Мстители

Глава 33

Следующий корабль попался нам уже под утро. Обматывая мне руки, Серина сдвинула мои часы высоко под рукав рубашки, поэтому посмотреть на них я не мог. Ожидание казалось бесконечным, однако ночная темнота по-прежнему заглядывала в иллюминаторы каюты, а над главным люком сверкали все такие же яркие звезды. Элеонора, все так же беспомощно согнувшись, лежала рядом со мной. Она никак не отреагировала ни на крик впередсмотрящего — на этот раз Адама — ни на тихие звуки шагов спускающейся по трапу Серины, ни на пронзительный красный свет лампочки над навигационным столом. Даже торжествующее восклицание Серины не произвело на нее особого впечатления.

— Попался, голубчик! — Она отдала короткую команду находящемуся на палубе Адаму. — Нужно будет прибавить еще с узел скорости, но если он не изменит курс, то никуда от нас не денется. — Она взяла в руку лежащий на столе микрофон рации и произнесла:

— Полная готовность. Повторяю, полная готовность.

— Есть полная готовность. Ваши координаты? — отозвался из рации мужской голос.

Ввиду отсутствия французского акцента я сделал вывод, что голос принадлежит Артуро, с которым так и не удалось познакомиться, поскольку все время, проведенное мною на катере, Артуро находился на мостике. Серина включила стоящий рядом с рацией громоздкий электронный прибор, немного поработала рукоятями и сообщила широту и долготу. По-видимому, живописный старомодный секстант безвозвратно отошел в прошлое. Рация повторила произнесенные ею цифры.

— Верно. Включаю сигнализаторы, — произнесла в микрофон Серина. Затем повернула голову и крикнула в сторону кокпита: — Давай, Генри, жми на кнопки.

Мгновение спустя послышался голос Генри.

— Включатель номер один.

— Первый датчик действует, — сказала рация.

— Включатель номер два.

— Второй сигнализатор — сигнал принят, — отозвалась рация. — Прием нормальный. Удачи. Конец связи.

Серина положила на место микрофон, повыключала свои приборы и красный свет и быстро взбежала на палубу. Элеонора рядом со мной наконец подала признаки жизни. Сделала попытку приподняться на руках и тут же беспомощно откинулась назад. Я не стал ей помогать. Замерший напротив Джулио пристально следил за каждым нашим движением. Максимальная ширина сорокафутовой яхты составляет двенадцать футов, часть из которых занимают боковые койки, так что разделяющее нас расстояние трудно было назвать чрезмерно большим. Белые матросские штаны и легкая майка делали итальянца призрачной бледной фигурой, и я отчетливо видел отблеск неподвижного пистолета в его руке. Психологически Джулио пребывал во взведенном состоянии и был готов без колебаний нажать на спуск в ответ на вызывающее поведение с нашей стороны. В такой обстановке не рекомендуется изображать из себя галантного кавалера. Элеоноре все-таки удалось самостоятельно принять сидячее положение. Она неуклюже убрала с лица растрепавшиеся волосы.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я, чтобы лишний раз напомнить, что чувствовать себя следует отвратительно.

— Ужасно, — убедительно жалобным голосом отвечала она. — Просто невыносимо. Господи, кажется я не выдержу этой тошноты и головной боли. — Она тяжело сглотнула. — Наверное... наверное, ты надеялся услышать от меня иной ответ, да? Мэтт!

— Да?

— Прости, что я втянула тебя в эту историю. Ведь нам не выпутаться, правда? Я не верю ни единому слову этой женщины. — Немного помолчав, она спросила: — Это... очень больно?

— Последние несколько раз я умирал практически безболезненно, — ответил я.

— Черт бы тебя побрал, не шути над... Мэтт, правда, что когда это с тобой случается, ты тут же... пачкаешь себя?

— Совершенно верно. Все мышцы расслабляются и у тебе оказываются полные штаны.

— Страшно подумать об этом. Я готова смириться с чем угодно, но страшно подумать, что люди увидят меня в таком виде.

Тему для разговора мы выбрали довольно своеобразную, но, тем не менее, это был разговор, и мы в нем нуждались. Я насмешливо произнес:

— Почему это тебя так беспокоит? Стыдиться-то твоего состояния будет некому.

— Только и утешения, — горько отозвалась она. — Ничего не скажешь, ты знаешь, как приободрить человека...

— Эй, Джулио, давай их сюда. — В проеме люка показалась голова Серины — темный силуэт на фоне звезд. — И побыстрее. У нас не так много времени.

— Дамы первыми! — сказал Джулио, резким движением оружия делая знак Элеоноре. — Потом добавил, обращаясь ко мне: — Ты пойдешь вслед, будешь поддерживать ее на ступеньках. И не вздумайте выкинуть какой-нибудь трюк. Это касается обоих. Никаких неуклюжих движений из-за того, что у вас, видите ли, руки связаны. Или притворных падений. Если ты позволишь ей свалиться на нас, Хелм, я просто отойду назад и разряжу обойму, а там четырнадцать патронов, включая тот, который в стволе.

Подъем потребовал некоторых усилий, но лестница была не слишком крутой и насчитывала всего пять ступеней. Я подпирал плечом спину Элеоноры, удерживая ее на месте, пока она перехватывала руками опору выше. Наконец Серина ухватила ее за связанные запястья и вытащила наружу.

Мой вес не позволял с той же легкостью переправить и меня, поэтому я просто протянул руки вперед и почувствовал, как ладонь девушки обхватила правое запястье. Я принялся подниматься вверх, поддерживаемый крепкой рукой Серины. При этом меня не оставляла мысль, что как бы хорошо ни держалась она, резкий толчок может вывести из равновесия. Для меня это означало ни более, ни менее, чем порцию скверных девятимиллиметровых пуль в металлической оболочке. Последняя призвана не давать пулям деформироваться и расплющиваться так, как это происходит с пулями, выпущенными из полуавтоматического и автоматического оружия. Некий жест в сторону так называемых правил цивилизованного ведения войны.

Иными словами, в отличие от мягких револьверных пуль они при попадании в тело не расширяются. Тем не менее, я склонен считать любую, даже девятимиллиметровую дыру в себе излишне большой.

Я остановился в кокпите, пока Джулио осторожно поднимался, чтобы присоединиться к нам. Краем глаза заметил, что Элеонора, несмотря на демонстрируемые слабость и страх, не забывает держаться неподалеку от Серины, а Адам занят на носу, где меняет малый кливер на большой парус. Появление в двери каюты Джулио положило конец еще одной призрачной надежде. Однако Генри стоял за штурвалом и двенадцатикалиберный винчестер находился у него под рукой, поэтому инстинкт подсказал, что время еще не настало. Правда, упустив слишком много зыбких шансов, можно оказаться в положении, когда не останется вообще никаких.

— Кливер готов, — послышался впереди голос Адама.

— Поднимаем, — скомандовала Серина и, повернувшись, окинула взглядом Элеонору. — Вы ведь сможете удержать канат, не так ли? Как только я передам его и велю тянуть, откидывайтесь и тяните изо всей силы.

Впереди послышалось шумное хлопанье поднимающегося паруса. Серина ухватилась за толстый канат и, перебирая руками, принялась тянуть его на себя. Вскоре парус распрямился и напряжение каната стало слишком сильным для нее. Тогда она быстро трижды обернула канат вокруг большой стальной лебедки с левой стороны кокпита — еще одна такая же лебедка имелась по правому борту — и взяла одну из рукоятей, о которых упоминала Элеонора. Вставила рукоять в отверстие в верхней части механизма и навалилась на нее, толкая одной и потягивая канат другой рукой. Наконец и это стало ей не по силам, и она передала канат Элеоноре.

— Тяните! — Теперь Серина вращала рукоять обеими руками, наклоняясь, чтобы проследить за парусом. — Достаточно. Хватит, дальше я сама. — Она зафиксировала парус. Выпрямившись, бросила рукоять лебедки на место, в пластиковую упаковку, привычным инстинктивным жестом потянула свой лифчик. Я оглянулся и наконец увидел корабль. Он находился вдали, у горизонта, приближаясь с правого борта, и отнюдь не являл собой впечатляющего или устрашающего зрелища: всего лишь несколько радующих глаз огоньков в темноте океана. Два из них, белые, отмечали габариты судна, причем носовой слева располагался ниже, чем кормовой справа. Чуть ниже последнего виднелось небольшое красное свечение — сигнал левого борта. Зеленый свет по правому борту под таким углом, разумеется, не был виден. Картина смазывалась пятнами более слабого желтоватого света, пробивающегося из окон на палубе.

«Джембоури» с натянутым большим кливером сильно кренился и мчал вперед. Яхта с гордостью напоминала, что изначально предназначалась для гонок, направляясь к расположенной все еще далеко впереди точке X, где курсы двух судов должны были пересечься. Даже не глядя на показания компаса и линии на причудливо разлинованном листе, я понимал, что суда окажутся близко друг от друга. Очень близко.

Серина подошла к большому штурвалу. — Теперь поведу я. Генри. Подтяни «Зодиак». Я сбавлю ход, когда вы будете готовы перебраться... И не забудь про датчик.

Черный резиновый костюм лежал на одном из сидений кокпита, но, приглядевшись к нему повнимательнее, я заметил, что он отличается от облегающих комбинезонов, которыми аквалангисты пользуются в холодной воде. Это был настоящий спасательный жилет: непроницаемый, толстый, тяжелый плавучий наряд с колпаком и «ботинками». Я слышал о подобных приспособлениях, но никогда не видел их раньше. Костюм дополнялся набором экипировки. В темноте мне удалось разглядеть сигнальный фонарь, но назначение закрепленной рядом с ним маленькой прямоугольной оранжевой коробки осталось непонятным. Еще одна коробка того же цвета, но побольше, лежала отдельно от костюма. Когда Генри взял ее в руки, я увидел блестящий конец чего-то, напоминающего выдвигающуюся антенну, с помощью которой, по-видимому, и выполнялась слышанная мною проверка. Сигнализатор. Чтобы догадаться об этом не требовалось выдающихся умственных способностей. Вообще принято считать, что мое ремесло требует исключительной сообразительности. События последних часов заставляли сильно усомниться, что я таковой обладаю. Правда, подобные сомнения посещают меня каждый раз, когда становится горячо.

Вскоре резиновая лодка закачалась рядом с бортом, и Серина начала разворачивать яхту против ветра. Паруса опали, «Джембоури» сбавила ход и выпрямилась. В правом бортовом леере открыли проход и сбросили трап. Первым вниз спустился Генри, полностью отвечающий описанию Элеоноры жилистый мужчина со светлыми волосами, более высокий и худощавый, чем Адам, в рабочих штанах, с упомянутым матросским ножом на бедре. За ним последовал негр, возвратившийся с носа. Генри уселся на корме, рядом с мотором, но Адам продолжал стоять, удерживаясь за трап и готовясь принять Элеонору. По команде Джулио она шагнула к ограждению, повернулась спиной к воде, опустилась на колени и нащупала ногой перекладину. Ухватилась связанными руками за леер и осторожно двинулась вниз. Адам, как только она оказалась в пределах его досягаемости, поймал ее за талию и опустил в лодку. Мгновение спустя сверкнул кинжал, приставленный к горлу Элли.

— Твоя очередь, Хелм, — сказал Джулио. — Сам видишь, как обстоят дела. Одно неверное движение с твоей стороны... Спускайся!

Разумеется, он вел себя как ребенок. Осознание того, что в мире еще не перевелись люди, прибегающие к таким затасканным трюкам, заставило меня почувствовать себя старым и циничным. В обычных обстоятельствах, если бы мне представился подходящий случай, я не обратил бы на угрозу ни малейшего внимания. Мне не позволено обращать внимание на такие вещи. Мы не можем рисковать заданием только потому, что под угрозу поставлено благополучие случайной молодой особы. В эти игры мы не играем. Это может показаться жестоким, но таковы полученные нами инструкции. В ваши дни слишком многие склонны считать, что весь мир ляжет у их ног, если удастся приставить острие ножа или пистолет к живому теплому телу, кому бы тело ни принадлежало.

Ныне достаточно человеку заявить, что он угрожает чьей-либо жизни и его беспрекословно одаривают реактивным самолетом, пилотом, экипажем и симпатичными стюардессами. Да еще подкидывают на борт миллион-два долларов для полного счастья. Мак давным-давно пришел к выводу, что организация, подобная нашей, не может позволить себе подобную благотворительность. Наши инструкции звучат следующим образом: «ни одно задание не ставят под угрозу из-за каких-либо заложников». Другими словами, нам предлагается заниматься исключительно своим делом и предоставить телам — любителей или профессионалов, людей случайных и неслучайных, виноватых и невиновных — падать там, где их настигло роковое мгновение. Теоретически предполагается, что выполняемые нами задания достаточно важны для безопасности всей страны и почти неизменно связаны с человеческими потерями; так почему жизнь заложника следует считать более ценной, чем чью-либо еще?

Таким образом, при обычных обстоятельствах мне предлагалось не обращать внимания на то, что под угрозу поставлена жизнь умной и симпатичной девушки, к которой я относился с симпатией и уважением. Мои обычные миссии не предусматривают заботы об умных и симпатичных девушках, но, к счастью, данная миссия относилась к категории необычных и отличалась от остальных в этом отношении. Собственно говоря, настоящее задание особо — слава Богу — подчеркивало необходимость сохранения жизни мисс Элеоноры Брэнд. Хоть один раз не пришлось сталкиваться с необходимостью столь мрачного выбора, которое и выбором-то назвать нельзя.

Я послушно спустился в «Зодиак» и сел рядом с Элеонорой на деревянном полу впереди. В лодке имелось только одно сидение, деревянная коробка на корме, под которой, предположительно, скрывался топливный бак для навесного мотора. Это место занял Генри. В лодку залилось немного воды, которая перекатывалась по полу. Усевшись, я почувствовал, что брюки намокли сзади. И пришел к выводу, что даже при наличии спасательного костюма, даже так далеко к югу, в такое теплое время года, с удовольствием откажусь от возможности выкупаться, если это, конечно, не вызовет ничьих возражений. Тем временем Джулио быстро спустился по трапу и уселся лицом к нам. Вода, пропитавшая матросские штаны, заставила его вздрогнуть, но на сжимаемом в руке браунинге это никак не отразилось. Адам убрал кинжал в ножны, и освобожденная Элеонора с жалобным видом повернулась и уткнулась головой в мое плечо. Наверху Серина отбрасывала удерживающие «Зодиак» тросы. Как только мы отчалили от борта яхты, она подняла трап и вернулась к штурвалу. Паруса вздрогнули и наполнились ветром, «Джембоури» резко наклонилась и направилась прочь, быстро набирая скорость и оставляя нас одних посреди темного океана.

Я еще раз оглянулся и опять увидел корабль. Теперь он стал ближе и больше. В темноте угадывались призрачные белые очертания надстройки и даже едва различимые контуры черного корпуса. Красный габаритный свет напоминал налившийся кровью зловещий глаз. Нетерпеливо мчащаяся к месту встречи «Джембоури» выделялась одним низкорасположенным белым светом на корме, а также красным поверх зеленого на верхушке мачты, свидетельствующими, что это парусное судно, обладающее в море определенными привилегиями. Насколько мне было известно, огни на верхушке мачты не являлись обязательными. По-видимому, Серина и вправду играла в свои смертельные игры в соответствии с собственными понятиями о честности...

Элеонора с внезапным отчаянием простонала:

— О Господи, Мэтт, такой качки я не вынесу! Теперь меня по настоящему тошнит...

В ответ на ее попытку повернуться последовал резкий окрик Джулио:

— Прекратите! Я уже сыт по горло! Я с безразличием пожал плечами.

— Ладно, раз угодно купаться еще и в этом... Он заколебался.

— Хорошо, но только медленно и осторожно. Повторяю, осторожно!

Я помог Элеоноре повернуться и перегнуться через толстую резиновую трубу так, чтобы оказаться над водой. Тонкая кофточка задралась на спине. Я крепко, хотя и не слишком удобно, ухватился за пояс штанов, удерживая девушку от падения за борт. Последовали громкие, отчаянные и весьма убедительные звуки рвоты и вздохи. Меня несколько напугал появившийся в воздухе резкий неприятный запах. Если она и в самом деле непоправимо вышла из строя, пора действовать самостоятельно. Вызывало сомнения, удастся ли мне, незаметно от Джулио добраться до выдаваемой нам отточенной пряжки, но попытаться стоило. Элеонора осунулась назад на пол и растянулась в разлившейся воде, опираясь на мои колени и слабо постанывая. Я заметил, что Джулио собрался было приказать ей отодвинуться от меня, но передумал. Видимо, рвотный запах все-таки убедил его в полной беспомощности Элли.

— Господи, вы только посмотрите на эту ненормальную!

Голос принадлежал Генри и смотрел он отнюдь не на Элеонору. Голова его была повернута туда, где «Джембоури» уже почти успела растаять в темноте, превратившись в отдаленные скользящие над водой огни с тусклыми очертаниями парусов. Чуть ярче парусов в темноте выделялись белые шорты фигуры, стоящей за штурвалом.

— Проклятие, она до сих пор не надела костюм, — озадаченно пробормотал Адам. — О чем только думает? Мерзавец приближается слишком быстро, ей не успеть.

Казалось, Генри не слышал его. Голос его стал умоляющим:

— Не делайте этого, мисси! Проклятие, забирайся в свой комбинезон, и в воду! Ты не можешь сделать это только потому, что...

— Хочешь сказать, эта чокнутая разыгрывает камикадзе?

Голос принадлежал Джулио, но никто ему не ответил. Я вдруг понял, в чем состоял план Серины. Ее не волновали враждебные намерения Джулио, потому что она твердо решила покончить с собой. На этот раз предстояло остаться на несущейся к цели торпеде до конца, направить яхту собственными руками.

Два источника света все еще разделяло приличное расстояние, но теперь они начали сближаться с ужасающей скоростью. Мы уже различали освещенную белую волну, рассекаемую носом корабля и слышали отдаленный шум двигателя, несущего его навстречу гибели. А гораздо ближе, почти у меня на коленях, я расслышал едва различимый звук расстегиваемой «молнии» и тихий шорох рвущейся материи. В следующее мгновение девушка сжалась у меня на коленях, извлекая нож из весьма интимного укрытия. Наверное, мне, как мужчине, следовало естественным образом отреагировать на мысль о том, что женщина рвет свое тонкое нейлоновое белье, открывая столь пикантное место, но вынужден признать меня гораздо больше волновал вопрос, как ей удастся раскрыть нож связанными руками. Послышался тихий звук застегиваемой «молнии». Молодец. Сделала свое дело и привела себя в порядок, пока ни у кого не вызвали удивления расстегнутые штаны.

Внезапный резкий звук заставил меня оглянуться. Генри заводил навесной мотор.

— Что это ты еще надумал? — рявкнул Джулио.

— Нельзя позволить... Мы должны ее остановить!

— Проклятие, выключи сейчас же!

— Но...

— Я сказал, выключи! — Пистолет повернулся в сторону кормы, предоставив меня самому себе. — Тебе ее все равно не остановить. Хочешь взорвать нас вместе с ней? Выключай или я...

Двигатель умолк в тот самый момент, когда к моему запястью прикоснулось острое лезвие ножа. Видимо, руки Элеоноры оказались связанными не так крепко, как я предполагал. В результате она управилась с ножом без моей помощи. Издала тихий звук, извиняясь за причиненную мне боль, что было не слишком умно, но высказывать недовольство в подобной ситуации мог разве что совершенно неблагодарный мерзавец. Она действовала отлично. Просто превосходно. Я почувствовал, как нож работает между моими запястьями. Лента немного ослабла, но не отлипала. Затем открытый нож оказался в моей руке, и я тоже слегка пустил ей кровь, прежде чем отыскал нужное место под нужным углом...

— Он поворачивает, он пытается повернуть. Заметил ее! — резко нарушил тишину голос Генри. Он не сводил глаз со сближающихся огней впереди. — Давай, давай, грязный ублюдок, пошевеливайся на мостике, бери штурвал...

Звук его голоса заглушил щелчок сложенного мной ножа, который я опустил в брючный карман. Нож оказался меньше, чем я рассчитывал, меньше, чем я надеялся — в оружие он не годился. В то же время оставлять его в лодке было нельзя, а карманы, оттопыривающиеся на мужчинах, привлекают внимания меньше, чем такие же карманы на женщинах. Оставалось только держать запястья вместе, чтобы лента не слетела раньше времени, и наблюдать за драматическими событиями, разворачивающимися в черных водах. Даже Элеонора позволила себе приподнять голову и проявить слабый интерес.

— Сбавь ход! — продолжал командовать Генри. — Полный назад; они что, уснули там все в этом проклятом машинном отделении? Поворачивайте, мисси! Вам уже нельзя прыгать за борт, взрыв убьет вас в воде, но если вы развернетесь достаточно быстро, возможно... Поворачивайте и выключайте эту проклятую кнопку! Вы не можете умереть зазря, такая красивая девушка...

Происходящее вызывало у меня двойственные чувства. С одной стороны, не хотелось гибели еще одного судна, не только из-за самого судна, но и потому, что операцию предполагалось держать в секрете, а еще одна катастрофа могла привлечь нежелательное внимание. С другой стороны, мне никогда не платили за то, чтобы заставлять жить людей, мечтающих покинуть этот и без того переполненный мир. Последнее просто нечестно по отношению к тем, кто ценит жизнь и с успехом может занять освободившееся место.

Теперь стало ясно, что Серина помышляла о таком исходе с самого начала. Она задумала всего лишь одну самоубийственную экспедицию, но отец предоставил ей возможность расширить масштабы мести, и она воспользовалась предложением. Теперь работа окончилась, и девица намеревалась завершить операцию в точности так, как планировала с самого начала, присоединиться к своей прекрасной Энн в небесах, если, конечно, верила в небеса. Во всяком случае это позволяло избежать всех надвигающихся неприятностей. Она свершила месть и спокойно удалилась.

Приближающийся корабль начал менять курс, поворачивая в нашу сторону, чтобы пропустить яхту. Расстояние между габаритными огнями медленно уменьшалось. постепенно сокращаемое изменяющимся углом. До нас доносился отдаленный вибрирующий шум: гигантская двигательная установка наконец заработала в обратную сторону. «Джембоури» продолжала следовать все тем же курсом. Я почувствовал, как пальцы Элеоноры крепко сжали мою руку, когда два источника света наконец встретились.

На борту «Зодиака» все молчали в ожидании ослепительной вспышки и грохота взрыва. Затем на мгновение в темноте океана остались только одни огни, — огни сухогруза. В голове успела промелькнуть мысль, что возможно детонатор не сработал, и «Джембоури» просто исчезла под водой...

— Вот она! — Голос Генри был хриплым от возбуждения. Из-за кормы корабля появились белые, красные и зеленые огни яхты, на какое-то время скрывшиеся за огромным корпусом.