Мятеж в галактике

ГЛАВА 15 НОВАЯ ИМПЕРИЯ

Восстание не прекратилось с кончиной лидера; ГКК слишком четко все спланировал и организовал. Руководители повстанцев на многих планетах объединились, а вооруженные силы Империи — все еще не вполне оправившиеся после опустошительного удара — были не готовы к массовым выступлениям.

Но единство и безупречная координация действий восставших, которые были отличительной чертой этой революции, безвозвратно канули в прошлое. У них больше не было единого лидера, который озирал все поле битвы. Повстанцы на каждой отдельной планете уже не имели самой свежей информации о событиях в других мирах. Они не получали по первому требованию оружие и подкрепление. Наиболее прозорливые революционеры, осознав, насколько важной является подобная координация, пытались наладить собственную коммуникационную сеть, но не смогли добиться той эффективности, какую обеспечивал ГКК.

Медленно и неуверенно на первых порах Империя начала отвоевывать утерянные планеты. Обе стороны одинаково страдали от отсутствия компьютерной поддержки. Разница заключалась в том, что имперские войска были лучше тренированы и знали, за что дерутся, тогда как революционные армии состояли главным образом из наемников, заботившихся о личной выгоде. ГКК выбирал руководителей повстанцев скорее по признаку организаторских способностей, чем знания военного дела и в ходе кампании они то и дело совершали тактические ошибки, из которых имперские стратеги извлекали пользу.

С оставшимися в ее распоряжении ограниченными ресурсами Империи могло понадобиться не менее семи лет, чтобы очистить Галактику от последних оплотов революции и восстановить полный контроль над оккупированными планетами. За это время многим придется несладко, многие отправятся воевать и многие погибнут, сохранив в душе идею единого правительства для всего человечества. Будет много легенд о личном героизме И мужестве, и, как можно ожидать, не в одной из них будет рассказываться о д’Аламберах. Но после этих семи мучительных лет Империя восстановит свою мощь и станет столь же сильной, как раньше и даже еще сильнее, ибо, наученная горьким опытом, больше не вскормит своими руками механического предателя.

Но все это были лишь перспективы на будущее в те нелегкие дни после разрушения ГКК и никто тогда не мог сказать с уверенностью, как повернутся события. То было время разработки планов и политики на ближайшее будущее и лучшие мыслители Земли день и ночь думали над тем, как спасти концепцию Империи. Военные стратеги планировали кампании освобождения захваченных миров и закладывали в компьютеры Лунной Базы новые программы. Но самые серьезные планы вырабатывались в социальной сфере. Вся ткань общественных связей расползалась на глазах, не поддаваясь штопке; ее следовало соткать из новых нитей, постаравшись сохранить как можно больше из прежнего рисунка.

С исчезновением финансовой документации вся коммерческая деятельность остановилась. Аварийная программа социалистических мер, предложенная Императрицей, обеспечивала большинство людей жизненно необходимым, но она не могла действовать долго. Несмотря на суровые имперские законы, направленные против спекуляции, тут и там возникали черные рынки. Во избежание беспорядков нельзя было позволять множеству людей долгое время болтаться без дела. На фоне глобального восстания мелкие волнения были бы особенно болезненны для Империи, поэтому альтернативы приходилось искать безотлагательно.

Не было никакой возможности определить, кем являлся данный человек — миллионером или бродягой, поэтому каждый должен был начинать с одного уровня. Даже аристократы, которые без труда могли подтвердить свою личность, не имели права претендовать на нечто большее, чем родовые имения и личную собственность, которая оказалась у них на руках в момент компьютерного кризиса, причем большая часть этой собственности, по указу Императрицы, была отчуждена в пользу государства.

Главным приоритетом было создать новые средства обмена. Все старые монеты и банкноты объявлялись недействительными, дабы предотвратить воровство, мошенничество и спекуляцию. Правительство обратилось к гражданам с просьбой сдать имеющиеся монеты на металлолом, однако многие коллекционеры придерживали их, зная, что через несколько лет их ценность подскочит.

Старые рубли были заменены денежными единицами, получившими название «империалы». Их эквивалентом служило не определенное количество драгоценного металла, как всегда делалось прежде, а стандартные единицы энергии, более точно отражавшие современную стоимость товаров и услуг. Каждому герцогу предписывалось выдавать гражданам временные облигации до тех пор, пока не будут отпечатаны новые банкноты и отлиты новые монеты. Финансовые компьютеры были срочно перепрограммированы на новые денежные единицы с тем, чтобы активизировать кредитное обращение. Предполагалось, что сначала появится большое количество фальшивых банкнот, но по мере того, как люди привыкнут к новым деньгам, фальшивки постепенно исчезнут.

Следующей задачей было вернуть людей на рабочие места, заставить общество нормально функционировать. Высшим приоритетом были работники жизненно важных служб — полицейские, пожарные, медики. В большинстве случаев за этих людей многие могли поручиться, так что к работе допускались только проверенные специалисты. Если человек заявлял, что он — дипломированный врач, но не мог подтвердить это документально, специальная комиссия проверяла его профессиональные знания в данной области. Такая система обеспечивала минимальный уровень функционирования этих служб на переходный период.

Большинство людей просто вернулись к той работе, которой занимались до катастрофы. Сослуживцы обычно хорошо знали друг друга и схема деловых отношений восстанавливалась сама собой. Если же кто- то пытался извлечь нечестную выгоду из ситуации, например претендуя на более высокую должность, чем занимал ранее, его коллеги, как правило, собирались вместе и лишали его доверия. В тех случаях, когда человек не мог подтвердить свое право занимать именно эту должность, ему приходилось проходить жесткое тестирование способностей; если ему это удавалось, он оставался на этом месте, независимо от того, чем занимался прежде.

Пожалуй, в наиболее тяжелом положении оказались не бедные люди, а наиболее обеспеченные классы. Поскольку вся собственность была отторгнута в пользу государства во время кризиса, эти люди, зачастую не умевшие делать ничего полезного, оказались в положении безработных. Некоторые нашли работу в офисах, но большинству пришлось проходить профессиональное обучение за государственный счет и жить на пособие. К этим людям судьба оказалась наиболее жестокой и впоследствии из поколения в поколение передавались предания о том процветании, которое похитила у них революция.

В отсутствие рыночной экономики, отвечающей за ценообразование, местным властям приходилось создавать советы, регулирующие зарплату и цены. Каждая работа оценивалась с точки зрения общественной пользы и в соответствии с этим назначалась зарплата. Вокруг этой проблемы разгорались особенно ожесточенные споры, но подобные меры были необходимы до тех пор, пока общество не оправится от перенесенного удара. Цены структурировались таким образом, чтобы позволить людям, получающим зарплату, приобретать все необходимое для жизни. Как только возникла система цен и оплаты труда, бесплатное распределение продовольствия прекратилось и люди снова стали покупать то, что им было нужно, на деньги, заработанные честным трудом.

Императрица знала, что эти меры не должны действовать долго, поэтому она назначила Совет Переходного Периода, призванный помочь обществу вернуться в состояние свободного рынка. Каждый бизнес, который раньше был частным и каждая единица собственности, не востребованная для выполнения государственных функций, подверглись тщательной оценке. Как только какой-нибудь человек — или группа людей, объединивших свои средства, — мог уплатить эту цену, ему предоставлялась возможность выкупить у государства дело или собственность. Затем он был волен делать с этим что угодно в соответствии с нормальной коммерческой практикой, — но теперь ему предстояло оплачивать труд наемных работников, устанавливать собственные цены и платить налоги с прибыли. Перспектива стать владельцем земли или акций компании вызвала невероятный всплеск энтузиазма и множество людей начали трудиться с удвоенной энергией ради достижения своей цели. Хотя многие судьбы были разбиты революцией, еще больше людей обрели свою новую судьбу. Упорно работающему человеку предоставлялись поистине безграничные возможности. Разумеется, это создавало почву для различных злоупотреблений, но в целом люди были удовлетворены ходом дел.

Экономическое восстановление шло медленнее, чем ожидалось. По оценкам, полный возврат крыночной экономике мог произойти не раньше, чем через двенадцать лет после начала революции, но к тому времени уже можно будет гарантировать здоровье Империи и люди вновь почувствуют уверенность в завтрашнем дне.

Единственным, что не поддавалось восстановлению, были произведения искусства, погибшие в начале катастрофы. Императорский дворец был хранилищем чудеснейших фресок, живописных полотен, скульптур и ювелирных изделий, какие когда-либо видела Галактика. Все это теперь лежало в руинах и лишь фотографии напоминали потомству о том, что когда- то существовало. Большинство этих сокровищ были личной собственностью Императорской фамилии и Эдна Стэнли глубоко сожалела о потере. Если бы требовалось доказательство бессердечной, нечеловеческой сущности врага, то им могло стать равнодушное уничтожение ценимой человеком красоты.

Через десять дней после победы над ГКК Императрица Стэнли Одиннадцатая дала ужин для узкого круга приглашенных. Поскольку все королевские дворцы были разрушены и еще не восстановлены, Императрица сняла ресторан в одной из красивейших гостиниц Москвы. Список гостей — весьма скромный для королевского мероприятия — включал в себя Императора-консорта, великого герцога Зандера фон Виль- менхорста, его дочь Хелену и ее жениха капитана Поля Фортье, герцога Этьена д’Аламбера, Жюля и Ивонну д’Аламбер, а также Пайаса и Иветту Бейвол. Перед тем как сесть за стол, Императрица сказала им:

— Мы оказались участниками самых драматических событий в истории старой Империи. Я думаю, не случайно мы оказались теперь вместе у колыбели Империи новой.

Во время ужина беседа легко перескакивала с одной темы на другую. Большую часть времени Эдна слушала рассказы друзей о том, что они делали последние несколько недель, пытаясь сохранить порядок в Галактике. Шеф и его дочь занимались реорганизацией Штаба СИБ на Земле, Поль Фортье почти в одиночку наладил координацию усилий СИБ и Флота. Этьен д'Аламбер обобщал данные отчетов, поступающих от людей, направленных на планеты, захваченные повстанцами, а обе команды суперагентов записывали то, что смогли вспомнить о своих приключениях за все беспокойные карьеры в СИБ. Д’Аламберы старались не слишком откровенничать в присутствии Фортье; хотя он и доказал свои незаурядные способности и преданность Империи в бесчисленных переделках, но они слишком привыкли хранить в тайне все, что относилось к деятельности семьи. Только тот факт, что он помолвлен с Хеленой и его грядущее назначение на высокую должность в Разведке Флота позволяло им чувствовать себя довольно свободно в присутствии «постороннего».

— Знаете, я думала, что испытаю огромное облегчение, когда мы разгромим заговор, — сказала Иветта ближе к концу ужина. — Вместо этого я чувствую внутри какую-то пустоту. Мы годами работали, сражались и мучились и вдруг — ба-бах! — и все кончено. Одна-единственная молниеносная акция и врага больше нет. Я даже не успела задержать дыхание или скрестить пальцы.

— Я тебя понимаю, — сказала Хелена. — Это похоже на звон в ушах, когда после оглушительного шума внезапно наступает тишина.

— Опасность еще далеко не миновала, — напомнил им Шеф. — Впереди — огромная работа и едва ли кто- то из нас в ближайшее время сможет спать спокойно.

Эдна Стэнли с улыбкой склонилась вперед.

— Я рада, что вы затронули эту тему; именно за этим я и пригласила вас сюда. В начале вечера я вполне серьезно говорила о рождении новой Империи, потому что именно это нам и предстоит. Старые времена ушли безвозвратно; они не вернутся и если мы попробуем влить новое вино в старые мехи, мы обречены на провал.

Она повернулась к мужу.

— Как ты это сформулировал? Я помню, ты очень точно выразился…

Император-консорт улыбнулся мягкой спокойной улыбкой.

— Империя Земли должна быть подобна самой Земле. По ней могут гулять ураганы, огонь может обуглить ее, наводнения могут затопить ее, но в конце Земля все же останется Землей. Новые растения и животные появятся, где погибли их предшественники, они будут другими, но Земля будет жить.

И то же самое должно происходить с Империей. Люди могут приходить и уходить, общественные институты — возникать и исчезать, революции — сметать все на своем пути, словно тайфуны, но Империя должна оставаться основой существования человечества. Если человечеству суждено выжить в Галактике, у него должна остаться одна основополагающая истина — и этой истиной должна быть Империя. Могут меняться формы Империи, но сама Империя будет жить. Так было бы даже в случае победы компьютера и мы должны сделать все, чтобы Империя жила всегда.

— Слышу, слышу, — тихо пробормотал герцог Этьен.

— Наша задача, — продолжала Эдна, — следить за тем, чтобы Империя приобретала правильную и достойную форму. Мы отвергаем концепцию механической безупречности и четкости, но это не означает, что мы можем вилять во всех направлениях. Мои советники разрабатывают серию программ содействия экономическому возрождению и я полагаю, они начнут работать — но для выздоровления Империи потребуются годы. Революция прекратила свою экспансию; после гибели ГКК они, похоже, сконцентрировались на удержании завоеванных позиций, так что у нас есть запас времени.

Моей главной заботой и истинной причиной, почему я хотела встретиться с вами, является управление новой Империей. Эффективность правителя целиком зависит от эффективности выполнения его распоряжений; я могу издавать указ за указом, но если они не выполняются, то становятся бессмысленным набором слов. Когда Империя восстанет из руин, она должна будет управлять планетами столь же разумно, как и прежде. — Она замолчала и оглядела стол. — Нравится нам это или нет, мы в большом долгу перед ГКК, который обеспечил небывалый рост старой Империи. До открытия ГКК в Империи насчитывалось девятьсот планет, а правительство выглядело довольно жалко, вот почему были пущены такие колоссальные суммы на гигантский компьютер. За истекшие с тех пор годы мы расширились более чем на пятьдесят процентов. Я совершенно искренне полагаю, что без ГКК Империя не достигла бы таких размеров. Несмотря на то что компьютер параллельно боролся с правительством, он же заставлял его работать столь эффективно, что мы не замечали саботажа.

Теперь мы оказались в очень неловком положении. Мы лишились своего главного инструмента как раз в тот момент, когда нам нужнее всего сильная администрация. Повстанцы удерживают от половины до двух третей наших планет, так что пока мы освобождены от ответственности за них, но подвластные нам планеты отчаянно нуждаются в нашей помощи. Мы должны знать, в чем заключаются их трудности и претворять в жизнь свои решения быстро, эффективно и гуманно, в противном случае пожар восстания распространится и на них. — Она вновь оглядела стол, подолгу задерживая взгляд на каждом из присутствующих. — Совершенно очевидно, что мы не можем повторить ошибку и построить еще один суперкомпьютер, который опять предаст нас при сходных обстоятельствах. Поскольку мы до сих пор не знаем, каким образом в недрах ГКК возникло самосознание, мы не знаем и того, как предотвратить появление подобных способностей у нового компьютера. Мне доложили, что кибернетики с энтузиазмом работают над концепцией искусственного разума и надеются создать его, на этот раз обдуманно и преднамеренно, но так, чтобы этот разум оставался дружественным.

Но это дело будущего, а Галактикой надо управлять сейчас. Поскольку мы не можем полагаться на компьютеры, придется связывать свои надежды с человеческим фактором. С моей точки зрения, это означает еще более значительную и ответственную роль Службы Имперской Безопасности. Разговор касается будущего каждого из вас, так же, как и всей Империи. Я была бы рада услышать ваши соображения.

Повисло долгое неловкое молчание. Жюль, откашлявшись, произнес:

— Ну конечно, вы же знаете, мы сделаем все, что в наших силах.

— Я никогда в этом не сомневалась, — кивнула Эдна. — Сейчас я говорю о политике и направлениях. Чем, по-вашему, должна заниматься Служба и как повысить ее эффективность?

— Не думаю, что СИБ может или должна делать всю работу, — заговорил Шеф. Когда все подняли на него удивленные глаза, фон Вильменхорст развил свою мысль: — Если не считать печально известного периода «Сумасшедшей Стефани», Служба Имперской Безопасности никогда не была и никогда не собиралась становиться тайной полицией. Нашей уставной задачей являлось поддержание нормального функционирования Империи и мы занимались главным образом рутинной работой — налаживали межзвездную коммерцию и транспорт, разрешали споры, возникавшие между различными планетами, иными словами, смазывали колеса галактической механики. Выслеживание предателей было не самым важным делом и отвлекало относительно низкий процент наших человеческих ресурсов — до тех пор, пока заговор ГКК — Леди А не начал отнимать у нас все больше и больше сил. Теперь, когда заговорщики играют в открытую, борьба с ними — это дело военных, а Служба может вернуться к административным функциям.

— Что конкретно вы предлагаете? — спросила Эдна.

— Задача перед нами стоит колоссальная, а компьютера, координирующего и централизующего все наши средства и усилия, мы лишились, поэтому ни одно учреждение не сможет осуществить всю работу в одиночку. Я бы порекомендовал создать по меньшей мере три различные структуры. Служба Имперской Безопасности вернется к выполнению задачи повседневного администрирования. Кроме того, должно существовать маленькое элитное агентство внутренней безопасности, не входящее в состав Службы, но тесно с ней связанное; полагаю, это агентство может совмещать в себе следовательскую работу СИБ и армейской разведки, дабы избежать дублирования усилий. В-третьих, необходимо учредить специальный департамент, отслеживающий работу номенклатуры на местном уровне и работающий, опять-таки, в тесном сотрудничестве с двумя первыми организациями.

— Простите, но я не понимаю, — перебила его Вонни. — Зачем нам такой департамент? Существует ведь уже Палата Тридцати Шести и Коллегия герцогов для подобной деятельности.

Зандер фон Вильменхорст покачал головой.

— Они в основном заняты церемониальными вопросами. Я же говорю об организации, более тесно связанной с практикой. Вспомните о том, что у Империи теперь не будет такого координированного поступления информации из отдаленных районов; отныне придется больше, чем прежде, полагаться на великих герцогов, герцогов и других чиновников. В идеале каждый дворянин должен назначаться правителем, с тем чтобы только лучшие люди отвечали за дела на местном уровне, но это означает нарушение Доктрины Стэнли о наследовании и оставшаяся часть Галактики немедленно взбунтуется. Когда вся эта заварушка утихнет, появится огромное количество вакантных титулов и мы сможем выбрать наиболее способных людей — однако мы не можем гарантировать, что их наследники будут такими же.

Поскольку придется больше полагаться на местное чиновничество, у них в руках окажется больше власти — и они поймут это. Поэтому необходимо также дать им понять, что существует организация, наблюдающая за тем, чтобы они не отклонялись слишком далеко от намеченного пути. СИБ и новое агентство внутренней безопасности по уши увязнут в других делах, поэтому я и полагаю, что нужен отдельный департамент, занимающийся исключительно нобилитетом.

— Не уверен, что разделение властей — хорошая идея, — заметил герцог Этьен. — Их функции будут постоянно перехлестываться. Новая СИБ, как ты ее описываешь, может обнаружить, что некий великий герцог ведет себя неправильно или какой-нибудь граф склоняется к предательству. Мы всегда стремились к максимальной координации; распыление функций между тремя отдельными организациями только усложнит проблему, но не облегчит ее.

— Я согласен, частичное совпадение задач трех департаментов может создать почву для споров, — согласился фон Вильменхорст. — Нам не нужно соперничество служб, как это бывало до недавнего времени между СИБ и разведкой Флота. Нам придется добиться того, чтобы все три ветви шли рядом и в случае необходимости свободно делились информацией. Для этого им нужны руководители, которые смогут хорошо сработаться вместе и за которыми, возможно, должен наблюдать один координатор, улаживающий юридические споры.

Он повернулся к Императрице.

— Это встреча является неофициальной, не так ли?

— Разумеется, — сказала ему Эдна.

— В таком случае я могу немного свободнее высказывать некоторые специфические рекомендации, учитывая, что последнее слово останется за Вашим Величеством. У меня есть конкретные предложения по кандидатурам, которые, как я чувствую, подойдут для руководства этими департаментами. Сам я готов стать, без ложной скромности, наблюдателем-координатором. Хелена настолько успешно справлялась с руководством СИБ в качестве моего помощника, что я с легким сердцем мог бы передать ей бразды правления в Службе. Хотя, как отцу, мне неприятно это признавать, но она не столь сильный стратег, как я, — однако руководство Службой с теми функциями, которые я определил, требует скорее административных способностей, которых у нее как раз больше, чем у меня.

Для агентства внутренней безопасности идеально подошел бы наш капитан Фортье. Адмиралтейство будет возражать, если мы заберем у них разведку, но в том случае, если руководить агентством станет военный, они, я думаю, успокоятся. Тот факт, что Поль собирается жениться на Хелене, означает, что два департамента смогут работать в тесном взаимодействии. Конечно, нельзя гарантировать, чтобы руководители этих организаций и впредь всегда являлись мужем и женой, но такое начало способно задать стиль будущих взаимоотношений. — Хелена и Фортье зарделись от смущения; великий герцог улыбнулся и обратился к остальным участникам встречи: — Для наблюдения за местным нобилитетом я не могу предложить человека более квалифицированного, нежели герцог Этьен. Это высокоавторитетный человек и никто не станет оспаривать подобное назначение; кроме того, он доказал свой талант администратора. Все эти годы он управлял Цирком…

— Вот именно, — запротестовал Этьен. — Ты говоришь о работе с полной нагрузкой. А кто будет руководить Цирком?

Великий герцог улыбнулся.

— Я знаю, что сую нос не в свои дела и что д’Аламберы всегда управляли Цирком по-своему, но мне кажется, раненая нога Жюля не даст ему возможности выполнять секретные задания, требующие большого физического напряжения, поэтому он, возможно, не откажется от более сидячей работы. У Цирка сейчас мертвый сезон до возвращения труппы с заданий, так что, может быть, Жюль и Ивонна возьмутся за руководство новым, реформированным Цирком?

Герцог Этьен оказался перед дилеммой, поставленной старым другом. Он гордился работой Управляющего Цирком, она доставляла ему истинное наслаждение. Но он также гордился способностями сына и теми подвигами, которые ему удалось совершить. Он не мог с чистым сердцем отрицать, что Жюль великолепно справится с Цирком.

— Возможно, — нехотя признал он. — Но неужели ты рассчитываешь на то, что такой старый бродяга, как я, сядет за письменный стол?

— Никто не говорил о письменном столе, — успокоил его фон Вильменхорст. — Если ты собираешься пасти тридцать шесть великих герцогов, сотни герцогов и чертову прорву дворян, тебе придется носиться по Галактике еще больше, чем с Цирком.

— Посмотрим, — проворчал герцог Этьен, но Жюль перехватил его взгляд и отец невольно улыбнулся. Жюль посмотрел на Шефа и незаметно кивнул, намекая на то, что согласен занять эту должность и постарается убедить отца — если этого желает Императрица.

— Похоже, вы спланировали светлое будущее для всех, кроме Пайаса и меня, — сказала Иветта. — Где же нам суждено окончить свои дни?

— Вы сами спланировали свое будущее, — ответил ей фон Вильменхорст. — Пайас станет следующим герцогом Ньюфорестским, а ты — герцогиней. Пайас, я сожалею о болезни твоего отца, но счастлив, что вы помирились. Вы с Иветтой должны вернуться туда и дождаться его кончины, а также подготовить переход к собственной системе правления.

— Я буду чувствовать себя не у дел, — сказала Иветта. — Каждому досталась увлекательная работа, а нам с Пайасом придется нянчить заштатную планету. Я всегда радовалась тому, что Роберт старше меня, стало быть, он унаследует папин титул, а я смогу заниматься настоящим делом.

— Что ж и я, будучи герцогом, не сидел сложа руки, — обиженно заморгал ее отец.

— Золотые слова, — добавил фон Вильменхорст. — Как я уже говорил, при новом режиме на плечи нобилитета ляжет гораздо более высокая ответственность и именно вы станете оплотом Империи. Кроме того, я думаю, что Ньюфорест располагает огромными нетронутыми ресурсами. Мы завербовали в Службу множество деплейнианцев, но гораздо меньше ньюфорестян; для нового агентства внутренней безопасности потребуется как можно больше новых талантливых сотрудников. Ты можешь заняться их вербовкой и обучением. Не беспокойся — у меня такое предчувствие, что ты не останешься в стороне. — Великий герцог снова посмотрел на Императрицу.

— Вы просили нас высказаться, Ваше Величество. Я знаю, что наговорил тут много и позволил себе свободный полет фантазии. Я представлю вам более детальные официальные предложения в письменном виде через неделю, как только позволит рабочий график.

— Во всяком случае, вы дали мне обильную пищу для размышлений, — сказала ему Эдна. — И, как обычно, в ваших словах много разумного. Я думала о том, что Служба должна подвергнуться коренной реорганизации и возможно, эта работа должна идти именно в намеченном вами направлении.

А пока мне хотелось бы, — продолжала она, поднимая бокал, — поблагодарить всех вас за помощь, которую вы оказывали мне многие годы. Я не могу придумать ничего лучшего, кроме традиционного салюта Службы: «За завтрашний день, товарищ и друг и да увидим его мы!»

Они выпили и наполнили бокалы. Жюль в конце стола встал и сказал с сомнением в голосе:

— Ваше Величество, я вот все думаю. Мы тут много говорили о том, что должно произойти. Рискуя показаться еретиком, я хотел бы предложить новый официальный тост.

Он снова поднял бокал. Глаза всех присутствующих смотрели на него выжидательно.

— Пусть наступит завтра, товарищи и друзья. Сделаем его таким, как нам хочется!