Мушкетер. Кто Вы, шевалье д'Артаньян?

Глава 8 ИРОНИЯ СУДЬБЫ, ИЛИ СЕМЬ ФУТОВ ПОД КИЛЕМ!

— Стой! Стрелять буду! — Часовой с мушкетом наперевес шагнул из караульной будки, скрытой густой тенью стены, в круг света под фонарем.

— Стою! — фыркнул Портос, осаживая лошадь перед ним.

— Стреляю! — сообщил часовой и взял оружие на изготовку.

— Слышь, земляк, ты бы лучше не шутил, а?! — раздраженно бросил чернокожий великан, распахнув плащ. — Потому как шутить с королевскими мушкетерами категорически не рекомендуется!

— Ой, извините, не признал! — рассмеялся солдатик, опуская ствол. — Стоишь тут, знаете ли, целую ночь, словечком даже не с кем перемолвиться!

— Сочувствую, сударь, — вмешался в разговор Арамис. — Однако нам нужно попасть в город.

— Очень нужно?

— Очень!

— Очень-очень?

— Чрезвычайно!

— Ну тогда, сударь, я могу лишь в свою очередь посочувствовать вам! — Солдатик снова усмехнулся. — Ворота закрыты и откроются только утром…

— Послушайте, милейший! — перекрыл блеяние часового сильный голос Атоса. — Вы вроде как недопоняли чего-то! Перед вами королевские курьеры, спешно прибывшие из Парижа с депешей для начальника порта, и, если вы не хотите отвечать перед трибуналом за срыв королевской эстафеты, вам надлежит немедленно открыть ворота и подсказать, как нам быстрее найти требуемое лицо!

Нет, не хочет, подумал д'Артаньян, видя, как засуетился служивый, торопясь открыть им доступ в город и торопливо, сбивчиво объясняя дорогу до дома начальника порта. Ну наконец-то.

…Закончив с перевязкой, четверо друзей продолжили свой нелегкий путь, держась тихой, окольной дороги, на которой им почти не попадались ни встречные, ни попутные странники. За время, потребовавшееся вечеру, чтобы сменить день, и ночи, чтобы прийти на смену вечеру, на их дороге попался всего один небольшой городок. Там они без труда нашли свежих лошадей, а также лавку портного, где подобрали одежду Арамису и д'Артаньяну. Приведя себя таким образом в божеский вид и слегка подкрепившись, «королевские гонцы» помчались дальше на север, к морю.

Но вскоре этот верный проводник окончательно скрылся за горизонтом, и мушкетерам, чтобы не останавливаться, волей-неволей пришлось свернуть на главный тракт, пока догорающие сумерки еще хоть как-то освещали округу. Теперь их утешало лишь одно: густой сумрак, накрывший землю, не позволял ни рассмотреть всадников, ни, случись самое скверное, прицельно выстрелить по ним.

Скачка по ночной, остывающей черноте продолжалась не менее двух часов, когда на горизонте показались редкие огонечки Кале, а еще через четверть часа кавалькада остановилась перед заставой северных морских ворот Франции.

Повернув несколько раз, мушкетеры наконец остановились перед домом, на который указал часовой. Фонарь, укрепленный над воротами, разгонял густой сумрак подле них, а за воротами слышалось настороженное ворчание. Собачки господина начальника порта отличались хорошим воспитанием и не склонны были нарушать покой хозяина без надлежащего повода.

— Именем короля! — Портос привстал в стременах и, наклонившись к воротам, загрохотал по ним эфесом шпаги.

Недоброе собачье ворчание тут же сменилось заливистым лаем. Поведение Портоса четвероногие охранники сочли достаточным поводом.

— Именем короля! Отворите немедленно! — стараясь перекрыть песий брех, взревел чернокожий мушкетер.

Отворить-то отворили, но не ворота, а окно второго этажа, расположенное вровень с верхушкой ограды. Подняв голову, д'Артаньян заметил тусклый отблеск фонарного света на оружейной стали. Ну-ну…

— Кто такие? Что нужно? — Голос у вопрошавшего был отнюдь не заспанный, но при этом столь же ласковый, как и ворчание сторожевых псов, угомонившихся, едва хозяин заговорил.

Оно в общем-то и понятно. В такой час любой нормальный человек, находясь у себя дома, может не спать лишь по одной причине. Разведчик повел носом, но запаха женского парфюма не уловил. Ветер, видать, не в ту сторону поддувал…

— Мушкетеры его величества короля Франции! — ответил Атос- Нам нужен начальник порта! И поживее!

— Что вам угодно, господа?

— Нам угодно переговорить с начальником порта! — теряя терпение, взревел Портос.

— Вы с ним уже пять минут говорите, да только ничего путного так и не сказали! — хмыкнули наверху.

— Вы начальник порта? — уточнил Портос.

— Я! В последний раз спрашиваю: что угодно господам мушкетерам?

— Господам мушкетерам угодно выполнить приказ короля, согласно которому они без промедления должны отплыть в Англию! — вступил наконец в разговор Арамис.

— И всего-то? — оживился портовый начальник. — Ступайте в порт, господа, и разыщите там шхуну «Анна-Мария», если она еще не отвалила. Я уже подписал ее шкиперу разрешение на выход…

— А если она уже отвалила?! — перебил его Портос. Дальняя дорога, полная лишений и злоключений, отрицательно подействовала на добродушный и сдержанный характер славного негра.

— Тогда господам придется подождать до утра! Я всего лишь начальник порта, а не Господь Бог!

— Черт вас побери, милейший… — начал было Портос, но Арамис одернул его:

— Время, Портос! Время! Чем препираться здесь, лучше попробуем перехватить «Анну-Марию»!

И тут же, словно подтверждая верность его позиции, наверху хлопнули оконные ставни. Отпустив в адрес портового бюрократа еще пару соленых словечек, Портос пришпорил лошадь, устремляясь следом за друзьями вниз по улице, где вдалеке, за городской стеной, глухо ворчал прибой.

Вырвавшись через нижние городские ворота, мушкетеры оказались прямо перед портовой стражей.

— Именем короля и по разрешению начальника порта! — рявкнул Портос стражникам, загородившим отряду дорогу.

— Что угодно господам? — осведомился командир стражи.

— Шхуна «Анна-Мария» еще не отошла?

— Никак нет, сударь! Вон она стоит под погрузкой, освещенная.

Высмотрев в длинной шеренге темных судов, дремавших под покровом ночи, шхуну, скупо освещенную масляными фонарями, возле которой суетились люди и стояло несколько груженых телег, мушкетеры направились к ней.

Следуя за ними, д'Артаньян чувствовал, как боль в простреленной руке растекается, становясь все более жгучей. Скорей бы уж все закончилось, думал он. Ну да ладно, сейчас Арамис взойдет на борт, а они найдут хороший трактир с ужином, нет, пожалуй, сперва лекаря…

Боцманская матерщина — извечный аккомпанемент любой матросской работы от волжских портов до атлантических — далеко разносилась вдоль ночной набережной. Сумрачные грузчики, по всему видать вдохновленные сверхурочной работой, как гугенот — мессой, перекантовывали бочки почтенного калибра с пристани на борт шхуны, спотыкались в темноте, которую едва разгонял тусклый свет фонарей, и крыли последними словами близлежащее начальство в лице боцмана, отвечавшего им тем же самым.

Д'Артаньяну казалось, что стоит только прикрыть глаза, и память тут же унесет его на берега Вологды…

Туда, где плавное течение невеликой северной речки неспешно плетет волнистое кружево поворотов и излучин меж дремучих лесов и тенистых садов городских предместий. Где речное русло, круто изгибаясь перед куполами Софийского собора, омывает набережную Четвертой армии, а монахи Успенского Горнего монастыря спускаются по улице Ударников вниз к реке, покрикивая на подневольных своих батраков, что тащат наверх бочки с солениями, присланными из Кирилло-Белозерской обители…

— Куда претесь?! А ну стоять!

Приблизившись к шхуне, мушкетеры попали в конус света корабельных фонарей и в поле зрения боцмана.

— А ну стоять!!! — пуще прежнего взревел тот.

— Капитана! Живо! — в тон ему потребовал Атос.

— Еще чего… — проворчал боцман, перегнувшись через леерные ограждения юта и пытаясь рассмотреть, что за начальство свалилось на его голову в полночный час.

— Именем короля! — Атос распахнул плащ.

Золотое шитье камзола и оружейная сталь блеснули на свету, заставив морячка смягчить тон. Уж на что морской люд равнодушен к власти предержащей на суше, однако идти в лобовую атаку на королевскую гвардию, находясь в акватории королевского же порта, и боцману показалось чересчур, раз уж он решил табанить.

Поминая морских чертей и гугенотов, он прогрохотал по палубе, спустился вниз и пару минут спустя вернулся в сопровождении капитана.

— Если господа поднимутся наверх, нам будет легче объясниться! — немедленно предложил тот.

Мушкетеры спешились и, бросив поводья грузчикам, обрадованным нежданной передышкой, взошли по грузовой аппарели на палубу.

Притихший боцман проводил их на ют, где д'Артаньяна со товарищи встретил капитан — высокий, сухощавый человек, с головы до пят закутанный в черный плащ. Неспокойное ночное море шелестело под сваями пирса, обдавая берег противным сырым холодком, и псевдогасконец тоже плотнее запахнул плащ, беспокоясь за рану. Не хватало еще застудить.

— Шкипер Лартиг, — отрекомендовался первый после Бога на «Анне-Марии» и спросил: — Что угодно господам?

— Мушкетеры его величества короля Франции Людовика Тринадцатого!

Капитан поклонился, и даже боцман-грубиян, стоявший позади него, слегка качнул головой, обозначив почтение к королевскому величеству.

— Мсье! — Справедливо полагая, что он слишком долго оставался в тени широкой спины Портоса, Арамис выдвинулся вперед. — Во исполнение приказа его величества нам надлежит немедленно отбыть в Англию.

— Всем четверым, сударь? — уточнил капитан.

— Нет, только одному.

— Хорошо, сударь. Я готов исполнить волю его величества и доставить вас в Англию.

— Когда вы отходите? — спросил Атос.

— Часа через два-три, не меньше, сударь. Сами видите. — Он сделал широкий жест в сторону набережной и не разгруженных еще телег. — Груз принят не до конца.

— Прекрасно! — кивнул Атос.

— Если господам угодно, они могут спуститься в каюту и обождать отход внизу, а то здесь ветрено…

— Спасибо, мсье, однако мы проделали неблизкий путь из Парижа и хотели бы воспользоваться оставшимся до отхода временем, чтобы перекусить. И кроме того… — Атос умолк, несколько картинно откашлялся и продолжил: — Кроме того, не подскажете ли, где тут можно отыскать лекаря? Дорога была очень утомительной.

— Ваш покорный слуга, господа. — Шкипер поклонился, демонстрируя отменные манеры. — Мэтр Гийом проживает… — Он прервал сам себя: — Ах, да вы, верно, не поймете меня! Жан! — Он обернулся к боцману: — Покажи господам дорогу к дому мэтра Гийома, а то как бы они не заблудились.

— Я бы рад, сударь, но эти бездельники, — боцман махнул рукой в сторону грузчиков, действительно не проявлявших в его отсутствие ни малейшего трудового энтузиазма, — без меня вообще работать не станут! Может быть, лучше послать…

— Жан, покажи дорогу господам! — Капитан явно не намеревался вступать с подчиненным в дискуссию. — За бездельниками я присмотрю.

— Слушаюсь, сударь! — Боцман поклонился ему и обратился к мушкетерам: — Не угодно ли господам проследовать за мной? Я укажу вам дорогу к дому лекаря, а также трактир «Золотой якорь», где готовят отличное жаркое.

Поблагодарив шкипера за учтивость и договорившись, что за полчаса до отхода шхуны он пришлет в указанный трактир матроса предупредить их, мушкетеры, следуя за боцманом, спустились на причал и, взяв лошадей под уздцы, отправились на встречу с эскулапом, потребность в которой д'Артаньян ощущал чем дальше, тем сильнее.

— О господи! Меня сейчас стошнит!

— Мужайтесь, Арамис! Мужайтесь!

— Вам меня не понять, Атос! Это не лекарь, а натуральный отравитель!

— Удивляюсь я вам, Арамис! Можно подумать, до сих пор вы лечились исключительно швейцарским шоколадом.

— Боже милостивый! Но и не такой же отравой!

— Да успокойтесь вы, Арамис. Зато лекарь гарантировал, что не будет лихорадки. Портос! Портос, где вы?

— Да здесь я, здесь. — Чернокожий мушкетер, ведущий в поводу столь же черную лошадь, казался абсолютно неразличимым в чернильной черноте черной полуночи. — Понять не могу, где этот трактир?! Ведь где-то же здесь был!

— Конечно здесь! Только тогда там еще окна светились, — ответствовал Атос. — Да не топчись ты по моим ногам, скотина! — воскликнул он мгновение спустя.

— Чего-то я вас не понял, Атос! Это что же получается: если у меня другой цвет кожи, так я уже скотина?! Вот уж не подозревал, что вы, Атос, расист! Извольте дать мне удовлетворение, сударь! Шпагу наголо!

— Да вы-то тут при чем, Портос?! Мне лошадь на ногу наступила, а вы все на свой счет принимаете!

— На ногу, Атос, вам наступил я! — зарычал алчущий удовлетворения Портос.- Наступил и хотел уже извиниться, когда вы принялись меня поносить, называя скотиной!

— Извините, Портос! Не хотел я вас называть скотиной. Я же не виноват, что вас так трудно отличить по весу от лошади!

— А это мое личное дело, сударь, какой у меня вес! А ладно, забыли…

— Господи! Ну где же наконец этот трактир?! — застонал Арамис.- Меня же сейчас действительно стошнит!

Д'Артаньян, шагавший позади всех, тоже пребывал не в восторге от оздоровительной процедуры, но, как и положено настоящему разведчику, стойко переносил дискомфорт в желудке и на языке. Сдерживая взбрыкивающую лошадь, он огляделся по сторонам, припоминая, как час назад они проходили мимо в сопровождении боцмана Жана и он ориентировал их по домам: «Вон та низкая двухскатная крыша между двух высоких плоских, чуть дальше остроконечного шпиля, господа». Д'Артаньян поднял голову к темному небосводу, высматривая двухскатные и прочие крыши, заметил-таки остроконечный шпиль и понял, что они прошли вожделенное заведение.

— Д'Артаньян! Куда вас понесло?! — рявкнул ему вслед Портос, когда разведчик развернул лошадь и вернулся немного назад.

Рассмотрев вывеску над приметной дверью, разведчик сказал:

— Здесь.

Подойдя и убедившись в его правоте, Портос обернулся к Атосу и Арамису:

— Сюда, друзья! У нашего гасконца талант настоящего следопыта!

Мысленно поклонившись и надеясь, что темнота удачно маскирует едва заметную улыбку, д'Артаньян загрохотал кулаком в дверь.

Некоторое время за дверью было тихо, но потом сквозь щели скверно пригнанных досок мелькнул свет и недовольный голос спросил:

— Кого там несет?

— Отворяй, собака! — гаркнул Портос.

За дверью помолчали, а потом осторожно уточнили:

— Простите, сударь, это вы мне?

— А кому ж еще! — взревел чернокожий гигант, прибавляя к усилиям д'Артаньяна удары своего тяжелого сапога. — Отворяй по-хорошему, злодей, а не то я сейчас по-плохому открою!

— А я сейчас… я сейчас… — человек за дверью смешался, явно подыскивая аргументы поувесистее, — я сейчас королевскую стражу кликну!

— А мы кто, по-вашему? — осведомился Атос, подходя к трактиру вместе с Арамисом. — Мушкетеры его величества! Открывайте именем короля!

За дверью еще немного поворчали-помычали, однако после звякнули-таки тяжелым засовом. Портос, не церемонясь более, распахнул дверь и шагнул через порог подобно победителю, вступающему в захваченный город, не забыв пригреть ладонью эфес шпаги.

Единственным источником света служила низкая, вальяжно расплывшаяся по медному блюдечку ночника свеча. Ночник держал в руке приземистый лысый мужичок, чей возраст, верно, уже перевалил за пятьдесят лет. Другую руку хозяина трактира — а все говорило о том, что это был именно он, — обременял мясницкий нож внушительного размера.

Впрочем, заметив мундиры королевской гвардии, трактирщик никоим образом не проявил агрессии и про обещание прибегнуть к помощи стражи тоже, кажется, благополучно забыл. Подняв ночник повыше, он присмотрелся к Портосу, двигавшемуся в авангарде отряда, и ахнул, округлив глаза:

— Ого! Да вы, сударь, никак, арап?!

— Ого! — в тон ему ответил Портос, осматриваясь в темном пустом зале трактира. — Да вы, сударь, никак, израильтянин?!

— Я — израильтянин?! — пуще прежнего изумился трактирщик. — Никак нет, сударь!

— Нет? Ну вот и не нарывайтесь на конфликт! — сказал чернокожий великан и, положив свою огромную смоляную ладонь на бледную лысину трактирщика, едва достававшую ему до груди, прибавил уже более простым, душевным тоном: — Еще раз, землячок, назовешь меня арапом или, скажем, негром — нос откушу, понял? — И, получив в ответ испуганный кивок, закончил с представлениями: — Я, землячок, афроанжуец! Понял — нет?

— Понял! — еще усерднее кивнул хозяин «Золотого якоря». — Понял, сударь!

— Молодец! Я сразу почувствовал, что ты из понятливых! Значит, так, земеля: господа королевские мушкетеры прискакали черт знает из какой дали, устали, проголодались и вскоре опять должны отправляться в дорогу. А посему…

Портос оглянулся. Арамис с д'Артаньяном уже обживали столик в углу зала, а минуту спустя вошел и Атос, определивший лошадей на коновязь подле двери.

— А посему давай-ка в темпе мечи на стол! Тащи-ка нам скорее доброго бургундского вина три… нет, пять бутылок! Да закуску не забудь! Да распаляй-ка плиту — мореходы баяли, у тебя жаркое дюже славное водится. Вот и угости защитников короля и отечества!

Трактирщик смешался на мгновение, открыл неизвестно для какой надобности рот, но, поймав экю, брошенное арапом, также быстро рот закрыл и метнулся на кухню, а Портос, по всему видать довольный жизнью и собой, присел за стол рядом с друзьями.

— Ну все! — Он хлопнул ладонью по столу, как будто ставя точку на суете длинного, изнурительного дня. — Сейчас закусим, накатим стаканчик-другой за семь метров под килем, посадим Арамиса на корабль…

— Простите, Портос, я не расслышал — за что под чем мы накатим? — удивился Атос.

— За семь метров под килем, — охотно пояснил Портос.- Это у нас в Африке есть такое поверье: когда твой друг отправляется в плавание, нужно пожелать ему семь метров под килем, и все будет хорошо!

— Ох уж мне эта дикарская метрическая система… — Арамис брезгливо пожал плечами. — Цивилизованный человек сказал бы: семь футов под килем — и был бы прав.

— Ай-ай-ай, Арамис, какие же мы стали придирчивые и ворчливые! — делано возмутился чернокожий мушкетер и, обернувшись в сторону кухни, возмутился уже гораздо правдоподобнее: — Эй, любезнейший! Мне кажется или вы действительно заставляете ждать себя?!

Трактирщик, будто бы только этих слов и ожидая, мгновенно влетел в зал и, подскочив к столу, водрузил на него три бутылки вина, четыре бокала и большую тарелку с копченым говяжьим языком, нарезанным аккуратными ломтиками.

— Вот так-то лучше! — одобрил его действия Портос и спросил, покуда хозяин откупоривал бутылку и разливал вино по бокалам: — А вот я интересуюсь, земляк, ты вообще-то загадки разгадывать мастер? Или нет?

— Я буду очень стараться, сударь! — с поклоном заверил его хозяин «Золотого якоря».

— Вот тогда скажи-ка мне, друг любезный: какая разница между человеком и совой, а?

Трактирщик, не ожидавший, по-видимому, столь каверзного вопроса, смутился, не зная, что и ответить, но все же нашелся:

— Человек, сударь, — это человек, а сова — это же животное.

— Неправильно, землячок! Ошибся ты! Так что, считай, чаевые свои уже проиграл! — улыбнулся Портос, повергнув трактирщика в уныние. — Я за свою жизнь повидал немало таких людей, коих и людьми-то можно было назвать с большой натяжкой, а вот животными — запросто! Запомни раз и навсегда, земеля, разница между человеком и совой заключается в том, что сова может видеть в темноте, а человек — нет! Понял?

— Понял, сударь! Понял! — радостно кивнул трактирщик и, бросившись на кухню, вернулся к мушкетерам с высоким фигурным подсвечником. И хотя вместо пяти предусмотренных конструкцией свечей наличествовало всего три, они прекрасно справились с темнотой, разогнав ее по углам, и наполнили обеденную залу теплым, ласковым мерцанием.

Портос дождался, пока трактирщик, пообещав в самом скором времени подать им жаркое, снова исчезнет на кухне, и поднял бокал:

— Ну будем здоровы!

Не имея ровным счетом ничего против такого тоста, мушкетеры в едином порыве воссоединили свои бокалы, а затем опростали их, смывая дорожную пыль, прокоптившую их глотки, а также полезные, но исключительно противные на вкус целебные препараты.

— Какая гадость! Какая гадость эта ваша противолихорадочная микстура!.. — с упоением простонал Арамис, отправляя вслед за вином изрядную порцию копченостей.

— Заливная рыба, господа! — провозгласил хозяин трактира, вновь появляясь в обеденной зале.

— Молодец, земеля! Бодро мечешься! — одобрил Портос.- Считай, чаевые свои назад уже вернул.

Восхищенный трактирщик согнулся пополам и улизнул на кухню, твердо намереваясь и впредь «метаться» так же бодро.

— Полегчало? — спросил Атос у Арамиса, блаженно откинувшегося на спинку стула.

— А то как же! — шумно выдохнул тот.

— Ну тогда закрепим полученный эффект! — провозгласил Портос, распечатывая очередную бутылку. — Как говорили в нашем племени: чтоб между первой и второй только стрела смогла бы пролететь!

— Сильно сказано, друг мой! — усмехнулся Атос. — Только, пожалуй, вместо этой вашей стрелы лучше сказать — пуля.

— Ну пускай будет пуля! — не стал упираться Портос, наполняя бокалы вином.

— Итак, друзья, — провозгласил тост Атос, — чтоб между первой и второй только пуля смогла бы пролететь!

Мушкетеры, слишком уставшие, чтобы снова греметь бокалами, втихомолку опустошили их и, отставив в сторону, налегли на закуску.

Глядя, как усталый, полусонный Арамис все сильнее наваливается локтями на стол, сокращая расстояние между своим носом и тарелкой, д'Артаньян прикончил остатки копченого языка и спросил:

— А кто-нибудь помнит, что нашему другу Арамису вообще-то нужно в скором времени отправляться в Англию?

— Безусловно, — пробормотал Арамис, слегка притормозив сближение носа и тарелки. — Я помню все…

— Да не волнуйтесь вы так, д'Артаньян, — успокоил его Атос. — Я же никогда не пьянею! Уж я-то наверняка не забуду, что Арамису нужно отправляться в… в… в… Куда, говорите, ему нужно отправляться?

— В Англию, Атос! В Англию ему нужно отправляться!

— Ну так я и говорю! В Англию Арамису нужно отправляться! Нужно — отправится! Уж за это можете быть спокойны!

— Тем паче и шкипер обещал матросика подослать, — поддержал его Портос, потянувшись за третьей бутылкой. — Не волнуйтесь, д'Артаньян! Куда Арамису нужно, туда он и отправится!

— Ваши б слова, Портос, да Богу в уши! — с чувством произнес д'Артаньян и хотел прибавить что-то, но в этот момент к столу подлетел трактирщик, с видом триумфатора неся перед собой огромное дымящееся блюдо.

— Жаркое для господ королевских мушкетеров! — провозгласил он с апломбом церемониймейстера, объявляющего о прибытии принца королевских кровей.

— Хвалю! — Портос отрывисто кивнул ему, наполняя бокалы вином. — Обрати внимание, землячок, — он постучал по опустевшей бутылке, — последняя.

— Сию секунду, сударь! — пообещал трактирщик и, подхватив опустевшую тару, удалился на кухню.

— Арамис! Д'Артаньян! — позвал Портос, пододвигая товарищам бокалы.

Псевдогасконец свой бокал взял, а вот Арамис, окончательно съехавший на стол, не спешил этого делать, самым беспардонным образом тормозя застолье.

— Рота, подъем! — гаркнул Атос прямиком в его ухо.

Арамис вздрогнул и, одолев дремоту, поднял голову.

— Пора? — пробормотал он, собираясь вставать.

— Пора! — подтвердил Атос, удерживая его на месте и подавая бокал.

— А! — сообразил Арамис.- Ну семь футов под килем?

— Семь футов под килем! — хором пожелали ему товарищи, опрокидывая бокалы.

— Не пора еще идти… на корабль? — спросил Арамис, расправившись с вином.

— Не беспокойтесь вы так, дружище! — Портос похлопал его по плечу. — Шкипер же сказал, что пришлет вестового перед отходом. Он вообще исключительно любезен, этот капитан Лартиг!

— Контрабандист! — Атос пожал плечами. — К гадалке не ходи — контрабандист. Если капитан вольного судна так любезен и предупредителен к представителям силовых структур, то есть к нам, это в ста случаях из ста означает, что он контрабандист. Честному человеку силовые структуры любить не за что!

Арамис согласно кивнул и снова навалился грудью на стол, бессильно роняя голову.

— Умаялся, бедолага! — посочувствовал Портос, обременяя свою тарелку солидной порцией жаркого с общего блюда.

— Это точно, — согласился д'Артаньян, чувствуя, что и сам вот-вот соскользнет в ласковые, манящие глубины сна.

Сколько ни напоминай себе, что ты — русский спецназовец, прошел соответствующую подготовку и по определению можешь вынести что угодно, усталость все равно берет свое. Да еще царапина эта! Вроде пустяк пустяком, а дискомфорта от нее…

Нет, про лекаря он не мог сказать решительно ничего плохого. Эскулап сработал на совесть: тщательно промыл и продезинфицировал рану, качественно упаковал ее бинтом. Но одной дезинфекции мэтру Гийому показалось маловато, и он решил дополнить курс лечения микстурой собственного изготовления, препятствующей возникновению лихорадки. Пришлось им с Арамисом подчиниться и выпить по стакану черной жидкости, ужасной как с виду, так и на вкус. Атосу с Портосом можно было только позавидовать, что их сия оздоровительная процедура миновала..

Остановит ли эта микстура лихорадку, псевдогасконец наперед сказать не мог, но то, что она, взаимодействуя с вином в желудке и чудовищной усталостью во всем теле, неудержимо и мощно валит его в сон, чувствовал наверняка.

— Д'Артаньян! — Зычный голос Портоса заставил его вздрогнуть и поднять голову. — Возьмите жаркое, д'Артаньян! Что вы приросли к этой рыбе?

— Какая рыба? — Разведчик воззрился на афроанжуйца. — Разве это рыба?! Портос, я вас спрашиваю! Разве это рыба? Атос, разве это вот заливная рыба? Вот… — д'Артаньян обвел тяжелым, мутным взглядом соседние столики, дремавшие в полумраке пустого зала, — вот хрена к ней не хватает!

— Чего не хватает? — не понял Атос.

— Хрена не хватает!

— А что такое хрен? — удивился Портос, и псевдогасконец похолодел, сообразив, что потерял бдительность и допустил ошибку.

Да разве во Франции могут знать что-нибудь про хрен?! Нет, конечно!

Ни хрена они не знают ни про какой хрен!

На лице его не дрогнул ни один мускул, но д'Артаньян весь напружинился, собрался, приготовившись к любому повороту событий. Он чувствовал, что находится на грани провала. И в такой момент! В совершенно безобидной ситуации. Именно это и называется — споткнуться на ровном месте.

Мысли эти ураганом пронеслись в его смятенном разуме, пока разведчик искал выход из положения. Ах черт, Арамис спит, его можно в расчет не брать, а Атос с Портосом уже как следует приняли, так что сейчас сможет пройти самая смелая импровизация! Хотя, блин, заранее надо было думать, прежде чем поминать блюда русской национальной кухни, а не импровизации импровизировать.

— Ну как же, Портос! Хрен! Хрен, Портос! — воскликнул он. — Да вы что, гасконского языка совсем не понимаете?!

— Нет, не понимаю! — пожал плечами чернокожий гигант. — А по-французски сказать нельзя?

— Можно, Портос, можно! — ухмыльнулся д'Артаньян, расслабляясь. — Я просто хотел проверить, знаете ли вы гасконский! Хрен в переводе с гасконского на французский это же соль!

— И всего-то?! — изумился афроанжуец. — Ну хорошо, д'Артаньян, на этот раз вам удалось меня подловить! В следующий раз я тоже предложу вам хлопнуть шампанского на языке фелата нигеро-кордофанской языковой семьи! Вы, д'Артаньян, нипочем не догадаетесь, как будет «шампанское» на языке фелата нигеро-кордофанской языковой семьи! — расхохотался негр и, обернувшись к кухне, гаркнул: — Хозяин! Соли!

Атос по привычке лишь сдержанно улыбнулся, и лазутчик окончательно разрядил напружиненные мышцы. Обошлось! Решив помолчать, покуда избыток винных паров не улетучится из-под сводов черепной коробки, он отодвинул тарелку с заливной рыбой (без хрена-то это в любом случае не еда!) и склонил голову. Сейчас они посадят Арамиса на корабль, а там уж…

Трактирщик выпорхнул с кухни, неся на подносе солонку и пару бутылок бургундского.

— Будить будем? — Портос вопросительно посмотрел на Атоса, распечатав вино и склоняя горлышко над бокалом д'Артаньяна.

Атос взглянул на псевдогасконца и Арамиса, уютно дремавших за столом друг против друга, и покачал головой:

— Не стоит. У д'Артаньяна уже язык заплетаться начал. Парень думает, что он в Гаскони! Пусть лучше отдохнут. Видимо, действует лекарство, которым напоил их лекарь.

— Ну и правильно! — одобрил Портос, закупоривая бутылку. — Нам больше достанется. Ваше здоровье, Атос!

— И ваше, Портос.

Мушкетеры залпом опрокинули бокалы, поставили их на стол и уставились друг на друга, смутно понимая, что упустили нечто важное. Потом, не сговариваясь, синхронно посмотрели на спящих товарищей.

— Да, Портос, хорошие же мы с вами друзья! — Атос укоризненно покачал головой, глядя на негра. — Себе, любимым, здоровья пожелали, а про тех, кому оно нужно больше всего, забыли!

— Я потрясен до глубины, души, Атос, — прошептал тот, стыдливо опуская глаза. — Я ожидал от себя чего угодно, но только не этого!

— Надо бы исправиться.

Воспрянув телом и душой, Портос заново наполнил бокалы.

— Ваше здоровье, д'Артаньян! — провозгласил Атос.

— Ваше здоровье, Арамис! — Портос легонько коснулся лба друга бокалом и объяснил удивленному Атосу: — По-нашему. По-африкански. Такой обычай. Если твой товарищ настолько пьян, что не может уже поднять головы из миски с салатом, аккуратно и бережно коснись его лба своим кубком, произнося тост, и ему приснятся края счастливой охоты!

— Сколько стран — столько обычаев. — Атос уважительно покачал головой.

— Верно замечено, — согласился Портос, добавляя себе пару ложек порядком остывшего жаркого. — А все-таки согласитесь, Атос, у нас с вами отличные друзья, не правда ли?

— Арамис и д'Артаньян? Ну разумеется, Портос, таких друзей еще поискать.

— А мне поначалу д'Артаньян ужасно не понравился! — признался Портос. — Помните ту дуэль у монастыря? Помните, из-за чего мы с гасконцем разругались?

Атос пожал плечами:

— Вы, друг мой, выразились тогда очень смутно.

— Ну так а как же я мог выразиться еще, Атос?! Не говорить же мне в самом-то деле, что малолетний гасконский нахал обозвал меня арапом, негром, черномазым и еще бог знает кем! И не пожелал извиниться по-хорошему! — Афроанжуец громыхнул кулаком по столу.

— Не может быть, чтобы д'Артаньян позволил себе такое! — поразился Атос.

— В том-то и дело, что может! — Портос вздохнул. — Подскочил он, получается, ко мне как ураган, едва с ног не сбил! Я ему говорю: «Что вы себе позволяете, милейший?!» А он мне в ответ: «Ты, говорит, арап, меня учить не моги!» А я ему говорю: «Как вам не стыдно, милейший! Я не арап, я — афроанжуец! Вы вроде бы культурный молодой человек, даже при шпаге вон, а позволяете себе такие расовые предрассудки!» А он мне в ответ: «Да какой ты, блин, афроанжуец?! Ты негритос черномазый, вот ты кто!» А я ему говорю: «Сударь, вы невежа и негодяй! Я буду иметь честь преподать вам урок хороших манер!» А он мне в ответ: «В Африку отправляйся, горилла черномазая, там и учи своих сородичей хорошим манерам!»

— Не может быть! — ахнул Атос. — Ни за что не поверю, чтобы д'Артаньян мог позволить себе подобное!

— Да что ж я, по-вашему, пьян, что ли?! — возмутился Портос.- Ничего не помню?! Именно так все и было! Заехал на меня, как карета на пешехода! Ну чем все закончилось, вы знаете! Не явись тогда де Жюссак со своей бригадой… — Портос махнул рукой.

— Да, ничто не сказывается на дружбе так положительно, как общий враг, — изрек Атос.

— Что бы мы делали без врагов наших, — согласился афроанжуец.

— Портос! У меня родился замечательный тост!

— Тост — это хорошо, — одобрил Портос.- Однако не слишком ли часто мы их поднимаем?

— Это особенный тост, друг мой! — Атос распечатал последнюю бутылку и наполнил бокалы. — Я предлагаю выпить за нашу дружбу!

— Гениально, Атос… Просто гениально… — восхищенно прошептал арап, подхватывая бокал и поднимаясь на ноги. — За дружбу пьем стоя!

Атос кивнул и тоже встал из-за стола. Постояв друг против друга с минуту, мушкетеры молча опростали бокалы и без сил повалились обратно на скамьи.

— Хорошо-о-о! — блаженно потянулся Портос, привалившись спиной к стене, и толкнул спящего Арамиса в бок. — Дружище! Не спи на солнышке — обгоришь!

В ответ тот лишь пробурчал нечто невразумительное и перевернулся с одной щеки на другую.

— Оставьте его в покое, Портос, — посоветовал Атос, чувствуя, что его и самого начинает клонить в сон.

Было действительно хорошо! Добрый ужин и славное вино так удачно легли на усталость беспокойного дня, что сейчас хотелось лишь одного — отыскать койку и свалиться на нее.

Портос собрался было кликнуть хозяина, но в этот момент раздался громкий стук в дверь.

Атос с Портосом разом посмотрели на нее, а после удивленно переглянулись.

— Кого это еще принесло? — недоуменно спросил Портос.

— Не иначе гвардейцев кардинала, — предположил Атос, вытаскивая из-за пояса пистолет и взводя курок. — Догнали-таки!

— Помяни черта! — поморщился афроанжуец, обнажая шпагу.

— Войдите, — разрешил Атос, беря дверной проем на мушку.

Дверь распахнулась, и в нее проник сперва холодный ночной ветер, взволновавший мерцающее пламя свечей, а затем — мужчина в высоких морских сапогах, черном плаще, зюйдвестке и с масляным фонарем в руке. Ни де Жюссака, ни какого-либо другого гвардейца кардинала он совершенно не напоминал и, кроме того, был один, вследствие чего Атос опустил пистолет, а Портос вложил шпагу в ножны.

Этот жест доброй воли, видимо, обнадежил моряка (ну кто, спрашивается, это еще мог быть?), и он подошел к столу мушкетеров. Поставив на пол фонарь и стянув с головы зюйдвестку, незнакомец поклонился и произнес тяжелым, простуженным, сорванным голосом:

— Мсье Лартиг просил передать, что «Анна-Мария» снимается со швартовов через полчаса и вам следует поторопиться, господа.

Мушкетеры снова переглянулись, совершенно не понимая, о чем идет речь. Сообразив, однако, что тянуть с ответом невозможно, Атос взял бокал д'Артаньяна, слил в него остатки вина из последней бутылки и протянул ночному гостю.

— Накати-ка, земеля! — ободряюще кивнул ему Портос.

Морячок не заставил просить себя дважды, принял угощение и, поклонившись еще раз, залпом оприходовал его.

— Ну а теперь, милейший, присаживайтесь и спокойно, со всеми подробностями, рассказывайте: кто такой мсье Лартиг? Кто такая Анна-Мария? И главное — какое все они имеют отношение к нам? — спросил Атос, указывая гостю на ближайшую скамью.

Мореход удивленно посмотрел на него, потом озадаченно крякнул, поскреб пятерней затылок и, разведя руками, ответил:

— Сударь, «Анна-Мария» — это наша шхуна. Мсье Лартиг — наш шкипер. А к вам это имеет самое непосредственное отношение, потому как не далее трех часов назад вы были у нас на борту и договаривались с мсье Лартигом о проезде до Англии! Я ведь не ошибся, сударь? Это вы были у нас на шхуне! А трактир этот вам показал Жан. наш боцман. Не так ли, сударь?

Мушкетеры ошеломленно переглянулись, чувствуя, как из хмельного дурмана, оккупировавшего их мозги, выкристаллизовываются воспоминания и о посещении шхуны, и о беседе со шкипером, и о последующих блужданиях по темным улочкам Кале в сопровождении боцмана Жана, указавшего им этот самый трактир, прежде чем отвести к лекарю.

— Обалдеть! — воскликнул Портос. — Атос, я действительно, кажется, припоминаю, что один из нас должен сегодня ночью отправиться в Англию!

— Точно, Портос. Я тоже вспомнил, для чего мы прибыли в Кале.

— Ну правильно! А вы не помните, кто именно из нас должен отправиться в Англию? — Негр уставился на товарища.

— Я — нет. А вы, Портос?

— И я не помню! — тряхнул кучерявой головой афроанжуец и обернулся к матросу, по-прежнему стоявшему возле их стола: — Землячок, может быть, ты помнишь, кто из нас должен отправиться в Англию?

Но мореход в ответ лишь развел руками и растерянно покачал головой.

— Портос, я вас умоляю. — Атос укоризненно посмотрел на приятеля. — Вы еще сбегайте у трактирщика спросите, кому из нас нужно отправляться в Англию. Это мы должны знать, а не кто-то другой!

— Но, Атос, если мы это забыли, как же нам это узнать? — расстроенно спросил арап. — А может быть… кинем жребий?! — предложил он, просияв от собственной находчивости.

— Нет! — решительно отмел его предложение Атос.- Мы не станем полагаться на случай. Мы пойдем логическим путем.

— Пойдем вместе! — заявил Портос, обрадованный, что его друг, выражаясь применительно к обстановке, взял штурвал в свои руки.

— Итак, Портос, начнем с вас. Вот вы, лично вы собирались сегодня отправляться в Англию?

— Я? Нет. Не собирался.

— Итак, вы в Англию не собирались! — Атос хлопнул по столу ладонью с удовлетворением каменщика, положившего первый кирпич в основание собора Парижской Богоматери. — И я, представьте себе, тоже не собирался в Англию! Ни сегодня ночью, ни в ближайшие несколько лет. Стало быть, Портос, мы оба не собирались в Англию! — С этими словами мушкетер торжественно протянул руку своему товарищу.

— Атос, вы гений! — Арап, смотревший на него в полнейшем восторге, восхищенно стиснул его ладонь.

— Сейчас не об этом! — отрезал Атос, строго качнув головой. — Мы прошли пока еще только половину пути. Двигаемся дальше!

— Вперед!

— Вперед. — И Атос двинулся дальше: — Вот как по-вашему, Портос, может ли Арамис отправиться в Англию?

Осознавая, сколь многое сейчас зависит от его слов, чернокожий мушкетер сосредоточенно наморщил лоб и, проведя в напряженных размышлениях без малого три минуты, ответил:

— По-моему — может!

— По-моему — тоже, — согласно кивнул Атос и тут же озадачил товарища новым вопросом: — А д'Артаньян может отправиться в Англию?

— Гасконец?! — переспросил Портос, взглянув на д'Артаньяна, безвольно храпевшего на столе по левую руку от него. — Гасконец может все!

— В том числе и… — Атос покачал указательным пальцем, хитро сощурившись, — отправиться в Англию?

— Ну конечно же!

— Вот, Портос! Они оба могут отправиться в Англию!

Не сговариваясь, мушкетеры снова пожали друг другу руки.

— Однако! — Атос высвободил свою ладонь из железной клешни арапа. — В Англию должен отправиться только один из них.

— Да! Но кто именно? Может, все-таки… — Портос вытащил из кармана монетку и подкинул в воздух.

— Нет, Портос! Нет! И еще раз — нет! Мы не станем доверяться слепому жребию. Это не наш метод!

— А какой метод наш? — спросил арап, нетерпеливо потрясая раскрытой ладонью и поглядывая вверх.

Но вверху ничего не было. Монетка как взлетела, так больше и не возвращалась. Правда, мушкетеры или же сторонний наблюдатель, случись ему оказаться поблизости, могли бы заметить молниеносный выпад правой рукой, сделанный матросиком, стоявшим около стола в ожидании окончания судьбоносного спора. Однако Портос сидел к моряку спиной, Атос был слишком занят выстраиванием верной логической цепочки, чтобы глазеть по сторонам, а стороннего наблюдателя в этот полночный час поблизости, как на грех, не оказалось. Даже трактирщик, успокоенный тем, что поздние гости не требуют более ни вина, ни закусок, задремал на кухне возле остывающей плиты.

Портос еще несколько раз озадаченно поднял глаза к потолку и, не обнаружив там ничего похожего на свои два су, махнул рукой. Не велика потеря, в конце концов!

— А какой метод наш? — еще раз спросил он у товарища.

— Наш метод — логика, — ответил ему Атос, нравоучительно покачав пальцем. — Вспомните, Портос, о чем мы говорили в Париже перед самым отъездом в Кале?

— Так! — Чернокожий гигант нахмурился пуще прежнего, собирая в кулак изрядно подмоченные спиртным мозги. — Так, Атос, в Париже перед самым отъездом мы… сидели в трактире! Верно?

— Верно. И?

— Мы сидели в трактире и говорили о… — Портос запнулся. — Мы говорили о… Черт возьми, Атос! Я вспомнил! Мы сидели в трактире, и д'Артаньян рассказывал нам о своей новой девице! Верно?

— Нет, Портос, не верно! Д'Артаньян рассказывал нам не о своей новой девице, а о своей первой любви! Которую зовут…

— Констанция Бонасье! — закончили мушкетеры хором.

— Гениально, Атос! — воскликнул арап, а потом подумал и спросил: — Однако что это нам дает?

— Ответ на наш вопрос! Я точно помню, что именно рассказывал наш юный друг! Д'Артаньян тогда ужасно долго и предельно подробно расписывал нам свою пассию и сокрушался, бедняга, как она, ненаглядная, далека и недостижима для него!

— Верно. Я тоже это вспомнил, Атос! — согласился афроанжуец. — Но что же с того?

— Вы не желаете думать, Портос! Вы просто не желаете думать! Ну вы только взгляните на нашего славного гасконца! — Атос ухватил д'Артаньяна за шиворот и рывком оторвал его заспанное, припухшее от возлияний лицо от столешницы. — Вот — молодость! стать! красота! — Атос достал из кармана батистовый платочек и, пару раз махнув им по усам псевдогасконца, избавил их от последних воспоминаний о заливной рыбе. — Ну как по-вашему, Портос, почему может быть недостижима и далека женщина для этакого молодца?!

— То есть вы хотите сказать… — Чернокожий мушкетер ошеломленно уставился на него. — Вы хотите сказать, что Констанция Бонасье недостижима и далека от д'Артаньяна, потому что она… потому что она сейчас в Англии?!

— Ну а почему ж еще-то?! — воскликнул тот, отпуская воротник лазутчика.

Лишенный поддержки, д'Артаньян безвольно рухнул вниз, смачно приложившись лбом о столешницу и, застонав во сне, вытянул вперед руку, едва не спихнув на пол полупустое блюдо с остывшим жарким.

Атос спас блюдо в миллиметре от гибели и, вернув его на место, закончил свою мысль:

— Разумеется, Портос! Единственная причина, которую усматриваю лично я в том, что Констанция Бонасье недостижима и далека от нашего юного гасконца, заключается как раз в том, что она находится в Англии, тогда как он — в Париже!

— С ума сойти! — Портос всплеснул руками, восхищенно глядя на друга. — Теперь и я вспомнил: сразу же после этого приехал Арамис и мы помчались в Кале!

— Чтобы д'Артаньян…

— Смог отправиться в Англию к своей Констанции! Атос! У меня нет слов! Я преклоняюсь перед вашей логикой!

— Господа! — подал голос матрос. — Я, конечно, извиняюсь, но до отхода шхуны остались считаные минуты! При всем уважении к вам капитан Лартиг не сможет задержаться.

— Все путем, земляк! — успокоил его Портос, поднимаясь на нога и снова отрывая лицо д'Артаньяна от столешницы. — А письмо-то?! Письмо, Атос?! — воскликнул он, осененный внезапным воспоминанием.

— Какое письмо? — не понял тот.

— Письмо, которое сначала вез Арамис, потом передал вам, а вы передали мне!

— О черт! — схватился за голову Атос. — Ну и где это письмо сейчас?!

— У меня, разумеется! — пожал плечами афроанжуец, вытаскивая из-за пазухи письмо и передавая его товарищу.

Атос покрутил белый, качественно запечатанный конверт в руках, словно пытаясь распознать содержимое, не разрушая форму.

— Адреса нет, печать глухая, — пробормотал он. — А знаете, Портос, все говорит за то, что послание это личного толка и адресовано оно даме!

— То есть опять-таки Констанции Бонасье? — уточнил арап. — Но почему же нет адреса?

— Портос, я вас умоляю! Обозначить адресата на конверте такого послания — значит подвергнуть честь, а может быть, и жизнь дамы опасности, в том случае если письмо попадет в чужие руки! Тем более что Констанция, если мне не изменяет память, замужем.

— Атос, вы, как всегда, правы! — Чернокожий мушкетер энергично кивнул. — Потому-то д'Артаньян и не вез послание лично, а поручил это нам! Дайте-ка письмо мне. Я наконец-то верну его законному владельцу.

Атос передал конверт Портосу, и тот, расстегнув камзол д'Артаньяна, аккуратно вложил письмо в его внутренний карман. На все эти манипуляции д'Артаньян отреагировал лишь едва различимым болезненным кряхтеньем, обозначившим не угасшее еще вконец сознание.

— Господи! И чего они так набрались-то?! — изумленно покачал головой афроанжуец, поддерживая д'Артаньяна, дабы предотвратить очередное соударение его и без того помятой физиономии со столешницей, и переводя взгляд с псевдогасконца на Арамиса, храпевшего во всю мощь своих легких и остававшегося абсолютно безучастным ко всему происходящему вокруг. — Вроде взрослые мужики, с нормальной толерантностью! Так нет же, нализались до полного беспамятства — и рады-радешеньки!

Атос лишь пожал плечами.

Люди позднего Средневековья, мушкетеры не знали, что прием медицинских препаратов КАТЕГОРИЧЕСКИ несовместим с употреблением алкоголя!

Портос хотел и дальше развивать тему умеренности и здорового образа жизни, однако матросик, вконец уже издергавшийся, подхватил с пола свой фонарь и прошептал почти умоляюще:

— Время, господа! Время! Опоздаем ведь…

— Не трясись, земеля! Не опоздаем! — обнадежил его арап, подхватывая д'Артаньяна под мышки и вытаскивая его из-за стола.

Атос нахлобучил на псевдогасконца шляпу, удостоверился, что никаких иных вещей д'Артаньян здесь не снимал и не выкладывал, и ухватился за его ботфорты.

— Куда вы меня тащите, подонки?! — застонал разведчик, чувствуя, что его кантуют как дорожный сундук.

— Навстречу твоему счастью, дружище! — ответил Портос, выходя из трактира следом за морячком, несшим фонарь, и Атосом, несшим ноги псевдогасконца.

Д'Артаньян злобно харкнул в спину Атосу и, отпустив пару коротких монголо-татарских словечек на вологодском диалекте гасконского языка, окончательно отключился.

Оказавшись на улице, мушкетеры остановились около своих лошадей, привязанных возле двери.

— Может, на лошади быстрее? — вслух подумал Атос.

— Господь с вами, сударь! — отмахнулся вовсю уже психовавший матрос.- Только время потеряем! Тут же идти две минуты! Пристань-то за углом!

— Ладно, земеля! Веди! — разрешил Портос, совершенно не чувствовавший своими могучими руками тяжести бесчувственного разведчика.

Идти и в самом деле оказалось недалеко. Следуя за своим провожатым, мушкетеры свернули за угол и очутились на набережной почти напротив «Анны-Марии», судя по всему совершенно уже готовой к отходу. Во всяком случае, никаких телег поблизости Атос не увидел, зато заметил матросов, суетившихся на палубе под мачтами и готовивших к постановке паруса. Зычный голос боцмана Жана, как и прежде, был слышен издалека. Сочась и переливаясь энергетикой вкупе с нецензурщиной, он вспарывал покрывало темноты, задавая ночи свой веселый, неугомонный темп.

Попав под его гипноз, мушкетеры буквально пробежали последние метры, ураганом взлетели по сходням и оказались на палубе шхуны.

— Пассажиры прибыли, сударь! — доложил их провожатый капитану, черным силуэтом высившемуся на юте под кормовым фонарем.

— Вовремя, господа! — отозвался тот, отсалютовав гостям взмахом руки. — Мы отходим через пять минут! Пьер, покажи господам каюту.

Вестовой поклонился, сделал знак мушкетерам следовать за ним и, нырнув в палубную надстройку, загрохотал каблуками по трапу. Двигаясь следом, Атос с Портосом осторожно нащупывали в темноте узкие деревянные ступени, осознавая, что все равно торопятся сверх меры, отчего голова псевдогасконца время от времени чувствительно соприкасается с углами.

К счастью, искомая каюта располагалась в непосредственной близости от трапа, и, спустившись вниз, мушкетеры тотчас же оказались в маленьком, тесном помещении с узенькой койкой. Водрузив на койку своего товарища, они едва успели снять с д'Артаньяна сапоги, шляпу и укрыть его плащом в расчете на нежаркую ночь, как вестовой снова напомнил им про время.

— Идем-идем! — не стал упираться Портос, которому и впрямь не улыбалось отправиться в Англию на пару с д'Артаньяном или добираться до берега вплавь.

Однако, захлопнув дверь каюты, Атос остановил матроса и, сунув руку в карман, вытащил пригоршню золотых монет.

— Послушайте, милейший, — сказал он, отсыпав морячку ровно половину, — наш друг торопится в Англию на встречу со своей возлюбленной. На радостях он, прямо скажем, не рассчитал свои силы и… принял лишнего, но это не наше дело и тем более не ваше. Ваше дело устроить так, чтобы по прибытии в Англию он немедленно отбыл с корабля по назначению. Понятно?

— Понятно, сударь! А где живет его возлюбленная?

— Это, милейший, вы спросите у него самого. Не может быть, чтобы к утру он не оклемался настолько, чтобы не вспомнил этого. Отправить его туда вам средств хватит, а это вот, — Атос подбросил на ладони остаток монет, — премиальные. — Он ссыпал деньги обратно в свой карман. — Которые вы получите по возвращении. Вы ведь умный человек, милейший? — спросил он матроса.

— Разумеется, сударь, — с готовностью ответил тот.

— Вот и мне так же показалось. А умный человек всегда отдаст предпочтение золоту перед сталью. — С этими словами Атос на пару дюймов вытащил шпагу из ножен и тут же уронил ее обратно.

Матрос поклонился в знак полного взаимопонимания и хотел было ответить, но в этот миг сверху прогремел пушечный боцманский голос:

— Одна минута до отхода! На швартовах изготовиться!! Провожающих попрошу покинуть судно!!!

— Время, Атос! Время! — Чернокожий мушкетер вцепился в рукав товарища. — А то как пить дать на ходу прыгать придется! А водичка-то здесь, в Ла-Манше, совсем не того градуса, что у нас на Лимпопо!

— Зато крокодилы не водятся! — усмехнулся Атос, резво взбираясь по трапу.

Взлетев наверх, друзья двумя прыжками одолели палубу, еще одним — сходни и оказались на набережной. Секунду спустя сходни были подняты на палубу, швартовые петли сдернуты с причальных тумб, а вверх, на высокие мачтовые стволы, поползли светлые полотнища парусов.

Поскрипывая рангоутом и такелажем, «Анна-Мария» неторопливо отвалила от набережной и, медленно набирая скорость, устремила свой бушприт в сторону Туманного Альбиона.

Стоя на набережной у причальной стенки, мушкетеры провожали взглядом шхуну, увлекавшую их товарища навстречу любви и счастью.

По крайней мере, с их точки зрения.

Когда темный силуэт парусника окончательно растворился в ночной черноте, Портос обернулся к товарищу и сказал:

— А все-таки, Атос, мы с вами настоящие друзья, правда? Как верно и, главное, своевременно догадались мы о цели путешествия нашего юного друга! Даже письмо, предназначенное его возлюбленной, не забыли ему отдать! А то, как вы проинструктировали этого малого, вообще выше всяких похвал!

— Уверен, даже если к утру д'Артаньян и не придет в себя окончательно, у него достанет сил назвать адрес Констанции Бонасье, и матрос поможет ему добраться по назначению, — кивнул Атос.

— То-то же он обрадуется, когда проснется утром в Англии, да еще, может статься, в постели своей прелестницы! — Афроанжуец от души расхохотался, довольный тем, какой он есть преданный и надежный друг. Потом протяжно, раскатисто зевнул, озарив ночной сумрак яркой вспышкой своих жемчужно-белых зубов, и спросил: — Однако что же нам теперь делать?

— Возвращаться в трактир, друг мой, что же еще? Я, признаться откровенно, уже просто с ног валюсь, да и в голове полная каша, ничего не соображаю.

— Ага! — Чернокожий мушкетер снова зевнул. — У меня тоже глаза слипаются — сил нет!

— И, кроме того, я беспокоюсь за Арамиса, которого мы беспардонно бросили в одиночестве, — подвел черту Атос.

Портос кивнул в знак согласия, и друзья направились обратно к «Золотому якорю».