Мумия. Возвращение

Глава 1 Храм Судьбы

На левом берегу длиннейшей голубой артерии мира – Нила, недалеко от древнего Луксора, на том месте, где когда-то располагались великие Фивы, теперь лежали руины некогда великолепного храма. Три понурых верблюда терпеливо ожидали своих хозяев, которые тем временем исследовали остатки галерей, колоннад и залов, воздвигнутых для прославления в веках Анубиса, бога мертвых, и Амон-Ра, бога живых и мертвых.

Строительство храма было завершено примерно в 1280 году до нашей эры, и наблюдение за тщательностью исполнения работ находилось под неусыпным надзором самого Имхотепа, Великого наместника фараона Сети Первого и верховного жреца бога Осириса. Обладая огромной властью и столь же обширными познаниями, как и его знаменитый тезка, который изобрел способ транспортировки и подъема на большую высоту огромных каменных глыб. Из них и были выстроены грандиозные пирамиды.

Однако впоследствии Имхотеп предал своего владыку фараона Сети Первого, за что был подвергнут самому страшному из известных в то время наказаний – хом-дай. Не только имя Имхотепа, но даже сама память о нем была навеки стерта из анналов истории Царств. В результате и сам храм – замечательное творение Имхотепа – был почти стерт с лица земли задолго до рождения Христа. И вот сейчас, летом 1933 года, оставалось только по жалким развалинам представлять себе величие этого сооружения. А это так же трудно, как по высушенной мумии воссоздать прежний облик всемогущего царя-воина.

Внутреннее пространство храма, едва освещаемое проникающими сквозь щели в потолке лучами солнца, открывало взору величественные колонны, статуи и просторные помещения, в которых, казалось, жила сама история. Все навевало здесь мысли о прошлом. Возможно, тут обитали и призраки... например, маленькая фигурка, тень от которой скользила по усыпанному обломками камней полу, внезапно исчезала в глубине какой-то трещины.

Глубоко внизу, в запутанном лабиринте, Ричард О’Коннелл вдруг насторожился, привлеченный звуком, раздавшимся где-то наверху и слева. Он бросил свое занятие и шагнул вперед с целью определить источник шума.

Сам О’Коннелл побыл египтологом. Газеты и журналы, поднявшие шумиху вокруг его имени, называли его исследователем, искателем приключений и солдатом удачи. Иногда даже ему приписывали звание полковника Французского Иностранного Легиона... Правда, это первое и последнее в своей жизни повышение в звании О’Коннелл получил, когда остался единственным нерядовым воином уничтоженного отряда наемников. Настоящий полковник благополучно спасся бегством.

С тех пор прошло уже почти десять лет, и именно тогда и начались захватывающие приключения, которые круто изменили судьбу бывшего легионера. Правда, и последнее время он не мог пожаловаться на чересчур уж бурную жизнь. Хотя он частенько посмеивался над романтическим ореолом, которым окружала его пресса, тем не менее оставался той же неугомонной натурой. Волевой подбородок, холодный стальной взгляд, бронзовый загар и копна непослушных каштановых волос, чуть тронутых сединой на висках – все в нем выдавало прирожденного бойца. Словом, время не было властно над ним, он и сейчас оставался тем же лихим солдатом удачи. В расстегнутой у ворота рубашке с закатанными рукавами, в легких бриджах, заправленных в сапоги, с револьвером на бедре, он мог бы дать сто очков вперед самому Дугласу Фэрбенксу.

В данный момент эти его геройские качества как раз могли пригодиться. В прохладных темных коридорах подземного лабиринта послышались чьи-то шаги. К этим звукам примешивались какие-то непонятные, странные шорохи, которые, кажется, могут самостоятельно зарождаться в подобных жутких местах.

О’Коннелл, украдкой перемещаясь вдоль шероховатой каменной стены туннеля, расстегнул кобуру и бесшумно вынул револьвер.

Звук шагов усиливался: кто-то определенно приближался к нему.

«Это была чудесная затея, – пронеслось в голове О’Коннелла, – исследовать проклятый храм, выстроенный нашим старым приятелем Имхотепом...»

Остановившись в том место, где от туннеля ответвлялись боковые проходы. О’Коннелл замер и принялся ждать. Все мускулы его тела напряглись, но вокруг внезапно наступила полная тишина.

Выждав еще несколько секунд, Рик резко завернул за угол, наставляя револьвер на того, кто мог там находиться: он был готов выстрелить в любой момент...

...и увидел всего лишь своего восьмилетнего сына Алекса, правда, перепуганного насмерть. 

– Ой! – воскликнул мальчик. Маленький ангелочек с копной белокурых волос – причем таких же непослушных, как и у его отца, – полушутливо-полусерьезно прижимал руки к груди: – У меня сердце чуть не замерло!

– А у меня замерло! – нахмурился отец. Он перевел дух, убрал оружие в кобуру и надежно застегнул ее. – Я же ясно сказал тебе: жди наверху, в храме.

Александр О’Коннелл, одетый в белую рубашку с короткими рукавами и темно-синие шорты, ответил так, как и полагается мальчику его возраста:

– Но, папа...

– Никаких «но», сынок. Находиться здесь, внизу, очень опасно. Это же самое настоящее белое пятно на карте.

Алекс приблизился к отцу:

– Но я видел кое-что интересное! Я должен рассказать тебе об этом прямо сейчас!

– Что же ты такого видел?

– Твою татуировку.

О’Коннелл не мог понять, о чем говорит этот непослушный мальчуган. Алекса уже давно восхищала небольшая татуировка на руке отца. Ну разумеется, он ее видел, причем неоднократно.

– Я хотел сказать, что видел точно такой же рисунок, но только на стене. – Алекс объяснял очень быстро, по-детски глотая и путая слова. – Возле входа, вернее, выхода, короче, там есть один орнамент, и он очень похож на твою татуировку! Я правду говорю...

– Я не сомневаюсь в этом, сынок...

– Там есть точно такой же рисунок, – повторил мальчик, хватая отца за руку и поворачивая ее так, чтобы ему удобнее было разглядеть татуировку. Как будто О’Коннелл не видел ее раньше! Он немало времени провел, рассматривая этот странный узор, и всегда удивлялся, кто мог нанести его ему на тело. Видимо, это произошло очень давно: Рик не помнил, когда это было. На рисунке было изображено что-то похожее на розу ветров и соколиные крылья, направленные вверх и образующие пирамиду... а в середине – глаз Гора.

– Там есть и пирамида, и глаз, и все остальное! – не унимался Алекс.

– Чудесно, сынок, ты у меня молодец... Я немного позже подойду, и мы вместе посмотрим на этот орнамент, договорились?

Ангельское личико разочарованно нахмурилось:

– А можно я останусь здесь, вместе с тобой, и тоже буду что-нибудь исследовать?

– Нет.

– Но...

– Никаких «но», – О’Коннелл положил ладони на плечи мальчику и развернул его спиной к себе.

– А теперь назад в храм. Жди меня там, великий энтузиаст. Ну, беги!

– И что мне там делать?

В этот момент мимо них, очевидно, куда-то торопясь, прошмыгнула крупная крыса. Мальчик побледнел и схватил отца за руку.

– Удиви меня чем-нибудь, – улыбнулся Рик, взъерошив сыну волосы. – Построй хорошую мышеловку.

Видимо, появление крысы под землей поубавило у мальчика желание остаться.

– Посмотрим. Что-нибудь придумаю, – пообещал Алекс и помчался в храм, в сторону, противоположную той, куда только что убежал грызун.

Сам Ричард отправился как раз вслед за крысой, хотя вовсе не собирался искать ее. Впрочем, не нужна была ему и змея, которую он вскоре повстречал. 

После того, как причина странного шума выяснилась, Рик вернулся в комнату, всю украшенную орнаментом, где они трудились вместе с матерью Алекса – Эвелин. Женщина стояла у запечатанной каменной двери и кисточкой аккуратно смахивала пыль с древних иероглифов. Рисунки повествовали о поединке между двумя прекрасными египетскими принцессами.

Эвелин Карнахэн О’Коннелл и сама не уступала по красоте любой египетской принцессе, включал саму Нефертити. Высокая, стройная, загорелая брюнетка, долгое время прожившая в Египте, Эвелин как нельзя лучше вписывалась в окружающую обстановку. Этот эффект усиливали многочисленные ожерелья на шее и платье с черно-коричневым орнаментом на белом фоне. Как обычно бывало с ней в таких случаях, Эвелин полностью погрузилась в работу.

Казалось, она не обращала внимания на большую черную змею, начавшую разворачивать свои кольца возле ее правого сапога.

Кисть О’Коннелла инстинктивно сжалась на рукоятке револьвера, но Эвелин, даже не поморщившись, произнесла, обращаясь к зашипевшей змее:

– Уходи отсюда... не мешай мне... – и небрежно подцепив пресмыкающееся носком сапога, отбросила его в дальний конец комнаты.

Рик успел пригнуться, и отвратительная тварь пролетела прямо над его головой.

Проследив взглядом за змеей, счастливо ускользнувшей от расправы, Рик повернулся к жене:

– Ты научилась очень ловко управляться с ними.

Но прерывая кропотливой работы, Эвелин ответила:

– Если не ошибаюсь, ты только что беседовал с Алексом?

– Да уж.

– И что же он хотел от тебя?

О’Коннелл подошел к жене и с восхищением посмотрел на ее работу. Все иероглифы теперь отчетливо выделялись на запечатанной двери. Их можно было смело фотографировать.

– Он рассказал мне, что нашел что-то интересное, – сообщил Рик. – Ты уже готова? Могу я попробовать открыть эту штуковину?

Эвелин строго посмотрела на мужа, и ее карие миндалевидные глаза ярко вспыхнули на очаровательном личике:

– Да, но только не так, как обычно ты это делаешь. Мы поступим правильно.

– Полагаю, что под словом «правильно» ты имеешь в виду, что мы поступим так, как того желаешь ты?

Женщина кивнула.

Он вздохнул и послушно нагнулся к рюкзаку, лежавшему у ее ног, достал коричневую сумку с инструментами и передал жене:

– Так, с чего там положено начинать? Ах да, молоток.

Эви развернула сумку и быстро выбрала из набора самый маленький молоточек, после чего протянула его Рику – так сестра ассистирует хирургу во время операции:

– Молоток.

О’Коннелл осторожно постучал им по швам запечатанной двери. Пока он делал это, на пол комнаты время от времени осыпались, как перхоть с неухоженной головы, маленькие камушки.

– Напильник, – потребовал Рик, все больше углубляясь в работу.

Она нашла крошечный металлический напильник и передала его мужу:

– Напильник.

Как бывалый археолог, О’Коннелл использовал этот инструмент для того, чтобы сгладить следы своей работы. «Ну, много времени это не займет, – успокаивал он сам себя, – каких-нибудь пару часов...»

– Зубило, – сказал он.

Этот инструмент пришлось извлекать из рюкзака.

– Зубило, – прокомментировала Эвелин, вкладывая его в ладонь Ричарда.

Очень осторожно О’Коннелл просунул кончик инструмента в образовавшийся зазор.

Тяжело вздохнув, Эвелин не выдержала первой:

– Да к черту все правила! Давай поступим так, как ты всегда это делаешь!

Он только усмехнулся и бросил зубило на пол:

– Лом!

Женщина достала из рюкзака внушительных размеров железяку и торжественно вручила его О’Коннеллу:

– Лом.

Он сунул лом в щель и одним нажатием заставил огромный камень вывалиться наружу и грохнуться на пол, распространяя вокруг гулкое эхо. Поднялось целое облако пыли. Эвелин была восхищена.

– Об этом моменте я думала все время с тех пор, как мне начали сниться эти сны, – заявила она, немного успокоившись, но глаза ее продолжали все так же радостно блестеть.

Эти повторяющиеся сны, в общем, и привели сюда, к этим руинам, супружескую пару вместе с их сыном. О’Коннелл уже давно смирился с тем, что из-за профессии жены Египет и, в частности, древние постройки фараонов стали неотъемлемой частью его жизни.

Но нынешнее исследование оказалось чем-то большим, чем просто работа. Дело в том, что с некоторых пор спокойную и всегда сдержанную женщину, бывшего библиотекаря, стали одолевать очень яркие сны, связанные с событиями давно минувших эпох. Ее неодолимо тянуло к исследованиям. Подобная одержимость ранее была не свойственна Эвелин. Но О’Коннелл любил свою жену больше жизни и, конечно же, не стал останавливать ее, приводя самые разумные доводы. Он не мог отказать ей, и они отправились в одну из самых странных экспедиций, целью которых стало не изучение жизни фараонов, а разгадка необычных снов Эвелин.

И вот сейчас супругам посчастливилось открыть первую дверь.

– Лично я во сне ничего похожего никогда не видел, – признался О’Коннелл, освещая факелом мрачную, покрытую плесенью комнату.

У стен лежали прогнившие и истлевшие мумии. При свете огня скорпионы разбежались по углам, а змеи зашевелились, словно исполняя какой-то зловещий ритуальный танец.

Эвелин бесстрашно вступили внутрь помещения, и змеи предусмотрительно расползлись.

– А ведь я бывала здесь и раньше, – уверенно произнесла женщина, и эхо откликнулось на разные лады.

– Это невозможно.

– Рик, но я-то знаю, что бывала здесь раньше!

– Крошка мол, здесь не было никого уже в течение трех тысячелетий. Ну, если не считать змей и скорпионов.

Словно лунатик, но достаточно решительно Эвелин вдруг потянулась куда-то в сторону – туда, где из стены торчал предмет, похожий на кольцо для факелов, и потянула за него. В тот же момент неподалеку от женщины открылась потайная дверь, за ней виднелся темный коридор. 

– Ну, если меня здесь раньше никогда не было, откуда я знаю, что нужно делать и куда идти дальше? – победно произнесла женщина.

Ухватив свой рюкзак и закинув его на спину, О’Коннелл протянул Эвелин факел и шагнул в соседнюю комнату. Женщина неотступно следовала за ним. Она обвела факелом пустое помещение, где стены были разрисованы всевозможными иероглифами. С Эвелин начало происходить нечто очень странное. Правда, ее муж ничего подозрительного не заметил...

...В мерцании факела Эвелин увидела комнату совсем другой. Молодую женщину точно отбросило на тысячи лет и прошлое. Иероглифы на стенах теперь выглядели как новые: повсюду ярко блестела позолота. На глазах Эвелин из коридора в обновленную прихожую, где она сейчас находилась, вышла девушка. Египтянка в плотно облегающем платье, с драгоценным убором на голове и многочисленными украшениями двигалась навстречу Эвелин. Голова незнакомки была низко опущена, и миссис О’Коннелл не видела ее лица. За спиной девушки Эвелин увидела помещение, где с обеих сторон массивного золотого ларца стояли на страже могучего сложения воины. Грозного вида стражники были вооружены щитами и мечами. Египтянка закрыла за собой дверь. Эвелин увидела, как красавица запирали ее замком, похожим на стилизованное изображение солнца. Незнакомка повернула диск сначала два раза направо, а затем один раз налево. Как ни странно, одновременно в этой комнате присутствовал и Рик, совершенно не обращавший внимания на происходящее. В своей современной одежде он выглядел абсолютно неуместно среди пышной роскоши покоев... К тому же было очевидно, что он не видит того, что открывается его жене. Свидетельством этого стало то, что Ричард прошел прямо сквозь юную принцессу и приблизился к запертой ею двери.

...И в этот момент Эвелин снова очутилась в темном заброшенном помещении. Иероглифы вновь потускнели, драгоценная золотая обстановка исчезла.

Но О’Коннелл не видел и не почувствовал того, что только что пришлось пережить его жене. Он приблизился к каменной двери, на которой увидел выступ, напоминающий, как ни странно, солнечные часы. Рику очень не хотелось возвращаться за геологическим молотком, напильником и зубилом, а потому он просто вынул из своего рюкзака ломик и привычным движением вогнал его в шов между плитами двери.

Пока он напрягал мышцы, стараясь проникнуть в следующую комнату. Эви самым тщательным образом обводила факелом каждый уголок помещения. При этом выражение ее лица стало каким-то странным: то ли просто напуганным, то ли исполненным благоговейного трепета.

Тяжело дыша, Рик обернулся и, заметив ее необычное поведение, произнес:

– Что ты там пытаешься сделать? Написать свое имя в воздухе, что ли?

– Я пытаюсь вернуть все то, что только что увидела.

О’Коннелл снова налег на ломик и поинтересовался:

– А что такое ты увидела?

– Эта комната... она выглядела совсем по-другому.

– По-другому?

И Эвелин попыталась подробно описать мужу все то, что она только что видела и чувствовала.

– Все было точно таким же, как в моих снах, – заключила Эвелин. – Но еще более реальным, настоящим... как будто я каким-то образом попала в древние времена.

– Но это был уже не сон, а видение. – подытожил Рик.

Она быстро заморгала, ноздри ее начали возбужденно раздуваться:

– Ну конечно! Видение... больше этого никак нельзя объяснить!

О’Коннелл влюбленным взглядом окинул жену. Пламя факела придавало невыразимое очарование ее лицу и выгодно подчеркивало соблазнительные плавные изгибы ее тела. Рик искренне надеялся, что его супруги не повредилась в уме, так как очень любил эту необыкновенную женщину.

– Я ничего не имею против снов, – тихо заговорил О’Коннелл. – Но видения заставляют меня нервничать... Послушай, с тобой все в порядке?

– Со мной?.. Ну конечно. Да, я в полном порядке. – Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, затем встретила его взгляд и поспешно добавила: – В самом деле, дорогой... все отлично.

О’Коннелл вздохнул, вытер пот со лба тыльной стороной ладони и вернулся к своей тяжелой работе. Он все еще надеялся открыть дверь с помощью лома.

– А знаешь, милая, – проворчал Рик, – если ты уж и в самом деле бывала в этих местах, не подскажешь ли мне, как побыстрей справиться с этой дверью?

Эвелин подошла к мужу и как бы невзначай взялась за диск, изображавший солнце. Она повернула его два раза направо и один раз налево. В то же мгновение дверь поддалась, зашипев при этом так, словно где-то рядом проткнули автомобильную шину.

О’Коннелл посмотрел на Эвелин и увидел, что она удивлена не меньше, чем он сам.

– Ну-ну, – встревожился он, – теперь я совершенно официально заявляю, что боюсь за твой рассудок. 

Она нервно сглотнула:

– Я и сама начинаю себя бояться...

О’Коннелл, не выпуская ломик из рук, взял у жены факел и предупредил:

– Я буду у тебя за спиной.

Она окинула его притворно-презрительным взглядом:

– Это не слишком-то по-геройски.

– Послушай, но ведь это тебе тут знаком каждый закоулок, если не ошибаюсь.

Эви вступила в темное помещение, и О’Коннелл повыше поднял руку с факелом, освещая ей путь. Повернувшись налево, молодая женщина закричала, ужаснувшись тому, что предстало перед ней.

О’Коннелл тоже что-то заметил, и пока крик жены звенел у него в ушах, он, размахнувшись ломом, словно мечом, снес голову возникшей перед ними фигуры. Череп отлетел в сторону, рикошетом отскакивая от одной степы к другой.

– Какого черта!.. – выругался О’Коннелл, шагнув вперед и опуская факел пониже.

Отскочившая голова принадлежала мумии. Правда, не такой, с которой Рику пришлось сражаться около десяти лет тому назад. Тогда ожившая мумия Имхотепа вернулась в двадцатый век и доставила всем массу неприятностей. Сейчас перед ними была обыкновенная, завернутая в бинты мумия, прислоненная к стене. Создавалось впечатление, что ее оставили здесь на страже. Однако щит и меч заставляли предположить, что мумия принадлежала воину. Вроде того стража у ларца в посетившем Эви видении, о котором она рассказала мужу.

Взяв у Рика факел, Эвелин осветила другую сторону помещения, где обнаружила еще одну мумию. Останки воинов по-прежнему стояли на страже у массивного, покрытого вековой пылью ларца.

– Тебе привиделось именно это? – обратился Рик к жене. Он опустился на колени и принялся внимательно разглядывать ларец, крышку которого украшал золотой диск со стилизованным изображением скорпиона.

Но Эви ничего ему не ответила, а лишь произнесла:

– Царь Скорпионов!

О’Коннелл вскинул на нее глаза:

– Все это мне совсем не нравится...

– Этот диск является навершием боевого символа... армии Царя Скорпионов.

– Прекрасно...

– Считается, что все упоминания о Царе Скорпионов не более чем легенды. До сих пор не было найдено ни одного вещественного подтверждения его существования. К тому же все источники, где описывается этот царь, созданы намного позже того времени, когда он жил.

– Продолжай.

Эвелин быстро пересказала ему все, что когда-то читала по этому вопросу. Внимательно выслушав ее. О’Коннелл прокомментировал:

– Ну что ж, если только подданные Царя Скорпионов не кремировали своего повелителя, то в этом ящичке его точно нет.

Эвелин широко раскрыла глаза:

– Дорогой, ты не понимаешь. Это же величайшее открытие... Этот диск – первое историческое доказательство того, что Царь Скорпионов действительно существовал! То, что считалось мифом, стало непреложным фактом! 

О’Коннелл поднялся и старательно отряхнул колени:

– Замечательно. Теперь вам будет чем заняться на постоянных сборищах вашего Бембриджского общества.

Радостно кивая, Эвелин захлопала в ладоши и, горя нетерпением, обратилась к мужу:

– Рик! Давай поскорее вскроем его!

– Ларец?!

– Ну разумеется. Кто знает, какие бесценные...

– Милая, мне кажется, это не самая лучшая идея.

– Ничего не бойся. Эго всего лишь ларец. Никакие неприятности нам не грозят.

Рик предостерегающе поднял вверх ладонь:

– Что-то подобное я когда-то слышал. Что у нас там было? Книга? Помнится, тогда ты тоже убеждала меня в том, что от книг вреда не бывает. Но именно тогда мы выпустили на свободу зло, и потом...

Глаза Эвелин сияли, отражая пламя факела:

– Нет, Ричард, мы не можем остановиться. Где, в конце концов, присущая тебе жажда приключений?

Он вздохнул и поднял лом. Когда жена называла его Ричардом, спорить с ней он не мог.

– Ну хорошо, милая, только помни...

На этот раз Рик О’Коннелл был голосом разума.

– Хоть разок, – начала Эви, заговорщицки улыбаясь, – дай мне попробовать. Может, я тоже справлюсь с этим ломом?

Она тяжело дышала от натуги, налегая на лом, как счастливая девчонка-сорванец, которой доверили мужскую работу. О’Коннелл наклонил факел в сторону обезглавленной мумии, которая простояла здесь на страже несколько тысяч лет. Внезапно на остатках того, что когда-то было шеей солдата. Рик заметил цепочку, а на ней – некое подобие ключа. О’Коннелл, не задумываясь, снял цепочку с мумии.

– Да к черту все правила! – передразнил он жену, пользуясь ее же фразами. – Давай поступим так, как всегда это делаешь ты!

Он опустился на колени, вставил в замок ключ и повернул. Замок поддался, и было слышно, как внутри что-то щелкнуло.

– Где ты нашел это, ради всего святого? – удивилась Эвелин, и глаза ее расширились.

– Мне все это привиделось. Послушай, отойди-ка лучше в сторонку... мы не раз наталкивались на всевозможные неприятные сюрпризы и ловушки, помнишь?

Она кивнула и послушно попятилась, предупредив при этом:

– Ты тоже будь осторожней, Рик.

Он сдвинул золотой диск и аккуратно уложил его на каменный пол, затем, пригнувшись, откинул крышку ларца. Из него, зашипев, вышел воздух. Но ни кислотный душ, ни ядовитый газ из ларца не изверглись. Не оказалось там и хитроумных ловушек с пружинами и копьями или иным смертельным оружием.

О’Коннелл заглянул внутрь.

Любовно уложенный на подушечку из древней ткани, напоминающей бархат, в ларце покоился массивный золотой браслет с изображением скорпиона. Таким же, как на золотом диске, лежавшем поверх ларца.

Эви приблизилась к мужу и воскликнула:

– Браслет Анубиса!

В ее голосе прозвучали искреннее изумление, благоговейный трепет и страх. 

Она быстро захлопнула крышку ларца.

О’Коннелл заморгал и, поднявшись на ноги, заявил:

– По-моему, делать это уже немного поздновато, Пандора.

Эвелин дрожала, однако велела мужу:

– Положи эти вещи в свой рюкзак.

Она имела в виду золотой диск и ларец.

– Послушай, у меня еще более восхитительная идея. Давай-ка оставим эти веселые вещицы здесь.

Она изогнула брови дугой и ответила:

– Слишком поздно.

Как будто в ответ на ее слова, откуда-то сверху донесся отдаленный грохот, напоминающий протяжный стон.

О’Коннелл тревожно посмотрел на жену:

– Это еще что такое, черт побери?

Эвелин нахмурилась:

– Не похоже, чтобы это был человек...

Скрежет усилился, проносясь эхом по подземным туннелям.

– Кажется, где-то камень трется о камень, – задумчиво произнес Рик. – Что это – землетрясение?

– Ну, если это так, здесь все давно должно было рухнуть! Боже мой! Там, наверху, Алекс!

О’Коннелл поспешно уложил в свой рюкзак диск, впихнул туда же ларец, взгромоздил тяжеленный рюкзак себе на спину и скомандовал:

– Быстрей наверх! К Алексу!

Кивнув, Эвелин послушно протянула мужу руку, тот схватил ее, и они рванулись вперед. Как раз в этот момент стена, у которой они только что стояли, взорвалась. Камни обвалились, и в образовавшийся проем хлынула вода. 

Супруги стремительно выбежали в передний покой, затем очутились в соседней комнате и понеслись по туннелям. Шум поды преследовал их. Казалось, еще немного, и поток настигнет беглецов. Этот тревожный звук придавал им силы, и они каким-то неведомым образом все время увеличивали скорость.

– Вон та самая комната, – заметил на бегу О’Коннелл, указывая на какой-то дверной проем, – откуда начинается лестница, верно?

Водяная стена двигались за ними, подгоняя все дальше и дальше по лабиринту туннелей.

– Не знаю! – закричала Эви, стараясь перекрыть рев воды. – Может быть!

Он подтолкнул ее вперед, и тут его факел осветил небольшое помещение, из которого не было выхода. Супруги оказались загнанными в тупик.

Они повернулись, чтобы бежать прочь, но вода уже хлынула внутрь. Факел О’Коннелла тут же потух, а вода с головокружительной скоростью начала заполнять помещение.

– Но здесь же пустыня! – выкрикнул Рик сквозь шум, напоминающий рев водопада. – Откуда в этих местах такое количество воды?

На лице Эвелин появилось мученическое выражение. Сейчас она больше страдала, чем испытывала страх:

– Рик, что же я натворила?!

– Эви, перестань! Тут должен быть выход. Обязательно! Всегда и везде есть выход!

Они попытались пробраться к выходу, чтобы по туннелю добраться до того места, откуда можно было бы выбраться на поверхность. Вода доходила им уже до пояса. И тут новая волна ворвалась в комнату – с такой силой, что супруги были вынуждены вернуться на исходные позиции. Через минуту они уже стояли в воде по шею, жадно глотая воздух, которого становилось все меньше.

– Эви…

– Рик!

Очутившись под водой, они крепко обняли друг друга. Страх и отчаяние, овладевшие ими, отступили перед безмерной силой любви.