Мрак, сомкнись!

Глава пятая

Серебряный звон невидимых цимбал и жиденький, но сладкий хор невидимых голосов встретили на пустынной улице отряд, приближающийся к заколдованному дому. Кордон из прихожан, окруживших дом, подался в сторону, пропуская прибывших. И тут же со всех сторон сюда прибежали толпы прихожан, хотя прежде все они опасались приближаться к зловещему зданию.

В толпе возбужденно переговаривались. Мегатеополис был уже полон слухов о кознях Черного Мира, о присутствии в городе самого Бога Зла — Сатаны, который поднялся из Ада, чтобы бросить вызов могуществу самого Великого Бога.

Сегодня утром Иерархия отдала приказ очистить заколдованный дом от Зла. И даже стереть его с лица Земли. Это решение было правильным, поскольку данный дом сохранился еще со времен Золотой Эры, и, следовательно, Сатана и его друзья, любившие такие древние мрачные дома, вполне могли избрать его в качестве своего логова.

При появлении торжественной процессии возбуждение толпы достигло максимума.

Впереди шли четыре молодых жреца, красивых, высоких, как ангелы. Каждый нес, словно знамя, сверкающий стержень гнева.

За ними шли два декана, раскачивая кадильницы, распространяющие ароматный дым.

А затем выступал жрец, один. Видно, он был главным в этой процессии. Маленький и толстый, он высоко держал свою голову. Прихожане Пятого участка сразу узнали своего Брата Хулиана, ныне облеченного такой властью.

За ним шествовал отряд жрецов. На их мантиях вышиты были золотом спираль и молния — эмблема жреца Черного Круга. В руках жрецы несли различные символы религии, шары, сверкающие, как солнце, даже при дневном свете, трубки, странной формы металлические ящики, украшенные драгоценностями. И на всем виднелись религиозные эмблемы.

Процессию замыкали четыре угрюмых жреца, между которыми по воздуху плыл гигантский металлический сосуд. Жрецы пронесли сосуд на небольшую площадку в палисаднике перед домом, затем один из них сделал магические пассы, и шар медленно опустился вниз, поднимая собой траву и низкий кустарник. Открытое горло сосуда оказалось направленным на заколдованный дом.

Толпа прихожан как зачарованная двинулась вперед. Но тут же все подались назад, возбужденный говор стих: появился человек в черном. Дет пользовался особой репутацией среди прихожан.

При виде предмета, который несли вслед за ним, дети подняли плач. Это был большой, тщательно закрытый сосуд, из которого валил белый туман. Туман быстра рассеивался, но на земле оставались белые пятна. Эти пятна тоже испарялись, но ступить голой ногой на землю в том месте было опасно: земля обжигала холодом ступню. Прихожане, стоявшие рядом, почувствовали волну морозящего холодного воздуха.

Такие сосуды со святой водой стояли возле входа в Собор, замораживая вход. И немало детей, осмелившихся прикоснуться к ним, лишились своей кожи с пальцев. Неудивительно, что жрецы, несущие сосуд, включили поле на всю мощность.

Невидимая музыка, последний раз грянув своими аккордами, резко стихла. Шепот толпы прекратился. Установилась тишина. Затем один из юных жрецов направился к дому, держа над головой стержень Гнева, словно меч. Затаив дыхание, прихожане следили за юношей.

— Это дом Зла! — внезапно крикнул жрец. — Его присутствие оскорбляет Великого Бога! Трепещи, Сатана! Бойтесь, враги! Ибо я начерчу здесь знак Иерархии!

Он встал перед потрескавшейся дверью, вытянув вперед стержень, из которого вырвался фиолетовый луч, едва видимый при свете дня. Медленно жрец начертил пылающим стержнем круг над дверью.

То, что случилось дальше, видимо, не предусматривалось программой. Жрец внезапно наклонился к двери, оставив круг незамкнутым. Должно быть, он увидел что-то интересное, так как просунул голову в дверь. Мгновенно дверной проем сомкнулся и крепко стиснул его шею. Жрец стал отчаянно тянуть свою голову обратно, а его стержень, все еще излучающий фиолетовый луч, начал жечь траву.

В толпе послышались испуганные вопли, истерический смех. Три молодых жреца бросились на помощь своему товарищу, один из них подхватил жезл, который сразу же потух.

Жрецы ринулись в дом, молотили каблуками в стену, но та только прогибалась под их ударами, как резиновая. И не разрушалась.

Затем дверь внезапно открылась сама, и жрецы почувствовали, как все вчетвером покатились по дымящейся траве. Молодой жрец, захваченный в ловушку, вскочил и бросился в дом прежде, чем остальные могли остановить его. Дверь за ним захлопнулась.

Весь дом начал содрогаться.

Стены его вспучивались и прогибались, по ним будто ходили волны, как по поверхности воды. Весь дом перекосило, окна потеряли первоначальную форму.

Одно из верхних окон распахнулось, и из него выпало тело жреца, словно дом попробовал его на вкус и тут же выплюнул. В полете жрец успел включить поле. Поэтому мантия его раздулась и он не получил травм при падении.

На этот раз смех в толпе не звучал истерично.

Дом понемногу стал приобретать прежние формы.

Жрецы опомнились, начали торопливо готовить свои инструменты. Двое пошли к Дету за указаниями. Те, что принесли огромный сосуд, направленный сейчас на дом, выжидательно взирали на Дета.

Но никто из жрецов не чувствовал себя совершенно не при деле здесь, кроме Брата Хулиана. Почему именно с ним происходит такое? Он попал сюда благодаря просьбе Дета, которую нужно расценивать как издевательство, и теперь он меньше всех знал, что следует предпринять. Как он мог забыться той ночью и оскорбить этого декана?

Четыре молодых жреца отошли подальше от заколдованного дома, остановившись возле Хулиана. Забыв о своем достоинстве и маске непроницаемости на лице, они отчаянно спорили между собой, жестикулируя. Жрецы расспрашивали того, кого выбросило из окна.

— А кто из вас бы не заглянул в дом? — горячо утверждал потерпевший. — Я увидел две голые женские ноги — и все, только ноги, никакого туловища. Они стали удаляться, пританцовывая, и я сунул голову в дверь, хотелось посмотреть, куда они направляются. А когда прищемило мою голову, уже высыпала толпа прихожан. Они все, рассматривая мою голову, делали самые обидные замечания. Будто на этой стене моя голова подвешена в качестве украшения. Вы бы тоже взбесились. Поэтому я бросился в дом, чтобы расправиться с ними.

— А что же выбросило тебя из окна?

— Сам дом, я же сказал. Прихожан я нигде не заметил, и тут дом начал трястись и выгибаться. Пол тряхнуло под моими ногами, меня ударило о стену, стена отбросила меня к другой стене. И так перебрасывало меня, как мячик, стены и пол подняли меня на второй этаж и выкинули в окно. Я ничего не мог поделать.

Хулиану не хотелось это слушать. Он и так был уже подавлен и потрясен. Почему Иерархия поручает подобные дела ему? И почему смеются прихожане? Деканы обязаны были заткнуть им рты.

Мимо прошел Дет в сопровождении жрецов.

— А теперь, когда ваши преосвященства немного развлекли толпу, — сказал он, — может быть, нам следует начать действовать по инструкциям, данным нам архиепископом Гонифацием?

— Ты имеешь в виду инструкции, данные тебе! — горячо воскликнул один из молодых жрецов. — Мы действуем по приказам Центра Контроля Святилища и Высшего Совета. Нам приказано выполнять стандартную процедуру.

Дет холодно посмотрел на него.

— Видишь ли, это не обычный заколдованный дом. Боюсь, началась настоящая война. И возможно, только ничтожный незаконнорожденный декан знает, как действовать в этой войне. Он не боится испачкать свои руки. Подготовь распылитель нулевой энтропии, Брат Саул!

Длинный узкий распылитель был подключен к сосуду, который принесли по приказу Дета. Брат Хулиан почувствовал его холодное дыхание даже сквозь защитное поле. С опаской отодвинулся.

— Короткое воздействие по всему дому, — приказал Дет. — Этого достаточно, чтобы закрепить наружные стены. А затем полная интенсивность непосредственно в стену. Мы проделаем в ней собственную дверь. Готов? Отлично! Брат Джафид, произноси свой абзац.

Раздался сильный, неприятно слащавый голос Брата Джафида:

— Пусть Воды Совершенного Мира откроют этот дом. Пусть они протекут сквозь него и смоют с него все порождения Зла.

Со слабым звуком, почти неслышным, напоминающим скрежет льда, включился излучатель нулевой энтропии. Снежные хлопья замороженного воздуха повисли в расширяющемся конусе его излучения. Заколдованный дом оказался в небольшом радиусе действия снежной бури. От него веяло арктическим холодом. Толпа, охваченная любопытством и притиснувшаяся к дому, подалась назад.

Конус излучения сузился, сконцентрировался на передней стене, проморозил ее насквозь. Затем слабое потрескивание прекратилось.

Жрец направился к дому по сверкающей кристаллами льда земле и ударил в стену жезлом. Промороженный материал разлетелся на части. В стене образовалось отверстие с зазубренными краями. Жрец пробежался по периметру отверстия, обкалывая острые углы и сосульки. Они, падая на землю, разлетались с нежным звоном.

— Теперь мы можем войти! — резко сказал Дет. — Сначала излучатель и жезлы гнева. Держитесь вместе. Опасайтесь ловушек и дверей. Слушайте мои приказы. Если найдете молодую ведьму, сразу сообщите мне.

Затем он заметил Брата Хулиана, стоящего в стороне.

— О ваше преосвященство, я совсем забыл о тебе! А ведь именно это ты хотел увидеть. Уступаю тебе почетное места Веди нас, Брат Хулиан.

— На..

— Мы ждем тебя, Брат Хулиан. Весь Мегатеополис ждет тебя.

Хулиан неохотно побрел по замерзшей траве. Холод проник сквозь защитное поле, и он стал дрожать.

Хулиан рассматривал дом. Его промороженные стены уже начали отпотевать под лучами солнца. Даже в таком виде нельзя было не заметить своеобразие пропорций, мрачную красоту его помещений. Он где-то читал о регулируемых домах Золотой Эры, пластиковые стены которых были эластичными и управлялись, а также закреплялись с помощью силового поля. Тот же самый принцип использован и для управления движущейся фигурой Великого Бога на Соборе.

Но эти воспоминания совсем не воодушевили Брата Хулиана. В значительной степени он разделял страх и почтительный трепет перед теми гордыми людьми, что жили в Золотую Эру. Вероятно, они так же отличались непредсказуемостью и самоуправляемостью, как и их дома, обладали таким же критическим и мятежным разумом, что и брат Жарль, наделены таким же насмешливым характером, как эта девушка-ведьма.

Хулиан полагал, что в Золотую Эру жизнь была трудна и неприятна. Ведь тогда не существовало Иерархии, которая планировала и управляла жизнью каждого. Тогда каждый зависел только от самого себя, от своих способностей, пробивной силы.

Он уже был совсем рядом с проделанным в стене проходом. А что, если древние обитатели дома все еще живут в нем? Идиотская мысль, конечно, но…

— Если в доме заметим какое-либо движение, — услышал он голос Дета, — мы сразу включим излучатель и заморозим видение. Тебе лучше передвигаться поживее, если ты не хочешь, чтобы твое защитное поле превратилось в оазис изо льда.

Хулиан торопливо вошел в заколдованный дом, протиснувшись в первую же дверь, которую увидел. Ему совсем не понравилась угроза Дета. Перспектива оказаться замороженным, пусть не надолго, в этом доме пугала его.

Слабое свечение нимба позволило ему разглядеть комнату среднего размера с куполообразным потолком, с мебелью, потерявшей первоначальный цвет от времени, но линии мебели, ее формы свидетельствовали об удобстве, комфорте. Хулиан кашлянул. Недавнее сотрясение стен подняло громадное количество пыли, которая все еще не улеглась. Пол слегка пружинил под его ногами.

Несмотря на то что Хулиан испытывал отвращение к этому дому, комната странным образом положительно подействовала на него. Кое-что ему даже понравилось. Например, диван, весьма напоминавший ему роскошную постель в его маленькой келье в Святилище.

Леденящее дуновение и скрежет, похожий на скрип зубов, раздался позади него. Он резко повернулся. Никого.

Но дверь в стене исчезла. Он был отрезан от остальных.

Первой мыслью его было: «А что, если все стены начнут сближаться?»

Диван, так понравившийся ему, пополз к нему навстречу по пыльному полу, как гигантская змея.

С истерическим хохотом Хулиан отскочил в сторону, но диван тут же последовал за ним. Причем увеличив скорость.

Двери в комнате отсутствовали. Хулиан попытался забаррикадироваться от живого дивана, используя другую мебель. Но диван раскидывал все предметы по сторонам. Снова Хулиан спасся бегством, но диван преследовал его с дьявольским упорством, как некое разумное существо. Хулиан поскользнулся, упал, отчаянно барахтаясь, охваченный паникой.

Теперь он оказался загнанным в угол. Медленно, будто наслаждаясь ужасом Хулиана, диван двигался к нему. Затем диван подался назад, издавая какой-то оскорбительный звук, распростер свои ручки и бросился к Хулиану. Диван крепко обхватил его ручками.

Давление на грудь мантии выключило защитное поле, нимб погас.

Мрак и эти гнусные оскорбительные объятия дивана… отчаянно Хулиан боролся с ним, старался вырваться, оттолкнуть его.

Если диван коснется его лица, он сойдет с ума. Хулиан знал это.

Но диван коснулся его лица. Сначала мягко, напомнив ему пальцы Шарлсон Наурии.

«Гуд бай, маленький Брат Хулиан», — вспомнил он.

Затем все сильнее и сильнее диван надавливал на его лицо. И Брат Хулиан теперь страстно желал одного: сойти с ума.

В его мозгу появлялась и исчезала одна идиотская мысль: если он выберется отсюда живым, ему никогда не спать спокойно по ночам в своей келье.

Внезапно давление ослабело. В стене открылась дверь, проник слабый свет. Хулиан, шатаясь, совершенно лишенный сил, тупо смотрел туда.

Затем в его парализованном страхом мозгу родилась мысль: там может быть спасение. Он бросился вперед.

И, выскочив в дверь, Хулиан оказался в окружении алых мантий жрецов. Среди них стоял Дет. Хулиан заметил искаженное лицо Дета, совершенно белое, за исключением глаз. Он кричал:

— Вот оно! Вот оно! В отверстии!

Хулиан наполовину полз, наполовину карабкался вслед за всеми, пока не выбрался из дома через проделанную в стене дырку.

В его ушах громом раздавался неудержимый безумный смех толпы.

Пальцы Черного Человека пробежали по ручкам управления. Его сверкающие глаза смотрели на маленький экран солидографа, на котором выделялся заколдованный дом. Он видел, как маленькие фигурки в красных мантиях поспешно убегают из дома, скрываясь за пределами экрана. Он заметил, как последним покинул дом брат Хулиан.

С лица Черного Человека исчезло напряжение и появилась радостная, немного натянутая улыбка. Приплюснутый нос и короткие взъерошенные рыжие волосы подчеркивали характерные признаки проказы.

Он пробормотал своему компаньону:

— Мне начинает нравиться этот неуклюжий толстяк. Он так очаровательно пугается.

Черный Человек откинулся назад. Маленький экран засветился ярким светом.

— Наконец они взорвали дом! — воскликнул он. — Но Сатана всегда смеется последним.

И, приложив микрофон к губам, он засмеялся в него.

Впечатление было таким, как будто взорвался вулкан. Заколдованный дом пылал, плавился, корчился в огне. Четыре жреца получили приказ привести в действие свой огнемет. Однако огненное пламя имело скорее адское, чем небесное происхождение. Языки пламени разлетались в разные стороны. В толпе раздались крики, многие получили серьезные ожоги. Вскоре прихожане в панике разбежались.

Заколдованный дом содрогнулся последний раз и рухнул. Он перестал существовать.

Но из пламени, из остатков заколдованного дома раздался леденящий душу торжествующий хохот.

Черный Человек выключил приборы и встал, с сожалением глядя на панель управления.

— Плохо. Этот дом был нам очень полезен, мне будет очень не хватать его, Наурия.

— Но он принес много пользы. — Наурия серьезно смотрела на него.

— О, да! Прихожане смеялись над жрецами — это наше большое достижение. Правда, эти бедняги-работяги скоро пожалеют об этом, когда Иерархия удвоит с них налоги. Данный дом во многом помогал мне, и я имею право пожалеть его. Посмотри на панель управления: тут управление стенами, а вот здесь — полом и потолком. Можешь мне поверить, я очень долго тренировался, пока не достиг совершенства в управлении. Вспомни, как ловко я выкинул этого парня из помещения. А вот эти ручки — окна и двери. Там — вентиляторы и кое-какая мебель, которую мы можем оживлять. В том числе и этот влюбившийся в Брата Хулиана диван. — Он нежно погладил ручки управления.

— Скажи мне, — с любопытством наклонилась вперед Наурия. — Люди Золотой Эры всегда строили такие управляемые дома?

— Конечно нет. Это слишком дорого. Дом легко регулировать в зависимости от того, что тебе требуется в данный момент. Например, ты ждешь гостей и тебе нужен зал для танцев. Нажимаешь соответствующие кнопки, и все! Стены разошлись. Можно даже сделать зал овальным или в форме восьмиугольника. Все очень просто.

Он радостно рассмеялся.

— Конечно, приборы действовали крайне медленно, но, когда мы обнаружили, что старая аппаратура работает, не стоило труда применить новые двигатели и источники энергии. Вот мы и придумали: заставили дом танцевать джигу. Затем мы смонтировали, дистанционное управление. Вот и все.

Шарлсон Наурия покачала головой:

— Я не могу отделаться от мысли, что такая роскошь безнравственна. Представь себе, что, если тебе лень идти, ты можешь просто подозвать стул к себе. Или этот диван, меняющий форму в зависимости от ширины твоего зада! Нет, мне это противно, — она сделала гримасу отвращения.

В своей черной тунике, с обнаженными руками и ногами Черный Человек выглядел как древний маг. Он повернулся к Наурии и указал пальцем на нее:

— В тебя въелась эта рабская нравственность, которую Иерархия извлекла из вековой пыли, слегка почистила и предложила людям. — Он рассмеялся. — Лично я рад, что наши предки любили комфорт, это позволило мне, используя их дом, сделать многое, чтобы освободиться от Иерархии.

Наурия внимательно смотрела на него, положив левую руку на край панели управления, занимающей большую часть этой пустой комнаты без окон. Черный Человек откинулся назад в своем кресле, стоящем перед панелью — единственная мебель в комнате, — и посмотрел на девушку с любопытством.

У нее было холодное лицо с загадочными глазами. Она казалась более мудрой и опытной, чем он.

— Неужели цель твоей жизни — вот такие шутки? — наконец спросила она. — Я все время наблюдала за тобой, когда ты управлял этим домом. Ты манипулировал с теми маленькими фигурками, как хотелось тебе, ты улыбался, как будто твоя единственная цель в жизни — играть роль этого злобного полубога.

— Ты коснулась моего слабого места. Телесолидограф всегда дает такое ощущение, ты богоподобен. Скажем, ты ощущаешь то же самое, признайся.

Она кивнула, мрачно улыбаясь.

— Да. А как работает прибор? Я впервые вижу солидограф в действии.

— Да? Я был уверен, что ты знаешь, раз ты так близка к Асмодею.

Она покачала головой.

— Я ничего не знаю об Асмодее.

Он пристально взглянул на нее.

— А он проявляет к тебе столько интереса, будто ты самая важная персона из нас.

Девушка не ответила.

— Но ты всегда знаешь заранее работу, которую он хочет тебе поручить, Наурия. Или Асмодей информирует тебя так же, как и меня? Методом непрямого сообщения? — Он некоторое время смотрел на нее, затем беззаботно пожал плечами. — Впрочем, я верю, что ты не знаешь его. Я еще никогда не встречал ведьмы или колдуна, который бы знал этого человека. Включая и меня, хотя я второй после него. Только приказы свыше — вот и все его общение с любым из нас. Невидимый фонтан приказов. Великая тайна. — В голосе его промелькнули нотки недовольства. Черный Человек изменил положение в кресле. — Но, раз уж Асмодей приказал мне устроить тебя здесь, я думаю, что имею право рассказать тебе о телесолидографе. Все очень просто. Солидограф Иерархии — это формирователь объемного движущегося изображения. Телесолидограф — это то же самое, но первичный тройной пучок невидим, обладает большой проницаемостью и может передаваться на большое расстояние. Трехмерное изображение формируется в том месте, где фокусируются все три луча. Например, если ты желаешь создать иллюзию голых, ног. Для этого просто нужно записать данные части тела на телесолидограф, а затем воспроизвести пленку и спроецировать изображение. Фантом готов! Точно так же и со звуковым сопровождением.

Этот солидограф, разумеется, посложнее. Я предусмотрел здесь возможность формирования движущихся фантомов без предварительной записи. Я могу управлять ими на расстоянии.

Вот на чем строятся наши трюки такого рода, Наурия. Сравнительно простое усовершенствование достижений Иерархии. Если Иерархия поймет, в чем дело, а это только вопрос времени, она раскроет наши уловки. И люди Иерархии уже начали догадываться. Излучатель нулевой энтропии — неплохой способ проникнуть в наш дом. Странно, — сказал он, улыбнувшись, — что мы со своей тривиальной техникой смогли так напугать декана Дета. Он ведь хитер. Правда, когда Асмодей прислал нам биографию декана, было уже нетрудно нанести удар в больное место. В чем дело, Наурия? У тебя есть причина ненавидеть этого человека?

Она покачала головой, но в глазах ее застыла ненависть.

— Человека, который стоит за ним, — ответила она.

— Гонифаций? Я, конечно, знаю, что тебе поручена работа, где в качестве объекта включен и он. У тебя что-то личное к нему? Может быть, месть?

Она не ответила, и Черный Человек встал.

— Ты только что спросила меня о моих целях? А каковы твои цели, Наурия? Почему ты стала ведьмой Персефоной?

Казалось, она не слышала его вопросов. Затем ее лицо смягчилось.

— Интересно, что же случилось с Армоном Жарлем?

Он быстро взглянул на нее.

— Разве он интересен тебе? Я видел, что ты страдала, когда он отказался вступить в наши ряды. Ты его любишь?

— Возможно Во всяком случае, он не предмет твоих шуток. Я чувствую в нем какие-то твердые корни, твердые устои.

Черный Человек хмыкнул.

— Слишком твердые. Хотя мне жаль, что мы потеряли его. Нам нужны стойкие люди, способные люди. А таких людей и завербовывает Иерархия и жрецы.

— Интересно, что же случилось с ним? — задумчиво проговорила она.

— Боюсь, ничего хорошего.