Мы не виноваты, профессор!

Глава 2.

— Что тут происходит?! — загремел Снейп, вваливаясь в лабораторию десятью минутами позже. — Поттер, Грейнджер, что... Едрит твою мать!

Дверь с ужасающим грохотом захлопнулась за спиной зельевара, а сам он остолбенел, наблюдая и будучи не в силах отвести глаз от открывшейся картины.

Наплевав на все задания и отработки, гриффиндорцы самозабвенно целовались. Поттер прижимал к себе Грейнджер, опершись на стол и предварительно свалив с него пару коробок с пузырьками и пробирками. Грейнджер уселась к Поттеру на колени лицом к лицу, скинув мантию и школьный жилет. Ее юбка задралась до самой талии, галстук съехал на бок.

— Что здесь происходит?! — заорал Снейп. Но то ли голос ему изменил, то ли он вообще только подумал, вместо того, чтобы выкрикнуть. В общем, из горла вырвался жалкий хрип.

Гарри и Гермиона оторвались друг от друга на секунду — оба взъерошенные, возбужденные, раскрасневшиеся — и вернулись к прерванному занятию.

Вот тут до зельевара дошло, что дети не просто увлеклись друг другом в его отсутствие. Было в их затуманенных, голодных глазах нечто такое, отчего Северусу резко поплохело. Он втянул носом воздух, метнул взгляд на котел — черт возьми, они испортили зелье! Хуже того, они превратили его в... в...

Снейп покачнулся. Лаборатория подернулась пеленой, по телу прошла судорога. Широко распахнув глаза, хватая ртом воздух, Северус уставился на парочку гриффиндорцев. Соображалось ему с гигантским трудом — из головы словно в момент вымело все мысли. Но на осознание происходящего его сил все же хватило.

Гермиона к этому моменту уже стянула с плеч блузку. Ее пышные волосы по случаю отработки были собраны на затылке в пучок, поэтому нисколько не стесняли обзора. Жадный взгляд Снейпа скользнул по голой спине девушки, по плавным изгибам бедер и талии, по вдавленным в нежную кожу полоскам бретелей лифчика, по пальцам Поттера, нетерпеливо рвущим застежку. Ну же... ну...

С застежкой Гарри явно не ладил.

Раздосадованный Снейп шагнул к молодым людям и быстро выдернул крючки из петель.

— Кретин, Поттер, всему учить надо! — проворчал он, сглотнув слюну. И тут же опомнился. Что он делал?! ЧТО ОН ДЕЛАЛ??? Помогал Поттеру раздеть Грейнджер?

Сознание на миг прояснилось, и Снейп рванулся к выходу. Навалился на дверь всем телом...

Не тут-то было! Дверь не подалась, сколько он в нее не бился. Должно быть, при входе он шарахнул ее об косяк с такой силой, что внешний засов соскочил и запер ее.

Вот не было печали! Ничего, сейчас исправим ситуацию.

Стараясь не обращать внимания на возню сзади, Северус вытащил из-за пазухи волшебную палочку. Руки тряслись, как у пропойцы. Из-за спины вдруг раздался протяжный женский стон, и Северус подскочил так, словно его кипятком ошпарили. Палочка выскользнула из пальцев и покатилась по полу. Мысли превратились в кашу, и он на свою беду оглянулся.

Первым, на что натолкнулся его взгляд, была тяжелая, мягкая, соблазнительно приподнятая грудь Гермионы, и губы Гарри, жадно целующие ее, и его язык, выписывающий влажные круги вокруг розовых сосков. Девочка была невероятно красива, мальчик — бесподобен, — Северус вдруг подумал, что никогда не видел ничего более завораживающего и откровенного. Отголоском мысли мелькнуло в голове, что Поттер уже не воспринимался как Поттер, сын злейшего врага. А Грейнджер перестала быть сопливой выскочкой с ненавистного факультета. Они оба сейчас были единым — центром в этой горе-лаборатории, образцом разврата и удовольствия, желания и удовлетворения. Он не хотел останавливать их, он хотел смотреть, и смотреть, и смотреть дальше. И завидовать Поттеру, чью пряжку ремня расстегивали проворные пальчики Гермионы. И слушать их стоны.

Если бы только он не был преподавателем!

Эта мысль оглушила несчастного Снейпа, как корабельный колокол.

— Хватит! — рявкнул он так, что на полках звякнули пузырьки и пробирки.

Гарри и Гермиона оторвались друг от друга и повернулись к нему.

— Профессор? — Гермиона словно только что его увидела. — Вам разве не говорили, что подглядывать нехорошо?

— Хоть бы прикрылась, бесстыжая, — прорычал Снейп, стискивая кулаки. — Поттер, где ваши мозги? Вы что, не понимаете, что находитесь под действием афродизиака?

— Понимаю, — выдохнул Гарри, разворачивая девушку к себе спиной, обхватывая ее груди руками и соблазняюще сдавливая. Гермиона зажмурилась от удовольствия и потерлась об него спиной. — Но ничего не могу поделать. Вы бы отвернулись, профессор. Или вообще ушли отсюда.

— Ушел бы, если б мог, — проворчал Снейп. — И вас бы с собой прихватил.

Гарри равнодушно пожал плечами и вдруг потянул юбку девушки вниз вместе с трусиками.

— Поттер, — предостерегающе зашипел Снейп. — Опомнитесь!

— Отвернитесь, если вам неприятно смотреть, Северус, — с придыханием промурлыкала Гермиона.

Северус? Нет, она сказала Северус?! Чертова девчонка, да он порвет ее, как Тузик грелку, да он вышвырнет ее из школы — только пятки сверкнут! И опомниться не успеет, как окажется за воротами. Это же надо — Северус!

Поток праведно-гневных мыслей оказался прерван низким, гортанным стоном, на этот раз мужским. Это Гермиона развернулась, беззастенчиво запустила руку в расстегнутые джинсы Гарри — и тот окончательно потерял голову.

Снейп пялился, разинув рот, на то, как девчонка ласкала Поттера, а тот извивался, и дрожал, и мучительно, протяжно стонал, уткнувшись ей в шею. Что она творила? Как ей удавалось вырывать у мальчишки такие безудержные, бесконтрольные стоны? Где она этому научилась?

Северус вдруг сообразил, что сжимает и поглаживает себя сквозь брюки и... стонет! Тихо, но не менее откровенно, чем Поттер.

Черт бы их всех побрал!

Куда отлетела палочка? Куда, черт побери, подевалась эта дурацкая палочка? Резко отдернув руку, зельевар грохнулся на колени и принялся шарить по полу ладонями. Перед глазами буйным цветом расцветали крапинки и пятна, в голове гудело, штаны трещали по швам, и Снейп вдруг понял, что еще один взгляд на это развернувшееся у него на глазах бесстыдство — и он кончит прямо в брюки, как сопливый подросток, даже не прикасаясь к себе. О, он уже знал, какой кошмар станет преследовать его до конца жизни. И знал, что сдерет с Поттера шкуру в ближайший же урок зельеварения... если, конечно, тот не свалит из лаборатории по-тихому и не оставит разгоряченную, возбужденную Грейнджер ему, Северусу, на поругание...

Стоп.

На какое еще поругание?

В который уже раз сквозь перламутровую розовую кашу фантазий пробился голос рассудка. Северус плюнул на поиски палочки и тяжело поднялся на ноги, отряхиваясь.

То, что он увидел, понравилось ему равно в той же степени, в которой было ненавистно. Поттер стянул футболку через голову — рельефные мышцы рук перекатились под загорелой кожей. Гермиона тут же прижалась губами к его горлу, провела дорожку грязных, мокрых поцелуев вниз, заставляя Поттера вновь усесться на стол и опереться на вытянутые руки. Джинсы с парня давно сползли вместе с бельем, и от того, что девчонка сделала в следующий момент, у Снейпа в паху все полыхнуло адским пламенем и растеклось жидким огнем. Содрогаясь в умопомрачительных, почти болезненных от перевозбуждения конвульсиях, Северус прислонился к шкафчику с пробирками. Гермиона продолжала пытать Поттера неумелыми, но такими откровенными ласками, что тот, в конце концов, тоже не продержался дольше минуты. От его вопля у Снейпа едва не заложило уши.

Впрочем, Грейнджер это не остановило. Насколько Северус мог догадываться, Поттер быстро придет в себя, и веселье пойдет по второму кругу — у них тут кипел целый котел отличного афродизиака, хватит надолго! Как раз до конца жизни, прервавшейся из-за истощения и обезвоживания организма.

Значит, нужно было действовать немедленно.

Гермиона уже успела сдернуть юбку вместе с трусиками и прильнула к Гарри всем телом, обняла, впиваясь в его опухшие губы голодным, просящим поцелуем. Тот скользнул ладонью к впадинке между ее бедер — Снейп едва не остолбенел во второй раз за вечер.

Момент был не из лучших, но выбора не оставалось.

Оттолкнувшись от шкафчика с пробирками, Северус шагнул к любовникам. Сморщившись от отвращения, крепко сдавил пальцами голое плечо Гарри — вот так, чтобы отпечатались синяки! Развернул мальчишку к себе лицом, насильно вырвав его из объятий Гермионы, и влепил ему такую затрещину, что тот отлетел к стене и грохнулся на баррикаду из коробок. Черт с ними, с ингредиентами, Северус себе еще закажет!

Грейнджер взвизгнула и отшатнулась. Поттер затряс головой, приходя в себя. Северус готов был поклясться, что перед глазами у парня сейчас все двоилось.

— Что вы делаете? — заверещала Гермиона и кинулась на него с кулаками.

Мерлин, за что мне это, с тоской подумал Северус и скрепя сердце отвесил Грейнджер оплеуху послабее и поаккуратнее. Девчонка крутанулась и повалилась прямо на Поттера — тот едва успел раскрыть гостеприимные объятия.

Отлично. Пока гриффиндорцы не очухались и не принялись за старое, рассудив, что очутились в горизонтальном положении не иначе как по велению судьбы, зельевар метнулся к шкафчику у двери. Выдвинул нижний ящик и принялся сосредоточенно разгребать горы старья: всего, что накопилось за долгие годы, всего, что протухло, провоняло, прогоркло и зацвело. Где-то здесь должен был находиться неприметный прозрачный флакончик с бесцветной жидкостью... и он нашелся! Северус выдернул пробку — в нос шибанула отвратительная едкая вонь.

— Поттер! — Он вскочил с колен.

Так и знал! Поттер и Грейнджер в россыпи картонных коробок расслабленно целовались, прижавшись друг к дружке и тихонько постанывая от удовольствия.

— Ладно, — раздраженно буркнул зельевар. — Я первый.

И с коротким: "Ху!" — опрокинул содержимое флакончика себе в рот. Как будто одеколону хлопнул, ей-богу! — того самого, которым так любил брызгаться покойный Блэк, не к ночи будь помянут.

Мысли прояснились, а вместе с ними прояснилась и чудовищная картина происходящего — и произошедшего. Северус отчетливо ощутил мокрое пятно, расползающееся на брюках. И его чуть не разорвало от отвращения к самому себе. Даже затошнило от воспоминаний о Поттере... и от того, что предстояло совершить. Как он вообще допустил подобное?! Нужно было сразу врезать мальчишке в зубы, а Грейнджер связать. Тогда перед Северусом не возникла бы та красочная картина, которую он созерцал в данный момент. Нет, чисто с эстетической точки зрения молодые люди выглядели великолепно, даже соблазнительно: в тусклом, рассеянном свете настенных факелов их сплетенные обнаженные тела отливали янтарной желтизной. Гермиона склонилась над Гарри, медленно, томно целуя его раскрытые губы. Взгляд Северуса на мгновение остановился на ее упругих ягодицах.

Нет, ему определенно не нравилось то, что предстояло сделать. А уж предсказуемая до дрожи реакция гриффиндорцев и вовсе порождала самые тоскливые мысли. Видимо, придется подправить обоим память, да не просто подправить, а стереть начисто, чтобы и через двадцать лет ни один из них не вспомнил о событиях сегодняшнего вечера.

Подняв с пола мантию Грейнджер и джинсы Поттера, Северус шагнул к молодым людям.

— Мисс Грейнджер, — позвал он хорошо контролируемым ледяным голосом. — Ваш зад мозолит мне глаза. Извольте встать.

Гермиона оторвалась от губ Гарри и кинула на профессора затуманенный желанием взгляд поверх плеча. У Северуса от этого взгляда свело живот. Снова. С той лишь разницей, что сейчас в его мозг не впивались тысячи отравленных игл афродизиака.

Гм, так и знал, что все разговоры пойдут в пользу бедных.

Северус сжал зубы, наклонился и вздернул Грейнджер подмышки. Она оказалась легкой и хрупкой — так и обвисла в его стальных объятиях. Пока не успела опомниться, Снейп накинул ей на плечи мантию.

— Застегнитесь.

— Зачем? — девушка улыбнулась, и Северус судорожно сглотнул. Она стояла слишком близко, чтобы можно было с легкостью игнорировать ее прекрасное нежное тело, ее наготу, ее непосредственность. Невинность в сочетании с откровенным развратом притягивала и завораживала, и чем дольше Северус смотрел на Гермиону, тем глубже тонул в бархатистых карих глазах, в опьяняющем запахе женственности и животного влечения. Девушка склонила голову на бок, мантия соскользнула с ее плеч и черным облаком осела на пол.

Сколько же лет он не видел ничего подобного? Столько лет назад в последний раз держал в руках гибкое женское тело? Сколько лет прошло с тех пор, как ему отдалась последняя женщина?

Северус почувствовал, что задыхается. Жар накатывал волнами, тело ответило на недвусмысленный призывный взгляд девушки сильным, горячим приливом крови к низу живота. Он хотел ее... Мерлин, как же сильно он хотел ее в тот момент! Наплевать на все школьные правила и запреты, на преподавательскую этику, на разницу в возрасте, на пропасть, пролегающую между ним и этой томной, соблазнительной девочкой, до конца не осознающей всей силы своего сексуального магнетизма. На собственную совесть, которая уже давно орала благим матом, — просто заткнуть ее и взять то, что само плыло в руки. Ни Грейнджер, ни Поттер завтра не вспомнят ничего из того, что происходило в лаборатории, уж он постарается. Он провернет все так, что ни одна живая душа ни о чем не заподозрит...

Гермиона обвила его шею руками, и ее опухшие от поцелуев губы, мягкие, призывно открытые, скользнули по его сжатым губам.

У Северуса закружилась голова. Возбуждение оформилось в настойчивую, непреодолимую тягу, волнами жара расходясь по напряженному телу. И Северус отдался ему. Обхватил доверчиво запрокинутую голову девушки ладонями и впился в нежные губы, пробиваясь языком в теплый, влажный рот, лаская, беря столько, сколько мог дать этот бесстыдный поцелуй. Гермиона одобрительно застонала, выгибаясь под его руками.

Сколько прошло времени, прежде чем Северус решился провести ладонью по ее шее, по плечу, по груди с острым, тугим соском? Показалось — вечность. Однако едва он оторвался от таких пленительных губ, как в поле зрения возник Поттер. Северус напрягся, мгновенно вспоминая, где он, с кем он. Весь кошмар происходящего обрушился на него одновременно с пониманием собственной ничтожности, ублюдочности, убожества. Он ожидал, что Поттер засветит ему в глаз, и даже приготовился защищаться, выпустив Грейнджер из объятий. Но парень лишь шагнул ближе и уткнулся губами в затылок девушки, обнимая ее и поглаживая. Гермиона от такого поворота событий окончательно сомлела. Но... трахать ее вместе с Поттером???

Северуса словно обухом по голове шарахнуло.

В голове помутилось, мысли поблекли и выцвели, превратившись в какие-то убогие обрывки, а из чувств сохранилось лишь одно — всепоглощающее омерзение к самому себе, к Грейнджер, к Поттеру — ко всему поганому миру, будь он проклят.

— Поттер, вы все еще помните, что находитесь под действием заклятия? — ледяным тоном осведомился Снейп, отступая на шаг.

— Ммм?

Нет, он не помнил. В его крови сейчас бурлило столько афродизиака, что он и своего имени наверняка без подсказки не сумел бы воспроизвести.

— Сделайте глоток, — велел Северус, настойчиво впихнув пузырек с противоядием в ладонь Гарри.

— Для че...

— Я все еще вам преподаватель, Поттер! — загремел Снейп. — Делайте, что говорят, иначе уже утром будете трястись в Хогвартс-экспрессе на пути к Лондону. Живо пейте!

Гарри послушно сделал глоток. И скривился. Пузырек вылетел из его разжавшихся пальцев — Северус едва успел подхватить.

— Что это за мерзость?! — вытирая рот тыльной стороной ладони, осведомился Гарри. — Вы решили меня отравить, профессор? Вы с ума сошли?

Снейп подхватил с пола мантию и накинул ее Гермионе на плечи.

— Что... — взгляд Поттера прояснился.

Противоядие начинает действовать, с садистским удовольствием подумал Снейп. Горгулья, до чего же жаль, что колдографию нельзя сделать! Любоваться бы ею потом всю оставшуюся жизнь.

— Что происходит, — прошептал шокированный Гарри, обводя взглядом лабораторию, ощупывая трясущимися руками себя самого — голого, мокрого от пота, со следами засохшего семени на бедрах. Опустить глаза он не решался. Беззвучно шевеля побелевшими губами, он таращился на Снейпа, на Гермиону, которая все норовила скинуть мантию и беспрестанно хихикала.

Еще чуть-чуть — и герой магического мира позорно хлопнется в обморок, понял Северус.

— Помогите мне, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Подержите свою... гм, подругу. Мисс Грейнджер, откройте рот.

Гермиона повиновалась, но стоило поднести к ее губам пузырек, как она попыталась поймать пальцы Снейпа и втянуть их в рот.

— Что это значит? — простонал потрясенный Гарри.

— Держите ее голову, а-то придется дать ей пощечину.

Поттер вцепился в подругу мертвой хваткой. Гермиона закашлялась.

— Я бы на вашем месте оделся, пока она не пришла в себя, — посоветовал Снейп. Вытянул руку: — Акцио палочка!

Странно, конечно, что мысль использовать это заклинание не пришла ему в голову раньше. С другой стороны, раньше он был не в том состоянии, чтобы беспалочковое колдовство увенчалось успехом.

— Если случится истерика, дайте пощечину, это поможет, — предупредил Снейп, направляясь к выходу из лаборатории. — Как только приведете себя в порядок, живо в мой кабинет. Все ясно?

Гарри отрешенно кивнул.

— Вам все ясно, Поттер?! — Снейп повысил голос.

— Да...

— Да, сэр!

— Да, сэр! — со злостью рявкнул Гарри.

— Вот и отлично, — буркнул Снейп. — Я жду.

И вылетел из лаборатории.

* * *

Это было слишком мучительно, чтобы оказаться правдой.

Однако же это не было ни сном, ни бредом, ни наваждением, ни тем более фантазией или ложью. Оно произошло на самом деле.

Обхватив себя руками, точно стремясь ужаться в точку, исчезнуть, испариться, Гермиона стояла на коленях в лаборатории Снейпа и покачивалась из стороны в сторону. Она крепко зажмурилась, низко наклонив голову, и спрятала лицо за рассыпавшейся по плечам волной волос.

Нет, нет, нет, твердил рассудок. Она не могла этого сделать. Но память безжалостно разворачивала перед мысленным взором картины одну краше другой. Вот она целует Гарри впервые — теплый, незнакомый, волнующий вкус на губах, и хочется окунуться в тот поцелуй с головой. Горят щеки, пылают губы, жидкий огонь плещется в животе, превращая внутренности в сплошное пульсирующее вожделение. Вот выгибается под жадными руками. Вот обхватывает ладонью горячую, твердую плоть под джинсовой тканью, чувствуя, как от липкой влаги становится мокро и скользко и хочется неизмеримо больше, хочется...

Гермиона закрыла лицо руками. Последняя картина вызвала в животе настоящий ураган — внутренности словно перевернулись и завязались в тугой узел. Боже, какой стыд, какой жуткий разврат!

Она не могла понять на Гарри глаз, не могла встать с колен и отправиться к Снейпу. Сколько времени прошло с тех пор, как противоядие подействовало? Час? Два?

Гарри не трогал ее. Он машинально разбирал пробирки и пузырьки, рассовывая их по картонным коробкам. Даже украдкой Гермиона не смела взглянуть на него. Все, чего ей хотелось, это оказаться в сотне миль отсюда. Или умереть.

Но продолжать в том же духе было невозможно. Она уже достаточно наплакалась, образно выражаясь. Достаточно настрадалась от отвращения к себе. Может быть, если отправиться к Снейпу, тот убьет ее прямо на пороге и положит конец ее мучениям? Она не выдержит дольше, не вынесет того чудовищного стыда. Ведь она и Снейпа... господи боже, она и Снейпа целовала! И пыталась соблазнить...

Гермиона сдавленно застонала. Слезы потекли по щекам сами собой, и не было никаких сил их сдержать.

— Прости, — пробормотал Гарри так тихо, что она еле услышала.

— Что? — не поверила своим ушам.

— Прости меня. Ты была права, — произнес Гарри, старательно отводя взгляд. — От меня всем одни неприятности.

— О чем ты?

— О зельеварении. Если бы я не начал выступать, ничего бы не случилось. Если бы послушался тебя и засунул в рот тряпку, если бы не вылил в котел пузырек неизвестно с чем, мы бы не...

В голосе Гарри прозвучало такое глубокое раскаяние, такая жуткая, нестерпимая тоска, что Гермиона невольно оторопела.

— При чем здесь это? — произнесла она растерянно. — Это я вела себя просто отвратительно! Как вспомню, так... Боже, — застонала Гермиона и снова спрятала покрасневшее, опухшее от слез лицо в ладонях. — Ужасно.

— Противно?

Гермиона отчетливо расслышала в голосе Гарри вопросительные нотки. Потребовалось немало времени, чтобы она догадалась, о чем он спрашивал, а когда догадалась, кровь прилила к щекам, и от стыда захотелось пойти и тихо утопиться в Черном озере.

— Не противно, — прошептала она. — Стыдно. Ненавижу себя.

— Себя? — что-то в голосе Гарри заставило Гермиону поднять взгляд. Впервые за все время. Парень выглядел сбитым с толку. — Или меня?

— Тебя-то за что? — девушка недоуменно моргнула и всхлипнула. — Зелья, склянки — при чем здесь они? Я бы в жизни не подумала, что во мне столько... грязи.

Последнее слово потонуло в очередном всхлипе.

— Грязи? — снова переспросил Гарри, точно никак не мог взять в толк.

— Я вела себя, как... как шлюха, — выдавила Гермиона и сжала голову ладонями.

— Так ты только из-за своего поведения? — с робкой надеждой шепнул Гарри.

— Откуда что взялось? Я же дев... я еще никогда ни с кем даже не целовалась, веришь?

— Нет, — парень покачал головой. — Или Крам не в счет?

— Ой, да это разве поцелуи? — отмахнулась Гермиона и тут же поникла. — Вот! Я даже говорю теперь так, словно мне было, с чем сравнивать. Как падшая женщина.

— Ерунда. Ты была очень... — Гарри смущенно притих, вертя в руках пузырек с темной жидкостью, — убедительна. И великолепна, если уж на то пошло. Правда, — оговорился он, — мне тоже не с кем сравнивать.

— Ты это говоришь, чтобы мне не было так погано, — мрачно произнесла Гермиона.

— Ничего подобного. Если не брать во внимание историю с зельем, это было лучшим, что я испытывал за всю свою жизнь, — с горячностью возразил Гарри.

— Ты шутишь, — Гермиона покачала головой.

— Нашла шутки.

— Значит, ты не злишься на меня?

У Гарри отвисла челюсть.

— Я ведь и со Снейпом собиралась... — простонала Гермиона.

— Ты не виновата. Это действие афродизиака. Или тебе нравится этот старый хрен в сюртуке?

— Нет!

— Ну, значит, все в порядке. В конце концов, — философский изрек Гарри, — между нами не случилось ничего непоправимого. Нужно поблагодарить профессора за своевременное вмешательство.

Гермиона вдруг поймала себя на том, что пялится на джинсы парня и отчетливо представляет себе то, что под ними. Она бы не стала утверждать, будто "ничего не случилось", хотя бы потому что до сих пор, невзирая на мерзкое противоядие, помнила вкус Гарри, помнила его прикосновение к своим губам, и шелковистость его кожи, и то томительно-сладостное чувство, которое он в ней вызывал. Определенно, перед ней сейчас стоял уже не тот Гарри, которого она знала с первого курса, и даже не тот, с которым разругалась сегодня утром. Этот новый Гарри находился для нее в совершенно новом диапазоне чувств и ощущений, и никогда ему не стать прежним, никогда не обесцениться настолько, чтобы она забыла все, что только что пережила.

— Пойдем, поблагодарим, — согласилась Гермиона.

Не сказать, что ей стало намного легче после этого короткого разговора, но сидеть и дальше мучаться было невыносимо. Гарри, кажется, не злился и не презирал ее за беспутное поведение. А с остальным она как-нибудь справится. Даже со Снейпом.

Впрочем, подумать оказалось куда проще, чем сделать.

Снейп расхаживал по кабинету, сцепив на груди руки и выкручивая пальцы. Должно быть, гриффиндорцы постучали в дверь слишком тихо, потому что поначалу зельевар их даже не заметил. Или же он был поглощен собственными безрадостными мыслями. И сильно нервничал — привыкшим к его вечной показной холодности, надменности и презрительному высокомерию гриффиндорцам это моментально бросилось в глаза.

Снейп был облачен в мантию, и от стремительных движений черная ткань взлетала и раздувалась у него за спиной. Его волосы растрепались, а руки не находили себе места.

— Профессор Снейп, — подал голос Гарри, когда стало понятно, что без посторонней помощи зельевар не прекратит своих метаний по кабинету.

Снейп застыл, как вкопанный. Медленно выпрямился, горделиво расправив плечи и вздернув подбородок. Привычным движением головы откинул со лба спутанные волосы. Секунда — и его лицо окаменело, утратив даже намеки на какие бы то ни было эмоции.

— Поттер.

Имя прозвучало, как приговор.

Гермиона втянула голову в плечи, чувствуя, что заливается краской по самые уши и окончательно теряет способность не только соображать, но даже контролировать выражение лица. Если бы от стыда можно было умереть... О, Мерлин, этот стыд не шел ни в какое сравнение с тем стыдом, который она испытывала по отношению к Гарри. Гарри был ее другом, и вдвойне мучительнее было бы пережить его разочарование — потерять его навсегда, зная, что нет на свете такой силы, которая сумела бы вернуть его, заставить его понять, простить, принять. Но профессор Снейп был ее преподавателем, к тому же в два раза старше ее. Она уважала его, да, во всем, что касалось науки, он был для нее безусловным авторитетом. Но представить его в роли любовника? Пусть даже на самый крошечный миг вообразить, что он прикоснется к ней, поцелует ее? Гермиону передернуло от отвращения и жуткого, нестерпимого стыда. Этот стыд ударил в голову с такой недюжинной силой, что показалось, будто зазвонили колокола, и от их погребального звона вот-вот треснет череп.

Оглушенная, одеревеневшая, Гермиона стояла, уткнувшись взглядом в пол. Дыхание сперло.

— Должен вам признаться, Поттер, что вы никогда не казались мне человеком, способным на великие свершения, — заговорил Снейп. Его голос звучал отстраненно. — За все пять лет вашего пребывания в Хогвартсе вы ни разу не поразили меня настолько, чтобы я углядел в вас хоть сколько-нибудь значимый талант: к учебе, к зельям в частности, к квиддичу... Вам никогда не удавалось меня удивить. Какими бы отчаянными ни были ваши убогие потуги, они не вызывали во мне ничего, кроме унизительной жалости.

Гарри молчал, глядя зельевару прямо в глаза. Ему удалось не покраснеть, словно он не испытывал за содеянное ни капли стыда. Зато чем дольше Снейп говорил, тем сильнее парень сжимал челюсти. Он злился. Черт возьми, в этом был весь Гарри! Злился, начинал закипать, в то время как уместнее было бы повиниться и посыпать голову пеплом.

Ох, не приведи Мерлин, еще что-нибудь ляпнет! Не сносить им головы.

— Но теперь я вынужден признать, что все эти годы недооценивал вас. А конкретно — вашу глупость. За пару часов вы умудрились наворотить такого, что Лонгботтом с его мозгами размером с голубиное яйцо нервно курит в сторонке. Вы едва не наорали на меня в кабинете зельеварения, — Снейп начал загибать пальцы, — переколотили в лаборатории несколько десятков пузырьков с ценными ингредиентами для зелий, испортили зелье болтливости, которое я варил по заказу Ордена Феникса. И в довершение ко всему нарушили школьное правило, запрещающее ученикам вступать в близкие контакты друг с другом или с преподавателями на территории школы. Мало того, вы заставили меня присутствовать при вашем...

— Мы с Гермионой не виноваты, сэр, — перебил Гарри ломким от злости голосом. — Если бы вы сами не решили унизить нас, заперев в лаборатории вместе с опасным зельем, ничего этого могло не произойти.

— Прошу прощения? — Снейп приподнял бровь. — Вы переводите стрелку на меня, Поттер?

— Я требую справедливости, профессор. Хотя вряд ли вы знаете, что это такое.

Снейп заскрежетал зубами.

— А вы не похожи на человека, который мучается раскаянием, — заметил он холодно.

— Я не совершил ничего противозаконного, Гермиона тем более. Она вообще не прикасалась к вашему зелью. И вина за то, что с ней приключилось, целиком и полностью лежит на вас!

Гермиона вздрогнула, вскинула глаза, переводя испуганный взгляд с Гарри на Снейпа и обратно.

— Вы должны извиниться за то, через что ей пришлось пройти, — твердо сказал Гарри и добавил с ноткой презрения: — Если, конечно, вы мужчина, а не старое червивое барахло, напрочь утратившее все представления о границах дозволенного.

— Ах ты, недоносок! — Снейп метнулся к гриффиндорцу. Его перекошенная физиономия полыхнула такой лютой ненавистью, что к Гермионе мигом вернулся и дар речи, и способность двигаться и соображать.

— Прекратите! — закричала она, вклиниваясь между Гарри и Снейпом. — Перестаньте!

Волшебная палочка зельевара едва не ткнулась ей в лицо, а Гарри, поскольку был безоружен, просто стиснул кулаки и принял боевую стойку.

— Гарри, не надо, пожалуйста! О чем ты говоришь! Успокойся!

— И не подумаю! Кое-кто здесь считает себя вправе творить произвол, прикрываясь званием преподавателя. Он запер нас в лаборатории с зельем, которое и без превращений представляло угрозу! Это несоблюдение техники безопасности, не говоря уже о том, что это было унизительно и просто... просто гадко! Таковы ваши представления о преподавательской этике, а, Снейп?

— Для вас профессор Снейп, Поттер! — прошипел зельевар.

— Черта с два!

— Не нарывайтесь...

— Да уймитесь же вы! — крикнула в отчаянии Гермиона. — Гарри, я думаю, нам сейчас лучше просто успокоиться и выслушать то, что скажет профессор Снейп. А вам, сэр, лучше прекратить над нами издеваться — нам и так сегодня досталось.

— О, да, вам досталось, бедняжкам, — хмыкнул слизеринский декан раздраженно.

— Я не уйду отсюда, пока не услышу извинений перед тобой, — процедил Гарри сквозь зубы.

— Это лишнее... — начала Гермиона.

— Отчего же, — Снейп отстранился и скрестил на груди руки. — Я готов извиниться. Но Поттер выйдет и подождет снаружи.

— Еще чего! — взвился Гарри, ощетинившись.

— Вон отсюда! — рявкнул Снейп. — Закройте дверь с той стороны.

— И не подумаю!

— Гарри, — взмолилась Гермиона, — ну, пожалуйста! Я уверена, это не займет много времени. Просто побудь за дверью.

Гермиона сама не понимала, о чем просит. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы этот кошмар закончился, а каким путем — разве это имело значение?

— Если вы ее хоть пальцем тронете, — прошипел Гарри, — я от вас мокрого места не оставлю.

— В очередь, — выплюнул Снейп. — Не думайте, что вы единственный об этом мечтаете.

Парень с видимой неохотой попятился, не разжимая кулаков.

Когда он скрылся за дверью, воцарилась мертвая тишина. Снейп не двигался. Гермиона тяжело дышала и не знала, куда деть глаза. В довершение ко всему, на нее снова начал наваливаться тяжелый, как кладбищенская гранитная плита, стыд.

Неужели Снейп действительно собирался извиниться? Это казалось нелогичным. Разве не она сама вешалась на него? Разве не она устроила спектакль? Разве не она обжималась с Гарри прямо на его глазах? Это ей нужно было извиняться!

— Мисс Грейнджер, — заговорил Снейп спокойным, ровным голосом. — Что бы ни болтал Поттер, я умею признавать свои ошибки.

Гермиона робко подняла глаза, но профессор не глядел на нее. Его отрешенный взгляд блуждал по стенам кабинета.

— Мне не стоило подвергать вас риску, я действовал из ошибочных соображений и никак не предполагал, что последствия могут быть столь плачевными.

Гермиона молчала. Сердце колотилось в груди с такой силой, что его грохот едва не перекрывал голос Снейпа.

— Приношу вам свои извинения, — по-прежнему не глядя на девушку, произнес Снейп. — Вам как лучшей студентке Хогвартса должно быть известно, что афродизиаки обладают свойством подавлять волю и подчинять психику человека самым низменным инстинктам. Это значит лишь то, что ни вы, ни Поттер, ни даже я не несли ответственности за собственные поступки. Однако вина за произошедшее лежит на мне, потому что я ваш преподаватель. Я не смог уберечь вас...

Снейп оборвал свою речь. Именно оборвал — он словно собирался добавить что-то еще, но не сумел. То ли слов не хватило, то ли смелости, а то ли посчитал, что дальнейшая болтовня сведется к переливанию из пустого в порожнее.

— Мне не в чем вас винить, профессор, — прошептала Гермиона. — Я только надеюсь, что вы... не сделаете выводов и моем... поведении... на основании...

Снейп заинтересованно поднял бровь.

— Не болтайте ерунды, Грейнджер, — резко сказал он. — Ваше поведение было естественным для человека, который принял лошадиную дозу ародизиака. В любом случае, ваше поведение волнует меня меньше всего.

Если бы Гермиона чуть получше разбиралась в людях, она бы уловила нотку фальши в голосе профессора. А если бы рискнула поднять голову, то поймала бы отголоски тоскливого, мучительного голода, пробившиеся сквозь маску чопорности и ледяного безразличия. Голода, сжигающего душу Снейпа, запертую на сотню чугунных засовов.

— Тогда что же вас волнует? — пискнула Гермиона.

— То, как случившееся повлияет на ваше будущее, мисс Грейнджер.

— Я справлюсь.

— Вы уверены?

Девушка подняла на преподавателя удивленный взгляд.

— А вы собираетесь предложить помощь, сэр?

— Я могу изменить вашу память. И вашу, и мистера Поттера. Это серьезная мера, поэтому мне не хотелось поступать опрометчиво, не получив вашего согласия.

Забыть?

Гермиона изумленно моргнула.

Избавиться от воспоминаний — и от стыда? Освободиться? И продолжить жить, даже не подозревая о том, что испытала?

Господи, идея была до того соблазнительной, что Гермиона едва не закивала от радости. Не этого ли она хотела еще полчала назад в лаборатории? Не об этом ли мечтала, сгорая от отвращения к самой себе?

Нет... Она вдруг вспомнила Гарри. Его губы, его ладони, его поцелуи и томительное, горячее, вязкое марево желания, пропитавшее воздух вокруг него. Вспомнила — и поняла, что ни за что не хочет забывать об этом. Как бы теперь ни сложились их отношения, это были ее воспоминания, и от них внутри что-то горячо, приятно, волнующе сжималось. Другой Гарри, другой диапазон чувств, другая реальность.

Нет, Гермиона не собиралась ничего менять.

Снейп прочел ответ в ее глазах еще до того, как девушка покачала головой.

— Вы уверены? — спросил он вкрадчиво.

— Абсолютно, — Гермиона кивнула.

— Второго шанса не будет — я не собираюсь обсасывать это еще полгода.

— Я решила, — твердо.

— Что ж. Если так, можете быть свободны.

Гермиона попятилась, стягивая мантию на груди. Сначала медленно, а затем все быстрее. Наконец, она развернулась и торопливым шагом направилась к двери. Она бы, наверное, споткнулась, если бы увидела, каким убитым, потухшим взглядом ее провожает Северус Снейп. Но где бы ей было догадаться о причинах, девочке, не знающей, что такое одиночество и добровольное заточение в тюрьме собственных разочарований?

— Как ты? — Гарри кинулся Гермионе навстречу.

Судя по его взволнованному лицу, он весь извелся, пока ждал.

— Нормально. Все в порядке, — девушка через силу улыбнулась.

— Он извинился? Он тебя не обидел?

— Я же говорю, все хорошо. Не нервничай. Пойдем в гостиную, времени уже, наверное, много.

Рука об руку они побрели по пустынным коридорам Хогвартса.

— Сейп предлагал стереть нам память, — сообщила Гермиона. Подумала, что так будет честнее. Вдруг Гарри ухватится за эту идею? Она сама чуть не ухватилась.

— А ты?

— Отказалась, — опасливый взгляд украдкой.

Гарри вздохнул с облегчением.

— Я бы не доверил Снейпу свои мозги, — объяснил он. — Вдруг он там чего-нибудь наковыряет.

— Он очень сильный маг, — возразила Гермиона, срываясь на лекторский тон. — Он бы не ошибся.

— Ну да.

— Недоверие — единственная причина, по которой ты бы отказался?

Гарри смутился.

— Ну... я думаю... — его взгляд упал на постамент для факела, тот самый, в тени которого Гермиона недавно произнесла пламенную речь, предварительно заткнув рот Гарри ладонью. — Я предпочел бы помнить.

Девушка замедлила шаги. Парень и вовсе остановился.

— Слушай, а ты это серьезно сказала по поводу моей... моего внешнего вида?

Гермиона мысленно застонала. Час от часу не легче!

— Что ты хочешь услышать? — осведомилась она и добавила непривычным для себя дразнящим тоном: — Что я нахожу тебя... ммм, сексуальным?

— Было бы неплохо, — Гарри затаил дыхание, — повторить... эксперимент... Можно даже без зелья.

Гермиона вспыхнула.

— Кто старое помянет, тому глаз вон! — выпалила она.

— А кто забудет, тому оба! — Гарри схватил ее за руку и потянул на себя.

Красная, возбужденная, с тревожно бьющимся сердцем, испуганно распахнув глаза, Гермиона наблюдала за тем, как Гарри наклоняется к ней. Вот его сбивчивое дыхание скользнуло по ее щеке, вот темные, похожие на два омута глаза заслонили все вокруг, вот губы прикоснулись к ее губам — боязливо, неуверенно, словно в первый раз. Гермиона разом обмякла, обвисла в крепких руках, послушно открывая рот и позволяя поцелую углубиться и превратиться в томительное, сладостное действо, от которого голова пошла кругом.

— Эй, кто здесь шарахается? — прокаркал сухой старческий голос. — Сейчас найду — башки поотрываю!

Гарри и Гермиона так и замерли, тесно прижавшись друг к другу.

— Давай-ка, моя хорошая, проверим этот коридор, — проскрежетал Филч.

— Уходим, — шепнул Гарри, увлекая перепуганную Гермиону за собой. — Быстрее.

А-то школьный смотритель изловит их, доставит к Снейпу — и начнется дубль два. Этого только не хватало!

Наплевав на конспирацию, содрогаясь от истерического хохота, гриффиндорцы во все лопатки припустили к главной башне и вскоре скрылись за ближайшим поворотом.