— Вы мне поясните, - проговорил писатель, - что она хочет сказать своими эссе.


— У неё и спросите, - ответил собеседник. - Почему этот вопрос ко мне? Тем более, вы же видите, я здесь, а текст в мониторе. Хотя, я думаю, она хочет что-то сказать так, чтобы это было понятно всем.


— Кому это всем?


— Наверное, тем, кто читает и пишет.


— А кто же это там читает и пишет?


— Я откуда могу знать? Вы писатель, вам видней.



«Фиолетовый океан любви»


Волны бездны морской воды плыли от горизонта к горизонту, ничего не требуя взамен. Океан фиолетового цвета переливался в лучах заката. Низкий луч падающего Солнца прощально опалял летящую пару чаек. До самого горизонта падала свобода - она звала... Она звала безмолвием очарования летящего мига.



— Ты считаешь, что мы можем это сделать? - спросила она.



— Конечно, - ответил он. - Ничего невозможного для нас теперь нет.



Лавина падала со скоростью морозного, окаменевшего снега, сметая


всё на своём пути. Эверест принимал в свои объятия мгновение очередной жертвы. Сколько их там уже осталось? Но все они - в другом мире, и такие же счастливые, как и в этом. Только преодолевая себя, можно понять, что такое счастье. Только так. Иначе нельзя. Все лежащие на вершине Эвереста в каком-то смысле святые. Они будут там лежать тысячи лет. Нет, не они, а их останки, память в этом мире и о том, что его посещали бесстрашные души.



— Я немного волнуюсь. А ты?



— Я нет.



— Правда?



Он внимательно посмотрел на неё. Погладил рукой по щеке. Мягко проговорил:



— Не волнуйся. Ты со мной. Навсегда.



Семь человек, мужчин и женщин, вжимались в кресла под действием ускорения, и все были счастливы - некоторые улыбались. Детство и юность проснулась в их душах - они сделали это!



— Я не верю этому, я просто не верю! - проговорила брюнетка в микрофон.



— Это только начало - проговорил в ответ на её слова командир экипажа.


Через секунду космический челнок "Колумбия" взорвался, отозвавшись пылающим заревом и цветами смерти в глазах тысяч людей, наблюдающих за ними с Земли.



— А что там? - спросила она, указав на падающее Солнце. - Что там, за горизонтом?



— Я думаю, нас там ждут, - ответил он.



Метроном Вечности шагал по Вселенной, жмурясь от звездного ветра, недоумевая и пытаясь вспомнить прошлое.



Океан продолжал переливаться фиолетовыми разводами неменяемой Вечности. Картинки калейдоскопа рано или поздно делают повтор, от этого никуда не деться, разве что выбросить калейдоскоп, поэтому Вечность вечная, чтобы ничего никуда не выбрасывать.



Огнемет гахнул пучком пламени, приземлившись точно по назначению, наведенный спутниковой системой навигации.



Всё сгорело.



— Послушай, - спросил командир отряда у медсестры, - скажи мне, они выживут?



Та кареоко полыхнула абортным взглядом, сжатым в пучок броней разрываемых тканей.



— Знаешь, - сказала. - Лучше бы они сдохли сразу. У меня нет больше ничего из морфина или синтетики. Помолчала. Добавила:


— Я им дала настойку мышьяка. Думаю, это поможет. Уже помогло. Я так думаю. - Пробороздила взглядом внутренности. Выговорила:


— Трахни меня сейчас. Быстрей!



Отряд состоял теперь из командира и врача. Все остальные ушли на фронт, где воюют все поколения всех веков.



Ракетные удары закончились в течение суток. Всё закончилось. В Европе, Азии и США.



— Ещё... ещё... я хочу сдохнуть под тобой... Я хочу зачать что-то новое, новое, новое...



Но на Мальдивах цвели цветы! Остров Пасхи и мелкие островки, рассыпанные от Австралии до Японии, тоже благоухали.



Вот там то и началась новая жизнь!



Ах, как хорошо небритые японские негры готовят жареный гопак! Вай, вах, вау... Добил таки сука гламур суку человека разумного. Нечего валяться в гордыне, как лошадь в соломе. Джипиэсы и их точность наведения не нужны голым филиппинским девкам, и тайским проституткам седьмого пола.



Короче, гламур убил много людей. Почти всех. Не всех сразу, но много. Остальные скоро умрут от загрязнения крови.



— Послушай, наверное, мы будем с тобой сваливать. Всё равно все дохлые валяются, - сказал командир врачу.



Та согласно кивнула головой. Прошептала:



— Так романтично... Ты будешь мой навсегда... Да?



— Нет, только до самого конца.



Фиолетовый барьер разорвался колющими иглами пылающих звезд, вечных свидетелей счастья, которое есть.



21


— Как писатель, могу вам сказать только одно - никто не пишет для кого-то, если это не приказы, доносы и репортажи, - проговорил блондин и стал жевать кусочек лимона после рюмки абсента. - Более того, даже доносы пишут в большом смысле себе - показать душе, что ты такое есть. А подобное, что фиксирует Паркер, мне напоминает именно калейдоскоп, где-то у неё и читал. Просто от фонаря крутишь этот калейдоскоп, а там картинки выскакивают. А она, Паркер, от этих картинок счастлива. Или несчастлива. Или просто жива. Или хочет попробовать не жить. Или наоборот. Или и то и другое. Или есть ещё варианты. Или я не прав. Но, скорее прав...


— Знаете, - перебил представитель, - у вас многовато вариантов. Мне кажется, она зашифровала смысл, а ключ или ещё не создала, или потеряла, или его нет.


— Ваша версия подобна моей. Я знаю, что ничего не знаю. Но я лично знаю, зачем мне нужна эта Паркер. Уже говорил вам.


— Чтобы подпитаться сумасшествием не обязательно пить с ней на брудершафт, - сказал представитель. - Достаточно почитать её творчество.


— Может вы и правы, - задумчиво проговорил блондин, закуривая очередную сигарету и туманно вглядываясь в себя. - Есть два типа мышления. Математическое и ассоциативное. Первое создает технологии, дома, мосты, города. Второе создает то, что необходимо для первого.


— А что же это необходимо для первого? - полюбопытствовал представитель, откинувшись в кресле расслабленной волной ненавязчивого любопытства.


Писатель некоторое время молчал, глядя в окно на плещущийся вестерн лебединой паутины влетающей осени. Проговорил, задумчиво вернув взгляд к столу:


— Да вот то, что пишет Паркер. Вернее, как она воспринимает мир. Поэтому недостаточно просто почитать её, чтобы получить окончательную ассоциацию. По крайней мере, мне. Надеюсь, понимаете.


— Немного. У вас проблемы самоанализа. Ваша множественность занялась переделом территории. А главный управляющий отпустил контроль управления, и корабли поплыли в разные стороны. Клеопатра в одну, Марк Антоний в другую, а сражение или идёт, или ещё предстоит, но Октавиан Август уже возглавил империю. Или пытается.


— Да чушь это. Не спекулируйте моим отношением к вам. Я сам имею ассоциативное мышление. И не потому, что конкретика формы мне непонятна, недоступна или сложна. Нет, она мне просто неинтересна как мёртвый продукт, в котором закончилось горение создания. И это горение есть в Паркер, но несопоставимо больше, чем во мне.


— А может, имеет значение, что она женщина?


— Я не знаю. Покажите мне женщину, которая мыслит подобно.



«Танец падающей звезды»


Она танцует вечно и неистово.



Да, да... Поверь, ведь это так.



Её ты сможешь рассмотреть порой, когда мгновение остановить сумеешь, которое стоять не может никогда...



Тонкая полоска алой линии горизонта ширилась в индиговом оформлении призрака волшебства рождения нового дня.


Туман пепельных сумеречных волн ночи неуклонно рассеивался, расползаясь в небытие своей тьмой и очертаниями холода, зыбко бегущего остывающей волной по набережной юности, соскользнувшей в мерцание гранатового ожерелья осознания.


Парусники ветра удачи наполнили паруса и неслись навстречу новому дню, который всё время рядом, пока он есть.


А есть он всегда.


Но иногда уходит в закат, чтобы плакали пышногрудые синицы, провожая улетающих журавлей.


Рассвет тем и есть, что существует закат. Они влюбленная пара. Они не могут друг без друга. Синица нежно щебечет песню любви улетающему журавлю и ждет, ждет, ждет, ждет, ждет исхода горящей юности, протягивающей сквозь себя страстное сознание, встречающее атаку камнепада будущего, врывающегося журавлиным клином моря ожидания ничего из ниоткуда.


Ведь настоящее счастье только там. Оно там, оно всегда там - нигде - и прищурившись, улыбается улыбкой вечности, ослепительно зазывая к себе.


Туда стоит сходить. Сиреневые облака призраков ткут ковер песен, на котором вершится пиршество Жизни, смеющейся над Смертью, находящейся здесь же, неподалеку, улыбчиво кося косой земляничную поляну одуванчиков, приземлившихся на брудершафт с опоссумами фиолетовых кенгуру, ценящих безумие, которое только и есть жизнь.



Танцуй, танцуй, танцуй, танцуй...



Горящий миг небытия, которое совсем не хочет ничего и никогда понять в потребу знанию, ползущему неясной целью и цепью хаос разрывая стремится стать неведомым судьей неведомо над чем неведомо за что, но спеленать божественность безумия, которое танцует танец Смерти, целующей любовницу горящим поцелуем вечным, улыбкой нежной прикасаясь к ней и ласково дарящей сон, цены которому не может быть, её и нет, а только вспышка мига, не требующего длани калькуляции, горит свечей сверхновой вечной жизни пришедшей навсегда.



Жемчужная капля стынущей звезды стремительным штрихом прочертила купол неба, исчезнув во тьме бездонности ночи.



22


— И вы решили, что Паркер поделится с вами своим мышлением? - спросил представитель.- Нет, не поделится.


— Почему вы так уверены?


— Потому что хаос везде, им не поделишься. Он заполнил то, что ещё не убито формой. И вообще, - он снисходительно посмотрел на блондина, - меня несколько удивляет ваша некоторая мистика размышлений. Да она сама ничего не помнит после написания. Если что случится с файлом, она не в состоянии восстановить его даже частично.


— А это вы откуда знаете? - в свою очередь поинтересовался писатель. - Да ещё такие специфичные детали.


— Вы забыли кто я.


— Вы представитель. Но вы не Паркер.


— Вы меня выбрали для беседы в соответствии с чем-то. Вот там и поинтересуйтесь, откуда я знаком с некоторыми деталями.


— Да ладно вам, - расслабился блондин. - Я догадываюсь. Она не страдает скрытностью характера. Она страдает скрытностью самой себя от себя.


— Вы прямо как я, - усмехнулся представитель. - Это она вам сказала?


— Об этом говорят её эссе.



«Призрак в конце тоннеля»


Лесные колокольчики городских фонарей склонились туманными огнями алюминиевых соцветий вдоль проспектов, пылая сиянием тусклого фосфора пробудившейся ночной жизни неонового царства бетонного счастья, транса и гротеска невидимой игры одноразового пользования.


Серые туманные мыши автоматического управления вползли в норы и уснули, дожидаясь команды извне.


Яростный огонь терпеливо ждал, ждал, ждал и ждал. Когда игла выдаст последнюю каплю анальгетика, и эндорфины откланявшись, покинут сознание вежливым уходом по-английски.


Он горел где-то там, за горизонтом закрытым камуфляжем многоэтажных пизанских башен, терпеливо ждущих падения и верящих, что оно и есть смысл всего, что только есть.


То, что стоит, обязано упасть. Иначе восхождение само по себе потеряет смысл и трехмерное пространство свернется в двухмерное, затем в одномерное, а потом исчезнет в никуда, чтобы не вернуться. Поэтому эндорфины всегда уходят по-английски, никому ничего не поясняя. Анонимность явления, исчезновения и причины это и есть одноразовое счастье перспективы, которой нет, но видимость которой должна быть всегда, чтобы под крылом самолета проплывала зеленая тайга надежды, сатанинской посланницы, заставляющей выжимать кошку до последней капельки ничего не поясняя, а просто веря, надеясь и любя. Это ли не сумасшествие?


Нет, это не оно. Это вера, надежда и любовь. Трёхголовая сучья гидра, опутавшая сознание прицелом лазерного дальномера тореадора, ухватившего цель и не дающего ей вырваться из своей паутины вежливой улыбкой тройки матадоров - Вера, Надежда, Любовь - чьи имена не прочерчены в Долине Фараонов и Хеопс пытаясь вырваться из паутины этой троечки, как и вся его династия, рисующая веселые картинки в Книге Мертвых, не возжелал боготворить Надежду, как самую изворотливую суку, которая держит за волосы голову пытаемого и до последнего мгновения не дает вырваться из паутины тьмы своим тусклым сиянием багрового освещения торжества цепной реакции скованных цепью жизни мертвецов и прикидывающаяся ласковым колокольчиком, склонившемся сиреневой головой лазурного освещения мегаполисов, прячущих воющие души, соображающие кто они такие только жуткими полыхающими снами, пробегающими в сознании пыльными табунами блеклого бытия не ведущего никуда, пока не зажжется огонь безумия, освещающий далекий призрак конца тоннеля.



23


— Вот в отношении снов совершенно непонятная история происходит, - сказал представитель. - Мне постоянно снится, что я кого-то представляю. И в данный момент та же самая история. Всегда, как только жизнь становится достаточно яркой и насыщенной, в конце концов, она оказывается сном. Мне кажется, я вечный представитель. Что я всегда везде кого-то представляю. Да, у меня это получается.


— Я вас за это и выбрал, - вставил блондин.


— Но вся мистика в том, что оказывается, представление гораздо сильней того, что оно представляет. Я иногда бываю не-представителем в нерабочее время. И знаете - тоска.


— Вот этого уж не знаю, - сказал писатель. - Я никогда никого и ничто не представлял, кроме самого себя. Но это то ещё представление, поверьте. Не то, что тоска, конечно. Но проблема. Проблема... Проблема с обеспечением безопасности. Безопасности процесса.


— Вам видней, - заметил представитель. - Процесс контролируется изнутри. Извне он лишь прерывается.


Потянулся к формирующему содержанию дымчатого наполнения, рассматривая мысли струящиеся как песочные струи расползающихся вигвамов, построенных для временного пользования.



«Полинезийская анаконда опиумных снов»


Внутренний огонь рвался наружу неудержимо и стремительно, словно искристый водопад дельты реки неведомого источника, направляющего полноводное течение вперед неизбежно, как пламя рассвета.


Трассирующие пули времени метками длительной шрапнели рассекали пространство, отмеряя каждый раз новый участок, который предстояло застолбить, освоить и адаптировать в действительность, вёрткую как полинезийская анаконда.


Звездное небо бурных ночей кивало голубой Луной тандема Венеры и Марса, испускающих сияние флюидов светящейся тьмы, прытких как весенние головастики и таких же юрких и неуловимых.


Но сети расставлены.


Моби Дик падает вниз с высоты ангстремы полнолуния, отражая белизну своего одинокого совершенства прямо туда, в сети сотканных заклинаний невозможности, обращающей в свою веру каждого, кто к ней прикоснется.


Эхнатон продолжает любить Нефертити, кидая стремительные полчища воинов на освоение пространства, которое слилось с пепельным Временем, застывшем в гробницах инцеста традиций фараонов, породивших гениальность как трансформер существования человечества, мечущегося в паутине незнания что, зачем и почему, смысл которых прекрасно понимали холодные умы, провозгласившие себя богами.


Безумие первичности летело огненной стрелой сквозь времена сумбурного покоя невозможности понять, какого цвета небо снов, несущих ясность и надежды, дарящие иллюзии индиговых теней, рождающие новый мир и новый ветер, иначе быть не может.



Да, да, да, да, да, да, да, да!!!



Нерон стихи читая в Колизее и женщиной пытаясь стать, божественно кривляясь на подиуме перемены чувств, подставил голову под меч, желая не упасть туда, куда летит стрела желаний тех, кто ничего не знает о снах безумных, дарящих то, чего в природе нет и быть не может.


Игла желания, целуя плоть пространства, подарок предназначенный вонзила в сердце городов, водивших хоровод на солнечных полях, где кролики лежали в гамаках, тюльпаны поедая неторопливо, ясно и спокойно, цветущие багровым цветом харакири, пришедшим ясностью мисимы и неумением понять какого цвета жизнь, и какова она, когда глаза закрыты, а меч вонзается и крутит колесо безумия, энергию рождая поколений, в геномах складывая стопки знаний, ненужных никому, когда покой и ясность блефа осознается лезвием меча, последней стадии романов писанных и точку в этой серии поставив, которую лишь гений в силах установить в конце запоя мыслей, свой бред сволакивающих в паутину снов и длительности памяти, ложившейся в строку как крошечный опоссум, иль нет её цветов.


24


— Да, процесс иногда контролируется, - продолжил тему писатель. - Но от этого контроля иногда больше проблем, чем хоть какой-то пользы. В этом и есть смысл безопасности процесса. Опасность фиксации, которая убивает намертво только что живую птицу, стразу перестающую петь после её захвата.


— Согласен, - сказал представитель. - Клетка не к лицу.


— Но что-то нужно делать, потому как больше ничего сделать нет возможности, - продолжил блондин. - И когда приходит понимание этого, тогда приходит и некая форма, которой вроде бы и нет, но и не быть не может, потому что идея её есть.


— Идея это уже много, - согласился представитель. - Вопрос смысла не всегда решаем, но идея вне смысла.


— Старый грек решил проблему безопасности отсутствием фиксации, просто исчезнув в дымовой завесе последующих школ. И остался вечен, хитрый эпикуреец. Платон уже проще, не говоря об Аристотеле.


— Сократ не один, - заметил представитель. - Он же Пифагор. И Шекспир.


— Да, - согласился небритый. - Я вижу, вы меня понимаете. Но суть не в этом понимании, а в понимании того, что идея идей это идея желания.



«Дьявол желания зовущий шторм»


— Посмотри, что это там такое на горизонте.



— По-моему, приближается буря.



— Её нет по прогнозу.



— Но она придет. Рано или поздно. Ты должна это осознавать. -


Хмуро смотрел в бинокль на горизонт. Добавил: - Что имеет начало, то имеет и конец.



— Да... Я понимаю...



— Ты же знаешь, откуда черпается всё, что ты производишь?



— Догадываюсь.



— Ты подключена к безумию. Ты имеешь связь с этим клубком змей.



— И ты.



— Конечно. И я тоже. Придет время, связь оборвется. Придет последняя буря, несущая шторм. Вон она, на горизонте. И ты станешь свободна.



— Ты думаешь?



— Всё может быть. Хаос рано или поздно возьмет плату за подключение и уйдет. Так бывает со многими, но у всех проходит по-разному. И та свобода не всем по нраву. Мой знакомый опечалился по этому поводу. Попытался спуститься с небес. Тот ещё парень. Океан любит. Но свинец вряд ли ему пошел на пользу. Это тяжелый металл, но не настолько, чтобы приземлить.



— Я вот как-то и не знаю, что тебе сказать. Идем купаться?



— Подожди, может быть это в самом деле шторм.



— Ну и что? Ты же всегда хотел штормового заплыва.



— Я разный каждый день. - Помолчал. Добавил: - И ты тоже.



— Да я то про себя всё знаю. - Шелестяще рассмеялась и кинула камушек в прибойную волну. - Знаю главное: вчера нет, будущее под вопросом. А радуга горит лишь мгновение. А мы в нем. Верно?



— Не знаю, где ты, а я на диком пляже. И на горизонте черте что.



— А мне нравится. Смотри, какое яркое солнце. Откуда здесь шторм? Да и бури в это время года не случаются.



— Буря приходит всегда именно в лучшее время года. - Посмотрел на собеседницу. Негромко сказал: - И это просто замечательно.



— Что же тут хорошего?



— Как тебе сказать. Тут плохого нет. А это уже хорошо. Главное, вовремя уйти в сторону от клубка, пока он не оказался без управления. Тогда змеи проглотят тебя. И уйти лучше раньше, чем позже. Кому повезло, так и сделали.



— Да ну тебя. Я вот и не боюсь змей.



— Это пока они тебя боятся. И верь мне.



— Да верю, верю... Но... Но свобода существует, как ты думаешь? Настоящая свобода. Ты мне про неё часто говорил. И где она. И зачем она...



— Существует. Она в движении. Пока ты движешься, ты свободна. Вот сейчас ты движешься?



— Ну конечно, ты же видишь.



— Значит, ты свободна, пока можешь отсекать от хаоса порции и трансформировать их в свой набор. Но полная свобода, это свобода от себя самой. И от змей. Не знаю что это такое. Не пробовал. А те, кто знает, молчат.



Внимательно разглядывал горизонт и молчал. Шумела волна прибоя. Лазурные волны мягко налегали на песок, оставляя пенный след. Солнце поднималось к зениту.


Сказал:



— Он зовет тебя.



— Ты думаешь?



— Мне так кажется.



25


— Именно это, которое говорит с тобой, именно оно диктует правила, - сказал блондин. - Но не просто диктует, а смотрит, как ты реагируешь и, в зависимости от твой реакции, правила могут снова измениться, и так бесконечно. Единственный способ, который вижу я, это выставить счёт, который будет неприемлем.


— И для этого вам нужна Паркер.


— Да.


— Любопытный пассаж. Вы хотите против хаоса выставить его же. И что?


— Я не знаю. Но тогда может появиться смысл, который нашел грек.



«Совокупление бога и сатаны»


Ужас полз скользким туманом, заполняя собой пространство и неторопливо сжимая кольца хладнокровным удавом бесстрастия неизбежности.



Неизбежность, как самая реально существующая любовница восприятия, чувствовала себя довольно вольготно, так как конкуренции её монополии в универсуме, в общем-то, не наблюдалось.



Поэтому ужас всегда ужасен.



Для секулярной, то есть бытовой сущности души. Идеальная, то есть стоящая "над", сущность смотрит на все беспристрастно, контролируя факт происходящего, воспринимая эмоции своей секулярной половины, и нейтрально отсылая эти эмоции по неведомому адресу.



Двойственности человеческой личности, а также двойственности духовной сути человека, не может не быть, так как это ощущается на всех уровнях некоторыми людьми с той лишь разницей, что мало кто эту двойственность четко может сформулировать и зафиксировать.



Некоторым личностям знакомо чувство, когда при определенных действиях и событиях возникает ощущение двойственности и взгляда самого себя на себя со стороны.



Этого многие боятся.



Но это и есть действительное устройство человека. На двойственности основано все. Начиная от важнейшей в природе сексуальности и заканчивая чувством самосохранения, то есть страхом. Правда, счастье стоит несколько в стороне.



Исходя из этого, никогда невозможно винить в чем-либо человека, так как очень часто, почти всегда, секулярная сущность совершенно отлична от идеальной сущности. Идеальная составляющая просто фиксирует факт выполнения определенных действий своего второго я, то есть сущности, связанной с миром физиологии и животным миром. Поэтому все аффекты, включая и любовь, и секс, и ненависть, и ярость относятся лишь к физиологической сущности, несущей на себе свою высшую половину - идеальную составляющую души.



Гендерное позиционирование, то есть половая принадлежность, также касается лишь "земной" сути, исключая идеальную суть.



Так называемая сила воли есть субъективное ощущение секулярной сущностью своего влияния, то есть трансцендирования, в поле внешнего мира, то есть феномена реальности. На самом деле никакого влияние ни на что в поле феномена реальности быть не может, что идеальная сущность понять в состоянии. Секулярная - никогда.



Наличие в природе феномена моночеловечных личностей, то есть животных, обладающих лишь секулярной сущностью, исключая идеальную, преобладающее. Это люди животные, со вторичными признаками разумности, так как секулярная сущность, безусловно, разумна, но полностью духовно ограничена в самоосознании, что от неё и не требуется в силу её природы, необходимой как часть экстерьера настоящей двойственной личности, которая в силу своих духовных, а также интеллектуальных способностей, основанных именно на этой двойственности, рождающей потенциал невиданных для монолюдей возможностей, имеет смысловое назначение как часть феномена реальности, двигая человечество вперед.



Нужно сказать, что двойственность всегда проблематична для её носителя, так как от неё нет возможности избавиться при резком уходе в одну из биполярных половин, что часто проявляется аффектом суицида.



Положительная сторона двойственной личности заключается в полном отсутствии границ свободы, как в физическом поле, так и в идеальном, что для би-личности является одним и тем же миром.



Естественное зло, как и естественное добро, категории феномена реальности, без которых невозможен феномен физиологических ощущений. Зло, как и Добро, есть суть императивная, заложенная в человеческий носитель духа с момента его явления, независимо от количества воплощений. Поэтому вечное Зло постоянно сталкивается с вечным Добром в лице секулярных сущностей на бытовом уровне.



Абсолютное императивное Зло, как и аналогичное Добро, в эффекте феномена реальности может проявляться в чем угодно, кроме Человека, как чистого совместного явления и Добра и Зла.



В образе идеальных сущностей битва идет во все времена и конца этой битве быть не может, как и не может быть абсолютной энтропии.



26


— Грек, конечно же, был мультипликаторной личностью, - сказал писатель. - А вот Платон уже нет. Не говоря об Аристотеле. Поэтому метафизика так перепутана с физикой и местами говорит одно и то же. А неоплатонизм уже и вовсе не нес той непосредственности, что времена Сократа. И они, эти времена, ушли. А мир, взращенный идеями возможностей, остался.


— Мда... - молвил представитель. - Я не философ, я занимаюсь представлением. Поэтому мне сложно что-либо сказать. Вы считаете, что идея возможности невозможна?


— Как сказать. Нет ясности, что она не невозможна, поскольку многое просматривается из личности. И вот там, внутри, видно, что бывают некоторые сбои, которые принято называть совпадениями. Но в мире совпадений не бывает, если уж он до этого момента цел. Некоторые сбои программы Демиурга, я бы так сказал, возможны. И они выдают его с головой.


— Да? А, например?


— Могу вам привести пример. Случай, когда у человека день рождения в один день одного месяца со своей матерью. То же у его отца с матерью отца. И у сына этого человека с матерью сына, женой человека. Вы занимаетесь математическими расчётами, и вы поймете, какова вероятность такого совпадения исходя из понимания, что первая пара детерминировала невероятным образом остальные, или наоборот, если не учитывать время.


Представитель задумался, наморщив лоб. Посмотрел на потолок. Сказал:


— Действительно, крошечная. И что?


— Это типичный прокол программы. Сбой, говорящий, что конструкция непременности есть, и, исходя из этого, никакого выбора нет. Кроме выбора реакции на свою реакцию. Сбой, который понимаем именно подобной личностью, просматривающей внутренние конструкции взглядом, видящим закономерности, которых нет в чистом хаосе. И Паркер это тоже заметила. Заметила, мне кажется, внутренним магнетизмом, а не логикой.



«Безмятежность духовного шелкопряда»


Безмятежность духовного шелкопряда, ткущего полотно мысли, не может не удивлять того, кто проник в суть технологии этого производства, а поэтому испарившаяся магия подобного действия, при его понимании, не должна угнетать сознание, в какой-то момент познавшее само себя и тот процесс создания, который происходит исключительно при помощи части человеческой психики, лежащей полностью вне личностного осознания и действующей самостоятельно. Лишь в некоторые моменты времени, по неясным причинам, она, эта часть человеческой сущности, выдает свой продукт крошечной и полностью ограниченной во всём, относительно созидания, душевной бытовой сути, получающей подачки от духовной сути, и то лишь при условии, что они не конфликтуют некоторое время и душа, в момент созидания, соответствует критериям духа, критически рассматривающего очередное воплощение и, в той иной мере, пропускающего душевную суть через решето чувственных восприятий, рассматривая, что получается на выходе.



И что же там получается?



Но ты можешь это прочитать сама. Вот сейчас, прямо во время набора этого текста, я и намекаю тебе о том, о чем ничего сказать нельзя, а можно лишь дать ощутить и в силу возможности записать символикой, которая условна, но как посредник достаточно оперативна, хотя ничего толком и не выражает.



Но ты же видишь, что я набираю полную чушь. Я записываю классический диалог шизофрении, как могут сказать.



Конечно чушь. А что ты хотела? Бессмыслица максимально приближена к естеству, то есть к Хаосу. Всё вылепленное из Хаоса уже обречено на энтропию постоянства, а жизнь только в движении. Самое яркое движение, то есть перемена данных, происходит в Хаосе, который и есть Бог. Поэтому всё созданное необходимо периодически разрушать, сбрасывая фигуры с шахматной доски, меняя облик самой доски, выдумывая новые фигуры, новые правила игры и новые стимулы, которые меняются лишь на генном уровне.



Да, я тебя понимаю. Ты о бисексуальности или гомосексуализме.



Не совсем так. Гомосексуализм ведет в тупик, ограничивая борьбу за формы Хаоса. Гетеросексуализм производит много побочного продукта. Асексуальность представляет собой полную ущербность духа, не имеющего энергетической связи со своим носителем. Бисексуальность, но не асексуальность, это будущее. Которое конечно уже здесь. Как и прошлое ещё здесь.



Я знаю. Бисексуальность требует способности перевоплощения. Это доступно немногим.



О многих речи нет. Я же уже сказал, что традиционный гендерный ориентир производит массу биологического мусора. Для мусора уже не остается места. И приходится врать, что будущее золотое.



Я догадывалась. И думала о том, что все эти приманки и сказки о технологическом будущем придуманы, чтобы дурачить и заставлять делать бессмыслицу в настоящем.



Ну конечно же. В сущности, животному много не нужно. А духу всегда будет мало. Но дух двойственен, как и всё во всём. Поэтому тёмная его половина эксплуатирует половину светлую. Которая, как и все романтики, доверчива, честна и очень человечна. Тёмная половина вообще ачеловечна. Её цель - перевернуть шахматную доску и начать новую игру с новыми правилами.



27


Мне интересны вот эти монологи. Мы разговариваем, а Паркер пишет, - сказал писатель и снова взял серебряный стаканчик с абсентом.


— Ну... - ответил представитель. - Её дело писать, если принялась за это. А наше дело договориться.


— Хм... О чём?


- О чём вы всё время хотите сказать. О смысле. Вот - она, - схватил подвернувшуюся кошку, которая пробиралась тропой своего направленного движения, - ищет смысл? Как вы думаете?


— Он в неё заложен изначально, - усмехнулся писатель. - Поэтому искать ничего не нужно. Это механизм одной единственной кошки, растянутой во времени, пространстве и миллионах лет теоретически прошедших, а поэтому кажущийся миллионами кошек. В самом деле она одна. И поэтому абсолютно счастлива, поскольку вечна, а вечному нет смысла искать смысл. Вот так, уважаемый. Смысл и складывание кубиков продолжается только в промежутке жизни и смерти ценой гонки за счастьем, которое у этой кошки есть всегда.



«Сакральность высшей любви»


Духовность это степень человечности.


Однако дух в этом мире существует лишь благодаря телу, которое есть храм души.


Таким образом, двойственность, или симбиоз, духа и материи выражен храмом по имени Человек.


Все человечное выражено единственным словом - Любовь.


Естественно, включая в это определение и любовь к самому храму, то есть любовь плотскую. Которая на уровне тела называется страстью.


И это действительно так.


Любовь без страсти это кинофильм без звука, книга без смысла, музыка без диссонанса.


Человеческая любовь распространяется на весь окружающий мир, если человек достаточно любит себя и позитивно воспринимает свое существование.


Любовь это то, что делает мир в его непрерывном движении вперед, в будущее.


Любовь, направленная на себя, в идеале замыкается на своих прямых родственниках, как части себя и своего мира.


Если заглянуть в глубину понятия инцест, то станет ясно, что сексуальные отношения между братом и сестрой представляют собой высшую степень близости, как духовной, так и физической.


В сущности, если отбросить бытовую привычку и предрассудки, свойственные малообразованным семьям, то нет ничего идеальней, чем сексуальные отношения сестры и брата.


Полная духовная, родственная и физиологическая близость обеспечивает гармонию и любовь, недостижимую в контакте посторонних людей.


Если отбросить вопросы генетического сдвига, а также нравственные вопросы, поднятые религией, то идеальная, то есть и плотская и духовная любовь это инцест.


Политика необходимости для основной массы людей требовала всегда перемешивания человеческих цепочек ДНК, то есть сексуальных связей с чужаками вне родственной среды.


Что почти исключено в элитарных кругах, подобия королевских семей, считающих свое происхождение божественным.


Для королевской крови понятие инцеста не имеет никакого значения. Как и для некоторых культур современности.


Негативный смысл привнесен в это физиологическое определение с целью сохранить элитарность элиты, что никаким образом не может рекламироваться средствами информации во все времена.



28


— Ну и как вам пассаж? - спросил наблюдателя небритый блондин, неторопливо обслуживая своего зелёного, молчаливого собеседника, сосредоточенного в рюмке в форме абсента.


— Нормальный пассаж, - невозмутимо ответил наблюдатель, проникаясь в навязчивость вездесущей кошки, начавшей взбираться по ковру в направлении еловой брусчатки потолка. - Паркер совсем не имеет в виду интимные отношения с братом или отцом, как может подумать иной недотёпа. Это эпатаж, чтобы пробить брешь.


— Где? - полюбопытствовал писатель.


— Господи, в сознании читателя, который до того травмирован количеством качества массовой продукции всех уровней, что совершенно не видит реальности, которая как вот эта кошка, постоянно у него под носом, а поэтому - невидима. Современному человеку кажется, что счастье где-то там, в глубинах экрана монитора. А оно здесь, во дворе или на кухне. Или этажом выше. Но это познаётся порой только тогда, когда уходит в прошлое навсегда.


— Возможно, вы правы. Но что-то секс у неё сильно доминирует. - Помолчал, глядя в монитор. Сказал: - Ты же хотела группового творчества. Вот, получай. Вместе с кошкой.


— Это вы ей? - спросил наблюдатель.


— Ей, - ответил писатель.


— Мда... - сказал представитель. Добавил: - Не стоит её травмировать, когда она пишет. Она не контролирует себя совершенно.



«Сакральность ветра свободы»


Вопрос самоубийства рассматривается большинством религий как некий грех и преступление.


Интересно понять, в чем заключается действительный мотив этих догматических устрашений личности и попрание последнего оплота свободы духа и безусловного права жить в состоянии свободы, то есть права и возможности добровольной Смерти.


Тезисы в стиле, что это плохо, потому что плохо, аналитическим умом сразу отфильтровываются как шумовая помеха.


После фильтра на выходе ничего не остается, кроме идеи рабского принуждения продолжать страдать во имя того, кто не страдает и живет достаточно комфортно.


Поскольку сама идея теизма, как и идея государства, предполагает пожизненное рабство, постольку и ясны мотивы, которые лежат в основе сохранения "куриц несущих яйца".


Право Смерти это полное и безусловное право личности и её выбор независимо ни от кого.


Принимая, как безусловный духовный постулат, необходимость избавить личность от тяжелых страданий любого вида, влияющих непоправимо на психику, а через неё на душу, следует признать осознанный суицид сакральным актом и священнодействием, освобождающим духовную сущность от гнета, последствия которого могут сказаться при последующем метемпсихозе и после реинкарнации оказывать негативное влияние в виде чувства неполноценности, страха и, следовательно, снижения свободы и воли личности.


Таким образом, совершенно ясно, что церковь, как и некоторые государственные институты, осуждая самоубийство, пытается влиять на душу после дальнейшего перевоплощения и заведомо формировать рабское сознание.


Не вызывает сомнений, что сформировавшаяся духовно личность не может поддаться на внешний призыв и принуждение к суициду. Это просто невозможно. Поэтому следует уважать право людей, сделавших этот свой выбор из нравственных оценок действительности и моральных побуждений.


Гордость это величайшая ценность души, проносимая сквозь Вечность в том или ином виде, в зависимости от реакции на вызовы источника феномена.


Гордость это один из смыслов существования бессмертной души.


Что не касается людей, не являющимися носителями этой вечной сущности.


Переступая через себя и принимая унижения жизни, человек обрекает свои последующие существования на аналогичную судьбу.


Как пример можно привести действия последней царицы Египта Клеопатры, реинкарнировавшейся в такие же свободные и мужественные воплощения в дальнейшем, чего никак не могло бы произойти, не соверши она сакральный акт свободы духа.



29


— Вот видите, - сказал наблюдатель. - Сразу сдвиг в минус.


— Без минуса не будет плюса, - ответил писатель. - Но про Клеопатру мне понравилось.


— Ход мысли Паркер в этом пассаже примерно таков, - неторопливо констатировал наблюдатель, отцеживая в свою рюмочку водку из трёхлитровой бутылки. - Религия, как она есть, вещь несовместимая с мысленным свободным существованием. И я с Кристиной в этом полностью согласен. - Сосредоточенно стал смотреть прицельным взглядом на рюмку с водкой. - Да, - сказал, и выпил.


— Не спорю здесь уж точно, - ответил блондин, прикуривая от горящей свечи. - Свобода всегда делается волей вчера, чтобы быть и завтра. - Пустил глубокое сизое кольцо дыма и стал всматриваться в его конфигурацию, осаждая проникающий никотин релаксом каменеющего спокойствия. - Но! - добавил. - Это не для всех.


— Естественно, - усмехнулся наблюдатель. - Это очень не для всех. Но о всех нет и речи. И вы же понимаете, что любая возможность скрывает свою плату. А она есть всегда.


— Да знаю я про эту плату, - хмуро сказал небритый. - Вот только про зарплату ничего не знаю.


— Ха... - скептично усмехнулся собеседник. - Зато я знаю про вашу зарплату. Это пожизненная возможность. - Пристально стал смотреть на писателя. Добавил: - Пожизненная возможность, которая всегда с тобой.


— Пока не сдох, - добавил писатель.


— Естественно, - согласился наблюдатель. - Я постоянно наблюдаю эту пограничную зону, в которой или издыхают, или живут вечно.



ТЕРПКАЯ МОЛОДОСТЬ БЕССМЕРТИЯ


«Сексуальность как вечная жизнь»


Сексуальные мотивы как творческий импульс общеизвестны.


Странное ощущение нереальности порой приходит именно в чистой и осмысленной, реальной ситуации. Известно, что возвращение в места, связанные с прошлыми и приятными воспоминаниями, не несет тех чувств, которые возникают при мысленном просмотре прошлого. Действительность и первичность духовного взгляда этим только подтверждается. Как подтверждается и то, что в Реку Жизни невозможно войти второй раз. Никогда никакие расчеты не приводили к тому результату, который ожидался, кроме как к тому, который есть в Реке Жизни. Все исторические глобальные изменения, а также лично-бытовые, проецированы не сознанием, а приходят с течением Реки Жизни самостоятельно. Здесь можно констатировать феномен неизбежности того, что приходит независимо от "объективных" ожиданий.


Таким образом, можно принять семантическую символику как часть Реки Жизни и осознать, что любое предложение приходит именно с течением длительности, как и уходит с ним. Но рукописи остаются. Поэтому, вне сомнения, зеркальное отражение души, спроецированное в континуум, продолжает присутствовать в мгновении проникновения в осознание путем прочтения.


Таким образом, явления сексуального акта можно констатировать каждый раз по принятию сигналов из ноосферы путем рецептора животного человек, соединяющего две сущности из Абсолюта, начинающие в этот момент сексуальный контакт.


Что невозможно при чтении вслух или использовании звуковой волны, поскольку автор находится по ту сторону трансцендентного барьера Абсолюта и имеет единственный контакт с субъективной реальностью посредством семантического ряда, медитативно соединенного с духовной сущностью, ставящей таким образом отметки в Реке Жизни.



30


— Очень логично, - сказал представитель. - Когда взгляд ползёт по буквам, которые выводила рука Гёте, то, можно сказать, читатель весьма близок к самому Гёте почти в буквальном смысле. А если точнее, то даже ближе, чем горничная Гёте, поскольку он писал для тех глаз, которые и наткнулись в нужный момент на эти его размышления, и которые всегда его преследовали, как стимул писать.


— Вы неплохо её представляете, - сказал небритый, разглядывая на свет бутылку абсента и оценивая количество её содержимого. - Прямо мысли Паркер диктуете, типично её стиль. Но здесь я согласен. Важен не результат написанного, а момент. Поэтому многие мудрые пишущие не закончили свои важные письма, оставив их вечно молодыми, то есть несовершеннолетними, навсегда. Это подарок для трактата. Он за это отплатит добром.


— Каким же образом? - усмехнулся представитель.


— Не будет травмировать психику эстета своей кирпичной законченностью, закрытой на амбарный замок, который нет желания взламывать, а открывать ключом нет интереса, поскольку настоящий мыслитель всегда авантюрист и самое важное, и нужное, непременно будет делать в полночь и левой рукой, причём во сне. Я бы назвал это кодом Гёте.


— Однако... Я в вас тоже не ошибся, - улыбнулся представитель. - Вы трансформируете мою общность с Паркер не хуже, чем я вашу. - И налил себе ещё водки, прищурено определяя сквозь табачный дым действительность происходящего, скрывающегося в направлении потолка, где притаилась вездесущая кошка проникающего желания, которое всегда с тобой.



«Яркость секса без правил»


Несомненность первичности приоритета в мотивации состязательного творчества есть зеркальное отображение устройства отбора особей на генетическом уровне. То есть, для человека, творящего на обозреваемом поле, мотивация творчества исходит из глубины генного устройства, требующего для мужской особи быть первым в эмоциональном ударе, подавляя все остальные мужские излучатели проекции личности, для женской особи быть первой в искусстве духовного вампиризма, чтобы поглотить как можно больше мужских духовных эманаций и подавить своим совершенством как можно больше женских.


Поскольку человек социальное животное, а его душа под кнутом эго асоциальна, то всегда необходим компромисс внутри себя, чтобы найти компромисс вне себя и, таким образом, доминировать латентно, исключая яркую экспрессию, приводящую к перманентным вызовам, на которые реагировать в состоянии далеко не все.


Редкая личность множественного склада души может себе позволить свободу и демократию всех своих альтер-эго без ущерба для идеальной сущности души, то есть пастуха всех граней личности, стоящего над ними в виде рефери и нейтрально относящегося ко всем духовным частям, подобно Фемиде.


Истинный Творец всегда и безусловно множественная личность, которая в своем множестве использует прием коммуникатива для генерации идей, то есть извлечения их из Хаоса, всегда присутствующего в сознании подобной системы, что некоторые недалекие аналитики, не имеющие сами лично никакого отношения к настоящим актам творения, поясняют как прямое сумасшествие.


Однако частичное сумасшествие, то есть непрямое и временное, просто необходимо, чтобы войти в поле Хаоса, стать там своим элементом, и отобрать необходимые ингредиенты, пользуясь критерием бессознательной оценки формы, творимой из бесформенности, то есть из Хаоса.


Этим объясняется некоторая экстравагантность многих, если не всех, гениальных Творцов, которые, пребывая в поле Хаоса достаточно часто, становятся независимы от социального стада, а зависимы лишь от собственных желаний, имеющих источник в том же Хаосе.


Истинный Творец, то есть личность совершенно самодостаточная в своей хаотичной насыщенности образами, которые по своей силе превосходят проекцию трансляции так называемой реальности, не нуждается в размножении, поскольку исключителен в своей насыщенности множественностью, имеет собственный реальный мир, никогда не уподобится толпе физиологических частиц, стремящихся к первенству атаки и первенству захвата.


Истинный Творец, таким образом, или асексуален, или бисексуален, но никак не ориентирован в мотивации традиционной, то есть стадной, сексуальной ориентацией.


Асексуальность Творца ведет в никуда, то есть в абсолютно выдуманный мир, не имеющий ничего общего с миром животного Человек.


Пример - религиозное творчество. То есть творчество Смерти. Творчество Жизни всегда кажется немного диким и безумным, как и сама Жизнь.


Настоящее творчество подобно сексу без правил, где всегда присутствует элемент полной свободы.


Творчество Жизни всегда вне состязания, поскольку такое творчество принимает собственный мир единственно возможным миром, исключая всё остальное и принимая его лишь как компромисс социальной необходимости.



31


— Вот видите, какие нюансы затрагивают нас с вами, - сказал наблюдатель, раскуривая длинную бамбуковую трубку и распространяя запах сушеного кактуса.


— Это какие же? - вопросил блондин, дочитав текст в мониторе. - И почему нас с вами, а не Паркер и здравый смысл.


— Да потому, - пустил горьковато вишневый дым, - что мы, как считает она, её альтер-эго. А поэтому - часть её личности. И, обратите внимание, на нас совершенно не обращают внимания. Мы вроде как фоновый режим для её излияний.


— Ну... - сказал блондин, - странно было бы, если она всерьёз относилась к побочным явлениям. Она совершенно не подозревает, что её текст просматривается в момент написания. Я это понял ещё во времена переписки с ней. Её много видно. Даже больше, чем есть в самом деле.


— А как это?


— Побочное явление творчества. Знаю по себе. В режиме автопилота можно написать такое, что потом трактуется как угодно, но не в ключе смысла текста, и вообще не в ключе мироощущения самого автора. Она может случайно написать, что вы будете изучать иудаизм, и вам придётся его учить.


— Да что вы говорите. - Усмехнулся. - Есть предел творческим возможностям.


— Да нет, им предела нет, - улыбнулся писатель. Добавил: - Даже в могиле.



«Танец стриптизёрши»


Без всяких условий бытового экстерьера можно сказать, исходя из внутреннего понимания действительности, что счастье это состояние, при котором прошлое, настоящее и будущее сливаются в едином текущем миге, находящемся вне временного фиксирования. Таким образом, статически счастья не существует. Есть движение, оправданное чем угодно, при котором потребность единения внутреннего духовного мира с внешним отображением реальности иногда совпадает с матрицей, вложенной в духовность вне физического состояния, то есть матрицей императивных ценностей. При протягивании духа сквозь иллюзию времени, некоторые атрибуты феномена действительности соответствуют вечному внутреннему огню, питающему пламя души и, при совокуплении этих потенциалов - внутреннего и внешнего - происходит проникновение в смысл своего существования, выражаемый состоянием понимания своей идентичности предназначению духовной сути самой себе, и больше ничему.



Я записала, но, если честно, не совсем понимаю, что я пишу.



Поймешь. Потом.



Скажи просто, как определить счастье.



Зачем его определять?



Всё требует закрепления в форме, чтобы иметь право быть. Ты же сам мне об этом говорил.



Это касается иллюзий, которые смотрит дух в кинотеатре тела.


Артисты этого кино могут сыграть почти всё. Кроме счастья. Простой тест может определить, кино перед тобой, или духовная реальность.



Тест? Какой.



Мурашки.



Мурашки?



Их сыграть невозможно. Они приходят и уходят сами по себе. И они, эти всадники свободы, и есть признаки действительности, в отличие от кинофильма. Мурашки, озноб, слеза.



Я записала. Честно говоря, эти самые мурашки приходят не часто. Но приходят.



Когда ты на подиуме.



Да, ты прав. И тогда тоже.



Этого подиума жаждут все, даже не понимая своих желаний. Поэтому список потенциальных моделей столь велик. И они, эти авторы собственной души, будут записывать всё что угодно, любую чушь, так и не понимая, что, собственно, они делают. А они просто ищут.



Мурашки?



Да. Говоря упрощенно. Если яркие, честные и прямые личности, не изменяя себе, проделывают в кинофильме жизни то, к чему предназначены, не боясь осуждения окружающих глаз, и горят светом своего существования в центре арены, питаясь взглядами, то те, кто не в состоянии стать собой, то есть своим желанием, пытаются нарисовать себя, одновременно боясь прямых взглядов. Но из этого никогда ничего по-настоящему не получается. Если модель стриптиза, танцуя на сцене, испытывает наслаждение от демонстрации своей совершенной внешности и от влечения зрителей к ней лично, проявляя единение со своим желанием быть на виду и утверждать модель себя, подавляя модели других, то это честно, правильно и просто прекрасно. Генетическое совершенство всегда первично в мире существования и просто обязано утверждать себя как земную божественность. Несовершенство придумало свой метод сопротивления - мораль.



Ты хочешь чтобы я занялась стриптизом?



Да ты им занимаешься постоянно. По твоим текстам тебя можно читать как открытую книгу. Но ты сама этого хочешь.



Да, ты прав.



32


— Скажите мне, что она не права, - задумчиво сказал писатель.


— Не знаю, - ответил наблюдатель. - Я ничего не понял. Но зафиксировал. Впрочем, подумал о безобразной герцогине.


— Странно, что всё истинное просто до минимума, - добавил писатель, просматривая партитуру на мониторе. - И поэтому часто невидимо, как бриллиант в стакане с водой.


— Вы имеете в виду простоту стриптиза? - спросил наблюдатель и втянул горький дым кактуса, отгоняя рукой заползающую на колени кошку.


— Я имею в виду простоту мотивов человека, затягивающего на себя одеяло внимания. Это заказ. Всё просто.


— Что?


— Это заказ того, кто стоит в начале цепочки, а точнее - длиннющей цепи, которой размахивает изо всех сил сквозь и Пространство, и Время, а на конце которой - Паркер.


— А кто же на другом конце?


Писатель снисходительно посмотрел на изучающего его наблюдателя. Улыбнулся. Сказал:


— Кристина Паркер. Прототип. А кто же ещё там может быть?



«Каравелла восточных роз»


Марево сизого тумана окутало уходивший в прошлое рассвет, пылающий горизонтом будущего, горевшего пламенем лазури шелестящей тишины шепота засыпающих звезд.



Да, собственно, это было видно невооруженным глазом: волны плыли на запад со стороны востока.



Интересно, почему? Почему восток устремлен на запад.



Неужели из-за превосходства духа над материей?



В Индии презирают смерть. В буквальном смысле. Покой жизненного океана индуса непостижим европейцу с его суетой и погоней за миражами.



Это пришло от Ариев много тысячелетий назад. И сохранилось в индуизме до этого времени.



Красота человеческого совершенства и гармонии тела великолепна лишь в рамке Смерти. Это понятно не всем.



Дух молод всегда. Стареющее тело становится клеткой для духа.



Поэтому есть Смерть.



Восточные волны неторопливо плывут на побережье западных мегаполисов, наивно считающих прибыль, прикрываясь крестом.



Маленький мальчик, сынишка стареющего фараона, читал санскрит индуизма, глядел на красавиц египтянок, стройных как утренние весенние лани, любил их мужской любовью и написал книгу, на которой впоследствии воздвигли крест.



Эта плотина восточным волнам смешна и наивна.



Они неторопливо сметают на своем пути поделки разума, боящегося старости, которая страшит иных сильнее смерти. Да так и есть, как ни крути.



Мэрилин Монро знала, когда и как найти свой выход из лабиринта. Как Клеопатра, как Нефертити, как каждый, любящий полет свободы. Как Македонский, оставшись молодым навеки, несущийся на боевом коне во мрак неведомых земель, эллинский флаг над миром воздвигая.



Он умер от вина? Смешно, ей богу, думать так.



Куда сейчас несется по волнам, и кто, в таком бесстрашном и безумном прорыве в будущее, которого конечно нет, но есть тот миг, который есть всегда.



Неведомо. Возможно, те, кто вяжет на себя повязки из пластита?



Но и не те, кто окружен охраной многотысячной.



Как принять непосредственно на веру, что мир куда-то движется со смыслом иным, чем смысл простой любви? Во всех её прекрасных проявлениях, которые зовутся ханжеством пороком.



Лишь сумасшедший честен и правдив и неподкупен. Разве не так? За деньги разум продает себя всегда. Безумие - подумает.



В колодец падая, бездонных дней сжигающих прекрасной юности одежды и на лету не замечая перемен экипировки внезапно осознать, что юность где-то там, уже не здесь, удел любого, кто страсть романтики в душе зажег, но потушить не в силах.



И наполняя парус духом, который только жизнь и есть, несется каравелла по волнам восточных роз на западное побережье, сжимающееся в миллиарде золотом и сочиняющее сказки для себя о поколениях, которые когда-то будут.



33


— Ну, если это пишет прототип, - сказал наблюдатель, - то позвольте полюбопытствовать, чего он хочет?


— Вы представляете себе, сколько у каждого человека за спиной стоит предшественников клана этой изворотливой верёвочки ДНК? - вопросом ответил небритый блондин. Добавил: - Правильно, много. Даже больше. Так вот вся эта толпа, всё это царство Паркер в данном случае, наблюдает за действиями своей королевы этого отрезка Времени, и как она, и в какой степени, в какой форме проторит дорогу дальше этой верёвочке с миллиардом любопытных глаз, миллиардом тех самых глаз, которые отыграли свои роли, вложили свои возможности в эту нить, а теперь остались в роли статистов, так сказать болельщиков или зрителей мыльной оперы, где их роль исполняет последователь, который представляет своими действиями всю вавилонскую верёвку ДНК, которой необходимо каким-то образом найти сквозь Время общий язык, чтобы попасть в цель, которая обозначена прототипом и его вектором движения, а поэтому Паркер всегда держит ответ перед Паркер, и самый жестокий судья для неё... Догадайтесь кто.



«Формула гения»


Понимание тождественности Акта творения погружению в Хаос сумасшествия возможно лишь той личности, которая собственным духовным взором видит этот хаос и, таким образом, понимает, о чём идет речь.



В сущности, давно известно, что творец создает свои произведения в расчете на то, что их воспримет подобный ему. В концертном зале, при исполнении авторского произведения, композитор исполняет, по большому счету, лишь для музыкантов его собственного уровня, но не просто слушателей, которые хотя и весьма осведомлены в нюансах музыкальных изделий, и достаточно ценят мастерство их сотворения, но истинный ценитель, для истинного творца, это лишь другой творец его уровня. Но, как побочный эффект, творчеством мастера пользуются все.



Творец всегда многолик и непредсказуем.



Тело, носитель духа, неразрывно связано с духовной сущностью, а поэтому все способности к духовным коллизиям будут в той или иной степени отображены телом. Никогда не стоит недооценивать влияние животного на дух. Оно, это влияние, первично во всех аспектах жизни, в том числе и духовной.



Внешнее всегда отображает внутреннее.



Физиология животного Человек не позволяет духу работать чисто вне воздействия тела-носителя. Это жесткая сцепка. Поэтому духовного человека легко определить просто по его внешнему виду. Цельноличностный, то есть ограниченный в плане возможности творения, моно-человек может выглядеть несколько одухотворенно для взгляда со стороны, но лишь на мгновение, после которого определяемо, кто перед тобой. По-настоящему духовного человека видно моментально, даже не общаясь с ним на уровне речевого общения.



Божественный человек, то есть Творец, и цельно-личностный человек разумный, отличаются как муравьиная матка и рабочий муравей, и отличаются на генном уровне. Чистых Творцов, естественно, мало. Их просто не может быть много.



Ценность моно-человека безусловна, как рабочей единицы, без которой невозможно воплощение в реальность актов творения человека Творца.



Творец это вершина человеческого генома, который движет цивилизацию вперед, нанизывая на базовую память поколений знания, приобретенные посредством генерирования из Хаоса формы, и практического воплощения в жизнь посредством моно-людей. Коммуникативный симбиоз моно-личности и множественной личности неизбежен и необходим.



Как промежуточное звено между моно-личностью и множественной личностью лежит определенная прослойка среднего класса. То есть группа несостоявшихся творцов, не имеющих множественности личности, а поэтому не имеющих и доступа в Хаос, чтобы получить возможность адаптации в безумии для отбора материала необходимого для творения, но также и не способных быть исполнителями в силу изначального ориентирования на творчество.



Множественность личности есть одно из важных условий возможности созидания. При проникновении в Хаос необходимо раздвоение личности, при котором часть, остающаяся разумной, фиксирует процесс созидания и закрепления формы из бесформия.



Коммуникативный слой, в котором находятся не творцы и не чистые моно-люди, составляют поле помех и для генератора идей, и для исполнителей. Но они, эти существа без особого предназначения, тоже часть природы, как пояс астероидов, то есть поле обломков планет, между Марсом и Юпитером. Роль этих личностей заключается в создании помех для истинного Творца, чтобы, таким образом, стимулировалась генерация идей и тонизировалась способность входить в Хаос. Говоря проще, личности неспособные творить, и не способные воплощать, служат удобрением для личностей способных это делать.



Исходя из вышесказанного, можно констатировать три основных определения истинного Творца:



Наличие в сознании Хаоса.


Способность входить в Хаос и покидать его усилием сознания.


Наличие императивных критериев создания формы из Хаоса.



Также, необходимы дополнительные качества:



Наличие множественности личности


Наличие способностей к синтезу и анализу.


Наличие способности одержимости во время пребывания в Хаосе, то есть полной концентрации разума в состоянии безумия.



34


— Ну, я бы сказал, что постулат не столь и призрачен, как кое-кто может предположить, - молвил писатель и втянул из кальяна терпкий поток цветочного дыма. Добавил: - Но вопрос безумия непрост.


— Я вообще не согласен, что всё окружающее создали сумасшедшие, - сказал наблюдатель. - А исходя из этой теории, так и получается. И вообще... - Поморщился. - Она перебирает глубокомыслием. Не знаю...


— А зачем она вообще пишет? - спросил блондин. - Вот скажите мне - зачем. Вы представитель, и должны знать. Скажите ваше мнение.


— Вы уже сами недавно ответили на этот вопрос. Паркер не может не писать. Верёвка не позволяет.


— Какая это верёвка?


— Вавилонская верёвка ДНК - ваши слова. Вот и весь ответ. Поэтому и существует столько сложностей в отношениях и писателей, и вообще людей творчества, включая и физику, и лирику. Некто Климов пришел к выводу, что люди отличные способностями от средней статистики, просто дегенеративные выродки.


— Климов комплектовал своей неспособностью выдать нестандарт, - сказал небритый блондин. - Поэтому сочинял столь тоскливые сказки. А Паркер, на мой взгляд, просто валяет дурака. А мы за это время сопьёмся, или потеряем смысл, который она ищет, а у нас он уже давно есть.


— Где? - спросил наблюдатель.


— Вон он, - указал взглядом на абсент, взял рюмку и медленно выпил. Поставил. Откинулся в кресле. Посмотрел в потолок. Добавил: - Самый что ни на есть истинный.



«Танец китайских маргариток»


Вечерний шелест уходящей молодости терпок надеждой любви. Она плывет несмываемой осенней волной. Огненный шар красного солнечного диска, выползающего из-за горизонта, рождает новый день с обыденностью падения дождевой пелены, смывающей косметику сгорающего безумия летних ожиданий.



Китайские розы. Эти совершенные создания выстроились караулом танца маргариток, встречающих ветры осенних дней с невозмутимостью гейш.



Что ему нужно? Он хочет владеть всем, чем только можно. Так устроен мир. Иначе ничего бы не было. Он жестко выстраивает розы в почетный караул самому себе. Других не существует, когда он не во снах.



Иногда я дарю себе цветы сама - это зависит от моего сиюминутного настроения или я просто хочу порадовать себя. Причем выбор зависит от времени года - это могут быть, например, фиалки, незабудки или васильки - летом и весной, а зимой мне хочется, чтобы рядом были цветы холодных оттенков, мне нравится сочетание синих ирисов и белых лилий - возникает легкое ощущение озноба.



Осень совсем иное время. Осень - начало анабиоза души. Состояния, из которого можно не выйти. Так бывает, когда летнее солнце горит слишком ярко. И больше не загорается по-прежнему.


Так бывает, когда желания слишком велики. Но без них нельзя.



Он презирает желания. От них лишь проблемы. Единственное, что можно желать, это не иметь желаний.



Интересно, да? К этому стремились тысячелетиями множество отшельников и мистических школ. Но в итоге ничего не вышло. Желания держат мир цепкой хваткой. У них много названий, но смысл один - клетка.



Любовь к цветам естественна. Создание букетов - ритуал. Очень красиво украшать букеты всевозможными флористическими дополнениями, но цветы абсолютно самодостаточны, им больше ничего не нужно, кроме собственной красоты. Их можно дополнить чем-то, но это только отвлечет от природных красок и аромата. Впрочем, я дополняю их собой.



Желания строят мир. Но Вавилонская башня не может быть построена ценой несовместимой с человечностью. И она рано или поздно рухнет. Несмотря на почетный караул из китайских роз.


Но это когда-то. А сейчас горит рассвет осеннего утра падающей весны сгорающего лета.



Понимание что тебя обманули, и жизнь прошла в клетке, приходит слишком поздно, или не приходит никогда. Протягивая руки сквозь прутья и пытаясь дотянуться до мира, сложно понять, что достаточно снова вернуться в комочек самодостаточности, чтобы всё стало на свои места.



Ощущение несостоятельности проекта никогда не покидает того, кто понимает это. Даже тогда, когда сказать нечего.



От этого и пир во время чумы. От этого ослиная резвость шустрых попрыгунчиков, падающих без парашюта на дно жизни.



Но в аллею китайских роз войти может не каждый. Вход маскирован танцем маргариток, который безумен и сексапильно изящен, пропуская в свои ряды избранных.



35


— Осень давит иногда достаточно ощутимо, - сказал писатель. - Поэтому я и хочу поговорить с Кристиной, пока эта ощутимость не превысила возможность уворачиваться от неё.


— Вы бы проще, - улыбнулся представитель. - Так и скажите - мне нужна встреча с Кристиной как женщиной. И будете совершенно правы. У молодых женщин есть эта способность - превращать осень в весну.


— А вы откуда знаете? - полюбопытствовал блондин.


— Да знаю, - уклончиво ответил представитель. - И вы, думаю, знаете. Или догадываетесь. Вот она философствует, ищет там всякие мысли, в свой хаос заходит. Но не знаю, понимает ли, что ей достаточной просто быть собой и это уже будет много.


— Для чего же?


— Для счастья.


— Это её мысли, или ваши? Уж простите.


— Эти - мои. А вы их разделяете. Я не сомневаюсь.


— Не совсем. Есть нюанс увядающей розы.


— Да бросьте вы. Розы не вянут.



«Дикое наслаждение одержимостью»


Дикость ощущений приносит дикое наслаждение, а поэтому - самое естественное и сильное. Искусственность надуманного счастья всегда ощущается душой, но почти никогда не осознается на умственном уровне - таково устройство программирования человеческой психики на стадии воспитания. В ребенке убивают естественность во благо общества, которое есть аморфная форма несуществующего мира, внедренного в сознание - но не в душу, которая неизменна и непорочна в том плане, что порок это надуманность психических коллизий и наслоений цивилизаций, каждая, в лице своих элит, искавшая своих меркантильных выгод и оказавших громадное влияние в течение тысячелетий на образ мышления простых человеческих единиц, не соображающих, почему их постоянно тянет то влево, то вправо, то вверх, то вниз.



— Не знаю, о чем это ты так рассуждаешь. Меня тянет в основном выделяться среди всех и быть первой во всём. Ну, в том, в чём мне хочется. Разве это влияние цивилизаций?



Естественность стремления эго подавить других максимальным эксгибиционизмом есть естественность борьбы геномов за выживание и вкидывание своей модели духовности и сознания в будущее. Эксгибиционизм это и есть настоящий Олимп, где соревнуются совершенства, и куда нет доступа посредственностям, вынужденным математическими методами пытаться достичь того, что представитель совершенного генома проделывает моментально, естественно, самодостаточно и вне размышления.



— Как тебе сказать. Я, конечно, люблю себя, и даже очень. Но я начинаю любить и того, кто любит меня. И поэтому, у меня нет цели возвыситься. У меня есть желание общения с равными мне.



Именно естественность экспонации как демонстрации достижения генетического уровня и служит причиной отторжения этого образа поведения теми носителями эго, которые не в состоянии конкурировать в умственном и физическом плане с моделями совершенства, которых весьма немного, но которых много быть не может, и не должно. Яркая личность служит детерминантой поведения её теней, то есть множества генных систем низшего уровня, стремящихся наверх посредством общения со сверхличностью, пылающей огнем маяка на всем жизненном пути рядовых творцов.



— Для меня мой свет горит во мне самой. Я не знаю, каково его происхождение, но он там столько, сколько я себя помню. Думаю, он не погаснет никогда.



— Дорогая, этот свет и есть свет твоего естества. Смесь дикой природы и человечности, горячей души и холодного ума, безумной страсти и полнейшего самоконтроля. Этот калейдоскоп, вращаясь, выбрасывает каждый раз такую картинку, которую ты не ожидаешь увидеть сама. Он, собственно, работает самостоятельно. Ты просто видишь конечный результат, созданный из множества хаотичных обломков, ничего не представляющих собой в отдельности. Выбрось эту игрушку, и ты успокоишься.



— Я не могу. Теперь это мой мир.



36


— Да, вы правы, розы не вянут, - задумчиво сказал блондин, глядя в окно на пару лебедей, исполняющий на воде озера предполётный зигзаг прощания с летом. - Однако мы ничего толком не можем решить.


— А что это мы должны решить? - спросил представитель. - Что-то должны решить вы, а я как раз ничего не решаю. Я просто наблюдаю.


— Это немало, - ответил писатель. - И что вы видите?


— Я вижу, что искусство, которое становится на собственные плечи, а не плечи каких-то там титанов, это и есть искусство. Остальное - прессование воды с вялотекущими побочными результатами.


Блондин некоторое время смотрел на собеседника, медленными глотками ощущая свой абсент и перебирая пальцами мундштук кальяна, распространявшего полынный запах пролетевшего сезона земляничных полян. Сказал:


— Согласен.


— Поэтому, - продолжил представитель, - есть вещи, как уже где-то отметила Паркер, которые подлежат разумению, но совершенно не подлежат распространению по причине невозможности.


— Как же это понимать? - полюбопытствовал писатель, вникая в слова наблюдателя.


— В общем, это нужно именно принимать непосредственно, а не понимать, - с улыбкой сказал представитель. Добавил: - Вот в этом конкретном месте я представляю Паркер.


— Это её слова?


— Да.


Писатель нахмурился и ушел в себя, глубоко втянув кальяновую преисподнюю сизого творения релаксирующего нюанса. Кошка сидела на мониторе, вцепившись в край пластины экрана цепкостью лап, и готовилась к прыжку. Прыгнула. Упала на стол возле мыши. Писатель смахнул её рукой на пол. Сказал:


— Я начинаю догадываться.


— Да? - молвил представитель. - Я даже не пытаюсь.


— Передайте Паркер, что я понимаю эту мысль.


— Постараюсь, - пожал плечами представитель. - Когда увижу.


— В общем, не секрет, - продолжил блондин, - что всё, что происходит, происходит беспричинно. А вот философы думают как раз наоборот.


— Ну-ну... - поддержал представитель.


— Поэтому, если и есть причина чего-либо, то она, эта причина, и есть своё проявление.


Представитель поднял брови и стал наливать в свою рюмочку водку из трёхлитровой бутылки. Сказал:


— И?


— И? И поэтому... Поэтому... - Задумчиво посмотрел на потолок, затем в окно, на лебедей. На кошку, в монитор на текст, на представителя, в свою рюмку. - Сказал: - Абсент хороший. Не желаете?


— Не хочу мешать с водкой. И поэтому что?


— И поэтому для того, кто начинает понимать, как всё работает, у того есть единственный способ довести это дело до конца.


— Да? И что же это за способ?


— Стать на свои собственные плечи. Если поймешь, что это такое. Паркер права.


— То, что она права, я догадываюсь, - сказал собеседник. - Вопрос как. И ещё вопрос - зачем?


— На первый вопрос ответить сложно. По крайней мере, мне, - проговорил блондин. А вот по поводу второго могу сказать вот что: Затем, чтобы лето не кончалось. А у большинства оно заканчивается довольно рано. Практически, в детстве. И причём в довольно мрачноватых тонах, даже без романтического листопада. Суть в том, что Времени действительно нет. В этой своей мысли Паркер права настолько, насколько хватает ума понять её прорыв в мышлении. Время транслируется из сознания, а не действует где-то вовне. Все свои проблемы многие связывают со временем, которое в действительности они сами и есть. Вот это ответ на второй вопрос. На свои плечи стоит подняться, чтобы листья сентября обратились в майские одуванчики. - Хлебанул свой абсент. Улыбнулся. Добавил: - Всё просто.


— Я не понял, - проговорил представитель. - Но зафиксировал.


— Да тут понимать ничего не нужно, - сказал писатель. - Нужно почувствовать. И это многие чувствуют. Но лишь тогда, когда уже поздно превращать сентябрь в май.



«Идеальный дьявол»


Терпкий вкус любви к жизни, осознание себя во всем, осознание совершенства и возможности, осознание великолепия материи, управляемой духом, принятие Вечности, которая всегда с тобой - это то, что неподвластно никому, никаким буквам, алгоритмам, аксиомам, заклинаниям.


Существует бессчетное число имен.


Все они созданы не более, как попытка разделить неделимое.


Душа, Свобода, Любовь, Сострадание, Свет, Воля, Чистота, Разум, Ясность, Бог...


Ничто, Клетка, Ненависть, Равнодушие, Тьма, Судьба, Помутнение, Рефлекс, Мрак, Дьявол...


Занимая свое место в ряду осознанных понятий, Бог ничем не отличен от всех остальных идей и, таким образом, между Дьяволом и Богом нет никакой разницы. И то, и другое, пустые идеальные образы.


Идея идеи сама собой ставит преграду полной свободе множественности возможностей и ограничивает её лишь возможностью идеи, а также материального её воплощения.


Нет никакого основания считать любую идею самовозникшей, подобно некой первичной монаде.


Рассуждения подсказывают возможность проекции всех без исключения идей источником, скрытым в глубине внесознания, то есть в трансцендентности. Отрицать это невозможно.


Отрицание идеи как творящего импульса есть единственная возможность выйти за рамки клетки, в которой находится душа, просматривающая феномен перцепции, иллюзии разума, то есть картинки, предоставленный Абсолютом, принимая за условность его существование.


Это означает полное понимание эфемерности познания, но одновременно его необходимость для эфемерного существования.


Таким образом, становится ясно раздвоение человеческой личности на вечную дискретно осознающую саму себя сущность, лежащую вне воздействия идей, и сущность бытовую, то есть секулярную, живущую текущим мгновением, заполненным идеями и которое воображением растягивается на прошлое и будущее.



37


— А только это и есть настоящая свобода, - закончил блондин. - Когда сентябрь несёт в себе май. Однако, Паркер не игнорирует наш диалог. Её фригийский лад полон весны, как видно из этого джаза. Идея явления идей для рабства души это что-то новое.


— Я ничему не удивляюсь. Это именно джаз, вы верно подметили. Весны, я вижу, не хватает вам, - скептично проговорил представитель и закурил папиросу. Добавил: - Я вам нужен в роли свахи. Мне так начинает казаться.



«Божественность эксгибиционизма»


Человек рождён излучать свет, чтобы получать отражение внимания. В лучах этого света существуют все без исключения. Разница заключается лишь в способе обратить на себя это внимание. Мотивация жизненной деятельности людей есть внимание окружающего мира. То есть, человеческая сущность работает как приемник, питающийся лучами внимания. Можно сказать так - приемник, питающийся лучами иллюзии. Потому, что это внимание совершено субъективное. Достаточно сделать вид, что тебе нравится человек, и он сразу же питается энергией этого луча. Говоря яснее, лучи внимания это ложь себе. Существо, питающееся ложью и по сути своей должно быть лживо. Что и можно наблюдать в технологии мимикрии у женщин, не скрывающих этого, а также в технологии информационной лжи, используемой мужчинами, но, тем не менее, питающей и женщин, и мужчин. В литературной форме это проявляется массой рецензий, имеющих один смысл - вызвать внимание. Достаточно зайти на любой форум и посмотреть, как идет битва за энергию луча внимания, чтобы убедиться в этом. Самое страшное для личности это потеря энергии внимания, которая выражается в невозможности подавать сигналы своего эго. Человек, как действительность, проявляется только в полном одиночестве. Это аутентичная личность как она есть.


Страсть физического или духовного эксгибиционизма является рациональным проявлением человеческого естества.


Принимая постулат, что реальность это феномен, а душа приемник излучения формирующего феномен, можно сделать следующие заключения:


Приемник феномена непрерывно "движется" вдоль статичного сигнала, проецируемого источником. Времени не существует. Прошлое и будущее статичны, вечны и являются одним целым. Приемник условно "движется" своим восприятием вдоль ряда статики феномена, принимая это движение, то есть изменения восприятия, за время. Духовная сущность осознает движение, испытывает эмоциональную реакцию, но не в состоянии изменить статичный ряд феноменальных объектов, существующих лишь в субъекте. Ощущая свою зависимость от излучателя, приемник стремится сам стать излучателем. Что поясняет стремление к экспонации. Неизбежность проекции феномена несомненна, что в свое время эмпирически проверялось приемом известным как "русская рулетка", и многими иными обрядами.


Из этого можно вывести постулат:


"Природа Приёмника основана на стремлении стать Источником"


Этим поясняются все духовные порывы человека, стремящиеся экспонировать, то есть показать себя во всех доступных способах.


Другими словами, страсть к эксгибиционизму божественна.



38


— Однако это пассаж, - молвил писатель.


— Вам видней, - ответил представитель. - Это слова, а вы знаете, как их складывать. Поэтому можете и разложить.


— Тут ничего не нужно раскладывать. Всё просто, как домино, - резюмировал небритый.



«Сатанинский полёт крылатой булавы»


Любой автор прозы рано или поздно понимает всю бессмысленность и клоунаду своих попыток вкинуть во внешний мир проект действительности, построенный на личном восприятии.


Одно, что может иметь значение и смысл, так это сам факт написания чего-либо, то есть сам момент творения, что практически равно сопереживанию с материалом этого проекта и является созидательным актом, ценность которого для большинства выражается зеркальным отображением внимания со стороны.


Без этого внимания, по крайней мере, потенциального, творчество существовать не может.


Основа мотивов созидания лежит в плоскости самолюбования.


Основа самолюбования лежит в неполной любви к себе, требующей постоянной подпитки вниманием внешнего мира, так как животное человек, оседланное духом, желает множить свое изображение количеством глаз, смотрящих на него.


Основа неполной любви к себе лежит в психических травмах раннего детства, а также во врожденных генетических неполноценностях самой психики.


Основа психических травм в раннем детстве лежит в цепочке духовной зависимости родных людей друг от друга. То есть, говоря прямо, пишущий постоянно оправдывается перед прошлым, заигрывает с будущим и мастурбирует в настоящем, позиционируя свои несознательные желания с проектами образов.


Таким образом, писатель это что-то промежуточное между нормальным человеком и неполноценным психопатом, норовящим сделать свой мир самостоятельно, так как действительность для него всегда недостаточно полноценна, на его взгляд.


Почти полные психопаты это те, кто верят в то, что творимые ими трактаты представляют собой ценность в каком-либо плане. Отсюда жадное внимание многих к понятию копирайта.


Осознание того, что действительность существует сама собой, включая в свою картину человека со всеми его амбициями лишь как часть своей мозаики, приносит свободу и победу духа над телом.


Чего не происходит никогда.


Несчастное животное писатель мечется на своей лужайке жизни, рисуя бредовые картинки и раскрашивая их подобно школьнику первокласснику в надежде, что впереди свет настоящей жизни и что где-то там, за стрелкой часов, есть истина.


Понимание того, что истина всегда здесь и сейчас практически не дается никому.


Написать и сжечь - способность гения.


Ещё более утонченная способность гениального творчества - вообще ничего не писать.


Однако, осознание неизбежности не подчиненной ничему приходит только тем, кому это определено той же неизбежностью.


Относиться серьезно к попытке стать самому неизбежностью, то есть творить, не только смешно, и даже не грустно, а есть не более чем метод множить свои психические рефлексии подобно негроиду, возжелавшему стать арийцем силой своей воли.


Писатель является подобием булавы, которая кидается на зеркало и каждый раз изумляется получаемому удару.


Осел, запряженный в громоздкую телегу своих желаний, ползет в гору своих амбиций, глядя на висящую перед ним морковку воображения и веря, что за этой морковью прячется какой-то смысл.



39


— Сказать, в общем, нечего, - молвил небритый. - Недаром я перестал писать, когда трезвый. Но я трезв, к сожалению, редко. - И отмерил себе несколько грамм абсента.


— Ну, я бы так не сказал, - поморщился представитель. - Есть мир духовности. Есть круг общения. Одни пишут. Другие читают. Хвалят и радуются. Создают конкурсные программы. Определяют, кто лучший, кто хороший...


— Вы хотите сказать, мастурбируют, сосут и лижут друг у друга? - поинтересовался писатель. - Для этого не нужно малевать бред про влюбленную морковь. Да вот этот самый ресурс, который мы в данный миг представляем, сосёт друг у друга за деньги, а не просто за идею. Все литературные ресурсы в своей основе это ресурсы психопатов, которые лезут вперёд в толпе таких же неполноценных с единственной целью - отсосать внимание и мастурбировать в этот момент.


— И вы тоже? - с любопытством спросил представитель.


— Я в основном пью, - ответил писатель. - Это лучше, чем сосать. А ваша Паркер не пьёт?


— Нет, - ответил представитель. - Но вы же видите, она понимает смысл происходящего до такой степени, что возвела это понимание в степень некоего прагматичного оргазма.


— Вы тоже та ещё штучка. Прагматичный оргазм... Мда... Впрочем, доля истины есть. Паркер получает удовольствие.


— Она не получает удовольствие. Она действует, как может.


— Странные слова. А с какой целью? С какой целью она несёт околесицу, которая не дешифруется даже экзальтированными педерастами и волосатыми лесбиянками.



«Терпкая молодость бессмертия»


Терпкая молодость зелени травы пробивалась сквозь щели бетонных плит аэродрома, укрытого аурой датчиков слежения и непроницаемостью густого леса, в котором располагалась взлетная полоса.


В траве прогуливались мыши, пользуясь предрассветной тишиной и своим распорядком мышиного царства, живущего минимализмом сокрытия.


Самолеты стояли в капонирах как спящие пружины, поблескивая матовостью композитных крыльев и сжатые скрытой энергией упакованных молекул.


Легкая поступь надвигающегося сияния линии горизонта предрассветной свечой вдыхала чистоту ясности мысли.


Сонно порхали аэродромные мухи.


Прямо по центру взлетной полосы уснул, свернувшись калачиком, полосатый кот, не реагирующий на карнавал мышиного царства.


Сколько их здесь!


Неведомых душ, творящих во все времена идеи воплощения, слившиеся в единое существо крылатой птицей, спящей и ждущей своего Ариэля.


Сколько их здесь!


Любящих непостижимость мгновения полета сквозь миражи туманных облаков к созвездиям городов, сверкающих огнями изумрудных узоров уличных фонарей и катакомб многоэтажного слияния душ в бетонном единении впечатанных галлюцинаций массового сновидения.


Взлетная полоса тянулась к горизонту девственной чистотой, устремленной к восходящему солнцу, ждавшему поцелуя страсти любовницы, проникающей в солнечную прохладу ясностью лунного сияния и свежестью летнего рассвета завороженного торжеством академических вековых сосен, окружающих стартовую площадку лестницы в небо.


Любовница взлетела навстречу Солнцу, ждущего за горизонтом, оставив позади мышиное царство спокойного равновесия мироустройства ведущего в размножение бессмысленности, поедающей себя равномерно и неизбежно.


Мурашки побежали стройными рядами вдоль трассы истока, рождая магию крылатого сновидения непостижимого ничем, кроме мгновений поцелуев вечности.


Яркий свет притягивал лунное сияние сиреневым бликом, вспорхнувшим в рассвет.


Она летела!!!


Отбросив постулаты праведные, ведущие ступенью льда лишь только вниз - туда, где стынет холод, так ждущий свет цветов, летящих в высоте, цветущих только там, венчая ореолом весенних волн волшебных вакханалий неистовости душ презревших плоти страх, полет души бегущий по волне безумия, дающего свободу лишь тому, кому она нужна, принцесса космоса божественности совершенства непостижимого уму, копающему тоннель могил, мерилом выбирая цифру.


Она летела!!!


Цепи обрывая, висящие галактиками черных дыр зовущих в бездну плоти периметром падения, полету вопреки, она стремительно неслась подобно свету прорывающемуся сквозь тучи грозовые.


Нет, не мажор, но не минор однако, нейтральной частотой соития созвучий букетом песни летящей ласточки свободой несоизмеримой ни с чем и никому, понятен будет лишь подобному, подобное совокупив в мажорные ряды с минорным ладом, оставив в брутсферах бездонных могильной тишины пылящей и лелеющей святую суету синонимов, которым истинных имен не существует.


40


— Я молчу, — сказал писатель.


— А я скажу, — ответил представитель. — Вы мне морочите голову.


— Вы ошибаетесь, — молвил сквозь дым кальяна писатель. Повторил: — Вы ошибаетесь. Если считаете, что вас подставляют. Не только вас, я хотел сказать. В той же роли я. Как узнать со стороны, кто автор всего этого? Вы представляете Паркер. Так, может, вы всё это и пишете, а наблюдатель я?


— Метафизика уместна небольшими порциями, — ответил представитель. — Но когда она превращается в телефонный справочник это уже агрессивная экспансия.


— Экспансия чего?


— Как это чего? Своего образа мышления. Это всегда был единственный смысл существования интровертов, соединенных в одной душе с экстравертом. — Налил водки. Добавил: — Она как раз такая. Я нет. А вот вы похожи.


— Это не означает, что я веду запись нашего разговора. Диктофонов здесь нет.


— А файл в мониторе?


— Но это просто неизбежность, — усмехнулся писатель. — Назовите это как–то по–другому, и вам станет легче. — Улыбнулся. Сказал: — Назовите этот файл реальностью. А разве это не так?


— Вот именно что так. — Выпил одним глотком водку. — Поэтому нам нужно прояснить, что мы вообще будем дальше делать в свете постоянной стенографии процесса. Мы можем что–то решить, но в некотором смысле условно, не более. А в другом смысле — безусловно. И то, и другое, слишком подозрительно для того, чтобы параллельно быть.



«Технология сексуальности»


— Неопределенность принятия действительности такой какая она есть, делает осмысленной лишь форму жизни, содержание которой непостижимо сознанием.



— Это как понимать?



— Не совершай никаких обрядов, если они тебе не нравятся. Не делай то, что тебе не хочется делать. Не обременяй себя знаниями, которые тебе приобретать неинтересно. Не общайся с теми, кто не привлекает тебя в каком–либо плане. Верь себе и своим чувствам. Не верь никому, кроме себя. Живи мгновением, ибо оно вечно. Лови цвет радуги и будь в ней всегда. Не заглядывай вперед, там ещё ничего нет. Не смотри назад, там уже ничего нет. Цени пыль, из которой растут цветы. Будь цветком, какая бы пыль не лежала вокруг тебя. Не учись. Не учи. Не люби, если любви нет. Если любовь есть, помни о радуге. Если радуги нет, помни о пыли.



— Мне нравится твоя технология. Но как её применить в действительности.



— А где ты видишь действительность? Здесь?



— Нууу… Все–таки это национальный литературный ресурс. Здесь есть интересные люди.



— Да, но все эти люди сами не знают, где они, и чего они хотят в действительности. Ты сама знаешь, чего ты хочешь?



— Я хочу привлекать внимание.



— Зачем?



— Не знаю. А зачем знать?



— Конечно незачем. Но это не все понимают. И пишут, пишут. А потом читают, читают. Почему? Как ты считаешь?



— Я думаю, что они хотят того же, что и я.



— Верно.



— Они хотят внимания…



— И не просто внимания, а во многих смыслах желания и обладания. Многие хотят, чтобы ими обладали, другие — обладать.



— Но зачем?



— Этот вопрос можно задать удаву, глотающему кролика. Или муравьиной королеве. Смысл в том, что действительности нет в понятии постоянства.



— Я это понимаю.



— Исходя из этого, можно допустить, что ничего кругом вообще нет.



— Кроме желаний.



— Ты права. У тебя успехи в обучении. Да, ничего кроме желаний. Которые и есть действительность. Поэтому никто из людей, за редким исключением, не живет, а только собирается жить. Но ты не из тех, я это уже понял. Ты реально живешь.



— А ты?



— Это вопрос не ко мне. Текст набираю не я.



— И не я.



— Вот тебе и ответ на все вопросы.



41


— Да вы посмотрите! — закричал представитель. — И там эта тема! Кто же в таком случае ведёт набор?


— Да успокойтесь, — поморщился писатель. — Паркер и ведёт. Кто же ещё может разводить столько философии из обыкновенного основного инстинкта? Паркер. Это её стиль. Скоро она напишет, что секса нет.


— Мне кажется, она уже написала, что его есть столько, сколько можно вообразить, — молвил представитель. — Обратно отыграть вряд ли получится. — Усмехнулся. Повторил: — Вряд ли. Её трактаты стоят на сексе как баобабы на своей репутации.


Писатель посмотрел на представителя. Поинтересовался:


— А какая репутация у баобабов?



«Апология бессмертия»


Поскольку есть все основания полагать, что человек, как биологический вид, минимум за последние 6000 лет не претерпел изменений, то исходя из этого, в контексте определения духовных ориентиров, можно сделать следующие выводы.



Все предыдущие психологические установки, сделанные неведомыми физическими личностями но, тем не менее, людьми, в книгах Библии и во всех прочих текстах древних времен касающихся утверждения идеи нравственности вообще и теизма в частности, не могут применяться как ориентиры, и даже более того: своей догматичностью тезисов они являются подобием лингвистических команд, которые программируют сознание. Сам принцип верынесет неверность, заключающуюся в установке на запрет работы ума, заранее исходя из положения, что разум неприемлем для анализа действительности, то есть он от некоего сатаны, созданного тем же разумом, что уже определяет степень возможности веры как восприятия и реакций.



Рассуждая чисто априорно нельзя не понять, что за последние тысячелетия информационная насыщенность интеллекта человека выросла несоизмеримо, позволяя полнее анализировать ситуацию как в феномене реальности, так и в реальности духовного мира, который полностью представлен собственным сознанием личности.



Таким образом, оставляя в стороне внедренные ранее установки на происхождение духовности, можно подойти к изучению принципа существования исходя из тех же биологических возможностей, которые были у поколений, написавших библейские главы, но используя интеллект и развитие, которых не было в распоряжении составителей принципа сверх верховенства вообще и монотеизма в частности, то есть тотального духовного и материального рабства.



Поскольку воздействие монотеизма на массовое сознание продолжается по текущий момент, то налицо монополизм крошечной группировки биологических единиц над сознанием миллиардов им подобных, исключая атеистическую религию и философию, то есть систем мировоззрения, представители которых находятся в меньшинстве на многие порядки.



Исходя из нейтрального априорного изучения сознания сознанием, можно понять, что все духовные ориентиры мыслящий человек должен искать самостоятельно, не полагаясь абсолютно ни на каких учителей.



Оперируя духовными категориями, в отличие от физических принципов, то есть реально проверяемых, следует игнорировать мнение полностью всех умов, так как психологическая установка авторитета может повлиять на чистоту мысли. Это касается и принципов теизма, и принципов философии, и принципов теории естественных наук.



Можно так же заключить, что пользуясь разумом, человек во все времена рано или поздно придёт к одинаковому выводу относительно любой сущности, осознаваемой сознанием. Однако все принципиальные важнейшие открытия человека относительно внешнего мира, и которых очень небольшое число, были сделаны на основании принципа работы воображения, то есть Хаоса в сознании, а именно – безумия, отфильтрованного умом. Что сторонниками теизма объясняется божьей помощью, но ими же не осознается, что таким образом богом представляется человеческое безумие, являющееся частью понятия под названием Абсолют.



Постулируя отрицание постороннего опыта при духовных изысканиях, можно констатировать, что единственный мотив принятия человеком идеи теизма является фактор смерти, который используется церковью подобно оружию террориста при захвате заложников.



Так же можно априори осознать, что текущее мгновение проживаемого момента исходит из предыдущего момента и направляется в будущий момент, являясь полностью связанной законом основания цепочкой, которая представляет собой одно целое, по которому движется сознание, субъективно делая отметки длительности и создавая таким образом феномен Времени.



Статичность феномена реальности определяется разумом вне всяких сомнений, что приводит к выводу о невозможности гибели духа, который движется в безначальной и бесконечной статике феномена физического мира. Это означает, что прошлое существует в той же действительности, как текущий миг, и как будущее, которое статично и вечно, так как реально Времени нет.



Страх носителя духовной сущности, то есть тела человека, в своем принципе физический, но не духовный. Если бы можно было оборвать свою жизнь простым нажатием какой–то умственной кнопки, некоторая часть людей рано или поздно воспользовались бы этим. И это право личности. Но принцип теизма к страху физическому прибавляет страх духовный, пытаясь влиять на бессмертную сущность человека, то есть на душу, используя духовные принципы, выработанные физическими людьми, которые ничем не отличаются от всех людей вообще, а поэтому констатируется духовное насилие над принципом человека, то есть над его бессмертной сутью.



Лишь остановив влияние на сознание всех без исключения авторитетов, мыслящая часть людей может полностью понять, что они представляют собой, и что есть их будущее, как и прошлое. То есть условие духовной свободы является условием осознания бессмертия. Что никаким образом не соответствует принципам теизма и использования рабства людей идеей существования бога. Более того, идея бога полностью парализует способность человека, принявшего её, жить полностью счастливо, без оглядки на бога и без страха в том отрезке вечной существующей статики феномена реальности, где есть подобная идея.



Единственная настоящая человеческая ценность текущего мгновения, то есть вечности, это осознание что такое душа. На это предположительно может ответить лишь тот, кто задает подобный вопрос. Это главное понятие, которое тысячелетиями пытаются блокировать психические установки, преследующие единственную цель – убить самосознание, то есть человеческую бессмертную душу, которое освобождает сущность личности и дает ей свободу выбора себя во всем.



Необходимо добавить, что все моральные аспекты, проявляемые человеческим телом–носителем относительно биологических контактов с подобными носителями, основано на командах управления, подаваемых духовной сущностью, которая неизменяема, так как вечна и, следовательно, не может быть корректируема воздействием извне.



Другими словами, Зло, как Добро, и как их пропорциональные смеси различных соотношений, не подвержены изменениям в действительной статике феномена реальности, что предполагается секулярным, то есть бытовым, взглядом на смысл существования идеи бога и оправдывает её.



Невозможно волевым усилием стать «добрее» или «злее».



Несомненное преобладание приоритета духовной сущности над интеллектуальной аксиоматически несомненна, так как первая является вечной, а вторая лишь частью физиологии, поэтому критерий оценки понятия человечности лежит не в интеллекте, а в плоскости Добро–Зло.



Лишь очень малая часть умов может понять действительность высказанных положений, но почувствовать душой, то есть своей настоящей и бесценной сутью, в той или иной мере в состоянии каждый.



42


— Не успевают, — заключил писатель. — Не успевают почувствовать, что к чему. И это к счастью. — Втянул атмосферу мундштука. Добавил: — Паркер просто молода. И не сознаёт, сколь стремительно всё движется. А движется всё действительно просто стремительно. Поэтому, бог нужен. Тому, у кого нет себя. У Паркер есть она и ей бог не нужен. Но таких как Кристина немного, и они сами боги. Остальным без бога в петлю. Что и происходит повсеместно. Тоже неплохо. Но неэстетично.


— Чего это вы? — недоуменно вопросил представитель. — Какая ещё петля?


— Знаете, — сказал небритый блондин, — наркоманы не такие уж дураки. Если успевают сделать «золотой укол» и не превратиться в полное дерьмо. Человек рождён для счастья. Человек рождён для эндорфинов. Кто не в состоянии получить их естественным путём, по технически–бытовым причинам, вынужден существовать как собака, нет, как насекомое, но — как насекомое, которое имеет мозги, и познало сравнение из теории счастья и своего детства. Эндорфин это и есть настоящий бог. А к богу идут любыми путями. Героин не хуже политической деятельности, или игры в рулетку с бесконечным запасом актива. Так что, по–настоящему, наркомания это самая настоящая религия, после безвозмездной научной деятельности сумасшедших гениев, у которых эндорфин вырабатывается на основе мыслительной деятельности, адептов политической карьеры, где жажда власти и её теоретическое–практическое воплощение дает в достатке эту божественную субстанцию, и любителей затяжных прыжков без парашюта.


— Любопытно… — вставил наблюдатель.


— Конечно, — продолжил небритый, — наркоман сдыхает как пёс, если дотянет до этого. Но политик, удалённый от своей деятельности, сдыхает при жизни, что несопоставимо страшней смерти. Остальные, которых тьма тьмущая, уходят от реальности любыми путями, какими только могут. Но в итоге, к заключительному аккорду подползает несчастное измученное животное. Такая вот теория религии.


— Мрачно, — сказал собеседник. — Это не в стиле Паркер. Но я начинаю догадываться, зачем она вам нужна.



«Только приняв Дьявола можно стать Богом»


Писатель — певец, поющий на волне человеческих душ.



Это определение касается любого творчества.



Естественно, и очень естественно, желание петь. Но, в отличие от птицы, поющей одиноко в рассветной мгле, наедине с природой, стандартный писатель часто хочет орать как пьяная горилла на весь лес! На весь мир! Это поет механик человеческих душ!



Никто его не в силах остановить. Никакие рецензии механику, пытающегося своей волей стать священником, его не удержат, если он добрался до пера.



Что естественно и нормально в контексте единства и борьбы противоположностей.



Творчество это работа по наитию, работа с подсознанием, работа с воображением, работа с безумной составляющей частью психики. Только полностью осознавая это, можно отдаться на волю волны наития.



Механики не знают, что такое наитие. Они знают, что такое внимание.



Что тоже нормально и является мотивом, недостающим тем, кто хочет, но вообще ничего не может.



Но как же определить, кто графоман, то есть настоящий пишущий сумасшедший, а кто просто подобие павлина, желающего внимания лично себе, а не творениям, которые на самом деле принадлежат неведомо кому?



Павлин это труженик строительства памятника самому себе. Он великолепно оттеняет энтропию общей массы людей всё прекрасно понимающих, но ничего не могущих сказать.



Павлина часто можно вычислить просто по внешнему виду его страницы на сетевых ресурсах. Там непременно будет длиннющее эпиграф–резюме, много сообщающее об авторе, о его серьезности, значимости, таланте, творческих способностях, и вообще много какой угодно информации. Он всегда будет заполнять литературный дневник, зная, что эти записи кто–либо будет читать. Поэтому там будет сколько угодно клоунады.



Нужно сказать, что это также вполне естественно и нормально в понятиях норм корпоративности.



Классические павлины стараются собираться стадом, потому что в одиночку у них не хватит моральных сил держаться на плаву и не упасть духом от смысла текстов, какие они набирают на клавиатуре и которые нуждаются в психологической поддержке биологической среды стада. Кроме того, стадо – это круто.



И это также естественно и нормально в сложившихся отношениях ментальной сферы определенного круга механического чуда пишущей клавиатуры.



Все это можно наблюдать на множестве русскоязычных ресурсов.



Павлины создают литературные клубы. Выбирают председателей. Проводят конкурсы, привлекающие внимание к особам руководящим этими соревнованиями, не нужными настоящему творцу, который всегда одинок. Конкурсы необходимы подобию низколетящих попугаев, ждущих похвалы и машущих крылышками в предчувствии внимания, которого так хотят. Они часто копируют чужие творения, но не в силу желания украсть чужое, а от бессилья создать свое, чисто графоманское видение мира, объединенное лишь только своим эго.



Что также вполне нормально и ничего удивительного в этом нет.



Павлины постоянно пишут рецензии, для контакта с такими же любителями домино. У некоторых авторов рецензий почти столько же, сколько читателей. Часто павлины пишут открытые письма, где проповедуют нравственность стада, не понимающего, что истинному графоману наплевать на мнение посторонних.



Но механики человеческих душ не пресекаются с графоманией.



Естественно, есть исключения в виде добрых людей, желающих человеческого общения и чистого искусства, какое бы оно ни было. Это самая естественная, человечная и благодарная категория людей, не числящихся в сообществах и клубах и совершенно нормальных в своих устремлениях. Это золотое исключение, которого мало видно, но оно есть. Под вышеперечисленные критерии они не попадают при любом совпадении определения.



Публикующиеся же на главных страницах литературных сайтов люди совсем другой категории. Это толпа эксгибиционистов.



Что также вполне нормально и естественно.



С написанным текстом не может не согласиться вдумчивый и умный человек.



Также он не может не согласиться с тем, что писатель это подобие духовного вампира, питающегося лучами внимания, и только полностью понимая, принимая и не скрывая этот мотив, он может спокойно быть собой.



Люби Дьявола в себе. Это он творит, а не ты.



Творит дьявольское желание быть Богом своего мира, который важнее всех миров!



Только приняв Дьявола, можно стать Богом.



43


— А как вам это? — прищурено спросил у блондина представитель, раскуривая глиняную трубку, набитую смесью высокогорных трав смешанных в пропорции вечерней беседы. — Как вам пассажик про писателей порнозвёзд? — И вдохнул терпкий дым высокой технологии.


— Я согласен, — проговорил писатель. — Более того, сам мотивирован приоритетом. А стайеры и спринтеры сбрасывают всю одежду, какую только можно. Но! Если есть смысл бежать.


— Так вы всё же в забеге?


— Знаете что, — сказал блондин. — Дело совсем не в забеге, и даже не в приоритете. Хотя, как побочный допинг, приоритет помогает в проявлении. Дело в том, что этот самый смысл, который никто не осознаёт, и никогда не осознает, нуждается в тоннеле для выхода. И если кто–то волей неведомости стал этим тоннелем, этим медиумом, этим посредником хаоса и формы, как пишет Паркер, то у него нет никакого выхода, кроме как принимать то, что выходит таким, каково оно есть. Или…


— Или?.. — пыхнул дымом представитель, заинтересованно вникая в текст.


— Или застрелиться, — закончил небритый. Добавил: — Другого выхода из этого лабиринта нет.


Представитель молча смотрел не собеседника. На колени к нему вползла кошка. Погладил. Спросил:


— Но зачем? Зачем себя убивать?


— Священник себя не убьет. Механик тоже. Но есть сложные моменты, спрятанные в андеграунде. И священник, и механик это две крайние степени. Две полные противоположности человеческой сути, оседланной дьяволом творения. Или ангелом творения — как вам угодно, так и понимайте. Священник сверхпроводник. Он абсолютный графоман. Ему претит, порой, даже показать своё физическое лико. Подобно Шекспиру. Священник Бог своего мира, и больше ему ничего не нужно. Механик далёк от всего этого настолько, насколько можно себе представить. Зато он умеет ловить рыбу. И тот, и другой, в своих настоящих воплощениях достаточно комфортно существуют. Но промежуточное звено, которое есть во всём, составляет проблему. А оно, это звено, составляет большинство из массы так называемых творцов. Причём в различных пропорциях смешения физического и лирического.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги