго ждал, когда прервется поток машин, чтобы выехать на первую полосу. Глядя через плечо, он сказал:

— Мы простоим тут целую вечность.

— Терпение украшает, — весело ответила Бренда.

Поужинав, они отправились к ней домой и стали думать, кого пригласят на свадьбу.

— Надеюсь, что Бенедикт и Барбара приедут из Флориды, — сказал Кнут. — Я бы очень хотел их видеть.

— Ты уже спросил, смогут они приехать?

— Нет. Но время еще есть. Я позвоню им ночью, перед сном.

— Своей свидетельницей я хотела бы видеть Оливию Даль. Мы вместе ходили в школу и были подругами. Сейчас у нее уже трое детей.

— Может, ты хочешь большую свадьбу?

— Нет, не хочу. Только люди, которых мы любим.

Кнут улыбнулся.

— Тогда, боюсь, я смогу пересчитать их по пальцам одной руки… Ну, конечно, я должен буду пригласить сослуживцев из своего отдела.

— А я — из своего бюро.

Улыбка его сделалась кислой.

— Я думаю, что буду не в длинном платье, только до колен. — Она мечтательно поглядела куда-то в пространство. — Может, из перламутровой парчи. Нет, будет слишком жарко для июня. Тогда лучше шелк. И короткая вуаль.

— А в чем буду я? Во фраке?

— Что ты думаешь насчет белого смокинга? Мило и без претензий.

— По мне, все сгодится.

Он сжал ее руку. Она ответила и нежно посмотрела на него.

Зазвонил телефон. Бренда, взяв трубку, передала ее затем Кнуту.

— Слушаю, — сказал он.

Звонил Паркс.

— Кнут, простите, что беспокою, но в квартире у этой маленькой Минг Той происходит что-то странное. Во всяком случае, мне так кажется.

— Вы где?

— В управлении. Я забежал на минутку, и меня сцапал Дэйворен. Он и сказал, что звонила девушка, оставила номер своего телефона. Я сразу же попытался связаться с ней, но безуспешно. Все время занято. Я звонил несколько раз.

— Сейчас приеду. Буду через десять минут. Ждите.

— Может, мне сразу поехать к ней на квартиру…

Паркс замялся, и Кнут живо представил, как он покраснел.

— Если считаете, что так будет лучше, поезжайте. Я следом.

— Есть. Мне в самом деле жаль, что побеспокоил вас.

Когда Кнут повесил трубку, Бренда уже подавала ему пальто.

— Что поделаешь, придется привыкать. — Голос ее прозвучал нежно и соблазнительно у самого его уха. Он на миг прижал Бренду к себе.

21

Когда я начала звонить подозреваемым, оказалось, что мой список не так уж велик. Разумеется, на первом месте стоял Дэймон Криди.

Как быть с Гертрудой Кон? Я просто не могла представить ее в роли убийцы. Но ведь никогда нельзя знать наверняка. Внести ее в список?

Я попыталась представить себе сцену убийства, если убийцей действительно была она. Вероятно, они договорились встретиться с Лотус, и Лотус предложила прийти к ней на эту квартиру. Лотус — элегантная, в норковом пальто, совершенно неприступная — нервно расхаживает в ожидании из угла в угол. Раздается зуммер. Она берет микрофон и ждет, когда представится первая миссис Кон. После этого спускается за ней в лифте.

Но если все происходило таким образом, то какой смысл в еще одной паре ключей? Лотус наверняка не стала бы давать ее Гертруде. Может быть, у Лотус эта дополнительная пара просто лежала в сумочке, а миссис Кон по какой-то причине забрала ее с собой? Впрочем, этот момент сейчас не так уж важен.

Итак, они встретились здесь, и Гертруда заявила Лотус, что хочет вернуть дядю Шелдона. Может быть, у нее была какая-то информация, с помощью которой она надеялась заставить Лотус от него отступиться. Какая же? Гертруда узнала про их связь с Дэймоном Криди? Я, правда, не могла себе представить, чтобы Лотус хоть в чем-нибудь уступила бы Гертруде, но теоретически такую возможность исключить нельзя. Может, Лотус вела себя чересчур заносчиво или сделала какое-нибудь презрительное замечание, а Гертруда в бешенстве схватила каменную собачку и…

Да, все могло быть и так. Но я вовсе не была убеждена в этом.

Теперь Леонард. Он всегда стоял в списке подозреваемых. Я позвонила ему, когда он, по моим расчетам, должен был вернуться домой, но, конечно, дома его не оказалось.

Дэймон Криди. И кто еще? Целая баскетбольная команда. А я даже не знала фамилий всех игроков, не говоря уже об их телефонах. Правда, в справочнике удалось найти телефон спортивного зала. Что же теперь? Звонить туда? Попросить, чтобы повесили записку на доску объявлений? «Вниманию заинтересованных лиц. Если вы не хотите, чтобы вас арестовали, позвоните по телефону такому-то» (и указать свой номер). Интересно, понял бы убийца? Да и как я могла быть уверена, что он прочитает и поймет? Игровой сезон кончился, и многие игроки уже не приходили в спорткомплекс. Безнадежное дело.

Вдруг меня охватило какое-то неприятное чувство. Зазнобило, хотя в моей маленькой квартирке всегда было тепло. Чтобы согреться, я приняла горячий душ, затем надела стеганый халат с драконами.

Поедем дальше. Генри Дарлинг. Как ему позвонить, я знала. Он должен стаять в списке за Дэймоном Криди. Все-таки надо попытаться позвонить в спорткомплекс, это не повредит. Да. И, конечно, фирма «ГК — одежда для спорта». Следовало ли там тоже искать убийцу? Во всяком случае, стоит попробовать. Итак, я выписала все номера в столбик и принялась звонить.

Во-первых, я набрала номер Генри, но никто не ответил. Просто замечательно, подумала я. Все ушли на какое-то общее собрание подозреваемых. После десятого гудка я положила трубку. Попытаем счастья с Дэймоном.

— Алло?

Как-то странно звучал его голос, право. Как будто он спросонья. Или заболел. Или еще что.

— Это кто? — я постаралась, чтобы мой голос был как можно более таинственным.

Вместо того, чтобы представиться, он вдруг ответил вопросом на вопрос:

— А это кто?

Я растерялась и чисто автоматически ответила:

— Тинкер Той.

Потом спросила:

— Дэймон? Это Дэймон Криди?

— Разумеется, это Дэймон.

Голос его теперь звучал естественно.

— Как у вас дела?

— Спасибо, хорошо. Вполне. Вот только…

— Вот только что?

Я глубоко вздохнула. Действительно ли мне хочется продолжать эту рискованную игру?

— Я нашла этот номер среди бумаг тети Лотус. Там рядом не было фамилии, и я подумала, что, может…

Я сделала вид, что заколебалась. Конечно, я не собиралась вести себя так глупо, но в данный момент я казалась себе настоящей дурочкой.

Он резко переспросил:

— И что же вы подумали?

— Подумала, что, наверное, важно выяснить, чей это номер.

Я специально задержала дыхание, чтобы слышать все. Не упустить ни малейшего звука.

Некоторое время он молчал.

— Ну, номер этот безусловно мой. Наверное, Лотус записала его для Шелдона. А у него были причины часто звонить мне.

Я нахмурилась. Мог бы придумать ответ и похитрей.

— Нет, для дяди Шелдона она определенно не стала бы записывать ваш телефон. Во-первых, на телефонном столике лежит список номеров, где наверняка есть и ваш, а во-вторых, он давно уже выучил его наизусть…

Я поспешила поправиться.

— Нет, может, вы и правы. Может, он и не знает наизусть ваш номер. Полным-полно людей, которые не могут запомнить ни одного телефона. Вот у моего отца в Калифорнии был друг, который не помнил даже свой собственный номер…

Я осеклась. Господи, что за чушь я несу? Знала бы, ни за что не взяла бы в руки трубку.

Дэймон вздохнул. Это был вздох очень терпеливого человека, что меня как-то разозлило.

— Тинкер! Хватит прикидываться невинным ангелом с большими ясными глазами Что вы там навоображали себе в своей маленькой головке? Выкладывайте.

Вот теперь я разозлилась уже по-настоящему. Его замечание о невинном ангеле меня глубоко оскорбило.

— Если у вас есть что скрывать…

Я специально не договорила.

Он долго молчал. Потом сказал совершенно спокойно:

— Полиция узнала от меня все, что мне было известно. Если вы нашли мой номер в бумагах Лотус, то это очень старые бумаги. Мы уже несколько месяцев не встречались с ней. Только на людях.

Знаем мы эти дешевые уловки: полное признание, но в давних грехах. Хитер, ничего не скажешь. Кто теперь докажет обратное? Моя стратегия, стало быть, не дала результатов. Он, конечно, рассказал то же самое Северсону. Поверил Северсон или нет, как он сможет доказать, что они продолжали встречаться?

Проклятье! Неужели нет никаких доказательств, каких-нибудь бесспорных следов, которые выведут его на чистую воду?

Забывшись, я сказала вслух:

— Если бы он оставил какой-то след… Отпечатки пальцев…

— Может, и оставил.

Я даже вздрогнула, когда услышала этот неожиданный ответ.

— Что вы имеете в виду?

— То, что у полиции есть все отпечатки пальцев из вашей квартиры, Тинкер. Неужели не ясно? Разумеется, ваши и мои — с того дня, как я провожал вас и зашел, помните? И отпечатки пальцев вашей тёти, вашего дяди и ваших друзей — словом, все, какие только можно. Даже отпечатки горничной и владельца дома.

— Откуда вы знаете?

Дэймон опять терпеливо вздохнул, но на этот раз еще мягче.

— Милая моя Тинкер, я уже не раз имел удовольствие беседовать с сотрудниками криминальной полиции Бостона и отвечать на их вопросы. Они мне все и рассказали. Между прочим, сообщили и про мои отпечатки. Наверное, надеялись вызвать раскаяние. Но не вызвали. Потому что я просто-напросто не совершал этого преступления. Я очень любил Лотус. Она была восхитительной женщиной и могла быть прекрасным другом. Вот и все.

Теперь пришла моя очередь вздохнуть.

— Большое спасибо, Дэймон. Я понимаю, какая я ужасная зануда, как я вам досаждаю. Просто я хочу, чтобы убийца был схвачен и наказан.

Снова он ненадолго умолк. Потом сказал тихо-тихо:

— И я тоже хочу, Тинкер. Очень хочу.

Да. Весь мой замысел с самого начала был совершенно безумным. Может, у Мака и Ки есть идеи получше.

По моим прикидкам, они должны были уже вернуться из университета. Я набрала номер Мака. Мне ответил мужчина с ярко выраженным китайским акцентом. Как выяснилось, отец Мака.

— Мака сегодня вечером не будет дома, — заявил он.

— Почему?

— Ресторан нуждается в его услугах. Надо сервировать стол для китайской свадьбы.

— Ки тоже занят?

— Ки тоже.

— Большое спасибо. Передайте ему, пожалуйста, что звонила Тинкер. Если он вернется не очень поздно… Ах, нет, не нужно. Скажите просто, что я звонила.

Положив трубку на этот раз, я ощутила себя очень одинокой и всеми покинутой. Конечно, временами они оба бывали довольно надоедливыми, но зато как приятно чувствовать, что они рядом. Сразу успокаиваешься.

Я невольно огляделась по сторонам. Сама не знаю почему, я стала нервничать. Мне захотелось с кем-нибудь просто поговорить. В этот момент я действительно чувствовала себя просто маленькой сиротой. И некому, совсем некому было меня утешить.

Позвонить дяде Шелдону? Да, можно. Он был болен, но ему полегчало. Я снова взялась за телефон и вдруг поняла, что все мои планы с самого начала полетели к черту. Почему Мак и Ки сегодня утром не обмолвились о свадьбе? Да потому, что я тараторила без умолку и не дала им сказать ни слова! Я набрала номер дяди Шелдона. Мне ответила Эмили.

— Эмили, это Тинкер. Не могли бы вы соединить меня с дядей Шелдоном?

— О, мисс Тинкер! Привет. А я только что приехала. Мистер Кон вышел. Он где-то на берегу, наверное. Машина его здесь, но в доме никого нет, а снизу, от воды, поднимается дым. Видимо, он разложил на берегу костер, решил спалить сорняки из сада.

— Сорняки? Ну, значит, ему совсем полегчало. Но что ему вдруг пришло в голову собирать сорняки и… Ах, ладно, оставим это. Вы не могли бы попросить его позвонить мне?

— Разумеется, мисс Тинкер.

Она вдруг добавила заговорщическим тоном:

— Знаете, а вы были правы относительно другой миссис Кон. Она и в самом деле серая голубка в белом парике.

— Ах, Эмили, поторопитесь, пожалуйста.

Ожидая ответного звонка дяди Шелдона, я еще раз набрала номер Генри Дарлинга, но — безуспешно Тогда я позвонила в спортивный зал и стала испытывать свое терпение. Телефон там не отвечал и не отвечал, а я все не вешала трубку. Когда я уже совсем было отчаялась, мне, наконец, ответил мужской голос:

— Спорткомплекс. Кого вам нужно?

— Кого-нибудь из «Рыцарей». Есть там начальник команды или кто-нибудь из игроков?

— Мистера Грайбэла нет. В зале остался один сумасшедший. Позвать его невозможно. Я уже пытался, но он только посмотрел на меня и опять начал бросать мяч. Из-за него я не могу уйти, хотя мой рабочий день давно кончился. Я здесь портье и должен все запереть перед уходом. Когда сезон кончается, сверхурочных мне не платят…

— Я ищу Генри Дарлинга, — перебила его я. — Вы его не видели?

— Так о нем я и говорю. Он один в зале и бросает, бросает…

— Вот и прекрасно! Я бы хотела поговорить с ним. Скажите ему, что звонит Тинкер Той. Скажите, что по срочному делу.

Генри тяжело дышал, когда взял трубку.

— Что вы хотите? — спросил он. Голос его звучал не особенно дружелюбно. Скорее, холодно.

— Генри… — сказала я и заколебалась. В самом ли деле я хочу, чтобы он приехал и взял мою руку? Что, собственно, я знаю о нем?

Я кашлянула и сказала:

— Генри, я только хочу вам сказать…

А что, собственно, я хочу ему сказать?

— …Хочу сказать, что у дяди Шелдона снова разыгралась язва. А кто-то взломал квартиру Леонарда и украл фильм. Я только хотела сказать, как сейчас развиваются события.

Он пробормотал что-то нечленораздельное.

— Что-что? — нервно переспросила я. — Я не поняла вас!

— Все это мне совершенно безразлично, — сказал он на этот раз громко и отчетливо.

— Генри! Но ведь дядя Шелдон все-таки ваш друг и работодатель, и вы так переживали по поводу смерти Лотус…

Я даже не знала, что еще сказать.

— Что там с вами происходит? — спросил он, и в голосе его явственно зазвучали нотки недоверия.

Вдруг мне показалось, что я слышу шорох. Я могла поклясться, что у меня в квартире кто-то есть! Я стиснула телефонную трубку и призвала на помощь все свое мужество.

— Я сделала глупость, — открылась я Генри. — Солгала Дэймону, будто нашла его телефонный номер в бумагах тети Лотус. А сама не находила.

— Чей номер вы нашли? — спросил он уже резко и нетерпеливо.

— Я не находила номера Дэймона, и вообще никакого номера.

Я заметила, как все более нервно и высоко звучит мой голос.

— Поверьте мне! Я ничего не находила. Я солгала. Все это неправда. Я думала, что смогу что-нибудь узнать, если буду звонить людям и вести себя так, будто мне что-то известно…

Я продолжала тараторить, а сама напряженно прислушивалась. Но не слышала ничего. Только Генри дышал в трубку. Как-то странно дышал.

— И вы позвонили мне тоже поэтому? Хотели разоблачить меня как убийцу? Именно этого вы и добиваетесь?

— Нет, нет! Правда. Просто я очень боюсь. Я здесь совсем одна.

— Где? У себя в квартире?

Я затаила дыхание.

— Да. Но сейчас уже все в порядке. Кое-кто сейчас должен приехать. Дядя Шелдон приедет. Я жду его. Каждый момент может раздаться зуммер и…

— Так чей же номер телефона вы нашли, Тинкер?

Голос Генри звучал мягко, но было в нем что-то угрожающее.

— Я же сказала вам: я вообще не находила никаких телефонных номеров!

Это я почти выкрикнула и вдруг смолкла. Мне показалось, или действительно какой-то шум в прихожей?

— Ну наконец пришел дядя Шелдон!

Я постаралась разыграть облегчение, стараясь, чтобы голос звучал как можно более естественно.

— До скорого, Генри. До свидания.

Я хотела положить трубку. Но просто не могла. У меня в ушах все еще звучал этот странно угрожающий голос. Потом в трубке запикало.

Почему же не звонит дядя Шелдон? Тинкер, да ты просто идиотка! Как же он позвонит, если у тебя все время снята трубка? Если он и звонил, то слышал только гудки. Я положила трубку, сняла ее снова и набрала номер дяди Шелдона. Там тоже было занято. Наверное, он как раз звонит мне. Я быстро положила трубку, но телефон не зазвонил.

Шаги! А у меня закрыта дверь на цепочку? Даже если у кого-то и есть ключи, он не сможет открыть. Быстрее! Я подбежала к двери. Цепочка висела вдоль косяка. Я схватила ее и заложила в прорезь. Так! Теперь я в безопасности! И плевать, у кого эта пара ключей. Я с облегчением вздохнула и прислонилась к двери. И громко сказала:

— Все это просто смешно!

Что же меня так напугало? Никаких разумных причин для страха не было. И ведь я никогда не была пугливой. Ну, несколько раз немного боялась и все. Это, скорее, было даже немного захватывающее чувство, как будто читаешь страшную историю. Или едешь с русских горок. Но теперь я чувствовала нечто совсем другое. И это другое как-то было связано с голосами Дэймона и Генри. Не с тем, что они говорили, а с тем, как звучали их голоса. Из-за этого я так и разнервничалась.

Смешно. Просто смешно. Я пошла на кухню, чтобы вскипятить чай. Когда чай был готов, снова позвонила дяде Шелдону.

Ответила Эмили.

— Почему у вас недавно было занято? — спросила я.

— Я звонила в химчистку.

— А где дядя Шелдон?

— А их нет.

— Кого их?

— Мистера Кона и мистера Леонарда. Мистер Леонард был вместе с ним на берегу. Когда я сказала им про ваш звонок, они сели в машину мистера Леонарда и сразу уехали.

— И не сказали, куда едут?

— Сказали, что если вы позвоните, то я должна передать, что они скоро приедут к вам.

Она умолкла, а потом сказала нерешительно:

— Мисс Тинкер, мне кажется, я знаю кое-что, что надо сообщить в полицию. Но я не хотела бы, чтобы об этом узнал мистер Кон. Вы можете передать это в полицию? И сказать им, чтобы они не говорили мистеру Кону, откуда узнали?

— В полицию?

Я озадаченно уставилась на телефонную трубку, как будто могла увидеть там Эмили.

— Что я должна передать полиции? И почему дяде Шелдону — мистеру Кону — не следует об этом знать?

— Я не хотела бы доставлять ему дополнительных волнений, бедному. Миссис Лотус Кон просила меня кое-что делать для нее. Тогда я думала, что это ничего. Нет, догадывалась, конечно, что она что-то затевает, но она была всегда так добра ко мне…

— И что же это было?

Я еле заставила себя не закричать в трубку.

— Она просила меня звонить по одному номеру. И я должна была говорить: «Встреча сегодня» или «Встреча завтра». Я думаю, что зависело от того, когда была назначена встреча.

— И это все, что вы должны были говорить? «Встреча сегодня»?

— Или «Встреча завтра». Нет, не только это. Он должен был сказать в ответ: «Во сколько?» И я тогда говорила ему, в какое время. Иногда называла и место встречи, но в последнее время не так часто. Думаю, что когда я звонила в последнее время, он уже знал место встречи. И он говорил: «Ясно». Или что-то в этом роде. И вешал трубку.

— Но вы не знали, кому звонили?

— Нет. Она никогда не говорила мне, а я не спрашивала.

Я услышала, как она вздохнула.

— Но я догадывалась. По голосу. И номер, конечно, заметила.

— Это был Дэймон Криди?

— Нет, не он. Мне кажется, это был тот высокий баскетболист, Генри Дарлинг. Вот кто.

Я мучительно сглотнула.

— В тот день, когда это произошло, вы звонили ему? В тот день, когда уезжали к сестре.

— Нет. В тот день нет. Миссис Кон еще за неделю до этого перестала просить меня звонить. Я уже подумала — или они больше не встречаются, или придумали какой-то постоянный сигнал для того, чтобы оповещать друг друга. Ну, скажем, могли договориться встречаться каждый вторник. Или четверг. Меня, конечно, все это не касается, но я думаю, что полиция должна об этом знать.

— Вы правы, Эмили. Я сейчас же позвоню детективу Северсону. Когда уехал дядя Шелдон?

— Как минимум полчаса назад. Может, чуть больше.

Я облегченно вздохнула. Значит, они должны были прийти с минуты на минуту.

— Эмили, — сказала я как можно спокойнее. — Если кто-то придет, когда вы одна в доме, не открывайте. Понятно?

— Значит, я… неужели вы думаете… а я-то и не подумала об этом, мисс Тинкер.

Она даже застонала от страха.

— Я и не думала, что он, вероятно, может… Ох, мисс Тинкер, что же мне теперь делать?

— Запритесь и ведите себя спокойно. Я сейчас же позвоню в полицию.

Только она повесила трубку, я набрала номер, который назвал мне детектив Северсон. Его не было, но дежурный сказал, что попытается найти его, раз это так важно.

— Это очень важно, — сказала я умоляюще. — Скажите ему, что звонила Тинкер Той по поводу убийства Лотус Кон. Передайте, что это очень, очень важно.

Только я повесила трубку, как засигналило переговорное устройство. Звук его испугал меня, хотя я ждала прихода дяди Шелдона. Я вспомнила, что Леонард называл меня восточной принцессой. Последние два часа я и была как восточная принцесса. Сидела здесь, в своей башне — вроде и неприступной, а на самом деле — тюрьме. Попробуй я сбежать — кто знает, что ждет меня за ее стенами. Но так мне и надо, сказала я себе. Нечего было представляться всезнающей девчонкой.

— Я рада, что ты пришел, дядя Шелдон, — сказала я в микрофон. — Сейчас спущусь за тобой.

Когда ехала в лифте, дала себе обещание — никогда в будущем не вести себя так дерзко. Быть скромной и сдержанной.

Двери лифта открылись, и Генри Дарлинг заполнил собой весь проем.

— Генри… — только и прошептала я. — А я думала, это дядя Шелдон…

— Я так и знал, что вы лгали мне, когда говорили, что он уже приехал, — сказал он и вошел в лифт.

Я хотела выскользнуть из кабины, но он загородил мне дорогу, и двери захлопнулись. Он нажал кнопку моего этажа. Лифт начал подниматься.

— Может, я и солгала, — горячо оправдывалась я. — Но совсем немного. Он уже едет сюда. В этом легко убедиться. Вспомните, как я вам ответила!

— Может быть, может быть, — улыбнулся Генри. — Но он все равно не сможет подняться, пока вы за ним не спуститесь.

Я сглотнула комок в горле.

— Но он нашел третью пару ключей, — смело заявила я. — Всего было три пары ключей, насколько вам известно, и третья — у дяди Шелдона.

Генри улыбнулся так широко, что стали видны почти все его большие белые зубы, сунул руку в карман куртки и достал что-то такое, что блеснуло в неярком свете лампы лифта. Это было кольцо, на котором висели два ключа, совсем новые с виду. Я уставилась на них как загипнотизированная.

— Значит, это вы тайно встречались здесь с Лотус… У нее были ключи, и вы воспользовались ими в тот день…

Мы доехали до моей квартиры. Я попыталась остаться в лифте, но он взял меня за руку и потащил за собой.

— Зачем же вы тогда вызвали меня вниз? Раз у вас были ключи?

— Хотел убедиться, что Шелдона здесь нет. Мне было очень нужно поговорить с вами наедине. Теперь я уверен, что нам не помешают.

Он завел меня в квартиру, запер дверь и заложил цепочку.

«Господи Боже ты мой, — подумала я. — Теперь мне конец. Дождалась, маленькая дуреха!»

Зазвонил телефон. Я вздрогнула и посмотрела на Генри.

— Не брать! — приказал он.

— Но ведь они знают, что я дома. Все знают, что я здесь.

Я сжала губы, чтобы они не дрожали.

— К тому же я жду полицию. Я только что позвонила им.

Он снова надменно улыбнулся и покачал своей большой головой.

— Подумают, что вы куда-то вышли. Вы ведь последнее время все ходите, ходите. Где только не бываете. Так что никто не удивится.

Телефон зазвонил еще раза два, а потом наступила тишина.

— Садитесь, — сказал Генри. — Сейчас я преподам вам пару жизненных уроков. Самое время.

Я поколебалась немножко, а потом села, поджав ноги, на подушки около камина. Генри теперь казался мне совсем великаном. До потолка.

— Сядьте и вы тоже, — сказала я и указала ему на подушки. — А то вы так высоко там надо мной. Я вас даже не вижу.

Сердце мое колотилось так громко, что я думала — он услышит. «Спокойней, спокойней, Тинкер», — уговаривала я себя. Главное — сохранять спокойствие.

— Итак, вы очень любопытны, — холодно сказал Генри. — Глуповатая, как школьница, но ужасно любопытная девица, которая просто не может не сунуть свой нос в дела других людей.

— Прошу вас! — сказала я и подвинула к нему подушки. — Сядьте!

— Если у нас с Лотус и было что-то, то это еще не означает, что я имею какое-то отношение к ее смерти.

Он стал читать мне нотацию, будто учитель. Я взирала на него снизу вверх.

— Ну конечно, это не означает, что вы причастны к убийству. И вовсе не означает, что Эмили передавала по телефону сообщения от Лотус именно вам.

Глаза его сузились. Он по-прежнему возвышался надо мной во весь рост, напоминая мне чудовищного монстра-убийцу Франкенштейна.

— Ну сядьте же! — повторила я. — Поговорим обо всем спокойно. Я догадываюсь, насколько тяжелым ударом оказалась для вас смерть Лотус. Вы не хотели бы рассказать об этом? Говорят, это приносит облегчение.

— Я любил ее.

Нижняя его губа дрогнула.

— Так я и думала, — поспешила сказать я. — Она была очень красивой женщиной.

— Я хотел, чтобы она развелась с ним и вышла за меня замуж, — сказал он с тоской. — Но она не хотела.

— Может, она не хотела бросать дядю Шелдона, — сказала я, желая его утешить. — Генри, ради бога, сядьте же. У меня совсем затекла шея смотреть на вас.

Его колени начали сгибаться. Наконец-то он выполнил мою просьбу. Сердце мое заколотилось еще отчаянней. Я завела руки за спину — как будто опираюсь о пол.

Он медленно опустился на подушки, не прекращая говорить:

— Мы должны были встретиться в тот день. Мы встречались по средам. Если почему-то встреча срывалась или у нее появлялось свободное время раньше, ее экономка звонила и говорила, когда мы увидимся. Если к телефону подходил Тэд, он, конечно, спрашивал, о чем идет речь. Экономка тогда сразу вешала трубку.

Он попытался устроиться на подушках удобней и встал на колени. Эмили не упомянула об этой тонкости, и я сказала:

— Хитро было придумано, правда?

А сама еще подвинулась назад, невинно глядя на Генри.

— А я не всегда мог позвонить ей, когда у меня что-то срывалось, — продолжал Генри. Он, казалось, говорил уже сам с собой. — В этот день у нас были обязательные тренировки, потом разбор игр и все такое прочее…

Я еще на пару дюймов протянула руку за спиной — незаметно для Генри. Жаль, что полиция унесла мою собачку Фу. Это было бы возмездие, как в настоящем романе. Ничего. Кочерга от камина подойдет тоже. Я нащупала ее рукоятку и стиснула изо всех сил.

— Я не мог ни уйти, ни позвонить ей. Возле меня постоянно кто-то вертелся — то Грайбэл, то Шелдон, то еще кто-нибудь.

Он опустил голову.

— И вот теперь только и думаю, что все вышло бы совсем иначе, если б я…

Я изо всех сил ударила его по голове кочергой. Он еще медленно, словно подстреленный медведь, валился ничком, когда раздался длинный зуммер…

22

— О, дядя Шелдон! Я только что убила Генри Дарлинга!

Мои зубы стучали, я едва держалась на ногах, а потому прислонилась к стенке кабины лифта.

Дядя Шелдон лишь раскрыл рот от изумления, а Леонард сказал:

— Вот как? И каким же это образом?

— Он…

Господи, неужели мне станет плохо! Только бы не в лифте! Только не в лифте! Отчаянно жестикулируя, я попыталась им показать, что не могу говорить — и больше ничего не помню. Когда сознание вернулось ко мне, я поняла, что дядя и Леонард ведут меня, взяв под руки, в гостиную, чуть ли не тащат волоком. Господи, сделай так, чтобы все оказалось кошмарным сном. Сделай так, чтобы там не было трупа. Но стоило мне открыть глаза, как я увидела на полу у камина огромное тело. Мне стало дурно, и я бросилась в ванную.

Когда я вернулась, Леонард уже перевернул бесчувственное тело, а дядя Шелдон сидел в кресле и смотрел на него.

— Он жив, — сказал Леонард. — Почему ты это сделала?

— Он не умер? — У меня будто выросли крылья. — Тогда надо позвонить врачу, вызвать скорую помощь, полицию!

Я бросилась было к телефону, но Леонард преградил мне путь.

— Подожди минутку. Давай вначале выясним, что здесь произошло. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя арестовали за нанесение тяжелых телесных повреждений?

Мои губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Я испустила жалобный крик, и Леонард тут же залепил мне пощечину.

— А ну, прекрати истерику! Не визжи! Рассказывай, что произошло.

— Мне нужен носовой платок, — всхлипывая, сказала я.

— Вот, возьми мой. Говори же, наконец!

Я высморкалась.

— У него была третья пара. У тети Лотус… Он… — я повернулась к дяде Шелдону, который сидел в кресле с каменным лицом и не сводил с меня глаз. — Мне очень жаль, дядя Шелдон, но он был любовником тети Лотус. И поэтому я, естественно, решила, что ее убил именно он, потому что она не хотела бросать тебя, чтобы выйти за него замуж. Он мне сказал сам, дядя. Она действительно не хотела от тебя уходить. Она же, наверное, любила тебя. В конце-то концов.

На лице Леонарда опять появилась эта его циничная ухмылка, хорошо знакомая мне.

— Вот и славно. Ты дала ему понять, что знаешь правду, он пришел устранить тебя, а ты, защищаясь, его убила. Типичная самозащита.

Он подошел к Генри и с ледяным спокойствием стал разглядывать его. Повыше уха у Генри все волосы были в крови. Я еле удержалась, чтобы не застонать.

— В том-то и дело, что нет. Он пришел вовсе не затем, чтобы что-то сделать со мной. Он просто сидел и говорил, а я была в таком состоянии… В общем, сама не знаю, как я схватила кочергу и ударила…

— Этого уже никто не проверит. Все обстояло именно так, как я сказал.

— Но когда он придет в себя, он все расскажет полиции…

— Быть может, он и не придет в себя.

— Он должен прийти в себя! Должен! — Я даже закричала от отчаяния. — Вероятно, это все-таки был не он. Перед тем, как я его ударила, он сказал, что если б не он, все было бы совсем иначе… Да, убил кто-то другой. Может, Дэймон Криди или еще кто…

Дядя Шелдон вздохнул и сказал:

— Что будем делать с ней?

— Вопрос хороший, — сказал Леонард.

Я так и замерла с открытым ртом, но быстро закрыла его. У меня почему-то возникло предчувствие, что сейчас я услышу что-то очень-очень важное.

— Можно было бы отвезти ее домой. Но там Эмили.

У дяди Шелдона появились желтые круги под глазами. Он выглядел действительно больным.

— А от Эмили мы никак не можем избавиться?

Леонард снова ухмыльнулся.

— Не знаю, — дядя Шелдон приложил пальцы к вискам. — Я в таком состоянии, что просто не способен соображать. Чертова язва…

— Мы могли бы отослать Эмили на эту ночь к матери. Ты позвонишь ей и скажешь, что мать очень плохо себя чувствует, и тебе было бы намного спокойнее, если бы Эмили осталась у нее на всю ночь Потом позвоним матери и скажем, чтобы она заехала за Эмили.

— Как же она за ней поедет, если мы скажем, что она плохо себя чувствует?

— Ну, может, плохо чувствует, потому что у нее бессонница и ночные страхи Не может оставаться одна. Вполне правдоподобно. Кто будет звонить — ты или я?

— Позвони лучше ты, — сказал дядя Шелдон. — Я пойду на кухню и принесу себе стакан молока.

Он впервые обратился ко мне:

— У тебя в доме есть молоко?

Очень тихо и испуганно я попросила:

— Пожалуйста, вызовите врача для Генри. Пожалуйста.

Дядя Шелдон тяжело вздохнул, поднялся с кресла и вышел на кухню. Леонард взялся за телефон.

Мой взгляд остановился на кочерге. Неужели мне удастся заставить себя сделать это еще раз? Леонард, видимо, прочитал мои мысли. Он обернулся и стал, ухмыляясь, наблюдать за мной. Я даже не поняла, что он там говорил Эмили, а потом Гертруде. Я смотрела на Генри. Почему он совсем не шевелится?

Раздался зуммер. Я вздрогнула и бросилась к переговорному устройству, Леонард загородил мне дорогу, с издевательской усмешкой погрозив пальцем.

— Ай-яй-яй, куда это ты?

Снова раздался зуммер. Я лихорадочно соображала, как мне добраться до микрофона. Кто там пришел? Дэймон Криди? Полиция? Господи, сделай так, чтобы это была полиция. Хотя… Что бы это дало? У меня не было возможности позвать на помощь, чтобы они поднялись и спасли меня. Ухмыляющийся Леонард отсек меня от связи с внешним миром.

— Я только отвечу, что со мной все в порядке, — пообещала я ему. — Если это полиция, я вовсе не хочу, чтобы она нашла здесь Генри. Сам подумай, что меня ждет в этом случае. Пожалуйста, дай ответить. Кто бы это ни был, я только скажу, чтобы он уходил.

Он пристально разглядывал меня, а зуммер заливался уже без перерыва. Леонард посторонился, но угрожающе стиснул мое плечо.

— Алло? — ответила я, пытаясь говорить как можно спокойнее. — Да, это мисс Той. Нет, я не желаю встречаться с репортером. Нет, мне нечего сказать. Уходите.

С упавшим сердцем я положила микрофон. Леонард убрал руку с моего плеча и широко улыбнулся.

Дядя Шелдон вернулся в комнату и, вздыхая, опустился в кресло. И вдруг я все поняла. Все-все! И подумала — двум смертям не бывать! А вслух спросила:

— Почему ты убил ее, дядя Шелдон? Я думала, ты любишь ее. Правда, я так думала.

Леонард отошел от двери.

— Ничего этого не случилось бы, если б он послушал меня. Принеси свое пальто, Тинкер.

— Я ее и в самом деле любил! — крикнул дядя Шелдон. — Конечно, любил! Я отдал ей все. Из-за нее я бросил жену, семью. Конечно, я ее любил!

— Но зачем же тогда… — я уже ничего не понимала.

Его рот дергался, а глаза так и сверкали на бледном лице.

— Она была никчемной тварью. Леонард пытался объяснить мне это, но я и слушать не захотел. А ведь он предупреждал, какая она подлая. Но я так и не верил до того самого дня. Была встреча руководителей баскетбольной лиги, а потом, вечером, банкет. Там собрались все шишки из разных баскетбольных команд, ну, и я тоже. Кто-то сказал, что сейчас мы увидим кое-что из ряда вон выходящее, такой порнофильм, просто пальчики оближешь. Свет погас, фильм начался — и я увидел свою жену совершенно голой. Она вытворяла такие вещи, которые никогда не позволяла себе со мной…

— Это твой фильм! — бросила я в лицо Леонарду. — Он смотрел твой фильм. Ты, небось, специально подстроил это! Готова спорить, что это так! Весь ты в этом! Вся твоя подлая натура. Другим способом разлучить их ты не мог! Ты хотел заполучить его деньги, когда он умрет! Правда? Ты на все готов, лишь бы наследство досталось тебе!

Он только осклабился.

— На себя посмотри! Разыгрываешь тут из себя невинность! Сама-то уже подбиваешь к нему клинья, так и мечтаешь пролезть в любовницы, не дожидаясь совершеннолетия! Хочешь дорваться до сладкой жизни, а? Как на тебя ни поглядишь, вечно у тебя алчный блеск в глазах.

— И тогда я начал следить за ней, — дядя Шелдон не слышал нас, хотя мы почти кричали. — Что она ни говорила, что ни делала — я не верил. Я раскрыл все ее тайны — сначала с Дэймоном, а потом с Генри. Я хотел вышвырнуть обоих. Хотел замучить их. Убить! Но что толку. У нее в распоряжении была делая баскетбольная команда. Выбирай — не хочу. Нашла бы очередного. Не мог же я выгнать всю команду. И вот приходилось сносить все и мучиться. Какая это пытка, знаю только я.

Как зачарованная, я слушала исповедь дяди Шелдона.

— Потом я догадался, что она использует эту квартиру для своих грязных тайных дел. Я нашел у нее ключи и спросил: «Зачем тебе ключи от квартиры Тинкер?» Она сказала, что заходит к тебе и приглядывает, как ты живешь. Но я лучше знал, зачем они ей! Я всегда знал точно, когда она здесь с ним встречалась, так как подслушивал, когда Эмили звонила ему. Я вызнал все.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Дядя Шелдон без малейшего сочувствия глядел на тело Генри, распростертое на полу.

— Как-то я вытащил ключи из ее сумочки и заказал дубликаты. Дождался своего часа. В тот день я сделал вид, что мне нездоровится и что я пошел прилечь в кабинет. А Грайбэлу сказал, чтобы никто не беспокоил меня в течение часа. Сам же поехал сюда, чтобы накрыть их обоих. Вошел и спрятался вон там. Скоро явилась она. Некоторое время напевала. Когда мы с ней познакомились, она всегда напевала, ожидая меня. Но потом она перестала напевать и занервничала. Ага, он не идет, и это ее раздражает, подумал я с удовольствием. И тут же решил, что такой поворот дела даже к лучшему — что она совсем одна. Я вышел из кухни, где прятался, и заявил, что мне все известно. Надо было видеть выражение ее лица!

Я могла себе представить, какое у нее было выражение. Даже очень хорошо могла.

— Она ничего не отрицала, — продолжал дядя Шелдон свою мучительную исповедь. — И даже не пыталась повиниться. Если бы она покаялась, я бы наверняка смягчился и простил. Этим бы и кончилось. Но ей было настолько плевать на меня, что она даже не попыталась сделать вид, что раскаивается. Только смотрела на меня презрительно, как она умела — будто я просто грязь у нее под ногами. Потом сказала, что я еще должен буду доказать ее неверность. Но мне не удастся, а потому, дескать, лучше не пытаться стоять у нее поперек дороги. Лучше отступиться. Потому что в случае развода она заломит такую цену, запросит такую компенсацию, что я света белого не взвижу. Ведь доказать я, мол, ничего не смогу, а значит, у меня не будет возможности лишить ее денег. Я ничего не смогу ей сделать, заявила она. Но сшиблась. Кое-что я все-таки смог. И сделал.

Он снова тяжело вздохнул.

— Ах, дядя Шелдон, — тихо сказала я, — это самая трагическая история, какую мне только приходилось слышать.

— Неси свое пальто, — подтолкнул меня Леонард.

— Но тебе нет смысла что-то делать со мной, дядя Шелдон, — умоляющим тоном сказала я. — Я всегда была на твоей стороне, ты же знаешь. Я никому тебя не выдам, клянусь. Я считаю, ты все это сделал в отчаянии. Тебе просто пришлось. Это ты выкрал у Леонарда фильм? Ведь правда, ты? Вчера ночью ты незаметно ускользнул из спальни и поехал в город за фильмом. Мне показалось, что я слышала шум мотора, но я тогда не была уверена. Просто ты не хотел, чтобы кто-то другой смотрел этот фильм, да? Не хотел, чтобы ее имя после смерти смешивали с грязью.

— Я сразу понял, кто выкрал фильм, — сказал Леонард. — Но не стал осуждать его. И мы вместе разожгли на берегу маленький ритуальный костер, чтобы сжечь все, что еще оставалось от бедной Лотус. Теперь она сожжена полностью! — Он противно хохотнул, будто пролаял. — Неси свое пальто, иначе заберем тебя с собой в таком виде.

Генри застонал.

— Я пойду с вами, если кто-нибудь из вас сейчас же вызовет ему врача, — отчаянно солгала я. — Только в таком случае я пойду с вами и буду делать все, что вы захотите. Но просто так оставлять его здесь нельзя.

— О, конечно! Ты и вызовешь — только позже, — сказал Леонард с предельной откровенностью. — Он будет нашим оправданием. Мы повесим на него это убийство, малышка, и ни он, ни ты не сможете доказать обратного, как ни старайтесь. А мы опять соберемся под одной крышей: папа, мама и я. Старая семья снова вместе — просто идиллия.

— Если так, тебе придется вытаскивать меня отсюда силой, — сказала я. — Я буду кричать и сопротивляться…

Тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался детектив Паркс. Он оказался настолько умен, что понял по моему звонку — мне нужна помощь. За ним в комнате очутился владелец дома, который держал в руках ключ. Мне повезло. Леонард и Шелдон не дали себе труда закрыть дверь на цепочку.

Я пишу все это для вас, детектив Северсон. Знаю, как вы гневались на меня, когда немного позже приехали и мою квартиру. И признаю, что вы были совершенно правы. Я действительно наивная, упрямая и неосторожная — и как вы там меня еще называли? Простите меня.

Может, вам интересно, что со мною сейчас. Мак и Ки тоже очень на меня злились. Они рассказали обо мне в Объединении китайских коммерсантов, и там решили, что до совершеннолетия община будет мне помогать.

Теперь я живу в одной очень милой китайской семье в Чайна-тауне. Очень милой, хотя и немного старомодной. Но Мак и Ки полагают, что мне это только пойдет на пользу. Они утверждают, что я должна научиться ценить китайские национальные черты — смирение и почтение к старикам. Наверное, они правы.

А еще они говорят нечто такое, о чем я и слушать сейчас не хочу. Но обещала им подумать. Они говорят, что когда я получу хорошее китайское воспитание, они как раз кончат университет. И вот тогда-то кто-то из них на мне женится.

Я поинтересовалась в ответ — потому что все еще не получила китайского воспитания и не прониклась смирением — кто именно? Как они это решат? Кинут монетку?

На что Мак опять привел одну из своих пословиц, которых у него наготове целый ворох: «Из молодых игроков получаются старые нищие». Ки тоже блеснул изречением: «При свете свечи не выбирают ни женщину, ни материю».

— Ничего, к тому времени мы с Ки как-нибудь договоримся.

— А я разве не имею права голоса?! — возмутилась я.

Ки напыщенно ответил:

— О, ты будешь удовлетворена нашим решением.

— Это вы так думаете! — сказала я, вконец рассердившись. — Благодарю покорно за заботу, но уж как-нибудь сама найду себе мужа. Уж как-нибудь смогу разобраться в своей жизни.

Они степенно переглянулись, покачали головами, и Мак сказал:

— Человек с большим ртом откусывает больше, чем может прожевать…

Так я и не поняла, кого они имеют в виду — меня или себя.

Как бы то ни было, а найти меня можно в Чайна-тауне. Будете в наших краях — загляните. И если вам не надоели пословицы, закончу еще одной: «Из самых диких жеребят получаются лучшие лошади».

23

— Как ты находишь? — спросила Бренда. Кнут взял в руки открытку и прочел:

Священник Мэтью Пардье имеет честь пригласить Вас на свадьбу своей дочери Бренды и мистера Кнута Северсона 6 июня в 18 часов в церкви христианской общины Вудвэйла. Вудвэйл. Нью-Хемпшир.

Бренда прижалась к нему щекой. Он обнял ее за плечи и зарылся носом в чудесные ее волосы.

— Нахожу, что это просто замечательно.

Черный кот Мастер дерзко прыгнул на стол, уселся прямо на приглашение и принялся умываться. Но им было некогда прогнать его.