Мстители

Глава 6

Раннее утро во Флориде обычно прекрасная пора, тихая и спокойная. Я соскользнул с двойной койки в клинообразной каюте на носу «Квинфишера»: просторная полка, несколько смещенная относительно центральной линии катера, дабы наилучшим образом использовать странную форму помещения, почти полностью занимала небольшую каюту — и отнес одежду в рубку, стараясь не разбудить Хэрриет. Чтобы побриться или переодеться в чистую одежду, нужно было принести оставшуюся в машине сумку, поэтому я временно ограничился трусами и шортами. Во Флориде мужчина без туфель "и рубашки не привлекает особого внимания, хотя приходилось признать, что по местным меркам торс мой чересчур уж бледен.

Ранний рыбак на небольшой лодке с навесным мотором направлялся к выходу из бухты. В остальном вокруг царил совершенный покой. Поднятая маленьким суденышком расходящаяся волна бесшумно пересекла прозрачные воды гавани и с тихим всплеском ударилась о пирс, заставляя всколыхнуться причаленные к нему лодки. Я прошел вдоль пирса к расположенному через дорогу платному телефону. Дорога вела к бару и ресторану, еще закрытым и безлюдным. В этих местах, чтобы позавтракать, приходится подниматься к кафе, расположенному неподалеку от шоссе, но большинство местных коттеджей имеет свои кухни. В ожидании связи с Майами я восхищенно разглядывал вновь замершие в неподвижности суда, стройные пальмы и чистое голубое небо. Промелькнула надежда, что появится пеликан — самая неуклюжая на земле, но прекрасная в воздухе птица — однако в последнее время пеликаны редко встречались в этих местах, и мои надежды не оправдались.

— Говорит Эрик, — сказал я, когда в трубке послышался голос. — Информация для меня.

— Отель «Парадиз Тауэрс» в Нассау.

— Какого черта ее понесло в Нассау? Я думал она где-то в районе Виргинских островов.

— Наше дело — отыскать, а над причинами думай сам.

Я скорчил гримасу пролетающей мимо чайке, на которую это не произвело особого впечатления.

— Что ж, вполне подтверждает мои догадки относительно ее истинных целей. Видимо, собирает сведения о последнем затонувшем корабле. Быстро работает... — заметил я и продолжал: — "Фэйрфакс Констеллейшн ", двадцатипятитысячетонный танкер, зарегистрирован в Либерии, вышел из Арубы, недавно затонул в районе Багамских островов. Вчера об этом сообщили газеты Майами, вероятно, и другие тоже. Соберите для меня все доступные подробности, узнайте, где найти уцелевших членов команды. Хотя меня не оставляет предчувствие, что достаточно не упускать из виду мисс Брэнд, и она сама меня к ним приведет.

— Запрос принят.

— Кто нас представляет в Нассау? Фредди?

— Да, по-прежнему.

Между мной и Фредом, когда я в последний раз работал на островах, возникали некоторые трения. Фред считал меня ублюдком-расистом, и был совершенно прав. Я и впрямь не перевариваю чернокожих, не спешащих нажать на спуск, когда на карту поставлена моя жизнь. Естественно, я столь же отрицательно отношусь к белым, голубым, красным и зеленым, которые проявляют подобную медлительность при аналогичных обстоятельствах.

— Можешь помочь мне с самолетом и гостиницей? — спросил я.

— Сделано, дружище. Отправляйся сегодня в Майами, на ночь зарезервирован номер в гостинице аэропорта. Завтра утром в восемь ноль пять садишься на восточный рейс. В восемь пятьдесят он приземляется на острове Нью-Провиденс. Номер в «Парадиз Тауэрс» уже заказан. Объект живет в номере четыре-пять. У нее есть спутник: мужчина, блондин, широкоплечий, симпатичный. Официальное занятие — фотограф, но я бы не доверил ему снимать свою свадьбу, если бы надумал жениться, чего делать не собираюсь. У него больше мышц, чем профессионализма. Звать Уоррен Питер-сон. Комната четыре-семь. Кажется, номера сообщаются друг с другом.

— Я уже вне себя от ревности, — сказал покорный слуга. — Отлично сработано. За сегодняшнюю информацию получишь от меня золотую звезду. Еще пара вопросов. Пожалуйста, выясни, что может означать ПРАВСТОЛК. Пэ-эр-а...

— Последние Международные Правила по Предотвращению Столкновений в море были опубликованы Межправительственной Консультативной Организацией по проблемам судоходства при ООН в 1972 году. Недавно в них вносились изменения, кажется, в 1977 году. Известны под сокращением ПРАВСТОЛК — то есть правила столкновений. Соответственно сама организация, если тебя это интересует, именуется МКОПС. Точно так же, как клозет теперь величают судовым санитарным приспособлением или ССП, спасательный жилет — личным плавательным приспособлением или ЛПП, а помпу или ведро — устройством обезвоживания или УО. За что можешь выразить свою признательность шутникам — лингвистам из Береговой Охраны Соединенных Штатов, известной как БОСШ. Какая статья тебя интересует?

— Статья 18-а.

— Нет под рукой, но я найду.

— Приятно узнать, что еще остались вопросы, на которые ты не можешь ответить сразу. А то я уже заподозрил, что меня подсоединили напрямую к нашему всемогущему компьютеру. Ладно, отыщи это и передай меня попечению Фреда. И еще добавь старый номер «Тревэл Таймс» со статьей Луизы Тейлор. Статья называется «Кируна сегодня». Я назвал дату и подождал, пока он ее запишет. Потом продолжил: — Буду очень признателен, если попросишь кого-нибудь присмотреть за капитаном Хэрриет Робинсон. Помнишь капитана Хэтти? Есть предчувствие, что она слишком много знает, чтобы чувствовать себя в безопасности. — Тут я припомнил еще кое-что, о чем чуть было не забыл. — Да, еще нужна информация об одном человеке. Его зовут Джордж Уинфилд Лорка.

Мой собеседник тихо присвистнул.

— Будь осторожен, дружище. Это взрывоопасное имя.

— Я всего лишь темный кочевник из пустыни, — парировал я.

— Пришлю все, что удастся найти, в асбестовом конверте, предупреди Фреда, пусть запасается каминными щипцами.

— Вас понял, — сказал я. — Облачусь в пуленепробиваемый костюм, известный как ПК, сразу, едва лишь самолет приземлится в Британской Вест-Индии, известной как БВИ. Хотя, насколько мне известно, она больше не Британская.

— Точно. Теперь она потрясающе независимое государство. Удачи.

— Пока.

Выйдя из кабины, я увидел, что один пеликан все-таки удостоил меня своим присутствием. Он уселся на верхушку одной из свай пристани, мимо которой мне предстояло пройти, и замер, прижимая длинный клюв к длинной шее. Когда я приблизился, пеликан бросил на меня укоризненный взгляд, расправил крылья и устремился прочь, мгновенно превращаясь из нелепого существа в грациозное создание. Даже непомерный клюв при полете выглядел изящно.

Осторожно ступая босыми ногами, я подошел к взятой напрокат машине, достал из багажника сумку и вернулся на катер. Из каюты на носу не доносилось ни звука. Я побрился в крохотной каюте, отведенной под уборную, воспользовался приспособлением, известным, как ССП, и привел себя в достаточно приличный вид: туфли, рубашка и все остальное. Я понадеялся, что Хэрриет не столь ревниво относится к своему камбузу, как Марта к кухне, хотя нельзя сказать, будто мысль эта доставила мне особое удовольствие. Похоже, у меня начали складываться несколько запутанные отношения с противоположным полом. Рискуя вызвать неудовольствие хозяйки, я разжег плитку, которая, к облегчению моему, работала на обычном бутане. Некоторые судовые плитки используют спирт или керосин.

Хотя в юности мне приходилось иметь дело с полевыми примусами, с тех пор прошло чересчур много времени...

Я поставил греться воду для растворимого кофе — в этом отношении Хэрриет, похоже, разделяла мои взгляды — и отыскал в небольшом судовом холодильнике бекон и яйца. Кроме того, там оказалось несколько банок с апельсиновым соком, которые во Флориде всегда выглядят неестественно. Как можно пить консервированный сок цитрусовых, которые в изобилии растут в этих местах. Мне припомнилось, что последний раз свежий апельсиновый сок я пил на завтрак в ресторане мотеля в небольшом мексиканском шахтерском городке со странным названием Хероика де Карборка. Видимо, люди там слишком далеки от цивилизации, чтобы придумать этим плодам лучшее применение. Камбуз был чистым и опрятным, но тут сказывалась моряцкая, вовсе не кулинарная любовь к чистоте. Судя по всему, хозяйка относилась к приготовлению пищи так же, как к уходу за оборудованием, надраиванию палубы и прочим судовым обязанностям. Я не заметил никаких особых кухонных приспособлений или, скажем, необычных приправ. Установив в рубке стол и определив бекон оттаивать на бумажном полотенце, я отправился будить свою Даму.

Хэрриет еще спала, и я с восхищением окинул взглядом ее загорелую стройную фигуру. Всегда была броской женщиной. Некогда объявила войну Соединенным Штатам Америки, не желая мириться с тем, что правительственные чиновники вознамерились использовать землю, которой Хэтти дорожила, в целях, которых Хэтти не принимала и не одобряла — речь велась о части солидного земельного участка, унаследованного ею в Мэриленде. Я мог бы понять и разделить ее негодование, не окажись Хэтти столь неразборчивой в выборе союзников — в своем желании отыграться на правительстве она не обращала внимания на истинные мотивы и политические убеждения этих людей и (о чем я напомнил накануне) стала причиной гибели одного из наших агентов.

Хэрриет вплотную приблизилась к тому, чтобы самой или чужими руками избавиться от меня, и только преждевременная развязка не позволила мне должным чередом убить или отправить ее в тюрьму. Однако, несмотря на все разногласия, покорный слуга с облегчением воспринял известие о том, что в конце концов Хэтти удалось бежать, оказавшись за бортом разбившейся яхты, во время шторма, официально ставшего причиной ее гибели. Позже, когда Хэрриет обнаружили живущей здесь под другим именем и в совершенно иной обстановке, я с радостью убедился, что она все-таки не утонула. Правда, не слишком-то и опасался этого. Такие, как она, легко не тонут.

Итак, на севере я выиграл первый раунд нашего длинного и ожесточенного поединка, разрушил планы Хэрриет и иностранцев, которых та в слепой ярости сделала своими союзниками, вынудил ее бежать. Однако в разыгравшемся здесь втором раунде Хэтти взяла реванш. Во время очередного задания она подсказала мне ход, который впоследствии спас от гибели. В благодарность мы постарались сделать все возможное, дабы обезопасить ее новую жизнь. Один — один. Вчера звук гонга ознаменовал начало третьего раунда, но вглядываясь сейчас в лицо спящей женщины, я ощутил, что меня обуревают сильные чувства, истинную природу которых я не решался определить. Однако уже само их наличие свидетельствовало о том, что за прошедшую ночь наши отношения перестали быть поединком...

Хэрриет ощутила мое присутствие и несколько настороженно открыла глаза. Потом лениво перевернулась на спину, вспоминая происшедшее и улыбаясь моему появлению.

— Привет, шпик.

— Капитан Робинсон, завтрак ждет вас. Стюард желает знать, что вы предпочитаете: яичницу или омлет.

— Как насчет яиц-пашот, омлета со сливками или запеканки?

— К сожалению, мы не принимаем специальных заказов, мэм. Довольствуйтесь меню.

Хэрриет села и встряхнула головой, поправляя взъерошенные волосы — они были достаточно короткими, чтобы не нуждаться в дополнительной процедуре — опустила ноги на пол и вернула сбившуюся атласную бретельку на положенное место. Это сделало ее плечо еще более гладким и загорелым. Я попросил даму в подарочной упаковке, и Хэрриет выполнила мое пожелание. Белую ночную рубашку, длинную и изящную, снизу и сверху украшали аккуратные кружева. Она не выглядела ни откровенно-вызывающе, ни невинно-девственно: просто изысканный наряд, который переводил отношения между мужчиной и женщиной от грубого и откровенного совокупления на гораздо более высокий уровень. Обнаженные женщины, несомненно, обладают своими достоинствами, и я отнюдь не противник наготы, однако испытываю совершенно особое наслаждение, получая возможность не спеша освобождать прекрасное тело женщины от красивой одежды, которую она оставила специально, дабы партнер мог в полной мере оценить и самостоятельно, до конца раскрыть все тайны.

— Два яйца, переворачивай осторожно, — сказала Хэтти.

— Слушаюсь, мэм, и жду наверху. Я накрывал на стол и уже собирался звать женщину, когда та возникла в дверях рубки, выглядя бодро и уверенно. Как будто и не было мягкой, прижавшейся ко мне женщины в нежной дорогой рубашке.

— Как, вы не поджарили гренок? — поинтересовалась она, усаживаясь. — Придется немедленно заняться этим, стюард, на корабле очень строгие порядки.

— Сию минуту, мэм.

Какое-то время мы продолжали болтать ни о чем, но теперь в наших отношениях появилась натянутость, которой не было внизу, покуда мы лежали на одной койке. Только сейчас я увидел, что она изменилась, и наконец понял: вся прелесть прошедшей ночи заключалась в том, что эта женщина отчаянно нуждалась во мне.

По крайней мере, в том, чтобы с моей помощью убедиться: она — Хэрриет Робинсон, в прошлом Робин Ростен, которая во всем привыкла полагаться только на себя, — все еще остается привлекательной и желанной. Доказательства тому были на лицо, но я предпочитал их не замечать.

Когда я видел Хэтти в последний раз, ей и в голову не пришло бы задуматься, как отнесутся к ее появлению на вечеринке — любой вечеринке — если отправится туда прямиком от своих двигателей. Она ни на минуту не усомнилась бы: окружающим чертовски повезло, что она удостоила их своим присутствием, пускай даже в мешкообразных, перепачканных смазкой штанах. Поначалу Хэрриет не относилась к своему теперешнему положению, как к ссылке, и, конечно, ей и в голову бы не пришло покупать дорогое фривольное белье, чтобы тайком вспоминать о навсегда ушедшей шикарной жизни. В те времена никакие разумные соображения собственной безопасности не заставили бы ее держать язык за зубами. Тогда она с полной отдачей и наслаждением вживалась в роль капитана, однако первоначальная радость уже померкла, уступая место разочарованию и осмотрительности.

У меня, наконец, открылись глаза, и я понял, насколько ей тяжело. Эта прекрасная женщина переживала тяжелый кризис, а я ничем не мог ей помочь. Хэтти устала от примитивного и во многих отношениях унизительного существования — капитану чартерного катера, будь то мужчина или женщина, приходится выслушивать немало дурацкой болтовни от всякого рода ничтожеств — не говоря уже о том, что несмотря на все наши старания, она до сих пор официально пребывала в розыске, а стало быть, и под угрозой тюрьмы. Но самыми тяжелыми оставались воспоминания обо всем, от чего пришлось отказаться. Хэрриет понимала, что не создана для такой жизни, что впустую растрачивает свои силы, теряет время, которого не вернуть. Перед глазами немедленно возник болезненный образ другой женщины, которую я видел не так давно: совершенно сломавшейся под невыносимой тяжестью рухнувших на нее испытаний. Не думаю, что Хэрриет в критическую минуту повела бы себя так же, это представлялось невообразимым, — но и она все больше утрачивала власть над собой, приближаясь к неминуемой развязке.

— Расскажи мне о девушке, — внезапно сказала Хэрриет.

— Какой девушке? Хэтти рассеялась:

— Твоей девушке, Мэтт. Той, к которой ты столь благородно не прикоснулся ради ее же блага. — Она протянула руку и на мгновение накрыла мою ладонь. — Я ни в чем тебя не виню, в самом деле, но неужели ты думаешь, женщина не заметит, что ее используют в качестве заменителя? Ты явился сюда в Киз, горя отчаянным желанием заняться любовью с кем попало, явно потому, что совсем недавно расстался с девушкой, которая действительно была тебе нужна. Но ты, несомненно, не притронулся к ней из благороднейших побуждений. — Хэтти насмешливо посмотрела на меня: — Разумеется, не исключаю, что она попросту отвергла твои притязания, но сомневаюсь. — Она замолчала и слегка покраснела. Потом поспешно сказала: — Стюард, моя чашка опять пуста. Будьте любезны, обслужите.

Я с радостью воспользовался предлогом, дабы отойти чуток подальше от слишком проницательных черных глаз. В тоже время я с трудом удерживался от смеха. Пока я размышлял о ее невеселом положении, она изучала меня, и, конечно, попала в самую точку. Я прекрасно чувствовал себя с Мартой Дивайн в доме, который построил Боб, и испытывал сильное искушение остаться, воспользовавшись возникшей между нами близостью. При этом, естественно, одной из желанных целей представлялась постель. Я сознавал, что при достаточно терпеливом, сдержанном и разумном подходе, эта, а возможно и некоторые другие цели, не столь уж недостижимы. И все-таки, сам не зная почему, направился сюда. По отношению к Хэрриет Робинсон это было не слишком честно.

— Угадала? — поинтересовалась Хэтти, когда я вернулся.

Я кивнул.

— До мельчайших подробностей. Весьма сожалею...

— Надеюсь, нет! — В ответ на мой удивленный взгляд, она сказала: — Дорогой, сожалеть о содеянном непростительнее всего. Я улыбнулся:

— Тогда не сожалею.

Хэрриет рассмеялась и задумчиво пригубила кофе, не сводя с меня глаз.

— Так что же за непреодолимое препятствие возникло между вами, Мэтт? Ты достаточно привлекательный проходимец, а твоя работа могла отпугнуть разве что совсем уж робкую девицу. Женщин обычно притягивают опасные мужчины, хотя некоторые не желают в этом признаться.

— Девушка, о которой идет речь... хм, достаточно молода. Она только что похоронила мужа и не хотела, чтобы я сразу занял в кровати его освободившееся место.

— Она так сказала, но действительно ли имела это в виду?

Я пожал плечами:

— Не имеет значения. Она почти ребенок, пережила не слишком удачный брак с одним из моих коллег и меньше всего нуждается в новом наемнике преклонного возраста, который будет являться к супруге в перерывах между войнами. Лучшим выходом для нее будет поскорее забыть о нашем существовании и устроить свою жизнь с каким-нибудь скромным, воспитанным субъектом, шлепающимся в обморок при одном виде оружия.

Хэрриет еще какое-то время смотрела на меня, после чего грустно покачала головой.

— Учитывая род твоих занятий, поражаюсь, как тебе удается до сих пор уцелеть. Вряд ли хорошие парни имеют какое-то преимущество в этом отношении... И ты, конечно, ошибаешься. Страсть к шпикам, как героин, входит в привычку. Если ты однажды клюнула, жизнь без них становится ужасно серой. Девица не сможет успокоиться с очаровательным страховым агентом, обаятельным доктором или дантистом.

— Я должен был предоставить ей такую возможность. Как она ею воспользуется, дело иное.

Хэрриет продолжала пристально смотреть на меня.

— Теперь твоя очередь, Мэтт, — сказала она. — Что ты думаешь обо мне?

Положение не располагало к колебаниям или дипломатии.

— Что ты потеряла вкус к такой жизни, — прямо сказал я.

Хэрриет кивнула.

— Совершенно верно. Видишь ли, я по натуре сноб. Заниматься поиском рыбы для компании залившегося пивом мужичья, сносить пошлые выходки, жить в каюте, едва ли большей, чем клозет в приличном доме, никогда не позволить себе прилично выглядеть или общаться с приличными людьми — разве что временами, как слуга, подручный — все это доставляло удовольствие до тех пор, пока удавалось заставить себя поверить, что я вожу за нос весь мир, а это не могло продолжаться вечно... — Хэрриет внезапно замолчала, прочистила горло: — Дело обстоит именно так, — тихо проговорила она. — И я начинаю понимать, что больше ничего не осталось. До конца жизни.

— Принес бы полотенце, слезы утереть, да не знаю, где ты его держишь, — намеренно жестко сказал я.

Всегда подмывало спровоцировать Хэтти, увидеть, как мгновенная вспышка гнева сжигает все ее терзания и сомнения, заставляя быстро вскинуть голову и обвести белый свет вызывающим взглядом прекрасных глаз. Мгновение она смотрела на меня, потом откинула голову назад и громко рассмеялась.

— Спасибо, шпик. Кажется, я немного раскисла сегодня, Мэтт...

— Да?

— Ты вернешься? Я... я ни к чему тебя не обязываю. Просто хочу знать.

— Вернусь, — ответил я. Это прозвучало как соглашение. Никому не удается побороть жизнь в одиночку. Может, вдвоем у нас что-нибудь и получится. На следующее утро я был в Нассау.