Мрачный и опасный

ГЛАВА 7

Ральф вошел, открыв дверь ключом, который ос­тавался у него с тех пор, как она уезжала в Корну­олл, услышал ее разговор со Снежком и глубоко­мысленно заметил:

– Неудивительно, что это животное позволяет себе антиобщественные выходки. Оно возомнило себя че­ловеком, раз ты вступаешь с ним в пререкания. По­зволь и мне узнать точку зрения твоего кота… Или он посылает тебе ответы и распоряжения письменно?

– Послушай, Ральф, верни мне, пожалуйста, ключ, – устно распорядилась Кэтрин, вспыхнув от негодования, ибо не знала, много ли он успел ус­лышать. – Я ни разу не заметила, чтобы ты посту­чал или позвонил, а ведь ты приходишь когда взду­мается. То, что у тебя временно оказался мой ключ, еще не повод входить ко мне без предупреждения. Это ведь мой дом.

– Если ты хочешь этим сказать, чтобы я взял кота и ушел, то мне остается подумать, что ты неблагодар­ная скотина. Но так как я уверен, что ты не это хотела сказать, ставлю вопрос ребром – что случилось?

– Ничего, – смущенно пробормотала Кэтрин. Ее нимало не задело, что он обозвал ее скотиной. – Просто я могла быть не одна.

– Должно быть, с тем прилично одетым пещер­ным человеком, который появился здесь пару не­дель назад и являлся вчера вечером?

– Я и не знала, что ты его приметил.

Осведомленность соседа немало удивила Кэтрин.

Ни казалось, что о Джейке никто не может знать. Они общались в каком-то особом, отгороженном от всех мирке, где все прочие маячили… вот именно – на дальнем плане.

– Я случайно оказался на площадке в ожидании лифта. И твой гость чуть не испепелил меня своим огненным взглядом. Ты уверена, подружка, что тебе удастся приручить его? Он показался мне весьма жестким и опасным.

– Ох, это одна видимость, – заверила его Кэт­рин, постаравшись говорить как можно более не­принужденно.

– А что же, в таком случае, находится под угро­жающей видимостью?

– Ты слишком любопытен, Ральф.

– Возможно. Но сама жизнь заставляет меня в некоторых случаях проявлять любознательность. Так что же там, под этой жуткой видимостью?

Кэтрин передала ему чашку кофе, после чего ус­троилась на диване, поджав под себя ноги.

– Никак не пойму, чего ему от меня надо, – хмуро созналась она. – Стоит мне где-нибудь появить­ся, как он тотчас оказывается там же. Такое ощуще­ние, будто ходит за мной по пятам.

– Так он же преследует тебя, глупышка.

– Нет, Ральф, не совсем то, – серьезно заверила его Кэтрин, даже не пытаясь улыбнуться. – Он про­сто появляется и все. – Она задумчиво смотрела в свою чашку, потом наконец договорила: – Пред­ставляешь, вдруг заявляет, что я изображена на даль­нем плане его жизни, что он выбрал меня.

Ральф разразился смехом.

– Ну? А я что сказал! Какими бы ужасными заморочками он ни одурманивал тебе голову, ясно одно: он тебя преследует. Что может убедить тебя? Ты ждешь, когда он схватит тебя за волосы и пота­щит в свою пещеру?

– Да ничего подобного! – рассердилась Кэтрин. – Ты не понимаешь. Он совсем не такой, как кажет­ся, и на уме у него, когда он со мной, совсем не… ну, совсем не…

– Не постель, ты хочешь сказать? Да, может, он просто играет? Знаешь, есть такая мужская игра – выжидать, пока женщина сама не распалится.

– Нет, Ральф, он совсем не опасен.

– Ты так уверена?

Ральф казался серьезно обеспокоенным, и Кэт­рин не решилась сказать ему о пропавшей жене Джейка, поскольку это наверняка убедило бы при­ятеля в том, что беспокойство его не напрасно.

– Ну, уверена, не уверена… Не знаю.

– Итак, я оставляю твой ключ у себя, чтобы и случае чего, если он придет не с добром, ворваться к тебе и выручить.

Кэтрин, глядя на распалившегося защитника, ус­мехнулась. Она сильно сомневалась, что Джейк вновь придет сюда. Взял и ушел, ничего не сказав на про­щание, будто совершенно потерял к ней интерес.

– Ладно, хорошо, Ральф, оставь ключ у себя, сказала она. – Скоро мне снова понадобится твоя помощь. Я возвращаюсь в Корнуолл, делать еще одного «Жука Берти», мне заказали третью книжку. Можно даже сказать, приказали. Моя железная ре­дакторша просто взяла меня за горло, я не смогли отвертеться.

До этого Кэтрин была уверена, что поедет куда угодно, но только не в Корнуолл, но после разгово­ра с Ральфом она переменила решение и, как ни странно, почувствовала себя гораздо спокойнее. Ей хотелось побольше узнать о Джейке, а для этого луч­ше всего вновь побывать в Корнуолле. Ведь сейчас Джейк здесь, в Лондоне, и, судя по всему, не соби­рается возвращаться в свое поместье. Ее вдруг не­удержимо потянуло в лес, откуда рукой подать до его корнуоллского дома, к которому можно подой­ти и хотя бы заглянуть в окна.

Ведь именно в Корнуолле исчезла Джиллиан. Там, во всяком случае, как утверждает тетя Клэр, ее видели последний раз. И если Кэтрин удастся что-нибудь выяснить, ей будет легче понять, стоит ли опасаться Джейка или он заслуживает доверия. Пока он находится рядом, она вряд ли сумеет уяснить это для себя. То воздействие, которое он оказывал на нее, не в шутку ее тревожило. На следующее утро Кэтрин позвонила Клэр Холден и спросила, не будет ли та возражать против ее приезда, хотя заранее знала, что тетя воспримет это энтузиазмом, Что и подтвердилось.

– Конечно, Кэтрин, приезжай! Какой может быть разговор! Ты ведь в этом своем Лондоне наверняка чувствуешь себя совсем больной и разбитой, не так ли? Вот что тебе скажу, дорогая моя: буду страшно рада твоему приезду, так что не раздумывай долго.

– Чувствую я себя и так неплохо, поверь мне, – твердо сказала Кэтрин. – Просто моя редакторша настаивает на выпуске третьей книжки о жуке, а где еще так хорошо и спокойно работается, как не у вас. Как там с погодой?

– О, превосходно. Как и всегда в сентябре. В это время можно не опасаться плохой погоды, руча­юсь. Так что самое время тебе приехать и сделать свою книжку, а заодно и подышать свежим возду­хом.

После этого звонка у Кэтрин не оставалось ни­каких причин откладывать поездку. К тому же, как выяснила Клэр, в Корнуолле можно найти хороших физиотерапевтов и пройти там нужный курс лече­ния. От тетушкиного дома до ближайшего городка нужно добираться на местном поезде, но Клэр заверила племянницу, что ни к чему ей трястись на поезде, когда она прекрасно может пользоваться для этих поездок ее машиной, которой сама тетушка почти уже не в силах управлять.

– Ох, чуть не забыла! – воскликнула Клэр, торо­пясь сообщить местные новости. – Джейк Трелони опять уехал, почти сразу же после твоего отъезда, и до сих пор не вернулся. – Кэтрин поморщилась, зная, что ей придется выслушать весь блок новостей и сплетен. – И вот еще что! Там, вокруг поместья Пенгаррон, как мне говорила миссис Пенгелли, крутились какие-то люди. Я-то отсюда, конечно, ничего не могла разглядеть, хотя и поглядывала в окошко.

– А что за люди? – не на шутку встревожившись, спросила Кэтрин. – Может, полиция?

– Точно выяснить нам ничего не удалось. Вообще-то я думаю, что если бы это были полисмены, они пришли бы и к нам, чтобы расспросить и все такое. Но, насколько я знаю, никто ни к кому не обращался ни за какой помощью. Нет, детка, если бы это была полиция, мы бы с миссис Пенгелли первые знали. Нам ли, в конце концов, не знать? Мы ведь живем здесь.

Кэтрин пробормотала что-то в знак согласия, хотя сомневалась, что тетушка и ее приятельница так уж хорошо обо всем осведомлены. Да и сама она не совершает ли страшную глупость, возвра­щаясь туда? Во всяком случае, шнырять возле по­местья Пенгаррон вряд ли стоит, раз полиция за ним приглядывает.

Кстати, почему они следят за его домом? Не потому ли, что Джейк Трелони все еще находится под подозрением? Но если и так, Джейка явно волнует не это. Он обеспокоен чем-то совсем дру­гим, чем-то, что обнаружил в старых газетных вырезках, которые перечитывал у себя в лондон­ской квартире.

Думая о Джейке, она вдруг вспомнила, что за обедом тот говорил о Джиллиан как о мертвой, в прошедшем времени. Помнится, она спросила, кра­сива ли Джиллиан. И он ответил так, как говорят о покойнице. Оговорился или проговорился?

Нет, Кэтрин исключала это. Просто не хотела в подобное верить. В Джейке действительно было что-то тревожащее, но ее тревожил не он сам, а то, что беспокоило его. Она больше верила в его порядоч­ность, чем даже ее тетушка. Он не способен причинить вред женщине, напротив – уже не раз бросал­ся ей на помощь. Взять хоть тот случай, когда он шел по своим делам, но кинулся к ней с другой стороны улицы, испугавшись, что она начнет пере­ход через дорогу между мчащимися машинами. Нет, она для него не просто фигурка какой-то нимфы на дальнем плане.

Когда он испугал ее словами, что она, возмож­но, его следующая жертва, то это сказал просто со зла, хотел по каким-то причинам напугать ее, как дикий зверь, попавший в капкан и обезумевший от боли и страха. Кэтрин и в самом деле испугалась, но даже в тот момент чувствовала, что это не то, чего нужно бояться на самом деле. Она тогда насторожи­лась, но, в общем, как ей казалось, понимала про­исходящее правильно.

Главное, необходимо определиться, до конца уяснить себе свою позицию. Надо или полностью его оправдать, или совершенно отказаться от об­щения с ним, а она совсем не была уверена, что ей этого хочется. Жизнь в ее уютной квартире буд­то замерла с тех пор, как она видела Джейка пос­ледний раз. Без его непонятных и возмутительных явлений дни казались пустыми. Кроме того, ее преследовало неотвязное ощущение, что и он нуж­дается в ней.

Через два дня, когда Кэтрин, почти готовая к отъезду, стояла посреди своей квартиры, раздумы­вая, не забыла ли она чего нужного, зазвонил теле­фон. Ее сердце радостно забилось при мысли о том, что это Джейк. Он до сих пор не объявился, и, хотя она уверяла себя, что это к лучшему, подобные за­верения не мешали ей чувствовать себя несчастной и слегка потерянной.

Но звонил не Джейк. Звонил Коллин. И при пер­вом же звуке его голоса ее взволнованно заколотив­шееся было сердце упало в унылую пустоту разоча­рования.

– Кэт, как я рад снова слышать твой голос. Я соскучился по тебе, любовь моя.

Кэтрин хмуро посмотрела на телефон и вяло про­бормотала:

– Ну наконец-то. А я тут сижу, почти не выходя из дому, жду не дождусь, когда ты изволишь позво­нить.

Проговорив эти слова, Кэтрин тотчас подумала, что иронии Коллин не заметит и примет все за чи­стую монету, ибо по-прежнему уверен в том, что она простит ему все на свете. Но вновь стать игруш­кой в его руках?.. Нет, этому не бывать! Она пред­ставила себе самодовольное выражение его лица когда он услышал ее слова и решил, что она и в самом деле стосковалась по нему, и страшно развеселилась, поскольку не только не скучала по этому человеку, но и вообще забыла о его существовании. Она вдруг полностью осознала тот факт, что никогда еще не чувствовала себя такой свободной, как сейчас.

– Я бы появился раньше, Кэт, – несколько виновато проговорил Коллин, – но боялся, что ты все еще сердишься на меня за то, что я сказал тебе в больнице.

– А что ты говорил? Я плохо помню… Знаешь, я ведь почти все время была в полузабытьи. Впрочем, что-то такое припоминается… Кажется, о другой женщине. Я не ошибаюсь? Да, мой милый, если бы не тогдашнее мое состояние, я бы пришла в бешенство, но в то время мне было не до того.

– А я даже боялся появиться у тебя, думал, ты сердишься на меня, и страшно ругал себя, что вообще заговорил об этом. Дело-то пустое. Там ничего не было, Кэт. Ты должна знать.

– Вот свинья! – пробормотала Кэтрин себе под нос.

И все же хорошо, что он позвонил, она лишний раз убедилась, что существование этого человека ничуть не затрагивает ее души. Ничуть. Она не испы­тывала к нему абсолютно никаких чувств – ни любви, ни ненависти, разве что веселилась, вновь и вновь радуясь полному освобождению от всего, что с ним связано. Даже от жалости к себе. Ее жизнь отныне наполнялась совсем другими вещами. Появи­лось удивительное ощущение загадки, таинственно­сти, приподнятости, даже, можно сказать, возвы­шенности духа. Словом, с тех пор, как она познако­милась с Джейком, обычная апатия совершенно покинула ее.

Пока все эти мысли занимали ее, Кэтрин ничего не говорила, и Коллин, самовлюбленно посчитав, что она с трепетом внимает каждому его слову, ми­лостиво пообещал:

– Я скоро приду к тебе, не скучай, детка.

– Извини, – прервала наконец молчание Кэт­рин, – но я не могу сейчас говорить с тобой, твой звонок застал меня в дверях. – Она услышала, что в квартиру вошел Ральф, явившийся за последними распоряжениями о содержании кота и уходе за рас­тениями. – Я уезжаю и даже не знаю, когда вер­нусь, – договорила она с большим удовольствием.

– Жаль… Ну что ж, счастливого пути. – Голос Коллина звучал теперь огорченно-капризно. – Бе­реги себя, любовь моя. Когда ты вернешься, мы снова будем вместе.

Кэтрин состроила телефону презрительную гри­масу, положила трубку и, обернувшись, увидела, что Ральф внимательно за ней наблюдает.

– Кто это был?

– Коллин. Хочет вернуться ко мне.

– Ну да? И что ты?

Он смотрел на нее так напряженно, что она рас­смеялась.

– Ты что, Ральф, совсем меня за дурочку дер­жишь!

– Я не глупости твоей боюсь, а доброго и отход­чивого сердца. Но так или иначе, я рад, что нако­нец-то тебе удалось проявить определенную твер­дость. Хорошо бы еще, чтобы ты так же обошлась и с пещерным человеком.

– Если ты имеешь в виду Джейка Трелони, то у меня с ним никаких дел нет. Кстати, – строго дого­ворила она, – он вовсе не пещерный человек, как ты изволишь его называть.

– Он большой, как не знаю что, и сердце его чернее туза пик. Никто, кроме тебя, не способен выбрать из всех прочих пещерного человека и обра­щаться с ним так, будто это ручной пудель.

– Я его не выбирала, и он совсем не черен, как туз пик. Просто он темноволосый и у него карие глаза.

– Какие там карие! Черные, как уголь. Я таких раньше даже и не видел. Ну, ладно, так где же он?

– Откуда мне знать? – несколько раздраженно спросила Кэтрин. – Я ему не сторож. Мы с ним едва знакомы. И вообще, Ральф, уйми свое вооб­ражение.

– Да это не я, а мой язык. Задает вопросы преж­де, чем мозги успеют включиться. Не сердись. Ска­жи только, откуда ты его выкопала? Я имею в виду, где вы познакомились?

– В Корнуолле, – кратко и сердито ответила Кэт­рин.

– И ты опять едешь туда? Понятно.

Кэтрин, которая в этот момент увязывала свой багаж, выпрямилась и гневно взглянула на него.

– Что тебе понятно? Я возвращаюсь к тете Клэр, потому что Бэтси хочет заполучить еще одну кни­гу о жуке Берти. Издателям, очевидно, важно, что­бы фон на иллюстрациях был тот же самый. И потом, Джейк в Лондоне, как ты и сам прекрасно знаешь.

– Не знал, что жуки так привередливы в смысле растительности! – с наигранным удивлением вос­кликнул Ральф. – Но ведь трава – она везде трава. Пойди хоть в Гайд-Парк, хоть куда угодно, она всюду одинакова.

– А атмосфера?

– Да плевать жукам на твою атмосферу! Где жи­вут, там и живут. Или я ошибаюсь? О Господи, с тобой каждый день узнаешь что-нибудь новенькое. Лучше скажи, не собрался ли насладиться корнуол­лской атмосферой этот твой Трелони?

– Ничего подобного. У него и здесь дел по горло. Насколько я знаю, он работает над новой книгой. Ты, наверное, не слышал о его книгах, а они, тем не менее…

– Да слышал я о его книгах, – спокойно прого­ворил Ральф, – и даже пару из них читал.

– В самом деле, – удивилась Кэтрин. – И что они собой представляют?

– Политические романы, запутанные и интри­гующие. По некоторым даже сняты фильмы.

– А я и не знала, – задумчиво проговорила Кэт­рин.

Ральф посмотрел на нее одним из своих надмен­ных взглядов, как смотрят на недотепу.

– Ты ведь многого о нем не знаешь, не так ли? Ох, поберегись, девочка. Он большая шишка. Даже выглядит, как большая шишка. Случись что, я ведь не смогу тебе помочь, вот что пугает.

– Ральф, неси багаж к лифту, – жестко распо­рядилась Кэтрин. – Я не нуждаюсь в няньке. Не да­вай жиреть Снежку и не забывай регулярно поли­вать цветы. Если будет звонить Коллин, скажи, что я уехала на Дальний Восток.

– А что сказать Джейку Трелони, если он по­звонит? – спросил Ральф, загружая ее вещи в лифт.

– Он не позвонит.

– А если все-таки позвонит?

– Скажи, что я уехала.

– Куда? В Корнуолл?

– Нет.

– Понятно, – одобрительно пробормотал Ральф. – Если он будет здесь, а ты там, ничего плохого слу­читься не может.

На это Кэтрин и надеялась, хотя до сих пор со­мневалась, что поступает мудро. Совершенно понят­но, что Джейк умен, даровит и сметлив. И если он пишет романы со сложной интригой, так ли уж трудно ему было задумать и совершить убийство? Вот именно, убить Джиллиан и упрятать все концы в воду, создав себе неопровержимое алиби. Неужели у него не хватило бы на это выдумки? Кэтрин не хо­телось так думать, но за подобный вариант говори­ло слишком многое, даже его внешний вид, эти про­ницательные, лучащиеся умом глаза, их острый взгляд.

Многое бы она дала, чтобы разгадать его тайну, потому что, хочет она того или нет, он стал неотъем­лемой частью ее жизни. Но о чем он думает, к чему стремится – это оставалось для нее загадкой. Един­ственное, что она понимала, – он совсем не тот человек, который будет впустую тратить время, ду­мая о чём-то, что его не касается, и делая что-то, что совсем его не волнует.

Говорит, что выбрал ее. Это и радовало, и в то же время ужасало. Обыденная жизнь после знаком­ства с Джейком казалась страшно скучной. Так не­ужели обыденность жизни пугает ее больше, чем реальная опасность? Кэтрин постоянно напомина­ла себе, что если Джиллиан жива, то он, Джейк, все еще женатый человек. Но это не особо помогало ей справиться со своими чувствами и, переменив твердое решение отказаться от поездки в Корнуолл, она именно туда и устремилась. Ничто теперь не мог­ло ее удержать.

Садясь в заказанное такси, Кэтрин бросила про­щальный взгляд на ярко освещенные двери магази­на. Берт Ливайс махал ей рукой, продавцы Берта Ливайса махали ей руками, Ральф тоже стоял и махал рукой – и она чуть было не выскочила из машины, чтобы остаться и переменить, пока не поздно, планы. Но она так не сделала. Душу ее пере­полняло праздничное возбуждение, и она знала, что пойдет до конца, куда бы это ее ни завело.

С тех пор, как она встретила Джейка, ее подав­ленность испарилась, и она даже не заметила, как и когда это произошло. Просто жизнь засияла опять, многоцветная и яркая, и Кэтрин знала, что, пока ее руки будут заняты рисованием иллюстраций для новой книги, сознание ее не будут терзать мрачные воспоминания о Коллине. Если ее мысли и полетят теперь к кому-нибудь, они полетят к Джейку Трелони.

Работать Кэтрин начала на краю обрыва и ходи­ла сюда уже две недели, хотя не испытывала ника­кого желания работать именно здесь. И вообще, но­вая история на сей раз приключилась с жуком Бер­ти в лесу, так что непонятно, зачем она опять при­тащилась на край обрыва. Правда, она зарисовала здесь несколько крошечных созданий, что в лесу было бы сделать труднее, но завтра надо идти в лес, это очевидно. Даже сам ход наметившегося сюжета предполагал, что она должна рисовать в лесу. Она и собиралась для этой третьей книжки рисовать у лес­ного ручья. Здесь, над обрывом, ей больше нечего делать, и она сама удивлялась, что начала именно отсюда.

На самом деле она слишком нервничала, а пото­му до сих пор и не отважилась на путешествие к роще, расположенной в поместье Пенгаррон. Одно дело размышлять об этом, сидя в лондонской квар­тире, в полной безопасности, и совсем другое, вер­нувшись в Корнуолл, приблизиться к безмолвному и таинственному старому дому, полному, как ей казалось, духов прошлого, охраняющих свое при­станище.

Клэр была очень занята и, хотя, когда Кэтрин звонила ей из Лондона, ничего об этом племянни­це не сказала, у нее были намечены мероприятия, которых она не могла отменить, – несколько благо­творительных распродаж, поездка к друзьям в Пли­мут и неделя, которую она должна была провести в больнице. Неожиданный приезд Кэтрин смешал все ее планы.

Сообщение о больнице не на шутку встревожило Кэтрин.

– А в чем дело? Ты ничего не говорила мне. Что-нибудь не так со здоровьем?

Тетушка, единственная, кто остался из всей ее родни, была очень дорога ей.

– Да ничего страшного, не пугайся, детка, – ска­зала Клэр и сердито добавила: – Все этот старый дурень, Гордон Фелпс. Я ходила провериться, как делаю каждые два года, а ему что-то послышалось.

– Что послышалось?

Кэтрин заметила, что щеки Клэр слегка порозо­вели, как случалось всегда, когда та пыталась уйти от прямого ответа.

– Да какой-то шум в сердце, если уж тебе так интересно. Все это просто смешно, но он настаива­ет, чтобы я на недельку легла.

Кэтрин несколько раз встречалась с доктором Фелпсом. В частности, в прошлый свой приезд, когда тетя Клэр притащила его, чтобы он осмот­рел племянницу и дал рекомендации для ее ско­рейшего выздоровления. И у Кэтрин не создалось о докторе впечатления, что тот станет волновать­ся по пустякам.

– Но почему на целую неделю? – осторожно спросила Кэтрин.

– Обследование, будь оно неладно! Откуда, ска­жи на милость, мне взять время на подобные глупо­сти? У меня что, других дел нет? Да и ты… Что ж, я тебя одну оставлю?..

– В Лондоне я постоянно живу одна, – сказала Кэтрин. – Могу и здесь пожить, ничего со мной не случится. Или ты хочешь, чтобы я на это время уехала домой?

– Да что ты, детка, не выдумывай! Я не сомне­ваюсь, что ты и одна здесь управишься. Вот только навещать меня в больнице не стоит. Слишком дале­ко для твоей ноги, тем более что со мной абсолют­но ничего плохого не происходит. Джин Пенгелли собирается навещать меня и кое-кто еще из моих девочек. Да и потом, это будет через пару недель, не раньше.

Это будет завтра, напомнила себе Кэтрин, сидя над обрывом и глядя на море. Две недели прошли.

Она повернулась и посмотрела в сторону ста­рого дома, принадлежащего Джейку. Поскольку листва все еще зеленела на ветвях древних деревь­ев, дом почти не было видно, тем более что и сидела она в своей привычной небольшой впади­не. Отсюда виднелась лишь верхняя часть фасада, да с другой стороны кровли проглядывали высо­кие трубы.

Кэтрин призадумалась. Какая необходимость идти к дому? Она может просто сидеть в лесу, где работа­ла прежде. И если полиция в самом деле следит за домом, они даже не заметят ее. Так или иначе, а с момента приезда к тетушке Кэтрин вела себя осто­рожно, хотя, несмотря на информацию миссис Пенгелли, никого здесь не видела. Единственным человеком, которого можно было заметить в помес­тье Пенгаррон, была она сама.

Ближе к вечеру Кэтрин собрала свои вещи и от­правилась домой, но, когда проходила ту часть тро­пы, откуда рукой подать до старого дома Джейка, ее все-таки одолело любопытство. Отчего бы не дой­ти до леса и не посмотреть на дом поближе?

Лесная сторона была все еще полна света, но Кэт­рин знала, что и часа не пройдет, как свет начнет меркнуть и по тропе над обрывом идти будет гораз­до труднее. Деревья отбросят длинные тени, цвета погаснут, птицы умолкнут, и останется в этом сон­ном мире лишь один звук – журчание ручья, днем и ночью стремящегося к морю.

Кэтрин старалась идти как можно тише. Меньше всего ей хотелось, случись что, объясняться с по­лицейскими, и хотя она с самого своего приезда в Корнуолл не видела ни единого намека на их при­сутствие, все же нельзя забывать, что миссис Пен­гелли кого-то видела, не важно, кто это был. При­ятельницы ее тетушки сплетницы, конечно, этого у них не отнять, но они не идиотки.

Кэтрин вышла к тому месту, где бывала прежде, именно туда, где поймала и нарисовала полевую мышку, но на этот раз она высматривала совсем не насекомых и не мышей. Отсюда очень близко к дому, о чем сообщил в свое время Джейк, застигнув ее над банкой с мышью. Тогда, помнится, она даже испугалась, обнаружив, что дом оказался почти ря­дом. Теперь она осторожно прошла вперед и остано­вилась на опушке, глядя на дом сквозь деревья об­ширного сада.

Сад был запущенный; некогда аккуратно расса­женные и ухоженные кусты и симметричные клум­бы, наверняка бывшие гордостью хозяев поместья, теперь заросли бурьяном и чертополохом, которые в некоторых местах намного перегнали в росте кус­тарник. Сад являл собой весьма печальное зрелище, говорившее о полном пренебрежении со стороны последнего хозяина.

Все это странно. Ведь Джейк был достаточно бо­гат, мог нанять целую армию садовников, которые вмиг привели бы здесь все в порядок. Вместо этого он берет и уезжает в свою роскошную лондонскую квартиру, ничуть не озаботясь состоянием мест, где родился и провел детство.

Он, правда, привозил сюда свою жену, Джил­лиан, которая, по слову Джейка, была красива, стройна и пластична. Судя по всему, такая женщина должна любить красивые и дорогие вещи. Интерес­но, что она думала о Пенгарроне? Даже отсюда, с опушки леса, было видно, что старый дом пережи­вает не лучшие свои времена. Темный, безмолвный, с фасадом, окна которого печально смотрели в сто­рону моря, и хотя предвечерний свет смягчал об­щий вид поместья, все же он навевал меланхолию утрат и забвения.

Кэтрин взглянула на небо. Вот-вот начнет смер­каться, и если она хочет что-нибудь увидеть, то сей­час самое время, потому что дожидаться здесь тем­ноты совсем не входит в ее намерения, у нее на это и храбрости не хватит. Она осмотрелась и заметила несколько садовых дорожек, давно поросших травой, но все еще хорошо различимых. Все они вели к дому.

Она начала помаленьку, очень осторожно про­двигаться в сторону дома, в любую минуту ожидая окрика полицейского или еще кого-то, кто имел больше, чем у нее, прав находиться здесь. Джейк вполне мог нанять кого-нибудь для присмотра за поместьем и за той частью сада, которая располага­лась ближе к дому.

Подойдя ближе, Кэтрин поняла, что все ее стра­хи напрасны, никого здесь, кроме нее, нет, так что некому спросить, что она здесь делает. Не успев до­думать эту мысль до конца, она оказалась у основа­ния каменной лестницы, ведущей на террасу.

Дом, отчужденный и замкнутый, игнорировал не только ее присутствие, но и, казалось, весь мир, а трубы, возвышавшиеся над кровлей, выглядели так, будто никогда не выпускали из себя дыма, поднимавшегося от уютных каминов и кухонных очагов. Да и вообще все, что некогда было красивым и стройным, как-то осело, сморщилось, ме­стами поросло мхом. У Кэтрин появилось стран­ное ощущение, что если она положит руку на ка­мень лестничных перил, тот вмиг раскрошится в труху.

Все это, вполне понятно, напомнило ей о Джейке. В детстве он был несчастен здесь, одинок, и Кэт­рин вдруг ясно себе представила, как сюда, в этот пустой и заброшенный дом, он привез женщину, которую, судя по всему, ненавидел. И Джиллиан исчезла. Кэтрин ни разу не попыталась выспросить у тетушки все подробности этой истории, о чем теперь страшно жалела.

Поднявшись по лестнице к террасе, идущей вдоль всего фасада, она осторожно приближалась к дому, и ей вспомнилось, что она, вернувшись в «Джесмин-коттедж», решила не тревожить тетушку расспросами о поместье Пенгаррон. И скорее всего была права, тете предстоит лечь в больницу, а она, Кэтрин, и сама способна кое-что разузнать.

Джейк ни на минуту не выходил у нее из голо­вы, и, если ей удастся выкинуть его из сознания, она докопается до сути дела и сделает выводы, ос­новываясь на собственном знании. И тогда ей про­ще будет понять, радоваться ли знакомству с Джей­ком или страшиться этого.

Звук ее шагов слишком громко отдавался в гул­кой тишине. На каждый шаг отзывалось эхо. Кэтрин понимала, что если в доме кто-то есть, ее услышат и наверняка выйдут посмотреть, кто вторгся в чу­жие владения. Хорошо, если бы это оказался Джейк, ему бы она нашла что сказать, но рассчитывать на это не приходится, ибо она не сомневалась, что он в Лондоне.

Но вот если здесь окажется кто-то незнакомый, она вряд ли найдет, чем объяснить свое вторжение. Можно, конечно, сказать, что она художница и ей захотелось нарисовать этот старый дом. Невзначай упомянуть, что она не одна и что ее приятели нахо­дятся неподалеку, в роще. Придумывая все это, она вдруг вдвойне испугалась пустынности места. Усадь­ба, конечно, не темные городские закоулки, где в любой момент могут случиться самые неожиданные и страшные вещи, но и здесь есть свои опасности. Взять хотя бы уж то, что именно из этого дома бес­следно исчезла женщина, а ведь вокруг, казалось бы, на многие мили никого не встретишь. С другой стороны, преступнику тут раздолье – никаких сви­детелей.

Кэтрин подошла к ближайшему окну и не могла устоять против соблазна заглянуть в него. Лучи захо­дящего солнца все еще отсвечивали в оконных стек­лах, так что ей пришлось прикрыть ладонями лицо и прильнуть к самому стеклу, чтобы хоть что-то раз­глядеть внутри.

То, что она увидела, было, похоже, гостиной. Там стояли глубокие допотопные кресла, длинные сун­дуки-скамьи, старинный, украшенный богатой резь­бой стол, а на стенах висели старые картины, напи­санные маслом. Все это имело весьма заброшенный вид, что совсем ее не удивило. Такими примерно она и представляла себе интерьеры этого дома, по­кинутого людьми, не обихоженного и полного тос­ки о минувшем. Какое-то представление о нем сло­жилось у нее со слов Джейка, и сейчас она воочию могла убедиться, что в таком доме и в самом деле можно было быть несчастным и одиноким, причем даже в те времена, когда здесь жили хозяева и при­сматривали за ним.

Вздохнув, Кэтрин отпрянула от окна. Зачем она пришла сюда? Что надеялась найти? О чем узнать? В доме царит мрак и запустение, ничего и никого здесь пет. А если бы кто и был, полиция давно обнаружи­ла бы это. Она отступила назад, и именно в этот момент у нее появилось смутное ощущение, что за ней кто-то следит.

Она вдруг жутко перепугалась. Волосы зашевелились у нее на голове, а по спине пробежал холо­док – вечное, как само время, предупреждение об опасности. Кэтрин быстро обернулась, бросив взгляд на угол дома. Но там уже никого не было, осталось лишь слабое ощущение чьего-то недавнего присут­ствия, которое, как бы ни было оно слабо, ясно говорило ей, что она не ошибается.

Если это кто-то, имеющий полное право нахо­диться здесь, то ей самое время подготовить убеди­тельные объяснения своего вторжения. Но такой человек появился бы открыто, а поскольку это не так, следует думать, что он сам скрывается – от кого-то или для чего-то… Кэтрин осторожно попя­тилась, все еще не отводя глаз от того места, где, как ей показалось, кто-то мелькнул, а потом повер­нулась и, спустившись по лестнице, опрометью бро­силась к лесу.

«Господи, я бегу!» Эти слова, прозвучавшие в ее мозгу, она даже не восприняла всерьез, по­скольку точно знала, что бегать еще не способна, а если и бежит, то случилось какое-то немысли­мое чудо, сомнение в котором может парализо­вать ее в столь напряженный момент. Но мысль все же проникла в сознание, ибо она видела, что очень быстро достигла опушки. И, уже ни о чем не думая, а лишь подхлестываемая вновь накатившей волной паники, побежала еще быстрее. При дру­гих обстоятельствах она бы страшно обрадовалась, но сейчас, в этот момент, могла думать лишь об одном – о спасении.

Кэтрин почти влетела туда, где начиналась спа­сительная, как ей казалось, роща, и на секунду со­всем потеряла ориентацию, но затем быстро опре­делилась и нашла свои вещи, лежащие там, где она их оставила. Схватив корзину и не замечая ее веса, она перебралась через ручей, не думая о том, что здорово промочила ноги. Все, чего она хотела, – это поскорее вернуться на тропу, ведущую к дому те­тушки. Опасность продолжала явственно ощущаться у нее за спиной. А между тем, если бы она осмели­лась оглянуться, то увидела бы, что никто ее не пре­следует. Но оглянуться было сверх ее сил, а потому воображение разыгралось не на шутку, все быстрей и быстрей гоня ее к желанной тропе.

Роща, обычно такая манящая и приветливая, теперь казалась угрожающей. Она почти физически ощущала за каждым деревом сгусток опасности, кого-то, кто, таясь и не показываясь на глаза, не­зримо преследует ее, а может быть, уже и обогнал ее, чтобы неожиданно напасть в том месте, где она почувствует себя уже почти в безопасности. Остано­виться бы ей и прислушаться. Но нет, для этого она была слишком напугана. Впала в настоящую панику. И все же, несмотря на переживаемый ужас, в со­знании ее билась удивительная фраза: «Я бегу, я могу бегать!»

Сколько же времени прошло? Ей казалось, что очень много. Уже и нога заныла, и дыхание стано­вилось все более прерывистым. Скоро она сможет перейти на шаг, даже остановиться. Еще немного… И вот она наконец оказалась на узкой, пролегаю­щей в ложбине части тропы, которая вела к коттед­жу тетушки. Здесь, к ее ужасу, у нее подвернулась нога, и от резкой боли она чуть не лишилась созна­ния.

Но, будто свершалось все то же неведомое чудо, она сумела преодолеть боль и сделала то, что в обыч­ных условиях было бы невозможным, – продолжила путь. Ее очень поддерживала окрепшая уже мысль, что впервые за последние девять месяцев она смогла бежать. И хотя ее все еще била дрожь страха и перенапряжения, душа ликовала: она спасена! Оставалось собрать последние силы и дотянуть как-нибудь до коттеджа.

Хорошо еще, что тетушки нет дома, она ушла в церковь, а к тому времени, как вернется, Кэтрин успокоится и приведет себя в порядок. Меньше все­го ей хотелось бы сейчас делиться с Клэр пережи­тыми страхами, у той и своих забот хватает. Кэтрин радовалась и тому, что с ней не случилось ничего плохого, – значит, завтра утром она сможет прово­дить Клэр в больницу. Успокаиваться и отходить от пережитого страха она потихоньку начала уже на подходе к дому.

Никто за ней не гнался, и она, осознав это, смог­ла наконец перевести дыхание. Вот что значит быть художественной натурой, порой чересчур разыгрывается воображение. Правда, там, в поместье Пенгаррон, это не было лишь воображением. Там не­сомненно сработал инстинкт, а Кэтрин всегда доверяла своим внутренним ощущениям. Не послуша­лась она их только однажды, сев в машину с Коллином в ту роковую ночь. И больше никогда не станет игнорировать то, что подсказывает ей чутье.

Но кто же там прячется? Кэтрин просто холо­дела при мысли, что это могла быть Джиллиан. Предположение о пропавшей женщине, затаив­шейся в пустом доме и выжидающей, когда Джейка арестуют за ее исчезновение, было просто чудовищным.

Ясно одно: если в поместье и вправду скрывает­ся Джиллиан, она вряд ли действует в одиночку. Кто-то должен ей помогать. Ей нужна пища, какая-то связь с внешним миром. Возможно, тот, другой че­ловек тоже был там, таясь и следя за Кэтрин, когда она подходила к дому. Судя по тому, что она знала о Джиллиан, это наверняка мужчина. И эта, вторая мысль напугала Кэтрин еще больше.

До прихода Клэр Кэтрин успела принять ванну, отчего ноющая боль в ноге начала понемногу уни­маться. Она вполне успокоилась, но до сих пор страшно досадовала на себя за то, что решилась на авантюру, вследствие которой ей пришлось пере­трудить ногу слишком быстрым движением. Но все же она выдержала, и если вновь попадет в схожую ситуацию, то наверняка сумеет бежать быстрее.

Когда сумерки сгустились, Кэтрин подошла к окну, чтобы задернуть шторы и, не удержавшись, мельком посмотрела в сторону поместья Пенгаррон. Света там не было. Значит, тот, кто следил за ней, был кем угодно, но не Джейком. И Кэтрин поско­рее задернула шторы, оставив наступившую тьму снаружи. Сегодня распоряжения Клэр на этот счет не потребовалось. С необъяснимым ужасом она пред­ставила себе, что кто-то заглядывает в их окна, как и она заглядывала в окна дома Джейка, и эта мысль была не из приятных.

Кэтрин попыталась хоть как-то взбодриться, от­кинуть все эти болезненные образы и неприятные переживания – толку от них все равно никакого. Она старательно внушала себе, что скорее всего то, что напугало ее, лишь плод воображения, ведь у страха глаза велики, но в глубине души знала, что это не так. А главное, что тот, кто следил за ней, не был полицейским. Полиция не стала бы таиться и под­глядывать за ней. Ее попросту остановили бы и по­требовали объяснений.

За ужином Кэтрин как бы невзначай сказала те­тушке:

– Ты так и не закончила тогда свой рассказ о Джейке Трелони.

– Мне не показалось, дорогая, что тебя это за­интересовало. Скорее наоборот.

Кэтрин вспомнила, что тогда она действительно не проявила живого интереса, поскольку не могла предположить, что Джейк в дальнейшем весьма на­стойчиво войдет в ее жизнь. Теперь же ей хотелось узнать все, вплоть до мельчайших подробностей, и о нем, и о его загадочной истории. Но она, конечно, не набросилась на тетушку с расспросами, а сдела­ла вид, что эта история сейчас вполне была бы к месту, чтобы скоротать вечер.

– Знаешь, я сегодня проходила неподалеку от этого дома, ну и вспомнила, что ты о нем что-то начинала рассказывать.

– Да, начинала… – задумчиво проговорила Клэр. – Дом такой заброшенный, запущенный. Конечно, никто из нас не подходил к нему близко, но даже с расстояния видно, что он из себя представляет. По­слушать Джин Пенгелли, так это один из самых круп­ных особняков в наших местах, а когда-то был од­ним из лучших в стране. До наших дней дошли толь­ко жалкие остатки. Величие приходит и проходит. Отчасти и Джейк виноват, ведь он сразу же, как умерли его родители, покинул свой дом, а в безлю­дье все умирает быстрее.

– Интересно, почему он не стал здесь жить? – тихо спросила Кэтрин.

Про себя она отметила, что ее чисто интуитив­ное представление об истории дома совпадает с рас­сказом тетушки. Это еще больше убедило ее в том, что и другие инстинкты ее не обманывали. Кто-то явно следил за ней, и то не был Джейк.

– Говорят, Джейк никогда не был счастлив там, поскольку тоже был заброшен. Я не хочу сказать, что его плохо кормили или плохо одевали, просто родители все свои обязанности полностью перело­жили на слуг, и с ними-то Джейк и проводил боль­шую часть времени. Именно от слуг много лет назад Джин Пенгелли узнала, что родители Джейка вооб­ще не хотели детей, настолько были увлечены друг другом. Многие здесь подозревают, что они и Джейка-то завели лишь для того, чтобы было кому оставить дом, землю и деньги.

Клэр вздохнула и принялась за еду, чем не могла пренебречь даже ради возможности поболтать. Потом, покончив с солидной порцией рыбы, приправ­ленной специями и обрамленной зеленью и аппе­титными румяными ломтиками жареного картофе­ля, заговорила вновь.

– Ну вот, значит… На чем я остановилась? А! Похоже, оставшись один, в деньгах он не нуждал­ся. Родительских-то денег, может, и вообще не ка­сался, поскольку ему вполне хватало того, что он сам начал зарабатывать. Тем же, как презритель­но бросил поместье Пенгаррон, он показал свою ненависть к отчему дому. С его-то деньгами и так запустить поместье! Просто стыд и срам. Здесь ведь могло быть прекрасное место для жизни. Впрочем, и его можно понять – мальчиком он был там не­счастен…

– Однако же он привез сюда жену, – выдала Кэтрин наводящую реплику.

Клэр погрузилась в задумчивость и заговорила не сразу.

– Я и сама частенько задавала себе этот вопрос. Один раз я видела ее в деревне. Конечно, я не зна­ла, кто она такая, но один малый, что работал на почте, потом сказал мне. Вот уж полная противопо­ложность Джейку с его черными космами и мрач­ными темными взглядами. Она была нежна и пре­красна, как лилия. Волосы такие беленькие, что даже странным казалось, что они не крашенные, но они у нее и впрямь были натуральные. Не удивлюсь, если окажется, что она действительно погибла. Иначе, то есть будь она жива, ее бы обязательно где-нибудь заприметили. Она была так красива, что не обратить на нее внимание мог разве что слепой. А ее с тех пор никто и в глаза не видел.

Кэтрин вдруг пожалела, что затеяла разговор о Пенгарроие и его обитателях. Вот и тетушка, подобно Джейку, отмечает, что Джиллиан прекрасна. Кэт­рин не хотела этого знать. Она нахмурилась и заня­лась едой, устремив все внимание в тарелку. Что она делает? Зачем пытается разгадать тот мир, который ее не касается и в который Джейк принял ее, мож­но сказать, условно, «поместив на дальнем плане»? Какое ей дело, был ли он счастлив в детстве и что там у него вышло с женой?

– Одно время я увлекалась тем, что делала вы­резки из газет, – сообщила Клэр. – Они до сих пор где-то там, в бюро, должно быть, в нижнем ящике. Потом я это дело забросила, поняла, что никогда не соберусь их перечитать, а выбросить так и не удо­сужилась. Если заскучаешь, пока я буду в больнице, можешь там покопаться, авось что интересное и найдешь.

Кэтрин улыбнулась и кивнула, но сильно сомне­валась, что станет копаться в этой пыльной трухе. У нее и своих дел по горло, так с какой стати она начнет ворошить чужое прошлое? Надо выбросить из головы все мысли о пресловутом Джейке Трелони и вплотную заняться третьим «Жуком Берти».

Увы, на самом деле все вышло иначе. Кэтрин даже не стала дожидаться, когда тетушка ляжет в боль­ницу, а самой ей нечем будет заняться. В тот же ве­чер, стоило Клэр отправиться спать, она тихонько, стараясь не скрипеть ступенями лестницы, спусти­лась вниз и, забравшись в нижний ящик старинно­го бюро, извлекла оттуда пожелтевшие пачки газет­ных вырезок.

Первое, на что она наткнулось, был портрет Джейка, напечатанный на первой странице газеты. Можно было только гадать, откуда газетчики выры­ли этот снимок, потому что Джейк на нем выглядел так необычно, что вряд ли позировал им. Он улы­бался, и, взглянув на него, Кэтрин испытала нечто вроде удара под ложечку. Она сидела на полу, с га­зетными вырезками, разложенными вокруг нее на ковре, и долго, очень долго смотрела на эту фото­графию. Очнулась, лишь когда поймала себя на том, что улыбается ему в ответ, и тотчас решила занять­ся остальными материалами, отложив снимок по­дальше.

Здесь было множество фактов, касающихся пи­сательства Джейка Трелони, а по двум его книгам, как и упоминал Ральф, были созданы фильмы. По­том шли сообщения, что жена писателя исчезла при загадочных обстоятельствах и что это произошло в родовом поместье Трелони, где супруги отдыхали. Были еще и еще публикации, но глаза Кэтрин на­долго задержались на фотоснимке Джиллиан.

Эта женщина была просто великолепна, гораздо эффектнее, чем можно себе вообразить с чужих слов. Увидев подпись под снимком – «Джиллиан Трело­ни» – Кэтрин ни о чем другом не могла думать, как только о том, что это жена Джейка. Да, пока он не удостоверится, что Джиллиан действительно мерт­ва, у него ни для кого другого нет места даже на дальнем плане.

Дальше Кэтрин читать не могла, она уже жале­ла, что взялась за эти старые газеты. Пренебреги она ими, жить ей было бы спокойнее. И что, в самом деле, она думала тут найти? Если полиция ничего не обнаружила, куда уж ей, с ее жалкими потуга­ми, что-то выяснить? Пресса, как обычно, и в этом случае наделала много шума, но по сути ничего тол­ком не сообщила. Известный писатель приехал с женой в свое родовое поместье, и жена исчезла, – а больше ничего газетчики и не знали.

Нет, одно толковое сообщение все же было. Весь­ма существенный факт: после того, как писатель вернулся в Лондон, его красавицу жену видели в местной деревне. Следовательно, муж не убивал ее, если, конечно, не вернулся тайно и не прикончил, имея надежное алиби. Впрочем, можно и не возвра­щаться, а просто нанять кого-то…

Ума у Джейка Трелони не отнять, да и сообрази­тельности тоже, так что ему ничего не стоило при­думать изощренный план убийства и безукоризнен­но выполнить его. Ведь говорил же он Кэтрин, что Джиллиан действовала ему на нервы. Убивают под­час и за меньшее.

Она собрала газеты, раздраженно запихнула их в нижний ящик бюро и отправилась спать, жалея, что видела и читала всю эту белиберду, и пообещав ни­когда больше не встречаться с Джейком Трелони. Можно остаться здесь, у тети, и какое-то время дер­жаться подальше от Лондона. В случае его приезда сюда она всегда успеет быстренько смыться. А что если он и действительно преследует ее? Причем де­лает это мастерски, с таким видом, будто имеет на это право. Видно, понимает, как сильно такой при­ем интригует женщин. Вынюхал к тому же, где она живет…

Кэтрин вдруг охватило беспокойство, размышле­ния и догадки не давали ей уснуть. Конечно, она мо­жет куда угодно уехать, но почему, собственно, она должна куда-то бежать? С какой стати должна поки­дать свою лондонскую квартиру, которую так любит? Она привязана не только к своему художническому пристанищу, но и к Ральфу, и к Берту Ливайсу, и ко всем его ребятам, которые каждый день так приветли­во с ней здороваются. Так что же, отказаться от этого всего из-за Джейка Трелони? Ну нет!

Наконец начал подступать желанный сон. Она се­годня очень устала, особенно от этой дикой гонки. Но нога успокоилась, что весьма радовало ее. Кэт­рин поуютнее завернулась в одеяло, улыбнулась в подушку и, почти уже засыпая, подумала: вот уди­вится Джейк, увидев, что она перестала хромать.

Мысли отлетали от нее, и последнее, что донес­лось до ее сознания, были слова тетушки о Джейке: «Мальчиком он был несчастен», а потом, уже на грани сна, всплыли в памяти и слова самого Джейка: «Даже ваш кот мне доверяет». Нарисована на дальнем плане его картины… Что она там делает? Гуляет по его лесам, где ей так хорошо… Уйти оттуда? Почему?..

– Черт возьми, ты хоть понимаешь, что ты на­творила?

Джайлз Ренфрей сердито расхаживал по роскош­ному толстому ковру, покрывавшему пол гостиной в его лондонском пентхаузе*, и чувствовал, что его раздражение вот-вот выйдет из всяких пределов при одном взгляде на женщину, которая грациозно рас­положилась на огромном изогнутом диване.

– Я пыталась помочь тебе, дорогой, – нежно про­ворковала Джиллиан, отлично зная, что подобные интонации всегда достигают цели.

Но Джайлз был сейчас слишком зол, чтобы клю­нуть на подобную приманку.

– Помочь она хотела! Да ты бы просто прова­лила все дело! Представь только, что кто-то тебя узнал. Ты ведь не из тех, что могут проскользнуть незамеченными. – Взгляд его прошелся по ее великолепным волосам и красивому лицу, потом – по длинным стройным ногам, которые она рас­положила особым образом, приняв позу грациоз­ной кошечки. – Не так много времени – всего не­сколько месяцев – прошло с тех пор, как твой портрет красовался на первых страницах всех га­зет. Каждый в этой чертовой стране счастлив был бы найти тебя и сообщить о твоем появлении в полицию. Ты хоть понимаешь, что будет, если об­наружится, что ты не исчезла, не убита, а все вре­мя скрывалась у меня, ожидая, когда твоего му­женька арестуют за убийство супруги?

Его глаза сузились от негодования. Вести себя так неосторожно, когда дела идут таким образом, что еще не понятно, чем обернутся! Он подчас спрашивал себя, а не выдумала ли Джиллиан всю эту историю о книге, основанной на фактах его жизни. У Трелони водятся деньги, но у него, Джайлза Ренфрея, их гораздо больше, так что понево­ле задумаешься: а не затеяла ли она все это для того, чтобы просто сменить партнера, выбрав того, что побогаче?

* Фешенебельная квартира, нередко двухъярусная, на верхнем этаже высотного здания (зачастую с выходом на кры­шу, где располагают зимний сад, солярий, бассейн и т.п., а также с приватным лифтом).

– Я хорошо замаскировалась, – с невинной улыб­кой на устах сказала Джиллиан. – Черный парик, темные очки и специально подобранная одежда. И никто меня в поместье Пенгаррон не заметил.

Джайлз Ренфрей скрипнул зубами. Специаль­ная одежда… Господи, спаси и помилуй! Он часто думал, что у Джиллиан мозги, как у комара, не больше.

– А эта чертова девчонка?

– Она меня не видела. Слишком перепугалась. Ее оттуда как ветром сдуло. Умчалась в секунду.

– Интересно, как это она могла умчаться? Она же хромая. Сознайся лучше, что она заметила тебя.

– А я говорю – нет! Почему ты мне не веришь? Хромая или не хромая, но она убежала. Это дало мне возможность еше раз хорошенько обыскать дом. Ты ведь знаешь, Джейк недавно туда ездил, а он, похоже, повсюду таскает эту чертову работу с собой и при своей тупости вполне мог что-нибудь там за­быть.

– Он совсем не туп, – проворчал Ренфрей, при­саживаясь на дальний край дивана, – Он умный и сообразительный. Даже слишком… С этим нельзя не считаться. Его книги тому подтверждение. Они слиш­ком основательны, он роет глубоко и все основыва­ет на фактах.

– Ну, если он заикнется о тебе, ты всегда мо­жешь подать на него в суд, – раздраженно прогово­рила Джиллиан.

Она думала, что Джайлз будет благодарен ей за ее маленькое приключение – поездку в Корнуолл, а он вместо этого жутко разозлился. Джиллиан слиш­ком хорошо знала, что злость и Джайлз – слишком плохое сочетание. В его прошлом было много тако­го, что подтверждало это и заставляло опасаться его.

– Гениально! – вспыхнул он. – Подать в суд! Чтобы каждый подумал, что дыма без огня не бывает. Да мне придется просто сбежать из стра­ны, и это в то время, как я собрался сделать по­литическую карьеру. – Он повернулся и взглянул на нее побелевшими от гнева глазами. – Ты оста­нешься здесь, пока все это не кончится. Нравится тебе или нет, но ты должна скрываться, а скры­ваться, кроме как здесь, тебе негде. Будешь сидеть у меня до тех пор, пока я не разберусь с Трелони и его чертовыми записями.

Джиллиан вскинула подбородок.

– Я могу просто уйти от тебя, и тогда делай, что хочешь, – угрожающе заявила она.

– От меня, милочка, далеко не уйдешь. Раз при­шла ко мне, нечего теперь рыпаться. Спасибо, ко­нечно, за сообщение о новом проекте Трелони, ты ведь знала о нем из первых рук, и мне это весьма помогло. Но теперь ты по уши в этом деле, не забы­вай. Как, например, ты объяснишь, выйдя отсюда, причины своего внезапного исчезновения? Не ду­май, что это будет просто. Хотя бы потому, что я тебе этого не позволю.

Джиллиан ощутила холодок, пробежавший по коже. Да, на самом деле все оказалось гораздо серь­езнее, чем она думала, и ситуация, в которой она находилась, перестала быть забавной. Скрыться и ждать, пока полиция арестует Джейка, казалось ей хорошей идеей, обещавшей множество приятных последствий. Джиллиан надеялась, что, когда она обретет свободу, Джайлз женится на ней. А теперь видела: все складывается не совсем так, как ей пред­ставлялось, она угодила во что-то такое, из чего, вероятно, ей и в самом деле будет трудновато выпу­таться.

Она подумала о Джейке. Несмотря на хорошее происхождение и немалые собственные достижения, в нем совершенно отсутствовал лоск – этакий боль­шой медведь с плохим норовом. Нет, он не был, что называется, денди.

– Так что, крошка, не доводи до плохого. Смот­ри, чтобы я от тебя не слышал больше ничего по­добного, – пробормотал Джайлз, подвинувшись к ней и притягивая ее к себе.

– Не понимаю, о чем ты…

Она сразу прильнула к нему, и он улыбнулся, еще сильнее прижав ее к себе.

– Прекрасно. Я рад этому.

– Чему, милый?

– Тому, что ты ничего не понимаешь…

Джиллиан обиженно поджала губы, но ничего больше не сказала. Он иногда говорил с ней как сущий злодей. Но сейчас она перевела дыхание и расслабилась, поскольку не сомневалась, что суме­ет о себе позаботиться. Даже в том случае, если они так и не смогут остановить издание этой чертовой книги, Джайлз не откажется от нее, а он умеет быть щедрым и великодушным.

Джейк принял дополнительные меры предосто­рожности. Он всегда очень внимательно относился к сохранности своих работ, но теперь бдительность пришлось удвоить. Обычно он работал с двумя про­цессорами. На одном писал свои заметки, а другой использовал для обработки и сохранения добытых исследовательских материалов. Основной объем за­писей и материалов сохранялся еще также на дис­кетах, а часть была еще и распечатана. Джейк лю­бил, чтобы все было под руками.

Он скопировал все работы, а дискеты передал Бобу Картеру, сообщив ему о своих подозрениях. Бобу он доверял полностью, тем более что тот тоже был в деле и о Джайлзе Ренфрее знал практически все, поскольку сам изыскивал для Джейка необхо­димые фактические материалы. Кроме того, этому человеку не надо было объяснять, какие трудности могут возникнуть в процессе создания подобной книги.

Может, Ренфрей боялся, что в книге Джейка Трелони он будет назван по имени? Да, это могло здо­рово ему помешать. В том, что Ренфрей намерен стать членом парламента, сомневаться не приходится. Он уже обзавелся достаточно прочными связями в выс­ших кругах. Почетное и одновременно безопасное местечко практически было ему обеспечено.

В истории полно подобных примеров. Проходит время, и выясняется, что видные общественные посты занимало изрядное количество злодеев, не­годяев и преступников. В нынешние времена они тоже не перевелись, но теперь, с постоянными, разоблачениями в прессе, жить им стало значи­тельно труднее. И Джайлзу Ренфрею с его весьма сомнительным и темным прошлым есть чего опа­саться.

Но как он проведал о готовящейся книге? О Бобе Картере, наконец? На все эти вопросы только один ответ – Джиллиан. Джейк не знал, что из себя пред­ставляли ее любовники, но весьма вероятно, что Ренфрей был одним из них. Он богат и имеет проч­ное социальное положение, Джиллиан это более чем ценит.

По зрелом размышлении, Джейк решил держать копию всего, что войдет в состав будущей книги, в банке, в именном сейфе, и, хотя это хлопотно и занудно, положил каждые несколько дней относить в банк очередную порцию сделанного. Не исчезни Джиллиан, он вряд ли обратил бы внимание на поджог и даже на погром в офисе Боба. Но все вме­сте это придало делу зловещий оттенок.

Джайлз Ренфрей слишком долго и трудно про­бивал себе путь наверх. Еще немного, и он завоюет доверие избирателей, пройдет на выборах и забе­рется так высоко, что тронуть его будет уже почти невозможно. Он решил добиться многого и не по­терпит, чтобы кто-нибудь тыкал в него пальцем, выказывая свои подозрения или даже просто насме­хаясь над ним.

Джейк похвалил себя за то, что нашел в себе силы вовремя отстраниться от Кэтрин Холден, дабы она не была во все это впутана и не попалась на глаза негодяям. Уже почти три недели прошло с тех пор как Джейк последний раз видел ее, хотя раз­лука давалась ему не легко. Ему так хотелось смот­реть на нее, слышать ее нежный голос, она посто­янно присутствовала в его мыслях. Но пока сам он не будет в безопасности, он не должен подвергать Кэтрин опасности.

Когда он распечатывал свои последние записи, позвонил телефон. Часы показывали половину девя­того утра, и Джейк ума не мог приложить, кто так рано мог звонить. Он снял трубку.

– Джейк? Мне подбросили зажигательное устройство.

Это был Боб. Голос его, учитывая подобные об­стоятельства, звучал на удивление спокойно. А Джейк почувствовал себя так, будто его окатили ледяной водой.

– Ты не ранен?

– Нет В офисе в то время никого не было. Ког­да я подъехал, там уже понаехали и полиция, и пожарная команда. Они отнесли этот случаи к раз­ряду бесчисленных и бессмысленных нападении на чужую собственность и не придали ему особо важного значения, тем более что они вовремя по­лучили сигнал противопожарной системы и застигли огонь в той стадии, когда с ним легко мож­но справиться. Ты на моем месте тоже ничего не стал бы им говорить. Но вот интересно, что ты скажешь мне?

– Ничего ценного не пострадало?

– Бумаги распечатка нескольких старых дел. Еще сгорели процессор и автоответчик. Оба аппарата застрахованы. Можно сказать, что особых потерь нет, но все так чертовски загажено, что меньше, чем за два дня не очистить. – Боб немного помолчал, по­том договорил: – Джейк, наверное, они подумали что часть твоего добра все еще здесь. Хорошо еще что никто, кроме нас с тобой, не знает, насколько быстро и хорошо мы заметаем следы.

Да, паршивцы явно не были осведомлены, что все ценные материалы Боб унес домой сразу же после первого вторжения, а то, что получал в даль­нейшем от Джейка, и вовсе в офис не приносил.

– Послушай, Боб, я слишком занят сейчас, чтобы прийти к тебе с вениками и швабрами, – лаконично сообщил Джейк. – Так что управляйся сам.

– Мог и не говорить этого. Ох, знаешь, я чув ствую себя как человек, случайно затесавшийся в шпионскую историю. Пригвозди этого выродка к столбу позора, приятель.

– С превеликим удовольствием, – пообещал Джейк.

Положив трубку, он долго ходил по квартире, размышляя. Откуда же, черт возьми, они знали, что Боба в офисе нет? И за ним, выходит, приглядыва­ют? Про него, Джейка, они тоже все знали, это видно по тому, как аккуратно поджог был подгадан к его приходу. Но Кэтрин! Как бы осторожен он ни был, за ним наверняка следили, а потому вполне могли вычислить и ее. Все зависит от того, с каких пор они начали вести слежку. Во всяком случае, нельзя полностью исключить, что они приглядыва­ли за ним и в тот раз, когда он приводил ее к себе? Если да, то они знают, где она живет, ведь потом, перед тем как пойти обедать, Джейк и Кэтрин заез­жали к ней домой.