Мысли и склянки (СИ)

Часть 6

Драко пришел на работу вовремя.

Проверив, в порядке ли его амортенция, и пару раз ее перемешав, Малфой опустился на стул около своего стола: голову разрывало изнутри так, что каждое лишнее движение приносило боль. Он осторожно взмахнул своей палочкой, и из шкафа вылетел маленький котелок, а за ним еще несколько вещей: кровь саламандры в небольшом бутыльке, когти грифона и графин чистой воды. Драко мог сварить идеальное укрепляющее зелье с закрытыми глазами. Этими умениями он и собирался воспользоваться прямо сейчас. Котелок радостно зажурчал, долетев до огня посреди кабинета, и принял в себя все компоненты укрепляющего. Оставалось потерпеть полчаса — и головная хмельная боль отступит. А Драко пообещает себе больше никогда в своей жизни не пить магловских алкогольных напитков.

Дверь кабинета широко распахнулась, и Малфой скривился от боли в ушах, вызванной шумом удара дверной ручки о стену. Джессика злорадно улыбнулась, обнаруживая Драко в таком состоянии, усмехнулась и куда более осторожнее закрыла дверь, оставаясь в кабинете — чему Малфой был не очень рад. Единственное, чего он хотел — это спать и никогда не встречаться с Поттером.

— Доброе утро, Драко, — Джессика ласково пропела эти слова и прислонилась к столу, практически на него усаживаясь. Она сложила руки на груди, внимательно глядя на Малфоя. — Хреново?

— Да, — признался Драко, чувствуя, как в его висках зашумело. — Почему ты выглядишь так, будто вчера не пила?

Джесс хихикнула.

— Многолетний опыт, — величаво произнесла она и снова насупилась: — У меня к тебе два вопроса. — Драко не хотел отвечать ни на один, о чем бы Джессика его не спросила. Он взглянул на часы: до того, как укрепляющее будет готово, оставалось ровно двадцать семь минут. — Во-первых, почему ты не предупредил нас, что уходишь? Мы тебя обыскались.

Драко хмыкнул, поднимая на девушку смешливый взгляд. По его собственному мнению, он, конечно же, не должен был уходить из бара первым. Малфой должен был остаться там, перед Поттером, доказывая и себе, и ему, что их танец вовсе его не смутил, и, разумеется, ничего не значит. Но он сбежал, и ему было стыдно перед самим собой. Кроме того, за Драко предательски ходила мысль, что все, произошедшее вчера, действительно было каким-то розыгрышем, и Малфой на него повелся. Но сейчас речь шла не об этом.

— Не ври мне, вы явно были увлечены друг другом до конца вечера. Сомневаюсь, что вы заметили мое отсутствие, — ответил он, немного щурясь.

Джессика повела плечом, слегка им пожимая.

— Не тебе меня судить, ведь в это время ты обжимался с Гарри, не так ли? — Взгляд Драко ужесточился. Джесс не могла этого не заметить, но тем не менее продолжила. — Так вот, Драко, мой второй вопрос, куда более интересный, чем первый: что у тебя с Гарри Поттером?

Малфой поднял на нее пустой взгляд. С Поттером его связывает многолетняя история: детская вражда, переросшая во взаимную ненависть, все это под соусом влюбленности Драко и приправой из колкостей, которые они пускают друг в друга и по сей день. Драко учился с Поттером в одной школе на одном курсе, и иногда их лекции были общими. Тогда Малфой обязательно обращал внимание Героя Британии на себя, доставляя тому всяческие неудобства. Иногда в Хогвартсе они даже дрались, а после отрабатывали вполне заслуженное наказание — но всегда врозь, потому что профессорам хватало беспричинного шума и на уроках. Потом Поттер отправился на чертову войну, а Драко был вынужден следовать за своей семьей. Он уже не желал враждовать и пытался хоть как-то донести это Гарри, отыскать в нем поддержку и помощь, попросить защиты (ведь Поттер привык всех спасать), но только Малфой пытался заговорить с Гарри, как его же ноги уносили его прочь. Когда Поттер умер, Драко мог поклясться, что умер сам.

Спустя несколько лет Поттер стал его руководителем и снова имел на него влияние, из-под которого Малфой, может, и мог бы уйти, но отчего-то совсем этого не хотел. А вчера случилось то, что Драко представлял себе только в самых смелых фантазиях: они танцевали — да, под воздействием алкоголя, и да, Поттер наверняка не вспомнит об этом. Но это было настолько прекрасно, что Малфой еще час после возвращения домой не мог уснуть, перематывая это воспоминание снова и снова в своей голове, упиваясь им настолько, что в какой-то момент протрезвел.

— Ничего, — ответил Драко. — Меня и Поттера ничего не связывает.

Джессика с подозрением прищурилась, явно ему не поверив.

— Драко, — она наклонилась к нему ближе, заглядывая в глаза и пытаясь в них отыскать что-то его разоблачающее, — меня не обманешь. Я же не слепая, и я видела вас собственными глазами.

Сколько Малфой знал эту девушку? Не больше двух недель — уж точно. И как быстро она его раскусила, даже не напрягаясь?

— Джесс, — боль в голове усилилась от напряжения, и Драко зажмурился, переживая очередной приступ, — давай не сейчас.

— А что? — Джессика снова игриво усмехнулась, возвращаясь на место. — Под похмельем ты можешь случайно признаться, что тебе нравится Гарри?

— Мне он не нравится, — продолжал сопротивляться Малфой. — Ты чего ко мне пристаешь с самого утра? Неужели Блейз так плох в постели?

— За кого ты меня принимаешь? — Джесс нисколько не оскорбилась. Она легко провела рукой по своей мантии, будто приглаживая ее. — У меня на твоего друга серьезные намерения. Так что мы с тобой вместе на старте зарождения отношений: долгих и прекрасных, — протянула девушка, расплываясь в улыбке.

Драко обреченно застонал, путаясь пальцами в своих волосах. Сил спорить не было.

Укрепляющее подействовало примерно через пять минут после того, как Драко его выпил. Джессика уже ушла в архив, и теперь Малфой находился один в кабинете. Он шумно выдохнул, ощущая как тянущая боль размеренно уходит из его головы — дышать как будто становится легче. Драко, в общем-то, больше не собирался пить в течение всей оставшейся жизни, но на всякий случай разлил остатки укрепляющего по небольшим бутылочкам и убрал их в ящик стола.

Собрание не состоялось. Драко пришел на него, когда все уже расходились — буквально через минуту от назначенного времени. Джессика сообщила, что Гарри сегодня на работе не появится (так сказал Уизли).

Малфой вернулся в свой кабинет, и все оставшееся время до конца рабочего дня следил за зельем амортенции, периодически побулькивающим и меняющим цвет в котле, совершенно игнорируя накопившуюся бумажную работу. Чем в это время занимался Поттер — одному Мерлину известно. Почему он не выпил подобное укрепляющее и не явился на работу — тоже. Могло ли быть такое, что Гарри не пришел, потому что не хотел сталкиваться с Драко? Малфой всерьез зацепился за эту мысль: возможно, Поттер подумал, что их встреча на трезвую голову была бы неловкой, и потому хотел её отдалить, — но практически сразу её отпустил. Гарри не из тех, кто бежит от проблем (даже если эта проблема — Драко). Вероятно, причина в его отсутствии совершенно в другом.

Этой ночью Малфою снова приснился кошмар.

Во вторник в отделе случился переполох: Симус, патрулирующий город, заметил Рузана Хиллса и почти все, включая Поттера, которого Драко увидел лишь мельком в коридоре, отправились на поиски подозреваемого. Малфоя их работа не касалась: зельевары никогда не ходят на вылазки (потому что они не сумасшедшие и крайне осторожные волшебники), но буквально на секунду Драко захотел пойти с командой — только для того, чтобы побыть неподалеку от Поттера и наконец перекинуться с ним парой фраз. Драко действительно переживал из-за возможной неловкости между ними. Но все же Малфой не был дураком и прекрасно понимал, что будет только мешаться под ногами, если пойдет с профессионалами своего дела. Каждый должен заниматься своей работой. Меган, вон, тоже никуда не пошла и закрылась в своем кабинете, заранее подготавливая форму протокола для Хиллса, которого рассчитывали поймать сегодня же.

До конца рабочего дня никто не вернулся, а потом, уже ближе к ночи, домой к Драко прилетела светло-пепельная сова, достаточно больно укусила Малфоя за палец и сунула письмо, в котором Джессика передавала следующее:

«‎Вылазка закончилась и оказалась безрезультатна, хотя никто не пострадал — и это уже хорошо».

Среду Драко ждал с волнительным предвкушением, а потому и явился на работу раньше всех. В коридоре стояла непривычная тишина — любой приличный человек еще спал. Однако дверь кабинета Поттера была приоткрыта, и оттуда доносились звуки явного присутствия. Был ли там сам Гарри или, например, уборщик или домовик, Драко не знал и не спешил проверять. Сейчас были дела поважнее.

Малфой понял, что зелье получилось идеальным, как только зашел в свой кабинет. Его легкие тут же наполнились ярким ароматом ландышей, древесной коры, дождя и свежестью — шампунем Поттера. Драко с небольшой долей грусти усмехнулся: такой смешанный запах он уже ощущал однажды, в кабинете Слизнорта на шестом курсе. Тогда Малфой подумал, что лучше удавиться, чем знать, что это значит. В общем и целом, сейчас Драко думал также.

Больше не теряя времени на длительные размышления, Драко собрал несколько миллилитров зелья в колбу и отправился к столу с уликами. Еще около двух часов ушло на то, чтобы провести различные тесты на совпадение. Ко всему прочему, Малфой, не желая упасть в грязь лицом перед Поттером, перепроверил результаты дважды, убеждаясь в своих доводах. Всё сошлось практически идеально — за исключением того, что зелье, оставшееся на кружках, умышленно или случайно было сварено неверно. А это определенно помогло бы расследованию.

Драко, совершенно не понимая, что делает, и руководствуясь только чувством гордости, переполнявшим его с головы до пят, схватил бутылек исправной амортенции и отправился к Поттеру, чтобы наконец показать этому придурку — Малфой чего-то да стоит.

В кабинетах на их этаже стало гораздо оживленнее — Драко и не заметил, как почти все его коллеги уже пришли на свои рабочие места. Впрочем, сейчас это волновало его меньше всего. Поттер нашелся в общей аудитории. Он сидел прямо на столе спиной к двери и листал зеленую папку с документами, задумчиво ее разглядывая. Драко в два шага подлетел к Поттеру и протянул бутылек тому прямо под нос.

— Чем пахнет? — спросил он.

Гарри дернулся от неожиданности, строго глядя Малфою в глаза, однако совершенно не теряясь — застать Поттера врасплох, вероятно, практически невозможно. Гарри аккуратно положил папку на стол, не двигаясь с места, и с некой осторожностью наклонился к зелью ближе, принюхиваясь.

— Пахнет мятой.

— А еще чем? — настаивал Драко. Он прекрасно знал, что амортенция не может излучать только один аромат. И Поттер наверняка лукавил, но все же буквально на долю секунды этот ответ заставил Малфоя засомневаться в своем вареве.

— Это что? — Гарри проигнорировал вопрос. — Что за зелье?

Малфой фыркнул: в любимых запахах нет ничего такого, что можно было бы скрывать (ну почти). Драко почувствовал легкую досаду от того, что Поттер не хочет с ним поделиться даже такой простой мелочью.

— А сам как думаешь?

Поттер еще раз внимательно посмотрел на бутылек в руке Драко, буквально сканируя его взглядом. Еще несколько секунд он молчал, а потом вдруг тихо и неуверенно произнес:

— Это амортенция? — Драко захотелось его придушить. Он почти две недели не был уверен в своей работе, а Гарри хватило десяти секунд, чтобы понять, что за зелье перед ним! Неужели Поттер знал, что на дне кружки еще тогда, когда учуял мяту в его кабинете, и из вредности не поделился этим открытием? Решил посмотреть, как долго Малфой будет решать эту простую задачку?

— Как ты понял? — холодно протянул Драко, закрывая бутылек с амортенцией и пряча ее в передний карман своих брюк.

Гарри как будто бы смутился. Его шея внезапно стала на тон краснее, а глаза поползли по шкафу за плечом Драко. Он нервно усмехнулся.

— Пахнет, как на шестом курсе, — наконец сбивчиво ответил он и сразу же добавил: — Зачем ты сварил амортенцию?

Малфой прищурился, с подозрением рассматривая лицо Поттера. Но, кажется, тот действительно ничего не понял, и Драко стало от этого легче.

— Это то самое зелье, которое выпил кто-то из авроров перед смертью.

Гарри распахнул глаза в удивлении (Драко показалось, что в них прочиталось нечто подобное восторгу, ну или хотя бы радости).

— Разве амортенция может убить?

— Нет, если сварена правильно. Но их амортенция была испорчена. Добавлено слишком много желчи крупной жабы и почти отсутствуют крысиные хвосты. Эти ингредиенты обычно уравновешивают друг друга, и в итоге такая оплошность вполне может привести к смерти.

Только сейчас, когда спесь эйфории от завершенного исследования прошла, Драко вдруг понял, как Гарри сегодня потрясающе выглядел: мантия глубокого синего цвета аккуратно лежала на его плечах и прекрасно подчеркивала цвет его глаз, под мантией скрывался почти черный свитер, надетый поверх кристально-белой рубашки, крылья которой лежали на шее Гарри. А еще Драко вдруг осознал, как непозволительно близко стоит рядом с Поттером. Впрочем, шаг назад он не сделал — это было бы более неловко, чем остаться на месте.

— Надо сделать запрос в морг, теперь они знают, что искать в их телах, — задумчиво протянул Гарри. — Зачем же они пили амортенцию?

— Ну, — протянул Малфой, — или кто-то использовал амортенцию как яд, и весьма успешно, — Драко хмыкнул, поражаясь умениям зельевара, который это провернул (испортить грамотно зелье тоже надо уметь!), на что получил предупредительный взгляд Поттера. Драко еле удержался, чтобы не закатить глаза. — Или любовь Джеймса и Рузвельта была не так чиста, как мы думали.

Гарри кивнул, молчаливо соглашаясь. В мире волшебников всерьез поить кого-то амортенцией стало преступлением не просто так. Но и до введения ответственности за подобные действия амортенция не пользовалась почетом. Обычно ею промышляли исключительно в корыстных целях темные волшебники: например, влюбить в себя дочь старинного рода, которая внезапно отказалась выходить замуж за того, кого подобрал ей ее отец (как правило, именно родители и были заказчиками таких зелий. В чистокровных семьях долго ходила фраза: «Партнерство превыше всего»).

— Я думаю, их отравили, — Драко вылетел из своих мыслей на звук слов Гарри. Взгляд того был крайне серьезен. — Рузвельту и Джеймсу незачем было бы пить амортенцию. Они были вместе долгие годы, и любили друг друга так… — Поттер замолчал, подбирая слова, — короче, действительно сильно. Ты сам как считаешь, Малфой?

Драко пожал плечами.

— Мое дело варить зелья, а твое — анализировать и сопоставлять мои результаты со своими преступлениями.

— В этом отделе ты выполняешь функцию не просто обычного зельевара. Ты здесь, чтобы работать в команде и анализировать в том числе. Я считаюсь с твоим мнением.

Гарри вперился странным взглядом в Драко, и тому вновь стало не по себе. Малфой почувствовал легкую тошноту где-то в районе груди и острое желание уйти — прямо как тогда в баре (как хорошо, что не чувствовалась дополнительная неловкость из-за воскресных событий!). Ему стало дико некомфортно от того, что Поттер вдруг заговорил о его важности и значимости — к тому же, слова звучали неестественно, просто потому что это говорил Гарри, которого судьба Малфоя никогда прежде не волновала (в суде он выступал в защиту только из-за своего обостренного чувства справедливости, — Драко в этом уверен).

Малфой не знал, что ответить Поттеру, и потому впервые был искренне рад Рону, который без стука ворвался в кабинет. Уизли внимательно посмотрел на Драко и Гарри, стоявших на расстоянии меньше полуметра и не пытавшихся друг друга убить, прежде чем сказал:

— Дин поймал Хиллса.

Такой суматохи Драко еще не видел никогда: в отделе Зельеварения работа всегда текла спокойно. Кто-то периодически взрывал котлы, но, в целом, зельевары не отличались увлекательной жизнью и вели свои дела где-то на отшибе, молчаливо выполняя свою работу, и лишь потом из газет, как и все обычные люди, узнавали о том, как отважные авроры раскрывали преступления.

В этот раз Малфой оказался в гуще событий. Поттер собрал всю команду в следующую же минуту после объявления Уизли и раздал всем поручения. Большинства коснулась бумажная работа, кого-то отправили зафиксировать свидетельства и найти следы жизни Хиллса в городе, а кого-то пригласили на допрос — и Драко, к его большому удивлению, оказался в их числе. Уже буквально через полчаса он уже оказался в темной комнате с огромным прозрачным стеклом, за которым Малфой увидел Хиллса, дерзко смотревшего прямо ему в глаза.

— Он тебя не видит, — сообщил Эрик. Именно ему предстояло вести допрос, как самому опытному члену команды. К тому же, проработавшему в хитвизардском отделе больше пятнадцати лет. Если кто и знал что-то о темных волшебниках и как на них повлиять, то это определенно был он. — Это магловское изобретение. Он просто смотрит в зеркало, а тебе кажется, что на тебя. И он не слышит нас.

Драко внимательно вгляделся во взгляд Хиллса и действительно обнаружил, что тот смотрел будто сквозь него. Мужчина выглядел абсолютно так же, как и на колдофото, которое показывал Поттер. Хотя сейчас Рузан был куда менее веселым.

— Пожелайте мне удачи, — хмыкнул Эрик и вышел из их каморки со стеклом. Теперь Драко остался в компании Уизли, Финнигана, Томаса и, конечно же, Поттера — весь хогвартский состав в сборе. Рон, Симус и Дин уселись за стол напротив. Гарри облокотился на стену неподалеку, внимательно рассматривая подозреваемого. Драко же остался стоять посреди комнаты.

Эрик зашел в кабинет, где находился Хиллс. Тот почти тепло ему улыбнулся кривым ртом, отчего стало по-настоящему жутко. Драко уже тысячу лет не видел Пожирателей Смерти, которые до сих пор оставались верны своим взглядам и черной магии.

— Альварес! — приветственно произнес Хиллс. — Давненько не виделись.

Эрик кивнул, не выражая никакой радости, и сел за стол напротив Рузана:

— И я рад тебя видеть, мой старый друг. Пропал почти на десять лет и даже не прислал сову, — Альварес говорил размеренно и вовсе не дружелюбно, поддерживая игру, которую вел Хиллс. Драко и не знал, что эти двое раньше пересекались.

— А ты возмужал. Уже не тот нелепый мальчишка, — протянул Рузан, но Эрик его слова проигнорировал. — Так по какому случаю мы встречаемся в этот раз?

— Что ты знаешь о Джеймсе и Рузвельте Фелпсах? — прямо спросил Альварес.

— Ничего.

— Нам известно, что ты встречался с Джеймсом в день его смерти.

— Джеймс умер? — Хиллс изобразил искреннее удивление, но даже Драко, не имевший никакого опыта допроса, ему не поверил.

— Так, значит, Джеймса ты знал. Столько лет прошло, а врать ты так и не научился, — наконец парировал Эрик.

— Мне даже не нужно напрягаться, ведь у вас нет ничего против меня, — буквально пропел Хиллс. От его гадкой улыбки стало тошно.

— Какой же он мерзкий, — раздался сзади голос Финнигана. И Драко впервые в жизни был с ним солидарен.

— Пока да, — согласился Эрик. — Но теперь ты будешь под отслеживающим заклинанием, ты же знаешь, — Хиллс пожал плечами так, будто ему все равно. — А еще нам известно про амортенцию.

Драко напрягся всем телом, и Рузан вместе с ним — что тот безуспешно попытался скрыть. Видимо, зелье действительно было средством преступления или чем-то, о чем Хиллс знал.

— У вас нет ничего против меня, — повторил Хиллс, самодовольно складывая руки на груди, и оттолкнулся на стуле, удерживаясь на двух задних ножках.

— Посмотрим, — строго ответил Эрик, вставая из-за стола. — Рузан Хиллс, вы задержаны на сорок восемь часов для выяснения обстоятельств преступления, — сказал он и вышел из комнаты, почти сразу оказываясь в каморке с аврорами и Драко.

— Дин, подавай запрос на сыворотку правды, — вздохнул Поттер. — Спасибо, Эрик, поговоришь с ним еще через час? Можешь пока отдохнуть и подготовиться к долгому разговору. Нельзя дать ему уйти, нужно протянуть его нахождение здесь до разрешения воспользоваться сывороткой, — тот кивнул и вышел, Томас ушел вместе с ним.

— Гарри, может, черт с ним с запросом? — фыркнул Финниган, наблюдая через стекло за тем, как Хиллса выводят из комнаты. — Он же явно виновен.

— Ты знаешь новые законы, Симус, — покачал головой Гарри. — Гермиона внесла поправки не просто так.

— Пожиратели не меняются, — остро произнес Симус, прожигая теперь Малфоя взглядом.

Драко закатил глаза, чувствуя, как внутри начинает клокотать:

— Умерь свой пыл, Финниган. Если ты не эволюционировал с первого курса, это не значит, что другие люди не могут изменить свои убеждения.

— Просто я знаю, что ты как был ублюдком, так им и остался, — Малфой хотел что-то зло ответить, но не успел. Уизли взял Симуса под локоть и потащил из каморки, уведомляя Поттера, что они займутся поиском логова Хиллса. Дверь за ними захлопнулась.

— Прости его, — мягко сказал Гарри. — Ему не легко, нужно время.

— Ты взял меня в отдел, чтобы твои дружки надо мной издевались? — гневно проговорил Малфой, все еще борясь со злостью, которую породил Симус.

— Ты же знаешь, что это не так, — Поттер тихо хмыкнул и подошел ближе. Драко сделал шаг к стеклу, подальше от Гарри. Они вдвоем посмотрели на то место, где только что сидел Хиллс.

— Хилс что-то знает про амортенцию, — заключил Поттер.

— Возможно, он ее и сварил, — согласился Драко.

— Их дом защищали несколько десятков чар, и ни одна из них не была разрушена. Неужели Джеймс и Рузвельт сами выпили отравленное зелье? Да еще и амортенцию, — Гарри нахмурился, — я просто пытаюсь понять, зачем.

— Тебе не стоит строить иллюзии о чувствах, — Малфой не спускал взгляда со стула в соседней комнате, — не всякая любовь может быть взаимна.

Возникла тишина, наполнившая Драко до краев. Он был готов разбиться головой об стену, потому что даже он услышал горечь в своих словах и был уверен, что это не прошло мимо Поттера.

— Думаешь, один поил другого? Столько лет?

— Не знаю, — Драко пожал плечами. — Возможно, они и правда любили друг друга, когда все только начиналось. А может, вся их история любви — сплошная ложь.

Гарри почти неслышно усмехнулся:

— Как же нужно любить кого-то, чтобы пойти на такое?

Драко взглянул на Поттера, который, оказывается, все это время тоже смотрел на пустой стул за стеклом. В голове пронеслось миллион мыслей, и одна была хуже другой. Мог ли он сейчас подлить Поттеру в чай амортенцию, настроив ее на себя, чтобы Гарри, как безвольная кукла, внезапно его полюбил? Мог ли Драко, зная, что Поттер находится под действием сильнейшего зелья, целовать его и прижимать к себе? Какого это просыпаться в одной постели, мягко целуя макушку, и понимать, что человек, который лежит рядом, не волен делать свой выбор? Дошел ли Драко до такого отчаяния?

Малфой ненавидел себя за многое и считал себя далеко не святым человеком, но любить Поттера и быть не с ним — гораздо менее разрушительно, чем любить Поттера и быть с ним из-за амортенции. Гарри в праве не выбирать его, если он так хочет (даже если Драко от этого больно). Зато это будет настоящей горькой правдой, а не желанной сладкой иллюзией. Драко никогда бы не смог опоить Поттера, никогда бы не смог смотреть ему в глаза и понимать, что его чувства фальшивы. Уж лучше никак, чем так.

— Не знаю, — честно ответил Малфой. — По-моему, это не любовь, а сумасшествие.