Муха в вине

Глава 1

— Девушка? Вы не будите против, если я присяду к вам? — раздался рядом веселый мужской голос.

Она открыла глаза и увидела серые глаза молодого блондина, в черной без принтов майке, которая обтягивала рельефно выпуклые мышцы. Одна рука с дорогими часами лежала на спинке кресла, а другая в кармане модных длинных джинсов.

Лина пожала плечами.

— Если это ваше место, то конечно.

— Нет, мое место там, — кивнул тот в сторону бизнес-класса, — А я вот увидел вас и очень захотел познакомиться, если вы не против.

Она удивленно посмотрела на мужчину.

Ему лет тридцать и видимо из богатеньких, судя по прикиду и месту. О! Она-то очень хорошо знала вот таких «золотых мальчиков» и даже их немного побаивалась. Как повторяла часто бабушка, «бойся не того, кто с молотом, а того, кто с золотом». И она таких, сторонилась. А вот сейчас куда идти? Ведь не скажешь «Откройте дверь. Я сойду!».

— Честно говоря, я против, — медленно сказала она, — Уж Вы не обессудьте.

— Жаль, — протянул, выпрямляясь парень, — Но, по крайней мере, честно. Извините. А имя свое сказать можете?

— Меня звать Галина, — с досадой сказала она, глядя в его смеющиеся глаза.

— Извините, Гала, — поклонился, шутовски приподнимая несуществующую шляпу, — Рад был знакомству. Я — ВиктОр.

Лина кивнула.

Он с улыбкой еще раз поклонился и повернулся. Она смотрела, как тот слегка вихляющейся походкой шел, насвистывая, по проходу и скрылся за плотной занавеской бизнес-класса. Лина удовлетворенно кивнула и закрыла глаза. Она не любила навязанных знакомств и к тому же с такими персонами.

— Хотя этот и ничего, — мелькнула предательская мысль.

Она насмотрелась на таких за те семь дней, что провела у подруги в Израиле. Пять лет тому назад, та уехала туда на постоянное место жительства в последнем «алие», как тогда говорилось. К тому же у мужа Семена признавали рак крови, и это также способствовало их отлету. Там Тамара устроилась санитарской, те есть младшим медицинским работником в том же госпитале, где лежал время от времени Сеня, ее любимый и умирающий супруг.

— Знаешь, — говорила она, утирая слезы, когда они сидели за низким столиком их маленькой съемной квартирки, — Я готова пойти на все, лишь бы он пожил еще немного. Понимаю, как врач, но очень хочется чуда. И здесь ему это удается. В Союзе уже бы давно ушел.

Она до сих пор называла бывшую страну Союзом, по привычке, что ли, также как и ее бабуля. Тамара была старше Лины на восемь лет и жила рядом в их старенькой пятиэтажке, в бывшем известном московском районе Черемушки, и дружила и с бабушкой и с ней. Как-то вот так. Из соседей в подружки. И Лине она очень нравилась и была к ней привязана, ценила советы, как женщины, так и доктора, работавшей терапевтом в местной поликлинике.

Сегодня же, как только прилетит, немедленно позвонит ей и расскажет о новом знакомом или нет, о том, кто пытался с ней познакомиться в самолете и как она его отшила.

— А может быть зря, — думала она, склоняясь к окну рейсового автобуса, что ехал домой с Речного вокзала, куда от аэропорта довезла ее старенькая газель.

Выйдя на своей остановке, пошла к дому, подхватив сумку и чемодан на колесиках.

Вечерело, и было прохладно в конце сентября в столице.

— Это тебе не Израиль, — поежилась она, приостановившись и застегивая короткую джинсовую курточку.

Вдруг, около нее резко затормозила черная высокая машина с затемненными стеклами. Лина в испуге отшатнулась, хотя стояла на тротуаре. Дверца открылась, из машины выпрыгнул мужчина и с улыбкой направился к ней. В руках держал букет красных роз. Она его сразу узнала. Это был тот самый самолетный незнакомец по имени ВиктОр. Она покачала головой, когда тот молча протянул ей букет.

— Если вы хотели меня испугать, то вам удалось, — с придыханием сказала она.

— Простите, Гала, — засмеялся он, — Этого я точно не хотел. Мои цветы не залог знакомства. Просто красивой девушке.

— И для этого, как я понимаю, вы следили за мной? — показала пальцем на невидимый маршрут и машину.

— Следил, каюсь, — склонился тот шутовски, приложив руку к груди, — Но с благими намерениями. Вот эти цветы в честь вашего счастливого возвращения на Родину.

— Послушайте, Виктор, кажется, — прищурилась Лана.

Он кивнул в знак согласия.

— Так вот, — продолжила она, — За внимание спасибо, и более прошу меня не беспокоить, ладно?

— Ну, почему, Гала? — протянул тот улыбаясь.

— Потому что Вы не в моем вкусе, молодой человек, — спокойно сказала она и сунула букет обратно тому в руки.

— Прощайте, — и, повернувшись, подхватив сумку и чемодан пошла к своему подъезду.

— Мое имя ВиктОр, а это значит Победитель, — звонко крикнул ей в спину.

Лина услышала звук мотора и визг тормозных колодок. Вскоре все стихло.

— Кто это, Линочка? — спросили любопытные старушки около ее подъезда, — И приветствуем тебя. С приездом!

— Здравствуйте бабульки, — улыбнулась она, — А это странный невоспитанный молодой человек. Забудьте.

— Как тебе отдыхалось, и как там наша Тамарочка с Семеном?

— Отдыхать всегда хорошо, — вздохнула она, — А у них все нормально. Лечат там здорово. И вам всем велела кланяться.

— Ох, пошли ему Господь здоровья, — перекрестились они, — А твоя сегодня к нам не сходила. Что-то с сердцем.

— Как? — встрепенулась Лина и схватилась за сумки.

— Была врач, сказала от погоды, — успокаивали ее соседки, — Сейчас вроде нормально. Заходили к ней. Она уже встает.

Эти слова они говорили ей в спину и участливо качали головами.

— Волнуется. Как же, ведь бабка у нее одна. Сиротка с малолетства. Вот и тревожится.

Лина взлетела на четвертый этаж и вздрагивающими пальцами вставляла ключ в замочную скважину, но дверь уже открывала бабуля.

— Ну-ну! — засмеялась она, прижимая внучку, — Уж там тебе невесть что наболтали, старые перешницы.

— Как я испугалась, — отстранившись от объятий, выпалила она, выглядывая признаки нездоровья на бабулином бледном лице.

— У тебя все в порядке?

— Все нормально, девочка моя. Немного повысилось давление. Полежала. Вызвала нашего терапевта. Та сказала, чтО выпить и посоветовала лежать. Так и сделала. А эти, — махнула в сторону окна, — уже, Бог знает, что удумали. Не дождутся, — хмыкнула она.

— А теперь здравствуй, моя милая. Загорела, отдохнула, глаза другие. С кем-нибудь познакомилась? Или все в девках ходить будешь? В твои двадцать четыре у меня уже было двое детей, — засмеялась, похлопывая ее по спине.

— Ах, бабуля! Ты все опять с этим, — вздохнула Лина, — Тогда время было другое. И люди, мужчины то есть, другие. Сейчас все не то, — скривилась она, вспоминая сегодняшний эпизод.

— Ладно, как знаешь, — примирительно сказала старая женщина, — Пойдем, я приготовила твои любимые пирожки с капустой. Будем пить чай.

Они долго сидели на кухне, и Лина рассказывала ей о своей поездке, о бывших соседях, о теплом сказочном море и еврейкой натуре закормить «насмерть». Вспоминала их с Томой вечерние прогулки по набережной, открытыми кафе с ароматным кофе, с удивительными запахами выпечки и ресторанами с морскими вкусностями на блюдами огромных размеров.

— Все-таки еврейская культура пищи, отличается от нашей только ее количеством. Я там потолстела аж, на пару кило, — смеялась она, глядя на улыбающееся лицо довольной бабули.

На следующий день она отвезла ее в больницу с признаком инфаркта. А через три дня ей на работу позвонили из больницы и сказали, что бабули уже нет на свете.

Лина плохо помнит, как ей помогали кто-то с работы, с похоронами, с отпеванием, с поминками. Два раза ей вызывали скорую, и делали успокаивающие уколы. И в конце процедуры после поминок, ее держали под руки женщины с работы и привезли в какой-то черной машине.

Молодой мужчина в темной рубашке, открыл двери ее квартиры и коллеги проводили в зал, как она просила, положили на диван и прикрыли пледом. Кто-то подал ей стакан и рюмку с сильно пахнувшим лекарством. Она выпила и упала головой на подушку.

— Спасибо вам, — смотрела она в лицо молодого мужчины, не узнавая его, — Кто Вы?

— Я ВиктОр, Гала, — тихо сказал он, подтягивая плед, — А вам надо поспать. Все будет хорошо, — похлопал ее по руке и вышел, выключив свет.

Потом она услышала приглушенный разговор и хлопнула входная дверь. Она зарыла глаза и вздохнула.

— Теперь у меня начинается новая жизнь, — мелькнула мысль и она заснула.