Муж совета

II.

О. Флавиан отличался от своего гостя тем, -- что был приземистого роста и обладал густой рыжей бородой, напоминавшей японский веер. Вместе с тем, он был лыс. Маленькие глазки его были всегда прищурены. Во время разговора он постоянно похохатывал, но никогда не смеялся громко, во всю грудь, -- как о. Евгений.

-- С дорожки-то, куманек! -- говорил он, доставая из шкафа графин с петушком на дне и ставя его на стол: -- выпить посошок приглашает петушок... Освободи-ка его, задыхается...

-- Пользительно!..

-- Стомаха ради. -- Марья!.. Ма-рья!!. Скоро ли закуска-то?..

-- Несу!.. -- отозвалась из кухни Марья и внесла на тарелке две сельди, облитые уксусом и обложенные луком, который был нарезан кружочками.

-- Дерзнем, отче!.. -- налил рюмки о. Флавиан: -- со свиданьем!..

-- Это я люблю!.. -- прогудел о. Евгений: --

Посмотришь и... вздохнешь:

Эх, рюмочка -- злодейка!..

А выпьешь, -- запоешь:

Еще, отец, налей-ка!..

Он смеялся, держа в руке рюмку и смотря на нее любезным взором...

-- Ха-хха-хха!.. Упо-и-тельная!.. Кума!.. А ты что же с нами?..

-- Что вы, куманек... Я не пью!..

-- Для радости свидания и сил поддержания!.. Соблазнительного вида, сверхъестественного вкуса!.. Ну, не хочешь, -- так нам больше останется... Хахха!.. А мы... с отцем-то Флавианом... того... Любители утопи Господи нашу душу...

-- Кушайте, батюшка, на здоровье... Фланя!.. Наливай чаю-то...

-- Так-то, куманек!.. -- говорил о. Евгений, утирая усы красным платком: -- судбище у меня с дьяконом завелось такое, -- что не приведи Бог... Вряд ли цел останусь...

О. Флавиан потягивал с блюдечка чай и спрашивал:

-- Из-за чего же собственно?..

-- Целая история!.. Ты ведь моего дьякона знаешь?..

-- Как не знать!..

-- Вышибало, каких мало!.. Происхождения не Бог знает какого генеральского: мужлан!. Из деревни Загребихи, волости Грабиловской... Дедушка лапти плел, бабушка, на бобах ворожила, -- сам же в Козьмодемьянском монастыре игумену калоши надевал да сапоги чистил... Однако же, -- фанаберии этой в нем, -- ужасть одна!.. Я, -- говорит, собственным умом в люди вышел и во диаконы посвящен... Захочу, -- завтра же попом буду, -- потому, -- я, говорит, обедню без требника отслужу и все минеи наизусть знаю!.. Вот какой гвоздь!..

-- Гво-здь!.. -- сказал о. Флавиан, потягивая с блюдца чай...

-- Я ему говорю: -- "дьякон! -- Мало минеи да требник наизусть знать, -- надо в них понятие иметь"!.. А он этак голову кверху закинет... Вы ведь его знаете?.. Маленький, тощенький, словно спичка, подрясничек коротенький, руки всегда в карманах и пальцы там растопырены, отчего подрясник в разные стороны топырится, словно кринолин; -- волосы на голове, как у ежа, -- борода клинышком и глаза ближе к носу, чем следует... Закинет голову важно так и говорит: -- "по-ня-тие!.. Настоящее-то понятие только люди простые, необразованные и имеют, ибо сказано в законе: -- "сокрыл еси от премудрых и разумных и открыл еси младенцам!.." А я смеюсь: -- "ты разве, -- дьякон, -- младенец?.." Хохочем с попадьей, -- а у дьякона волосы поднимаются от злости, потому, -- го-рд! Однако, все бы ничего, плохо ли, хорошо ли, -- жили..." Но вышла раз у меня с ним история, -- после которой он меня окончательно возненавидел...

Из-за пустяков дело вышло... Из-за петуха!..

-- Возвышенная причина! -- засмеялся о. Флавиан: не из-за такого ли, что у меня в графине сидит?..

-- Ха-хха!.. Точка в точку!.. Только ростом повыше да поет звончей!..

-- Этот запоет, святых выноси... хе-хе... Попробуй-ка!.. Приложись-ка!..

-- Можно!.. -- сказал о. Евгений, выпивая: -- за общее здоровье, а также и за мое!.. Кума!.. Сто лет здравствовать... да детей наплодить дюжины полторы, яко же Сарра древле... вкупе с Агарию... Ха-хха...

-- Ну!.. -- сказал о. Флавиан; скосив глаза в блюдечко: прежде надо воспитывать научиться... А то... соски грязные, пузырьки прокисли.

-- Уж ты... воспита-тель!!.. -- рассердилась попадья, -- сделав злые глаза: -- сидел бы около графина...

-- Ну, ну!.. -- сказал о. Евгений: -- не ругаться!.. Цыц!..

-- Да, пра-во, батюшка!.. -- начала была попадья: -- терпишь, терпишь, да и скажешь... Но о. Евгений зажал уши.

-- Не слушаю не слушаю!.. -- мотал он головой: все вы попадьи, на одну колодку сделаны... Нового ничего не скажешь, -- моя попадья сама все эти речи наизусть знает... Вот я лучше выпью еще рюмочку, да про петушка вам сказочку расскажу... По-у-чительную...

Он потянулся к графину, -- налил рюмку -- и, держа ее в руке, запел густою октавой:

В земном житейском море

Страдая без конца, --

За-будем труд и го-ре

За... рюмочкой вин-ца!..

-- Поучительная песенка, -- не правда ли?.. Ха-хха!.. За общее здоровье... а также и за архерейское!.. Много лет здравствовать!.. Сто лет прожить, умереть не -- сгнить!.. Так вот... на чем это я остановился-то?..

-- О петухе речь шла...

-- Ага!.. Это был за-ме-ча-тельный петух!.. Если бы его в архиерейский хор регентом пригласили, -- я бы первый сказал: аксиос!!. Ей-ей!.. Первое дело: бас у него, как у протодьякона...

-- У петуха-то бас -- засмеялся о. Флавиан.

-- Ба-ас!!. То и удивительно... Говорю, -- замечательный петух!.. Ночью нарочно я вставал, -- чтобы его пение послушать... Попадье надоело, что я встаю чуть не каждую ночь, ругается: отдохнуть, говорит не дадут с петухом этим... А чего уж... По целым дням только и занятия, что спать...

Хе-хе!.. -- засмеялся о. Флавиан: все верно попадьи-то на одних дрожжах замешаны...

-- Кто бы говорил!!.. -- вспыхнула, попадья, загоревшись злобой.

О. Евгений замахал на нее руками.

-- Ну, ну!.. -- сказал он: опять ругаться!.. Утиши гнев свой!.. Ревекка!.. Слушай-ка лучше дальше мою историю... Выйду это я ночью и слушаю... Звезды горят, тишина... тьма!.. Только это полночь настанет и пойдет потеха... На разные голоса, кто во что горазд: кто в дудочку, кто в сопелочку!.. Кто тенорком, кто фальцетом, кто фистулой. Иной хрипом кричит, словно простудился, другой как будто в свистульку нажаривает, а третий как по скрипке смычком без канифоли проводит... Такая разноголосица, такой крик... на каждом дворе, и близко, и далеко, и рядом и на конце села... Вот, братец ты мой, -- в самый разгар этого хора и хватит, доложу я тебе, -- да-а-с!!. Не поверишь, -- на контрабасе такой ноты не выведешь, какую он, бестия, заведет!.. Заведет, заведет, важно так, не торопясь, -- да на конце октавой, словно горохом, и рассыпет... Ку-у-р-р-ре... ку-уу!..

У матушки ребенок проснулся и закричал...

О. Евгений даже раскраснелся.

-- Не поверишь?.. -- говорил он в волнении: -- как хватит он это на конце-то... с треском, -- с раскатом, -- так, ей-Богу, дух займется от удовольствия... Остальные-то петушки так и все и смолкнут, словно и они почувствуют, -- какой это петушиный талант среди них находится!!.. Да что талант... Ге-ний!!! А там опять заведут, кто во что горазд... И только распоются, только разойдутся, -- он в самый разгар и хва-тит... отдаст!.. И рас-сы-пет!! Ах, чтобы ему пусто было... Что это за петух был, что золото... Не поверишь, -- до сих пор мне его, как сына родного, жалко!..

-- Что же с ним случилось?..

-- Ты слушай!.. Стою это я во тьме ночной, -- услаждаясь... И слышу: на дьяконовом крыльце тоже кто-то прислушивается и вздыхает... -- "Дьякон! -- говорю: -- ты?" -- "Я"! -- отвечает. -- "Что ты делаешь?.." -- "Умираю"! Да так это грустно говорит... Влюблен он был в петуха пуще своей дьяконицы. Тосковал по нем!.. Все хозяину присватывался, чтобы продал.

-- Не твой разве петух? -- спросил о. Флавиан, вставая, чтобы зажечь лампу, потому что комната наполнилась ночным мраком.

-- То-то и есть!.. -- вскричал о. Евгений: -- не мой!.. Принадлежал он казаку одному, -- раскольнику, -- закоренелому старообрядцу, -- киржаку... Большой любитель птицы был этот киржак и петуха своего откуда-то из степи верст за тысячу привез... Гордился этим петухом, -- архиереем его звал... Присватывались мы с дьяконом к петуху, -- то тот, то другой, -- и под лад киржак не дается... -- "Тысячу рублев, говорит не возьму". Упорный киржак!.. Мне смерть, как хотелось этого петуха приручить, а дьякон так прямо тосковал по нем, потому что был куровод большой руки: -- даже какую-то новую породу выдумал, -- бесхвостых куриц развел. -- Курица, как курица, а хвоста нет, даже смотреть совестно!.. Так вот раз и вышла, друг, история!.. Убежала у киржака дочь самоходкой за православного, -- к богатому человеку в семью, -- "на своды", -- как это у нас в Ч-м уезде называется... Приходит киржак ко мне...

-- Постой!.. -- сказал о. Флавиан: -- выпьем!.. Душа пересохла...