Моя. Твой. Наши

Глава 14. Лера

Глава 14. Лера

- Пытка окончена или ты ещё что-то хочешь спеть? Просто мы спать хотим, - ехидно спросила Алёнка, глядя на меня вполглаза.

- Коза! – сказала я ей одними губами и аккуратно ударила по голове декоративной подушкой.

Уже часа полтора назад все разбрелись по этажам. Парни остались внизу, а мы, с девчонками, заняли весь второй этаж, приняли душ и теперь балдели в одной постели.

Алиса развалилась между нами и периодически обнимала то меня, то Алёнку. Дочка делилась впечатлениями, иногда жаловалась на Даню, который не давал ей мяч, а ещё жаловалась на меня Алёнке, из-за того, что я не разрешала ей брать Стасика на руки.

- Ну, я же сильная! – возмущалась Алиса, когда я пыталась её убедить, что Стасик тяжелый.

Но возмущения были недолгими, потому что без дневного сна и активного отдыха в течение всего дня дочка уснула буквально за десять минут, напоследок взяв с меня обещание, что я занесу в дом мяч, который остался на улице.

Алёнка тоже быстро вырубилась. Будто ей тоже не хватило дневного сна. Странно, что она не протянула подольше, чтобы снова покидать в меня намёки и начать сватать Никите и Стасику.

В темноте комнаты, лежа на краю постели рядом со спящими в обнимку девчонками, я долго гладила в темноте волосы Алисы, пропуская их между пальцами.

Глядя в темную стену напротив, я, то и дело, прокручивала в голове взгляд Влада. Наверное, если бы он посмотрел в мою сторону равнодушно, то меня бы это не задело так же сильно, как взгляд, которым он «наградил» меня за углом дома.

Что это за насмешка в его глазах? Что за снисходительная улыбочка? Что за высокомерие? Откуда у него право выражать своё мнение, пусть и молчаливое, в мой адрес после всего, что между нами когда-то произошло?

Он считает, что у него есть повод для веселья рядом со мной? Или я и его дочь – отличный повод повеселиться беззаботному идиоту?

Занятно, что я даже не заметила, когда страдания уступили место злости на человека, без которого, я думала, жить не смогу.

Спать не хотелось совсем. Я пригляделась к девчонкам, убедилась, что они спят, и укрыла их одеялом. Аккуратно встала с постели, надела толстовку, поправила пижамные штаны и тихо вышла из комнаты, чтобы выполнить данное Алисе обещание найти её мяч, который она оставила где-то у дома.

Спустившись вниз, обнаружила в гостиной Даню, который спал, развалившись на угловом диване, как тюлень, которого выбросило на берег волной. Похоже, он тоже вырубился сразу после душа.

Стараясь быть бесшумной, я надела кроссовки и вышла из домика. Подсвечивая себе фонариком телефона, искала мяч Алисы по кустам, под крыльцом и даже за домом, но ничего не нашла. Наверное, мяч присвоило себе озеро.

Обняв себя за плечи, я несколько минут стояла на каменистом берегу озеро, полной грудью вдыхая прохладу ночного воздуха. Водная гладь отражала луну, звезды и мой одинокий силуэт.

Из соседнего домика на секунду вырвалась музыка и сразу была отрезана дверным полотном. Похоже, кто-то вышел на террасу.

Не специально, но я прислушалась. Щёлкнула зажигалка. Дорогая, серебристая, с гравировкой и крышкой, которой я тоже когда-то любила щёлкать.

Я на мгновение прикрыла глаза, вдохнула напоследок прохладного воздуха и, намеренно не глядя в сторону соседнего домика, вошла в наш.

Даня спал всё в той же позиции. Казалось, если из-под него кто-то попытается украсть диван, он не проснётся.

За закрытой дверью раздался детский плач. Мужской силуэт с ребенком на руках начал бродить по комнате.

- Стасян, нам нужно поспать. Хотя бы эту ночь давай отдохнём, - тихо приговаривал Никита.

Я невольно сделала шаг в сторону закрытой двери и тут же себя одёрнула. Куда я лезу? Самая умная?

Но детский плач стал громче. Сердце сжалось от жалости к крошке.

Ладно. Если Никита пошлёт меня, я пойму и уйду. В конце концов, я не имею права вмешиваться.

Подойдя к двери в его комнату, я нажала на ручку и аккуратно приоткрыла дверь, засунув в комнату голову.

- Привет, - шепнула я, чтобы обратить на себя внимание Никиты, разгуливающего в одних трусах по комнате. – Я зайду?

- Привет, - ответил Никита одними губами и кивнул на мой вопрос, покачивая плачущего Стасика.

- Зубы? – поинтересовалась я, испытывая некоторую неловкость.

- Не знаю. Всё! – сокрушенно выдохнул Никита и устало прикрыла глаза, перекладывая Стасика с плеча на плечо.

- Молодой человек, - обратилась я мягко к мальчишке и ласково коснулась его пальчиков, чтобы привлечь к себе внимание. – Рассказывайте, что у вас произошло? Что вас беспокоит?

Стасик, продолжая достаточно громко плакать, не сразу, но обратил на меня внимание. По сонным глазкам было видно, что он спал и намеренно просыпаться не собирался. Вот только что-то побеспокоило его сон и не отпускало до сих пор.

- Я не знаю, что ему не нравится. Может, обстановка не та. Может, очередной зуб… Есть он не хочет, подгузник сухой… Не знаю, что ему надо, - ворчал Никита. Было видно, что он тоже очень устал и давно бы спал, как и все в доме, если бы не сын. – Мы тебя разбудили?

- Нет-нет, - ответила я торопливо. – Я выходила на улицу за мячом Алисы, но не нашла его. А потом услышала кое-чей плач, - вытянула я губки в сторону Стасика, - который будто начинал плакать тише, когда я говорила. - Пойдёшь ко мне, важный мистер пухлыми щёчками?

Я вытянула руки в сторону Стасика и поманила его пальцами, чтобы он понял и решил, хочет ли он пойти ко мне на руки.

С секунду подумав, Стасик начал изворачиваться в руках Никиты в сторону моих рук.

- Он тяжелый, - предупредил меня Никита, чтобы я тоже всё хорошенько взвесила.

- К тяжести детей до четырех лет я точно уже привыкла, - усмехнулась я. Перехватила Стасика и, наверное, машинально стала его покачивать, перетаптываясь на месте с ноги на ногу. – Эх, тётка забыла снять куртку…

- А батя надеть штаны…

Я мгновенно покраснела, судя по пылающим щекам. Никита ведь и правда был только в боксерах, а я заметила только его плачущего сына.

Пришлось отвернуться и, улюлюкая со Стасиком, дождаться, когда Никита наденет спортивные штаны и вернется к нам.

- Давай, я подержу, чтобы ты куртку сняла, - потянулся он к сыну.

- Не надо. Он только-только начал успокаиваться. Лучше… - я осеклась и задумалась, как будет «лучше». – Стяни с меня рукава поочередно.

Никита снял рукава куртки сначала с одной руки, которую я ему вытянула, а потом с другой. Оставил её на спинке стула в углу комнаты.

- Зубки у нас, да? Ох, уж эти зубки. Никакого покоя с ними нет! Зато кулачок какой сразу вкусный, да?

Я заговаривала мальчишку. Чуда не произошло – в моих руках он мгновенно не затих. Зато начал искать себе занятие в виде «нажевывания» своего кулака.

Никита тенью ходил за нами по комнате, будто в любой момент был готов перехватить инициативу.

- Если устанут руки, я здесь, - приговаривал он.

- Отдохни пока. Я тебя разбужу, если что, - бросила я ему через плечо. – И ты поспи, мой сладкий пирожочек, - обратилась я к малышу, который начал прикладывать голову к моему плечу и минут через десять начал засыпать. Еще минут через десять окончательно заснул и обмяк в моих руках теплым облачком.

- Уснул, - шепнула я, обратившись к Никите, сидящему на полу у кровати.

- Переложим? – подскочил он на ноги и обошел кровать с той стороны, где было нагорожено ограждение из подушек, чтобы малыш не свалился с постели.

- Попробую.

Я подошла к Никите, наклонилась к постели и попыталась уложить Стасика. Но малыш резко встрепенулась, снова начал хныкать и крепко вцепился пальчиками в ворот моей футболки.

- Не выйдет, - поджала я губы.

- А если ты сядешь?

Я попыталась сесть на кровать. Медленно и плавно. Мы с Никитой, кажется, не дышали эти секунды, глядя друг другу в глаза. Стасик не проснулся. Вздохнул только тяжело, будто сделал одолжение мои уставшим за день ногам и, так уж и быть, посидеть мне было позволено.

Затем Никита переложил часть подушек к изголовью кровати и жестами намекнул мне, чтобы я прилегла спиной на подушки.

Медленно, но я закинула ноги на край постели поверх одеяла, пока стоявший рядом Никита страховал сына на тот случай, если тот выскользнет из моих рук.

- Всё, спасибо, - шепнула я, устроившись удобно на подушках. – Ложись поспи. Я серьёзно.

Темные глаза Никиты с такими же темными кругами под ними несколько секунд смотрели на меня и моё предложение скептически. А затем Никита, проведя ладонью по своему лицу и шумно вздохнув, всё же, обошёл постель с другой стороны и аккуратно присел рядом с нами, тоже подложив подушки под свою спину.

- Я спать не буду. Просто рядом посижу, - шепнул он.

- Как хочешь. Я, когда Алиске было столько же, сколько сейчас Стасику, умела даже стоя в душе вздремнуть, хотя в душ шла, чтобы освежиться и взбодриться, - посмеялась я тихо.

- То есть вся ж… жесть ещё впереди?

- Ну-у… - повела я плечом, на котором не спал Стасик. – Первые два зубика мне дались относительно легко. Третий уже сложнее. А вот четвертый пятый и шестой, которые лезли сразу все вместе… Там ни словом сказать, ни матом описать.

- Твою мать! – сокрушенно выдохнул Никита.

Минуты текли одна за другой, ночь за окном становилась всё темнее, а я, блуждая в своих мыслях, мягко поглаживала спящего на мне Стасика по спинке.

Слегка повернув голову в сторону Никиты, заметила, что он тоже не спит и вместе со мной смотрит в темное окно, за которым, по большому счёты, ничего не было видно. Просто темный коридор в мысли каждого из нас.

- Поспи, - шепнула я едва слышно.

- Нет, - тихо выдохнул Никита и зажмурился, чтобы прогнать сонливость из глаз.

- Стасик разбудит, не переживай. Ничего не пропустишь. Или ты боишься, что я его украду? Не доверяешь мне?

- Я доверил тебе самое дорогое, что есть у моего пацана. Так что, можешь быть уверена, я доверяю тебе с первой встречи. Просто ты не обязана с нами нянчится.

Никита улыбнулся и снова посмотрел в окно. Улыбка постепенно померкла на его губах и исчезла даже с уголков губ.

- Прости, что спрашиваю, Никит, но где его мама? Можешь не отвечать, если не хочешь. Я понимаю… - тут же торопливо добавила я и мысленно дала себя подзатыльник за бестактность. – Просто обычно мамочки переживают с малышом все эти «зубные» ночи, а тут ты…

- Она ушла, - просто ответил Никита.

- В смысле…?

Я едва не показала на небо.

- Просто ушла. Поняла, что материнство не для неё. Ей нравилось быть мамочкой только на последних месяцах беременности: там можно было пилить контент для мамочек, делать кучу фоточек с животом и больше не делать ничего, потому что беременна. Я к этому, в общем-то, спокойно относился. Плюс мама говорила, что пусть она сейчас отдыхает, пока беременна, потом времени на отдых не будет, и прочее… А потом она родила и поняла, что дети – это не для неё. Во-первых, она «прошла через боль и мучения, которые и врагу не пожелаешь»; во-вторых, она испортила фигуру; ей было ужасно больно кормить грудью; потом она бесилась из-за того, что ей приходилось менять подгузники, пока я на работе, а потом она могла просто оставить плачущего Стасика в комнате и закрыть его там наглухо, потому что она не понимала почему он плачет и «почему не затыкается».

- Может, ей просто нужно было помочь? Направить, так сказать…

- Я пытался. И мои родители пытались, и её… Она, вроде, понимала, что к чему, но стоило родителям исчезнуть с горизонта, всё снова сбрасывалось до заводских настроек. Её начал раздражать даже спящий Стасик. Мы расходились, она уезжала жить к подругам, я её возвращал. И так несколько раз. Последней каплей стал день, когда мы в очередной раз начали жить вместе: я вернулся вечером с работы, она сидела на кухне, а Стасика не было ни видно, ни слышно. Я насторожился, но она сказала, что всё в порядке, он спит. Я решил проверить, как она справилась в этот раз. Почти даже обрадовался, что у нее, наконец-то, начало получатся. А потом вошёл в комнату Стасика, которая была закрыта, и обнаружил, что его кроватка буквально набита подушками с нашей постели, а Стасик под этими подушками…

- Кошмар! – выронила я шокировано и машинально обняла Стасика, будто прямо сейчас хотела защитить его от всего.

- Не волнуйся. У него там был коридор для дыхания. Она просто разозлилась на двухмесячного ребенка за то, что он «не может нормально объяснить, что ему нужно». А просто закрытая дверь не заглушала плачь, зато подушки…

- Ужас… - где-то внутри меня закипала злость на девушку, которую я ни разу в своей жизни не видела. Мне хотелось порвать её в клочья и вырвать ей ногти папиными пассатижами. Я не понимала, как можно быть такой холодной и равнодушной к собственному ребенку? – А я обычно плакала вместе с Алисой, когда не понимала, что ей нужно. Звонила своей маме или Алёнке и называла себя самой плохой матерью на свете. В истерике, в соплях, в слезах… Мне они до сих пор это иногда припоминают, - улыбнулась я, углубившись в воспоминания.

- Ну, а ты? – спросил Никита и чуть склонил голову набок, с любопытством заглянув в мои глаза. – Расскажешь, где папа Алисы?

Из моей груди вырвался тихий смешок, Стасик недовольно покряхтел.

- Не поверишь, но прямо сейчас он веселиться в соседнем домике с толпой полуголых девиц.

- Серьёзно? – брови Никиты стремительно поползли к линии роста волос. – И он видел вас и не подошёл? Он в курсе, вообще, что он отец?

- Конечно, в курсе. Но, когда я сказала ему, что беременна, он объявил, что у нас было всё несерьёзно. «Мы просто классно провели время. А ты всё испортила», - процитировала я слова Влада, что он сказал мне в день, когда я показала ему две полоски на тесте. – А я, дура, думала, что у нас всё по-настоящему. Он ухаживал за мной, добивался меня, провожал до дома, защищал… Но для него всё это было просто «прикольным окучиванием целочки». Его слова…

- Утопить его? – спросил Никита. Вроде, с улыбкой, но вместе с тем в темных глазах блестела сталь.

- Такое не тонет, - хохотнула я. – Да и не стоит он того, чтобы об него марали руки. Просто обидно: я думала, у нас на всю жизнь, как в книгах или фильмах, а оказалось, что ему просто было по приколу. Хотя он говорил, что тоже меня любит. Но, знаешь, что было для меня самое страшное и ужасное?

- Что?

- Рассказать обо всём папе. Маме я легко сказала. С мамой всегда можно поделиться самым сокровенным, а вот с папой… Я думала, что он меня убьёт. Прокурор, и всё такое… Но скрывать беременность до самых родов не получилось бы, поэтому я собралась с силами и всё рассказала папе. Он так на меня посмотрел… Если бы он так же посмотрел на меня гораздо раньше, то я бы, наверное, никогда в своей жизни не занялась бы сексом, - я тихо рассмеялась, Никита улыбнулся шире. – В общем, папа всё выслушал. Посмотрел на меня вот этим своим грозным взглядом и молча ушёл из кухни. Я думала, что я умру от страха, когда через несколько минут он вернулся с листом бумаги и ручкой.

- Заявление какое-то составить?

- Нет. Написать список того, что нужно купить в мою комнату, чтобы сделать ремонт к рождению Алисы. И отчитал нас с мамой за то, что мы молчали и тянули время.

- Ну, он прав.

- Угу.

Стасик в моих руках разразился приступом громкого плача.

- Давай, теперь я, - сказал Никита. Мягко перехватил у меня сына и начал ходить с ним по комнате, пританцовывая. А я вместе с ними.