Мутация

Семнадцать

Рано утром Стивен тронулся в путь. Он с нетерпением предвкушал возможность проверить свой новый «Порше Бокстер», который он приобрел вместо предыдущего автомобиля, пострадавшего во время выполнения последнего задания. К счастью, «Сай-Мед» брал на себя решение вопросов страхования имущества своих сотрудников, и Стивену не пришлось объяснять в агентстве, при каких обстоятельствах его автомобиль слетел с трассы в поле и превратился в столб пламени.

К полудню Стивен добрался до Шотландии, но только съехав с автомагистрали и оказавшись на открытой всем ветрам проселочной дороге, он начал по-настоящему наслаждаться своим автомобилем. Радостное возбуждение от скоростной езды по петляющим дорогам все еще бурлило в крови Стивена, когда он поставил автомобиль на стоянку Центральной больницы Шотландских границ и заглушил мотор. В этой больнице находился не только Джон Мотрэм. Тони Филдинг, чье колено было травмировано металлическим ковшом экскаватора, проходил здесь лечение в ортопедическом отделении.

В отличие от больниц центральной части города, где всегда крайне трудно найти место на стоянке, здесь было на удивление просторно. В приподнятом настроении Стивен вышел из машины и направился к регистратуре, где попросил о встрече с доктором Тоби Майлзом, который, как указывалось в досье, был лечащим врачом Мотрэма.

Майлз оказался приземистым круглым человеком с жесткими как проволока волосами и красным лицом. На нем был серый костюм в мелкую полоску, розовая рубашка и пурпурный галстук, который лишь подчеркивал нездоровый цвет лица. Внимательно изучив удостоверение Стивена, Майлз вернул его и спросил:

— Чем могу помочь, доктор Данбар?

— Насколько я понимаю, вы лечащий психиатр Джона Мотрэма. Мне бы хотелось узнать ваше мнение о том, что с ним произошло.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Майлз вышел из задумчивости, и Стивен даже заподозрил собеседника в склонности к театральным эффектам, когда тот наконец сказал:

— Сожалею, доктор Данбар, но, по правде говоря, я не знаю. Джон Мотрэм просто сошел с ума.

— Это слишком сложное объяснение для меня, доктор, — сказал Стивен с улыбкой, и лед между ними был разбит.

— Я никогда не видел ничего подобного, — признался Майлз. — Мне сказали, что у него нервный срыв, но сейчас я склонен думать, что проблема совсем не психиатрического плана. Это больше похоже на делириум, и тот факт, что у больного имеются проблемы с дыханием, подтверждает это. Кроме того, в анализах обнаружились признаки нарушения работы печени, так что этот случай уже выходит за рамки моей компетенции и должен быть передан в руки терапевтов. Конечно в первые моменты после происшествия совершенно естественным было предположить, что доктор Мотрэм страдает от некоего расстройства здоровья, вызванного стрессом или нервным потрясением, но это не так. Сейчас клинические проявления все больше похожи на отравление или инфекционное заболевание.

Это было совсем не то, что Стивену хотелось услышать. Призрак опасности, выпущенной из средневековой могилы, чтобы посеять панику в современном обществе, пока отказывался сдаваться.

— Будем надеяться, что случай излечим, — сказал он без тени улыбки.

Майлз пожал плечами.

— Может быть, все прояснится, когда будут готовы все лабораторные анализы.

— Он в сознании?

— Временами. Нам приходится постоянно вводить успокоительные, чтобы не подвергать опасности медсестер. При попытке снизить дозу он начинает буйствовать.

— Доктор Мотрэм говорит хоть что-то, проливающее свет на случившееся?

— Лишь отдельные слова и ничего, что могло бы послужить ключом к разгадке происходящего у него в голове.

— Слова английские?

— О, да! Он не говорит на неизвестных языках, если вы это имеете в виду. Слова английские, но явно возникают у него в сознании в случайном порядке, так что никакой последовательности мышления выявить пока не удалось.

— Бедняга…

— Вы хотели бы взглянуть на него?

Стивен кивнул.

— Хотя бы соотнесу имя с живым человеком, — сказал он и, поднявшись на ноги, последовал за Майлзом.

Джон Мотрэм находился в запертой комнате под постоянным видеонаблюдением. Он будет оставаться там до тех пор, пока врачи не исключат вероятность того, что он страдает от инфекционного заболевания. Ученый бодрствовал, половину его лица закрывала кислородная маска. На первый взгляд — обычный пятидесятидвухлетний мужчина, подумал Стивен, но присмотревшись внимательнее, убедился, что доктор Мотрэм вряд ли осознает происходящее вокруг. Он не спал, однако как будто ничего не видел. Стивен указал на это Майлзу.

— Он не слеп, — сказал врач. — Следит глазами за медсестрой, когда она входит в палату. Вряд ли он воспринимает ее как личность, но явно ее видит, мы в этом уверены.

Майлз прибавил громкость динамиков. Мотрэм что-то бормотал себе под нос, но, как и предупредил психиатр, это казалось потоком случайных слов.

— Красный, семнадцать, синий, крути, поворачивай, толчок, алмазы, алмазы, трава, желтый, небо…

Поблагодарив Майлза за помощь, Стивен вышел. Теперь ему предстояло посетить ортопедическое отделение.

Он застал Тони Филдинга за разгадыванием кроссворда в газете «Таймс». Филдинг лежал один в двухместной палате, из окна которой открывался чудесный вид на горы. Его левая нога была в гипсе, на котором уже красовалось несколько подписей. Стивен улыбнулся, прочитав фразу, написанную красным карандашом: «Папа, я тебя люблю. Льюис».

— Ему семь, — пояснил Филдинг.

Представившись Филдингу, Стивен объяснил причину интереса «Сай-Мед» к этому делу.

— Удачи вам! — отозвался Филдинг. — Пока еще никому не удалось выяснить, что нашло на Джона. Выйдя из могилы, он был словно одержим дьяволом. Господи, я уже говорю словами бульварной прессы!

Стивен снова улыбнулся — этот человек ему определенно нравился.

— Такие фразы, как назло, легко запоминаются, — сочувственно сказал он.

— Главное — не использовать это выражение, если снова появятся журналисты, — усмехнулся Филдинг.

— Насколько я понимаю, вы не имеете ни малейшего представления, что произошло с доктором Мотрэмом?

— Ни малейшего. До того, как Джон вошел в склеп, он был приятнейшим парнем из всех, с кем мне доводилось встречаться, но когда он вышел… — Филдинг поморщился. — У него в голове была только одна мысль — убить. Господи, я снова так выразился! Надо следить за своей речью… В общем, я считаю, мне повезло, что я отделался только вот этим, — он похлопал по загипсованной ноге. — Если бы Джону действительно удалось пустить экскаватор под уклон, сейчас некому было бы рассказывать все это.

— Жутковатая история, — покачал головой Стивен. — Я так понимаю, вы лично не входили в могилу?

— Никто из нас не входил, кроме Джона. А вы действительно думаете, что там что-то есть? Что-то… из прошлого?

— Здравый смысл говорит, что нет, — пожал плечами Стивен. — С другой стороны, я даже представить не могу причину, по которой Джон оказался в таком состоянии. Однако… просто для записи, — попросил он, доставая блокнот, — вы могли бы рассказать обо всем, что случилось в тот день — до того момента, как доктор Мотрэм вошел в могилу?

Филдинг надул щеки и медленно выдохнул.

— Особо говорить-то и нечего. Мы четверо — Джон, Алан Блэкстоун, Лес и я — встретились на автостоянке аббатства и ждали, пока люди из «Охраны здоровья» проинспектируют оборудование, которое мы собирались использовать для раскопок. Когда они закончили ставить галочки в своих анкетах и дали нам отмашку, мы пошли в гостиницу к санитарному врачу, назначенному службой здравоохранения. Он по-быстрому расспросил нас о здоровье, поставил прививку от столбняка и сказал, что с его стороны претензий нет. Затем вся наша компания отправилась на место раскопок, и мы с Лесом начали расшатывать камни в могильной стене. Когда мы закончили, то передали инициативу Джону и наблюдали, как он извлекает камни, чтобы получился проход. Затем он скрылся внутри и пробыл там довольно долго — больше двадцати минут, но мы решили, что он переживает, так сказать, свой момент славы, и не стали его беспокоить.

— Что произошло, когда доктор Мотрэм наконец вышел?

— Сразу было видно, что с ним что-то не то… Он с трудом открыл пластиковый полог, и я подал ему руку. Алан попытался заговорить с ним, и тут… начался ад. Джон точно съехал с катушек. Он ударил Алана по лицу фонарем, который держал в руке, а затем ударил Леса, когда тот попытался помочь Алану. В итоге мы трое свалились в канаву, а Джон явно вознамерился задавить нас экскаватором. На наше счастье, он не справился с управлением, и это спасло нам жизнь. Экскаватор завалился на бок, а Джона выбросило наружу.

— Он потерял сознание от удара?

— Нет, — сказал Филдинг задумчиво. — То есть, я точно могу сказать, что он не ударился головой. Мне показалось, что ему стало трудно дышать. Он какое-то время лежал на траве, хватая ртом воздух, а затем, слава Богу, отключился.

Стивен поблагодарил Филдинга за помощь и вышел из больницы. Взглянув на часы, он обнаружил, что еще успеет поговорить с Кеннетом Глассом из службы здравоохранения, если отправится туда сейчас же. Стивен решил так и сделать, отложив посещение места происшествия в Драйбурге, поскольку в четыре часа дня в марте уже начинало темнеть. В аббатство он наведается завтра с утра.

Гласс оказался приятным обходительным человеком лет тридцати пяти, крепко стоявшим на земле обеими ногами, и с ходу отмел любую идею проклятья или чумы, «дошедшей до нас через века».

— Некоторые анализы еще не готовы, — объяснил он, — но, думаю, я могу сказать вам, что произошло с доктором Мотрэмом.

— Можете? — воскликнул Стивен. — Это замечательно… Или наоборот, если окажется, что мы — на пороге эпидемии…

— Ничего подобного, — отмахнулся Гласс. — В лаборатории обнаружили, что доктор Мотрэм отравился микотоксином рода Аманита,[8] — причем, очень большой дозой…

— Да-да, продолжайте, пожалуйста, — в нетерпении попросил Стивен.

— Мы не считаем, что в склепе присутствуют какие-либо живые организмы. Скорее всего, там произошло накопление большого количество спор грибов, они и присутствовали в пыли, которую поднял Мотрэм, войдя внутрь. Мы думаем, что он вдохнул их, когда снял маску, что и привело к нарушению дыхания и поражению печени, клинические проявления которого мы уже отмечаем.

— А психическое расстройство?

— Нет нужды говорить, что может натворить большая доза микотоксина. Это очень сильный яд!

— Что ж, мы все у вас в долгу, доктор! — с чувством произнес Стивен. — Получается, что у доктора Мотрэма не было никакого нервного припадка, и его не поразил какой-то средневековый микроб. Он отравился.

— Именно так все и выглядит, — согласился Гласс. — Однако есть один момент, вызывающий недоумение…

— Какой же?

— Мы не смогли обнаружить этих спор в пробах воздуха, взятых в склепе. До сих пор все анализы показывают, что в могиле нет ничего, кроме безвредной пыли.

— Насколько я понимаю, входя внутрь, ваши сотрудники были одеты в биозащитные костюмы?

— Разумеется! Но мы провели всевозможные анализы. Воздух в склепе, конечно, не назовешь особо свежим, но в биологическом отношении он совершенно нормальный. Джону Мотрэму, должно быть, сильно не повезло: споры могли присутствовать в останках одного из тел, которое доктор решил вскрыть.

— Бедняга, — вздохнул Стивен. — Но, слава Богу, вы нашли ответ. Чем скорее пресса успокоится и снова займется своими любимыми ворами-банкирами, тем лучше.

— Согласен с вами, — кивнул Гласс. — Кстати, наша передвижная лаборатория еще на месте происшествия. Вы можете воспользоваться ею для любых анализов, какие сочтете нужными. Когда все заинтересованные лица закончат брать пробы, мы проведем полную дезинфекцию.

Стивен вернулся за руль, чувствуя огромное облегчение. Никакой опасности эпидемии в результате вскрытия могилы не существовало. Мотрэм отравился, надышавшись грибковыми спорами, что не имело абсолютно никакого отношения к чуме. Единственной проблемой Стивена теперь было то, что ему негде остановиться на ночь, если он по-прежнему намеревается осмотреть место раскопок завтра утром. Но потом он вспомнил, что в папке, подготовленной Джин Робертс, говорилось о гостинице при Драйбургском аббатстве. Он позвонил туда и забронировал номер.