Мятежная леди

Глава 21

После церемонии они выехали в Спедлинс, отправив сообщение Арчи, чтобы организовал поиски мешков с серебром — шотландских или английских, — да взяв двух свежих лошадей в конюшне священника для Фионы и Дэви. Предстояло преодолеть почти двадцать миль. Но луна светила ярко, а римская дорога была в отличном состоянии. Так что ехали они быстро, как днем.

У поворота на Спедлинс Керкхилл, Фиона, Джошуа и Дэви расстались с Хью и его людьми. Луна все еще стояла высоко в небе, когда они наконец оказались во дворе дома.

Стражник у ворот, завидев их, радостно воскликнул:

— Так вы нашли ее, милорд!

— Нашел, — ответил Керкхилл. — Должен также сообщить, что я на ней женился.

— Вправду, сэр? — с восторженной улыбкой воскликнул стражник, вопреки опасениям Керкхилла, что обитатели Спедлинса могут потребовать объяснений. — Боже правый, миледи, разрешите же мне сказать прямо — мы все хотим, чтобы вы были очень счастливы!

— Благодарю, — ответила Фиона. — Завтра мы подумаем, как отпраздновать свадьбу. Однако сейчас нам нужно поспать, потому что мы очень устали.

— Конечно, миледи! Почти вся прислуга сейчас в Данвити-Холле, разумеется, но я найду кого-нибудь, чтобы помогли…

— Незачем, — перебил Керкхилл. — Джошуа позаботится о моих нуждах, а я позабочусь о леди Керкхилл. А ты иди по своим делам.

Фиона смотрела на него ошеломленно, и он вдруг понял, что она впервые слышит свой новый титул. Ведь священник не делал официального оглашения. Улыбнувшись, он с радостью и облегчением увидел, что она улыбается в ответ.

Спешившись, они разбудили конюшего, чтобы поручить ему лошадей под присмотром Дэви, и вошли в дом. Старательно обходя спящих на полу, направились во внутренние покои.

— Боже, какой беспорядок! — воскликнула Фиона, едва они оказались в комнате Керкхилла.

Нижняя часть изголовья кровати, украшенной искусной резьбой, была разбита, и посередине зияла дыра, обнаруживая обширное пустое пространство внутри. Пол был усеян деревянными обломками и щепками.

— Похоже, ее взламывали киркой, — заметил Керкхилл. Он заглянул внутрь. — Тут пусто, но, похоже, что-то хранилось раньше. Пыль лежит полосами. — Выпрямившись, он сказал Джошуа: — Сегодня я буду спать в спальне моей леди. А завтра решим, что с этим делать.

— Да, сэр, — ответил Джошуа, не сводя глаз с дыры в каркасе кровати. — Там слева были петли, как для небольшой дверки. Старый Джардин был тот еще хитрец, правда?

— Иди спать, Джошуа. Идем, Фиона, — добавил он, обнимая ее за плечи. — Воспользуемся лестницей черного хода.

Усталость одолела Фиону задолго до того, как они добрались до Спедлинса. Но стоило ей переступить порог спальни, которую она когда-то делила с Уиллом, и ей стало не до сна — ее охватило смятение.

В распахнутом настежь окне сияла луна, освещая огромную постель.

Фиона колебалась, не смея приблизиться к этой постели. Тогда Дикон обнял ее за талию и попросил:

— Взгляни на меня, дорогая.

Она подняла на него глаза, и он спросил:

— Что не так?

— Я… Я этого не ожидала, — призналась Фиона. — Я думала, что мы будем спать в твоей постели. Не покажется ли это… то есть не покажется ли тебе, словно… — Она смущенно замолчала, не зная, как облечь в слова эту крайне запутанную мысль.

Керкхилл взглянул ей в лицо, положил руки на плечи, как делал каждый раз, когда хотел поговорить с ней серьезно.

— Любимая, я знаю, что эту постель ты делила с Уиллом. Но для меня это только твоя постель, а также постель, в которой родился на свет твой малыш. Меня не терзают привидения. Если тебе неловко спать здесь…

— Только не говори, что хочешь уйти! Я лишь боялась, что ты…

— Мне наплевать на Уилла Джардина. Ты моя, Фиона. Ты моя любимая. А ему ты никогда по-настоящему не принадлежала.

Фиона кивнула.

В лунном свете Керкхилл помог ей снять все, кроме сорочки, и начал раздеваться сам, пока она расчесывала и заплетала на ночь волосы, не сводя с него любящего взгляда. Вскоре он вернулся к Фионе, развязал ленточки ее сорочки — уже второй раз за эту ночь — и снял ее, бросив на пол. Потом подхватил Фиону на руки и понес к постели.

Их любовная схватка на сей раз вышла бурной, и Фиона, уступая чувствам, которые в ней пробудил Дикон, пыталась подражать тому, что делал он, чтобы доставить ему наслаждение. Ей очень хотелось знать, что еще бы ему понравилось, однако решительно не хотелось прибегать к тем штучкам, которым ее обучил Уилл. Вдруг Дикон не одобрит?

Потом они лежали, удовлетворив страсть. Фиона глубоко вздохнула — ей никогда еще не было так хорошо.

— Это было прекрасно, — шепнула она.

— Да, это было прекрасно, — эхом отозвался Керкхилл. Воцарилось долгое молчание, прежде чем он сказал сонным голосом:

— Ты не спишь, дорогая?

— Еще нет…

— О чем думаешь?

Ее язык, казалось, вдруг прилип к нёбу.

— Фиона?

— Не знаю, как сказать…

— Просто скажи, что у тебя на душе.

Фиона какое-то время еще молчала, а потом произнесла:

— Ты отличаешься от Уилла.

— Надеюсь на это.

— Во всех отношениях. Поэтому я не знаю, что понравится… и что не понравится, когда мы с тобой занимаемся любовью.

Его тихий смех отозвался в ее теле страстной дрожью. А ведь только что она думала, что совершенно обессилела.

— Милая, — сказал Керкхилл. — Можешь делать со мной все, что тебе нравится. С восторгом приму все, что доставит удовольствие тебе. Помнишь, я говорил, что в одном твоем пальце столько силы, что хватит, чтобы победить могучего мужчину?

— Да, но ты иногда говоришь очень странные вещи.

— Я имел в виду силу, которой ты обладаешь. Это способность воспламенять мужчин страстью. Если бы ты только знала, как часто я мечтал, что лежу с тобой рядом!

Он лег на спину, а Фиона, улыбаясь, уютно пристроилась рядом. Керкхилл сказал, что мечтал о ней! И это привело ее в восторг куда больший, чем он мог предполагать.

Когда Керкхилл открыл глаза, вместо луны светило яркое солнце. Он сразу понял, что уже позднее утро.

Фиона, оказывается, тоже успела проснуться. Ему страстно захотелось снова любить ее, но он знал — пора вставать. У них много дел. Прошлой ночью Хью сказал, что Роб, Тони, сэр Джеймс и остальные, вероятнее всего, останутся с Арчи на весь день или, возможно, на неделю, пока Арчи не убедится, что угроза английского вторжения действительно миновала, по крайней мере на некоторое время. Но оборона Спедлинса никуда не годится, если англичане проникли в него с такой легкостью. Прежде чем снова уехать, он должен обеспечить безопасность тем, кто останется здесь.

— Уже проснулся?

— Да, милая, — ответил Керкхилл, приподнимаясь и целуя жену. Какие сладкие были ее губы даже сейчас, утром! — Нам пора вставать, — сказал он, подкрепляя слова делом.

Они быстро оделись. Едва Керкхилл успел застегнуть брюки, как в дверь постучали.

Он взглянул на Фиону — она была уже полностью одета.

— Войдите, — велел он, нимало не заботясь поинтересоваться, кто там.

Вошла сияющая Флори.

— Я подумала — может, я вам нужна, миледи.

— Где крошка Дэвид? — спросила Фиона.

— Внизу с Элизой, спит, — ответила горничная. — Джошуа сказал, чтобы малыша оставили с ней, пока вы не позавтракаете. Наверняка вы ужасно голодны.

— Очень, — кивнул Керкхилл.

— Только, Флори, не давай Элизе кормить мальчика, если он проснется. У меня полно молока, и я так скучала по сыночку!

— Да уж, думаю — вам должно быть просто больно! — воскликнула Флори.

Поймав озорной взгляд Керкхилла, Фиона поняла, что краснеет, но сказала только:

— Сэр, я иду вниз, завтракать. Если вы готовы, можете пойти со мной.

Усмехнувшись, он обнял ее за талию и сказал, обращаясь к Флори:

— Полагаю, ты уже слышала, что я женился на твоей хозяйке? Ты пожелаешь нам счастья?

— Да, милорд, мы все хотим, чтобы вы были счастливы, — ответила Флори с улыбкой.

— Но когда ты успела вернуться? — поинтересовалась Фиона.

— Сегодня, рано утром, — ответила горничная. — А сейчас почти полдень. Когда сэр Хью сказал, что вы в Спедлинсе, мы подумали — не лучше ли нам тоже вернуться. Я здесь приберу, пока вы будете внизу.

По главной лестнице Керкхилл и Фиона спустились в зал, где, как оказалось, собрались все обитатели Спедлинса, те, кто не уехал в Данвити-Холл.

Они вошли рука об руку через арку, и отовсюду раздались приветственные крики. При приближении супругов толпа расступилась. Вдруг все смолкло.

В центре зала стоял большой плетеный сундук. В таких сундуках Керкхилл и другие, кто мог позволить себе такие вещи, хранили одежду и белье. Но у этого сундука имелись прошитые кожаные ручки на каждом из торцов, а крышку надежно удерживали кожаные петли и ремни.

Керкхилл переводил взгляд с одного улыбающегося лица на другое. Все, казалось, чего-то ждут.

— Что это?

Вперед вышел управляющий Эварт. Его лицо, как всегда, оставалось невозмутимым, но Керкхилл тем не менее чувствовал, что старик донельзя доволен, как и все остальные.

— Этот сундук — знак нашего доверия, милорд — сказал Эварт, — и уважения к нашей леди. Сегодня счастливое событие. Некоторые из нас узнали о нем еще ночью, а остальные — на рассвете.

Керкхилл обернулся к Фионе:

— Думаю, такой неожиданный дар, миледи, предназначен скорее вам, чем мне. Откройте же сундук.

Фиона кивнула. Она была удивлена не меньше мужа. Когда она опустилась на колени перед сундуком, Эварт сказал:

— Клянусь, сэр, это для вас обоих, а еще — для молодого хозяина, Дэвида Джардина.

Недоуменно хмурясь, Керкхилл встал рядом с Фионой, которая уже развязала ремни и стала поднимать крышку.

Внутри оказалось десяток или два фланелевых мешков, перевязанных бечевками. Фиона развязала один, открыла и удивленно вскрикнула. Солнечный луч, падающий из окна, упал на груду серебра, и оно засверкало, слепя глаза.

Фиона смотрела на монеты. Все серебряные пенсы и четырехпенсовики, насколько она могла судить на первый взгляд. Она сосчитала мешки — всего пятнадцать. Целое состояние!

— Но как? — спросила она. — Я думала, их забрал Ход.

— Да, он бы их забрал, да не вышло, — ответил Эварт. — Но Ход был не единственный, кто знал о деньгах старого хозяина. Не знал он и того, где тайник, даром что ключ-то нашел! Старый хозяин держал его у себя до самой смерти, милорд, — добавил он, глядя на Керкхилла.

— Но я обнаружил этот ключ на столе в спальне Джардина, — сказал Керкхилл.

— Да, конечно, потому что Ход не знал, от какого он замка. Тогда не знал, — задумался Эварт, а потом продолжил: — Я бы сказал, что только на досуге, когда у него появилось время все обдумать, он сообразил, что старый Джардин мог устроить тайник в своей огромной кровати. Но до того мы успели перепрятать деньги хозяина.

— Значит, у тебя тоже есть ключ? — спросила Фиона.

Эварт немного смутился.

— Нет, миледи. У меня не было ключа. Видите ли, у старого Джардина был один-единственный ключ.

— Тогда как?.. — Она вспомнила, как искала ключ на одной связке, а он оказался на другой. — Ты брал его у меня?

— Нет. Не совсем… — Эварт смотрел куда-то в сторону. Она обернулась через плечо. За ней стояла Флори, и ее щеки пылали.

— Он попросил ключ на время, но велел вам не говорить, — сказала Флори. — Потому что вам об этом было слишком опасно знать.

Фиона видела — Керкхилл недовольно хмурится, глядя то на Флори, то на Эварта. Старик тоже покраснел. Она поспешно сказала:

— И ты поверила Эварту, что он действует во имя моего же блага?

— Да, — ответила Флори, с тревогой глядя на Керкхилла.

— Полагаю, тебе не составило особого труда пробраться в мою комнату с черного хода и вытащить деньги из тайника, — сказал Керкхилл. — Но ты сильно рисковал. Вошел бы Джошуа и застукал тебя на месте преступления!

— Да, сэр. Наверное, вы думаете, что мой долг был сказать вам все…

— Будет вполне достаточно, если дашь слово, что состояние старого Джардина, предназначенное его внуку, осталось неприкосновенным, — ответил Керкхилл. — Я начинаю думать, что вы все тут наблюдали за мной и за госпожой. Не так ли?

Фиона увидела, что старик вздохнул с облегчением:

— Это наследство молодого хозяина, сэр. Никто из нас к нему не прикасался. Разве что перепрятали в безопасное место, ради него же!

Керкхилл кивнул:

— Справедливо.

— Типпи говорила, что Джеб велел им с Дэви заботиться друг о друге и о тех, кого они любят. Так поступают все хорошие люди, — сказала Фиона. — Ведь именно так и было, Эварт?

— Да, миледи. При всем нашем уважении, лэрд, мы тогда сомневались, что вы будете заботиться о ребенке, его землях и его матери так, как должно. Пока мы не смогли… — Он развел руками.

— Понимаю, Эварт, — кивнул Керкхилл. — Старый Джардин подозревал меня в убийстве его сына. Поэтому я вряд ли мог рассчитывать на ваше доверие.

Эварт поморщился, но не стал возражать.

— Лэрд, лэрд, приехала леди Мейри и привезла менестрелей! — закричал Дэви, пританцовывая от радости.

Эварт с помощью одного из лакеев перетащил сундук в спальню Керкхилла, а Дикон и Фиона поспешили навстречу неожиданным гостям.

— Мы приехали, чтобы помочь вам устроить праздник! — крикнула Нэн, соскакивая с лошади. — А еще сэр Хью отправил гонца к Робу, Тони и сэру Джеймсу сообщить, что вы поженились. Он думает, что они вернутся уже сегодня к вечеру!

Керкхилл повернулся к Хью:

— Ты отправил гонца из Аннан-Хауса?

— Разумеется. Разве им не приятно было бы узнать, как обернулось дело? Да и Мейри была бы сильно разочарована, если б они не вернулись домой к субботе, ко дню большого праздника.

— Может, и так. Но Арчи…

— Не беспокойся насчет Арчи. Уверен — он держит все в своем железном кулаке. Если же нет, он очень скоро даст нам знать. Так что прекрати ворчать и да здравствует свадебный пир!

Керкхилл взглянул на жену:

— Я начинаю понимать, почему ты так не любишь, чтобы тебе указывали, милая! Я и сам начинаю питать отвращение к подобной тирании.

— Но ты не можешь отправить нас обратно! — воскликнула Нэн.

— Мы рады всем, — твердо сказала Фиона. — Но если все-таки решать мне, пусть менестрели развлекают нас сегодня после обеда. Затем, если приедут мужчины, мы можем устроить праздничный ужин в ближнем яблоневом саду.

— Но если мужчины опоздают, ужин выйдет скучным, — жалобно заявила Нэн.

Керкхилл поймал взгляд Фионы и улыбнулся. Жаль, нельзя отправить всех куда-нибудь подальше. Родные ведь тоже хотят отпраздновать этот великий день, разделить с ними радость! День, однако, пролетел незаметно, а к ужину подоспели и мужчины-воины.

— Смотри, что я наделала из-за тебя! — вскричала Фиона, со смехом пытаясь вырваться из крепких объятий мужа. От неожиданности она рассыпала яблоки, а ведь набрала целый передник! Впрочем, Фиона тут же забыла о яблоках, лишь покачала головой.

Обняв ее за талию, Дикон улыбнулся и свободной рукой повернул ее лицом к себе.

— Пусть их подберет Нэн, — заявил он. — Это ее развлечет. Я по тебе соскучился. Целый день, вокруг нас люди, ни минуты наедине с тобой!

Его лицо было так близко, а дыхание отдавало пряностями — после обеда под яблонями на закуску подавали яблочный пирог. Керкхилл привлек Фишу к себе, и она чувствовала, как волнуется его плоть. В лице Дикона Фиона видела смех и любовный голод, столь яростный, что она сама загорелась ответным желанием, от которого кружилась голова.

Быть рядом с ним, навсегда! Как же страстно ей этого хотелось! Но Фиона понимала — долг еще не раз призовет Дикона под свои знамена. Такова уж жизнь на границе! Ему придется ее покинуть, но он непременно вернется. И он будет ей верен, станет тосковать по ней, как она станет тосковать по нему.

С того дня как они повстречались, трава и листья на деревьях казались зеленее, небо — голубее, а цветы — ярче. Мир сделался добрее и теплее и неизмеримо прекраснее.

— Ты счастлива, любимая? — прошептал он ей на ухо.

— Да, — тихо ответила Фиона. — Даже не знала, что можно быть такой счастливой. Нэн, одно яблоко закатилось за дерево сзади тебя, — добавила она, обращаясь к новоиспеченной золовке. — Потом, улыбнувшись мужу, сказала: — Теперь, знаешь ли, они все будут битые…

— В самый раз для яблочных пирогов, — возразил Керкхилл. — Отнеси их на кухню, Нэн, когда соберешь.

— Будете есть столько яблочных пирогов — растолстеете, — заявила Нэн смеясь.

Набрав яблок в юбку, она умчалась.

— Кажется, она тоже счастлива, — заметила Фиона, глядя ей вслед.

— Да, все та же неисправимая насмешница. И знаешь, за кого она в конце концов изъявила желание выйти замуж?

Фиона взглянула на него с некоторым ехидством:

— За Тони, конечно. Нетрудно догадаться.

— Но она говорила — ни за что его не примет, как бы ее ни уговаривали.

— Когда она ускакала из Данвити-Холла, а я догнала ее на дороге, Нэн мне призналась. Она решила, что, в конце концов, Тони, возможно, действительно ее любит.

— Помилуйте, и это она поняла лишь после того, как он отшлепал ее по мягкому месту!

— Да, — согласилась Фиона. — Непостижимо.

Керкхилл задумался.

— Кажется, начинаю понимать. Знаешь, я ведь говорил ей — моя злость на нее означает, что я очень сильно ее люблю.

— Почти то же самое ты говорил и мне, — заметила Фиона. — Но не советую тебе использовать шлепки как доказательство любви. Или тиранить меня, если на то пошло.

Керкхилл покачал головой:

— Я готов уступать тебе во всем, любимая. Однако, полагаю, не стоит тратить время на обещания, которые я все равно не сдержу. Лучше скажи: приятно ли снова оказаться замужней дамой?

— Да, сэр. Очень приятно. Единственное, чего мне не хватает для полного счастья, — так это знать, что именно случилось с Уиллом. Меня все еще грызет такое чувство, будто я приложила руку к его гибели и погребению.

— Нет, вы здесь ни при чем.

Дикон от удивления открыл рот и повернулся, чтобы посмотреть на человека, который это сказал, и увидел Флори.

— Откуда ты взялась? — спросила ее Фиона.

— Просто гуляла по саду, миледи. Спряталась за дерево, когда увидела, что вы идете. Ведь вы хотели побыть вдвоем, и я не стала мешать. Но не могу, чтобы вы и дальше думали, что приложили руку к смерти, хозяина Уилла!

— Ты что-то знаешь об этом?

— Я знаю больше, чем кто-либо другой, — ответила Флори, с опаской косясь на Дикона. — Видите ли, ведь это я… я его убила. Вы ни при чем, потому что лежали без чувств.

— Разве ты там была? — воскликнула Фиона.

— Была. Я видела, что хозяин в ярости, когда вы уходили с ним с конюшни, и отлично знала, что вам грозит беда! — Флори повернулась к Дикону: — Такой злобой пылали глаза хозяина Уилла, милорд! Как у той дьявольской собаки старого хозяина или самого дьявола! Я пошла за вами, миледи, но боялась подходить близко. Я знала, что мне не остановить его, если он вас ударит. Я видела, как он сбил вас с ног и ничего не сделал, чтобы помочь подняться, хотя вы ударились о камень головой. Более того, он собирался пнуть вас прямо в живот, но я не могла допустить, чтобы он убил дитя.

— Ты считаешь, он бы это сделал? — спросил Дикон. — Убил бы собственного ребенка?

— Он думал лишь о том, как наказать леди за то, что она осмелилась ему перечить. Много раз мне приходилось видеть его таким, и у меня не было сомнений — о ребенке он вообще не думает. Я не могла допустить, чтобы он совершил такое. Схватив толстую ветку, ударила его по голове что было сил. Я хотела просто остановить его, не хотела убивать. Но он… Теперь меня повесят, сэр?

— Нет, Флори. Я никому не позволю отправить тебя на виселицу, — сказал Дикон. — Однако же ты тащила его вверх по холму, чтобы потом сбросить в могилу? Неужели одна справилась?

— Справилась, — ответила Флори, глядя ему в глаза. — На это ушла почти вся ночь. Я положила труп в мешок из-под яблок. Миледи ничего не видела, она лежала без чувств. Мне было так страшно за нее! Я стащила мешок с дороги, под деревья, а потом пошла отвести миледи в постель. Могила Джеба была не так далеко. Я дотащила до нее тело и сбросила. А потом немного присыпала землей. Если бы кто его увидел!..

— Я ничего не помню, — хмурясь, сказала Фиона. — Но как же ты довела меня до постели?

— Когда я спрятала труп под деревьями и вернулась, вы уже стали приходить в себя, — объяснила Флори. — Я помогла вам встать, и вы пошли со мной к дому. Вы сами сумели подняться по лестнице, но я видела — вам ужасно больно. И вы не произнесли ни слова. — Взглянув на Дикона, горничная поспешно добавила: — Миледи шла точно во сне, сэр.

— Думаю, так и было, — мягко согласился Дикон. — Я тебе очень благодарен, Флори.

Служанка кивнула и пошла прочь, избегая взгляда Фионы.

Фиона смотрела ей вслед.

— Бог мой, неужели она решила, что я могу на нее сердиться?!

— Нет, милая. Думаю, она просто боится, что ты знаешь больше, чем говоришь.

Она поглядела на него с тревогой:

— И ты в это веришь?

Он улыбнулся, легко выдерживая ее взгляд:

— Я до сих пор думаю, что ты видела или слышала намного больше, чем помнишь.

— Но что, если я ей помогла?

— Вряд ли, — уверенно сказал он.

— Почему? Люди делают невозможное, когда защищают свою жизнь или жизнь своих детей. Иначе Флори не хватило бы сил дотащить Уилла до кладбища.

— Страх делает людей очень сильными, — согласился Дикон. — Однако я думаю, у Флори были помощники.

— Кто?

— Точно не знаю, да мне и не хочется знать. Но если бы меня спросили, я бы предположил, что события развивались так, как она описывает, за исключением одного. Почти любой здесь — кроме Хода или самых верных Уиллу людей — не отказался бы ей помочь. И Флори знала, что ей помогут. Думаю, уложив тебя в постель, она отправилась за подмогой.

— Тогда почему мне снилось, что я сбрасываю Уилла в могилу?

— Точно так и я сам догадался, где его искать, после того как ты рассказала свой сон. Приготовленная в тот вечер для Джеба могила была одним кусочком головоломки — как раз его-то у меня и не было. И ты не подумала о такой возможности, пока сон тебе не подсказал. Но знать-то ты знала. Поэтому, когда прошло немало времени, но ни Уилл, ни его тело не обнаружились, тебя стала мучить мысль — а не ты ли сама убила его? Тревога и открытая могила Джеба сложились в твоем сне в невероятную историю вроде той, что ты рассказывала детям в день моего приезда в Спедлинс.

— Неужели ты думаешь, что нашлись бы охотники помочь Флори?

— Сначала мне казалось, что все здесь тебя подозревают, — ответил он. — Но я все время замечал — то один, то другой внимательно наблюдает за мной, и понял, что многие тебя очень любят. Уверен, они о тебе хорошо заботились, насколько было в их силах.

— Да, может быть. Но если это правда…

— А не пора ли нам сбежать? — сказал Дикон, блестя глазами. — В конце концов, это наш праздник. Поэтому гости наверняка извинят нас, если мы их покинем. Можем разговаривать хоть всю ночь, но, думаю, мы найдем занятие получше.

Фиона взглянула туда, где вокруг раскладного стола все еще сидели гости, а слуги разносили закуски. Сэр Джеймс обнимал Фелину, Мейри и Дженни весело смеялись, Роб дружески болтал с Хью.

— Они не будут без нас скучать, — сказала Фиона, улыбнувшись. — Они выглядят такими счастливыми!

Здесь ее дом, ее родные, ее семья.

Дикон обнимал ее, а сынок мирно спал в своей колыбели. Родные были рядом. В ее жизни наконец наступил мир и покой.

Она взглянула на мужа и обняла его. А Дикон увлек ее в дом, в постель…